Текст книги "Истинный облик Лероя Дарси (СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

– Мне лень в душ! – я натягиваю пижамные штаны.

– Спи! А я ополоснусь по-быстрому. Всё-таки у тебя вес не омежий!

Под журчание воды, доносящееся из ванной комнаты, я уплываю в сон. Свят всё понял? Свят понял меня? Мне повезло с мужем? А вот ему теперь всю жизнь мучиться!

Аmore mio… il respiro è il mio… la mia follia…* – любовь моя, дыхание моё, безумие моё…

====== Глава 32. ======

Ищи меня ты, где никто

И никогда искать не будет!

То место скрыто уж давно,

Не видя, мимо ходят люди.

Кто просто, опустив глаза,

Меня в упор не замечает.

Позвать их мне никак нельзя.

И моё время убывает.

Но остановишься лишь ты,

И тут же в тишине рутинной

Мои проявятся черты,

И ты найдёшь меня, любимый!

Медовую неделю Анри и Мирки сорвали любопытные пациенты нашего дока. Хоть он установил статус в айфоне «я на луне», его уже на третий день выдернул из тёплой постели истеричный звонок.

Владмир укатил на вызов с мужем, а что ему ещё делать оставалось?

Беременный омежка, – супруг какого-то политика-подкаблучника, – сморщил хорошенький носик, разглядывая Мирро:

– Так вот какие мальчики в вашем вкусе, дорогой Роше! Простоват немного! Ох, вы были так неотразимы на свадьбе, что рядом с вами должен был быть…

– Я бы попросил вас воздержаться от подобных волнений о моем выборе, – Анри мягко и одновременно строго остановил ломотного омежку, явно переборщившего с ботоксом в губах. – Не стану убеждать вас, насколько мне на самом деле повезло. Мужа я обожаю всей душой, он – мой дар Божий.

Омега с практически нескрываемой ненавистью уставился на Мирро. Если бы этот избалованный мажор был хоть немного более продвинут в светской жизни, он бы сразу узнал изобретателя низкокалорийных сладостей для людей, не допускающих излишеств в питании – Владмира Радова. Мирро скромно промолчал, выбирая правило «не метать бисер перед свиньями», и с достоинством выдержал колкий презрительный взгляд богатенького лапочки. Роше его обнял и нежно поцеловал, потом осмотрел омегу и попросил впредь не беспокоить по пустякам своим неподражаемо-вежливым тоном. Вечером Анри позвонил политик и принес извинения за нетактичность супруга.

Два дня молодожены растворялись только друг в друге. Пай носил им под двери еду. Я скучал по лёгким и вкусным Миркиным завтракам и обедам. Зайка готовил неплохо, но по сравнению с шеф-поваром Радовым…

Под вечер третьего дня эти два шальных кроля всё же почтили общий стол своим вниманием. На грациозной шее Мирро алела долгожданная страстная метка, и мы перестали улавливать его лимонно-ягодный аромат. Юноша ел жадно и много, восстанавливая силы, а я любовался, как Анри смотрит на моего мальчика. Во взгляде француза были нежность и обожание. За этого ребёнка можно уже было не переживать, если бы…

– Мирка, молотишь, будто беременный! – выдал Рыжик без левой задней мысли.

Взгляд маленького чеха стал глубже и печальнее, из глаз тут же ушёл беспечный радостный блеск. Больная тема!

– Руж! – одернул я охламона и выразительно приподнял брови. – Лучше подумай о себе и Лансе. Вы, как, любовь узаконивать будете или нет?

Рыжик лукаво блеснул ровными зубами. Задира стал Ружем с лёгкой руки соседей Роше, и ему это имечко нравилось. Моих намеков пацан, естественно, не понял. А вот настроение Мирро заметно упало. Роше утянул его на колени, собираясь кормить сладеньким. Влад покорно открывал рот и перешептывался с мужем.

Звонок раздался внезапно. Я терпеть ненавижу такие поздние, пронзительно-громкие звонки. Не несут они ничего хорошего – напряг один! Трубку поднял Полански и тут же посуровел:

– Анри, это Фабио. Похоже, у Лу что-то там отошло… – жандарм покраснел.

– Пробка или воды? – невозмутимо быстро спросил Роше, уже щёлкая мобильником.

– П…пробка.

– Алло, Денье? Немедленно в палату номер один. У Лу отошла родовая пробка. От него ни на шаг не отходить! Мне нужно часа два, чтобы добраться до клиники.

– Разве… это случается не за пару тройку дней до дня «икс»? – поинтересовался я.

– Частично; она уже вышла перед нашей свадьбой. Честно говоря, я думал, что у Луиджи уже начались схватки, – Роше быстро убежал наверх и через десять минут, одетый в джинсы и тёплый пуловер из ангоры, уже прощался с Мирро.

Каково же было его удивление, когда док увидел моё сиятельство в той же прихожей, надевающего пальто, и Свята, со стоном и безысходностью мне его подающего.

– Не понял? Лер, а вы куда на ночь глядя?

– Не знаю, куда собрался ты, а я – к Лу. Муж со мной.

– Лер, Господи, бредовая идея присутствовать на родах ещё не прошла?! Тебе самому через четыре недели рожать! Как ты перенесёшь эти волнения, а главное, зачем так рисковать?! – док ещё пытался призвать меня к голосу разума, давно поставленного на беззвучный режим.

– Я обещал Луиджи, что прилечу к нему даже на Луну! – упрямо сказал я. – Док, бесполезно отговаривать.

– Эт я понял! – Роше тяжело вздохнул. – Драть тебя поздно, староста, а мозги свои не вставишь! Ладно, едем! Любовь моя, до скорой встречи! Мирк?! – достойный сын своего отца тоже надевал своё пальто.

– Анри, я еду с татенькой!

Роше закрыл лицо ладонью, потом оглядел провожающих:

– Ещё желающие прокатиться до Парижа есть?

Полански, Руж и Пай дружно покачали головами.

– Мерси хотя бы на этом! – рыкнул Анри.

В дороге хранили почти гробовое молчание: Док был реально зол.

По пустой дороге от Буживаля до центра мы долетели мигом. Я даже никого не успел довести своим покряхтыванием. По самому Парижу пришлось потолкаться в замедленном движении.

В холле Анри уже встречал Фабио с глубокими тенями под глазами.

– Иди спать, мальчик! – произнёс Роше и погладил бету по щеке. – Ты выглядишь крайне утомленным, твой маленький эксплуататор…

– Я не устал! – юноша упрямо встряхнул головой. – Полежу у вас в гостевой часок. Можно?

– Там и поспи! – почти приказал Анри. – Упадёшь в обморок – отправлю в стационар на принудительные капельницы.

Фаби смотрит на меня:

– Лер, Свят, Мирро, добрый вечер. Вы… тоже приехали?

– Угу. У Лушки могут роды начаться. А я… – медленно бубню я.

– Ты, как всегда, держишь слово, Лер! – бета улыбнулся и пошёл за доком, обнимаемый Владом. Всё таки эти двое слишком сблизились!

Я отправил Макеева за вкусняшками, потому что привык к предсонному перекусу, а сам решил навестить Луиджи. Когда я постучал в княжеский люкс, закрытый на магнитный ключ, мне открыл добродушный бета в одежде дежурного медбрата лет тридцати с хвостиком.

– О, месье Дарси! – меня уже тут, естественно, знали все от элитных врачей до акушеров. – Боюсь, сейчас не время для посещения. Господин Сесилиа…

– Денье, не парься! Именно потому, что у Лу вот-вот всё начнётся, я сюда и пригнал, – перебил я. – Иди, кофе попей, пока я с ним поговорю!

Выпроводив лишние уши, я вошёл в палату. Луиджи медленно расхаживал по периметру в короткой больничной рубашке с завязками сзади, держась за поясницу и сжимая зубы. Я и не обращал внимания, насколько вырос его животик.

– Привет, котёнок, схватки уже начались?

– Ле-е-ер! – омега, всхлипнув, неожиданно подался в мои объятия. – Ну зачем… ты?! Ты же сам скоро…

– Лапа моя, ну чего раскис? Ладно, ной, со мной не бойся быть слабым, деспот маленький!

Каким-то внутренним чутьём я понимал, что Луиджи сейчас нужен был океан нежных слов, бескрайние объятия и ласки, полные тепла и заботы. По хрупкому телу омежки прошлась дрожь.

– Я… боюсь, Лер. Сейчас очень неприятно, потом будет больно.

– Тебя можно испугать болью, котёнок? Удивляешь! Я таких несгибаемых и уязвимых одновременно и не встречал до тебя! – беру измученное личико в рамку ладоней, целую в лоб, потом в подставленные полуоткрытые губы. – Спасибо.

– За что? – зелёные глаза смотрят с изумлением.

– За то, что выбрал меня. И за то, что не раз уже спасал меня и мою семью. Наверное, для тебя это не пустой звук, котёнок!

Он кусает нижнюю губку, хмурит резные, тонкие бровки.

– Я ведь… был такой сволочью, я использовал столько подлых приёмов!

– Ты вот-вот родишь мне сына! Я прощаю тебе всё, даже то, чего не собирался.

– Наш секс… долго снился мне по ночам. Ты был со мной по-настоящему нежен! – Лу осторожно целует меня в шею, невольно будоража альфовость.

Я поглаживаю сатиново-гладкую щеку: вот повезло омегам – не надо бриться, мягкие волосы растут в подмышечных впадинах и на лобке. А на руках и ногах это и волосками не назовёшь – светлый пушок. Луиджи млеет под моей ладонью, только не мурлычет. А ведь он по мне… истосковался?! И молчал же, маленький гордый засранец!

– Ляг полежи, котя!

– Не могу-у-у! Спина болит! – Лу не капризничает, просто говорит о состоянии своего тела. – Не могу найти себе места.

Я глажу длинную, узкую спинку, вспоминая, как сильно она изгибалась подо мной, сглатываю, потом перехожу на поясницу. Я перебираю завязочки на спине, мои пальцы наслаждаются жаром и нежностью кожи. Луиджи притихает, прижимаясь ко мне, словно я забираю тревогу и боль.

– Можно… я впишу твоё имя в метрики сына, Лерк?

– С высокого дуба упал, котёнок? Нет, ну ты чуди, да не настолько! Наследник княжества Андорры не может быть ребенком беспородного гермафродита, – я грустно улыбнулся. – Не порть парню жизнь! Найди красивого и знаменитого киноактера, певца или политика. О, посла!

Лу вспыхнул:

– Как ты смеешь… так со мной… разгова… – омежка задохнулся.

– О, с возвращением, маленький деспот! – я облапил почти вскипевшего от ярости князя. – Ну тихо, маленький! Я люблю с тобой ругаться, когда ты в хорошем настроении! – Лу несильно лупит меня по плечу и вдруг крепко обнимает за шею.

– Я хотел бы… привязать тебя к себе. Но даже Фаби не смог соперничать со Святом Макеевым. Я же… тоже… тебя люблю!

– Стоп, приплыли! Зачем тебе этот геморр??? Я не тот человек, из-за которого можно страдать или насмерть биться. Я заявился в этот мир создавать миллион проблем тем, кто меня полюбит или впустит в свою жизнь.

– НЕТ!!! – голос Луиджи срывается. – Не говори так о себе! Не смей! Я приказываю! Я запрещаю! Я…

– Ты б определился, котёнок? – я пытаюсь утихомирить его гнев. Лу ломается пополам и скрипит зубами…

– Ох-х-х! ЛЕР! КАК ЖЕ БОЛЬ…НО! – в зелёных глазах слёзы, губа прокушена. – Я и читал, вроде, но всё равно не под…готовишься! Ох-х-х!

– Давай-ка ложись, маленький! Во-о-от! Скоро Анри придёт и, я думаю, немного тебе процесс облегчит! Нуууу… это ж реально? Он же врач!

Луиджи улыбается сквозь слёзы:

– П.п…роцесс облегчит? Ох, Лер Дарси, ты – это ЧТО-ТО!

– Лучше бы, котя, ты меня просто послал! Теперь буду думать, ЧТО же я такое? А я, кстати, в туалет захотел. Позволишь? – Лу лишь закатил глаза.

Странно, но я из себя лишь каплю выдавил, а желание было такое, словно мочевой пузырь готов был лопнуть. В палате что-то стукнуло и отчаянно загомонила плазма. Лушка пульт, что ли, уронил? Поздновато для такой громкости.

– Котёнок, что там у тебя за дискотека? – ору из туалета, почему-то торопливо натягивая полуспортивные штаны с мягким поясом. Тянет в паху. Выскакиваю из помещения для раздумий и… уже не останавливаясь, быстро перемещаюсь к Луиджи. Чертёнок на стуле пытается вручную отключить орущий телевизор на стене. Кто ж эту плазму так высоко придумал повесить?!..

Омежку ведёт вправо, словно толкает невидимая злая сила. А вот хрен тебе! Во мне взрывается безрассудность, и просыпается альфа. Лу летит со стула прямо мне на руки. Я мягко принимаю его со скупым, резким выдохом через нос, напрягая живот.

– Лер, прости меня…

Его глаза расширены от ужаса. Я ставлю луковое горе на планету.

– Ой, да брось ты, коть! Ну вот я, кажется, обосса… описался от переживаний за тебя! Чёрт! Как неудобно! – смотрю на лужу под моими ногами, которая почему-то пребывает.

Лу рвано дышит, рука дрожит на большом животе.

– Лер, это не моча! Это?! Господи!!! ЛЕР!!! У тебя отошли воды!

– Успокойся, и просто скажи, как их назад вернуть, – туплю я. – Мне только через четыре недели…

– Лер, их не соберешь!!! Не вернёшь… Я всё испортил!!! Я виноват!!! – малыша нехило трясёт.

– Тихо-тихо, маленький! Ты же чуть не покалечился, дурачок! Дока позову, он что-нибудь придумает!

Но Роше уже резко открывает дверь за моей спиной:

– Что у вас за шум в такое вре… Лер-рр!!! Когда-а-а?!

Луиджи начинает сквозь истерику объяснять, вбегают Свят, Мирро, Денье… Много кто вбегает. Низ живота и поясница у меня вдруг берутся в тиски да так, что от силы этого давления дыхание перехватывает. Я стою с открытым ртом, как рыба, хлопаю глазами, осознание приходит медленно…

– Рожаю, что ли? Док? Ну, это, так уж получилось…

– Отцов твоих за ногу, Дурсли ты, а не Дарси!!!

Следом со стоном на пол опускается Лу. В такую же лужу. В общем, сбылась мечта идиота: рожать будем вместе… Макеев поднимает меня, Денье – Луиджи Сесилиа. Нас на креслах-каталках везут в родильный зал… На Свята и Мирку орут, чтоб переоделись в медицинские костюмы. Мне как-то хреново, братцы… Надо мной колдует белый, как мел, Анри.

– Лерк, воды отошли… через родовой канал! Он открывается, как у омеги, перед изгоном плода.

– И??? Говори быстрее, к чему готовиться? Какие параграфы повторить?

– Попробуешь родить сам! Рановато, конечно, но ребёнок почти доношен. Вес около трёх кило. Укол делаю, чтобы лёгкие раскрылись. Капельницу ставлю для младенца…

– Док, да не объясняй мне всё подряд! – рычу я под напором схваток. – Это… почему… всё так быстро?!

– Перенапряжение организма спровоцировало начало родовой деятельности, Лер! А на быстроту сильно не надейся! Первородки, как ты и Луиджи, могут рожать до двенадцати часов.

– Полсуток ЭТО ТЕРПЕТЬ???!!! – взвываю я. – МАКЕЕВ, СВОЛОЧЬ, ТЫ ГДЕ?! Я хочу на пол на четвереньки встать! Брось мне что-нибудь помягче! Плед или одеяло! Мирко, золотце, не плачь, папа и так еле держится!

Я раскачиваюсь в коленно-локтевой позе, постанывая, встречаю новые накатывающиеся волны схваток. Пот с меня льётся градом. На соседнем столе не меньше мучается Лу. Да, Господи, я просто мечтал о таких партнерских родах!!! Макеев гладит меня по спине, Роше ему что-то говорит вполголоса. Свят хмурит соболиные брови. Выпорет он меня, как сидорову козу, наверное!

– Свят, – придушенно и глухо шепчу я, облизывая губы, – родной, прости! Я не хотел так, я…

Русский бес нависает надо мной девятым валом.

– Попить… хочешь?

– Нет.

– Говори обо всём. Мне или Анри… обо всех изменениях, ладно? – хрипловатый голос альфы чуть дрожит, срывается. – ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО! Слышишь? Я рядом. Я тебя ни в чём не виню!

– Ох-х-х! – наши с Лушей стоны сливаются в дуэт-унисон.

Анри колдует над маленьким князем, я ползаю по полу на четвереньках, рыча и тихо матерясь. Наверное, со стороны я выгляжу, как полноценный псих.

– Лер, как дела? Схватки не учащаются?

– Док-к-к, нет-тт… Ф-ф-фу-у-ух! М-м-м-м…!!!

– В перерывах ложись на бок и расслабляйся! Отдыхай, пока можно! – советы дока гремят над головой, не замолкая.

– Угу. Попробую! ЧИО-О-ОРТ! Док, в туалет хочу «по-большому», это нормально?

– Это кажется, Лер! Но сейчас тебе вполне можно в туалет!

Я ползу по запрошенному адресу, минут десять постанываю на… (ну, вы поняли, где) – безрезультатно! Умываюсь… В зеркале вижу свою… своё… личико. Матерь Божья! Господь Папа! Это ж как так я умудрился подурнеть, особо не стараясь?! Местами опух, местами пошёл какими-то пятнами… Бледный! Под глазами синяки!

– Свят! На меня не смотреть! Я – жуть жуткая!!! – я хватаюсь за поясницу.

– Ещё что придумал, сидя на толчке? – мой муж недовольно потирает лоб. – Ложись! Отдыхай!

Я заваливаюсь на свой стол, смотрю на Лу. Мальчишка реально мучается, Фаби его за руку держит и, кажется, молится, целует тонкие пальцы. Суеты в родзале уже нет. Все и всё на своих местах. Анри включил тихую музыку. Сам Док жадно пьёт что-то из пластикового стакана. Я даже не хочу пошутить по этому поводу.

В моей мобиле двадцать пропущенных от Зайцев и их альф.

Свят утыкается лбом в моё плечо.

– Как хорошо, что ЭТО случилось в клинике Анри, Лерк.

Мне хочется погладить его по голове. Этот огромный красивый мужик МОЙ до мозга костей, а ещё меня невидимым крылом задевает горячая, сильная молитва Фабио. Ох, Малыш! И часть слёз Луиджи тоже из-за тревоги.

Мне… хватит ли мне жизни вернуть им всю эту любовь?!

Моя семья, собранная по крупицам.

– Эй, а давайте в «верю-неверю»? – мой голос немного хрипловат, но. – Я, например, рожу через пару часов.

– Не ве-е-ерю, засранец ты эдакий! – Роше наконец-то улыбается и вытирает пот со лба.

Прошло четыре часа…

Рожаем мы с Лу, а такое впечатление, что делают это все, кто с нами возится в родовом зале. Нас периодически загоняют в кресла, в смысле, заносят, и, осмотрев, сообщают про количество пальцев и какое-то раскрытие.Чёрт, а теорию надо было пролистать! Одно мне ясно – это очень больно и тяжело. Раньше я расценивал «тяжело» в контексте физической нагрузки в туризме или спортзале, муштры в армии и всё такое… Но роды – это второе после течки испытание, из-за которого я теперь просто восхищаюсь выносливостью и мужеством омег.

Я заставил сдвинуть наши с Луиджи столы, зажимы на которых приводят меня в тихий ужас. Маленький князь, похоже, в полуобмороке от ощущений. Я нащупываю его горячие пальчики, глажу, сжимаю. Свят и Фаби пьют кофе, я с жадностью вдыхаю аромат.

– А-а-а, папу вашего! Анри, мы так не договаривались! Что надо делать?! Тужиться? Готов! У меня уже крыша в пути! Кукушка не кукует! И я просто не верю, что всё это происходит со мной!!! Как мне ускориться?!

Макеев быстро ко мне подходит, пытается обнять. Меня скручивает новая схватка.

– Отойди, секс-террорист! На пушечный выстрел! Чёрт! Вот это напря-я-яг! Чтоб я тебе… ещё раз ДА-А-А!!! – я повисаю на столе, обрушив половину туловища на свои дрожащие руки. – И как идут на вторые роды, зная, что снова будет ВСЁ ЭТО?!

Я кусаю губы, подвывать нет возможности из-за нахлынувшей долбанной гордости. Поэтому, неожиданно для себя, я начинаю громко петь «Странника в ночи» старика Синатры.

Лу приходит в себя тут же, слушает мои рулады минуты две, потом начинает тихо ржать в ладошку, выдыхивая:

– Господи, боже! УКАТИТЕ МЕНЯ ОТ НЕГО!

Пение почему-то снижает чудовищное напряжение, я чувствую заметное облегчение и вдруг решительно сажусь на корточки.

Роше моментально оказывается рядом:

– Лер, упрямая ты зараза, рано ещё тужиться! У тебя раскрытие всего два пальца!

– Сейчас и увеличим счёт! – рычу я. – Док, я заманался!!! Это ж нормальному мужику не вынести! Ф-Ф-ФУ-У-УХ!

– Свят, займись своей избалованной истеричкой! – доведённый до нервного тика Роше силком поднимает меня с пола.

Мой супер-эротичный наряд – эта коротенькая рубашка неприлично задирается, особенно, когда я висну на столе. Честно? По барабану! Свят гладит мою поясницу, целует во влажную шею.

– Док, у него губы серые! Он холодеет!

Меня заворачивают в тёплое одеяло, суют горячий напиток, похожий на кисловатый морс. Макеев смотрит на Анри, тот качает головой, проверяет мой пульс, давление…

– Лерк, давай… всё же подумаем о возможности операции? Меня настораживают эти молниеносные изменения в твоём организме. Справится ли сердце?

– Док, хватит сомневаться. Всё будет хорошо, Макеев обещал! – шиплю я.

Фабио подходит к Святу, на котором уже, откровенно говоря, лица нет, что-то ему выговаривает, после чего мой альфа быстро исчезает из родзала. Бета забирает у меня пустой стакан.

– Не подходи ко мне, Малыш! Не смотри… на такого меня…

– Лер, ваши с Лу кристаллы резонируют. Ты не можешь быть омегой рядом с ним. Ты – альфа, который стремится защищать, укрывать от бурь и всяческих бед. Твой организм слишком быстро «переключает каналы». Вот почему Роше настаивает на операции. Он боится за тебя и ребёнка внутри тебя. Мы все… за вас боимся! У Луиджи всё нормально – он здоровый, сильный, способный к деторождению омега, но ты, Лер, не можешь определиться с тем, кто ты. Это наша вина: тех, кто всё ещё делит тебя…

– Что ты сказал, Святу?

– Что ему надо освежиться. Он на грани срыва. Он сходит с ума, осознавая, что он обрёк тебя на такое без права выбора. Чем дольше Свят будет смотреть на твои мучения…

– Ясно! – я облизываю губы. – Док, готовь свои ножи, я согласен. Полагаю, ты знаешь, как лучше поступить, и я тебе доверяю жизнь своего ребёнка.

Роше делает пару звонков, в родзал заходит большерукий альфа, некрасивый, большеносый, с тяжелым подбородком, но с добрыми большими глазами.

– Шарль, нам нужна эпидуралка минут через двадцать. Возраст 43, вес 94, отеки небольшие, давление 130 на 80.

– Да ему можно ничего и не колоть, пусть просто вмажет в челюсть, я и отрублюсь! – пыхчу, как паровоз, Луиджи фыркает.

Я подхожу к омежке:

– Как дела, котёнок?

– Почти полное раскрытие, Лер, скоро начнётся, – бледное, измученное личико светится от счастья. – Всё хорошо, я даже немного поспал. Я готов!

– Сначала разберёмся с нашим отцом-героем, а потом с его светлостью! – приказывает Роше. Вообще, мужику, после мною увиденного, надо ваять памятник! – Денье, контролируй ситуацию! Начнётся потуга, пусть Лу попробует. Луиджи, постарайтесь, мой хороший! Вам все помогут, не бойтесь!

– Что с Лером? Почему кесарево?

– Низкая активность плода, он не хочет опускаться к родовым путям. Это нормально при неполных сроках вынашивания. Рисковать не хочу!

Блин, и я все эти разговоры вынужден слушать и переваривать! Я со стоном добираюсь до стола, Макеев меня на него подсаживает, обнимая, крепко целует в губы. Процедура эпидурального наркоза неприятна и болезненна, но в свете того, что я уже перетерпел…

Меня увозят в операционную, Анри держит меня за руку, его губы тихо шевелятся. У самой двери вижу Мирро и Фабио, мальчики стоят практически в обнимку, красивые, стройные, темноволосые, как же я хочу им счастья! Сын шлёт воздушный поцелуй, пытаясь ободряюще улыбнуться, а мой прекрасный бета просто смотрит, не моргая. Потом краем глаза улавливаю, как Мирко устремляется к Святу, он, кажется, садится прямо на пол, обхватив голову.

– Не переживай, секс-террорист! – хрипло и громко рычу я, из-за наркоза вся нижняя часть туловища от талии уже не чувствуется.

Далее… всё, как во сне. Я лежу на столе, моргая воспалёнными глазами в белоснежный потолок палаты. Страшно и тихо звякают металлические инструменты Анри, раздражающе пикает аппарат отслеживания моих и детских физиологических показателей. Сам док уже подходит в фартуке и в маске.

– Только ничем меня не занавешивайте, – прошу я, облизывая губы.

– Лер, всё нормально, ты спокоен. Мы начинаем!

Чёрта лысого я спокоен! Мне кажется сердце своим ТУДУМОМ вот-вот пробьёт грудную клетку. Ничего особенного не чувствую, что-то делают с низом живота, но боли нет. Я несколько раз медленно закрываю и открываю глаза. Господи, я, правда, стану лучше! Я перестану дурачиться и мучить окружающих! Кроме наглого кота, разумеется! А, ла-а-адно, и кота не буду строить! Я…

– Уа-а-а, Уа! УА! УА! УА! УА! УА! – это слишком для моего сердца!

Моё нутро взрывается от безудержного неконтролируемого ликования, я задыхаюсь пару секунд, и по моим щекам начинают струиться слезы.

– Дарси… Лер, ну это только с тобой возможно такое! – с трудом выговаривает Роше, показывая мне маленький, окровавленный, розовато-синюшный комочек с длинной, ещё не отрезанной белой кишкой пуповины. – У тебя родилась дочь!

После ряда манипуляций мне на грудь укладывают влажное, завёрнутое в пеленку тельце. Малышка наоралась и теперь, икая, смешно открывая ротик, смотрит на меня щелочками глаз, зажимая мой мизинец в крохотный кулачок. Старушечье сморщенное личико вызывает у меня невероятное умиление. В антрацитовых глазах без определенного цвета сейчас зарождается новая вселенная. Моя первая леди! Улыбаюсь, как идиот на Пасху! Ко мне подходит Свят в шапочке и маске. Он молчит, но я ясно вижу, как под маской дрожат губы. Макеев осторожно наклоняется и целует дочку в лоб, кроха морщится, крякает и начинает ворочаться.

– Лерка, моя… любимая, это ведь не сон?

– Шутить изволите? – я придерживаю ребёнка одной рукой, палец второй всё ещё захвачен.

Мои губы смыкает осторожный поцелуй супруга с солёным привкусом слёз. Роше нехотя сводит нашу идиллию на «нет», бережно забирая малютку:

– Надо заняться ребенком, Свят, ты иди в ординаторскую и поспи, пожалуй, энергии ты потратил много.

– Я дождусь, когда ещё один наш малыш появится на свет! – упрямится Макеев, хотя его пошатывает.

– Точно! Луша! Так, док, у меня ж ничего не болит! Дай-ка я прогуляюсь в родовую к маленькому деспоту, – я начинаю спускать ногу со стола.

Анри подлетает:

– Вот же безумец! Лер, у тебя была полостная операция!!! Ты о чём думаешь?!

– Раз нельзя идти, откатите меня! – безапелляционно приказал я. – Полежать я везде могу.

Въезжаю в родзал под гробовое молчание:

– Ну и где поздравления? У меня девочка! – невозмутимо и гордо объявил я и вижу, что среди всех прочих около стола Луиджи застыла колоритная троица: два бугая в военной форме, поверх которой формально-небрежно наброшены халаты, и маленький суховатый дед с пронзительными глазами ястреба на охоте.

Фабио кусает губу, врачей уже, судя по всему, просто заткнули. На Лу смотреть страшно, он сжался весь, как дикий зверёк, в глазах злость и ненависть.

Но теперь все пялятся на меня, с болтающейся капельницей на руке, на забрызганной кровью каталке. Свят было делает шаг вперёд.

– А вы, собственно, кто, господа? – ледяным тоном выдаю я, сдерживая альфу, как цепного пса. – Вы полагаете, что имеете стальные шары между ног, раз так просто вваливаетесь в стерильное помещение?

– Я, как исполняющий обязанности Премьер-министра Андорры, обязан проследить подлинность рождения у его светлости ребёнка-альфы! – заявляет сарыч.

– Эт чё за дикость, старик?! Ты думаешь, что я вот так взял и позволил тебе смотреть между ног моему котёнку?! – Лу закрыл рот рукой, Фабио – глаза, Свят открыл рот, но я не закончил. – Быстренько, выгребайтесь отсюда, пока у меня шов не разошёлся. Проверку они хотят устроить! Раз Лу сказал, что пацан – альфа, значит, так и будет!

Выбивая дверь, влетел белый от гнева Роше:

– Значит, вы мой запрет всё же проигнорировали, господа? Я подам на вас в суд, за то, что вы подвергаете моих пациентов опасности. И, поверьте, ни одна из ваших партий вас не поддержит!

Старик пожал плечами. Внезапно Лу застонал и часто задышал.

– Выйдите немед… – начал было Анри. – У нас роды… Свят! Куда?! – мой супруг со стеклянным взглядом мрачно шёл на два направленных на него пистолета.

Бугаи не знали, что делать и просто стояли.

– Вы охренели?! – взвыл я, кристалл затрещал на моей груди и поменял цвет.

Фаби сжал виски, очевидно, слыша какой-то пронзительный звук, потом сделал неимоверное усилие:

– Господин Амальо, я, когда вёл переговоры, надеялся, что вы восприняли меня всерьёз, но, похоже, вы чего-то недопоняли. Вы забыли, что, волей Папы, я имею полноправный документ на назначение меня соправителем Андорры вместе с князем Луиджи Сесилиа, после того, как нынешние князья сложат свои полномочия. Я глубоко уважаю и люблю Лу, и я приказываю вам покинуть помещение, я перед Парламентом подтвержу пол и статус маленького наследника.

– Фаби? – я захлопал ресницами. – И ты князь, что ли?

Нери глубоко вздохнул:

– Сам узнал не так давно! Прости, что сообщаю это при ТАКИХ обстоятельствах.

– Принесите мне мою малышку! – резко выкрикнул я, вдруг испытав сильнейшую тревогу за дочь, оставшуюся непонятно с каким педиатром.

– Я планировал её на сутки подключить к аппарату искусственных лёгких, Лер! – попытался объяснить Анри.

– Нет, док, она прекрасно дышит! Свят, забери нашу девочку!

Макеев исчез.

– Слушай, Дарси, может, хватит тут руководить?! В общем, так, все лишние вон из зала! – громила-реаниматолог фактически выпихал троих паразитов вместе с Фабио и Мирро, и не позволил войти Святу, которому так и не отдали малышку, ибо её уже унесли в отделение интенсивной терапии и всячески заверили-успокоили отца-альфу.

Я поймал пальцы Луиджи:

– Давай, котёнок, пусть хоть у тебя всё по-нормальному пройдёт, а?

Лу сжал мою ладонь:

– Если бы мне кто-нибудь сказал, какого сумасшедшего мужика я выберу в отцы моему ребёнку, я поднял бы его на смех. Но сейчас я не жалею, что так рвался к тебе, Лерой Дарси. Ты – отчаянно-честный человек… Сильный, добрый мужчина и истинный альфа.

Ну, оставив лирику, через полчаса мой князь орал, как резаный, стонал и тужился, нисколько меня не стесняясь, а ещё через полчаса я услышал второй незабываемый детский крик, после чего с чувством выполненного долга рухнул в глубокий обморок под объявление взмыленного Роше:

– Дарси и господин Сесилиа, поздравляю, у вас крепкий здоровый мальчик! Слава Богу, хоть тут без сюрпризов!

====== Глава 33. ======

Просыпаться после бодуна тяжело, а после родов… лучше не просыпаться. Первое, что я почувствовал: головокружение и адскую боль внизу живота, второе – дикую боль в спине и пояснице от отёка, третье – железистый привкус и сухость во рту, четвёртым приходит осознание того, что десятичасовой ночной кошмар не был сном. Ура, господа, я стал дважды папой! А почему кругом тишина? Я кошу правым глазом, рядом на соседней кровати спит Свят, вздрагивая во сне, как ребёнок.

За окном уже светло. Всё правильно, весь шурум-бурум пришелся на ночь! Моя дочь! Мой сын! Не вскакиваю только потому, что не могу это провернуть физически, так, жалко трепыхнул конечностями, как черепашка. Будить измученного мужа? По-сволочному как-то!

– Лер, очнулся? Слава Богу! – рядом возникает Роше, от него пахнет кофе и сигаретами. – Давай без любимых резких движений и пафоса!

– Док… Не смешно… – сиплю я. – Как мои дети?

– Пока едят и спят. Малыш Дарий все время с Луиджи, он с ним и спал, вопреки запретам. Молока у князя немного, но пока хватает. Пацан почти четыре кило, на редкость спокойный, в кого бы это? – Анри играет бровями. – Девочка активная, уже трижды поела смеси. Кроха, два кило восемьсот. Сейчас отёки сойдут и синюшность, будет похожа на фарфоровую куклу. От неё Мирро не отходит, любуется, говорит, что вы со Святом волшебники. Да, кстати, ювелира своего не буди, бесполезно! Его с ног свалила только убойная доза «тройки». К слову, Роуку хватило половины того, что загнали в твоего альфу.

Ага, и кто бы сомневался?! Ведь все всегда жалели бедного Свята, которого я без причин и поводов доводил приказами и капризами. А если бы кто-нибудь провёл бы с этой секс-машиной всего одну ночь любви, посмотрел бы я на него с утра пораньше.

– Док, мне… полагается… какая-нибудь жидкость? – с надеждой спросил я.

– Сутки придётся посидеть на постном бульоне и сухариках.

– Есть не хочу, док, – жадно облизываю губы. – Дай воды.

Мне приносят стакан, я пью растягивая наслаждение по каплям, словно путник в пустыне.