Текст книги "Леди-киллер"

Автор книги: Мартина Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

Глава 28

Зазвонил телефон, и Патрик услышал в трубке женский голос:

– Мистер Келли?

Патрик зевнул:

– Да, это я.

– Меня зовут Лоуэлла Паркер, я из фирмы «Колмби Кредит». Вас интересует некоторая информация о Джордже Маркхэме?

Патрик затаил дыхание.

– Да-да, продолжайте.

– Вы получите информацию только на определенных условиях. Я потратила столько сил…

– Хорошо-хорошо, не надо говорить лишнего. Если ваша информация меня заинтересует, вы получите свои деньги.

Женщина деликатно кашлянула, и Патрик порадовался, что она на другом конце провода. Будь она тут, он наверняка схватил бы ее за глотку и вытряс из нее всю нужную информацию.

– Двадцатого числа этого месяца Джордж Маркхэм забронировал по кредитной карточке место на авиарейс в Орландо, на двадцать третье число. Путешествие организовано компанией «Туры в тропики».

Патрик утратил дар речи.

Значит, грязный ублюдок опять его обскакал.

– Мистер Келли, вы меня слушаете?

– Что? О да, конечно. Извините.

– Надеюсь, это вас заинтересовало?

– О… да. Да, конечно. Вы, мисс Паркер, получите свои деньги!

Женщина рассыпалась в благодарностях, а Патрик тихонько положил телефонную трубку и, подойдя к окну, стал смотреть на улицу.

Итак, Маркхэм слинял в Штаты!

Патрик полистал телефонную книгу, нашел «Туры в тропики». Пока он проверял номер рейса и уточнял, находился ли на борту самолета Джордж Маркхэм, у него уже созрел план действий.

Фредерик Флауэрс обвел взглядом лица газетчиков. Их собралось видимо-невидимо. Флауэрс нервничал, как обычно, когда приходилось общаться с прессой: никогда не знаешь, о чем тебя спросят.

Первым задал вопрос нечесаный бородач:

– Можно ли утверждать, что это работа «Потрошителя из Грэнтли?» – Бородач буквально сверлил Флауэрса глазами.

– Пока ничего не могу сказать, точнее, не имею права, неужели вы не знаете? Чтобы выяснить это, нам необходимо связаться с полицейским управлением графства Кент, что мы и делаем в настоящий момент.

– В таком случае, что тут делает инспектор Кэйт Барроуз? – спросила девица-корреспондент. – По-вашему, женщина способна провести расследование как-то иначе? Может быть, лучше?

Флауэрс с трудом сдержался, чтобы по привычке не закатить глаза.

– Детектив Барроуз – отличный офицер полиции, она пользуется уважением коллег и моим тоже. А то, что она женщина, к делу отношения не имеет.

Журналистка тем не менее стояла на своем:

– И все-таки это странно, что преступления такого масштаба расследует женщина.

– Насколько мне известно, милая девушка, вы в своих репортажах проводите феминистскую линию, не так ли? Но я совершенно официально могу заявить, что наша задача поймать маньяка-убийцу, а политика в области полов нас совершенно не интересует. – Он отвернулся от журналистки и оглядел остальных представителей прессы. – Кто следующий?

Газетчики засмеялись.

– И все-таки, кем может быть этот тип? У вас есть хоть какая-нибудь версия? – донесся голос из задних рядов.

– А ребенок тоже был предметом сексуальных домогательств убийцы?

Кэйтлин и Кэйт покинули помещение и направились к машине. Кэйтлин закурил сигару.

Знаешь, Кэйт, странно, что этот тип заехал именно сюда!

– Я, Кэнни, тоже думала над этим. Возможно, он оказался здесь проездом. Или же работает где-то поблизости. А может, его семья проживает в этом районе? Все убийства в Грэнтли дело рук одного человека, превосходно знающего местность. Не исключено, что он живет здесь, а вырос в Грэнтли. Но зачем ему понадобилось с такой жестокостью убивать ребенка?

Кэйтлин в раздумье покачал головой.

– А тебе известно, что тестирование крови никак не продвигается?

Кэйт кивнула.

– Да, известно. Не хватает людей.

– Анализы и их обработка съедают все наше время, а оно у нас очень ограничено. Впрочем, ничем, кроме времени, мы не располагаем. Ты меня поняла?

Кэйт устало улыбнулась.

– Я все думаю о ребенке! Как же так получается, что у нас нет ничего, даже самой малой зацепки?! О Господи!

– Послушай, дорогая, на поиски знаменитого Питера Сатклиффа потребовались годы! Был еще Деннис Нилсен. Тот, что варил головы своих жертв. Он потом из-за этого чокнулся. Иначе бы его не нашли. Убийц ловят быстро только в романах да в телеспектаклях. В жизни все по-другому! Не исключено, что этот варвар обсуждает все эти убийства со своими близкими, с друзьями, коллегами и прикидывается потрясенным. А оставшись наедине с самим собой, насмехается над ними и над нами. Особенно над нами! Читает газетку, а у самого рот до ушей! Но, попомни мои слова, он совершит промашку, и уж тогда мы его сцапаем. И знаешь, что я прежде всего сделаю?

– Что?

Кэйтлин с улыбкой наклонился к Кэйт:

– Врежу ему по морде – по разу за каждое убийство, а за ребенка – вдвойне! Это желание дает мне силы продолжать поиски!

В это время из полицейского управления стали выходить журналисты, и Кэйт поспешила тронуть машину с места, чтобы они не вцепились в нее!

Вместе с тем слова Кэйтлина против ее желания усиливали ее тревогу. Конечно, любому из подозреваемых потенциально грозила, опасность, но убийство Джеймса Редкара дало расследованию новый поворот. Ведь когда речь заходит об убийстве ребенка, даже закоренелые преступники следуют общепринятым нормам поведения. Поэтому сразу, как только личность «Потрошителя из Грэнтли» будет установлена, им многие заинтересуются. Единственная надежда на то, что полицейским удастся опередить других.

На обратном пути, когда они проезжали через туннель в Дартфорде, Кэйт увидела, как из аэропорта в Гэтвике в воздух поднимается самолет, и вздохнула.

Как бы ей хотелось быть на его борту!

Патрик еще раз просмотрел адресную книжку Илэйн и усмехнулся:

– Он полетел к сестре! Что же, скоро мы остановим его! Набери-ка номер Шона О’Грэйди – мне пришла в голову одна неплохая мыслишка!

Пока Уилли занимался телефоном, Патрик налил себе еще чашку кофе. Теперь, можно сказать, этот тип у него в руках. Он в этом совершенно уверен.

На мгновение он подумал о Кэйт: если только она узнает о его планах, все кончено.

Патрик глотнул горячего кофе и закурил. Уилли передал ему телефонную трубку.

– Шон, ты? Это я, Патрик. Как ты там?

Шон О’Грэйди, возлежавший в это время на софе в роскошном кабинете дома в Майами, издал радостный вопль:

– Привет, Пэт! Как делишки?

– У меня беда, Шон, несчастье в семье.

Шон О’Грэйди оттолкнул лежавшую рядом девицу и, жестом велев ей раскурить для него сигарету, принял сидячее положение.

– Что за беда?

– Беда с моей Мэнди. Ее больше нет.

– Она умерла? – В жестком, как гравий, голосе О’Грэйди слышались нотки сомнения. – А что случилось? Она болела?

Он взял у девицы сигарету и глубоко затянулся. Глаза его блуждали по комнате, ничего не замечая. С Патриком Келли он был связан более пятнадцати лет. И хотя встречались они только дважды, постоянно поддерживали связь по телефону и даже стали друзьями.

Шон О’Грэйди, американский вариант Патрика Келли, занимался еще и нетрадиционной сферой обслуживания, о чем Келли знал только понаслышке. В частности, предоставлял справочные услуги профессионального характера.

Какое-то время женщина следила за выражением лица О’Грэйди, потом, вздохнув, натянула рубашку и пошла в спальню. Там она включила телевизор с экраном в тридцать шесть дюймов, разлеглась на кровати и стала смотреть сериал «Я люблю Люси».

Она хорошо знала Шона и всегда угадывала по его лицу, когда следует держаться от него подальше.

– Пэт, а Пэт! Я всем сердцем тебе сочувствую! – сказал О’Грэйди, думая о собственных трех дочерях, живших в большом доме в Пал-Спрингс вместе с его бывшей женой. Конечно, он человек занятой и не может проводить с ними много времени, но дети есть дети, они его плоть и кровь! Он вспомнил, что не видел их с рождественских каникул, и почувствовал себя виноватым.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? А? Скажи?

– Интересующий меня тип сейчас во Флориде. Потому я и позвонил тебе, Шон. Его надо убрать! Он должен стать трупом!

– Считай, Пэт, что он уже труп! Я немедленно этим займусь, мне только нужны детали!

– Через несколько дней переведу тебе деньги…

– Не надо никаких денег!

– Большое спасибо, Шон, но эту операцию я все-таки оплачу. Через пару часов перезвоню и сообщу все подробности.

А если бы это была его дочь… О’Грэйди прикрыл глаза. Даже страшно подумать. Он записал на клочке бумаги адрес Эдит, и, попрощавшись, друзья закончили разговор.

Шон О’Грэйди откинулся на белой кожаной софе итальянского производства и уставился на висевшую на противоположной стене картину Сальвадора Дали. Ему было пятьдесят восемь. Лысый, с мясистыми складками на выступающей вперед челюсти и огромным животом, от которого не избавит никакая диета. Руки и ноги короткие, пальцы словно обрубки.

Поглядевшись в зеркало, Шон провел рукой по давно небритому, заросшему щетиной лицу.

Он думал о доме, где жил со своей бывшей женой и тремя дочерьми, уютном и удобном. Его размышления были прерваны донесшимся из спальни голосом Люсиль Болл, актрисы. Шон поморщился, словно от боли.

А он променял семью и свой прекрасный дом на какую-то куклу и холостяцкое жилище стоимостью в два миллиона долларов.

За каким дьяволом он бросил Норин? Ведь она никогда не мешала его любовным интрижкам.

Под влиянием нахлынувших чувств Шон позвонил жене. К телефону подошла Розалин, младшая дочка.

– Привет, папочка! – Он слышал, как стукнула трубка, которую Розалин положила на стол. – Мама, мама! Это папа звонит!

О’Грэйди постарался не заметить удивления в голосе дочери и тут же услышал голос Норин с характерной для уроженцев Новой Англии манерой говорить в нос. Да, Норин – женщина классная! Он не мог этого не признать. Напрасно он ее бросил.

– Привет, Шон! Вот это сюрприз!

В это время из спальни вышла девица. Сквозь ночную рубашку просвечивали неправдоподобно длинные, коричневые от загара ноги. Откинув назад густые черные волосы, девица с естественной грацией закурила.

О’Грэйди окинул ее восхищенным взглядом и сказал в трубку:

– Я приеду в конце недели повидаться с детьми. Хорошо?

– Хорошо. Только предупреди заранее, и я прослежу, чтобы они подготовились к встрече. Знаешь, девочки по тебе очень скучают.

– Ну, я еще позвоню, и мы обо всем договоримся.

– Отлично. – И Норин повесила трубку.

Шон тотчас же стал набирать другой номер, не отрывая глаз от ягодиц женщины, просвечивавших сквозь тонкий шелк. На губах его появилась улыбка. Девица тоже улыбнулась ему и опять пошла в спальню.

– Алло, это Дуэйн? Вали поскорее ко мне, есть кое-какая работенка!

Шон положил трубку, пригасил в пепельнице сигарету. Теперь из спальни доносился смех Рикки Рикардо, актера. Программа, кажется, шла к концу.

Таше, так звали девицу, очень нравились старые сериалы типа «Я люблю Люси» Или «Три пилота». И Шон купил для нее видеоролик компании «Макс Бразерс». Таше двадцать пять. А сколько сейчас Норин? Тридцать восемь? Тридцать девять?

Надо чаще видеться с дочерьми! О Боже! То, что случилось с Пэтом, наводит на размышления. Кто сказал, что психи водятся только в Америке?!

Джордж был в центре внимания и наслаждался каждым мгновением. До чего хороша Эдит! Просто фантастика! Он глаз от нее не мог отвести! Какая стрижка! Какая укладка! Видимо, она красит волосы, но цвет совершенно естественный и ей очень к лицу. Никогда не скажешь, что ей уже перевалило за пятьдесят. Джосс, напротив, выглядел на все свои шестьдесят пять. Лицо все в морщинах, кожа темно-коричневая. У обоих типично американское произношение, от чего Джордж был просто в восторге.

Эдит не закрывала рта:

– Я позвонила детям, они завтра же прилетят. Джосс-младший, как мы его называем, из Денвера – это в штате Колорадо. Он служит там в крупной фирме по производству лекарств. Натали приедет на машине из Майами. Она агент по продаже в одной косметической компании. У нас чудесные дети, Джордж. Сам увидишь.

– Я тоже хотел, чтобы Господь послал нам с Илэйн детей, до после смерти нашего мальчика… – Голос Джорджа дрогнул, и у Эдит при взгляде на него на глазах выступили слезы.

Как только Илэйн могла бросить его? После стольких лет совместной жизни! Она просто бессердечная сука, и, если когда-нибудь они встретятся, что, разумеется, маловероятно, Эдит скажет ей это прямо в лицо. Бедняга Джордж! Ему никогда не везло с женщинами! Сперва эта их мамаша-проститутка, а теперь вот Илэйн! Она умолкла и поджала свои кораллово-красные от помады губы.

Из задумчивости ее вывел громкий голос Джосса:

– А как насчет того, чтобы перекусить где-нибудь в Орландо? Скажем, в «Меркадо» на Интернэшнл-Драйв.

Эдит, демонстрируя первоклассную работу дорогого дантиста, широко улыбнулась:

– О да, отличная мысль! Знаешь, Джордж, там подают здоровенные, чуть ли не с килограмм весом, бифштексы!

– Вряд ли, Эдит, я такой осилю! – озабоченно сказал Джордж.

– Глупенький! В крайнем случае я тебе помогу! Давай собирайся! Поехали.

Не может быть, чтобы Джордж не привез с собой какого-нибудь приличного костюма! А то он выглядит настоящим туристом, черт побери!

И все-таки как хорошо, что он здесь! Она с трудом удержалась, чтобы еще раз не прижать его крепко к груди. Она была счастлива видеть брата, чертовски счастлива, и ей все время хотелось его пощупать и убедиться, что она видит его не во сне. В конце концов Эдит не выдержала, обвила шею Джорджа рукой и поцеловала в щеку.

– Я так рада видеть тебя, Джордж! Право же, ужасно рада!

– И я тебя тоже, Эдит, дорогая моя! Мы так долго не виделись!

Она проводила его в просторную комнату для гостей, не переставая удивляться, что брат, которого она уже не надеялась когда-нибудь снова увидеть, находится у нее в доме! В ее прекрасном доме! Пусть расскажет матери, как Эдит теперь живет, пусть позлит старую суку!

– А как поживает мать, Джордж? – Эдит присела на постель, на лицо набежала тень. Стоило ей подумать о матери, как на память приходил ребенок, которого старая ведьма у нее отняла.

Джордж сел рядом, взял сестру за руку.

– Она ничуть не изменилась и не заслуживает ничего, кроме презрения. Такая же отвратительная!

– Так я и знала! – с горячностью воскликнула Эдит. – А про Илэйн она знает? Ну, что она тебя бросила?

Джордж затряс головой:

– Нет. Я хотел ей сказать, когда навестил ее перед отлетом, но помешала ссора…

Эдит удивленно подняла брови.

– Ты хочешь сказать, что она накинулась на тебя?

Джордж усмехнулся:

– Нет. Просто я ей сказал все, что о ней думаю. Жаль, что не сделал этого раньше. – Он потер глаза ладонью. – А ты знала, что наша мать… была… ну, как бы это сказать, девушкой для развлечений?

Он с трудом подбирал слова и никак не мог понять, почему Эдит рассмеялась.

– Чем я тебя насмешил? – В голосе его звучала обида.

– Ой, Джордж, ты так и остался невинным младенцем! Поэтому, я думаю, она и делала с тобой, что хотела! Ты что, не помнишь, как она приводила в дом мужиков? Как она дралась с ними, как спьяну несла всякий бред?

– Ну конечно же помню, только никогда не подозревал, что она… ну, что она брала с них деньги!

Эдит вздохнула:

– Переоденься, Джордж. Сейчас мы поедем в город, съедим большой сочный бифштекс и отлично повеселимся. Мать далеко, между нами тысячи миль! И при всем желании она не сможет испортить нам настроение.

Джордж улыбнулся и тут же услышал внутренний голос: «И в самом деле не сможет». Он удивился бы, узнав, что Эдит думает о том же.

Оставшись в комнате один, Джордж оглядел зелено-голубую гамму обоев и мебели. Индийские ковры на паркетном полу идеально сочетались по цвету с покрывалом на кровати. Словом, это была красивая комната, ничем не напоминающая дом, в котором они с Эдит выросли.

Он открыл дверь гардероба, но, к своему удивлению, обнаружил, что она ведет в ванную. Наполнив ванну, Джордж взял с подоконника одну из коробок с солью и несколько горстей всыпал в воду.

Да, он в Америке, во Флориде, у Эдит, и его матери не удастся испортить им встречу! Сидя в ванне, Джордж расслабился и стал думать о более приятных вещах.

Тем временем Эдит, почему-то встревоженная, прошла к себе в комнату и достала из шкафа маленькую шкатулку. Она поставила ее на свою большую кровать, открыла и вытащила на свет Божий несколько старых черно-белых фотографий.

Вот Джордж в коротких брючках и серых школьных гольфах. А вот она с Джозефом. Все трое мрачные, неулыбчивые. Эдит долго и пристально разглядывала фотографии.

Наконец-то Джордж Маркхэм попался! Патрик возблагодарил судьбу. Жаль, конечно, что ему не придется прикончить этого типа собственными руками. Но тут уж ничего не поделаешь. Главное – что удалось установить его местонахождение. Было невыносимо сознавать, что убийца сидит себе где-то как ни в чем не бывало и посмеивается в кулак: попробуйте, мол, достаньте меня.

Но Патрик его достал, это уж точно. Шон О’Грэйди не подведет, он сделает все, чтобы от мерзавца и следа не осталось. Лишь одна мысль не давала Келли покоя: узнай обо всем этом Кэйт… Он прикрыл глаза. Кэйт – замечательная, на редкость порядочная, ну прямо святая. Он ее любит и уважает. Вот только их взгляды на жизнь не всегда совпадают.

Намекни ей кто-нибудь, что Патрик знает имя и местонахождение «Потрошителя из Грэнтли», не избежать бы грандиозного скандала. Кэйт считает своим долгом отдать негодяя в руки правосудия! Ее правосудия!

Ну а у Патрика свое правосудие, на его взгляд, более совершенное.

Патрик сжал кулаки. Джорджа Маркхэма можно считать трупом. Трупом! Трупом! Трупом!

Вдруг лицо Патрика подернулось печалью: взгляд его упал на фотографию Мэнди, висевшую над камином. И такая накатила тоска! Чего бы он не дал, чтобы ее вернуть! Иногда в ночной тишине ему чудился ее плач! И крики о помощи. Патрик просыпался в холодном поту и затыкал уши. Боже! Какой кошмар пришлось пережить его девочке, когда ублюдок утюжил ее лицо кулаками, а потом насиловал ее на грязной земле…

Перед глазами стояло изуродованное до неузнаваемости лицо Мэнди, лежавшей на больничной койке. Ничто не помогло: ни специальный аппарат, поддерживавший ее жизнь, ни электрошок. Сердце остановилось. Она умерла!

Патрика вывел из задумчивости телефонный звонок.

– Слушаю!

Но Джордж Маркхэм сполна заплатит за все!

– Привет, Патрик. Это я, Джерри. Матч состоится на территории старой шляпной фабрики, недалеко от Роман-роуд. Я уже сообщил тебе по факсу, как туда добраться. Начало в половине десятого.

Патрик прикрыл веки: он совсем забыл об этом матче!

– Вот что, Джерри. Я вряд ли приеду: у меня тут до черта дел.

– Ладно, шеф. Хотя матч обещает быть отличным. Может все-таки приедешь? Тогда до встречи!

Келли положил трубку и вздохнул. Ему давно хотелось посмотреть эти неофициальные состязания боксеров. Они напоминали ему старинные кулачные бои прежних времен. О месте проведения состязаний оповещали не раньше чем за два часа до начала. Чтобы полиция уже никого не застала, если разнюхает и прибудет на место.

Налив себе еще виски, Патрик поднес руку с часами к глазам. Хоть бы позвонил О’Грэйди, сказал что-нибудь определенное! Тогда можно было бы расслабиться и съездить на матч. Патрик отпил из бокала.

Немного погодя снова зазвонил телефон. На этот раз, к великой своей радости, Келли услышал в трубке гудки и щелчки и понял, что это О’Грэйди.

– Привет, Пэт! Ты меня хорошо слышишь?

– Очень хорошо, как церковный колокол!

– Полный порядок, дорогой. Дня через три твой объект будет выведен из строя. Это тебе будет стоить пятьдесят тысяч долларов – только и всего. За дело взялся один из моих лучших людей.

– В течение суток тебе переведут деньги. Спасибо, Шон, этой услуги я никогда не забуду!

– Ой, ну о чем ты говоришь?! Для чего же тогда друзья?! Ладно, буду держать тебя в курсе! Постарайся не падать духом. К концу недели, надеюсь, все кончится.

– Спасибо, Шон. Пока!

– Нет проблем! До скорого!

У Шона есть адрес Джорджа, и теперь по крайней мере Патрик знает, когда с подонком будет покончено. Еще можно успеть на матч! Хоть отвлечься немного. Патрик про себя улыбнулся.

Уилли остановился за воротами фабрики, и когда Патрик и Кэйт вышли из машины, толпа возбужденно загудела. Это не ускользнуло от Кэйт, и она невольно прижалась к Патрику. А он, прокладывая путь ко входу, то и дело приветствовал знакомых. В помещении, куда они вошли, было темно от сигаретного дыма. К ним подбежал маленький седоватый человек с улыбкой до ушей.

– Пэт, Пэт! Ты все-таки приехал! Привет, привет, дорогой!

– Джерри, это Кэйт, мой самый близкий друг. Кэйт, а это Джерри, старый греховодник!

Кэйт улыбнулась и подала маленькую руку Джерри.

– Как поживаете, Джерри?

Джерри оценивающе оглядел ее с головы до ног. Что же, для своих лет она очень даже ничего. Но не такие женщины обычно нравятся Келли. Ему подавай сиськи и зад.

– Поживаю я превосходно, дорогая! Проходите, я для вас занял кресла в партере.

Патрик вел Кэйт под руку сквозь толпу. Музыка из усилителей буквально оглушала, и приходилось ее перекрикивать, Кэйт с удивлением оглядывала переполненный до отказа зал. Зрители открыто делали ставки, заключали пари. Но еще больше Кэйт удивилась, увидев прямо перед собой боксерский ринг. Неужели Патрик ее притащил на нелегальный боксерский матч?

Джерри проводил их на места, и тут Кэйт в упор посмотрела на Патрика:

– Значит, я не ошиблась, это нелегальный матч?

Патрик засмеялся:

– Совершенно верно, Кэйт! Ну-ка, взгляни вон туда!

На противоположной стороне ринга сидел старший констебль Фредерик Флауэрс, а с ним, как показалось Кэйт, чуть ли не половина служащих отдела по борьбе с особо опасными преступлениями. Флауэрс, присвистнув, о чем-то заговорил со своими коллегами и явно требовал выпивку. Поглядев на него, Кэйт лишь махнула рукой. Патрик хохотал от души, но, заметив смятение в глазах Кэйт, сразу посерьезнел.

– Ты нарочно меня сюда притащил, да?

– Клянусь, Кэйт, я понятия не имел, что здесь будут твои сослуживцы. А тебя пригласил в последний момент, думал, тебе это покажется любопытным. Ну и, не скрою, хотел тебя повидать. – Он улыбнулся и, как школьник, прижал руку к груди. – Ну честное скаутское!

– Допустим. Но мне ты болтал о каком-то новом опыте…

– Так оно и есть! А теперь скажи, какую ставку нам сделать?

Кэйт нахмурилась:

– Пятерку?

– Дорогая, если я поставлю пятерку, моя репутация испортится скорее, чем разопьют бесплатное виски «Бушмилл» где-нибудь на ирландских поминках! Я намерен поставить на Ранкина Расту Дэйва тысячу! Он ее выколотит!

Тут из репродукторов полилась мелодия «Космической одиссей 2001 года», и на ринг вышел чернокожий огромного роста с непомерно большими руками и ногами. Кэйт даже рот разинула от удивления: она никогда не видела такого великана. Зачесанные назад и завязанные в хвост жирные волосы свисали сосисками. На красивом лице лежала печать высокомерия. Зрители, сделавшие на него ставку, радостно вопили, их соперники улюлюкали.

Патрик поднялся со своего места:

– Ну, ты любуйся тут им, а я пойду сделаю свою ставку.

Помимо воли Кэйт усмехнулась. Вот здоровенный мужик! Чернокожий попрыгал, побоксировал, поиграл смазанными жиром мускулами. Сидевшая рядом женщина, хлопнув Кэйт по руке, вскричала:

– Пусть бы такой хоть каждый день ставил свои башмаки под мою кровать!

Ошеломленная, Кэйт прижала было руку ко рту, но потом, не выдержав, громко расхохоталась. Зазвучала песня «Все на свете» в исполнении Даны. Мощный хор голосов выкрикивал приветствия.

На помост вышел второй верзила с широким, будто вытесанным из камня лицом и рыжими лохмами. Он встал в бойцовскую позу, поднял над головой огромные руки и маленькими голубыми глазками, похожими на два камешка, к вящему удовольствию своих болельщиков, окинул противника критическим взглядом, выбросил огромную ручищу в перчатке и презрительно сплюнул.

Вернулся и тихо сел на свое место Патрик.

– А это, Кэйти, Большой Скверный Симас. – Кэйт от неожиданности вздрогнула. – Он прилетел из Дублина специально, чтобы сразиться с лондонцем Растой Дэйвом. Сегодня здесь останется чертова куча денег!

Кэйт с тревогой взглянула на Патрика:

– Мне просто не верится, что я здесь! В жизни не видела ничего подобного! Похоже, они собираются вышибить друг другу мозги, а?

Келли усмехнулся:

– Именно на это я и рассчитываю, дорогая! Иначе их просто растерзают.

Небольшого роста мужчина в парадном пиджаке взобрался на помост и огласил правила матча. Только одно Кэйт сочла разумным: разрешалось пользоваться чем угодно, кроме помповых ружей или ножей. Наконец оба боксера уселись каждый в своем углу, а полуголая девица под свист и улюлюканье обошла ринг, держа перед собой кусок картона с надписью: «Первый раунд». После удара в колокол боксеры бросились друг на друга, как разъяренные тигры.

Кэйт в изумлении наблюдала за схваткой. С первого же удара Раста перехватил инициативу, нанося мощные удары по голове ирландца. Кэйт, будто зачарованная, смотрела на них. Затем стал одерживать верх ирландец. Он изо всех сил стукнул негра чуть ниже глаза, и у того сразу вздулась щека. Кэйт прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать, и крепко зажмурилась: какое варварство! Два взрослых человека без всякой причины бились насмерть. Атмосфера в зале все больше накалялась. Кэйт огляделась. Некоторые женщины, повскакав с мест, что-то вопили, подстрекая противников. Кэйт бросила взгляд на Флауэрса. Он тоже вскочил с места и как безумный орал:

– Врежь по башке ублюдку! Не уступай ирландскому подонку!

И чернокожий снова принялся яростно дубасить ирландца кулаками.

Глядя на Флауэрса, Кэйт глазам своим не верила. Разве не он все эти годы делал всякие заявления для прессы, в том числе и относительно незаконных боксерских поединков. В его обязанности входило их искоренять. А теперь, сняв униформу и накачавшись спиртным, он предстал в своем настоящем виде! Куда девалась вся его респектабельность! Вместо умудренного опытом профессионала, каким Кэйт привыкла видеть его на службе, перед ней был разнузданный тип с девизом: «Я, ребята, и правда один из вас!» Чем же, собственно, он отличался от Патрика?

Молодая темноволосая женщина принесла Флауэрсу выпивку. Тот встал и, даже не удостоив ее взглядом, взял бокал. Женщина села на освобожденное им место и как-то неловко одернула юбку. Это конечно же не миссис Флауэрс! С ней Кэйт раза два встречалась и успела заметить, что жена у Флауэрса особа весьма элегантная, одета в темные тона и носит высокие каблуки.

Все же интересно, зачем Патрик притащил ее сюда?

Снова ударили в колокол, и боксеры, тяжело ступая, разошлись по своим углам.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – озабоченно спросил Патрик.

Несмотря на шум и гам вокруг, он, видимо, догадывался о ее состоянии.

– Ну что, Кэйти? – не дождавшись ответа, снова спросил Патрик, наморщив лоб. Кэйт отвернулась от него и тут заметила, как Флауэрс полез под юбку своей соседки. Патрик проследил за ее взглядом и усмехнулся. У Кэйт защемило сердце.

– Наш Фредди – старый кобель, Кэйт, Эта пташка вовсе не его подружка! Она берет куска два за ночь. Как говорится, ходит с туза.

В это время на ринге появилась другая девица. Она тоже пошла вокруг ринга, покачивая тощими бедрами, с куском картона в руках, где было написано: «Второй раунд». Ирландец схватил ее, перекинул через плечо, сделав вид, будто сейчас укусит ее за ягодицы. Девица завизжала, обрадованная таким вниманием к ее особе.

Кэйт видела, как Раста сунул голову в бадью с водой, а потом стал отряхиваться, словно собака, рассыпая во все стороны брызги.

Патрик раскурил две сигареты и одну передал Кэйт. Та взяла с благодарностью.

– Послушай, Патрик…

Она не успела сказать, что хочет уйти, потому что снова ударили в колокол и все внимание Патрик сосредоточил на ринге.

Противники принялись еще яростнее колошматить друг друга, и Кэйт почувствовала, как подступает тошнота к горлу. В воздухе повеяло чем-то зловещим. Чернокожий теперь бил ирландца исключительно по лицу, и оно стало похоже на багровую подушку. Зрители вскочили со своих мест. Ирландец между тем рухнул на одно колено, и негр стал наносить ему удары по голове.

Толпа неистовствовала. Мужчины вопили, им вторили женщины. Кэйт с ужасом смотрела, как чернокожий схватил ирландца и буквально добивал его. Несчастный едва стоял на ногах. Но вот – Кэйт показалось, что прошла вечность, – Раста швырнул противника на канаты, напоследок саданув его в пах.

Ирландец так и остался лежать, раскинув руки, словно распятый Христос.

Зрители обезумели. В задних рядах дрались между собой фанаты-болельщики. Тем временем Раста совершал круг почета, победно подняв руки на ринге. Волосы растрепались и почти закрыли ему лицо. Высокая белая женщина, довольно красивая, лет тридцати, забралась на ринг и бросилась Расту в объятия, громко чмокая его в распухшие синие губы.

Патрик повернулся к Кэйт.

– Это Вероника Кампелла, его менеджер, известная под кличкой Бешеная Вероника… Она содержит, пожалуй, Самое большое «стойло» для борцов Англии и отлично знает свое дело! Сегодня он с ее помощью заработал тысяч двадцать наличкой. Недурно, всего за два раунда? А? Она вывозит своих парней на поединки даже в другие страны, скажем в Китай, в Штаты! – с восхищением говорил Келли.

Кэйт рассеянно слушала, глядя, как уводят с ринга ирландца. Раста подошел к нему, и они обнялись, будто старые друзья. Ирландец был из тех, кто умеет проигрывать!

– Ну что, Пэт, мы, наконец, можем уйти? Пожалуйста!

– Сейчас еще одна пара боксеров выйдет на ринг. – Патрик внимательно поглядел на Кэйт. – А в чем, собственно, дело? – На лице его было недоумение.

– Просто я не хочу оставаться здесь. Это какой-то кошмар! Меня буквально тошнит.

Тень раздражения пробежала по лицу Патрика. Но тут он вспомнил, что Кэйт служит в полиции, и невесело улыбнулся.

– Пожалуй, не очень удачно получилось, да?

Кэйт подняла с пола свою сумку и покачала головой:

– Да, Патрик, не очень! Я не терплю бокса. И вообще никакого насилия.

– Тогда, наверное, нам лучше уйти? – поскучневшим голосом спросил он, не в силах скрыть своего недовольства.

Кэйт видела его таким впервые. Он пошел вперед, прокладывая ей путь через толпу, раскланиваясь направо и налево и пожимая руки каким-то людям. Когда они вышли из жаркого, душного зала на холодный воздух, словно из-под земли вырос Уилли.

– Ну как, Пэт, хорошо заработал?

– Меньше, чем ожидал, Уилли. А ты?

Тон, которым это было сказано, заставил Кэйт стиснуть зубы.

– Я заработал тысячу! Ни минуты не сомневался, что чернокожий победит. Этот парень умеет драться!

Патрик улыбнулся:

– Ладно, оставайся, Уилли, Уж если получать удовольствие, так до конца!

– А как же вы?

Патрик ответил со вздохом:

– Уж как-нибудь, Уилли, я справлюсь с машиной!

Уилли почуял неладное: Кэйт хмурится, как небо в Брайтоне в дождливый уик-энд, да и Патрик какой-то печальный.