Текст книги "Истинный облик Лероя Дарси (СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

– Столько же.

– Да ну на…!!!

Злобно скалюсь и тут же как-то умиротворённо вздыхаю. Этого тяжелобольного до сих пор не смогли вытурить из моей палаты: спит на соседней койке, ночью подскакивает к ребенку, зная, что я ещё не мобилен. Бегает полуголый за питанием, пугая омежек и сотрудника детской кухни. Последний раз медбрат сказал, что смесь нам просто принесут, чтобы я не выпускал самца из палаты.

– Макеев, ты понимаешь, что я старше тебя на десять долбанных лет??? На фиг тебе такой… м-м-м-м … нгхм-м-м-м…

Далее непереводимая игра звуков… Свят нависает надо мной, как волна, запечатывая мой рот надолго…

– Хде… мой… ребёнок?! – ору я на весь особняк. – Её кормить пора!

Найти Максин в кроватке можно только ночью, а днём она объект всеобщего обожания и ручного ношения. Месяц всего прошёл, а она уже знает в лицо каждого члена семьи и для каждого у неё своя гримаска. И только для папочки секс-террориста – это светлая нескончаемая беззубая улыбка. Со мной дочь мила, сосредоточена и спокойна, любит мои руки, я ей постоянно что-то показываю. Улыбается только по утрам, или когда я ору на Макеева. На руках Мирро и Пая это кокетливое гуление, на руках Рыжика – громкий писк, на руках Роука кроха замирает и хмурит бровки, но не боится, а разглядывает. Старина Ланс – любимый инструмент, который издает сотни точнейших звуков. Когда Максин попадает к Роше, она спит, вот просто закрывает глазки и задрыхивает, причём в любое время дня и ночи… даже если прошло всего двадцать минут, как она проснулась. Анри выручает и ночью, и днём. На руках дока моя леди спит даже в гостинной, полной болтающего народа среди бела дня.

В основном ребёнка из кроватки воруют мои сыновья и Роук, а в настоящий момент я точно знаю, что Мирро и Свят в ресторане, Пайка – на собеседовании в Париже, Руж и Роше на работе… Из кухни выглядывают Роук и Пэтч с бутербродами во ртах, слава Богу, у сына появился аппетит. Они разводят руками. Бегу в оранжерею. Твоего ж папу! Уже по дороге слышу птичью какофонию в исполнении Полански. Эта сволочь в моём кресле раскачивается с Макс на руках и распевает ей на все голоса. Пришёл, видите ли, на обед, и не удержался!

– Ланс! Ты чего, как дитя малое? Мне ж кормить пора!

– А, мы заигрались! – жандармейский вручает мне дочь, у которой памперс аж чирикает не хуже воробья.

Максин тут же тянется к моей груди. Ла-а-адно, покормлю, а потом перепеленаю. Ланс освобождает мне кресло, я удобно заваливаюсь на один бок, прикрываюсь лёгкой пелёнкой… Ну, простите, такой уж я стеснительный уродился!

Полански пилит меня взглядом:

– Кто бы мне сказал, что из тебя выйдет такой ответственный папашка, поднял бы на смех. Она – чудо!

– Чудо! – я коварно улыбаюсь. – Ещё раз без спросу возьмёшь чудо из кроватки, заявлю на тебя. Я на всех заявлю! Родной отец не знает, в какой части дома его дочь! Мне что теперь, ни в туалет, ни на кухню, ни на воздух не выйти?!

– Она – первое долгожданное дитё в доме! Не ворчи! Скоро, вон, Пэтч у Роука родит. Кстати, что молодым на свадьбу подарим?

Тема для меня, неработающего, больная дальше некуда! Пожимаю плечами. Максин отчмокивается от соска и спит, свесив на бок головёнку. У меня ребенок! У МЕНЯ ДОЧЬ!

– Ланс, а вы с Рыжиком как?

– А что мы? Реверса нет, у него альфа-гены сильнее, чем у остальных. Пожениться не сможем! Яйцеклетки не созревают, – Полански стоически усмехается. – Я счастлив, что он у меня есть, Лер! Что мы спим в одной постели.Что он позволяет мне всякие непристойности. Что он просто рядом. Была… у меня семья… Я – законно разведён. Сын уже взрослый, мне с ним даже видеться не позволяли. Он… меня и не помнит, скорее всего. Руж хакнул их камеру слежения при входе в дом. Я иногда смотрю на своего ребёнка, идущего в колледж. Мой супруг нашёл себе знатного толстосума и теперь вьёт верёвки из него.

– Ты был плохим мужем? – спрашиваю я тихим голосом.

– Я был полицейским со средним доходом и опасной работой. Меня приходилось часто ждать дома. Алекса это не устраивало. Были любовники. Я прощал, пока… одного из них не погнал в чём мать родила из дому. Омегу выпорол и отодрал во все места. Ему даже понравилось, но потом Алекс снял «побои» и заявил о домашнем насилии. Развод и лишение прав на сына. А теперь у меня есть мой Рыжик и новая жизнь.

– Я за вас спокоен и рад. Но про Макс повторять не буду!

– Прости-прости, всё понял!

Полански уходит, а я задумчиво качаю дочь. Сколько я ещё не знаю про членов своей большой семьи? Что ещё мне вскоре откроют в очередной доверительной беседе? И ещё… что за подозрительный не цветочный запах исходит от моей доченьки?

====== Глава 35. ======

Я присел на краешек кровати, сглотнул полный рот тягучей слюны: русская сволочь на этот раз спала голой на животе, одной рукой приобняв Максин в тонкой распашонке. Девочка в натопленной комнате лежала без памперса, прикрытая лёгкой пелёнкой. Я жадно ощупывал взглядом долгую линию широкой спины, офигенную задницу с соблазнительными ямочками чуть ниже поясницы и то, что виднелось в тёмной промежности. Знает же, бесятина, как лечь повыгоднее и уснуть, чтобы муж кончился от желания! Это что ж творится-то на белом свете?! Кормящий папа, можно сказать, вполне понятного статуса, хочет до одури натянуть своего альфу?!

Макеев шевельнулся, чуть раздвигая бёдра, а я оправданно искусал всю нижнюю губу: «Хочу его! Ощутить дрожь сильного покорного тела, прогнувшегося подо мной в экстазе… Свят, что ж ты творишь?»

Я протягиваю руку, едва не касаясь загорелых ягодиц, а следующий порыв сжать посильнее, чтобы пальцы ощутили влажноватый жар между ног Свята, уже заглушаю.

– Ма…кеев, а ну-ка не спа-а-ать! – рычу я, а голос предательски глохнет. – Ты чего батонами сверкаешь при месячной дочке? Конечно, так она замуж никогда не выйдет, если ещё с грудного возраста с ней рядом спит такой секс!

– Значит, ты признаешь, что я чертовски сексуален? – Свят приоткрывает совершенно бессонный глаз. – Трахнешь… меня наконец, а, стари-и-ик?

Лучше бы просто выстрелил мне в голову. Отклик его предложению лавой стекает в пах, и там всё с готовностью оживает.

– Дай… ребенка переложу, изверг! – я осторожно беру Макс, тёплую и нежную, и переношу в колыбельку, не преминув поворчать:

– Чего без памперса? Сейчас надует и расхнычется!

– Не сразу! Жарко тут. Иди… ко мне! – Макеев распутно по-звериному облизывается и манит меня.

– Роше… убьёт, рано же ещё… – ломаюсь я, но сил уже нет – кожа Свята просится под ладонь, сверкая лёгким загаром и здоровьем. – О-о-о-о, чёо-о-орт!!! СКОТИНИЩЕ-Е-Е!

Я целую изгиб бедра, глажу спину и поясницу. Он – мой! Великолепный, безбашенный универсал! Макеев встаёт на четвереньки, шевеля задницей, и я целую любимые ямочки, покусываю чуть ниже. Как же я соскучился доминировать! Хочу его! Нашариваю в тумбочке смазку.

– Я… уже позаботился, старик, – останавливает меня. – Действуй смело! – флакон выпадает из моих рук, пальцами нащупываю мягкий податливый вход, завожу туда сразу два пальца и слышу нетерпеливый рык Свята.

– Когда… успел? Смерти моей хочешь?! – я снова сглатываю и отовариваю любимую сволочь смачным шлепком.

– Это… мой от тебя подарок. Помнишь, что завтра за день? – хрипло через плечо шепчет мой распутный альфа.

– Рождество? – я начинаю коварнейшую игру.

– М-м-м, укушу! – Свят насаживается на мои пальцы, и к его животу уже прижимается собственный великолепный стояк.

– Свадьба Роука и Пэтча? – о, да! Дрожь мускулистого тела и первые сокращения гладких внутренних мышц.

– Стари-иик! – недоброе, но сладкое рычание.

– А-а-а, дню-ю-юха твоя! – я добираюсь до большого святовского рта, с упоением впиваясь в него.

Макеев и сам не прочь потерзать мои губы. Мы несколько минут неистово лишаем друг друга дыхания. Потом я вновь с оттягом шлёпаю мужа пониже спины.

– Пропадёт молоко, сам Макс кормить будешь!

Он ждёт, вздрагивая от нетерпения, я не заставляю себя ждать, вхожу бережно, но напористо. Слышу тихий, глубокий стон в подушку, внутри меня жадно обволакивает жар бархатного узкого нутра. Замираю, потом дарю первый тугой толчок…, а потом… на какое-то время планета существует и вертится в задаваемом нами же ритме. Плевать, что начинает ныть шов!

Я обладаю…

Я люблю…

Я любим…

Свят минут пять лежит без сил на животе, слизывая с верхней губы крупный бисер пота. Я, похоже, слишком соскучился и вколотил его в постель на пару сантиметров! Обтерев полотенцем Макеевский зад и сильные бёдра, я устраиваюсь рядом, позволяя себя оглаживать и собирая рецепторами кожи всполохи удовольствия от его ласк.

На утро нас разбудила яростная суета в доме.

Суббота.

Рождество.

Свадьба.

День рождения Свята.

Пэтч откровенно истерил. Он извёл стилиста, Мирро, Роука и Пая. Костюм жал и сидел, как «на корове седло». Живот ныл. Хотелось клубники. Хотелось сладкого чая с апельсиновой корочкой. Вышел папка, то есть я, и нытьё прекратилось. Я обнял ребёнка, объяснил, что мужа пилить надо начинать после свадьбы, а не до. Макеев, после ночного безумия державшийся молодцом, с Макс на руках, насмешливо хмыкал надо мной и ждал няню на час. Сосед-омега вызвался посидеть с малышкой, чтобы не таскать полуторамесячного младенца по холоду.

Пэтч повис на моей шее, спрашивая что-то типа, есть ли жизнь после свадьбы. Пай и Руж в костюмах свидетелей уже встречали заказной лимузин. Я наорал на Зайцев за то, что они выскочили на улицу раздетые, потом на Свята, что так договаривался с няней. Миловидный пожилой омега уже стоял в дверях, извиняясь за задержку. Максин на руках постороннего дядьки ударилась в рёв, и только звуковое шоу Ланса и кривляния Макеева на заднем плане спасли всё дело.

Одевались быстро, словно нормативы в армии сдавали. Сладенький стилист настойчиво домогался попудрить мне носик, игнорируя пристальные недобрые взгляды Свята. Будучи одной комплекции с Роше, я одолжил у него прекрасный тёмно-серый костюм. Мой роскошный жилет с жабо и выточками под заказ перешили на Пэтча. Мой сын выбрал костюм голубого воздушного цвета, отчего его серо-голубые глаза стали ярче. Упёрся малец, что Мирро был в белом, я в сером, а он повторяться не хочет!

Роуку костюм тоже шили в ателье. Можно было бы, конечно, с макеевского плеча, но длина брюк оказалась маловата. Великан умолял не тратиться и выбрал недорогой чёрный материал. Портной всё же украсил пиджак атласными вставками с набивным рисунком, а жилет роскошного стального оттенка сделал в тон галстука, больше напоминающего завязанный в галстучном стиле нашейный платок. Огромный Дэвид в своем праздничном облачении выглядел внушительно и величественно. Когда появился похудевший хрупкий Пэтч, едва достающий будущему супругу до плеча, Роук растерялся от нежной красоты его костюма.

Пока молодожены тихо балдели друг от друга, мне сгрузили все документы, а Ланс и Свят запихали чету Роуков в лимузин.

Пай сел рядом со мной.

– Они – чудесная пара, – шепнул юноша.

– Ничего. Придёт и твоё время.

– Да, – просто ответил мой солнечный сын. – Только… я костюмов не хочу. Можно? Хочу быть в простой белой рубашке и хлопковых белых штанах. Босиком. Я хочу летнюю свадьбу. Чтобы все оделись просто и легко. И было много солнца!

– Здорово! А то устал я что-то от этих пафосных смокингов за кучу денег! – я дёрнул узел строгого галстука, чтобы ослабить давление.

Роук гладил руки Пэтчу, абсолютно растерянный и счастливый, а я почему-то себе представлял другую свадьбу, где рядом с моим славным растрёпанным Заем босиком по траве шёл большой, взрослый и надёжный человек…

В мэрию ввалились шумной, едва ли забытой толпой. Заместитель мэра месье Азуле прежде всего поздравил меня и Свята и объявил, что собираются сведения, и рассматривается вопрос о выплате мне какой-то давным-давно учреждённой премии «первому альфе, родившему ребёнка». Я отмахнулся, сказав, что никому ничего доказывать не намерен, и я тот, кто я есть.

– У Вас чудесное семейство, месье Арах… Дарси! – восхищённо произнес бета. – Такие славные мальчики! Так вас любят! Жаль, что их папы не присутствуют на торжестве… Ах, извините, это не моё дело.

– Да… я и сам не знаю их пап! – ляпнул я и затих.

Азуле вышел из столбняка и, видимо, живо списал последнюю фразу на нервное расстройство из-за волнений.

– И это милое, м-м-м… украшение, что каждый из вас носит на шее, так необычно! И то, что дети берут, как и вы, двойную фамилию! Макеев-Дарси, Роше-Дарси и…

Я открыл паспорт Пэтча в предвкушении, что сейчас наконец-то я узнаю настоящее имя своего второго Зайчика.

– Шейн Дарси???

– Ну, конечно, это же ваш сын! – почти возмутился Азуле.

Сзади меня уже обнимал Роше, увлекая за собой:

– Лер, а можно радоваться как-то потише? Да! Омега, родивший Пэтча, настоял, чтобы у ребёнка была фамилия биологического отца, то есть тебя.

– Я-я-ясно! – я рухнул в кресло с шикарной обивкой.

Пай принёс мне чашку чая перед церемонией. Пэтч был немного бледен и нервничал. Мирка его успокаивал на правах старшего братца, уже прошедшего через подобный мандраж. Я невольно коснулся кристалла; что-то поменялось, словно нарушили некую гармонию. Я обвёл всех взглядом. Четверо альф, я и мои сыновья были при своих кулонах… Выходит, что-то с андоррцами. Майлз? Луша? Фаби?! Кристалл отвечает тихим печальным треском.

Свят возник за спиной:

– Старик, ты чего на нервах? За Макс переживаешь?

– Нет, с дочкой все норм. Я чувствую. Из Андорры с утра не было плохих новостей?

– Не-е-ет. Майлз предупредил, что только к семейному застолью сможет подъехать.

– А. Ладно. Начинают! – я отогнал тревоги взмахом руки.

За церемонией регистрации оказывается очень волнительно наблюдать со стороны. Два раза у меня попытались навернуться слёзы на глаза. Роук Пэтчу поцеловал лапку, когда клятву произнёс и колечко надел. Пай улыбался, а я видел, как ему было горько. Свят несильно сжал мои пальцы. Я прижался к его плечу своим. Мои дети неожиданно стали и его детьми. Он остро за них переживал и любил, видя в каждом частичку меня. Роук оглянулся на меня, потом на Пая. Тот кивнул, уголки его губ дрогнули. Никто против данного брака не выступил, что констатировал сияющий месье Азуле и законность союза подкрепил документально, выдав Пэтчу, как младшему супругу, семейную книжку.

Мне нравятся имена типа Шон или Шейн, я шепнул это сыну на ушко, когда поздравлял. А Роуку:

– Ну смотри, зятёк! Теперь, случись что, лёгкой степенью повреждений от меня не отделаешься. Я вверил тебе сына и будущего внука, но так же запросто и заберу назад! Ясно?

– Лерк, я… не подведу… больше! – великан обернулся и увидел лучисто-серые Пайкины глаза.

– Роу, мой братец должен быть самым счастливым на свете! – сказал тот и обнял, Дэвид всем телом задрожал, сжал в объятиях так, что у Престона косточки хрустнули.

– Я люблю тебя, заечка, ты тоже должен получить счастье, и не на сдачу, и не по акции, а в полной мере, – рядом уже стоял Пэтч.

Братья обнялись, почти расплакавшись. Я ткнул Роука в плечо.

– Когда, Пай… уезжает? – глухо спросил меня великан.

– Через три дня. Он уже взял ключи от парижской квартиры Анри и устроился на работу.

– Ты отпускаешь его так просто, потому что тот русский громила Илья будет за ним следить? – снижая тихий голос почти до свиста продолжил Роук.

– Следить?! Что за бредовая идея? – отмахиваюсь я. – Как успеет Ламертин, если Пай вдруг попадёт в беду? Он же не супермен, летать со скоростью звука не может!

Дэвид опустил голову: острое чувство вины весь этот месяц глодало его сердце. У Пая метка всё-таки проступила, но Роук сделал сыворотку из своей плазмы и отпустил своего ненаглядного заечку. Илья позвонил Паю всего один раз: обо мне расспросить, как прошли роды, вес, рост, имечко сестрёнки. Престон о разговоре сказал так: «Мы беседовали тепло, как добрые друзья, мне было стыдно, а Илия был спокоен и ироничен. Я прислушивался к себе всеми фибрами души и не слышал ничего настолько значимого. Ламерт был прав, когда говорил, что моё внезапно вспыхнувшее чувство было лишь самообманом, попыткой закрыть пробоину в сердце. Быть взрослым хорошо, мудрость спасает от хандры, папа. Не переживай за меня. Я хочу научиться сам отвечать за свою жизнь».

Свят поцеловал меня в висок.

– Ну, чего приуныл, дорогуша?

– О-о-ой, отвали! – рыкнул я. – Дети отбиваются от стаи, а ты…

– Ага! – Макеев скорчил мину. – От твоей стаи хрен отобьёшься! Чаще наоборот! Всех прибивает! Ты мне лучше поведай, что там Азуле плёл про премию?

– Мне деньги хотят всучить, что извернулся и, будучи альфой по статусу в паспорте, родил дочь.

– И???!!! – Свят хлопнул в ладоши. – Не вздумай отказаться! Нам надо с Роше расплатиться, а то висим на его шее, как не совсем съедобные фрукты…

– И чего вы удумали? – док уже обнимает нас обоих за плечи. – Благодаря вам я получаю ежемесячное пособие из Центра, плюс поток пациентов увеличился почти вдвое. Мы в расчёте! Благодаря работе Ланса мне возят газ за гроши, а Руж и Мирро забивают продуктами холодильник. Я просто предоставил вам крышу над головой.

– Не нарывайся на комплимент, Анри! Сколько бабла пошло на моё содержание, лечение и роды? Теперь ещё и Шейн! А мой свадебный прикид…

– Это на деньги твоего мужа!

– Хорошо, а все деликатесы, что мы выпили и умяли, скажешь, тоже спонсировал Святослав?

– Нет, но я же должен был что-то вам подарить, Лерк. А Мирко всё вкусное и диетическое приготовил, с трёх утра не спал.

– Накануне… собственной свадьбы?! И я… только сейчас… об этом узнаю?! – я быстро подхожу к старшему сыну, обнимаю сзади и целую в висок.

Влад вскидывается изумленно:

– Татенька, ты чего?

– Спасибо, золотко моё родное! Я ж тебя даже не… поблагодарил! Стыдоба-то какая! И подарка… для тебя у меня не было!

– Ты о чём? – глаза маленького чеха чернее тёмной ночи, он уже выискивает среди шумной толпы своего альфу.

– О яствах на свадьбу… Ты ж полночи старался, а я даже не озаботился, чьих рук это дело!

– Ах, ты об э-э-этом! Анри-и-и, любовь моя, а откуда татенька узнал то, что, в при-и-инципе, планировалось держать в тайне, а? – Мирро уже брал мужа под локоток и довольно больно щипал.

Я тру пылающий лоб ладонью. Справа, облокотившись о колонну угарает над нашим семейством Свят. Я вдруг резко хочу к ребенку: во-первых, пора кормить, во-вторых, банально устал.

По возвращении домой до приезда гостей мы все переодеваемся в удобное повседневное, готовим рождественско-свадебный стол в честь дня рождения Макеева. Я с Макс на руках на правах королевы улья сижу в кресле и руковожу всей суетой. Похоже девочка от этого массового неспокойствия в полном восторге.

Наконец, ко мне с заговорщическим видом подошёл Роше, как только дочка попала в лапы дока, она бодрствовала ровно две минуты, потом уснула, даже не сопротивляясь. Свят отнес её в кроватку под охрану Дона Чезе, который всегда оперативно предупреждал о пробуждении крохи. Кот с неожиданной для массивной тушки быстротой сбегал со второго этажа, яростно обтирал ноги любому первому попавшемуся и заходился противно-заунывным мявом. «Детка плачет! Киса плачет! Скорее, черепахи, надо спасать котёнка!»

В общем, мы сели за праздничный стол по-семейному, без «кутюр» и «галстуков». Последним прискакал взмыленный Майлз, одетый крайне легко для зимы, из чего все сделали вывод, что его практически доставили до Буживаля по воздуху. Мулат протянул молодоженам конверт и подмигнул, а мне протянул коробочку.

– Кольцо, что ли? – мрачно съязвил я. – Поздновато делать предложение!

Майлз грустно улыбнулся и покачал головой. Я открыл миленькую штучку, на белом бархате лежал маленький кристалл-лепесток.

– Чей?! – рыкнул я, многое понимая теперь о своих тревогах. – Твой на месте!

– Лу отдал свой Дарию, а этот… тебе просил передать Фаби. Сказал, что для Максин он важнее. Я хотел свой, но… Нери упрям и так ему легче!

– Легче?! Глупый бета давно не получал хорошенько по заднице! Я в мэрии извёлся весь лишь потому, что Фаби-дурачок снял кристалл с шеи! Верни ему назад! И передай, чтобы не смел больше расставаться с подарком Лероя Дарси! И Лу пусть не занимается самодеятельностью, иначе я запланирую воспитательный визит на Андорру! Посмотри, что я обнаружил на своём кулоне!

Я сунул украшение под нос здорового мужика: на александрите словно выросла маленькая почка, маленький зародыш кристалла.

– Это растёт лепесток Макс! На кулоне Луиджи, возможно, то же самое, пусть внимательно рассмотрит! ГОСПОДИ, сколько же с бабами мороки!!!

– С ка…кими бабами??? – спросил Свят, подкравшийся в мягких тапочках.

– С омежьими и частично бетными!!! Прикинь, они оба кулоны поснимали?! Я их не чувствую!!! А они…!!! Ну вот что с ними делать?! Они – часть семьи, если до них ещё не дошло!!!

– И… Фаби? – шепчет Майлз.

– И он!!! – от моего громогласного рёва из бутылки шампанского вылетает пробка.

Все взрываются криками «Ура!» Нам вручают бокалы, мне, конечно же, с жутко полезным яблочным соком, и вовлекают во всеобщее счастье. Мулат виновато прячет коробочку на груди.

– Ты – чудовище и деспот, Лер Дарси! – меня кусает за ухо супруг. – Можно же было и менее эмоционально.

– Нельзя! Глупые мальчишки!!! У месячного ребёнка мозгов больше! – меня трясёт от губ до кончиков пальцев на ногах.

– Мне никогда не быть примерным главой большого семейства, но… Свят, неужели, я так много прошу?! Почему я не хочу, чтобы время, проведённое на Доране, было забыто?! Почему мне так дороги те воспоминания?! На чёртовой планете я всю свою жизнь переосмыслил и начал с чистого листа. И вы все стали для меня не просто случайными друзьями по несчастью, вы стали родными и дорогими людьми задолго до того, как я узнал правду.

– Мы это знаем! И мы любим тебя, пап, Лерк, староста, старик, татенька! – раздались голоса, я понял, что уже никто не празднует, а все смотрят и терпеливо слушают мою истерику.

Свят целует меня в шею:

– Ты заставишь поверить каждого в любое важное для тебя, старик! Потому что это на самом деле ВАЖНО и правильно. Успокойся! Оглянись: мы все по-прежнему рядом с тобой! И нас свело не общее несчастье – нас сплотил и сплавил один чертовски упрямый мужик с ужасным характером и крайне сексуальным те… Ай! – Макеев получил заслуженное «по башке».

А мои сыновья покраснели и бросились обниматься. Я хватал их всех по очереди, неистово перецеловывал, как маленьких, не в силах остановить своего порыва. Я клялся, что всем когда-нибудь подарю подарки, как настоящий отец.

Мирро почти расплакался:

– Глупый татенька, ты уже сделал так много… сам не понимаешь, сколько! Правда, не понимаешь? Научил прощать, научил верить и надеяться, научил любить «по системе Дарси», почти не думая о себе. Вспомни, каким я был?

– Тут Роше постарался, дурачок, сбрил тебе все чопорные ежиные иголки! – Свят снял с меня маленького чеха и передал в руки Анри. – Что не так?

– Не так! Папа всегда ругал нас, заставлял слушать друг друга. Свят, не лезь!!! – Мирко был обворожителен в своём гневе, губы алели на бледном лице, черные глаза сверкали.

Роше остановил возмущённую тираду ненаглядного только глубоким жарким поцелуем.

Потом все, как дети, разгребали бесхитростные приятные подарки. Дорогих не было, были только нужные и от всего сердца… Я, естественно, одаривал комплектами тёплых шарфов и шапок с помпонами и без, не забыв вязаный жилет для Майлза, обещанный свитер Илье и по паре перчаток для Нери и Лу. А чем мне было заниматься все последние месяцы??? Все напялили моё вязание и сделали групповое фото.

Обозвав всё «детским садом», уставший, я уполз спать самым первым, приказав Святу лечь только после того, как устанут все. Макеев мне отсалютовал и вернулся за праздничный стол. Я принял душ, надел любимую пижаму, взял из колыбельки спящую Макс и удобно развалился на постели, пиная ногами сонную кошачью скотинку. Дочка тут же во сне схватила предложенный сосок и зачмокала коктейлем из куриной грудки, овощного пюре, свежевыжатого сока и другой массы поглощенной мною еды.

– Ты тоже началась с Дорана, сокровище моё! – шепнул я малышке, лаская губами крошечные пальчики. – Как я мог злиться тогда?

Кот приоткрыл синий глаз, зевнул.

– А ты, сволочь, не подслушивай!

– Мя-я-яф-ф-ф…

– Цыц!!! Иди-ка ты лучше еду выпрашивать! Там внизу сейчас все пьяные и до-о-обрые!

Чезе как будто испарился…

Хозяин кровати счастливо разбросал ноги, уложил дочку рядом и уснул, ожидая, как в детстве, добрых рождественских снов.

====== Глава 36. ======

Гостьи пристально-оценивающе осмотрели просторную гостиную дома Роше, переглянулись без слов и одобрительно кивнули. Мирро принёс им кофе с обезжиренным молоком и фруктовые вафельные тарталетки. Я сидел напротив женщин и совершенно бесцеремонно их рассматривал. Предупредив накануне коротким, почти приказным звонком, ко мне нагрянули президент Организации по правам женщин французского филиала, так, кажется, и её зам. Попытки отшить визитёрш фразой «уедем по делам» были оборваны фразой «необходимо все другие дела отложить!» Я сощурил светлые глаза: президентша та ещё стерв… в смысле, альфа моего возраста: породистая, холёная и холодная, как Снежная королева. Такая раздавит и не заметит. Зам – с виду миленькая хрупкая омега, но зубки, похоже, острые-преострые, и характерец покапризнее, чем у Лу.

– Вы ведете себя крайне неприлично, месье Дарси! – вдруг резко произнесла Президент.

– Давайте не будем сотрясать воздух, мадам Лепьер!

– Бриджит! – нервно поправила женщина.

– Бриджит! – я принял правила разговора, но тона не изменил. – Я разрушил все свои планы на день, хотя вроде как ничем Вам не обязан! И вы сейчас упрекаете меня в неприличии? Вам самой не смешно?

Утончённая маленькая омега поджала губки, но промолчала.

Альфа вздёрнула подбородок:

– Я согласна, что прямолинейность нашего секретаря порой вызывает негативные эмоции, но! – женщина сделала торжественную паузу. – Вы же понимаете, что на кону будущее девочки и…

– На чьём кону? – от досады я скрипнул зубами. – Простите, Бриджит, но будущее моей дочери – это дело исключительно моей семьи. Консультантов не звали!

– Месье Дарси!!!

– Лерой.

– Лерой! Ваша беспечность, как отца, настораживает! У вас есть опыт воспитания девочек? Вы и понятия не имеете, как тяжело нам в мире, полном властных мужчин. Как нас презирают и те, и другие статусы. Особенно омеги. Они, как никто, ощущают конкуренцию и зависть!

– Стоп! Вы решили меня попугать? Зачем? У меня большая семья, в которой, поверьте, статусов хватает через край!

– Но судьба ребёнка женского пола должна быть расписана уже с раннего детства, подобрано достойное дошкольное учреждение, лучший пансион для подросткового возраста и одобренный ВУЗ для девушки.

– Расписана?! Достойное?! Одобренный?! – меня стало откровенно подбешивать. – Моя дочь из простой международной семьи, кстати, второй отец – русский. И я сейчас планирую только любить, кормить и растить Макс здоровой и полной жизни.

– Макс?

– Максин.

– Сомнительное имя для девочки! – наконец проговорила омега. – Вы и тут проявили легкомысленность, Лерой.

– Это сугубо Ваше мнение, Дезир’и! – ответил я.

– Мадам Дефур! – маленькая гюрза гадко улыбнулась.

– Отлично! Так, что мы ещё не обсудили перед вашим уходом?

– Вы… нас выставляете вон? – Президентша заложила немыслимо длинную ногу на другую ногу. – И даже не думаете об этом сожалеть?

– Бриджит, я не менее прямолинеен, чем ваш чёртов секретарь, поведение которого вы не считаете предвзятым. О чём мне сожалеть? Макс слишком мала, чтобы устраивать её судьбу. Вы знаете, что будет завтра? Таки нет! Так чего я должен сейчас ломать понапрасну мозги и усложнять жизнь?! У вас есть дети?

– Да, сын! И, поверьте, он за все благодарен мне и его отцу.

– Вы рожали?

– Бесцеремонно! Но… рожала суррогатная мать.

– И вы так просто это говорите?

– Не вижу в этом ничего сверхъестественного, Лерой! Альфа может не выносить плод. Риски слишком большие.

– Вы сами приняли решение о таком течении беременности или вам его навязали?

– Обоюдно с мужем и лечащим врачом!

– Хорошо! А почему вы допускаете мысль о том, что сможете повлиять на мои решения?

– Это было бы благоразумно. Как я уже сказала, воспитание девочки в корне отличается от развития мальчика. Нас слишком мало, и каждая из нас – истинная драгоценность.

– С этим соглашусь! Но моя принцесса не будет ограничена рамками чьих-то правил и моего веления.

– Как?! – вскрикнула омега.

– Очень просто, мадам Дефур!

– А брак? Хотите уверить меня в том, что серьезно не рассмотрели ни одного варианта?! Сколько предложений вашей дочери уже поступило? – заместитель президента была возмущена и обескуражена.

– Предложений?

– Да! Брачных предложений. Не валяйте дурака!

Наверное, в какой-то момент я просто взял себя в руки. Забыл, что с сильными мира сего, способными повлиять на благополучие моей семьи, мне надо вести себя осторожно. А гнев, повторюсь, – это плохой советчик. Женщинам, похоже, такие переговоры в кайф. Особенно, когда есть возможность отжать право голоса у мужчины. А я для них, вроде как, омега, хоть Бриджит и смотрит на меня так, словно уже раздела донага. Но последний вопль «Не валяйте дурака!» заставил меня мстительно усмехнуться!

О, хорошо, я вывел чопорных гусынь на своё поле! Женщины снова переглянулись.

– Может, вы имели в виду ту кучу конвертов от незнакомых мне людей, которые я даже не открыл в силу того, что отправитель неизвестен?

– Ах-х-х! Судьба девочки более чем печальна! – Дезири картинно всплеснула фарфоровыми ручками.

– Типун вам на язык! – грубовато осадил я, как обычно это делал Свят. – Моя принцесса будет счастливейшей девочкой на свете! Проверите потом. У неё будут и мозги, и интересная жизнь, и выбранный ею самой любимый человек рядом!

– Выбранный ею? А если это будет обычный заурядный…

– Да ну и пусть, де-е-евочки! – я вдруг широко и обаятельно оскалился, зная, что самочки уже битый час ругаются со мной, но при этом не сводят с меня голодных, жадных глаз.

Если их «запланированные» мужья, такие же высокопоставленные снобы и зануды, то хороший секс им либо только снится, либо тайно имеется на стороне. Я облизал губы, Бриджит нервно вздрогнула.

– Простите, если невольно был груб, мадам, но моя точка зрения не изменится и через пятнадцать лет! Я буду уважать любой выбор Макс, однако не останусь в стороне, если почувствую, что дочь не права настолько, что это может ей навредить.

– Вы беспечны, несмотря на возраст, Лерой! Попытаюсь убедить ещё раз об огромной ответственности, возлагаемой на вас в связи с воспитанием девочки. Вы же понимаете, что мы можем обеспечить дополнительную защиту вашего ребёнка, если на дом попытаются напасть с целью…