Текст книги "Тайная история Марии Магдалины"

Автор книги: Маргарет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 52 страниц)

– К тебе, конечно.

– Хорошо, – сказала Мария. Она осознавала, что ее ответ еще больше собьет с толку Иоиля, – Я была там. Я видела все своими глазами.

Теперь Иоиль был по-настоящему потрясен.

– Ты была там? Ты пошла туда… с ним, вместо того чтобы сразу направиться домой?

– Да. Мне нужно было… провести больше времени с ним, прежде… прежде, чем…

– Мария! – Иоиль выглядел так, будто она ударила его.

– Ты спрашиваешь, кто он и что он собой представляет, и выдвигаешь страшные обвинения против него, – выпалила Мария, дрожа от переполнявших ее чувств. – Я знаю, что он родом из Назарета. Я знаю его семью. Я знаю их много лет. Я не могу ответить на твои вопросы, как раввин или священник. Единственное, что я могу– это встать перед тобой, чтобы ты посмотрел на меня и увидел, что я исцелилась. Ты спросишь меня: что произошло? Единственное, в чем я уверена: я была одержима демонами! Они мучили и терзали меня, а теперь их нет, потому что он изгнал их. Потому что он позаботился о том, чтобы вернуть меня в этот чудесный, прекрасный мир добра и Господа. Если это зло, тогда пусть каждый будет таким же злым!

Она остановилась, чтобы перевести дух.

– Я видела, что произошло в Назарете. Я видела, как его земляки обратились против него, так же как сейчас ты. Они пытались убить его! Да, не просто изгнать – убить! И что это, как не проявление зла, того самого, которое он хочет исправить!

– Мария, оставь все это! Пропади они пропадом, демоны, те, кто их изгоняет, проклятия, заклятия! – взмолился Иоиль, побледнев как мел. – Отпусти ее! – приказал он Иисусу. – Не путай ее в свои опасные делишки!

– Иоиль! – воскликнула Мария. – Я ушла, чтобы не причинить тебе вреда, и была готова сделать что угодно, чтобы вернуть себе здоровье. Но вернуть его мне смог только Иисус, и ему я обязана жизнью. Без него у нас не было бы никакой жизни. Позволь мне вернуть ему долг, помочь ему, как он помог мне…

– Мария! – Иоиль отшатнулся, словно получил пощечину. – Мария! Это безумие, худшее, чем одержимость!

Тут наконец заговорил Иисус:

– Не говори так, друг. Это богохульство против Святого Духа.

Он протянул руку, но Иоиль отбросил ее.

– Прочь от меня! – рявкнул он.

Стычка привлекала внимание людей, многие работники на складе прервали работу и столпились вокруг. И тут, расталкивая их, к Марии устремился Натан.

– Дочь моя! – воскликнул он.

Но Иоиль преградил ему путь со словами:

– Не приближайся! Этот странный человек… он навел на нее какие-то чары.

Глаза Натана сузились. Потом он отшатнулся и стал рвать на себе одежду, как на похоронах близкого человека.

– Иона рассказывал мне об этом человеке, о похитителе душ. Он околдовал и его сыновей, Симона и Андрея. В пустыне. Они рассказывали такое!.. – Натан задыхался от слез, – Мария, моя дочь и твоя жена, оставалась наедине со всеми этими людьми в течение месяца. Прислуживала этому человеку. Она опозорена, обесчещена, и мы не можем принять ее обратно. – Он снова рванул на себе одежду. – Для нас она умерла!

– Но… – Лицо Иоиля окаменело. – Но я…

– Она умерла для нас! – рявкнул Натан, схватив Иоиля за плечи. – Опозорена, опозорена! Жить с мужчинами в пустыне – это позор, грех! Ты не можешь принять ее обратно. Ты не примешь ее, или я выброшу тебя из семьи и обращусь к Закону, чтобы лишить тебя доли в деле и права растить Элишебу! Я уничтожу тебя, превращу в прах, как превратилась в прах она!

– Отец! – Сквозь толпу работников к ним протолкнулся Илий. – Мария? Что это? Ты наконец вернулась домой? – Казалось, он обрадовался.

– У нее нет дома! – крикнул Натан. – У меня нет дочери, а у тебя нет сестры!

– А у меня жены, – пробормотал Иоиль.

Мария была настолько поражена его покорностью, что не могла найти слов и только повторяла его имя: «Иоиль! Иоиль! Иоиль!»

Но он отвернулся, не взглянув на нее.

– Она блудница! – заявил Натан. – Люди будут считать ее таковой. Мать твоего ребенка станут называть блудницей, и Элишеба пострадает от этого, если ты не отречешься от нее сейчас же. Немедля!

Иоиль зарыдал.

– О Господи, подумай об этом! – требовал Натан. – Подумай об Элишебе! О Господи.

– Не делай этого, Иоиль! – воскликнула Мария. – Не слушай отца! Он слеп от ненависти. Но ты, ты должен видеть лучше. Посмотри, посмотри на Иисуса! Ты еще можешь взять обратно свои злые, поспешные слова. Ты можешь сказать: «Дорогой друг, должно быть, ты святой человек. Ты смог победить силы тьмы, которые не смогли одолеть даже самые уважаемые, известные своей святостью и ученостью люди. Я почитаю тебя и хочу узнать о тебе больше». Скажи это, Иоиль! Сделай так, и ты изменишь всю нашу жизнь, и свою, и мою. Не упусти такую возможность!

Но ответил ей не муж.

– Уходи! – приказал ей Натан. – Зачем ты вообще вернулась? Мы уже считали тебя мертвой!

– Я и была мертвой, – ответила Мария. – Вы и не могли ожидать моего возвращения, но должны были понимать, что если я все-таки вернусь, то не такой, как прежде. Так и случилось, я другая. И что же – я пугаю вас?

– Это все Иисус! – вскричал Иоиль, – Ведь все это только из-за него! – Его голос возвысился до страдальческого воя. – Почему? Почему? Я не могу вынести этого, не могу видеть, какой ты стала!

– А откуда ты знаешь, какой я стала? – спросила Мария. – Отец обрушил на меня ложь и проклятия, обвиняя в том, чего никогда не было и быть не могло. Он наслушался пустых сплетен, а ты поддакиваешь ему и готов бросить меня?

– Это ты меня бросила! – завопил Иоиль. – Да, на самом деле ты никогда не была настоящей женой! У тебя всегда были какие-то тайны! Сперва демоны, теперь это пребывание в пустыне с этим… сумасшедшим и его последователями. – Он снова заплакал.

Странно, но Мария почувствовала, что должна попытаться быть сильной.

«Я больше не могу жить, как жила прежде, – подумала она. – Какой же наивной я была, когда думала, что одно изгнание демонов может решить все. Я вступила на тропу, которая уведет меня далеко-далеко от всего того, что я знала раньше».

– Значит, вы отрекаетесь от меня, – медленно произнесла Мария, констатируя факт. Она очень старалась не заплакать и не вцепиться в Иоиля, ибо понимала: он оттолкнет ее, отпрянет от ее прикосновения, а этого ей не вынести. – Ну что ж, мы уходим. Мы отправляемся в Капернаум.

Она пыталась говорить спокойно, чтобы не разозлить Иоиля или отца еще сильнее.

– Если ты захочешь меня найти, я буду там. Другие наши единомышленники тоже соберутся там. – Услышав, что Иоиль потрясенно охнул, Мария продолжила: – Поэтому с тобой я не прощаюсь. Ты еще можешь присоединиться ко мне… к нам.

– Никогда! – В голосе Иоиля слышались ужас и отвращение. – Я могу лишь молиться о том, чтобы к тебе вернулся рассудок и ты, покаянием и молитвой, очистилась, избавилась от своего греха. А ты, – он повернулся к Иисусу, – убирайся отсюда, убирайся прочь, убирайся в ад!

Вместе с Иисусом она выскочила из полутемного склада и остановилась, моргая на ярком солнечном свету. Мария опасалась, что их будут преследовать, чтобы силой вытолкать из города, но люди Натана просто захлопнули за ними двери.

– Я никак такого не ожидала, – пролепетала женщина, едва способная говорить. – Я надеялась на более… радостную встречу.

Иисус кивнул.

– Как и я в Назарете.

Они невесело рассмеялись, чувствуя себя товарищами по несчастью.

– Тебе хотя бы обрадовалась семья, – напомнила Мария.

– Да, зато земляки хотели убить.

Они рассмеялись снова.

Дверь распахнулась. Натан, Илий и Иоиль стояли на пороге с видом крайнего возмущения.

– Кто еще может смеяться так, вместе, кроме любовников и заговорщиков? Я думаю, что вы и то и другое! – закричал Натан.

– Мы ни то и ни другое, – сказал Иисус. – Но я понимаю, что дальше этого твое воображение не распространяется.

– Ты понимаешь! Ты понимаешь! – выкрикнул Иоиль, передразнивая его. – Как благородно с твоей стороны! Так вот, пойми следующее: я имею полное право добиваться твоей смерти. Ты опозорил мою жену и мой дом. Только моя любовь к жене удерживает меня от мести. Но уходи! Уходите оба! – Он хмуро посмотрел на Марию. – И чтобы я больше тебя не видел. Мне этого не вынести!

Он отступил назад и захлопнул дверь. Мария поняла его чувства: он не мог не сказать этих слов, но отступил, чтобы не наделать бед.

– Иисус, – промолвила она, – Иоиль – хороший человек. Правда?

– Да. Я знаю это. Таким людям как раз труднее всего. Я буду молиться за него. Мы не хотим его потерять.

Потерять его? Как? Он достанется демонам? Миру? Кому или чему?

– Похоже, что мы оба лишились наших семей, – сказала Мария, медленно вдохнув.

– Необязательно, – утешил Иисус. – Может быть, они изменятся. Не завтра и даже не послезавтра, но… со временем.

Они остановились внизу, у кромки воды. К этому времени всю рыбу уже доставили на склад и отсортировали, и даже скупщики разошлись по домам. Остались лишь работники, драившие причалы и готовившие пристань к приему завтрашнего раннего улова.

– Ты повела себя смело, – заметил Иисус.

– Да уж, какая тут смелость, – вздохнула Мария. – Все это ужасно. Я не хочу терять дочь, не хочу остаться без мужа. Наверное, я не вынесла бы этого, если бы не верила, как ты сказал, что они изменятся, – Ее голос упал. – И почему все должно было так случиться?

– Я не знаю, – медленно ответил он. – Наверное, потому, что, пока Сатана еще волен влиять на повседневную жизнь, она остается юдолью печали.

– Иисус, – неожиданно сказала Мария, – у меня есть еще один брат. Брат, который не похож на Илия и моего отца… – Правда, до сего дня она думала, что и Иоиль не такой, но может быть это ей только казалось? – Давай сходим, найдем его, прежде чем остальные нагрянут к нему со всей этой ложью.

Иисус засомневался в том, что это разумное решение, но возражать не стал:

– Хорошо. Но будь готова к тому, что и он тоже может наговорить тебе много неприятного. В конце концов, моя мать не последовала за нами.

– Но она не знала, что произошло, – напомнила Мария.

Кому-то следовало бы сказать ей об этом. Неожиданно Мария почувствовала себя очень виноватой из-за того, что не вернулась и не сделала этого.

«Я мать, – подумала она. – Как я могла поступить так с другой матерью? Оставить ее в таком жестоком мучительном неведении?»

С ее запястья свисал шнурок с амулетом Элишебы.

– Я должна снова увидеть мою дочь! Я должна забрать мою дочь! – вскричала Мария. – Да, давай вернемся в дом и заберем ее. Я ее мать, с кем еще быть ребенку, как не с матерью? Потом мы пойдем к моему брату Сильвану, он даст нам еды, может, даже спрячет нас…

Она повернулась и помчалась обратно по улицам, и Иисусу ничего не оставалось, как последовать за ней.

Мария быстро добежала до своего дома, без стука распахнула дверь и рванулась в детскую, а когда няня попыталась преградить ей путь, оттолкнула ее с неженской силой, так что та упала. Потом она выхватила Элишебу из кроватки и с ней на руках побежала к дому Сильвана. Элишеба заплакала от страха.

– Сильван! Ноема! – кричала Мария, барабаня в дверь.

Они должны быть дома, кто-то должен!

Дверь отворилась. На пороге появилась озадаченная Ноема.

– Мария! – воскликнула она и улыбнулась с искренним радушием. – О, как я рада, что ты вернулась! Но… – Ее взгляд перебежал на пронзительно кричавшего ребенка в руках Марии, а потом на незнакомца позади нее. – Что происходит?..

– Сильван дома? Он дома? – истерически закричала Мария. – Я должна увидеть его!

– Его нет, но он вернется с минуты на минуту, – сказала Ноема. – Пожалуйста, заходи…

Но не успели Мария и Иисус войти, как из-за угла выбежали Натан, Илий и группа работников: они налетели на них, как приливная волна.

– Она украла ее! – крикнул Илий, – Останови ее!

– У нее нет ни стыда ни совести! – Дрожащий голос отца Марии прозвучал в воздухе, как трубный зов.

Испуганная и растерянная, Ноема отступила в сторону, а в следующее мгновение преследователи оттеснили ее от Марии.

– Отдай нам ребенка! – потребовал Натан, наступая на Марию.

Она крепче прижала к себе Элишебу, которая дергалась и пронзительно кричала.

– Нет! Нет! Я ее мать! Если вы изгоняете меня, я заберу ее с собой. Я не хочу больше с ней разлучаться!

– Ты не достойна быть ее матерью!

Илий шагнул вперед и попытался вырвать Элишебу из рук Марии. Она держала дочурку крепко, пока ей не показалось, что ребенка разорвут на две половинки.

– Прекратите это! – велел Иисус. – Оставьте ребенка с матерью!

Он попытался встать между Илием и Марией и оторвать его от перепуганной девочки.

– Кто ты такой? – взревел Илий, оттолкнув Иисуса так, что он упал. – Нечего тебе, чужаку, соваться не в свое дело!

Иисус, однако, не поддался и, хотя Илий и Натан навалились на него вдвоем, быстро вскочил и даже заставил их отступить. Судя по быстроте и уверенности движений, силы и ловкости ему было не занимать.

– Лучше успокойтесь и оставьте дитя матери, – повторил Иисус, не делая попытки атаковать противников.

Тогда Натан снова толкнул Иисуса, а когда тот отшатнулся, подскочивший Илий ударил его. Иисус упал на одно колено, и тут все налетели на него с пинками и тумаками. Иисус не отбивался, только прикрывал лицо и голову.

– Так вот каков человек, за которым ты следуешь! – воскликнул Илий, – Что это за мужчина, который не защищается, а лежит, как слабая женщина, и позволяет себя дубасить!

– Всякий, прибегающий к жестокости, от силы и пострадает, – тихо ответил Иисус.

– Подходящая отговорка для труса!

Илий и Натан вместе схватили Марию: один из них силой развел ее руки, а другой забрал Элишебу. Ноема испуганно закричала.

– Замолчи, женщина! – рявкнул Илий.

Двое мужчин удалились, унося добычу. Иисус, Мария и Ноема остались одни.

– Идем, – обратился наконец Иисус к Марии. – Идем. Давай пойдем в Капернаум.

Дыхание его было тяжелым и хриплым.

Глава 28

Этой дорогой, ведущей в Капернаум, Мария много раз ходила и прежде, но теперь она казалась кошмарной тропой, окутанной бесконечной болью. Боль позади, впереди, боль со всех сторон… Мария спотыкалась, наталкивалась на Иисуса, поскольку брела, ничего не видя перед собой, глаза ее туманили слезы. К тому времени, когда они добрались до окраин Магдалы, ее так трясло, что продолжать путь стало невозможно. Колени ее подгибались, и Иисус бережно свел женщину с тропы под сень дерев, где они могли посидеть, не попадаясь никому на глаза.

Оказавшись вдали от посторонних, Мария припала к земле и дала волю рыданиям. Ей казалось, что она никогда не сможет остановиться, никогда не достигнет дна своей скорби. Слезы и всхлипывания не смягчали боль, а словно бы существовали сами по себе, отдельно от происходящего.

Иисус тяжело опустился на траву рядом с ней. Сквозь пелену слез Мария видела худосочные зеленые стебли, растущие из грубой почвы, и узор стежков на его одеянии. Хитон, который соткала его мать и подарила, перед тем как… Сейчас эта вещь, изящное переплетение нитей, стала для Марии воплощением семьи, что должна понимать и любить своих детей, но которая порой отталкивает и отвергает их. Теперь все в их жизни вывернуто наизнанку. И Иисус, и она изгнаны, как Адам и Ева из рая, но только вот их родные, похоже, огорчены этим куда меньше, чем был опечален Бог. Думая сейчас о семье, коей столь внезапно лишилась, Мария и вправду сравнивала ее с раем.

– Моя дочь! – простонала она, припадая губами к шнурку с амулетом, зажатым в руке. Она хотела снова надеть его на щейку Элишебы! – Это все, что у меня осталось от нее!

Женщина разжала кулак и показала Иисусу маленький керамический кружочек на веревочке.

– Мария, ты навсегда останешься ее матерью, – сказал Иисус, – Это не конец.

Ее тяжкие рыдания мало-помалу затихли, и она попыталась успокоиться и отдышаться. Иисус забрал из ее вспотевшей руки амулет и надел женщине на шею.

– Носи пока ты.

Он опустил руки на колени, и Мария посмотрела на эти руки с одобрением. Они были небольшими, но сильными и изящной формы. С мозолями, наверное, от работы в плотницкой мастерской и долгого пребывания в пустыне.

– Мария, – произнес он ласково. – Мария, не убивайся так.

– Да как же мне не горевать?

– Горе уместно, когда все кончено. А это поправимо.

Не кончено? Поправимо? Так ли это?!

– Откуда ты… откуда ты знаешь? – наконец промолвила она, задыхаясь.

Только бы он знал! Только бы он знал и мог убедить ее в этом!

– Потому что любовь никуда не делась, и древнейшая связь матери и ребенка тоже.

– Да. но любовь только с одной стороны! Элишеба слишком мала, она еще ничего не понимает. Другие заменят меня – и она забудет…

– Любовь не угасает, – настаивал Иисус.

Мария посмотрела ему в лицо, увидела выражение глаз и поняла, что Иисус действительно верит в то, что говорит. Он переживал за нее, понимал ее смятение и страх. Его голос был силен и внушал уверенность, как и его руки. Мария опустила взгляд.

«Этого не должно быть! прозвучал в ее сознании предостерегающий шепот. – Ты опасно близка к тому, чтобы влюбиться в этого человека. Только потому, что он добрый и утешает тебя, когда тебя выгнал твой муж. Этого недостаточно. Ты слаба и не контролируешь собственные чувства».

– Мы должны идти дальше, – пробормотала Мария, попытавшись снова встать.

– В свое время, – сказал Иисус и положил руку ей на запястье, давая понять, что следует немного подождать.

Больше он ничего говорить не стал: они сидели молча, погруженные в собственные мысли.

Они поднялись и продолжили путь после полудня, когда на озере еще вовсю шел лов рыбы, а на причалах толклись грузчики и торговцы. Вид повседневных хлопот, понимание того, что все вокруг ведут обычную жизнь, в то время как твоя разрушена и превратилась в ничто, вновь повергли Марию в слезы, но она упорно шла дальше. В первый раз, неожиданно для себя, она задумалась о том, что горе есть неизбежный спутник человеческой жизни, и оно посетит каждого из тех, кто забрасывает сейчас в озеро невод. Когда-нибудь им тоже покажется непереносимым божий день и вид сверкающей на солнце воды.

Обогнув излучину, они вышли к Семи Источникам, где на воде покачивалось множество суденышек, а на пристани галдел деловитый народ.

Для Марии сейчас весь этот гомон был не более чем шумовым фоном: уловы, сети и выручка в ее нынешнем состоянии имели не большее значение, чем пух, облетавший с чертополоха у озерных берегов.

Шумный, горластый мужчина с берега выкрикивал распоряжения, обращенные к сидящим в лодке рыбакам. Мария поморщилась, эти неприятные, сварливые интонации резали ее слух.

– Ты, дурень! – орал он. – Сколько раз я должен тебе говорить: вытягивай сеть так, чтобы она не задевала борта лодки! Сколько тебе лет? Тридцать? Как может человек, проживший на свете тридцать лет, быть таким тупым?

– Прости, отец, – ответил смутно знакомый голос.

Мария посмотрела на человека в лодке. Это был Петр. Иисус тоже увидел его, но ничем не выказал узнавания. Он лишь остановился и спокойно наблюдал за происходящим.

– Глянь на сеть! – разорялся мужчина на берегу, – Она наполовину пуста!

– Сегодня на лов вышло слишком много судов, – указал Петр. – При таком наплыве народу и этот улов неплох.

– Зачем же ты позволил остальным увести добычу у тебя из-под носа? Взял бы да разогнал их всех. Ладно уж, вылезай на берег, пока не стемнело, надо подсчитать хотя бы этот жалкий улов.

Петр и Андрей – теперь Мария увидела обоих – начали грести к берегу. Приблизившись, они бросили причальный трос отцу, который закрепил его за просверленный камень, выбрались из лодки и, подталкивая ее к суше, по пояс в воде побрели к берегу. А потом стали выбирать невод.

– Стыд и позор! – ворчал их отец, сердито осматривая сеть. – Вы, должно быть, самые худшие рыбаки на озере!

– Мы свое дело знаем! – огрызнулся Петр. Он указал на сеть, в которой билась пойманная рыба– А если думаешь иначе, сравни нашу добычу с уловом тех, кто рыбачил рядом.

– Как я могу? Они еще не вернулись.

– Да, а если бы не вернулись мы, ты стал бы поносить нас за то, что задерживаемся дотемна, – подал голос Андрей. – На тебя не угодишь.

– Хватит препираться! – рявкнул мужчина. – Я сыт по горло вашими выходками! Сначала вы пропадаете – уходите, видишь ли, в пустыню, чтобы отвести туда какую-то сумасшедшую женщину и послушать безумного проповедника. Потом, видно тоже тронувшись умом, остаетесь там невесть на сколько. Все, что угодно, лишь бы не работать!

– Мы оставались там не для того, чтобы отлынивать от работы, – возразил Петр.

– Вот как, а зачем же тогда? Вы мне так и не объяснили. Мария была поражена. Петр так и не рассказал своему отцу об Иисусе?!

– Я… я… – Петр пожал плечами.

Иисус, стоявший рядом с ней, пришел в движение. Уголком глаза Мария заметила, как мелькнуло на тропе светлое одеяние, и вот уже он стоит прямо перед Петром, Андреем и их отцом.

Иисус откинул капюшон плаща.

– Петр! – произнес он громким, исполненным величия голосом.

Увидев и узнав его, Петр испытал потрясение, а когда до него дошло, что Иисус вдобавок видел и слышал все– еще и стыд. Он замер как вкопанный, не в силах сказать что-либо членораздельное и лишь со всхлипом втягивал воздух.

– Кто это? – спросил отец.

Иисус даже не взглянул на него.

– Симон, именуемый Петр. Мой камень! – обратился он к Петру – Оставь этот промысел. Пойдем со мной, и я сделаю тебя ловцом человеков. – Он указал рукой на сеть, в которой все еще трепыхалась рыба. – Людей. Следуй за мной. Нас ожидают другие, более щедрые уловы.

– Да! – отозвался просиявший Петр и, уронив сеть, шагнул вперед.

– Ты тоже, – сказал Иисус Андрею.

– Учитель! – воскликнул Андрей. Он отбросил ногой сеть и подошел к Иисусу.

– Что такое? – требовательно вопросил их отец. – А как же лодки? Рыба?

– О рыбе ты и сам позаботишься, – заявил Петр. – Послушать тебя, гак ты в этом деле лучше всех разбираешься. А у меня на завтра другие дела.

Он обошел отца и обнял Иисуса.

– Какие еще дела на завтра, ты с ума сошел? – возмутился его отец. – Мы не можем позволить себе бездельничать, особенно сейчас, когда вот-вот пойдет самый лов.

– Завтра, и послезавтра, и послелослезавтра и так далее, – отрезал Петр. – Теперь у меня новый господин.

Мария была поражена смелостью и решительностью Петра. Впрочем, он, наверное, не хотел ударить лицом в грязь перед Иисусом и надеялся, что в случае чего тот его выручит.

– Идем. – Иисус зашагал прочь, они последовали за ним. Отец что-то закричал им вслед, – Уймись, Иона! – повернувшись, велел Иисус.

– Откуда ты знаешь мое имя? – проорал тот.

– Я много раз слышал его из уст твоих сыновей.

Едва оказавшись вне пределов слышимости Ионы, братья возбужденно загомонили. Узнав Марию, Петр издал радостное восклицание, но, как только разглядел ее горестное, залитое слезами лицо, тут же сник.

– Вижу, плохи дела, – промолвил он, покачав головой.

– Хуже не придумаешь, – ответил за Марию Иисус. – Семья выставила ее вон.

– Иоиль? – Петр очень удивился.

– Да.

– Они решили, что она заколдована, и заколдовал ее я.

– Что за чушь? – воскликнул Андрей. – Глаз у них, что ли, нет? Или рассудка?

– Они сочли, что она запятнала свою репутацию, поскольку проводила время в пустыне с вами, мужчинами, – добавил Иисус.

Петр издал горестный смешок.

– Если бы они только знали…

– Может быть, они судили по себе, представив, как поступили бы сами, оказавшись в подобной ситуации, – вздохнула Мария.

Да, ханжа и святоша Илий вполне мог бы воспользоваться выпавшим случаем, не исключено, что Натан тоже, да и Иоиль… Что за мерзкие обвинения! Но почему первым делом им пришло в голову именно это?

– Что на уме, то и на языке, – промолвил Иисус, очевидно подумавший о том же самом. – Идем.

Он повел их вперед в сторону Капернаума.

Они еще не вышли за пределы рыбных угодий и вскоре увидели участок озера, буквально покрытый рыбачьими лодками.

– Тут проходит теплое течение, и рыбы больше всего, отсюда и такая толкотня, – пояснил Петр Иисусу, который, не будучи рыбаком, не мог знать таких тонкостей.

После дерзкого разрыва с отцом Петр пребывал в нервном возбуждении и, стараясь держаться поближе к Иисусу, говорил без умолку. Мария его речей почти не слышала, да и не хотела; все силы уходили на то, чтобы держаться на ногах и подавлять рыдания. Она все время теребила висевший на шее амулет, не в силах выпустить его из рук.

Неожиданно впереди раздался голос, слишком хорошо ей знакомый. Голос богатого рыбака Зеведея, всегда державшегося так, будто все озеро принадлежало ему. Первая встреча с этим самодуром во время давней прогулки с Иоилем произвела на Марию такое впечатление, что она не могла ее забыть.

«У него какие-то связи в Иерусалиме, при дворе первосвященника, – припомнила она. – Этим, надо думать, объясняются его властные манеры. О! Только не сейчас! Только не он!»

Мысль о том, что Иисус, возможно, сумеет поставить его на место, пришла после.

Зеведей бранил своих сыновей, которые все еще находились в лодке. Очевидно, они ничего не поймали.

Петр повернулся и широко улыбнулся своим спутникам, как бы говоря: «Видите, видите, как хорошо мы поступили!»

Двое братьев совершенно не походили друг на друга. Один – плотный, широколицый и широкоплечий, а другой хрупкий, с такими тонкими чертами лица, что его можно было принять за девушку.

– Отец, мы старались, как могли, – стал оправдываться худощавый.

– Старались, как могли? Выходит, вы ни на что не способны! Мы владеем всем этим, – Зеведей махнул рукой в сторону воды, – и ничего не можем оттуда добыть!

«Какое вопиющее тщеславие! – подумала Мария. – Озеро не принадлежит никому, и уж точно не этому чванливому крикуну».

– Мое имя гремит по всему побережью, да что там, по всему Израилю, – меж тем заявил он. – От Вифсаиды до Суситы, от Тивериады до Гергесы. Даже в Иерусалиме знают, кто такой Зеведей из Вифсаиды!

– Мое имя тоже известно, – заявил один из сыновей, широкоплечий и мускулистый. – Иакова тоже хорошо знают.

– Только как моего сына, – фыркнул отец. – И вряд ли ты когда-нибудь будешь славен сам по себе.

Иисус, немного послушав этот спор, направился к воде, осторожно ступая по камням, подошел к самой кромке и обратился к рыбакам:

– Друзья мои, отплывите подальше от берега и забросьте свой невод.

– Да мы всю ночь забрасывали и вернулись ни с чем, – отозвался рослый рыбак. – Лучшее время для лова уже прошло, так что сейчас этим заниматься бесполезно.

– Гребите подальше и закиньте ваши сети, – повторил Иисус.

Изумленный Зеведей уставился на Иисуса, не сразу найдя, что сказать.

– Не слушайте его, – велел он наконец сыновьям. – Вы правы, сегодня время для промысла истекло.

Неожиданно рослый мужчина хмыкнул и, бросив на отца презрительный взгляд, развернул лодку и стал отгребать от берега.

Иисус и его спутники проводили взглядом суденышко, остановившееся почти на середине озера. Пока рыбаки забрасывали сеть, Зеведей подошел к Иисусу с явным намерением затеять ссору, однако Иисус, не споря с ним, отошел к воде.

И тут с озера донесся крик:

– Сети! Сети рвутся! Помогите! Помогите!

Рыбаки напрягались изо всех сил: сети были так полны, что и впрямь могли порваться.

– Быстрее!

Зеведей послал им на помощь еще одну свою лодку, и вскоре оба суденышка медленно, оседая под тяжестью улова, поплыли к берегу. Уже по приближении одно из них зачерпнуло воду и начато тонуть, но тут уж сам Зеведей прыгнул в озеро и пошел вброд, чтобы помочь вытащить посудину на гальку. Борта лодок едва поднимались над водой. Внутри их находились сети, настолько полные рыбой, что они походили на огромные, раздутые винные мехи.

Зеведей, мысленно уже подчитывавший прибыль, только что не подпрыгивал от радости, Иисус же спокойно стоял в сторонке, глядя, как отец и сыновья ликуют по поводу невиданной добычи.

– Прямо на стол Каиафы, – заявил Зеведей. разглядывая добычу. Да, эта рыба украсит пир самого первосвященника! И мое имя будет звучать в самых высоких покоях Иерусалима!

– Не худо бы пометить бочонки и нашими именами, рыбу-то мы ловили, – заметил худощавый рыбак.

– Нет, все будет поставлено от моего имени, от имени хозяина деда, – отрезал Зеведей. – Как всегда, так заведено. Наш улов не дает вам права претендовать на такую честь.

– Думаю, там должно быть написано его имя, – молвил здоровяк, указывая на Иисуса. – Это он подсказал нам столь удачное место для лова. Кстати, приятель, как тебя звать?

– Иисус. Из Назарета. А вас?

– Я Иаков, – представился верзила.

– А я Иоанн, – сказал его стройный брат.

– Вы Воанергес, сыны громовы, – сказал Иисус. – Следуйте за мной, сыны громовы, и я сделаю ваши имена известными далеко за пределами этих берегов. Имена тех, кто последует за мной, переживут и эти времена, и эти годы.

– А как насчет Каиафы? Он тебя знает? Станем ли мы известны ему, если бросим работать на отца и перейдем к тебе? – спросил Иоанн.

Иисус рассмеялся.

– Каиафа! Когда Каиафа будет забыт, вас будут помнить. По правде говоря, Каиафу будут помнить только благодаря нам.

– Он сумасшедший, – покачал головой Зеведей. – Послушайте, сынки, может, я был малость грубоват. Пожалуй, вашу долю в выручке за улов следует увеличить. Что же касается его…

– Следуйте за мной, – велел Иисус, – и я сделаю вас ловцами человеков. И будете вы вылавливать улов не из озера, но из деревень. И вместо того, чтобы приносить смерть, вы будете приносить жизнь.

– Не слушайте его! – закричал Зеведей.

Долгое время Иаков и Иоанн молча стояли рядом с сетями и лодкой. Потом Иаков аккуратно прикрепил сеть к борту и направился вброд к берегу.

– Я пойду с ним, – сказал он.

– Я тоже. – Иоанн последовал за братом.

– Стойте! Стойте! – взревел Зеведей.

Только когда Иисус увел их подальше и гневные крики Зеведея почти затихли, братья обратили внимание на остальных.

– Симон, – удивился Иаков. – Ты тоже с ним?

– Да. – ответил тот. – Но у меня новое имя. Он назвал меня Петр, как назвал вас Воанергес, сыны громовы.

– А он каждому дает новое имя? – спросил Иаков.

– Нет. Андрей и Мария еще ожидают своих новых имен.

Иаков и Иоанн изумленно вытаращили глаза.

– Женщина? – разом пробормотали они.

– Да, – сказал Иисус. – Будут и другие. Но она первая.

– Но она замужняя женщина. Где ее муж? Как мог он отпустить ее? – спросил Иоанн.

– В новом Царстве все будут свободными, – изрек Иисус, – Ни один человек не будет владеть другим человеком. Каждый будет принадлежать только Богу. И это начало нового Царства.

Снова оказавшись в доме Петра, Мария невольно подумала, что сейчас все не так, как в первый раз. А может быть, в чем-то и так же. Демонов больше нет, но я по-прежнему отверженная, а теперь и другие присоединились ко мне в изгнании.

Жена Петра, Мара, и ее мать встретили их радушно и пригласили располагаться.

– Дорогая жена, – сказал Петр, нежно обняв ее, когда все остальные уселись, – отныне наша жизнь изменится.