Текст книги "Тайная история Марии Магдалины"

Автор книги: Маргарет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 52 страниц)

– Это и есть твоя миссия? – спросила Мария, – Когда ты подошел к Иоанну, мне показалось, что он узнал тебя. Ты святой человек?

Иисус расхохотался. Он откинул голову назад, и его головной убор свалился, открыв густые, темные волосы.

– Нет. Нет, я не святой человек. И я не думаю, что Господа можно обрести, удаляясь от мира или изучая каждый слог Священного Писания, чтобы постичь его тайное значение. Если уж Господь высказывается, он обычно высказывается понятно. – Иисус повернулся и посмотрел на нее прямо, в упор, чего не делал ни один мужчина, кроме ее мужа. – Только вот эти ясные, четкие указания людям не нравятся, и они пытаются навести тень на ясный день, находя везде воображаемые секреты и истолковывал их по-своему, чтобы им было легче следовать.

Если он не святой человек, то кто же он? Пророк? Однако он подчинился, он позволил, чтобы его крестил другой пророк. Может быть, он просто кудесник, наделенный особыми силами?

– Кто… кто ты? – вырвалось у Марии.

– Тебе придется самой ответить на этот вопрос, – сказал Иисус. – И ты не узнаешь этого, пока не присоединишься ко мне или, по крайней мере, не будешь следовать за мной некоторое время.

Иисус снова посмотрел на нее.

– А теперь тебе нужно сказать мне, кто ты.

Кто она? Никто никогда не спрашивал ее об этом вот так, без обиняков. Она дочь Натана, потомка Хирама из колена Неффалима, который в древности изготовлял бронзовую утварь для храма, жена Иоиля из Наина. Она начала было говорить все это, но не закончила, поняв – все не то.

– Мария из Магдалы, – требовательно повторил Иисус, – кто ты? Оставь пока в покое отца, предков, мужа, дочку. Назови мне то, что осталось.

Что же осталось? Любовь к чтению, языки, ее подруга Кассия, ее тайные мечтания. Странное, слабое – уверенности никакой не было – чувство избранничества, того, что Господь давным-давно предназначил ее для какой-то особой цели.

Мария сбивчиво попыталась растолковать все это собеседнику. Первому, кто об этом спросил.

– Мне… мне запретили учиться читать, но я нашла способ посещать уроки. Позднее мой брат научил меня греческому языку, и я без разрешения стала изучать Священное Писание. Я нашла подругу… подругу, чья семья, в отличие от моей, не принадлежала к тем, кого называют фарисеями… И она открыла для меня двери своего дома, где я встретила радушный прием.

– Истинная любовь и милосердие превыше всех мелочных предписаний фарисеев.

– И я всегда чувствовала, что Господь призвал меня или, по крайней мере, поманил. Правда, с появлением демонов это ощущение исчезло. Но ведь отчего появились демоны? Из-за моего греховного непослушания. – Мария сама не заметила, как попытка рассказать о себе превратилась в покаянную исповедь. – Когда мы собирались пройти через Самарию, отец предупреждал меня, что там могут встретиться идолы, и строго-настрого запретил даже смотреть на них. А я? Стоило мне найти в земле резную статуэтку, как я и думать забыла про все запреты: спрятала находку и взяла с собой.

Иисус улыбнулся с подкупающей искренностью.

– Да-да, взяла с собой и хранила в тайне от всех многие годы. Правда, все это время, не раз и не два, давала себе слово избавиться от идола, но так ничего и не сделала. По прошествии многих лет статуэтку уничтожил мой маленький племянник, но было уже поздно.

– Значит, ты считаешь, что открыла путь демонам, подобрав идола?

В вопросе Иисуса слышалась лишь заинтересованность и никакого осуждения.

– Думаю, да. Я так долго держала его у себя дома! Вообще-то попытки нечистого духа овладеть мной начались давно, но поначалу я не понимала, в чем дело. А когда стала понимать, у меня все равно не хватило сил уничтожить идола.

Мария решила ничего не таить. Пристало ли скрывать неприглядную правду от своего избавителя?

– Честно скажу, я подумала, что дом отца моего осквернен и мне нужно бежать. Тогда я еще не знала, что скверна внутри меня.

– Она не была внутри тебя, но следовала за тобой, как мухи следуют за ведерком свежего молока, – возразил Иисус. – Ты не должна была считать себя оскверненной. Никогда!

– А кем мне было себя считать, если я превратилась в прибежище нечистой силы? Закон Моисеев и без того объявляет женщину нечистой, когда с ней совершается то, что обусловлено самой ее природой, – выпазила Мария, сама не веря тому, что выкладывает такое незнакомцу, чужому мужчине.

Она потянулась и коснулась его рукава, что, кстати, тоже считалось запретным, во всяком случае среди тех, кто строго соблюдал правила благочестия. Но ей почему-то казалось, что здесь, сейчас, она может совершать и более смелые поступки. Мария чувствовала, что это не гадко, но естественно.

– Некоторые правила вызывают только гнев и печаль, – промолвил наконец Иисус.

– Но их дал нам Моисей!

Его заявление прозвучало чуть ли не пугающе. Как можно сомневаться в непреложности Закона?

– Уверен, он вовсе не имел в виду, что их будут толковать так узко, – заметил Иисус. – Что и вправду оскверняет человека, так это присущая людям лживость, зависть, склонность к насилию А не то, что соответствует природе.

– Но ты сам только что сказал, будто не являешься святым отшельником, то есть не проводишь жизнь в изучении подобных премудростей. Откуда же тебе знать, что к чему?

– Мой Отец на небесах открыл мне это, – последовал уверенный ответ.

«Значит, он один из тех странных бродяг, которые верят, будто получили Откровение, – подумала Мария, – Говорит отсебятину, хотя высказываться по вопросам Закона и Писания его никто не уполномочивал. Но, с другой стороны, никто не мог справиться с моими демонами, а он сумел. Они не послушались мудрого, искушенного раввина, ему же повиновались беспрекословно!»

– Ты сейчас в смятении, – заметил Иисус, – Не волнуйся, понимание придет со временем. А сейчас я лишь прошу тебя следовать за мной.

– Но я уже объяснила…

– Может быть, ты сможешь последовать за мной, не покидая дома, – сказал он.

Но как это возможно? Марии захотелось возразить, но само это предположение прозвучало так заманчиво, что ей расхотелось задавать дальнейшие вопросы.

Тени уже начали удлиняться, когда они встали, чтобы вернуться к Иордану. Иисус задал ей много вопросов, но только когда они собрались уходить, Мария осознала: о себе он почти ничего не сказал, только то, что сам родом из Назарета. А еще она поняла, что ей не хочется, чтобы он возвращался к остальным так скоро.

Никто никогда не говорил с ней так, не интересовался ее мнением, тем, что она чувствует, как она стала той, кем стала. А вот о том, что обычно занимает людей – кто твой отец, семейное дело, муж, дочь, – Иисус не только не расспрашивал, но, по существу, не велел ей говорить. Он хотел все знать только о Марии, женщине из Магдалы, двадцати семи лет от роду. Что она сделала с прожитыми двадцатью семью годами? Что она собирается делать в оставшиеся годы, дарованные ей Господом? Всякий раз, когда она заикалась о своем «долге», Иисус прикасался пальцем к ее губам. Еще одно запретное действо, но запретность лишь придавала жесту особое значение.

– Что ты будешь делать, чем займешься? – настойчиво допытывался он.

«После этих демонов… после всего… я буду сама распоряжаться своей жизнью, – подумала она, – Это чудо».

Ощущение пустоты внутри сохранялось, хоть она и наполнила желудок, но теперь Мария воспринимала это как свободу, как избавление. Демоны ушли!

Они вернулись обратно к Иордану, но Креститель там уже не проповедовал, и толпы рассеялись.

«Интересно, куда он делся? – подумала Мария. – Не иначе как прячется на ночь в какой-нибудь пещере».

– Иоанна здесь уже нет, – указала она Иисусу.

– Он удалился в свое убежище с учениками, – отозвался тот. – Будет наставлять их весь вечер, пока все не уснут.

Они проходили мимо нескольких шатров, у которых собирались люди и разводили костры.

– Даже в Магдале мы слышали об Иоанне.

– И что вы слышали?

– Некоторые люди думали, что он Мессия, другие – что всего лишь очередной самозваный пророк. Я знаю, сейчас многие ждут Мессию. Возможно ли, что Иоанн именно тот, кого мы ждем?

– Нет, – ответил Иисус. – Он не Мессия. Разве ты не слышала, как он сам отвергал такое предположение?

– Меня там не было, – пояснила Мария. За то короткое время, которое она его видела, Иоанн этого не говорил. – Единственное, что я слышала, – это то, что люди должны покаяться и бросить свой прежний образ жизни. – Она помолчала и добавила: – Вот почему я поняла, что он мне ничем помочь не может. Все, к чему он призывал, уже было мною сделано: я и раскаялась, и бросила все, что имела.

Иисус остановился.

– Иоанн направляет людей на начальную стезю, но есть и нечто большее, – сказал он. – Дух истины еще откроется тебе.

Быстро темнело. Они продолжили путь, и Мария на ходу размышляла о том, как его узнать, этот дух истины. Ведь человеку так легко обмануться.

Силы мало-помалу возвращались, и женщина немного ускорила шаг.

Можно ли доверять Иисусу, если единственным доказательством в пользу того, что он знает, о чем говорит, служит его власть над демонами? Правда, это далеко не пустяк. Ей очень хотелось спросить, как он разговаривает со своим Отцом на небесах (речь, определенно, шла о Боге), но Мария на это не решилась. Она подумала, что такой вопрос с ее стороны прозвучал бы как выражение недоверия, а стало быть, и неблагодарности. Ведь как бы то ни было, а демоны изгнаны. Мария не уставала радоваться, наслаждаться и восхищаться этим, и сам факт значил для нее больше, чем возможность узнать, каким именно способом осуществилось ее избавление.

Уже почти полностью стемнело, когда они добрались до реки Иордан, где у брода их дожидались Симон и остальные ученики. Сумрак не позволял разглядеть их лица, и о том, что у них на уме, Марии оставалось только гадать.

– Идемте, пора готовиться к ночлегу, – молвил Иисус, увлекая учеников за собой, прочь от берега, в темноту.

Оказалось, что среди скал у него устроен односкатный навес, нечто вроде шалаша, одной стеной которого служила стена утеса, а двумя другими и крышей – растянутые одеяла. Иисус жестом пригласил их зайти, и они, подняв укрепленное в качестве полога одеяло, вошли в это прибежище, которое Иисус называл домом.

Там было тесно и темно. Иисус последовал за ними и поставил на камень зажженную лампу. Слабый свет выявил лишь то, что это помещение по части уюта не слишком отличается от пещеры, где скрывалась Мария. Убранства почти не оказалось, только кучка изъеденных молью то ли ковров, то ли одеял, брошенных на неровный земляной пол.

– Добро пожаловать, – сказал Иисус, усаживаясь сам и приглашая присесть других. – Филипп, когда ты спросил обо мне, я сказал: приди и посмотри сам. Я привел тебя сюда. Что ты увидел?

Филипп, худощавый малый с буйной шапкой густых волос, начал:

– Я… я… я нашел ответы на все вопросы, которые задавал. И для меня это дорогого стоит. Потому как, признаюсь, такое случилось со мной в первый раз.

– А почему? – спросил Иисус.

– Потому что вопросов я задаю слишком много, – ответил Филипп с нервным смешком, – И люди устают отвечать на них.

– Можешь рассказать остальным, о чем ты спрашивал?

– Конечно. Я спросил, откуда ты родом и почему ты пришел сюда, а также спрашивал о Моисее и Законе.

– И какие получил ответы? Прости, но мне не хочется повторять их. Кроме того, самое важное – это то, что услышали другие, а не то, что сказал я.

– Я не могу точно воспроизвести твои слова. Но ты говорил так, что это навело меня на мысль, что ты… что ты… – Филипп покачал головой, – Может быть, это были мои собственные чувства, мое собственное желание, но мне кажется, что такой человек, как ты, должен был появиться в Израиле именно сейчас, когда мы больше всего в тебе нуждаемся.

– Такой человек? Что ты имеешь в виду? – допытывался Иисус.

– Я хочу сказать… повсюду толкуют о скором приходе Мессии.

– Ах да. Мессия. – Иисус обвел взглядом собравшихся, – Стало быть, все вы ждете Мессию?

Первым отозвался Симон.

– По правде сказать, я никогда не задумывался ни о чем подобном, – простодушно признался рыбак.

У Иисуса этот ответ вызвал улыбку. Марии даже показалось, что он сдерживает смех.

Андрей прокашлялся.

– Не то чтобы мы вовсе уж никогда не думали о нем, – сказал он. – Все мы выросли с той мыслью, что кто-то непременно явится и спасет нас. Наш отец внушал нам это наряду с тем, что учил нас забрасывать рыболовные сети.

– Спасет вас? – уточнил Иисус. – А от чего вас нужно спасать?

Андрей потупился.

– От римлян, наверное, – наконец проговорил он.

Иисус посмотрел на остальных, тех, кто еще не высказался.

Встал Нафанаил, мрачный и нервный.

– По моему разумению, дело не только в римлянах. Спаситель, он ведь явится не только для того, чтобы свергнуть нынешнее иго, но и чтобы, значит, обеспечить нам счастливое будущее. Мессия – это тот, кто поведет нас в Золотой век, когда… ну, когда, как принято говорить, «Господь утрет все слезы». Мы хотим, чтобы злу, грехам, страданию был положен конец.

Судя но всему, это высказывание стоило Нафанаилу огромных усилий, так что к концу он даже начал заикаться. А договорив, тут же сел.

– Вот подлинно израильтянин, в котором нет лукавства, – тихонько пробормотал Иисус.

Нафанаил посмотрел на Иисуса озадаченно, явно не поняв, о чем речь.

Симон прокашлялся и заговорил снова:

– Послушайте, все как-то неправильно. Народ избранный прозябает под пятой Рима, и это не находит никакого истолкования. Да, нам случалось терпеть иго и быть в пленении вавилонском, но тогда пророки, такие как Исаия и Иеремия, предсказали это и разъяснили сокровенный смысл. А что теперь? Полная бессмыслица, заставляющая думать, что мы никакой не избранный, а просто один из малых народов большого мира, и происходит с нами лишь то, что обычно и происходит с маленькими народами в этом большом мире.

– И ты веришь, что все именно так?

– А во что еще мне верить? – воскликнул Симон. – Все вокруг меня склоняет именно к такому заключению. – Он покачал головой. – Мечтатели и горячие головы думают иначе, но любой разумный человек мыслит, исходя из действительности. Как со страной, с державой, с нами покончено. Единственное, на что остается надеяться – топчущие нашу землю чужеземцы не истребят нас и как народ.

– Мария?

Впервые в жизни она услышала, чтобы мужчина в помещении, полном других мужчин, поинтересовался ее мнением. Ничего подобною Мария не ожидала, ответа не подготовила и страшно растерялась.

– Я… я не знаю, что сказать, – наконец пробормотала она.

– А вот мне кажется, тебе есть что сказать, – возразил Иисус. – Пожалуйста, выскажи нам свое мнение относительно Мессии. Ждешь ли ты его, ищешь ли?

– Я… я думаю, что нашла его, – вырвалось у нее.

Лицо Иисуса сделалось встревоженным, почти испуганным.

– Почему? – тихо спросил он.

С силой, которую она за собой не подозревала, Мария резко встала. Ноги ее еще дрожали, но она приказала дрожи уняться и выпрямилась. Она подняла свою бритую, непокрытую голову, ничуть ее не стыдясь. Более того, она гордилась своей безобразной головой как символом борьбы с демонами.

– Для меня Мессия – это тот, кто может победить силы тьмы, – сказала Мария, – А кому знать, каковы эти силы, если не мне? Я боролась с ними годами, годами была их возлюбленной – да, я любила моих демонов, пока они не обратились против меня – и они были сильнее, чем любая другая сила, которую я могла изыскать, чтобы направить против них. До сих пор. Разве не Мессия тот, кому дана власть повергнуть их? Что еще могу я знать?

– Ах, Мария. – В голосе Иисуса послышалась нотка печали. – Ты говоришь как человек, который следует за кем-то только потому, что он может дать ему хлеб, воду или деньги. Я молюсь о том, чтобы ты сочла возможным пойти за мной по иной, более весомой причине.

«Какая причина может быть еще весомее? – подумала Мария, снова усевшись на пол. – Он имеет власть над демонами – разве этого недостаточно?»

Опять поднялся Симон. Его большое, мускулистое тело, казалось, заполнило помещение.

– Я не знаю… я ничего толком не знаю о Мессии. Не по милости ли книжников и тех маленьких сгорбленных людишек в Иерусалиме? Тех, кто все свое время проводит в спорах о том, когда именно написан тот или иной стих из Священного Писания. Послушайте, я, конечно, не знаток Торы и всего такою, если и читаю, так больше описи да счетные книги, но я вовсе не глупец. А вот эти писцы и ученые – глупцы. Я не моту уважать их. Во-первых, потому, что они говорят невнятно, так, что простому человеку невозможно ничего понять, а во-вторых, они не выступают против римлян.

– А как, по-твоему, они могли бы выступить против римлян, Симон? – уточнил Иисус.

– Они должны осудить их! – заявил Симон. – Как осуждает их Креститель! Вместо этого они зарывают носы в древние тексты и бубнят о Мессии. – Он закашлялся. – А поскольку Мессия, как я понимаю, должен принадлежать к той же братии, он меня не волнует. Если он явится, я просто повернусь к нему спиной!

Иисус расхохотался.

– Правда? А как бы ты узнал его, если бы увидел?

– Он явится в облаках, – уверенно ответил Симон. – Так говорится в Книге пророка Даниила.

– Значит, пока кто-то не появится в облаках, ты и не подумаешь, что это Мессия? – уточнил Иисус.

– И не подумаю, – подтвердил Симон. – Лучше всего придерживаться Священного Писания.

– Ах, Симон, неужели ты никогда не сомневаешься? – с любовью в голосе промолвил Иисус. – Неужели ты столь неколебим? Я вижу, тебе неправильно дали имя. Симон означает «внимающий», но тебя, я думаю, следует назвать «Петр», ибо ты как камень.

– Петр! Да, это правильно, потому что он вдобавок еще и твердолобый, – поддержал Иисуса брат Симона Андрей.

Так или иначе, ответы, полученные Иисусом на вопрос о Мессии, похоже, его не удовлетворили.

«Но в чем тут дело? Он спросил, ему ответили, честно и откровенно, – думала Мария. – И меня он укорил: не по той, видишь ли, причине я решила за ним последовать».

А какую причину можно считать более веской? Он изгнал из нее демонов, чего не мог сделать никто другой, избавил от тяжкого бремени. Конечно, Мария хотела быть рядом с ним, на тот случай, если они вернутся, но после этого…

Люди, в большинстве своем, следуют за кем-то именно ради тех благ, которые он может им дать. Неужели это так вопиюще неправильно? Мария осознавала, что она пытается оправдаться. Суть в том. что люди ждут чего-то от Мессии, хотят, чтобы он дал им нечто, одним – одно, другим – другое. Но сами ему ничего давать не собираются. С другой стороны, а нужно ли ему что-нибудь? Разве Мессия нуждается в нашей помощи?

Когда пришло время отдохнуть, Мария просто растянулась на полу Иисусова убежища, прямо на голой земле. Это ее ничуть не беспокоило. Ее вообще ничто не беспокоило: впервые после изгнания демонов она заснула, причем заснула по-настоящему. Тем крепким сном, о котором безнадежно мечтала долгие годы.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
УЧЕНИЦА

Глава 21

На следующий день послушать Иоанна Крестителя собралось еще больше народу. Иисус и его спутники тоже стояли и слушали, причем Иисус, как отметила Мария, одобрительно кивал, особенно при упоминании грядущего Царства Божия. Правда, когда речь заходила о лопате, очищающей гумно, и сожжении соломы в огне неугасимом, о будущих потрясениях и суровом суде, ему, кажется, становилось немного не по себе.

– Истинно говорю я вам, идущий за мной явится во гневе, с мечом в руке. Я крещу вас водою, но идет сильнейший меня! Он станет крестить вас Духом Святым и огнем! – вещал Иоанн. – Не надейтесь, что грешные смогут избежать грядущего пламени! Покайтесь!

Он вошел в быстрые воды Иордана и стоял там, грозно озирая толпившихся на берегу людей. Никто не мог избежать его пронизывающего взгляда.

– Прямыми сделайте стези Господу! – взывал Креститель.

И тут на берегу появился отряд солдат, но не римских, а иудейских.

– Эй, ты! – окликнул пророка командир, – Это ты тот Иоанн, которого называют Крестителем?

Какое-то мгновение Иоанн растерянно смотрел на пришельца: он, похоже, привык, что здесь громко вещает лишь он один. Впрочем, Креститель быстро совладал с собой и в прежней манере ответил:

– Да, это я. И я говорю вам, что вы тоже должны покаяться и…

– Не тебе, глупец, указывать нам, что делать, указывать будем мы, – оборвал пророка командир, – И слушай, что тебе говорят: если ты не прекратишь нападки на Ирода Антипу, ты будешь взят под стражу.

Иоанн вскинул голову, увенчанную копной спутанных волос. Его кудлатая борода как нельзя лучше соответствовала лицу с обветренной, обожженной солнцем кожей.

– Вы пришли от него?

– Да. Царь послал нас, чтобы остеречь тебя.

– Тогда, похоже, все перевернулось с ног на голову, ибо это мой долг предостеречь Антипу, а не наоборот. Как пророк, я внимаю гласу Господню и пересказываю Слово Его всем, желают они слушать или нет. – Иоанн сурово насупил брови.

– Он слышал твои слова не однажды. Тебе дали выговориться, но пора и остановиться. Царь не глухой.

– А кажется, будто глухой, ибо он продолжает готовиться к своему кровосмесительному браку.

– Прекрати! Сам ты глухой. Это последнее предупреждение. – Солдаты угрожающе смотрели на Иоанна сверху, с берега.

– Придите и пройдите обряд крещения! – воззвал Иоанн, – Еще не поздно покаяться!

Презрительно фыркнув, командир повернулся и вместе с солдатами пропал из виду, мигом скрывшись в прибрежном кустарнике.

– Он отважный человек, – услышала Мария слова Иисуса, обращенные к Симону, теперь названному Петром.

Симон-Петр кивнул.

– Храбрее меня.

– Сейчас, наверное, да. Но это может измениться. Отвага не то качество, которое дается раз и навсегда и остается неизменных, вроде роста или цвета глаз.

– Истинно говорю вам, – громыхал Иоанн, – сотворите же достойные плоды покаяния, ибо всякое дерево, не приносящее добрых плодов, срубают и бросают в огонь!

– Что же нам делать? – послышались выкрики из толпы, – Наставь нас! Научи!

Иоанн распростер руки.

– У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища – делай то же.

Многие восприняли это буквально. Люди стали озираться по сторонам, и скоро какая-то женщина чуть ли не насильно вручила Марии тунику и плащ. Тронутая до слез Мария взглянула на Иисуса, желая узнать, что тот думает о проповеди Иоанна и поведении его учеников, но, к своему удивлению, увидела на его лице странное, отсутствующее выражение. Он вроде бы смотрел в сторону Иоанна, но сквозь него, словно прозревая нечто невидимое.

– Друзья мои, – тихо промолвил Иисус спустя мгновение, – теперь я должен удалиться в пустыню. Один.

Его новые последователи были потрясены.

– Но… когда ты вернешься? – ошарашенно спросил Филипп, только что казавшийся таким радостным и уверенным.

– Сам не знаю. Может быть, через несколько дней, может, задержусь дольше. – Он поманил всех ближе к себе. – Вы можете подождать меня здесь. Если не можете ждать, возвращайтесь домой. Я найду вас потом.

– Как? – спросил Симон-Петр, – Как ты нас найдешь?

– Найду, не сомневайтесь. Разве я уже не нашел вас?

– Да, но…

– Те, кто может подождать, пожалуйста, подождите. Оставайтесь здесь, молитесь, слушайте Иоанна, узнавайте друг друга поближе. Еда и питье, что есть в палатке, все ваше. Если я одержу победу, то вернусь к вам.

Солнце было уже на западном небосклоне, на полпути к горизонту. Тени под скалами удлинялись, над водой разгулялся холодный ветер, заставлявший новообращенных, которых Иоанн крестил, окуная в холодную воду, ежиться и дрожать.

– Одержишь победу? – Андрей произнес это слово с расстановкой, как будто никогда не слышал его раньше.

– Одержу победу, – повторил Иисус. – Это должно определиться на закате.

Учеников еще более поразило то, что он застегнул наброшенный на плечи плащ, подтянул ремни сандалий, проверил посох и вознамерился уйти.

– Сейчас?! – Нафанаил, казалось, пришел в ужас, – Подожди хотя бы до утра!

Иисус покачал головой.

– Нет, – твердо заявил он, – мне надо отправляться немедленно.

С этими словами Иисус, провожаемый изумленными взорами, решительно направился к воде, перешел брод и, выйдя на восточную тропу, что уводила в самые дикие и бесплодные земли, ни разу не оглянувшись, зашагал по ней вдаль.

На закате толпа, собравшаяся послушать Иоанна, разошлась Имевшие шатры или шалаши направились к ним, и скоро по всей округе засветились красные точки костров, на которых готовили еду. Остальные разбрелись по ближним деревушкам, ну а жившие неподалеку – к себе домой. Очевидно, у Иоанна имелась группа постоянных, преданных учеников, следовавших за ним повсюду. иные же приходили от случая к случаю, а кто и вовсе один раз, чтобы удовлетворить любопытство.

Недавно образовавшаяся маленькая группа последователей Иисуса собралась у костра, за вечерней трапезой. Каждый вносил в общий котел, что мог, но у Марии никакой еды не было, и ей приходилось лишь полагаться на новообретенных товарищей. Правда, с той снедью, что имелась у них – несколько соленых рыбин, немного сухарей и мешочек с финиками– тоже особо не разгуляешься.

– Ну, что будем делать? – прервал затянувшееся молчание Симон. – Ждать Иисуса здесь, как было сказано?

Темнота скрадывала выражения лиц, но Мария знала, что все растеряны. Уход Иисуса в пустыню стал для них неожиданностью.

– Мы ведь пришли сюда послушать Иоанна, – объяснил Андрей Филиппу и Нафанаилу. – Мы пришли из Галилеи с Марией, которая… которая искала уединения в пустыне, а сами решили послушать проповеди и потом вернуться. Мы же не собирались… и в мыслях не было оставаться и…

– Ну, с нами было не совсем так, – сказал Филипп. – Смурно как-то на душе стало, вот и захотелось пойти послушать Крестителя. Дома все обрыдло, рыбачить надоело, жена тоже наскучила, во всяком случае тогда. – Возражать или укорять его никто не стал, и он продолжил: – Всякий, кто женат, может сказать, что порой семейная жизнь становится скучноватой. Ты вот женат?

– Да, – ответил Симон-Петр. – И я понимаю, что ты имеешь в виду. Хотя, конечно, у меня прекрасная жена…

– Конечно, конечно, – громко рассмеялся Филипп.

– В общем, это правда, – кивнул Андрей.

– Я замужем, – тихонько вставила Мария. – И я вовсе не хочу уйти от своего мужа или своего ребенка. Я всей душой стремлюсь вернуться к ним, особенно теперь, когда исцелилась.

– Вот это я и имел в виду, – сказал Андрей. – Мы пришли вовсе не за тем, чтобы отказаться от прошлой жизни, а просто чтобы послушать Иоанна. Больше никто ни о чем не помышлял. Наша жизнь – в Капернауме. И вдруг, ни с того ни с сего, мы должны следовать за этим человеком… Человеком… из Назарета, не так ли? И получается, что мы должны идти туда за ним?

– «Из Назарета бывает ли что доброе?» – процитировал Нафанаил. – Помните старую поговорку?

«Видно, она ему очень нравится, раз он то и дело ее вспоминает» – подумала Мария.

– Конечно, мы все ее слышали. И верно, что по сю пору там не родился ни один пророк и вообще ни один сколь бы то ни было примечательный человек, – сказал Петр. – Но этот Иисус… Трудно представить, что он действительно из Назарета. Кажется, что он из какого-то другого места.

Назарет… Но ведь оттуда родом была одна семья, которую Мария встретила давным-давно? А потом виделась с женщиной из этой семьи на своей свадьбе, можно сказать, заново познакомилась. Вроде бы там… вроде бы там был паренек по имени Иисус, с которым она водила компанию на обратном пути из Иерусалима? Мария покопалась в памяти. Да, их там было несколько, дети разного возраста, и Иисус среди них самый старший. Вел чудные разговоры… о ящерицах. Точно, о ящерицах и о дивном Божьем промысле. Уже тогда в нем было что-то необычное. Неужели это тот самый человек?

– Да, я согласен, действительно кажется, что он откуда-то и другого места, – подтвердил Филипп, – Но мы не ответили на один вопрос: будем ли мы его дожидаться? И если будем, что мы будем делать, когда он вернется?

– Я, пожалуй… я хочу подождать, по крайней мере немного, – заявил Петр, – Чувствую, что буду разочарован, если не увижу его снова. Он обладает какой-то особой силой. Я не могу объяснить этого. Я слушал его, и мне не хотелось уходить. В любом случае, уж на день-то мы можем задержаться.

– Ох, и достанется же нам от отца, – вздохнул Андрей. – Мы ведь и Марию провожать не отпрашивались, ушли сами по себе. Полагая, что Мария или ее мать потом все объяснят.

– Так ведь у нас времени не было, – сказал, словно оправдываясь, Петр, – Нам пришлось уйти в тот самый миг. Иначе…

Он остановился из уважения к Марии.

– …Иначе меня побили бы камнями, – продолжила она, – Только благодаря доброте Андрея и Симона-Петра я смогла спрятаться, а потом благополучно выбраться из Капернаума.

– Но как вышло, что тобой завладели демоны? – с любопытством спросил Филипп.

– Я имела глупость подобрать и принести домой старого идола, – ответила Мария. – С этого все и началось.

– В Законе говорится: «И не вноси мерзости в дом твой, дабы не подпасть заклятию, как она»![37]37
  Вт. 7.26


[Закрыть] Это и произошло? – уточнил Нафанаил.

– Это из Писания? Где ты выискал такой стих? – удивилась Мария: она никогда не наталкивалась на подобное высказывание.

– О, я хочу сделать изучение Писания своим основным занятием. А рыбный промысел бросить.

– Можно догадаться, что ты не женат, – заметил Петр, – Вряд ли твоя жена пришла бы в восторг от такого заявления.

– Я хочу остаться, чтобы снова увидеть Иисуса, разобраться в нем получше, поблагодарить его за то, что он сделал для меня, Может быть, попытаться как-то отплатить ему, оказав помощь. Он попросил нас присоединиться к нему… – Мария покачала головой. – Но мне очень хочется вернуться домой.

– Ты все равно не можешь присоединиться к нему, – сказал Нафанаил. – Ты женщина. Ты не можешь стать учеником. Нет такого понятия: женщина-ученик. Ты видела женщин у Иоанна? И даже если бы таковые были, ты замужем. Ты не можешь оставить свою семью. Тогда тебя уж точно побьют камнями, как блудницу. Иисус не мог иметь это в виду, когда приглашал тебя. Наверное, он высказывался в каком-то символическом смысле.

– А по-моему, он высказался буквально, – возразил Петр.

– Ну, это вряд ли, – согласился с Нафанаилом Филипп.

– Если я не дождусь, то как я вообще это узнаю?

Для Марии такое приглашение имело особое значение, ведь если Иисус действительно не подразумевал ничего символического, то получалось, что он предложил стать своей ученицей женщине, которой даже не дозволялось изучать Тору. По правде сказать, Мария чувствовала бы себя польщенной, даже окажись это предложение символическим: все равно никогда прежде ни с чем подобным к ней не обращались.

– Вот что, не станем загадывать надолго, – предложил Петр – Задержимся на один день, а потом с новым рассветом каждый будет решать для себя, оставаться ли еще на день. Может быть, поэтому-то он и оставил нас – чтобы мы научились выбирать.