Текст книги "Истинный облик Лероя Дарси (СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

 – Макеевы-ы-ы! На борт! А то нахрен оставлю на Доране!

– Типун тебе на язык, док! – ворчу я, и вижу шальной синий взгляд.

– А что, Лерка, айда за меня? Зарегистрируем отношения по закону! – оптимист хренов, ещё ведь даже не взлетели!

– Свят, а мне можно поломаться? – язвлю я и щурюсь, как злющий кот.

– Подумать можно, пока летим! – и этот сучара осыпает меня охапкой разноцветных осенних листьев.

– Да, да, да! – препираясь, мы поднимаемся на корабль. Меня усаживают в глубокое пассажирское кресло, создают комфортное полулежащее положение и пристёгивают ремнями. Ещё двадцать минут подготовок и продувок, и я увижу Доран удаляющимся зелёно-голубым мячиком в иллюминаторе, сжимая в ладони маленький желтый листочек. Я смаргиваю и поражаюсь, насколько разительно эта планета напоминает Землю. Укол в сгиб локтя, и меня выносит мягкий спокойный сон. Роше делает всё, чтобы я легче перенёс скачок и выход в космос. Я вижу цветные сны и, странным образом, слышу музыкальное потрескивание кристалла на моей шее.

Доран прощается со мной. Надеюсь, навсегда…

====== Глава 22. ======

Принимал нас отдельный специальный терминал, куда мы долетели частным рейсом. В аэропорту Руасси было полным-полно народу, но впереди измученного меня пёр реальный бронетранспортёр, крепко держа меня за руку и прокладывая путь с таким заклятым выражением лица, что меня даже краешком одежды никто бы не рискнул зацепить. Но, несмотря на гомон и шум, царящие вокруг, я отчётливо слышу пронзительное и входящее в самое сердце:

– Татенька!!! – я вижу несущихся ко мне, чуть ли не по головам пассажиров, Задиру и Мирро.

Оперативная группа захвата тут же разделяется для запланированного манёвра: Рыжик едва ли не сбивает с ног Свята, прикрывшего меня телом, а Владмир, умоляюще глядя и ища понимания, повисает на шее своего Анри. Половина всего зала теперь пялится на моего старшенького и дока. Ещё бы, они невероятно красивая пара! Мирка заметно похудел от тоски и ожидания. А Роше жадно втискивает мальчишку в себя, незаметно нацеловывая во все доступные губам места, оглаживая поясницу и из-за приличия не спускаясь ниже.

Задира, наоборот, уж слишком окреп, он и был-то ладненький, а тут мускулы налились, как у молодого льва. У Полански явно фетиш на спортивные фигуры, или они решили, как мы с Макеевым, в смену ролей поиграть?

 – Пап! Все о-о-очень соскучились! А про Пэтча уже знаешь? Кру-у-уть, да? – очень громко и возбуждённо кричит Рыжик, пробравшись ко мне через охранный заслон.

Макеев, видя, что вокруг меня достаточно разумного народа, сообщает мне, что пошёл за багажом. Я лишь мимолётно киваю: мне есть чем заняться.

 – Круть-круть! Сам-то как? – я так рад порывистым объятиям сына, этому родному запаху мятной тянучки и глазам, что пылали задором.

 – Никак! – вздыхает Задира, а до нас тем временем, прихрамывая, добредает Ланс, и жмёт мне руку.

 – Что с ногой, полиция? – участливо сокрушаюсь я, хотя стёб просто с губ сочится. – Рыжик гантелю уронил? Ты его куда так накачиваешь, старик?

Парень с явно неприкрытой гордостью демонстрирует всем прибывшим свой налитый бицепс. Ланс широко улыбается и треплет Задиру по вихрастой голове:

 – Он инструктором устроился в фитнес-клуб. А я – в местную жандармерию следователем.

 – Роука и Зайцев давно видел? – отмазка «а давай поговорим в машине по дороге» меня не устраивает!

– На выходных приезжали. Рыжику же двадцать два года стукнуло, сходили в боулинг и на стриптиз, – Полански держит марку серьёзного человека и покер-фейс.

Млин, не надо мне напоминать, что я пропустил день рождения моего несносного сына!

 – А меня сводите по злачным местам? – с жаром выдаю я.

Ланс смеривает пристальным взглядом мой выпирающий живот, к которому уже прижимается ухом Задира:

– В боулинг тебе уже поздно, а на стриптиз, пожалуй, можно. Свят, привет! Тут староста на стриптиз просится, что скажешь? – полицейский пожимает огромную ладонь Макеева, уже получившего багаж и вынырнувшего к нам с пятью дорожными сумками из толпы.

– Обойдётся! Я ему свой покажу!

– Что я там ещё не видел?! – тихо глумлюсь я, и получаю лёгкий шлепок по заду от альфы. – Жандарм, а как во Франции относятся к насилию в семье?

– Весьма отрицательно! А кого насилуют? – Полански бросает ключи от джипа счастливому и взбудораженному встречей Рыжику.

На меня наконец-то нападает Мирро с румяными от стыда щеками:

– Татеньку, прости, что я сначала к Анри! – шепчет парень и жарко целует в щеку. – Какой ты стал большой! Не тошнит? Аппетит хороший? Пэтч молотит всё подряд без разбору!

– Меня там кормили всякой бурдой! Мирк, как я скучал по твоей стряпне! – канючу я, обнимая сына, и с картинной ненавистью оборачиваюсь на Анри.

– А по мне… нет? – чувство юмора у Мирро, как всегда, на высоте!

– Вот дурашка! – я нагло целую его в уголок рта и кошусь на Свята. Последний занят тихим и серьёзным разговором с Полански про Роука и Пэтча. Я-я-ясно, место жительства меняли не из-за аморального поведения, а из боязни преследования.

– Теперь, когда ты, Свят и Анри вернулись, всё наладится, – шепчет Мирро, видя, как я начинаю хмуриться.

– Хреновый пока из меня защитник, золотце! А вот док и Макеев кое-кому глаз на жэ натянут! – ворчу я. – Свят, я уста-а-ал, ноги ноют, харе трепаться!

– Пап, как же я скучал по тебе! – стонет маленький чех и прячет лицо на моей груди.

До загородного дома Анри в Буживале ехать часа два без пробок. Анри с Мирро и чемоданами сели на такси. Я, Макеев, Полански и Рыжик погрузились в джип. По дороге, недалеко от автозаправки, я велел купить мне багет с сыром, потому что аромат из близлежащей пекарни выбил слюну аж до полу. Свят умудрился отъесть от моего заказа, пока нёс от магазина, за что немедленно получил выговор. Полански и Задира молчаливо наблюдали за нашей «тихой, счастливой» беременностью и, вероятно, думали каждый о своём. Рыжик, скорее всего, завидовал моему вольготному поведению, а Ланс обдумывал, способен ли он выдержать такое испытание. Сын-то моего поля ягодка! Задира, несмотря на все внушительные бицепсы, лежал на моём плече всю дорогу и гладил мои пальцы, шепча:

– Пап, как хорошо, что ты назад вернулся! Ты был нам так нужен!

Вот как, нужен? Но пацаны ещё год назад совсем про меня не знали, жили своей суетливой, подростковой жизнью. И именно я так круто её изменил – само моё существование подвергало опасности мальчишек.

– Спа…сибо, сын, – произнёс я с полунабитым ртом.

Кристалл на моей шее тревожно затрещал. Задира даже ухом не повёл, значит, песенку услышал только папочка. Я отложил кусок недоеденной булки. В лобовом стекле увидел внимательный вопрошающий взгляд Свята. Он любые изменения моего состояния прочитывал в момент.

– Лерк?

– Что-то с Зайцами! – глухо рычу я.

– Чёрт! – Макеев набирает по мобильному номер Роше, а Полански выжимает из нашей тачки допустимо возможную скорость.

– Свят, слышишь? Вы, скорее всего, первыми доберётесь! Мы решили срезать и застряли в охренительной пробке! – включена громкая связь, и я слышу раздосадованный голос Анри.

– Док, у нас проблемы! – хрипло перебивает Макеев. – Давай, обговорим план действий!

Роук закашлял и рванулся с земли, после того, как оправился от сильнейшего профессионального удара в челюсть. Но перед глазами оглушенного инструктора всё поплыло, и мужчина снова упал на четвереньки. Пая держал двухметровый амбал, а двое немолодых мужчин насильно, но максимально аккуратно затаскивали Пэтча в бронированный трейлер. Тот, кто нокаутировал альфу, был нагловатым белозубым детиной в дорогом чёрном костюме, и именно он и руководил всем творившимся беспределом.

 – Ох, дядя, лучше бы ты не встава-а-ал! И что же ты, зая, нашёл в этом старпёре? – картинно протянул человек в чёрном.

Пай ловко пнул зазевавшегося амбала под колено, выскользнул из расстегнутой куртки, и подбежал к Роуку. Гигант обнял любимого мальчишку и давился рыком и слепой яростью, как раненый зверь.

– Оставьте Пэтча! Вы… не имеете права к нему прикасаться! – закричал Пай, поддерживая мужчину, беспомощно ища глазами помощь. Сил поднять тяжёлое тело Дэва у юноши не хватило.

– Зая, не вопи! Анализы возьмём из всех мест и привезем твоего братика назад. Будь хорошим мальчиком, не привлекай внимания соседей!

– С хера ли бы ты так сделал? – человек в чёрном резко поворачивается на мой ледяной голос, да и Макеев с Полански за спиной выглядят довольно внушительно.

– Па-а-апа! – вскрикивает Пай. – Свят! Помогите брату!!!

Я практически пру животом на «упакованного» засранца:

 – Эй, приятель, если не хочешь, чтобы я тебе заехал, вели эскулапам отпустить мальчика! На обследование сына я и он согласия не давали. Поэтому ныряйте в туман и дышите жабрами!

 – Хи…мера?! – выдыхивает, похоже, неплохо осведомлённый человек из Центра. – Ма…кеев?! Живой?!

– Кравец! Ах ты задница! – Свят в три прыжка достигает знакомого и закрывает меня от него. – Лерк, не лезь на передовую!

Тот, кого назвали Кравецем, скалит зубы.

– Макеев, ну ты жжёшь! Всё таки оприходовал Химеру???!!! И член не натёр?

– Заткнись, Джек! И отпусти мальчишку! Хочешь его до выкидыша довести?! Гляди, он белый, как полотно! Лапы… от парня убрали! – слова Свята подкрепляются появлением в руках нашего семейного полицейского холодного табельного оружия.

Доктора беспрекословно подняли вышеупомянутые конечности вверх. Пэтч тут же оказался в моих объятиях. А Кравец скрестил руки на груди.

– Джек, чего ты выгадываешь? – глухо спросил Свят, вскользь осматривая мальчишку на предмет повреждения лица. – Какие хреновы бонусы зарабатываешь? Луиджи тебя в зубной порошок перетрёт. Центр вот-вот прикроют из-за нарушения прав и доброй воли человека, а ты творишь такое!

– Зайка Лу, чтоб вы знали, ни жив ни мёртв от страха после мятежа! – Кравец облизывает губы. – Сейчас наш босс – Кайл Арбен’ти, а он приказал…

– Арбен’ти с запасного пути? – Макеев прищурился. – Зайка Лу? Ты совсем страх потерял? Этот маленький монстр один без охраны мотанул на Доран, и там обстряпал все свои дела! Думаешь, Сесилиа не в курсе, кто напел Фениксу про измену и его аборт? Я, например, в этой жизни боюсь двух вещей: что потеряю любимого человека и что перейду дорогу андоррскому князьку. А ты, друг мой?

Кравец замолчал.

– Кто нас слил Луиджи? – глаза негодяя сузились.

– Не догоняешь? Феникс и слил! Когда ярость и гнев толпы обрушились на премьер-министра, он запаниковал, как омега. Хорошо, что у Лу от всей этой встряски не начались преждевременные роды. А то Арбенти вместе с тобой уже добывал бы александриты на Доране.

Мне тем временем левый разговор альф надоел, тем более я был не в теме. Пэтч вцепился в меня ледяными пальцами, а Пай поддерживал Роука и не мог подойти, но посылал мне жаркие, полные любви и тоски взгляды:

– Эй, дорогой! – стальным голосом прервал я «центровую» перепалку. – У меня тут дети из-за неизвестных мне козлов нехилый стресс получили, а ты с ними ещё что-то выясняешь? Пусть исчезают по-тихой, а ты помоги мне с Пэтчем. Он, кажется, сейчас в обморок упадёт.

Макеев подбежал вовремя, мой бедный сын уже оседал на асфальт.

– Ну выбирайте, какой смертью будете заканчивать грешный путь земной! – мои кулаки сжались. Я обернулся, Свят быстро тащил Пэтча в дом, за ними ковыляли Пай с Роуком.

Почтительное расстояние между мной и чужаками контролировали Полански и Задира, который уже смотался в дом за битой.

 – Зачем альфу избили? Да ещё и на глазах мальчишек? – процедил я, понимая, что другой возможности поговорить с этим человеком у меня просто может не быть.

– А ты чертовски сексуален даже в таком жалком положении и с огромным животом, Лерой Дарси! – Кравец вдруг подался вперёд, чтобы слышать его мог только я. – А я… Макееву не верил, когда он рассказывал про тебя. Слушай, я намного круче и работа стабильнее…

Я ушам не поверил: меня нагло клеил какой-то козлина, который меньше получаса назад перепугал и избил моих родных!

– Я каку с земли не поднимаю! – изрёк я невозмутимо. – Чтобы получить такое сокровище, как я, Джек, нужно, по меньшей мере, умереть и воскреснуть, а потом, даже в моём жалком положении, у меня хватит сил, чтобы…

– Хватит, Лер! – мой спич прерывают и сзади обнимают сильные руки Свята. – С Пэтчем всё норм. Сейчас подъедет Анри и глянет своим профессиональным оком. Джек, ты что-то там вякнул про крутость? Изволь! Скажи, в чём ты крут, и я обойду тебя на круг.

– А продуешь? – Кравец скалил зубы в мерзкой ухмылке.

– Ага! Помечтай!

– Ночь с Химерой!

На Свята можно было даже не смотреть, чтобы представить выражение его лица после такой фразы. Оно стало похоже на звериное.

– Кравец, ты можешь даже не мечтать о такой возможности, – прорычал сатанеющий альфа. – Я на любимого не спорю. И в игры твои паскудные не играю! Я на тебя пишу рапорт и передаю Луиджи. Ты попёр на МОЮ СЕМЬЮ, а подобного я не прощаю. В следующий раз я не буду таким разумным и добрым. Руки-ноги переломаю! Всем ясно? – безумный взгляд русского беса обвёл всю компанию Джека.

Гробовое молчание было подтверждением. Амбал и доктора, видимо, хорошо знали, что Макеев слов на ветер не бросает. Кравец скривился, словно хлебнул уксуса:

– Геройствуй, Святой, пока Лу держится у руля, но как только Арбенти его пережмёт, все прекрасные Химеры станут элитными шлюхами! Босс и предлагал тому сладкому блондинчику протекцию, а он вцепился в залежалого старика.

– Это он про Пая?! – процедил я. – Похоже, меня решили сегодня всё же довести до рукоприкладства, дорогой. Быстро объяснили мне: кто… такой… этот Арсентий… Аргентум… чёрт его дери во все щели без смазки?!

В это время доктора подошли к Кравецу и напомнили о времени.

– Ты больше не работаешь на Центр, Макеев, тебе позволено лезть во все дела на правах представителя Альянса, но… – начал было Джек.

– А я всё ещё ведущий штатный сотрудник! – сзади огромными шагами приближался Роше. – Кто-то забыл меня, но я – консультант и один из главных кураторов Проекта! Если хоть один волос упадёт с головы моих подопечных, то я буду не рапорт писать, месье Кравец, а кое-что похуже!

Мирро вылез из машины, прихватив сумку с документами и ключи. Юноша тут же попал в поле зрения оперативника Арбенти:

 – Поздравляю, док! Гляжу, вы тоже отхватили отменный кусок пирога! Мальчик просто прелесть!

 – Не вашего ума дело! Влад, живо в дом! Лер, следом! Что за беспечность?! Может, ещё и подерёшься на седьмом месяце беременности?

Я безоговорочно пошёл за старшим сыном, но делал это крайне не спеша, чтобы услышать хотя бы часть разговора.

– … не лезьте в это, Кравец! … Лу Сесилиа чётко дал понять, что семейство Дарси под его протекцией…

Я мстительно усмехнулся: моя венценосная зараза оказался маленьким собственником. К лучшему, может быть!

– Противно слышать и видеть, как куча альф прыгает перед омегой на задних лапках! – это Кравец! Не унимается гад! – Вот ты, Макеев? Ты даже начальству не позволял тобой так крутить, делал всё по-своему! А теперь от слова «дорогой» готов юлой ходить? Ты ж глаз с него не сводишь! Если учесть, что этот монстр и его биологический материал…

Тыц! Я ясно услышал хлёсткий звук удара, Свят наконец-то врезал тупому барану по рогам! Я обернулся, уже находясь у самой двери, которую для меня держал Мирка. Кравец, закрыв рот ладонью, перемазанной кровью, с ненавистью смотрел на… Анри. Так ударил француз! Ах, да, Свят же больше напрямую не работает на Центр, и его агрессия расценивалась бы, как нападение на сотрудника секретной организации.

Роше раздосадовано встряхнул рукой со сбитыми костяшками:

– Джек, извиняться я не собираюсь, на Ваш рапорт, если таковой созреет, дам разъяснение, но впредь, в моём присутствии, воздержитесь от оскорблений в адрес МОЕЙ семьи и семьи Дарси. В Центре так же известно, что мною подано и одобрено прошение о регистрации отношений с Владмиром Радовым.

– Регистрации?! – усмехнулся Кравец. – С альфой? Да ну?! Даже ради эксперимента Центр на такое не пой…

– Радов на Доране реверсировал в бету, и уже полгода его новый статус не меняется даже по хромосомному анализу крови, – Анри ещё объяснялся с этой сволотой!

– Ты пожалеешь о своём хуке, Роше! – прошипел Джек, сплёвывая кровь на землю. – Я найду способ отомстить побольнее.

– Рискни! – глухо рыкнул Свят. – Анри тут не один. Есть ещё я, а со мной, если память твоя свежа, ссорятся только полные безумцы.

Кравец встал и, сверкая полными жгучей ненависти, глазами рванул к трейлеру, на ходу налетая на амбала:

– А ты чего безучастно стоял в сторонке, гад, и наблюдал, как мне лицо разбивают?! Выговор захотел?! Будет тебе выговор!

Я сел на краешек кровати Пэтча. К сыну меня допустили только после того, как я с полчаса полежал на диванчике и привёл в норму кровяное давление и пульс.

 – Как ты, мой хороший? – спросил я у мальчишки, которого ещё продолжало слегка потряхивать.

 – Тошнит… – тихонько жалуется Пэтч, цепляясь за мою руку.

 – Успокойся.

– Как там Роук?

– С Роуком ни хрена не будет, ребра отбили в худшем случае. Он же громадина, просто сноровку в махаче утратил. Что, мы много на Доране упражнялись?

– Пап, ты смешной! – мальчишка устало и слабо скалится.

– Погоди, через три месяца я над тобой поугараю, – я глажу каменный живот. Опять я в тонусе: сейчас Анри разорётся! Пэтч тоже осторожно кладёт руку мне на пузо.

– Ты уже знаешь, кто там? Я так рад!

– За меня или за себя? – я щурюсь. – Расскажи-ка, сынок, как ты умудрился вперёд Пая «залететь»?

– Сам не понял, – смущённо отозвался Пэтч. – Роуку… ведь Пай всегда нравился больше. Он мельче меня, нежнее и красивее.

– Ну это… спорный вопрос! – я потрепал отпрыска по вихрастой голове. – Ты у меня самый ранимый! Знал? Даже Мирка не такой обидчивый. Ну и…???

– Роук с Паем постоянно… ну, ты понимаешь… Роук очень хотел малыша. Он считал, что у них именно с Паем получится. Я себя таким брошенным щенком чувствовал. Пай заметил и начал воспитывать, я с ним подрался и сбежал. Два дня бродил по Буживалю, пока меня Роук не поймал. Он был бледный, как смерть, и весь дрожал, молил о прощении на коленях, благо время было позднее, никто не увидел. Мы вернулись, Пая не было – он на подработку в ночную смену ушёл. Ну Роук меня и разложил, чтоб больше не ревновал, а у меня всё… как у тебя тогда и началось! – у Пэтча краснеют уши, а я смотрю на розовые губы пацана. Они такие соблазнительные и упругие, как лепестки роз.

– Никогда себя не недооценивай! У меня все сыновья, хоть картины с вас пиши! Вы с Паем совершенно разные, поэтому старый дурак Роук и не может между вами выбрать. Ты его любишь?

– Да! И теперь у меня есть доказательство этого! Пай тоже за нас счастлив!

– Конечно! – сзади брата обнимает внезапно нарисовавшийся крашеный блондин с моими серо-голубыми глазами. – И я не ревную! – Пай целует Пэтча в шею. – Пап, а ты смешной!

Блин, и этот туда же!

====== Глава 23 ======

Мне даже не пришлось пытать Свята калёным железом по поводу раздвоения интересов Центра и наглых морд, напавших на мою семью. Макеев ничего и не собирался скрывать. Как и любая огромная организация, Центр включал в себя множество разных подразделений. Были такие, где исследования производились максимально осторожно и исключительно с целью изучить и культивировать полезные биовиды – новые и исчезающие. Этими отделами руководили врачи и биологи, специалисты-гении, такие, как Луиджи и Роше. А ещё имелись подразделения, где пытались насильственно усовершенствовать интересные биовиды в определённых корыстных целях. Иными доступными словами, создавались Халки и Росомахи. Этим отделом, в основном принимающим частные и военные спецзаказы, заправлял Кайл Арбенти.

Когда-то Луиджи Сесилиа, используя железные аргументы и своё чёртово обаяние юности, отобрал кураторство над проектом «Химера» у подразделения Арбенти. Кайл бился до последнего, уверяя руководство Центра, что биовид Химер опасен и изворотлив, если его контролировать на расстоянии и без строгого ошейника. Мне реально мнилось, что если бы не амбициозные планы венценосного засранца, то мои дети давно были бы превращены в марионетки и бесправно распроданы-разбросаны по миру, а надо мной бы глумились сумасшедшие учёные, пытаясь до капли выжать все ресурсы моего тела.

Ужастиков мне хватило выше крыши. Потом я сидел, как замороженный, часа полтора и думал: «За что?!» Но мой вопрос, видимо, носил риторический характер, и ответить мне мог только мой Создатель при личной встрече…

Меня разбудил не Свят, он-то посапывал в полуметре от меня, уважая моё личное беременное пространство и без боя отдавая большую половину нашей постели. Обнимашки я терпел ночью недолго, потом меня бросало то в жар, то в холод… чаще в жар, а Макеев был, как печка, горячий. Он имел, видимо, повышенную температуру тела. На Доране, где ночи даже летом были прохладными, я, одетый в пижаму, часто прижимался к его голой спине, чтобы забрать часть жара. Ну, точно пёс! Но осенью в доме Роше исправно работала система отопления, и я даже раскрылся.

Надо мной нависал Мирро: его глаза горели шальным блеском, губы припухли, а на шее красовался яркий засос. Очевидно, юноша только что вырвался из жадных лап француза.

– Ты чего, золотце? – буркнул я и зевнул. – Анри же сейчас по запаху нагрянет, и нам с тобой влетит по первое число.

– Он вырубился, ещё часа два пушкой не разбудить. Уж я-то знаю! – чех мило улыбнулся и сел рядом.

Я, покряхтывая, лёг поудобнее.

– Эх, надо Анри про его узел напомнить, чтобы кое-кто самовольно из кроватки не сбегал. Ладно, и что ты хотел от меня в два часа ночи?

– Поговори с Фабио! – умоляюще выпалил Мирро и сложил ладони вместе на уровне груди, как индус.

– А?! Шутишь? – я тут же отвернулся к сыну попой. – Не смешно ты это делаешь! – я скрипнул зубами от негодования.

– Татенька, это серьёзно! Он решил… посвятить себя Богу! Он хочет оставить мирскую жизнь!

– И? – конечно, горький ком встал поперёк моего горла, но вмешиваться я не имел никакого морального права. – Сын, я достаточно испортил Фаби жизнь. Дал ему надежду, заставил поверить, что мы будем вместе, а потом предал. Нери – по-настоящему сильный и умный человек. Если он решил так продолжить свой путь, я могу только с уважением это принять. Если бы не железная воля Макеева, я бы до сих пор метался между ним и Фабио. Свят решил мою проблему за меня. Я… уже говорил с Нери по скайпу, он просил с ним встреч больше не искать, сказал, что растворится в заботах о маленьком сынишке Лу.

 – Луиджи тебе тоже не сказал? – печально пробормотал мой старший сын.

Наверное, это главная проблема хороших и счастливых людей, похожих на Влада. Они не могут просто и тихо наслаждаться своей жизнью, они и весь мир стремятся осчастливить. Это потому, что они ещё молоды и неукротимы, их не обожгла чья-то зависть, не ранило злое слово, никто не попытался бесцеремонно влезть… А вот от этого, пожалуй, я свою семью не смогу застраховать!

– Как думаешь, почему, Мирк? – мягко сказал я и погладил чеха по плечу. – Лу прекрасно знает, что я ощущаю острую вину за Нери. Этот маленький властный омега – мудрейший интриган и аналитик. Иначе как объяснить, что его именем пугают таких идиотов, как Джек Кравец?

– Пап, Фаби не должен ставить на себе крест!

– Да, я хочу этого меньше всего, но что я ему скажу? Что смогу посулить?

– Да как ты не поймешь, тату! Он тебя любит! Сильно! Как он сможет искренне и верно служить Господу нашему на избранном поприще, если сердце его, душа и мысли все отданы тебе?!

Я, разбившись о логику сына, закрыл лицо рукой, рядом резко сел Свят, которому уже как пять минут назад надоело притворяться спящим.

– Так, Владмир, брысь в свою койку, пока Роше не хватился! – хрипловато рыкнул якобы недовольный и разбуженный альфа, хотя его синие глаза, оправдав мои предположения, были совсем не заспанные. – Лер, давай, все звонки и разговоры отложим на завтра! Ложись спать!

Он опрокинул меня на подушки и поцеловал в губы довольно целомудренно и нежно. Мирро грустно улыбнулся, глядя на нас, хотя я прочитал в тёмных бархатных глазах небольшой укор.

– Если Фаби так тебе дорог, я позволю… тебе уйти. Только роди сначала без нервов и суеты, старик! – произнёс Макеев после того, как мой сын выскользнул из нашей спальни.

– Свят, ты дурак или святым прикидываешься? Меня, знаешь ли, обижает такое равнодушие к моей персоне. Отдашь? Просто позволишь уйти? Я только-только завязал самого себя в узелок, чтобы не болтаться из стороны в сторону! А тут ты со своим чёртовым великодушием! Я не призовой кубок, который между школами передаётся. Я – твоя пара, беременный от тебя! И после рождения малыша мы оба разделим ответственность и заботы о НЁМ! Или… ты, папу твою, не согласен?!

– Лерк! Любимый старик! – меня сжали в медвежьих объятиях, задрали футболку и начали нежно покусывать за соски.

– Скотина дурная! – взвыл я, впуская пальцы в жёсткую гриву волос. – Я никогда к тебе не привыкну! Надёжный, безголовый, упрямый, озабоченный и МОЙ!

– Тво-о-ой, Лерка! На веки вечные, пока смерть не разлу… – я зажал большой несносный рот.

– О смерти… не надо, Свят, по…жалуйста! – тихо шепчу я, а голос срывается и глохнет.

– Прости, больше не буду, Лерк! Лерка моя! – меня целуют от шеи до пят, переворачивают на бок и целуют снова. И Свята опять сотрясает крупная дрожь. Он порывается встать из постели…

 – Лежать! – приказываю я безапелляционным, грозным тоном. – Приспусти штаны!

– А…

– Штаны до колен, раз-два!

Альфа выполняет, чуть приподнимаясь на локтях, жадно ловит каждое моё движение. Теперь во мне нет неуверенности. Его ствол совершенен, Макеев даже там красив: крупный, красивого цвета и формы член просится в руки, подрагивая и на глазах увеличиваясь в размере. Я осторожно вбираю губами гладкую головку, обвожу её языком, дразня уздечку, и получаю в глотку немедленный искромётный выстрел.

– Свя… кхм?! – давлюсь я, беспомощно глотая горько-солёное семя; он накрывает сверху, бережно, чтобы не придавить своим весом. – Скорострелом ты вроде бы… не был?

– Лерк, я тебя люблю… больше жизни… Слышишь? – шепчет мне в ухо хрипловатый жаркий голос, от которого плавится воля и здравый смысл.

Я верю каждому его слову.

Потому что тоже очень сильно люблю…

– Пронто! Знаете, который час? – недовольный сонный голос приятно будоражит слух. Я представляю твоё лицо с чуть припухшими веками, красивые ключицы в вороте шёлковой пижамы, растрепанные волосы…

– Фаби, привет! Выгляни в окно! – беззаботно и задорно выдаю я, продираясь показной весёлостью через сдавленное горьким спазмом горло.

– Леееер???!!! Ты что, сду…рел?! – топот твоих ног набирает темп, потом резко стихает. – Больной, ты больной, а не беременный! Кто ж так шутит? – тоскливо и явно разочарованно шепчешь ты, не нашедший меня жадными глазами.

– А ты… здоровый?! Решил упечь себя в монастырь мне назло? Страдай, мол, старый гад, за то, что выбрал не меня!

– Лер, кто тебе сказал?! – звенят гневные нотки, я вижу, как ты сжимаешь до побеления кулак.

– Цыц! Я говорю! Не смей себя наказывать за моё предательство! Ты нужен Андорре и Лу! И мне будет спокойно, коль я буду знать, что рядом с моим дитём Фабио Нери. Ясно?

– Лер, ты вернулся? Когда? – твой голос устало глохнет, ты малыми порциями позволяешь просачиваться своей нестерпимой тоске. – Где ты? – я ясно представляю румянец, выступающий на твоих бледных щеках. – Как перенёс перелёт?

 – Всё хорошо! – продолжаю играть свою трагикомедию, прекрасно понимая, что Фаби и себя самого мне обмануть не удастся. – Я воссоединился с моим выводком и херею от новостей. Роше с Миркой женятся, Пэтч беременный, Задира в качка превратился, а один безголовый бета на постриг готовится… На Доран вас вернуть, что ли? Чтоб мозги по местам вернулись!

– Анри получил разрешение! Мирро, должно быть, на седьмом небе! – твоя радость за друга такая искренняя, что мои губы невольно растягиваются в улыбке.

– Фаби, стрелки не переводи! Мой разумный старший сын считает, что ты совершаешь роковую ошибку. Богу ты служить не сможешь, потому что всем сердцем и душой любишь меня. А теперь ты мне скажи, малыш, так это… или нет?

Фабио молчит. На другом конце линии мне доступно слышать лишь глубокое дыхание.

– Я жду. И, вообще-то, хочу спать! – требую я с лёгким нажимом.

– Ну так отключайся и спи, – с досадой шепчешь ты и, наверное, кусаешь губу.

Фаби…

На секунду я ловлю себя на том, что я мечтаю прикоснуться к твоим губам так же свободно и властно, как делал это на Доране.

Я люблю Фабио Нери?

Я люблю Свята Макеева…

Я – чёртов эгоист, который в конечном итоге останется один у разбитого корыта.

– Лер, передай Мирро, что я не сделаю глупости… Я не посвящу себя служению Господу нашему, пока не успокою своё сердце и… совсем не забуду тебя, – твой голос немного изменился.

– Вот и славно! Спасибо, малыш! Мирк, всё норм, Фаби никуда не посвящается, потому что он меня ещё не забыл и… – я замираю, а моя контора полыхает, и спалил её я. – Вот я дура-а-а-ак!!! Фаби? ФАБИ! Прости меня!!! – но в мобильном отбой, пульсируют короткие холодные гудки, а я бью себя кулаком по дурной голове.

Конечно, не забыл…

Конечно, любит…

Конечно, ему больно…

Я зависаю с низко опущенной головой, рядом подавленно сопит Владмир. Свят скрещивает на груди большие сильные руки, отговорить он меня пытался честно, но безуспешно.

 – Ну и чего вы добились? Лапу разбудили, расстроили, сами кислые сидите. Давайте-ка по люлькам! Утро вечера мудренее!

– Свят, а я когда рожу… умнее стану, или это уже клиника?

– Вот уж, старик, чего не знаю, того не знаю! Тебе пацана не жалко?

Я поднимаю руки кверху, словно этой бессловесной капитуляцией пытаюсь загладить вину перед бетой с янтарными глазами. Макеев треплет меня по голове.

– Я не ревную и не злюсь, а вот лапочке там стало очень больно.

– Знаю! – реву я, пугая Мирро.

– Пап, прости, это из-за меня всё! Я сейчас Фаби позвоню и…

– Ша, мыша, по камышам! Все ночные звонки на сегодня закончены! – приказывает Макеев. – Объяснишься с Нери завтра и разберётесь! Спать!

***

Утром я злой и подавленный. На Макееве сорвался десять раз, на Владмире – шесть. На Полански – три. Роука из-за сломанного ребра пожалел. Пай с Пэтчем благоразумно молчали, сидя в уголочке. Роше, умная сволочь, успел улизнуть на работу, оставив указания, что записал меня и сына на приём в свою частную клинику в Париже, сегодня в 16:00. Отвезти нас должен был Рыжик после своей тренажёрки, ну, а Свят, естественно, сопровождать! Я заявил, что в старых джинсах в Париж не поеду и мне надо прибарахлиться. У Макеева бровь задёргалась, но смолчал, хотя я от него добротный поджопник ждал. На душе было муторно, словно кошки нагадили.