Текст книги "Тайная история Марии Магдалины"

Автор книги: Маргарет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 52 страниц)

– Ты что, сражалась с этим валежником, да? – улыбнулся Иоиль. – Да и вообще, кто же собирает хворост голыми руками?

Однако ее объяснение, видимо, его устроило, и больше он к этой теме не возвращался.

Да и вообще, по мере того как они шли рядом по тропинке вдоль берега, смущение его рассеялось, настроение заметно улучшилось, перейдя от настороженного к шутливому. Впереди находилась пристань, расположенная неподалеку от теплых ключей, именовавшихся «Семь Источников». Туда направлялось множество рыбачьих лодок. Излюбленное место лова у рыбаков из близлежащих городков Капернаума и Вифсаиды. поскольку теплые воды привлекали сюда зимой некоторые виды рыбы. В результате у маленькой пристани было не протолкнуться от стоявших под разгрузкой суденышек, на пирсе царило деловитое оживление.

– Интересный народ эти рыбаки, – заметил Иоиль, – И не такой простой, как может показаться. Например, их принято считать очень набожными людьми, хотя образ жизни они ведут весьма приземленный. Работают день и ночь: то у них лов, то сортировка рыбы, то починка сетей. Это тебе не храмовые писцы, казалось бы, когда им задумываться о высоком?

– А может быть, представление об их особом благочестии преувеличенно? – предположила Мария.

В конце концов, как может рыбак соблюдать ритуальную чистоту? Каждый день ему приходится иметь дело с нечистой рыбой, сортируя улов, пойманный сетью.

– И тем не менее с кем бы ты предпочла иметь дело в трудный час, с рыбаком или с писцом? – Иоиль рассмеялся. – А вон и Зеведей. – Он помахал крепкому, мускулистому краснолицему человеку, который вскинул руку в ответ, хотя, скорее всего, с такого расстояния не мог узнать Иоиля, – Видишь, он сам выходит на лов в любую погоду, хотя человек не бедный. У него несколько судов, на которых кроме сыновей ходят еще и наемные работники.

Мария и Иоиль подошли к пристани, где толкались и суетились люди.

– Эй, осторожнее там! – прозвучал громкий голос. – Держитесь подальше от корзины!

Они как раз огибали большую выпуклую корзину, между ее швами сочилась илистая вода, а вся корзина, казалось, шевелилась и трепетала.

– Прости, Симон. – Иоиль отступил назад.

– Я три часа трудился, чтобы все отсортировать, – заявил Симон, могучий исполин, стоявший рядом с корзиной, скрестив на груди мускулистые руки.

Вид у него был весьма свирепый. Потом он рассмеялся.

– У меня, знаешь ли, и в мыслях не было пустить насмарку твои труды, – усмехнулся в ответ Иоиль, а потом, помедлив, добавил: – Симон, ты ведь знаешь сыновей Натана, Самуила и Илия? Это их сестра, Мария.

Симон внимательно посмотрел на нее. Глазищи у него были большущие, под стать всему остальному, и они, казалось, буравили ее лицо насквозь.

– Да, я знаю. Я видел тебя у Натана на складе. – Он многозначительно кивнул.

– Мария согласилась выйти за меня замуж, – с гордостью объявил Иоиль.

Лицо Симона озарилось улыбкой.

– Ну, Иоиль, тебе действительно повезло. Мои поздравления! – Он заговорщически подмигнул. – Значит ли это, что в скором времени я буду отчитываться перед тобой?

Иоиль смутился.

– Нет, конечно нет. Главенство все равно надолго останется за Натаном. Он еще далеко не стар.

– То же самое говорит о себе мой отец, – сказал Симон. – Но мы с Андреем чувствуем, что всю тяжелую работу нам уже пора брать на себя.

Симон указал на другого молодого человека, стоявшего на пристани. У него были темные, кудрявые волосы, но в остальном он совсем не походил на своего могучего брата – и стройнее, и ростом ниже.

– А тебя поздравляю еще раз, – продолжил Симон. – Знаешь, я сам, с тех пор как женился, стал куда больше себя уважать.

– Так ты женился? – воскликнул Иоиль. – А я и не знал. Стало быть, и тебя нужно поздравить.

– Да, и мне пришлось привыкать к новому положению. – Симон ухмыльнулся. – Теперь у меня есть теща, которая, скажу тебе, совсем не похожа на мать. Если хочешь знать, как будет выглядеть девушка через двадцать лет, присмотрись к ее матери. Это, конечно, шутка. А если правда, то помоги мне Господь! – Он расхохотался.

К пристани между тем приблизилась лодка Зеведея, за ней следовала вторая лодка с двумя молодыми людьми – коренастым, широколицым крепышом с волосами песочного цвета и другим, более хрупкого сложения, с волосами посветлее.

– Эй, вы там! – крикнул Зеведей, не обращаясь ни к кому конкретно. – Бросьте нам канат!

Какой-то парнишка, встрепенувшись, выполнил указание. Затем начала швартоваться и лодка, подошедшая следом.

Рыбаки высадились и поприветствовали Иоиля, но беседы не получилось. Посмотрев на небо, он сказал, что уже хорошо за полдень и ему надо вернуться на рабочее место. Попрощавшись с девушкой и помахав рыбакам рукой, молодой человек направился в сторону Магдалы.

Мария только обрадовалась его решению вернуться. Ей хотелось побыть одной и поразмыслить о том, что сегодня произошло. Она согласилась выйти замуж за Иоиля. Они обсудили это и пришли к общему согласию. Все произошло на самом деле, но, казалось, будто бы не с ней. Девушке определенно требовалось побыть наедине со своими мыслями.

Однако так или иначе Мария не могла не признать, что прогулка с Иоилем доставила ей определенное удовольствие. Она с интересом слушала его рассуждения о рыбаках, рада была узнать о его желании путешествовать и приносить пользу людям. Все, что он говорил, было для девушки по меньшей мере приемлемо и подействовало на нее успокаивающе.

«Наверное, это правильно, – сказала себе Мария, – Иначе и быть не может. Если уже сейчас видно, что у нас много общих желаний, то почему бы нам не прожить всю оставшуюся жизнь вместе?»

Глава 7

Мария спешила к дому Кассии: ей не терпелось рассказать подруге об Иоиле. Все эти годы Мария ухитрялась хранить их дружбу в тайне от родителей. Знал ее секрет только Сильван, но он сестру одобрял. Само собой, что выросшие девушки уже не устраивали воображаемых пиров с игрушечной посудой. Теперь главной их игрой, во всяком случае, пока реальных женихов не наблюдалось, стали планы на будущее и разговоры относительно желаемых качеств будущих супругов. Кассия видела себя женой богача из Иерусалима, который будет жить в верхней части города, принимать множество иностранных гостей, а время от времени и сам выполнять дипломатические поручения за границей, разумеется беря с собой жену. Будет у них и дом на берегу моря.

Мария, напротив, воображала своим мужем могучего и отважного иудейского воина, который одновременно будет человеком большой учености и поэтического склада и, главное, станет во всем ей потакать. А также предоставит ей немалую свободу, поскольку частые отлучки по военным делам просто не дадут ему возможности дотошно вникать в домашние дела. Не то чтобы она собиралась ему изменять, но одна только возможность покупать что вздумается, не давая никому отчета, дорогого стоит.

В шестнадцать лет Кассия уже получила немало предложений выйти замуж, но все они были отклонены, поскольку исходили от рыбаков и мастеровых, а ее отец лелеял более честолюбивые планы на устройство судьбы дочери.

Едва Мария постучала, как дверь распахнулась, и Кассия с радостным восклицанием появилась на пороге. Так бывало всегда и в этом заключалось особое очарование: возникало впечатление будто Кассия целый день только и делает, что ждет подругу, и для нее нет большей радости, чем увидеться с ней.

– Что случилось? – спросила она, – У тебя все лицо пылает.

– То самое, – ответила Мария, входя в дом.

– То самое?

– Кассия, я помолвлена!

Изумление преобразило живое личико Кассии.

– Что?

– Его зовут Иоиль. Он работает у моего отца.

– О нет! – Кассия прижала ладошку к губам. – Мы всегда думали…

– …что такие женихи не для нас, – закончила за нее Мария, – Навоображали себе красавцев и мудрецов, твоего богатого дипломата из Иерусалима или моего отважного воина… – Голос ее упал. – Но ведь на самом деле мы всегда знали, что это только мечты. Мечты, которым не суждено осуществиться.

– Да, конечно, – Кассия наклонила голову. – Мечты и грезы, не более того.

Она улыбнулась, обняла Марию за плечи и повела ее в дом.

– Ну, давай рассказывай об этом реальном человеке.

И тут Мария пожалела о том, что пришла; ведь не явись она сейчас, их фантазии прожили бы немного дольше. Хотя… какое значение имел бы еще один день? Не сегодня, так завтра она все равно рассказала бы Кассии о помолвке. Разве можно удержать такое в секрете от лучшей подруги?

Коридоры дома Кассии были теперь знакомы ей, как свои собственные. Они вошли в ее старую, привычную комнату, обставленную теперь не по-детски, а с взрослой элегантностью. Кассия опустилась на кушетку, но прежде указала жестом на стоявший на инкрустированном подносе кувшин.

– Хочешь тамариндового сока? – вежливо спросила она. Мария покачала головой.

Подруга подалась вперед, глаза ее блестели.

– Ну, рассказывай, рассказывай!

– Это молодой человек по имени Иоиль из Наина…

Мария описала Иоиля как можно более ярко, хотя и чувствовала, что образ все равно слишком бледен в сравнении с образом ее несуществующего воина. Но когда она закончила, Кассия одобрительно сказала:

– Похоже, что ты сделала правильный выбор. Пора нам забыть о выдуманных дипломатах и воинах: жизнь все равно свяжет нас с совсем другими людьми. Тебя с торговцем рыбой, а меня… Отец недавно получил предложение от человека по имени Рабин бен– Ашер, который изготавливает прекрасные мечи. О! Не обычные мечи, – поспешно добавила она. – Эго самые изысканные клинки, тонкие как вуаль и острые как бритва.

– Но ты еще не приняла решения? – спросила Мария.

– Мой отец не решил, – ответила Кассия. – Я не встречусь с Рабином, пока отец не скажет «да» или «нет».

Услышав это, Мария ощутила прилив благодарности по отношению к своей семье. Родители, вроде бы люди строгих правил, предоставили ей право решать самой, а вот Кассия, при всем кажущемся свободомыслии ее близких, находилась в куда более стесненном положении.

– Надеюсь, если твой отец выразит согласие, ты найдешь этого человека приятным.

Мысль о том, что тебе представят незнакомца и скажут, что ты должна жить с ним, пока смерть не разлучит вас, испугала Марию.

Кассия пожала плечами, стараясь выглядеть беззаботно.

– Мы женщины, от нас мало что зависит, и выбирать нам особо не приходится.

Подруга упросила Марию задержаться и рассказать о помолвке ее родителям, и девушка с удовольствием согласилась. Отец и мать Кассии нравились ей, и Мария была не прочь услышать их мнение.

Сарра, мать Кассии, пришла в восторг.

– Похоже, вы будете прекрасной парой. К тому же, раз этот Иоиль вступает в вашу семью, тебе не придется приспосабливаться к чужим людям. Он симпатичный?

– Да… мне так кажется, – пробормотала Мария.

Разумеется, впечатление, вынесенное из короткой прогулки у озера – слишком шаткое основание, чтобы строить на нем свою жизнь, но все же она ощутила некое духовное родство с молодым человеком.

– А он благочестивый юноша? – поинтересовалась Сарра. – Как я понимаю, для вашей семьи это важно.

– Я… я не знаю, – ответила Мария, только сейчас сообразив, что этих вопросов они в своей беседе вообще не касались.

С первого дня знакомства с родителями Кассии Мария почувствовала. что они отличаются от ее родителей, хотя в ту пору еще не знала, что иудеи могут следовать разным религиозным традициям. В земле Израиля существовали два основных направления, фарисеи и саддукеи. Фарисеи строжайше придерживались буквы Закона Моисеева и не признавали никаких послаблений, тогда как саддукеи считали необходимым следовать сути Писания и старались истолковать его, приспосабливая к современной действительности. Фарисеи всячески сторонились римлян, греков и прочих иноверцев, опасаясь осквернения, саддукеи же, хотя тоже считали всех их язычниками, не отказывались иметь с ними дело, полагая, что противника следует изучать вблизи. При этом и те и другие считали истинными иудеями именно себя и обвиняли друг друга в отступничестве.

– Ведь это же важно? – настаивала Сарра.

– Он не показался мне нетерпимым, – сказала Мария. Таково было ее первое впечатление.

– А как он отнесется к возможности того, что вся его утварь будет разбита, если соприкоснется с чем-то нечистым? – осведомился Вениамин, отец Кассии. – И не заставит ли он тебя носить строгую одежду?

Мария вздрогнула.

– Но он сам ее не носит.

– А что он думает о Мессии? – с серьезным лицом спросил ее Вениамин.

– Мы не… о Мессии у нас речь не заходила.

– Что ж, это хороший знак. Если бы он был одним из фанатиков, ищущих Мессию, то непременно завел бы об этом разговор. С ними всегда так. Говоришь о погоде или о нынешнем императоре, и вдруг глаза загораются и он возглашает: «А вот когда явится Мессия…» От таких людей лучше держаться подальше!

«Слишком поздно, – подумала Мария. – Как я теперь могу держаться подальше от Иоиля? Впрочем, он кажется человеком здравомыслящим, а те, кто со дня на день ожидает явления Мессии, люди по большей части пылкие и увлекающиеся».

– Я думаю, Марии нужно радоваться, что ее жених не из рыбаков. Знаете, тех, что поставляют рыбу на склад ее отца. Они этой рыбой насквозь пропахли. – Кассия тряхнула пышными волосами – дома она ходила с непокрытой головой – и, поймав укоризненный взгляд Марии, добавила: – Ты сама говорила.

– Кстати, гуляя сегодня с Иоилем, мы повстречались с несколькими рыбаками, – сказала Мария. – Эго сыновья Ионы, Симон и Андрей.

– А, с ними. Как же, я знаю Иону, – откликнулся Вениамин. Он перевел взгляд на дочь. – А ты не толковала бы о рыбаках так высокомерно, если бы знала, что Зеведей обращался ко мне по поводу тебя.

– А кто такой Зеведей? – встревожилась Кассия.

– Известнейший, богатый рыбак из Капернаума У него есть дом в Иерусалиме и связи с царским двором.

– У него есть сыновья? – спросила Кассия.

– Да, двое, – ответил Вениамин. – Старший. Иаков, чрезвычайно честолюбив. По крайней мере, Зеведей говорит, что сын ждет не дождется, когда отец отойдет от дел и он сам будет всем заправлять. И есть еще младший, Иоанн. Ну, этот, как и большинство младших сыновей, находится в тени старшего брата.

– И ты… обнадежил его?

– Ну, я бы так не сказал. Иаков, знаешь ли, показался мне слишком властным, а Иоанн, напротив, слишком уж мечтательным. Витает в облаках. Такой разиня не сможет толком обеспечить семью, даже если унаследует процветающее отцовское дело. Иоанн чересчур мягкий, люди это чувствуют и обычно пользуются без зазрения совести. Нет, дочка не беспокойся, тебе не придется вступить в дом Зеведея.

– Какие мы невнимательные! – укорила Сарра, поднимаясь. Толкуем о своем, а Марию даже не поздравили и не благословили. А ведь она скоро станет замужней женщиной.

Все встали, и Вениамин простер руку над головой Марии.

– Дорогая подруга моей дочери, ты мне как дочь, и пусть благословение брака принесет счастье в твой дом.

Мария никогда не видела его таким серьезным. Пока он произносил эти слова, Кассия крепко, чуть ли не до боли сжимала ее руку.

После следующего Шаббата Кассия повела Марию по лавкам торговцев, соседствовавших с мастерской ее отца, и представила их владельцам.

Когда она говорила: «Вот моя подруга Мария, которая скоро выходит замуж за Иоиля из Наина», в ее голосе звучало неподдельное радостное волнение. Ведь стать невестой означает приблизиться к постижению одного из важнейших таинств жизни, а близость к невесте как бы делала и саму Кассию сопричастной этой тайне.

Эти лавки были одним из немногих мест в городе, где продавались только дорогие товары, предназначенные для богачей. Какое-нибудь ожерелье могло стоить не меньше сезонного заработка рыбака, а прекрасный витой кубок – годового дохода вдовы. Сюда частенько захаживали состоятельные городские саддукеи, не чуравшиеся общения с греками или римлянами.

Мария подумала, что, хоть ее семья и не бедствует, родные никогда не позволили бы ей приобрести что-то в этом прибежище грешной роскоши. Когда ее знакомили с купцами, она лишь вежливо улыбалась и кивала.

Еще с первого посещения семьи Кассии Мария поняла, что ее собственная семья обеспечена не хуже многих, но ее родные не из тех, кто выставляет свое благосостояние напоказ. Они довольствовались добротными, но не роскошными вещами и вообще старались обходиться без излишеств, поскольку видели в них грешное, суетное тщеславие. Родители Марии проявляли щедрость по отношению к бедным, жертвовали немалые суммы синагоге, но никогда ничего не покупали в верхней части города. Натан ни за что не стал бы пить из чаши, стоившей зимнего заработка одного из его людей.

В итоге, хотя Марии нравилось бывать с Кассией в здешних лавках и любоваться товарами, эти посещения вызывали в ней смешанные чувства. Она разрывалась между здравым смыслом и строгими принципами, внушенными семьей, и собственными желаниями. Взять хотя бы этот кубок, он такой красивый, изящный, такой тонкий, что, когда свет проходил сквозь него, можно увидеть очертание руки, касающейся его с противоположной стороны. Такая замечательная работа, безусловно, заслуживала похвалы. Но цена! Мария никогда не смогла бы заплатить за него.

– Посмотри! – воскликнула Кассия, подняв кубок. – Неужели ты не можешь вообразить, как наполняешь его? Как говоришь: «А вот наше самое лучшее вино»?

Кубок был из чистого золота.

– Нет, – сказала Мария. – Чего-чего, а золотых кубков я уж точно не могу себе позволить.

Она взяла его в руку, внимательно рассмотрела, отметив тончайшую чеканку, и нехотя вернула на место. Иоиля можно и не спрашивать, ясно ведь: он никогда не согласится купить что-то подобное. Мир золотых кубков не для нее.

– Но я все же надеюсь, что он позволит тебе выбрать какую-нибудь красивую вещицу, ту, что будет напоминать тебе о дне свадьбы, – не унималась Кассия.

– Мне кажется, – заметила Мария, – что день своей свадьбы я не забуду никогда даже в том случае, если не получу никакого подарка. Запомню все, к чему прикоснусь в этот день. Дело ведь не в подарках, свадьба важна сама по себе.

По мере приближения знаменательного дня приготовления к свадьбе занимали у семьи все больше времени. Мать Марии посвящала им большую часть дня, отложив на потом многие повседневные дела, а когда все же занималась домашней работой, то напевала. Ничего подобного Мария прежде за ней не замечала.

Однажды вечером мать объявила, что на следующий день женщины из решивших породниться семей соберутся вместе.

– Приедут все – и твои двоюродные сестры, и тетушки, и сестра Иоиля, – с гордостью объявила Зебида. – Да, его сестра, Девора, специально приедет из самого Наина!

О своей четырнадцатилетней сестре Деворе Иоиль всегда отзывался с любовью и нежностью, но у Марии пока не было случая с ней познакомиться. Вот мать Иоиля Юдифь и его отец Иезекииль прибыли в Магдалу вскоре после помолвки. Мария, помнится. удивилась тому, как мало похож Иоиль на родителей: оба они были приземистыми и округлыми, а Иоиль, напротив, рослым и худощавым. Интересно, как же выглядит Девора?

В полуденную жару в доме Зебиды начали собираться женщины; все они были в платках, прикрывавших головы от пыли и солнца. Вскоре вновь прибывшие уже потягивали из маленьких чашек кислое молоко и на все лады обсуждали невесту. Бедная Мария, оказавшись в центре их пристального внимания, чувствовала себя овечкой, выставленной на продажу на рынке.

Девора пришла вместе со своей матерью позже других. Она оказалась очень похожей на Иоиля, и Марию это странным образом успокоило.

Когда женщины закончили обмениваться приветствиями и последними сплетнями, Мария подняла руку, призывая к молчанию, и с напускной серьезностью спросила:

– Вы уверены, что здесь нет мужчин?

– А ты проверила задние комнаты? – отозвалась одна из кузин Марии, – Они обычно прячутся там!

Молодые девушки со смехом побежали осматривать дальние помещения, а вернувшись, заявили:

– Мы одни!

– Хорошо, – сказала мать Марии. – Тогда мы можем поговорить свободно.

Не успела она продолжить, как раздался стук в дверь. Все замерли, потом расхохотались.

– Можно подумать, будто мы боимся, как бы сюда не явились римские солдаты, – фыркнула Анна, тетушка Марии.

Зебида распахнула дверь: за ней оказалась согбенная фигура вдовы Эсфири, соседки из дома напротив. Окинув всех женщин зорким взглядом черных глаз, Эсфирь проговорила:

– Прошу прощения, я собиралась спросить, нет ли у вас ячменной муки, но вижу, что…

– Нет, пожалуйста, заходи! – Зебида чуть ли не силой втащила соседку в комнату. – Нам пригодится твой опыт, твои знания.

– Мои знания?

– Ты понимаешь, что значат годы для мужчины и женщины, – пояснила Зебида. – Не секрет, что моя дочь Мария скоро выходит замуж. Все женщины, близкие нам, пришли, чтобы помочь ей и рассказать то, что мы знаем. Но среди нас нет старой мудрой женщины. Моя мать, и мать Натана, и наши тетки давным-давно умерли. Так что, пожалуйста, останься, ты нам нужна!

Старая Эсфирь осторожно огляделась по сторонам.

– Я уж и не знаю, какая такая мудрость у меня есть. Да, жизнь я прожила долгую, тут ничего не скажешь, но ведь больше во вдовстве, чем в замужестве. Мой муж умер более сорока лет тому назад.

Женщины в комнате сочувственно потупились, все знали, каково быть вдовой, особенно если нет детей.

– Присаживайся, – пригласила Зебида.

Но Эсфирь проигнорировала ее приглашение и направилась прямиком к Марии.

– Я знаю тебя с рождения, – сказала старая вдова. – И желаю тебе большого счастья.

Она погладила девушку по запястью, и та едва не отдернула руку. Давешние ссадины болели еще сильнее, и Мария надеялась, что никому не придет в голову попросить ее примерить свадебный наряд, ведь тогда пришлось бы обнажить руки. Еще совсем немного времени, и она покинет этот дом, где поселилось что-то злокозненное, терзавшее ее. Еще чуть-чуть… Может быть, Иоиль не вызывает у нее пылких чувств, но он может стать ее спасением от мук, как-то связанных со стенами родного дома.

– Спасибо, – проговорила Мария, прижимая руку к боку.

– Но я должна предупредить тебя, – продолжала Эсфирь, – что счастье это по большей части зависит от тебя самой. От мужа тут мало зависит.

Эти слова возмутили мать Иоиля.

– Что ты этим хочешь сказать? – требовательно спросила она. – По-твоему, мой сын не будет иметь отношения к устройству собственной семьи?

– Если твой сын хороший человек, тогда, конечно, их счастье будет общим делом. Однако достанься Марии и не столь достойный муж, она, проявив мудрость и терпение, все равно смогла бы сделать свою жизнь счастливой. – Вдова помолчала, потом продолжила: – А уж если – боже упаси! – случится беда и она окажется в моем положении, ее счастье будет только в ее руках.

– По-моему, старая женщина, ты забыла о том, что мы собрались по радостному поводу, – вспылила Юдифь, – Если б ты не была соседкой Зебиды, я подумала бы, что у тебя дурной глаз. А сейчас возьми назад слова, сказанные тобой о моем сыне!

– Я не имела в виду ничего дурного, но, делая вид, будто зла вокруг нас не существует, мы только придаем ему силы, – упрямо заявила Эсфирь. – Что же до твоего сына, то я от всей души желаю ему и его жене крепкого здоровья и долгой жизни.

Зебида всунула в руки Эсфири чашку и усадила ее в уголок, подальше от остальных.

– А что ты наденешь? – спросила Анна тетушка Марии со стороны отца.

– Главным цветом в моем наряде будет красный, потому что это цвет радости, – тихо ответила Мария, боясь, как бы они не стали упрашивать ее примерить платье.

– А головной убор?

– Я… я думаю…

– Мы привезли его для тебя! – в один голос сказали Юдифь и Девора.

Они мигом извлекли из корзины шерстяную шаль, настолько легкую и тонкую, что она даже просвечивала.

– Нам хотелось, чтобы у тебя было что-то от нашей семьи.

Мария взяла подарок, дивясь искусному плетению. Шаль казалась невесомой, как пойманное и окрашенное облачко.

– А монеты? Как насчет монет?

Зебида пренебрежительно фыркнула.

– У нас найдется кое-что получше, намного лучше, чем все эти бряцающие ожерелья и браслеты с золотыми монетами, которые полагается носить женщинам. Я знаю, что теперь это всего лишь дань обычаю, а вовсе не свидетельство благосостояния. И не указание на его источник, иначе Марии пришлось бы надеть свадебный венец из копченых сардин. Нет, вот что у нас есть.

Она бережно вручила Марии шкатулку из кедра. Девушка открыла ее и увидела внутри гранат из желтой меди, прикрепленный к цепочке.

– Все невесты в семье твоего отца носили это испокон веков вплоть до… в общем, с незапамятных времен! – сказала мать.

Мария приподняла цепочку, и все женщины стали с любопытством рассматривать изумительную маленькую вещицу, сработанную ее предком Хирамом. Потом Мария пустила подарок по кругу, чтобы они смогли подержать его в руках.

– Матушка… – только и смогла пролепетать Мария и бросилась Зебиде на шею.

Она не ожидала этого и не знала о такой семейной традиции. Ее мать никогда не заводила речь о дне собственной свадьбы, лишь изредка хвасталась той платой за невесту, которую внес Натан.

– Когда-нибудь ты передашь его своей дочери, – сказала Зебида, и голос ее дрожал. Казалось, она вот-вот всплакнет, чего за ней не водилось.

– Я обещаю, – сказала Мария, представив себе, как она и ее дочь совершают тот же обряд в окружении женщин ее семьи.

«О, да будет так!» – молча взмолилась она.

– Ой, это уж чересчур серьезно! – заметила Анна. – Ты забываешь, что от свадебных украшений до детской колыбельки очень далеко, а уж до того времени, когда она будет наряжать свою дочь к свадьбе… Сейчас мы должны постараться подготовить Марию к тому, что она должна сделать, чтобы стать настоящей женщиной!

Глаза тети блестели, как будто она вспоминала запретные вещи, на которые с удовольствием и намекала.

– Я все знаю, – уверенно заявила Мария.

И в самом деле, кто об этом не знает? Замужние женщины перешептывались об этом, незамужние девушки размышляли об этом, а на близлежащих полях всегда паслись стада крупного рогатого скота и овец, которые без стеснения среди бела дня демонстрировали, как появляются на свет ягнята и телята. Что касается ночных радостей, доступных для мужчин и женщин, то их весьма вдохновенно воспевала Песнь песней.

– Наша обязанность – посвятить тебя в некоторые тонкости, – сказала Анна, которой громко поддакнула другая тетушка Марии, Ева.

Смущенно улыбаясь, Ева достала из рукава крохотную склянку и дразняще повела ею из стороны в сторону.

– Для твоей брачной ночи, – объявила она и вручила склянку Марии.

Марии пришлось протянуть руку и взять флакончик. Непрозрачная глина не выдавала того, что находилось внутри.

– Капни две капельки в свое вино в брачную ночь, и ты понесешь с первого же раза! – заверила Ева.

– Позор на твою голову, неужели у тебя нет ничего для мужа? – весело спросила Анна. – По-моему, ты проигнорировала его. Вот! – Она помахала другим флаконом. – Успех обеспечен! Проверено на себе!

Она сунула свое снадобье Марии. И это сестра ее отца, которая всегда казалась подраставшей девушке такой строгой и правильной.

– Одна капелька – вот и все, что требуется! Он будет как верблюд!

– Анна! – воскликнула мать Иоиля.

– А разве пророк Иеремия не говорил о том, как верблюд преследует дикую верблюдицу? – возразила тетушка, – И не где-то а в Священном Писании.

Мария старалась вообще не воображать себе брачную ночь, зная, что действительность обычно совсем не такова, какой ее представляешь. Но, в конце концов, через это прошли все женщины, от праматери Евы до ее собственной матери. Она черпала утешение в этом, порой мысленно добавляя: «Только бы не разочаровать мужа».

– Спасибо, – слабым голосом отозвалась Мария, принимая у Анны флакон.

– А где брачный плат? – требовательно спросила старая Эсфирь.

– Вот!

Зебида помахала большим белым квадратом материи, сотканной из тонкой пряжи. Его полагалось подложить под невесту в брачную ночь и предъявить после как доказательство ее девственности, в случае если возникнут сомнения.

– Неужели вы до сих пор придерживаетесь такого обычая? – спросила одна из юных двоюродных сестер Марии, – Это же старомодно. В наше время никто уже…

– Так сказано в Законе Моисея, – отрезала Зебида. – Не о плате, конечно, но о важности девственности.

– А что, если невеста окажется не девственницей? – нерешительно спросила девочка.

– Закон гласит, что ее должно побить камнями, – ответила Зебида, и Эсфирь кивнула.

– Но когда это было? – пожала плечами Ноема, жена Сильвана. До сих пор она молчала, что было на нее не похоже, – Нынче этого никто не делает.

– Все зависит от того, насколько ты привержена Закону, – строго указала Зебида. – Для некоторых из нас это важно до сих пор.

Марии этот разговор был неприятен. Она снова почувствовала себя овцой, выставленной на продажу. Может, ей встать на табурет и объявить: «Я девственница!» Почему она должна что-то доказывать этим женщинам? А если предположить, что она не девственница, страшно подумать, чем бы это обернулось. Все эти любящие родственницы, толпящиеся сейчас вокруг с подарками и поздравлениями, отвернулись бы от нее как от прокаженной.

– Держи! – Мать буквально всунула плат ей в руки. – Храни до той ночи!

– Вы уже выбрали день? – спросила Эсфирь. – Нет, конечно, пока нельзя, нужно знать, когда минует нечистое время. Нужно подождать.

– Еще несколько недель, – пояснила Зебида. – Тогда станет ясно. Ровно через две недели после нечистого времени можно назначать церемонию.

Нечистое время – какое все-таки гадкое выражение. Слышать противно. Но Марии с детства внушали, что месячные делают женщину нечистой и поэтому на нее налагается множество запретов. Ей нельзя касаться некоторых вещей, нельзя лежать на кровати и, конечно, нельзя выходить к своему мужу, дабы не осквернить его.

– Давайте подумаем об угощении, – предложила Зебида, – Праздник должен быть великолепным.

Было решено подать на стол жареную козлятину и самую крупную рыбу, какая только водится в озере, сдобрить еду пряными травами и украсить стол венками и цветами. Из фруктов, поскольку сейчас середина лета, будут только смоквы, виноград и дыни.

– А будут флейты, барабаны и певцы? – спросила Девора.

– Ну конечно, самые лучшие в городе, – заверила ее Зебида.

– Но есть один старинный танец, в котором участвуют только женщины, и мы должны исполнить его здесь и сейчас, – торжественно произнесла Эсфирь, подойдя к Марии.

Странно было слышать, что такая старая женщина вообще говорит о танцах.

– Подхлопывайте мне, – распорядилась Эсфирь. – Хлопайте громче. И подпевайте в такт.

Она взяла Марию за руки, медленно развернула ее и, увлекая за собой, сделала несколько шагов. Потом они стали двигаться все быстрее и быстрее, так, что подолы платьев закружились вокруг их ног.