Текст книги "Истинный облик Лероя Дарси (СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

====== Часть 7. ======

Но даже в душ мне зайти не дали. Около двери на меня с двух сторон напали Пай и Пэтч и, схватив под руки, практически запихали в мою же берлогу.  – Староста! Староста! Мы знаем! Мы туда пролезли втихаря от Роука, Роше и Полански!  – Ку… да… пролезли?! Вообще, кыш отсюда! Я грязный, усталый и злой.  – Мы пробрались на эйршип, Лер! – заговорническим тоном прошипели мальчишки. – Хотели найти что-нибудь интересное. А там были Роше и полицейский. Лер, они говорили странные вещи, но самое главное никаких криокапсул в салоне не было! Я грузно сел на свою постель.  – Отвечаете? – глуховато рыкнул я.  – А то! – хакеры выпалили это почти в голос. – Лер, ты тут самый конкретный! Настоящий! Чё творится-то?  – Подумать… надо… – я потёр горячий лоб. Похоже, недомогание усугублялось.  – Роше, Полански и Роук, значит, на судно никого не пускали? А Майлз в курсе дела?  – Он туда зашёл только для того, чтобы помочь вынести омежку и бету. Майлз знает! И он не бросился рассказывать ему об отсутствии сохранных капсул?! Действительно, что, мать вашу, творится???!!! Я встал, вложив руки в карманы, походил по комнате, пугая парней каменным выражением лица. На ум приходило лишь насильственное воздействие, но я его отмёл: противников было больше. Пай и Пэтч верно смотрели мне в рот. Ребятки, конечно, ещё те остолопы и раздолбаи, но это лучше, чем один в поле. И порядочность свою они уже доказали. Честно бросились к ничего не подозревающему старосте. Выходит, нам… мне… просто вешали на уши лапшу? Зачем? С какой целью? Я и не собирался бежать с Дорана. Я живу здесь добровольно и довольно счастливо. А те, кто знал: Анри, Полански… почему, папу их за ногу, они втихаря не свалили на Землю?! А Майлз! Как он мог мне лгать?! Нести чушь про любовь, а самому скрывать от меня такую правду. С Дорана можно улететь, но почему при посадке умерли пилоты-альфы, а мальчики-зайчики лишь потеряли сознание?  – Не обвиняй пока никого! – вдруг мудрым и спокойным голосом проговорил Пай, словно мои мысли прочитав.  – Тогда… совершите ради меня ещё одно преступление. Всю ответственность я беру на себя! Хакните ещё раз архив Бюро Безопасности. Ищите секретные проекты, скажем… по словам: Доран, омегаверс, синие кристаллы, Лерой Дарси, Анри Роше, Свят Макеев, Андорра.  – Крууууутяк! – взвыли молодые люди, и их и так вздыбленный хаер встал ещё выше. – Разрешаешь, староста? Ух тыыы! Руки уже чешутся! Роука отвлеки только, он наши посиделки за компом по минутам контролирует. Нам около часика нужно. Сделаешь?  – Нет проблем, зайцы! Только тссс! Глаза молодняка блестели, как неоновые лампы. Они уже, пихая друг друга, рвались в бой. Я быстро принял душ, по полкам сознания раскладывая всю ту инфу, которой уже располагал. Потом надел новую белую тенниску и любимые джинсы Макеева, которые отлично обтягивали мой сексуальный упругий зад. Дэвида и Майлза я нашёл в ангаре, где стоял новый небесно-голубой эйршип. Увидев меня, мулат устремился навстречу. Я лихо опередил его вопрос:  – Я чуть позже сделаю запрос, когда за ним пришлют робота.  – Хочешь, я сам запрошу? Ты выглядишь усталым, мы и так всю отчётность на тебя сгрузили, – Майлз наивно улыбнулся.  – Ок, только мне потом сообщи!  – Да! – мне, к сожалению, не показалось: мой Громила аж выдохнул с облегчением, что я не полез с инспекцией в эйршип.  – Роук! – я подошёл к инструктору, у последнего сразу же на щеках и шее проступили алые пятна от смущения. – Надо… поговорить… наедине… Майлз настороженно обернулся, но я сделал вид, что не заметил. Роук растерянно глянул в сторону механика:  – А… как же…?  – Я ж не жениться на себе прошу! – произнес я. – Или тебе запретили со мной общаться?  – Н… ннеет, – простодушный Роук лгать не умел. – Куда… отойдём?  – Пошли! – я двинулся на выход, игнорируя пристальный и грустный взгляд Майлза. Друг, погоди, я всёёё выясню! Снаружи ангара я протопал к топливохранилищу, Роук, как покорный телок, плёлся за мной. Внезапно длиннорукий инструктор всхлипнул:  – Староста, ну прости! Он сам просил его связать, поэтому и следы на запястьях. Что я сделаю, если мои мальчишки иногда любят ТАКИЕ игры?!  – А??? – я пока въезжал несколько секунд, едва сдержал саркастический смешок. Что ж, вот и тема прилетела!  – Так, значит, шлёпанье и связывание? Не поощряй этих молокососов! Ты же взрослый человек, а позволяешь им так беситься! Кроме этого, Анри… Роук вжал голову в плечи:  – Я… перестарался немного… и немного порвал Пая. Староста, я с ума по ним схожу, съел бы… просто… Такое вот безумие. Но Роше сказал, что повреждения несерьёзны. Он вам доложил?  – Неважно. Нет, не он. Я заметил сам. Про повреждения ты мне проболтался, – я слегка повернулся, вальяжно качнув бедрами. Надеюсь, моя задница всё ещё в хорошей форме, несмотря на то, что я сбросил пять кило. Сзади как-то глуховато вздохнул Роук. Потом меня неуклюже облапили:  – Тебе… и правда одиноко? Я-то от своих малышей ни вправо, ни влево, уж извини! А ты… не отталкивай Майлза, он тебя так любит… Правда… Он просто не хотел, чтобы ты метался между ним и Святом. Он видел, что Свят тебе нравится больше.  – Роук, – я повёл плечами; жест от которого у Макеева всегда сбивалось дыхание, – зачем… ты мне всё это говоришь? Лучше… признайся, ты… лжёшь тем, кого любишь?  – Н… нет, – у Дэва опять пятна на щеках и шее.  – Лжёшь!  – Нет, Лер! – начал оправдываться огромный взрослый мужик. – Не так всё!  – Любишь мальчишек? Но рядом со мной испытываешь желание обнять и сделать своим, – я кисло усмехнулся. – Знаешь, почему? Роук побледнел, как мел, несмотря на природную смуглоту.  – Ты… знаешь… почему? – прошептал инструктор, едва дыша.  – Потому что, дери меня чёрт, я излучаю какие-то бешеные феромоны! – я скрестил руки на груди. – Так?  – Да! – Дэвид просиял. Господи! Какой наивняк! Но раскачать бесхитростного тугодума на откровенный разговор оказалось провальной миссией. Окей! Зато я тянул время, пока мои взбалмошные агенты шерстили файлы ФБР. Надеюсь, они найдут для меня ответы.  – Не помешаю? – к нам подошёл Майлз, вытирая от машинного масла огромные тёмные руки с розовыми ладонями.  – Мы говорим про ложь в глаза и доверие, – жёстко рыкнул я. – Хочешь присоединиться?  – А? Знаешь же, Лер, Роук не умеет врать, – Майлз присел на ящик.  – А ты? – я сощурил светло-серые глаза.  – Случалось… – гигант сцепил пальцы рук и поднял на меня глаза. – Не люблю врать, особенно дорогим мне людям…  – Да… особенно дорогим. Ложь убивает всё. Ничего не оставляет. Если рождается ложь, значит, готовится и предательство, – твёрдым голосом констатировал я. – Мне уже солгали, а потом предали. Попав в тюрьму, я понял, почему это произошло. Любимая байка Макеева, знаете, какая была? Люди, как цветные карандаши. Сами себе рисуют жизнь под настроение, либо в цвете, либо чёрно-белую, чтоб не париться. Просто одни в процессе ломаются, другие тупят, а третьи ненадолго останавливаются, затачиваются и рисуют жизнь дальше. Я её, жизнь свою, сам делал чёрно-белой, хотел, чтоб было просто и легко, без полутонов. Судьбу хотел обмануть, а она ко мне, в ответ на это, повернулась задней частью. И тебя, Майлз, и Свята держал на привязи у своих ног из-за природного эгоизма…  – Не так это! Не наговаривай на себя, – мулат чуть нахмурился. – Свят сам бы от тебя ни на шаг не отошёл. А я, я тебя не достоин.  – Давай я сам буду решать, кто меня достоин, а кому «пока-пока»? – я скрестил руки на груди. – Вот Роук такой же собственник, как и я! Подавайте ему и Пая, и Пэтча в оборот. А может, и Задиру бы захапал, если бы Полански не засуетился. Инструктор сопел, низко опустив голову, потом вдруг вскинулся, словно раненый зверь:  – Я не хотел на эту чёртову планету!!! Отсидел бы на Земле свой срок и вышел, и жил бы тихо-мирно… Но…  – Тихо-мирно? – процедил Майлз, вдруг превращаясь из добряка в человека, которого я никогда раньше не видел и не знал. – А что ж, как овца жертвенная, подписал все документы? Что ж позволил привезти себя на Доран? Что ж не уле… – внезапно мулат осёкся и снова стал самим собой. Я с плохо скрываемой издёвкой смотрел на альф и ждал громогласного крещендо этого разговора. Когда Майлз замолчал, оборвав себя же на полуслове, я вздохнул:  – Громила, ты – неплохой друг и человек. Пожалуй, только тебе я верю безоговорочно. Помни это!  – Лер, не надо так говорить! Ты можешь доверять нам всем! – горячо пробормотал Роук. – Мы все здесь о тебе за…  – Дэв! – Майлз подскочил. – Скорее, за мной! Я кое-что забыл проверить! Мужчины было бодро рванули с места, но мой ледяной голос остановил их:  – Я ещё никуда никого не отпускал! На меня немного ошарашенно уставились две пары глаз.  – Лер? Ты чего? Мы ж сейчас вернёмся…  – Скоро вы пойдёте на все четыре стороны и на неограниченный период времени. Обещаю! А пока: ответьте на последний вопрос, когда инструктор по скалолазанию стал так хорошо разбираться в механике?  – Да меня Майлз уже полгода натаскивает, – просто, и не задумываясь, ответил Роук. – Мне было интересно, и учиться я люблю. Ты против, Лер?  – Упаси Бог! – я воздел руки к небесам. – Я и сам бы не прочь с вами гайки покрутить. Так что ты там на эйршипе забыл сделать?  – Отключить… криокапсулы… Они энергии много жрут, – произнес Майлз как-то вяло.  – Слу-у-ушай, дай глянуть? Свою я и не помню. Судя по всему, они звукопроницаемые, потому что вновь прибывший мальчик-бета сказал, что слышал, о чём говорили пилоты.  – Вряд ли. Наверное, сон приснился! – произнёс Майлз.  – Я ему то же самое сказал, но малыш утверждает, что прав. Покажи мне криокапсулу! – безапелляционно приказал я с горящими от азарта глазами. Роук, близкий к обмороку, вытаращился на мулата, но последний был спокоен, как фашист в бронированном танке.  – Лер, ты нездоров, там в салоне довольно низкая температура. Зачем усугублять начинающуюся болячку? Полегчает – глянешь. Не думаю, что за кораблём пришлют уже завтра. Мы ещё не подготовили достаточно кристаллов.  – И то верно! У меня вроде и горло першить начинает! Ты – сама забота, Майлз! Роук, уже раз десять порывавшийся уйти, почему-то сжал кулаки. Откуда не возьмись вылетел Полански, красный, как рак.  – Роук, твой гарем вместе с Задирой штурмуют интернет! Ты в курсе?! Инструктор подпрыгнул на месте, несмотря на массивность огромного тела.  – И чё? – процедил я. – Я их попросил: найти мне инфу про Андорру и её сокнязей. Почему нездоровый напряг в массах? Роук, прости, что сразу тебя не предупредил.  – А-а-а-а. Староста, ты это, не пойми неправильно. Мальчишек хлебом не корми, дай какой-нибудь сайт взломать.  – И чё? – опять выдал я «макеевский говорок». – Сюда кто-то приедет разбираться? Вот и нет! Никому мы нахрен не нужны! Кому мальчишки твои инфу сольют, когда всё, что отсылается отсюда, это мои отчёты?  – Если для тебя, староста, ищут, тогда ладно! – пробурчал Полански, но его глаза пристально пилили Майлза. – Только… ты бы… всё же сходил к ним. А то развяжут политический конфликт с Андоррой, по голове получим!  – Не получим! Мы ни для кого не представляем угрозы. Мужики, вы чего? Несварение у всех массовое или, наоборот, запор? Чего вы потерянные какие-то? Один меня в койку уложить пытается с простудой, второй своих хакеров пасёт, как ненормальный. А третий… Полански, ты с каких пор указываешь Роуку, что ему делать с гаремом? Он и без тебя… Я подзавис, ибо мои мысли, как подстёгнутые рысаки, унеслись в прошлое. Старостой я стал тоже с лёгкой руки полицейского. Ему никто не возразил тогда, я в силу своей гордыни даже не заметил этого. СО МНОЙ С САМОГО НАЧАЛА НОСИЛИСЬ, КАК С ПИСАНОЙ ТОРБОЙ, НЕ ПОТОМУ ЛИ, ЧТОБЫ Я ЛЕЗ ПОМЕНЬШЕ В ОСНОВНЫЕ ПРОЦЕССЫ НА ДОРАНЕ? Я корпел над отчётами, как мне казалось, раздавал дельные команды, составлял оптимальные графики, а на самом деле, сидел под тяжёлым колпаком. Я, наверное, перестал дышать, потому, что Майлз вдруг взял меня за руку, а зря… Я выдернул её, как потерпевший, слишком резко.  – Не трогай меня! – безотчётно холодным тоном выдал я. – Всё в порядке, мне просто надо отдохнуть!  – Зря ты так с ним, староста… – начал было Полански, но меня уже потихоньку захлёстывало алое марево гнева.  – Ланс Полански, всё время хотел тебя спросить… У меня прямо-таки свербит в заднем проходе, как интересно! За что ты порешил своего напарника, с которым бок о бок прослужил десять лет?  – Двенадцать, – глухо поправил мужчина.  – Вот даже как! – воскликнул я. – И? Мы с тобой никогда по душам не говорили, потому что двое самцов постоянно охраняли мою тушку от чужих взглядов.  – Да мы и не стали с тобой душевными друзьями, староста. Хотя признаю, что ты очень проницателен для… – у Полански уже раздувались ноздри. Майлз напрягся, Роук встал за спиной полицейского.  – Чего вы?! Ведь Дина… из-за… него… – прохрипел полицейский, но инструктор положил Лансу руку на плечо. Я вспыхнул, как сухая трава:  – Дайте ему договорить, вашу папу!!! Кто такой Дин, которого из-за меня… чего-то там…?! В каком чёртовом месте я пересёкся с тобой, Ланс, когда успел в чём-то так нагадить в душу, что ты...?! – меня затрясло.  – Лер! Тихо! Староста! – Полански схватил меня за руки и сжал. – Прости! Ну тихо! Да он весь горит!!! Сквозь пелену жаркой волны горячки я ощущал, как меня бережно и быстро понесли куда-то, шёпот над моей головой напоминал шуршание осенних листьев. У меня не осталось сил даже вырываться:  – Как вы это допустили?! Он ведь был нездоров! Что вы ему сказали?! Роше? Приятный голос француза врывается в моё сознание. За что он их ругает?  – Лер, слышишь меня? Попей! – мне в горло льётся живительная влага, чуть сладковатая, похожая на жидкий кисель, немного вяжущая горло. Подавитель?! Так много?!..  – Это обязательно, Анри? – голос Майлза вибрирует по моей коже, и она покрывается мурашками. Из моего нутра рвётся странный стон.  – Отойди, придурок! Он слишком бурно реагирует на тебя! Что вы себе все позволили?! Зачем так его разволновали?! Со стороны доносятся мямленье Роука и хрипловатый баритон Ланса. Я выгибаюсь дугой в постели, меня удерживают прохладные большие руки:  – Анррриии! – я резко притягиваю врача к себе. – Что… вы… со мной… сделали? Я… с ума… схожу… Что это за…?! – спасительный обморок обрушивает меня в темноту, и последнее, что я слышу:  – Разве возможен такой быстрый реверс, Роше?! Мы просто говорили друг с другом!

====== Часть 8. ======

Очнулся я от жаркого пытливого взгляда. Нехотя приоткрыв чугунные веки, я увидел серьёзное лицо Фабио, он резал на ломтики яблоко, не спеша закладывая их себе в рот. Потом, увидев моё неспешное возвращение в реальный мир, бета как-то просто предложил мне кусочек: я разомкнул губы. Фрукт был сочным, прохладным и кисловатым – то, что надо! Я улыбнулся.

 – Давно я валяюсь, малыш?  – Второй день. Я не малыш. Вы очень странный альфа. Почти сутки у вас сбивали нетипичный жар, как я понял со слов доктора…  – А что твой Лу? Янтарные глаза погрустнели:  – Он… пока… не очнулся. Но с ребёнком всё хорошо.  – Рад слышать! Не тоскуй, Фаби. Бета попытался улыбнуться, но вдруг дал мне ещё кусочек яблока.  – Лер, если бы я не знал, что вы – альфа… Я запутался совсем… Вы пахли, как омега. Аромат и жар стоял такой, что доктор Роше сам что-то принял. Я знаю, у Лу было так же. Кто же вы такой?  – Лерой Дарси. Под этим хоть по крайней мере я могу с уверенностью подписаться.  – И вы – альфа?  – Пока это чётко вписано в мой идентификатор.  – Ещё вы в бреду звали какого-то святого…  – Ну да… От святости этого святого, все апостолы и ангелы небесные устали бы креститься! – горько усмехнулся я. – Нет, малыш, это самый не святой альфа на свете. И, кажется, я очень сильно любил его. Юноша захлопал ресницами:  – Альфа и… альфа… Это как?  – С физиологической точки зрения – это полная жопа! Очень больно! Но его охренительная настойчивость победила все мои сомнения, – я наконец-то улыбнулся открытой, тёплой улыбкой.  – Вас тут очень любят и берегут. Словно принца.  – Да, пожалуй! И, оберегая, водят за нос, тоже по-королевски. Вот принц Луиджи почему был обманут? Потому что наивно полагал, что статус и титул надёжно оберегают его от бед. Ан, нет! Нет ничего страшнее мнимого спокойствия, малыш! Я до этого жил, словно ничего вокруг себя не замечал. А теперь прозрел, и мне как-то хреново стало!  – Вас обманывают? Кто? Они были искренне удручены и напуганы, когда вы сутки горели. Майлз… Этот темнокожий приятный альфа, от вас не отходил. Шептал что-то, словно молитву.  – Брук молился надо мной?! Ясно! А Полански? Такой… мужик, стриженный по-военному…  – Тут было много народу! Парни молодые приходили, очень грустные. Пай, кажется, и Пэтч.  – Пэтч! Натерпелись, бедолаги! Они мне, кстати, очень нужны!  – За ними пришёл какой-то огромный большерукий альфа. Роук… кажется, и они с ним разругались. Они орали на него, молотили кулаками. Я так и не понял, в чём суть конфликта. Такой… с красной чёлкой кричал, что Роук – предатель и лгун и больше к ним ни в жизни не притронется!  – Жёстко постелила детвора! – я облизнул губы. – Яблочко-то режь, вкусное! Я только сейчас понял, какой я голодный. Прекрасный бета протянул мне сочный ломтик, я его жадно схватил ртом, нечаянно прикусывая Фабио за палец:  – Ай!  – Прости! Прости, малыш.  – Я не малы… – юноша было дернулся, но я удержал его руку и поцеловал в запястье.  – Как хочу… так и буду называть, Фаби. Ты будишь во мне такие… ммм… сладкие желания, – прорычал я глухо. – Забыл, как себя по-альфовски вести, янтарноглазый мой. Наклонись!  – Нет! – юноша выпрямил грациозную длинную спинку. – Я не хочу!  – У тебя уже был секс? Или в королевской академии при Ватикане настолько строгий присмотр? Фабио покраснел в области скул.  – Малыш Лу тебя обскакал, Фаби?  – Почему вы так фамильярно говорите со мной?!  – Потому что я тебя хочу. Веришь или нет, но я вижу в тебе истинное совершенство без фальшивого омежьего жеманства.  – Если бы вы узнали Луиджи…  – То что? Он – омежка, и его истинный облик рано или поздно даст о себе знать!  – Он скромен, добр и чист душой.  – И он при всех своих небесных качествах таки в интересном положении…  – Не язвите! – холодно и жёстко отрезал бета. – Если бы это было в моих силах, я уберёг бы Лу от ошибки, но он полюбил всем сердцем и…  – Фаби, ты – наивный добропорядочный идеалист! Ты – настоящее ископаемое в наше-то сумасшедшее время. Собираешься выступить со шпагой против ядерного оружия? Ну-ну!  – Вы – злой! – выкрикнул Нери, чуть ли не со слезами. – Вы… никого не любите, ничего не цените… Вы! Вы! Нгхм-м… Его тираду заглушил мой жадный рот. Я схватил глупого мальчишку в надёжные тиски и теперь наслаждался свежестью спелых, пухлых, не целованных губ. Фабио бился ещё секунд десять, для порядка, наверное, потом обмяк и тихо застонал.  – Ну вот, мой хороший! Мой сладкий малыш! – прошептал я в расширенные янтарные глаза. – Не бойся! Сам виноват, что родился таким красивым и соблазнительным. Я же не первый, кто бросился на тебя. Подозреваю, что многим ты просто вломил в рог, и они ушли ни с чем. Но я-то – зараза настойчивая и приставучая, и своего добиваюсь всегда! Этому меня научил один наглый, честный, ни фига не святой человек. На ресницах Фабио заблестели слезы:  – Обидел! – я отпустил желанное гибкое тело с жалостью. – Ну врежь мне, скотине, по полной! Бета вытер глаза и покачал головой:  – Вы правы, Лер! Не вы первый бросились на меня. Но с вами… мне не стало мерзко и противно.  – И на том спасибо! А с кем это с другим… было противно?  – Этот человек обманул Лу, а потом начал приставать ко мне. Я едва сдерживался, чтобы не влепить ему пощечину.  – Очевидно, это та ещё шишка, малыш?  – Это… премьер-министр Андорры Феникс Каэде Лаэрти. Он запретил мне садиться в эйршип принца, хотел позже лететь со мной… Но я всегда следую за Луиджи!  – Значит, котёнок, птица-Феникс не знала, что ты тоже летел на этом судне? – я прищурился.  – На что вы намекаете?! – ахнул Фабио. – Что авария неслучайна?! Господь всемогущий, Лу ведь носит его ребёнка! Как он мог так поступить?!  – Святая простота! Хочешь, скажу кое-что, только без обид? Ты в разы краше своего Лу, даром, что он – омежка. Любой здоровый альфа изойдёт слюной, глядя на тебя, мой славный добрый мальчик! Фабио потупился.  – Луиджи часто это повторяет. Как я красив, грациозен и умен. Он говорит, что я больше похож на принца Андорры, чем он. Но мне далеко до его чистоты и нежности, Лер, поверьте! Он – ангел во плоти!  – Да ты – пылкий влюбленный парень, Фаби! – я с сожалением отпустил юношу. Бета встал, поправил одежду и сдвинул красивые прямые брови.  – Прошу вас, впредь не позволяйте себе так бесцеремонно распускать руки, староста! – произнес мой ненаглядный. Я пожал плечами.  – А если я не послушаюсь и продолжу приставания?  – Тогда… – Фабио покраснел, – я вломлю вам в рог!  – Молодец! Учишься ты быстро, но… Против меня такие издержки не работают. Дерись, сколько влезет, а потом сладко и нежно постанывай в моих руках.  – В-вы, невозможный, наглый, беспардонный тип, староста! – бета попытался, видимо, придумать самое обидное, по его меркам, оскорбление, но осёкся. За ширмой тихо вздохнули и задвигались.  – Зови Анри, малыш! Кажется, твой Лу очухался! Фабио стрелой выскочил из палаты. Я подошёл к омежке… О, чёрт! На меня беспомощно таращились зеленые, как хризолиты, глазища. Мой, сука, любимый обезоруживающий цвет!  – Мы живы? Какое… счастье… А Фабио… где? Как… мой… малыш? Где мы?  – На какой вопрос сначала ответить, ваше высочество? – я галантно поклонился.  – О! – мальчик приподнялся на локтях. – По очереди, пожалуйста!  – Вы живы. Это, и правда, счастье и удача. Фабио сейчас умчался за доктором. Ребенок в вашей утробе, цел и невредим. И сейчас вы в медицинском блоке поселения добровольных добывателей на планете Доран.  – Спасибо! – омежка кивнул. – Можно воды? Я незамедлительно принёс стакан. Принц без церемоний жадно напился, стуча зубками о край стакана.  – Ещё! Я снова повторил мини-вояж до стола Роше. Луиджи уже осторожно сел, спуская на пол тонкие белые ножки с детскими ступнями.  – Как… вы себя чувствуете, ваше высочество? Ничего нигде не болит?  – Странно… но помимо общей слабости, я не чувствую ни боли, ни тошноты. Мальчик поднял на меня кроткие большие очи и вдруг взял меня за руку:  – Ну какое я теперь высочество? Здесь я всего лишь слабый омега, не способный за себя постоять. Я лишь могу просить вас о снисходительном ко мне отношении.  – Ну и дела! – я усмехнулся. – Вас разве не учили тому, что принц остаётся принцем даже на плахе?  – Я слаб и, к тому же, я всегда был неуверенный в себе, – Лу улыбнулся. – Я жалок, а мой адъютант Фабио Нери меня боготворит. Вот же, дурачок!  – Он влюблён в вас, разве нет? Лу вздохнул и закрыл лицо руками:  – Я не могу сделать его счастливым, ибо влюблён в другого человека.  – Будьте сильнее и увереннее, хотя бы ради Фаби, ваше высочество! Здесь вас никто не тронет, клянусь. Можете спокойно передвигаться по территории, но лучше делайте это в компании своего верного рыцаря.  – Фабио… лучший друг, о котором я мог только мечтать!  – Всё правильно, – в пространстве вокруг меня вдруг резко заштормило. Я доплёлся до своей койки и рухнул лицом в подушку.  – Извини, высочество, но лимит вежливости на сегодня исчерпан! Я – спать! Болтайте с малы… с Фаби потише, а то отшлёпаю обоих. Я не видел, как большие глаза наследного принца Андорры после этих слов стали огромными. Сквозь пелену сна я слышал прерывистые шептания глупого Нери, вероятно, обнимающего своего Лу, негромкий приятный тенор Роше и серебристый голосок принца. Потом я вырубился окончательно…

 – Ле-ер! Лер! Ста-ароста-а! – меня тормошили за плечо.  – Дайте поспать, черти! – простонал я, зевая. – А? Надо мной склонились Пай и Пэтч. Я резко сел.  – Зайцы?! Вы как здесь?! Всё норм? Вы, вроде, с Роуком…  – Не говори про него, – глухим голосом произнёс балагур Пай, что мне совсем не понравилось.  – Это связано с вашим шпионажем под мой заказ?  – Да! – Пэтч обнял другана за плечи. – Нам бы… лучше… ничего этого не знать! Ну, теперь-то что уж! Может, так оно и лучше.  – Где Анри и все альфы?  – У них собрание – знакомство с принцем и бетой. А у нас есть время поговорить, – Пай потёр лоб ладонью.  – Ну, так не тяните кота за яй…  – Секретный проект, и правда, существует, Лер. Он называется «Химера». Существо, которое имеет несколько ликов согласно мифологии, – начал Пай, хотя, было видно, что каждое слово давалось ему с трудом.  – Давно, пару десятков лет назад, один парень, служа в армии по контракту, тяжело заболел. У него начались жар и дикие боли в животе. Его обследовали и определили, что он, странным образом, начал меняться на генном уровне. Среди истинных солдат-альф у него, такого же альфы по набору хромосом, началась вынужденная спровоцированная реверсия. У парня попросту началась течка, которую остановили подавителями. Пока юноша был в отключке у него взяли сотни анализов. Вскоре среди омег-медбратьев парень вернул альфовость и даже начал к ним приставать.  – Осади, Пай, малыш! Я собрался с духом… Пора! – я набрал воздуха в лёгкие. – Этим юношей был… я, Лерой Дарси, не так ли? Молодые люди кивнули почти в унисон.  – Лер, с того дня… ты постоянно жил под колпаком! Чтобы не происходило в твоей жизни, было частью гребаного эксперимента! Тебе даже подсунули омежку Клейва, чтобы он подбил тебя на аферу. С ним ты был вполне дееспособным альфой, он трижды делал от тебя аборт. Проект растянули на годы, желая наблюдать, как зрелость скажется на обличье Химеры. Тебя специально вывезли на Доран, чтобы изучать дальше. Здесь все… почти все в курсе, кто ты. Даже врач Роше здесь не случайно, он делает анализы и курирует твоё состояние. Все альфы абсолютны, приняты тобой, обладающие прекрасным генофондом, они подобраны специально для эксперимента.  – Всё? – просипел я, не узнавая свой голос.  – Нет, – Пэтч поник головой. – Мы не пленники Дорана. С него можно легко улететь и так же просто вернуться. Синие кристаллы никакой особой ценности не имеют. Из них делают стеклярус и витражное стекло.  – Всё?  – Нет… – Пай обнял себя за плечи. – Не знаю… как и сказать…  – Губами! – приказал я. – Зайка, не томи, я уже почти чокнулся, так… добивай смело, чтоб уже, блин, не мучался!  – Я… Пэтч… Задира и Владмир… Мы – твой генетический материал.  – Цыц мне! – у меня прорезался голос. – Дети сейчас вот так гадко называются?  – Но в проекте… мы обозначены именно так. Мы не смогли реверсировать обратно в альф, как ты, Лер, и поэтому на нас планов больше нет, – Пай только не всхлипнул.  – Зайка, иди-ка сюда! – мальчишка уже утянут на мои колени и, похоже, начинает реветь. – Мне тогда было всего восемнадцать. А теперь, по прошествии двадцати четырёх лет, я – папаша четырёх оболтусов. О-хре-неть, как рад! – я чмокнул Пая в щеку. – Да вы – самый офигительный генетический материал во вселенной: шикарный повар и трое мега-хакеров!  – Ста-а-ароста! – воет Пэтч, утыкая мордаху в мои колени. – Мы думали, что мы детдо-омовские!  – Дом-102 отдыхает! – рычу я и глажу второго отпрыска по взъерошенной голове. – Планов на вас нет? Отработанный материал?! Да я яйца оторву любому, кто только попытается вам что-нибудь сделать! Папа умеет быть о-очень плохой химерой, правда, ещё не знает, как! Вы, я надеюсь, всё на флешку скачали? Пацаны шмыгнули носом и кивнули в унисон.  – Молодцы, зайцы! И, кстати, Роука всё ещё любим? – Пай и Петч потупились. – Значит, задницы в лапки и мириться! Пока подержим всё в тайне. Владмир, думаю, давно в курсе событий. А Задира?  – Его Полански не отпустил!  – Он его, надеюсь, не бьёт? – рыкнул я.  – Нет, мы облюбленные во все места.  – Ну и хорошо! Теперь все по процессам. А старик Лер будет пытаться втихаря подумать о будущем и попытается уснуть спокойным душевнобольным. Млин-млинский!.. Ещё вчера я даже и не думал о таком попандосе!  – Лер, мне… нам иногда кажется, что ты стал Святом Макеевым, – произнес Пай. – Клёво, конечно, но ты уж лучше назад оборотись в Дарси, у того-то мозгов побольше было.  – Снова цыц, мелочь перерождённая! С отцом разговариваете! – я оскалился по-макеевски – задорно и нагло. – Теперь я буду, кем хочу, с кем хочу и когда захочу! И клянусь, я вас вывезу с этой планеты, и мы начнём новую жизнь, свою, неконтролируемую. Ясно? Просто надо подождать! Когда мальчишки ушли, меня плющило около получаса. Кто бы мог подумать? Я действительно заболел, находясь на контрактной службе в армии. Я плохо помню, что со мной происходило. Что-то похожее на сильную горячку. Именно тогда из меня сделали подопытную свинку, а мое семя использовали, чтобы взрастить четверых маленьких химер. Они не учли одно: не важно, альфа, бета или омега – мои внешние данные, сила и ум не реверсируют и никуда не исчезнут. Я, конечно, рожу, но потом я набью всем морды и самих от меня родить заставлю. А кто и кем были омежки, которых искусственно оплодотворили моим генетическим материалом… Блин, какое всё-таки поганое выражение! Неживое. Логику в этой генетической мозаике я углядел хотя бы в том, что омег стало действительно рождаться меньше, чем альф, и моя… ммм… способность сыграла бы на руку демографической политике. Опять же, свобода выбора, будь она неладна! Не устраивает, что родился бетой или альфой – щёлк! И ты стал са-а-авсе-ем другим! А вот хренушки! Бог всё видит! Печальный пример создания овечки Долли никого не научил, что в божий промысел нам, дуракам, соваться не стоит. И какой компромат был у Центра на пятерых здоровых мужиков, позволивших заточить себя на этой треклятой планете? Роше, в принципе, мог быть заинтересован с медицинской точки зрения, Макеев – любитель авантюры и приключений. Оставались Роук, Полански и Майлз. Майлз вообще тут никаким боком! Образчик спокойствия и порядочности. Такой мега-вау, мимо которого я бы точно не прошмыгнул? Ведь, если подумать, то зацепил меня именно Майлз. А Свят? Это наинаглейшее чудо зачем свалили на мою голову?! С ним я узнал, что такое свобода… без тормозов, с ним расправил крылья, с ним отбросил принципы добропорядочного альфы, с ним я захотел стать слабее и сильнее одновременно. Свя-я-ят, любимая скотина! Посмотреть бы сейчас на твою рожу после моих яростных обвинений!  – Узнал? Ну и хрен со всем этим, старик! В постель пошли! Я жуть, как хочу! – я улыбнулся, уже практически борясь с головной болью и сном.

Макеев редко сомневался перед тем, как что-то утворить. Вторая его любимая приговорка была такой: за одним плечом у человека стоит ангел, за другим демон, и только Бог знает, кто и в какой момент будет управлять рукой человека. А ведь ты был уверен, потому что знал, я полюблю тебя, сволочь, растворюсь в тебе без остатка; потому что ты был слишком другим. От тебя бы я точно родил, Свят, если б представилось попробовать! Только сделал бы всё сам, без суррогатных омег! И тебя бы заставил на родинах присутствовать! Я злорадно облизнул губы: какого хрена я об этом думаю? Хватит мне наследников моих ужасных генов. Бедные мальчишки всю жизнь прожили во лжи! У Пая губы тряслись, Пэтч терялся, как школьник на ЕГЭ, а Задира? А Владмир зачем вешался на меня, если всё знал?