Текст книги "Истинный облик Лероя Дарси (СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

– О-о-о, рожаю тройню! – Пай тут же взвизгнул, потому что его сгребли большие ласковые ручищи.

– Тогда, моё Солнышко, мне придётся очень, о-о-о-очень постараться!

– Любовь моя, а оно тебе надо? – в сотый раз осторожно спросил Свят, с малой толикой надежды на мой отказ.

Я подписал краткосрочный пробный контракт на показ нижнего белья от «D&G», три выступления на трёх главных подиумах. Планировалось настолько значимое событие в мировой модной индустрии, что власти Парижа дали разрешение на проведение дефиле на культурно-значимых памятниках города. Показы должны были проводиться в знаменитом музее Лувр, в старейшем саду Тюильри и в одном из шикарнейших салонов гостиницы-люкс «Бристоль». Неделя высокой моды в мае в сезон цветения садов обещала быть волшебной. Меня предупредили, что всё «волшебство» займет не менее 10 часов. Я скривился, но мужик я или нет?!

– Лерк? – Макеев машет перед моим железобетонным фейсом.

– Свят! В этом доме даже шнурки у всех мною связаны, а Ланс, когда холода, носит шерстяные подштанники. Я могу на свадьбу Пая подарить что-нибудь кроме изделия личного производства?!

– Тебя наконец-то задрало вязать, Арахни? Так и скажи! – со стоном пропыхтел Макеев, давясь ржачем. – Божечки! Событие века! А никто не в курсе!

Я шлёпнул мужа по плечу, копируя омежий жест до мелочей.

– Кстати, Мирро, нашего короля лёгких блюд, тоже пригласили – для  подготовки фуршета.

– Иными словами, Дарси сорвут банк? Роше можно подвязать на случай внезапных родов, меня и Ланса, как стопроцентно целомудренных телохранителей, а Задиру…

– Да уймись ты! – рыкнул я, теряя терпение. – Мне дьявольски неловко, понимаешь? Я – отец шестерых детей, буду сверкать задницей в прямом эфире по телеканалам всего мира. А если меня увидят бывшие знакомые… или любимый учитель?!

– Я счаз от смеха помру! У тебя есть любимый учитель???

– Ну да… К слову, он мой первый омега, уж прости!

–…??? Я женился на многодетном, безнравственном, упрямом, капризном…

– Ёще один громогласный эпитет, и секса не будет неделю! – ледяным тоном процедил я, и Свят умоляюще поднял лапки вверх, капитулируя.

– Ла-а-адно, любовь моя, а… сексуально ходить тебя научили? Лёгкой походкой от бедра?

– Извини, но я приглашен, как альфа! – я поджал губы. – Но я не прочь, чтобы ты мне сейчас эту походку показал.

Чёртов русский бес тут же сбрасывает одежду вместе с трусами, под моё протестующее «Э-э-э», и встаёт в позу Дискобола, демонстрируя великолепные мускулы молодого горячего тела и… не менее великолепный стояк. Потом он выпрямляется и медленно идёт ко мне, расправив плечи и спину, и при этом полностью расслабив нижнюю часть туловища. Откуда ему… известна… такая походка?! Охереваю молча, и так же молча возбуждаюсь. Секс-террорист достигает меня в пять размашистых небрежных шагов и валит на постель.

– Стари-и-ик, не хочешь… немного… подоминировать? – хрипло шепчет Свят и лижет мою шею. В том, что муж уже готов меня принять, я могу не сомневаться. Мои пальцы чуть касаются мягкого увлажненного входа, потом с силой сжимают упругую задницу.

– Засра-а-анец! – рычу я, немедленно врываясь в его большой рот глубоким поцелуем. – Знаешь же, что не смогу… отказаться от тебя… Люблю!

Вдавливаю его голову с постель, отчего молодой мужчина сильнее прогибается в пояснице. Вот, почему Максин так неожиданно уснула в комнате Мирро и Анри.

– Ты тщательно и стратегически ловко планируешь каждый наш секс! – глухо шепчу я, и Свят нагло скалится.

Он забирает всё моё внимание, он заведует ритмом моего сердцебиения. Он… стонет сейчас подо мной, бесстыдно поднимая красивый упругий зад.

– Дава-а-ай с узлом, старик, прошу… в этот раз с узлом!

Опять этот садомазохист себя наказывает. За что… на этот раз? Я опять не узнаю, я опять стану орудием.

Луиджи Сесилиа выскочил из спальни, кусая кулачок и сглатывая слёзы. Да, он пришёл поздно, но… разве это повод находить супружескую постель холодной и пустой. Фаби опять ночует в детской, поёт Дарию колыбельные тихим нежно-глуховатым голосом, целует щечки, маленькие руки и лобик. Лу по-своему любил мужа, любил его ласки и поцелуи, его покорное молчание и мудрые советы.

Фабио Нери никогда не лгал…

Луиджи тяжело вздохнул.

То, что он посчитал преддверием течки во время приезда Лерка, оказалось просто нервным срывом. А вот сейчас и горло, и низ живота объяты набирающим силу жаром! Князь был вынужден улизнуть из лаборатории, чтобы не опозориться прямо за микроскопом. Он торопился к мужу домой, а нашёл лишь пустую спальню и тонкий аромат лимонной вербены.

Дворецкий-бета, ощущая нарастающий аромат течного омеги, предложил сходить за господином Нери, но Луиджи запретил. Велел позвать медика со всем необходимым, и, получив дозу обезбола и подавителя, улёгся в постель, пытаясь привести в порядок мысли. Лу слегка знобило, ему хотелось тёплых объятий и поцелуев, но… Молодой князь всхлипнул, жалеть себя теперь он мог сколько угодно. Сам виноват! Сколько вечеров Фаби дожидался своего супруга, не ужиная… Луиджи не пришёл вовремя ни на свой день рождения, ни на день рождения Фабио. И Нери не сказал ни слова, лишь обнял и поцеловал.

А потом случился Лерой Дарси, и Фаби изменился. Однажды за ужином он сказал Луиджи:

– Я живу с закрытыми ушами и глазами, продолжая лгать себе, что моя жизнь меня устраивает. Прости меня, Луиджи, но… я не хочу больше лгать. Ты заслуживаешь большего: настоящих чувств, а не вакцины временного действия. Я буду поддерживать тебя и во всём помогать и, деля с тобой кров и постель, буду уважать тебя и беречь.

– Наш секс стал ровным и нежным, без особой страсти и разнообразия. Но я и это умудрился испортить! – прошептал князь Сесилиа. – О, чёрт!

Юноша зажал рот и бросился в туалет. Штаны шёлковой пижамы оплыли горячей кровянистой слизью, и омега со стоном их сорвал. Его течка всегда начиналась ужасно!

– Фаби, милый! Прости! Мне плохо, где ты?!

Лу услышал, как открылась дверь в их спальню.

– Фаби! – с облегчением вскрикнул молодой князь.

– Это Брук, ваша светлость! Господин Нери не смог вам дозвониться, на электронные письма и смс вы не ответили. Он отбыл в Париж по срочным делам… Господин Луиджи, мой князь?! – мулат влетел в ванную.

Лу, трясясь в жестоком ознобе, медленно сползал по стене. Майлз быстро врубил тёплый душ, мало соображая об этичности и разумности своих действий, снял рубашку с измученного омеги и начал обмывать тонкие округлые бёдра. Лу привалился к каменному плечу и кусал губы. Костюм Майлза намок, и альфа сбросил пиджак и брюки. Луиджи посмотрел на накаченную огромную фигуру, сильные мускулистые ноги и идеально сидящие белые боксёры, в которых…

– Ты – сволочь, господин Брук! – омега сооблазнительно облизнулся, мулат вскинул тёмно-карие глаза. В его горле клокотал призывный рык, ведь рядом истекал сладкий беленький мальчик, и могучий альфа еле сдерживался.

– Ваша… светлость, я сейчас… приглашу слуг… – прохрипел Майлз, пытаясь вскочить.

– А ты разве не мой слуга? – Луиджи потянулся вверх и обнял великана за шею, одевая, пожалуй, самые прочные оковы.

Альфа застонал:

– Господин мой, мой князь! Я не должен…

– Великолепен! – промурлыкал соблазнитель, и Брук ощутил пальчики омежки на своём каменеющем члене.

– Лу…иджи, Лу… Мой князь... малыш! – с жаром выдохнул Майлз и обнял тонкое гибкое мокрое тело, не давая себе вынырнуть из этого омута желания, уже поглотившего его с головой.

Узел спал часа через три, и Лу выбрался из-под тяжеленной руки спящего любовника.

– Недурно! Недаром ОН был какое-то время твоим! – сыто мурлыкнул правитель Андорры и ласкающим взглядом окинул силуэт большого сильного тела рядом. Впервые Лу был удовлетворён сексом, с момента того раза с Дарси. Мобильник высветил голосовое сообщение. Усталый приятный голос мужа:

– Лу, дорогой, с тобой всё хорошо? Твой кристалл… Началось? Прости, что не рядом.

Луиджи схватил телефон, пылая от гнева.

– Где ж тебе ещё быть, любимый, как не в Париже?! Ведь завтра Лер Дарси покажет дефиле в одних трусах в саду Тюильри!

– Я не знал, – голос Фаби ровный и грустный. – Кроме того, завтра я весь день проторчу на совете директоров по вопросам туризма на следующий год.

Луиджи зажал свой поганый ротик. В итоге, он сам разболтал всё Нери. Случайно узнал от информатора и…

– Ты не в духе, Лу?

– Я тебе изменил!!!

Молчание в течение пяти долгих минут.

– Скажи мне что-нибудь?!

– Спокойной ночи, Лу… Я изменил тебе первым…

– Это не месть, болван! Я не хочу тебя терять!

– Ты меня не потеряешь, Луиджи. Тот, кто рядом с тобой, наверняка…

– Ты даже не спросишь, кто это?! – слёзы вот-вот брызнут из прекрасных глаз.

– Глупый мой князь! У него же есть кристалл на шее. Ну, разве… я не прав? – тихий грустный смех ласков и добр. – Лу, это хороший человек. Он не вонзит нож в спину, и не станет выгадывать что-либо для себя.

Боже! Боже! Боже!

Луиджи трёт пылающее от стыда лицо. Фаби слышит песню камней. Майлз с шумным выдохом переворачивается на другой бок, вдруг шарит рядом большой рукой и тут же вскакивает:

– Лу?! Что случилось? Плохо? – он смущенно набрасывает на бёдра покрывало.

– Да, мне плохо! – истерика уже нарастает. – Мне звонил Фаби! Он…

– Всё знает? – мягко закончил Майлз. – Ничего другого от князя-пророка и не ожидалось, – мулат встал, подошёл к Лу и опустился на колени, целуя омегу в животик.

– Я повёл себя неправильно, как похотливое животное. Я не смог… от вас отказаться. От вас невозможно отказаться, мой князь!

Луиджи Сесилиа провёл ладонью по щеке растерянного мужчины.

– Теперь… у нас будет общий секрет, месье Брук. Не так ли?

– То есть?! – Майлз ощутил, как у него перехватывает дыхание, а пах наливается желанием.

– Моя течка, господин начальник охраны, длится пять дней, – медовый голосок омежки словно тёк по коже патокой. – Предупредите, что вы будете осуществлять охрану моей светлости лично… и денно, и нощно.

– Лу! – мулат вскочил, подхватывая драгоценного любовника под попу, к слову, призывно влажную, помедлил, получая немое согласие, и жадно впился в сладкие розовые губы-лепестки. Теперь здоровяк-альфа понял Дарси: перед омегой, к которому у тебя химическое влечение, устоять невозможно! При этом молодой князь был нежен и прекрасен, и… был не против.

Сначала Брук отнёс Луиджи в ванную, а потом назад в постель. Дворецкому открыл в одном полотенце на бёдрах, расставляя все точки над «i», чтобы больше вопросов и домыслов не было. Мудрый пожилой бета мягко улыбнулся и, поклонившись, пошёл распоряжаться насчёт завтрака. А Майлз вернулся к поскуливающему от нетерпения золотоволосому ангелу. Луиджи лежал на животе, болтая чуть раздвинутыми согнутыми ножками. Едва альфа вошёл, точёные ноздри юноши дрогнули, и он протянул к Майлзу руку.

– Ты оставил меня… слишком надолго!

– Ох, мой князь! – большое тело накрыло Лу, горячие губы россыпью поцелуев обласкали плечи и длинную спинку. – Боже! Ты такой красивый… и нежный…

Сесилиа блаженно закатил глаза, ощущая силу и запах мужчины рядом.

====== Глава 54 ======

Я окинул нервно-горделивым взглядом огромный зал, заставленный стойками с одеждой, столиками с тоннами грима, суетливыми визажистами, занудливыми менеджерами и флегматично позевывающими моделями всех статусов. Особенно хороши были беты – высокие, стройные, грациозно-мускулистые, без ПМС-ных заскоков. Омежки, конечно, напоминали фарфоровых куколок; медовые, капризные и обворожительные до безобразия, они активно стреляли подкрашенными глазками по сторонам и, пристрелявшись, останавливались на мне и Святославе Сергеевиче. Супруг, как последний гад, тут же отвлёк от меня внимание, щеголяя топлес и приосаниваясь около берущих интервью журналистов. Я скромно топтался у батареи одинаковых по цвету и фасону костюмов с различием в мельчайших штрихах отделки лацканов, рукавов и т.п. Внезапно меня позвали по имени. Я вскинул пытливые очи и увидел беременного лапочку Жюльена Ористена в милом пончо, узких брючках и с папочкой у груди.

– Лерой, вы потрясающий! Жду не дождусь первого дефиле. Вас ознакомили с планом?

– Да! – скрежетнул я зубами. – Мне… дико неловко.

– Разумеется! – омега белозубо улыбнулся. – Вам – сорок, и вы впервые пройдёте полуголым по подиуму.

– Детка, мне ЗА сорок, и на общественном пляже мне приходилось загорать в стрингах, которые едва яй… короче, едва прикрывали.

– Но показ мод – не пляж! – с улыбкой произнес Жюль.

– Это сборище эротоманов, которые сидят, убеждая себя, точно мантру читают: «Я пришёл посмотреть на пиджаки, брюки и трусы… На пиджаки, брюки и трусы… На пиджаки, брюки и… красавчиков!»

Жюльен зашёлся весёлым смехом и указал на меня двум стервятникам-бетам. Те, плотоядно облизнувшись, надвинулись на меня, успевая и зубы заговаривать, и раздевать. Когда с меня сняли брюки… наверное, нескромно это говорить, но в зале замолкли все. Я знал, что моё тело для взрослого рожавшего альфы выглядит неплохо, но столь откровенного поедания несколькими десятками пар глаз испытывать мне не доводилось. Расхвалив мои стройные сильные ноги, изящные колени, трапециевидные мышцы спины, чуть покатые благородные плечи, грудную клетку и каменный пресс, мне предложили… немного подбриться. Я пожал плечами: надо так надо. Мне изничтожили мою лёгкую растительность, что-то лишнее в подмышках и практически всё на ногах. Светловолосого Свята, естественно, не тронули. Макеев глянул на меня и замер, держась за сердце. Я, повинуясь порыву, повернулся к зеркалу и подавился собственным вдохом. На меня смотрел красивый уверенный в своей неотразимости мужчина лет тридцати пяти.

Я… из другой жизни…

До ареста… приговора и высадки на роковой Доран.

У малыша Ористена покраснели ушки, а Макеев хмуро заявил, что Дарси не участвует, и пошёл искать мне паранджу.

Организаторы этого модного показа не зря получали свою охеренную зарплату. Закрытый павильон-оранжерея сада Тюильри был разделен на три сектора, и подиум огибал каждый из них, поэтому не был банальной прямой возвышенностью. Сам подиум был сделан из материала, напоминающего гематит, и мерцал изнутри, как ночное звездное небо. Вместе с общей подсветкой возникало ощущение космоса и невесомости. Чёрный подиум украшала белая светящаяся панель-окантовка, чтобы модели не слетели на головы гостям. В глубокой нише, чуть левее главного входа, разместили небольшую джазовую группу, и вальяжная гангстерская музыка расслабляла и одновременно слегка заводила.

В общем, было запланировано раздевать нас постепенно. Сначала было дефиле культурным строем, похожее на парад «белых офисных воротничков» в защиту, скажем, вымирающего вида китов. Модели шли с равнодушно-скучающими выражениями лиц, будто пресного наелись и не выспались, флегматично вышагивали, чуть отбросив плечи назад. Со стороны казалось, что каждый из парней делал одолжение всему залу. Свят и я ждали своей очереди почему-то в самом конце. Мне принесли мобильник, мой ассистент-лапочка старался вовсю. Высветилась очень удачная фотка Владмира. Стоявший впереди меня длиннорукий высоченный альфа жадно скосил глаза на экран.

– О-о-о, это твоё сокровище?!

– Моё. Старший сын. Чё тут так хреново со связью?! Алло, Мирро, Мирка? Что ты хотел? Кто тут? Мирк, не слышу!

– Сы-ы-ын? – в принципе небольшие глаза мужика заняли пол лица. – Ты его в старших классах, что ли, сострогал?

– Не, в армии, в контрактных войсках, и жаль, что меня не стерилизовали, потому что у меня ещё трое взрослых пацанов-погодок.

Альфа присвистнул, а по моему заду сзади довольно сильно шлёпнули.

Свят поиграл бровями:

– Что хотел ребёнок?

– Сообщить о чём-то. Вроде как встретил он кого-то… А кого, я так и не понял.

– Мирко сейчас в зале.

– Ещё раз напоминаю! – истошно проорал один из менеджеров. – Особенно это касается новичков! Идем средним шагом, на каждом повороте фиксируем позу, поворачиваясь к VIP-зоне, находящейся в середине. Умоляю, не задницами, хоть они у вас роскошные, а ли-ца-ми. О’кей?

– Родной, не надрывайся! – крикнул мой русский муж менеджеру, и все бесенята, как один, выглянули из озорных синих глаз. Свят подмигнул мне: – Будет довольна твоя VIP-зона!

Я закрыл лицо рукой и приготовился к шоу. Альфа перед нами шагнул в музыкально-звёздную атмосферу, я посмотрел в прямую широкую спину, понимая, что следующий выход мой.

– Не переживай, стари-и-ик! – жарко шепнули мне на ухо горячие губы, прихватывая мочку. – Ты… сексуальней и лучше их всех. Ты – живой, настоящий, желанный мой… Иди вперёд! – благословив, Макеев выпихивает меня на подиум.

Мне хватает нескольких секунд, чтобы собрать задницу в кулак: шаг, другой, третий. Джаз лениво плывёт над головой, а под ногами звездная россыпь. И я иду по ней, добираясь до первого поворота. Стоп! Замер, небрежно цепляясь большим пальцем за карман узких брюк, чуть склонённая к плечу голова и прямой взгляд в среднюю зону. Тихий вздох, похоже, издало не одно горло. Я вижу расширенные, как у кошки, глаза Бриджит Лепьер. Богиня не могла такое пропустить, она без дыхания и не сводит с меня взгляда. Я дарю скупую полуулыбку, приподняв уголок губ, и срываюсь к следующему повороту. Боковым зрением наблюдаю, как мой тыл прикрывает роскошный белобрысый самец, от которого у меня дочь. Макеев ведёт себя слишком свободно, словно это и есть его работа. Следующий поворот, и я замираю, ибо луч прожектора выцепляет немного бледное прекрасное лицо из левого сектора…

– О, ваша светлость! – Ористен прикрыл ладошкой рот. – Мы Вас и не ждали! Какая честь!

Мирро не успел незаметно провести Фабио на кухню. Вездесущий Жюльен выскочил, как из-под земли:

– А господин Луиджи? Он с Вами?

– Нет, он с нашим сыном в Андорре! Я бы не делал из моего визита сюда никакой сенсации. Владмир Радов, то есть Владмир Роше, мой добрый друг, и я не мог упустить возможность увидеться с ним, находясь в Париже.

– Но… раз Вы здесь, окажите честь, посидев в зале хотя бы несколько минут? Коллекция великолепна! – Ористен умоляюще сложил руки. – И Вы… великолепны!

– Что ж, усадите меня в самый тёмный угол, ибо я не хочу афишировать своё присутствие по понятным причинам, – с достоинством произнёс прекрасный бета, и они с Мирро заняли свои крайне непрестижные места, как раз в тот момент, когда первый манекенщик в костюме выплыл на подиум.

– Это князь Нери! – раздались негромкие вскрики, а я смотрел на Фабио, полуоткрывшего пересохшие от волнения губы. Один, два, три, четыре… Держим позу, поворот в VIP-зону и дальше небрежным шагом смываемся в спасительное закулисье.

Там мне в спину врезается Свят:

– Какого чёрта лапонька тут забыл?!

– Если для тебя это имеет хоть какое-то значение, мы не договаривались! Наверное, Мирка мне об этом хотел сообщить…

– Лерк, ради всего святого, держите себя в руках!

Я смотрю немного томно из-под ресниц:

– Не шути так, Свят. Я не настолько болен! Давай достойно закончим работу.

– О’кей, старик! – Макеев сдёргивает пиджак и расстёгивает рубашку, ассистенты уже подкатывают рукава, цепляют подтяжки.

Что творят со мной, я даже не замечаю. Я жду… Я жду нового пересечения с ЕГО янтарными глазами, в тысячный раз солгав себе, что не болен. И снова выхожу на подиум… И снова… каждый раз теряя спасительный элемент одежды, подставляюсь жадным взглядам и вспышкам фотокамер. И там… на последнем повороте, лишь пару секунд, я смотрю на Фабио Нери…

Рубашка, расстёгнутая на две пуговицы, манжеты на два заворота, прогулочные брюки и, вместо невыносимо узких туфель, мягкие, почти неощутимые мокасины из выделанной замши. Дико непрактично для весенних дождей, но жутко удобно. Топаю по периметру подиума, стараясь изжить в себе сорокалетний пессимизм. Денег, которые мне обещали, хватит не только на подарок Паю и Илье. А остаток я потрачу… Ко мне по бокам пристраиваются двое милых омег в теннисках с капюшончиками и узеньких рваных бриджиках. Я выгляжу, как папаша, делающий променад с сыновьями-подростками, или сексуально озабоченный учитель колледжа для мальчиков. Я больше похож на англичанина, чем на француза, хотя мой крупноватый нос с благородной горбинкой вполне себе… Свят любит целовать меня в переносицу в хмурые складочки между бровей. Я неосознанно улыбаюсь и небрежно притягиваю к себе довольного омежку. Щёлк! Щёлк! Щёлк! Фотокамеры звереют! VIP-зона балдеет. Свят сзади выпускает лёгкий мускусный запах, который даёт мне понять, что я переигрываю. Последний поворот. Фабио смотрит, не мигая, немного откинув голову. В глазах немерено грусти и спокойствия. Мирро держит друга за руку. На следующем дефиле кто в чём: а я в майке и домашних хлопковых штанах из льна. Всё интимно-просто и комфортно. Мне этот комплект идёт, хотя я бы предпочёл менее маркие цвета. У Макеева майка и шорты, обалденно низко сидящие на бёдрах, так что видны косые мышцы живота, убегающие в пах. Мой бес вальяжен и горяч, он нагоняет меня в три шага, что не очень-то по плану, кладёт мне руку на плечо, и мы фиксируем позу на пару секунд.

– Это не семейная фотосессия, а дефиле! – шиплю я сквозь усмешку.

– А мне похрен! – скалится бес. – Тебя глазами уже пол зала трахает, а вторая половина откровенно ненавидит…

– Не дури!

– А ты… прекрати быть таким роскошным, старик!

– Я не могу это контролировать!

– Зна-а-аю! – обречённо выдыхивает Макеев. – Как думаешь, если я тебя засосу перед элитной зоной, будет большой скандал или терпимый?

– Свят, осади с прилюдной сценой ревности! Я твой муж, и останусь им. То, что Фабио сидит в зале, конечно, не добавляет мне спокойствия, но…

– Но я сам отпустил тебя в эти нежные объятия! – тоскливо произнёс Макеев и поник головой.

После запланировано ещё одно испытание для сердечной мышцы гостей дефиле: нас одевают в пижамы. Спальные штаны и расстёгнутый халат-пеньюар цвета горячего шоколада из шёлка приятно холодят возбуждённое тело. Мои соски съёжились до размера горошинки, и на них плотоядно посматривают многие альфа-модели. Глаза Свята от ревности уже блестят так, что не видно радужки. Мужу достается потрясающий шёлковый чёрный комплект, по развевающемуся подолу халата разгорается пламя, рисунок 3D, и ощущение такое, что огонь бежит за Макеевым. Осталось этому чертяке приделать рожки, хвост и дать в руки вилы. Теперь он впереди меня, расточает миллион феромонов, босой, ведёт своё пламя по звёздному подиуму. На первом повороте он резко останавливается, ждёт меня, протягивает руку. Я усмехаюсь в усы, которые недавно сбрили, и влипаю в него плечом. Мне не стыдно… не неловко, мне надо хоть чуть-чуть успокоить его огонь. Свят обнимает меня за торс, и мы фиксируем позу.

На моём бедре дрожит влажная рука мужа, и я слышу хриплый шёпот:

– Я люблю тебя, альфа!

– И я… люблю тебя, альфа!

Когда идём дальше, вижу, как левый сектор быстро покидают две грациозно-стройные фигуры, мой сын уводит Фабио. Мой сын… любит этого человека, такой светлой чистой любовью, что моё горло сдавливает горький спазм. Как бы это прокомментировал мудрый Ламерт? Не бывает любви без печали…

Не бывает любви без печали,

Без болезненных спазмов в груди.

У кого-то всё это в начале,

У кого-то… ещё впереди.

Есть любовь – набирайся терпения,

И не бойся той боли ничуть.

Будут ссоры, скандалы, сомненья,

Ты же сам выбираешь свой путь.

Коль накатит, показывай ревность.

Только верь, что твой выбор один,

Сердце скажет, чего тебе делать,

Если любишь и так же любим.

Последнее дефиле ждут все в зале. Наши тела практически полностью во власти глаз и камер: на нас только трусы разных фасонов – от боксеров до узких бикини. Мне (слава тебе, Хоспади!) достаются практичные тёмные боксеры в мелкий белый горошек, а Святу – бежевые хипсы, короткие брифы-боксеры, напоминающие прямоугольник, идеальные для его крепкой спортивной задницы и сильных ног. Хотя этот бес и в стрингах бы прошёлся или в джоксах (их ещё называют раковиной или мужским бандажом).

Последний сексуальный залп сделан!

По мере нашего поступления в зал, подиум накаляется до бела. Стройные красивые разной степени загара тела друг за другом, заставляют гостей подобраться и сдерживать судорожное дыхание. Мы все невозможно красивы, молоды – ну, кроме меня, – и недоступны.

Теперь Свят проскальзывает вперёд меня, наверное, чтобы посверкать товаром перед моим носом. Я выхожу предпоследним, а затем трое потрясающих омежек в белоснежном нижнем белье, декорированном жемчугом, пёрышками и ещё какой-то хренотенью, короче… для первой брачной ночи. И эти симпатяжки с горящими глазками облепляют меня с моими скромными боксерами-шортами в горошек. Топай, Макеев, топай! Наверное, я действительно выгляжу респектабельно и надёжно, как несгораемый сейф. Я обнимаю сразу двоих омежек, позволяя журналистам всё это жадно сожрать, а третьему под аплодисменты целую ручку и пропускаю вперёд…

Влетаю в душноватое от возбуждённых, смешавшихся запахов всех статусов, закулисье. Модели уже жадно глотают минералку с лимоном, кто-то пьёт кофе, и все не торопятся одеваться. Меня сгребает в объятия Свят и… целует прямо при всех глубоко в губы. Кое-кто издаёт стон разочарования. А я понимаю, что жутко устал.

– Кофе, любовь моя?

– Литр, не меньше! Свят, сюда Мирро с Фаби не заходили?

– Кто ж их сюда пустит, дорогой?

– А фиг знает.

– Позвони нашему гению лёгких десертов и спроси, где они с сердечным другом зависают, – Святу, конечно же, это не было по душе, но он видел, как я обеспокоен.

– Угу, сейчас, только в туалет прогуляюсь! – я влезаю в чьи-то шлёпки и иду в уборные. И первого, кого я встречаю там, вытирающего изящные руки, это Фабио.

– Ну, вот, теперь ты видел всё моё дефиле, малыш! – хрипловато шепчу я. – Ты… зачем здесь? Ты был, как гость, приглашён?

– Нет! Я и не знал, Лу проболтался, а я… Я всегда становлюсь слабым, когда речь заходит о тебе, Дарси, – прекрасный бета выбрасывает влажные салфетки и пытается пройти мимо меня.

Я судорожно вдыхаю аромат его парфюма и ловлю пальцы его левой руки.

– Ты же знаешь, что… я схожу с ума, когда ты рядом.

– Лер, милый, прости меня! – Нери утыкается мне в ключицы губами, я обнимаю его, глажу шею и строгий хвостик волос.

– Лерк, держи трусы, а то упадут! Ты знаешь, кто сейчас ведёт течку Луиджи Сесилиа?! – в туалет влетает муж, потрясая сотовым, и замирает на входе. Фабио медленно отстраняется от меня, поправляя волосы и воротник пиджака.

Они с Макеевым ранят друг друга острыми взглядами:

– Эм-м-м, лапонька, прости, но…

– Это Майлз, не так ли? – спокойно произносит Нери. – Лер, это правда. Луиджи принял Брука. И это правильное решение, я всего лишь бета, и не могу удовлетворить все потребности молодого страстного омеги. Лу… Лу нужен узел и… глубокий сильный оргазм.

– Но… – я хмурюсь.

– Всё нормально, Лер! – Фабио гладит моё запястье. – Меня это не ранит. Я это позволил. Я люблю Лу и желаю ему счастья!

Макеев шумно сопит от неловкости, но при этом он жутко сердит на меня. Понятное дело, Святу трудно поверить в случайность этой встречи. Однако он не задаёт вопросов, а мы с Фаби не оправдываемся. Я провожаю взглядом статную фигуру князя Нери и подхожу к писсуару.

– Ты мне доверяешь, альфа? – просто и спокойно спрашиваю я.

– Да! – эхом отзывается муж и утыкается мне лбом между лопаток.

– Не бодайся! И вообще, это… слишком интимно… уходи, не мешай! Свя-я-ят! Ну чего ты творишь?! Мы в общественном туалете… Макеев!!! Сгинь, нечистая сила! Свя-я-ят, папу твоего! Ну, Свя-я-ят?! М-м-м-м…

Надо ли говорить, что в нашей копилке необычных секс-мест прибавилась кабинка элитного туалета сада Тюильри?

Через какое-то время я нашёл грустного молчаливого Мирро. Мой сын не выговорил мне с укоризной лишь потому, что знал, как мне больно. Больно отпускать, больно разрываться между двух огней, больно смотреть в глаза самому себе, когда я отражаюсь в зеркалах. Я изменил жизнь стольких людей и продолжал их менять. Я вёл их по вечному полю из игл, заставлял терпеть и становиться крепче стали. Я мог тогда просто поцеловать Фаби в лоб и уйти, но я… взял Всё.

Всё…

И влюблённый юноша ВСЁ отдал.

– Мирк, как… он?

– Он не плакал, если ты об этом. Он держался достойно, как и подобает князю. И просил извиниться, что не сможет присутствовать на свадьбе Пая и Ламерта.

Мой отчаянный взгляд был красноречивее любых слов.

– Татенька, хватит! Хватит его мучить! Сейчас… его держит только Дарий. Так он сказал мне на прощание. Его сердце на ладони младенца, – Мирко всхлипнул. – Почему?! Почему Господь не дал ему счастья?!

– О чём ты, глупыш?! – я судорожно обнимаю маленького чеха. – Успокойся! Он должен избавить своё сердце от меня. Я отпустить не смогу… Дари спасёт его, вот увидишь. Мои сыновья лучше и сильнее всех на свете!

– Пап, а ты?! Ты… счастлив?! – Владмир вцепляется в мои плечи.

– Почти. Для этого все вы должны его обрести… Счастье.

– То есть… из-за Фабио… ты никогда… не будешь… Ох, пап!

– Вот видишь, котёнок, как я себя наказал? – я грустно улыбнулся и поцеловал сына в переносицу. Сзади уже нас обоих хватал Свят.

– Банкет! Банкет! Ребят, тормозите! Сейчас склюют всё вкусное, а вы всё жалеете прошедший день!

Мирро строптиво вывернулся, сверкнув тёмными глазищами. Но мой сын знал, что за показными наглостью и беспечностью сердце Свята тоже болело и истекало кровью. Поэтому, следуя за нами, Влад незаметно перекрестил нам спины и что-то тихо-тихо прошептал.

Комментарий к Глава 54 http://www.designscene.net/wp-content/uploads/2011/01/Dolce-Gabbana-Menswear-Fall-Winter-2011.12-DESIGNSCENE-net-09.jpg

http://s017.radikal.ru/i426/1112/33/7276a3425f11.jpg

https://i.pinimg.com/736x/16/5a/cc/165accd4b326a6ae0717513570e61e1a—david-james-gandy-james-darcy.jpg

http://static.diary.ru/userdir/2/8/1/4/28142/85000442.jpg

====== Глава 55 ======

Май заканчивался, а значит, неотвратимо приближалось яркое для моей семьи событие: свадьба моего солнечного ребёнка. Французское представительство «D&G», не терпя возражений, не смогло обойти вниманием то, что задумали Пай и Илья. Для всех нас и гостей были сшиты белые рубашки разного покроя и голубые джинсы, драные в самых неожиданных местах, предложены лёгкие мокасины и сандалии. Все модели были доставлены за два дня, и с моим семейством подписан контракт, что фото со свадьбы будут использованы в портфолио рекламы летней коллекции «D&G».

Для Пая и Ильи были созданы особенные рубашки. У Престона она была в стиле ХVII века с роскошным гофрированным рукавом-фонариком и изящным жабо. Запонки и брошь были инкрустированы кристаллами Сваровски, а сама ткань по канту украшена серебряной нитью. Такой же нитью чуть пристрочили прорехи на джинсах из облегчённой ткани. Илье предназначалась более классическая рубашка со сложным воротником и эполетом на одном плече, а так же штаны, выгодно облегающие длинные сильные ноги.