Текст книги "Истинный облик Лероя Дарси (СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

Под землёй, с психом в голове, я вырубил из того же месторождения много идентичных найденному ранее кристаллов. Во мне кипела злость: Анри меня ударил, как какую-то омежку! Значит, он и с Мирро себе такое позволяет?! Выбирая второй перерыв, я предпочёл кофе и чаю простой кипяток и кусок тёмного шоколада. А ведь Роше был растерян, словно не знал, как себя со мной вести. Значит, эксперимент давно вышел за пределы их понимания? Что же они ещё хотят с нами сотворить?

Я последнее время очень внимательно следил за тем, что в меня пытались запихнуть: препараты незаметно выбрасывал, от уколов всегда отказывался. Я учился сам контролировать перепады настроения и силы в теле, и заметил, что рядом с другими альфами вместе с сексуальным желанием растёт агрессия, словно во мне борятся две истинных сущности. А находясь около Фаби, своих пацанов и Лу, я становился физически сильнее, и притуплялось чувство боли. Как я закончил смену, не помнил, хоть пытай! Дополз, уставший, до душа, и потом подрубленным деревом рухнул в прохладную койку. Спа-а-ать!!!

 – Лер! Лер! Па-а-ап?! – над моим ухом яростно шипели Пай, Пэтч и Рыжик-Задира. – Чего не просыпаешься?! Надо поговори-и-ить! Мы же весь день с омежкой провели, как ты и сказал! В нарды с Лушкой жарились! Нас Свят научил и доску подарил. А Лу про эту игру и знать не знал! Но не в этом дело… Па-а-ап?! Слышишь?!  – Всем спать! – я сгрёб мелочь двумя руками, одного уложил справа, другого слева. Задира примостился головой на моём животе. Они повошкались немного, и неожиданно все разом вырубились.

 – Вот они где! Роше, они спят?! Не могу добудиться! – услышал я сквозь тяжёлую пелену сна срывающийся голос Роука, кроме того рядом смешивались тяжёлые возбуждённые запахи Майлза и Полански. Я неконтролируемо зарычал, но глаз не открыл.  – Анри! Разбуди их, прошли почти сутки!  – Не могу понять, что поддерживает и провоцирует такой крепкий и спокойный сон Дарси.  – Смотрите, док, камни, они что, светятся? Я снова рычу: проваливайте и ничего не трогайте! Всё в этой комнате – живое и неодушевлённое – моё! Мальчишек тянут из моих рук, что ж, напросились! Зверь медленно просыпается и выходит из-под контроля. Первый тяжёлый взмах руки: и огромный обалдевший Роук отлетает к стене, вторым ударом я отбрасываю Ланса Полански…  – Лер, сукин сын! Да очнись ты! Это же мы! «Мы», не «мы» – хочу войны!  – Роше, это амбре и силища уже не шутки! – нервный шёпот Полански, почёсывающего ушиб всего дядьки. – И всё это в полусознании! Что ты ему давал?  – Фабио Нери большими дозами! – ворчит доктор. – Кто ж знал, что за такое короткое время он полностью реверсирует из омеги в альфу?  – И что прикажешь делать? Он в спячку впадает, как медведь, и мальчишек в «это» погрузил? У них, кстати, тоже запах меняется. Уже не такой сладкий! Где твой Владмир? – это снова шипит Ланс.  – Под замком! Бесится, – голос Роше крайне серьёзен и тих. Я снова срываюсь в рык.  – Молчи лучше! Не говори при нём о них! – строго приказывает Роше.  – Это же Лерой, вы чего?! – наконец-то в прямом эфире дали послушать Майлза.  – Приглядись получше – это первобытный человек! – сердито шепчет Полански. – У меня ребро, кажется, сломано. Как нам справиться с этим дикарём? Был бы Свон…  – Тс-с-с-с! – Роше зашипел, как змей, которому отдавили хвост. – Лучше смотрите на эти камни, они горячие и светятся. Про них что-то говорил Макеев, да только никто из нас не додумался его послушать.  – Да, припоминаю! Он по пьяни рассказывал, что нашёл новый вид кристаллов! – произнёс Роук. – Хотите сказать, что это они и есть? Тем временем Роше осторожно сделал забор крови у меня и моих мальчишек. Я терпел изо всех сил, чтобы не швырнуть француза через всю комнату. Анализатор мгновенно запищал, выдавая результат:  – Матерь Божья, господа! У них всех значительно вырос уровень свободного тестостерона! А ведь они уже почти перешли в статус омег. Но теперь они уже даже не беты!  – По-человечески говори, Роше! – взмолился Роук.  – Они снова альфы, черт побери! Полный реверс к их исходному состоянию! Они все проявили признаки химеры-отца! Слава Богу, теперь их не тронут! Я зарычал и резко сел на постели. Мои глаза и выражение лица, наверное, были ужасными, потому что Майлз посерел, а остальные побледнели.  – КТО… И ПО КАКОМУ ПРАВУ ДОЛЖЕН ТРОНУТЬ МОИХ ДРАГОЦЕННЫХ ДЕТЕЙ? – мой голос больше напоминал горловой рёв, и мне, слетающему с катушек, было уже глубоко плевать на всю задуманную конспирацию. Анри попятился, чуть ли не роняя дорогущий прибор, Ланс и Роук вытянулись у стены по стойке “смирно”, а Майлз сделал шаг ко мне, поднимая ладони вверх:  – Лер, успокойся! Никто… никому… ничего... не сделает! Лер, всё нормально!  – Ни хрена не нормально, любовничек! – прорычал я, нависая над мальчишками, защищая их от всех и вся. – Как я могу вам всем доверять свою жизнь и их судьбу, если… вы вот-вот были готовы сдать их, как отработанный материал?! Где Мирро?! Веди его ко мне, док, и побыстрее!  – Не-е-ет! – с тоской вскрикнул Роше. – Владу… нельзя сейчас реверсировать… Прошу! Он… ждёт ребёнка! И об этом… никто не знает, Лер, клянусь!!! Роук сел на пятую точку, потому что у него подкосились ноги:  – Значит, и мы с Паем… можем? Значит, мои… мальчики и я… – глупо и счастливо улыбаясь, забормотал мужчина. Я как-то странно клокотнул и завалился набок. «Вовремя, блин, обморок!» – мелькнуло в моей голове, и свет на какое-то время потушили…

====== Часть 11. ======

После моих карательных действий, применённых к заговорщикам, и обморока, я проснулся уже официальным отцом четверых взрослых пацанов и практически дедом. Спорим, аналогов такого залёта, по сути, в истории еще не было?

Что я понял на сегодняшний день? А то, что Химера обладает редким даром управлять не только своим телом, но и активно доминировать среди более слабых подобных мне особей. «Зайцы» реверсировали в альф из-за моего вмешательства, но, боюсь, ненадолго. Кроме этого, они, подобно мне, среагировали на омегу. Проведя с Луиджи Сесилиа целый день, пацаны самостоятельно запустили процесс возврата в свой паспортный статус, а я завершил их реверс.

Кристаллы, найденные на Доране, только играли на руку моих мучителей-экспериментаторов. Никаких магнитного поля и биополя на планете не было: вали не хочу – главное, чтобы встретили с музыкой, а не выстрелом в упор! Тогда почему в эйршипе наступила смерть двух здоровых альф-пилотов, которые к моему делу вообще никак не относились? Мне оставалось только ждать следующего виража судьбы, уже давно повернувшейся ко мне задним местом.

Я тупо смотрел в изящную длинную спину непреклонного беты. Устав бегать от меня по периметру поселения, Фаби просто терпел меня, как хронический насморк: вроде и не замечаешь, что есть, а периодически шмыгаешь носом. Работать мне док запретил, мужики ко мне, по понятным причинам, подходить боялись, поэтому я нашёл себе занятие: тихо домогаться итальянца. Сейчас я настиг его в небольшой библиотеке. Нери выбирал книжку на полке, остановился на любимой святовской – «Мастер и Маргарита», изрядно уделанной и потрёпанной. Её пару раз заливали кофе – оба раза Макеев – и между страниц годовой запас печенюшных крошек – это Пай или Пэтч, или оба сразу. Сам я Булгаковым заинтересовался ещё в институте. Много чего из него перечитал, пока не нарвался на это произведение. И странное дело: писал человек другой страны, другой эпохи, а моё сердце болело и ныло, словно это касалось лично меня. Очеловеченные Сатана и Иисус вели себя специфично и странно, словно я открыл их для себя заново под новым углом в новом преломлении призмы морали и табу. Я книгу несколько раз откладывал, убеждая себя, что эту ересь больше читать не хочу! И уже через час хватал вновь, чтобы опять провалиться в ощущение боли и досады за всех и каждого. Мне было жаль Мастера за его наивность, и тут же жалость сменялась злостью. И я хотел Маргариту, как женщину и жену в свою жизнь, хотя раньше баб обходил десятой дорогой – больно хрупкие и дорогие, часто плачут и долго одеваются. Сейчас, глядя на Фаби, задумчиво рассматривающего обложку, я вдруг прошептал на память:  – «…никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!..» Фаби быстро и оживлённо оглянулся:  – Вам… эта книга… понравилась, староста?  – И да, и нет! Она выпотрошила моё сознание. До неё мне спокойнее жилось, я не видел других цветов кроме чёрного и белого, то есть я был уверен в своей религиозности и понимании, что есть зло. Оказалось, у зла много лиц, и чаще всего на них добрые улыбки.  – Да-а-а? – протянул Фабио. – Я тоже читал «Мастера…» Правда… это не совсем одобрялось. Но… Мастеру повезло обрести покой… Всё же Господь милостив!  – Господь милостив! – согласился я. – Но лучше бы сейчас ему отвернуться, ибо мысли мои крайне неприличны. Фаби поджал красивые губы:  – Опять? Зачем?! Я устал повторять, что с вами отношений не хочу!  – Да ладно-ладно! Не бойся, я подожду, когда усталость твоя пройдёт, – я провёл рукой по лицу. – Мне нравится даже просто смотреть на тебя, малыш. Кроме того…  – Я – бета и в конечном счете лягу в постель только с омегой или с женщиной! – юноша упрямо тряхнул головой.  – К чертям твою набожность и правильность, прости Господи!  – Сами подите… к чёрту! – Фабио вздрогнул. – В-в-ы-ы-ы, чудовище и развратник! И не только вы! Все здесь сходят с ума. Альфы не спят с альфами!  – А мы и не спим, мы трахаемся! – я пожал плечами, испепеляемый жгучим взглядом янтарных глаз моего ненаглядного. – Ла-а-адно! Кофе будешь?  – Я в сотый раз повторяю, что кофе не пью! Я облизнулся: в гневе мой бета становился ещё прекраснее. Фабио с книжкой уселся в кресло, поджал ноги по-омежьи, сам того не замечая, и начал читать. Я принёс ему минералки с клубничным сиропом. Увидел однажды, как он себе мешает эту бурду: сладко-солёная гадость. Фабио выдавил подобие улыбки.  – Тебя не сами отношения пугают, малыш, просто… ты меня не любишь, – я погладил его по нежной щеке. – Прости за мою эгоистичную настойчивость, я че-е-естно прекращаю любые намёки и поползновения в твою сторону.  – Обещаете?  – Да, пока сам не передумаешь! – я оскалился. – Мы… сможем… просто общаться?  – Конечно! Если обещаете не вести себя, как недавно освобожденный секс-террорист.  – Вообще-то, меня никто ещё и не освобождал. Я всё ещё заключённый, малыш.  – А я не Малыш!!! – почти рычишь ты и мило краснеешь от гнева.  – Так, для справки: я к твоим услугам в любое время дня и ночи, сеньоре Нери. Только позови…  – Не позову! – упрямо и зло шепчешь ты. – В моём сердце есть место только для Лу.  – Что ж… быть посему, Фаби!  – Вы… сегодня в ночь? Пойдёте искать поющие камни? – в янтарных глазах светится живейший интерес. – Принесите… мне, пожалуйста, один? Можно?  – Я уйду, а ты зайди в мою берлогу и выбери себе любой кристалл в верхнем ящике прикроватной тумбочки.  – Мне идти в вашу комнату… Нет, в чём подвох?  – Ни в чём! Ты ж не барышня и не полу омежьего. Тем более я даю добро! Или боишься, что в шкафу тебя подкараулю? Фаби хлебнул минералку и закашлял, напиток пошёл не в то горло. Я быстро приблизился и постучал бедняжку по спине.  – Если вдруг не решишься, скажешь, а я, так и быть, поищу для твоего Лу подарок.  – Это… не для Луиджи…  – Вот мне-то можно и не врать, – я мягко осклабился. – Только поющие камни не для слабых духом. Они заряжают силой, подпитывают и возвращают тебя к истинному облику. Я это недавно понял, Фаби. В библиотеку влетели Пай и Пэтч, явно перевозбуждённые, и совершенно не обращая внимания на итальянца, затараторили:  – Па-а-а-ап!!! Скорее в лазарет! Этот придурок Задира втихаря от нас отнёс новый кристалл Мирро. И у него… там… кровь, кажется, пошла… Роше рвёт и мечет! Я рванулся с места, ошарашенный Фаби за мной. Только этого нам ещё не хватало до полной кучи неприятностей!

Владмир кусал губы, извиваясь в постели, в вену его правой руки в катетер медленно поступал гинипрал. В глазах чеха плескались страх и боль, он выглядел, как перепуганный ребёнок, который не понимал, что с ним происходит.  – Как он? – сипло спросил я у Анри, который, видимо, в сотый раз брал юношу за запястье.  – Плохо… Теряет… Мы, как всегда, пропустили твои слова мимо ушей!  – Я говорил, что камни очень сильны, док?! Какого хрена было экспериментировать на Мирро?! – не матерился только из уважения к страдающему сыну!  – Это и мой ребёнок! – негодующе взревел Роше. – Я должен был предвидеть всю тяжесть последствий!!! Это моя вина!!!  – Ан… ри, прошу, не надо! Я… же, это я… просил! – простонал мой мальчик. Я сел рядом, поглаживая тонкое белое предплечье. Вот тут я точно ни хера не мог помочь! Только смотреть и молиться! Зайцы у стены напористо прессовали Рыжика, у которого в глазах стояли виноватые слёзы.  – Тихо всем!!! – я внушительно оглядел все возбуждённое собрание. – Мирро, дорогой мой, послушай себя… внимательно… Нет ли в тебе неуверенности? Ты хотел этого малыша? Не ребёнка от Анри, вообще. А родить именно при таких обстоятельствах? Ведь всё произошло по чьему-то плану, а не по любви, – я холодно скрестился взглядом с французом. – Да-да, док! И камень ты ему подсунул по приказу!  – Нет! – глухо выдавил Анри. – В Центре не знают о беременности Мирро. Я им этого не сообщил. Я недоверчиво прищурился.  – НЕ ЗНА-ЮТ!  – Тата, это… моё решение… Анри… пытался… отговорить… меня… Я не хочу… отдавать ИМ… дитя. Так… будет… лучше… Я знал, что так и будет. Мой реверс… из-за твоих камней… Прости-и-и-и… – горько прошептал маленький чех, принявший такое чудовищно мужское решение. Мне поплохело: пацан был в таком отчаянии, а куча взрослых альф вокруг этого не поняли.

 – Да, мой хороший, я принимаю твоё решение… Я понимаю… Я… горжусь тобой, – я накрыл Мирро собой, кутая в нежные объятия, юноша задрожал. Рыдания его прорвались наружу:

 – Тата, папа… я не думал, что ЭТО так больно… Останови, прошу, помоги! Мои мальчишки изгрызли ногти по локоть от переживаний. Роше мерил палату огромными шагами. Кап, кап, кап… капельки лекарства отмеряли минуты новой маленькой жизни, которая в любой момент могла так просто оборваться. Я был готов поклясться, что слышал звук каждой чёртовой капли.  – Анри, живот… очень болит! Анри, прости… – темноволосый чех сжался в комочек, продолжая постанывать, кусать край подушки и сжимать мои пальцы. Фабио был серьёзен и бледен, смотрел почему-то во все глаза на меня.  – Ну вот что! Все вон отсюда, кроме дока! Нашли зрелище! – все встрепенулись от моего повелительного голоса. – Ну? Живо ноги в руки! Задира, тебе с Полански в забой по графику! Пай, ты сегодня готовишь ужин, а твой приятель – дежурный по санузлу! Вас же, сеньоре Нери, прошу проследовать к господину Луиджи и постараться его не тревожить ненужными подробностями.  – А с Мирро… всё будет хорошо? – проныл Рыжик. – Пап, если б я знал! Я бы не в жизнь!  – Вы все тут… ведете себя, как вздумается! – проворчал я. – Давайте, расходитесь, малыши! Бету с собой прихватите! Док, сюда иди! Роше метнулся ко мне.  – Ты-то что думаешь?  – Я люблю Мирро! Это не план и не игра!

 – Я не про Мирро и не про задание! – я сделал жесткий акцент. – Я про жизнь вашего ребёнка. У Влада беременность до общения с кристаллом нормально протекала?

 – Не совсем… – Анри был очень бледен и подавлен. – Похоже, псевдо-матка нормально не развивается. Самоаборт был вопросом времени, хотя… Но ты с мальчиками – уникальные создания…

 – Она и не должна развиваться, док, как никак мальчик – альфа, а не гермафродит, как я.

 – Лер!

 – Что, думал, у меня образования не хватит допетрить? Я не просто Химера, док, я – универсал, а мои сыновья только обладают способностью делать омегаверс при наличии могучих доминантов. Чего ты так смотришь, Фаби? – я невольно обратил внимание на итальянца с огромными непонимающими глазами. – Хочешь сказать, не в курсе, что тут у нас на Доране происходит?

 – Я… не понимаю… Лер, я ничего не понимаю! Это ад на земле?! Что за дикие эксперименты?! – мой ненаглядный обнял себя за плечи, сотрясаемый мелким ознобом. – Пожалуйста, скажи, что всё это сон! У тебя… четверо взрослых детей! Ты – Химера! Альфа… носит ребенка?! Я устало посмотрел на бету:  – Я не привык лгать, сеньоре Нери! Дела обстоят ровно так, как вы поняли. Мы все участники приватного эксперимента, кто-то… – я перевёл взгляд на Роше, – его тщательно курирует, а кто-то – бесправный биологический материал! – я ткнул себя пальцем в грудь.  – Ужасно и бесчеловечно! И вы с этим миритесь?! – ахнул Фабио, а меня раздирали противоречия: если парень играл комедию, то это было супер – профессионально!

 – А что, похоже, что мне предлагали выбор? Думаешь, я по своей воле подписался на этот дурдом? Думаешь, я хотел, чтобы такое произошло с Мирро или любым другим моим сыном? – я горько усмехнулся. – Я связан моими детьми, и сейчас я боюсь только за них!

Всхлипнул Пай и внезапно бросился сзади на мою спину, зарываясь губами в волосы на затылке. Такой взрослый и при этом такое дитё! Пэтч обнял Задиру. А Мирро прижал к губам мои пальцы. Какого чёрта зайцы всё ещё здесь?!  – За что только меня любят, не знаю! – только и осталось, что тихо буркнуть в никуда.  – Не знаешь?! Ты лучший, старик! – пробормотал мне в спину Пай.  – А Роук? Вы же любите его, а до сих пор не простили! Будет вам, слышите? На великана уже без слёз не взглянешь, дня три ничего не ест.  – Ну и пусть! – зло шепчет Пэтч. – Пай вон ёрзает, как уж на сковороде! Роук – лгун, он нас предал, следил за нами, менял нашу сущность… пол… без нашего разрешения…  – Но, – я сделал паузу, – вам же было… хорошо вместе, малыш? Он – мужик добрый, он вас в обиду не даст, уж поверь!  – Не верю! Пай хочет простить! Пусть возвращается, тогда он мне не брат!  – Ты просто идиот! – такие добрые лучистые глаза моего солнечного зайки вдруг мечут молнии и гром. – Рисуешься перед всеми? А самому уже невмоготу, как зудит в одном месте. И не засыпается без его обнимашек! Пап, Пэтч сам крутится полночи! Потом на подоконнике сидит, носом клюёт, шмыгает. А мимо Роука проносится, как дикий сайгак! Пап, ну… можно же прощать такое? Правда? Если любишь, то можно?  – Если любишь, прощаешь то, за что ранее осудил бы и открыто презирал. Думаешь потом полжизни, за что?! За что полюбил? А нет его хоть один день… или ночь рядом, волком хочется выть! Пэтч, малыш, прости… прямо сейчас, идите с Паем, спасайте своего… доминирующего.  – Па-а-ап! – Пай целует меня в шею, сбоку налетает второй. Оба ладные, стройные, с красивыми длинными ногами и гибкими телами. У всех моих засранцев неумолимо моё сокрушительное обаяние. Бедный старина Роук, как его хватает на этих двоих энерджайзеров? Зайцы ускакали, обняв и шепнув что-то Мирро. Задира сопел и переминался с ноги на ногу. Я поманил, этот мальчишка всегда держался особняком. Они внешне чем-то были похоже с Паем, но Первый зайчик был открытым и впечатлительным, а вот Рыжик… Задира подошёл:  – Я… не хочу его прощать… Ланс мог мне тысячу раз всё объяснить! Мы и сошлись позже, и присматривались друг к другу дольше… Роше вот Мирке всё рассказал, там… действительно любовь… А у нас… приказ сверху и работа.  – Задира, слушай, как тебя в миру-то звать?  – Дурацкое имя!  – Папа про-о-осит! – я сложил ладони, успевая посмотреть на старшего сына. Мирро, похоже, отпустило немного, его перестало трясти, а боль залегла в засаде, давая передых измученному телу.  – Дерек! – отрывисто шепнул Задира.  – Имя, как имя. Не Люк, и слава Богу! Дерек, малыш, гони Ланса, сколько хочешь! Но если без него тебе холодно и одиноко – не обманывай хотя бы сам себя. Глупая и бесполезная показуха! Слаб человек, когда болит сердце. Ни Роук, ни Ланс, ни Майлз, ни док не сделали нам ничего плохого. Так? Чёорт! Полански, твою мать, долго под дверью будешь торчать? Тобой за версту пахнет! Врывайся уже в палату с криком: «Ни с места! Это полиция Земли!!!» Ланс зашёл с видом виноватой служебной овчарки. Рыжик напрягся под моей ладонью, я погладил, успокаивая:  – Всё… будет… хорошо… У него, кстати, для тебя сюрприз!  – Ничего мне не надо! – с гонором проворчал парень. – От НЕГО… ничего… не… надо!  – Ты сначала зацени, а потом рычи, малыш! – я сильно толкнул сына в спину, и он влетел полицейскому прямо в руки, рыпнулся было, но Полански добычу держал крепко.  – С твоего благословения, староста?  – И никак иначе! – я повернулся к Мирро и уже не видел, как лягающегося и шипящего отборную ругань Задиру выносят на руках за дверь. Темноволосый чех лежал весь в испарине и глубоко, осторожно дышал. Я снова склонился над старшим сыном:  – Ну, что, мой хороший, тебе полегче? Вот вы с доком утворили – не разгрести! Ну ладно, лапочка был в отчаянии, а ты-то, лягушатник, о чём думал?  – Я боюсь за моего мальчика! У омег, знаешь ли, есть тщательно перекрытый выход из матки через прямую кишку. Он и нужен для изгона плода, чтобы избежать сепсиса в утробе. Отверстие открывается в последний месяц беременности перед родами. У тебя всё это есть, как у Перворожденной Истинной Химеры. А у твоих детей, к сожалению, нет. Если случится чудо, и Мирро доходит срок, я в этих условиях не смогу сделать ему операцию, и детской реанимации тут нет.  – А вывезти Влада рожать на Землю слабо? – я посуровел. – Слабо настоять на своём перед хозяевами? На всё воля Божья, док! Веди переговоры о транспортировке сына на Землю. А ребенка пусть вынашивает. Он у вас по любви, поэтому будет жив и здоров! Я поцеловал Влада в холодный влажный лоб. Горячка сходила на «нет». Бисеринки пота собрались на кончике носа и верхней губе. Бледный и измученный, юноша напоминал прекрасную мраморную статую.  – Тебе всё ясно, золотце? – шепнул я Мирро. – Теперь надо хорошо и за двоих кушать, слушаться папу и мужа… м-м-м… доктора…  – Всё таки… мужа, с твоего благословения, – Мирро покраснел. – Прости, пап!  – Охренеть! – почти обиделся я, но потом улыбнулся. – Да-а-а, молодцы вы, нечего сказать! Роше, за парня моего и внука отвечаешь головой.  – Спасибо, староста! – омеолог опустил глаза, вероятно, от дикого стыда.  – Спасибо? Вот как? А почему вы мне позволяете тут командовать всеми? – я прищурился.  – Ты ж староста, и пока тебя никто не снимал с поста! – Анри обнял Владмира, помогая ему поменять положение тела и меняя подушки. – Я поговорю с Центром! Ты прав, ценность Мирро возросла с его теперешним положением. Думаю, они рисковать плодом не станут.  – Док, я, в свою очередь, готов пойти на уступки! – я решительно скрипнул зубами.  – В смысле? – Роше приподнял пшеничную бровь.  – Я так понимаю, всё задуманное вашим Центром завершат мои благополучные роды? Лады! Забеременею и рожу от неизвестного донора, но при условии, что всех вас и моих сыновей отпустят без всяких условий-обязательств на Землю и дадут спокойно жить. А меня и бедное дитё пусть хоть по атомам разбирают.  – ЭКО я тут при всём желании не сделаю. Отцом должен стать Майлз.  – Ребенка Майлза я препарировать не дам! – рыкнул я. – Тогда пусть везут левого мужика!  – Так Майлз и позволит кому-то к тебе прикоснуться! – с грустным смехом выпалил Роше.  – Анри, я всё сказал. Можешь передать тем уродам слово в слово. Пусть составляют договор, я подпишусь кровью под каждой буквой, – усталость накатывала, как снежный ком. С болью в висках и звоном в голове, я было рванул из лазарета на поиски кофе. Но сзади меня крепко схватили за футболку. На меня смотрели огромные янтарные глаза итальянца:  – Ты чего, малыш? Почему до сих пор здесь?  – А они точно, помирятся? Твои дети и их партнёры? – Фабио выглядел, мягко говоря, возбуждённым и потерянным. Он, в принципе, был не обязан переживать за меня и моё внезапно образовавшееся семейство. Но почему-то Нери был рядом с влажными блестящими глазами, ждал чего-то и равнодушным не оставался.  – Не сомневайтесь, Фабио! – почему-то вместо меня заговорил Анри. – Просто Роук… позволит своим дорогим мальчикам интернет-безлимит, а Задире… Нет, Мирро, только твоему папаше могла прийти такая бредовая идея в голову! Лерк нашёл на Земле и приобрёл списанный автомат по производству мятной тянучки. Его уже доставили, а Майлз и Роук собрали! – Роше погладил возлюбленного по чёрным волосам. – Господи, как я рад, что у меня есть ты, любовь моя! Спи, мой сладкий, спи крепко! На меня продолжали таращиться в немом неподдельном восторге. Кем теперь я выглядел в глазах итальянца?  – Теперь… и я понимаю, почему все от вас без ума. Это какая-то магия, Лер! Вы, как магнит! Вас любят, потому что вы сами дарите уверенность и… любовь… Вы не сомневаетесь ни в чём! – прошептал Фабио.  – Котя, прошу по-хорошему! Хватит со мной «выкать», я ж тебя уже целовал, как-никак! – с лёгкой досадой буркнул я бете. – О! Слышите? …Где-то в жилом секторе два счастливых крика сливаются в победный вопль. Зайцы и Роук договорились! Хех! …С улицы, со стороны ангара, ещё один полуор-полувизг. Это получил обещанный сюрприз непокорный Задира. Висит сейчас у Ланса на шее и ногами болтает!  – Ещё раз… поцелуй… – вдруг шепнул Фабио и сделал ко мне первый шаг.  – Э-э-э? Повтори, малыш, у меня к вечеру куриная слепота и глухота начинаются. Старческое, по ходу! Так, что ты сказа… Тёплые упругие губы сами накрыли мои, я качнулся назад, опираясь спиной о стену, и сцепил руки в замок на талии моего ненаглядного. Боже, какие мягкие и сладкие губы у этого прелестника, такие податливые и невинные! Я нагло углубил поцелуй, с торжеством наблюдая расширяющиеся зрачки Нери и краснеющие скулы. Учись, студент королевской академии Ватикана, и сдайся мне уже наконец! Спустя несколько минут Фаби сам немного порывисто отстранился от меня.  – Что за внезапная капитуляция, сеньоре Нери? – мои натруженные губы расплываются в довольной коварной улыбке. – А слова про невозможность отношений между нами? Малыш, если и у тебя задание, мне тогда просто расхочется жить.  – А отношений и не будет! Я вернул тебе твой поцелуй, Лерой Дарси. И на этом всё! Я сыто облизнулся. Всё, говоришь? Э-э-э, нет! Твоё желание ведь просыпается независимо от твоего разума. Ты подсаживаешься на меня, ибо я, судя по всему, твоя истинная пара. Скоро ты будешь сам меня искать, мой янтарноглазый бета! А я просто подожду и раскрою объятия. Ты будешь моим вознаграждением за все победы и ошибки? Пожалуйста… Комментарий к Часть 11. В это раз грустнее обычного, поэтому не выкладываю 8 марта.

====== Часть 12. ======

– Это александрит? – Роше крутил камень на свету.

Я почесал кончик носа: докладчик из меня тот ещё, но, когда тема меня крайне заинтересовала, я могу и поднапрячься.  – По крайней мере, очень на него похож, Анри! Мы с зайцами весь интернет оббегали и галопом, и рысью, перечитали тьму статей: на Земле месторождения этого камня большая редкость. Во-первых из-за хрома, который в сочетании с бериллием даёт такую перемену в окраске. А во-вторых – из-за кремния. Этот минерал самый распространенный в земной коре, и именно он мешает вырасти александриту. А на Доране, из-за низкого содержания кремния, почвы неплодородны и выращивать тут что-то – неблагодарная работа. Однако сложились все необходимые составляющие для роста кристаллов александрита. Этот камень просто уникален и у многих народов считается сильным энергетическим и магическим талисманом.  – Ле-е-ер! – насмешливо протянул Роше. Я лишний раз отметил, как идёт Анри эта ироничная улыбка. Я уже говорил, что док у нас редкостный красавчик? Блондины для меня всегда были особой кастой людей: светлыми и открытыми. Ну, до доранского периода, конечно! Сейчас Роше смотрел на меня недоверчиво и удивлённо. Я хмыкнул и потёр пальцем под нижней губой.  – Александрит помогает в лечении болезней органов кроветворения и кровообращения, – продолжил я с упорством профессора-фанатика Комаровского. – Он укрепляет сосуды и чистит кровь. Его советуют носить людям с болезнями поджелудочной железы и селезёнки, а также тем, кто предрасположен к психическим расстройствам и нервным срывам. Он помогает в лечении заболеваний нервной системы. Александрит человека делает мирным и сговорчивым.  – И-и-и-и? Лер, я считал тебя прагматичным человеком… – начал было Анри вновь, но я упрямо ускорился.  – Камень проверяет человека на прочность, и если он силён духом и преодолевает все жизненные трудности, александрит поддержит своей энергией, принесёт удачу и наполнит силой, уверенностью в себе и спокойствием. По верованиям, он аккумулирует мужскую силу Янь. А у ювелиров его способность менять оттенки называется именно «реверсом». Как думаешь, помог ли он мне вернуть свой альфа-облик? Да, я был прожжённым прагматиком, материалистом до мозга костей, и планировал свою жизнь по минутам. Теперь… Пришло время мне и о душе подумать! – я скрестил на груди руки. – Ты видел своими глазами, как отреагировал изменённый насильно организм Мирро. Будучи альфой по рождению, он начал, как ты выражаешься, изгонять плод. Или… я чего-то не понял?  – Хм-м-м, что ж, – доктор положил кристалл на стол, – Лер, ты умеешь убеждать…  – Если бы мог, прекратил бы этот безумный эксперимент во мгновение ока! – зубы мои скрипнули.  – Ты открыл месторождение александрита! На этом можно сыграть.  – Их, как я понял, больше волнует Божий промысел, а не возможность обогатиться! – я тяжело вздохнул. – Скажи мне, Анри, вам хорошо за это платят?  – Я… могу не отвечать… на твой крайне бестактный вопрос?  – Почему? Я должен знать о состоянии твоей чековой книжки, если хочу доверить тебе судьбу Мирро.  – Ты – ужасный человек, Лер! – Анри закрыл лицо рукой. – О благополучии сына можешь не переживать. Со мной ему не придётся ни в чём нуждаться.  – Угу. Считай, что временно успокоил! Я с хрустом потянулся руками вверх: из-за моих участившихся обмороков мне временно отменили все работы под землёй и занятия в тренажёрном зале. Я отчаянно разленился. Не знаю, как других, а меня подобное отсутствие организации дня крайне расслабляет. Поспи, поешь, пообщайся с теми, кто честно отработал свой хлеб с маслом, поспи, поешь… Я просиживал за компом с сыновьями, пока Анри или Роук в конце концов не выгоняли нас оттуда пинками. Пацаны мне много чего интересного повзламывали. Смотреть, как они виртуозно это проворачивают, было чертовски приятно, и я, как отец, испытывал гордость. Зайцы исчезали с места преступления за пару секунд до того, как запускалась программа безопасности. Понятно, почему их считали лучшими. Из моих недолгих раздумий меня выдернул мягкий голос дока:  – Что касается твоих условий и требований. Если я это передам в Центр, откроется то, что для всех вас эксперимент уже не является секретом.  – И чё? Пофиг, что там откроется! Мы не дураки, или ты полагаешь, что вы умудрились бы водить нас за нос до самого конца?! – меня откровенно завело.  – Никто и не думал о том, насколько ты умён, Лер!  – Да, я такой! – я осклабился и встал. – В общем, я готов! Передавай. Если грядёт волна негатива, будем думать по ходу пьесы. Сейчас я больше не намерен играть по чужому сценарию! Я свою жизнь никому не вручал, её у меня наглым образом взяли и украли. Но ладно бы, только мою. Моих детей сделали подопытными крысами, а этого я так просто не приму, не прощу… и не забуду. Можешь и эти слова передать в Центр. Тронут детей – сильно пожалеют! – мой голос был холоден и спокоен, по глазам Анри я видел, что я полностью воспринимаюсь им всерьёз, и он верит в мою непоколебимость.  – А что… ты можешь… им сделать? – вдруг устало спросил Роше. – Не в нашем положении ставить резкие условия.  – Правда, что ли? – я сощурился. – То есть решись я сейчас на суицид, Центр мне это позволит?  – Лер?!  – Какие ещё козыри у меня есть?! Я им важен живой и готовый к сотрудничеству. Так? Так вот он я! Берите, наслаждайтесь изучением редкого зверя, но в силу его разумности примите и его волю. Может, позволишь мне самому с ними пообщаться?  – Однозначно, нет! – рыкнул Анри. – Ещё не хватало мне расписаться в собственной беспомощности! Именно я веду эксперимент на Доране! Слышишь, Лер Дарси? Прошу, без любимой самодеятельности! Мне тут проверки и комиссии не нужны! Пока в силе ваша неосведомленность, все опыты ведутся добровольно-принудительно. И, прошу заметить, что вас не пичкают препаратами насильно, привязав к кроватям. А ведь всё может измениться! Поэтому, надо действовать продуманно и осторожно! Помоги мне, Лер! Не включай бесстрашного пофигиста! Ты прежде всего в ответе за судьбу мальчишек, и… прости меня, конечно, ты далеко не всесилен! Я хочу сказать…  – Я тебя услышал, док! И я тебе верю! Думай, как всё провернуть наилучшим образом для моей семьи. Но помни, если что-то только начнёт выходить из-под твоего контроля…  – А всё и так уже вышло, господа! – раздался спокойный, даже мягкий, серебристый голос, но от него по моей спине почему-то неуправляемым табуном побежали мурашки. Я и Роше оглянулись: в дверях моей комнаты стоял наследный принц княжества Андорры Орландо Сесилиа Луиджи, и его огромные зелёные глаза были пронзительно остры, как стилеты. Даже выражение милого лица стало другим: надменным, самоуверенным и холодным. Как мог нежный, робкий омежка так резко измениться?! Но новый образ удивительно шёл хрупкому мальчику, превратив его в настоящего злого гения. Похоже, Роше эпичному светлейшему появлению удивился не сильно. Поэтому, неровно дыша, я перевёл тяжёлый взгляд на доктора:  – К вопросу о доверии, Анри…  – Нет-нет! Говорить сейчас буду я, – безапелляционно произнес Лу или вернее совершенно незнакомый мне высокомерный омега. – Тем более, что Роше и так довольно долго вас защищал. Вы – опасный человек, Лер, потому что умны, дерзки, добросердечны и безбашенны. Ненавижу таких сложных людей. Но… меня к вам тянет научный интерес… Наверно, это и вывозило вас до сих пор.  – Малыш Лу… Кто бы мог подумать? Я даже на Фаби грешил между делом, но не на ваше одуванчиковое светлейшество! – картинно всплеснув руками, воскликнул я. Зелёные очи его высочества недобро сузились:  – Итак, вы всё знаете, Дарси, и настроены воинственно. Я… правильно понял? Вы готовы защищать своих… м-м-м… детей и себя, любой ценой. И продолжите сотрудничество, только если мы оставим в покое вашу свежеобретённую семью и позволим ей в полном составе покинуть Доран?  – Лу, да ты просто душка! – я понимал, что нужно попридержать поток неуёмной скабрезности, но уже не мог остановиться. – Так мы уже договариваемся? Видишь, Анри, а ты боял…  – Хватит! – из горла омеги плеснуло ядом, в серебристом тоне лязгнула сталь. – Вы непростительно нахальны и беспечны! Думаете, что сможете выезжать на этом из любой проблемы?  – И это говорит слабый омега, который не может за себя постоять? – съязвил я, хотя понимал, что я наконец-то достаточно обескуражен таким поворотом событий. – Я… вас услышал, господин Сесилиа. Каковы будут ваши действия сейчас?  – О! – Луиджи приподнял резную светлую бровь, и его кукольное милое личико опять на минуту стало прежним. – Разум всё же возобладал над заносчивостью! Омега сел в единственное в комнате кресло и изящно закинул ногу на ногу. Я смотрел на того, кто входил в число людей, нагло вломившихся в мою жизнь и жизнь моих детей. Мальчишка, обладающий властью, младше меня раза в три, вот это мне зачётная оплеуха в оконцовке парада!  – Анри Роше, сначала вы меня разочаровали, но в свете плотного доверительного общения с этим человеком, – Луиджи ткнул пальчиком в меня, – я даже жалею вас. Доминанты не вы, а он! Он ловко вами управляет, как матка в пчелином улье. Так просто и легко, словно листает страницы. Только мистер Дарси не понимает одного: он – один и его… не существует…  – Гадко, лапочка! Гадко и низко! – я направился к омеге, но тот коротко взмахнул рукой. И Роше вынул пистолет. Шутки и доверие закончились. Я остановился, собираясь с мыслями, наверное, огонь действительно стоило маленько притушить.  – Лер, прошу! Послушай! – тоскливо произнёс Анри. – Луиджи Сесилиа – единственный человек из научного руководства Центра, с которым можно договориться.  – Что, правда? Когда на меня направили оружие, вы решили, что диалог пойдёт, как по маслу? – я развёл руками. – Ну? Что дальше? Мне проследовать в изолятор или… – мои руки сжались в кулаки, а губы – в тонкую жёсткую полоску. Внезапно, разряжая накалившуюся атмосферу, в мою комнату влетел Майлз. Он в считанные секунды оценил обстановку и быстро выкрикнул:  – Роше, быстрее! У Мирро опять кровотечение! Ребята понесли его в лазарет. С ним Пай, Роук и Фаби! Я оттолкнул мулата плечом, за мной стрелой подорвался француз. Мне было уже всё равно, какими взглядами при этом за моей спиной обменялись Луиджи и Майлз Брук. Имевший место дальнейший разговор стал мне известен много позже, но в повествовании он должен быть озвучен именно сейчас, чтобы не нарушать хронологию действий.  – Этот человек – настоящий монстр, ему невозможно противостоять! Он занимает всё пространство, и ты невольно смотришь только на него! – проворчал наш поразительный омега.  – Да, сеньоре Луиджи! Я прошу снисхождения, поставьте себя на его место!  – Ты слишком добр, мой друг, хватит лирики! Слишком большие деньги вложены в этот проект! – в голосе Луиджи практически не осталось мягкости.  – Не лукавьте! Теперь у вас есть месторождение александрита! Омега нервно передёрнул плечиками и равнодушно зевнул. Майлз сжал кулаки:  – Почему?! Зачем вы сказали Леру, что его не существует?! Зачем велели Анри достать пистолет?! Для Лероя нет ничего хуже предательства!  – Милый мой друг, если бы мы жалели всех подопытных зверьков, убиенных на благо научных и медицинских открытий…  – Вы ещё так молоды, сеньоре Луиджи! Не приписывайте себе такой славы!  – А вы, мистер Брук, постарайтесь не забывать своё место и более меня не перебивать! Теперь ваша наипервейшая задача сделать нашей упрямой и своевольной Химере ребёнка!  – Но…  – Он настаивает на незнакомом доноре? Хорошо! Пусть подберет кандидата из нашего каталога, а ты за этим тщательно проследишь! О! Тебе больно? – Лу язвительно улыбнулся. – Влюбился? Боже, мистер Брук! Вы такой дурак! Вы же здесь доминант! Это он, как течная сучка, должен лизать вам руки и просить совета, помощи и защиты! А что я вижу? Он управляет всеми вами! Он так просто неконтролируемо реверсирует из одного состояния в другое, а куча завербованных проплаченных альф просто глядят ему в рот!!! Сказать, что я в шоке, это ничего не сказать! Где Макеев?! Почему он улетел с Дорана, не поставив Центр в известность?  – Я не знаю! – Майлз опустил глаза, начиная шумно дышать.  – Вы так и не научились врать, мистер Брук! Что вы затеваете? Бунт? Операцию по спасению химер? Вы понимаете, что и себя подставляете под удар?! – зелёные глаза властного омеги потемнели. Но мулат очень быстро оказался рядом с Луиджи. Тёмные огромные ладони сомкнулись на шее омеги. Лу выпустил надменно холодную насмешливую улыбку, на его лбу вздулась вена, но более ни один мускул не дрогнул на милом личике. Майлз побледнел от такой силы духа в хрупком слабом теле андоррца.  – Немедленно… отпустите, безумный влюблённый! – хрипло выдавил Луиджи. – Пока я не потерял остатки терпения… Мулат отдёрнулся, опустил голову и большие длинные руки.  – Бес… человечно… – прошептал он, даже не пытаясь оправдать свои действия перед князем.  – Не обвиняй меня в отсутствии сердца, альфа! – зло бросил юноша, потирая нежную шейку с алыми пятнами от пальцев Брука. – Я из маленькой страны, где все сокнязья рождаются омегами, и поэтому власть с ними разделяют альфы премьер-министры. Никто не воспринимает всерьёз действия и слова слабой омеги, даже если он – наследный принц. Как я, по-твоему, ощущаю себя в своём княжестве?! Я устал знать своё место, если есть хоть малейший шанс всё изменить! Я хочу родить сына-альфу, чтобы он стал в Андорре полноценным и единственным правителем и прославил фамилию Сесилиа! – Луиджи вскочил из кресла, мелко дрожа тонким грациозным телом. Майлз рухнул на одно колено и крепко обнял принца за узкие бедра длинных ножек, упираясь лбом в живот. Снова эта безумная идея Сесилиа выплыла, как труп из растревоженного омута. От Дарси было воспроизведено исключительно альфа-потомство. Даже погибшие эмбрионы имели этот статус.  – Мой принц, мой господин! Будьте выше своей досады и злости! Не надо вам рожать Химеру. Знали бы вы, как страдает Лер! Меняя личины, он… всякий раз… теряет самого себя!!! Он иногда в бреду вскакивает ночью, не зная, кто он!!! Он не ненавидит весь мир, он боится себя самого. Он не верит своему собственному телу, Лерой Дарси не управляет нами, он нас оберегает от пустых, ненужных чувств. Он бывает безбашенный, злой, упрямый, но если дело коснётся близких ему людей, в нём просыпается десятикратная сила. Он и вас… пока вы были в обмороке… он нам… велел… вас оберегать! Он всех смог простить! – гигант задохнулся. – Сеньоре Луиджи, я не знаю человека более честного и миролюбивого… Я люблю его всей душой! И умоляю вас оставить Лера и его детей в покое! Химерой надо родиться по Божьему умыслу, так сказал мне Лер недавно. Никакими селекциями, скрещиваниями и спариваниями не родить второго Лера! Даже омега может сказать своё веское слово, сеньор Луиджи! И если вы захотите, все альфы Центра, как и ваш премьер-министр, будут сидеть у ваших ног. Хватит опытов, хватит экспериментов, закройте проект!