Текст книги "Тайная история Марии Магдалины"

Автор книги: Маргарет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 52 страниц)

Она отстранилась и воззрилась на него с подозрением.

– Как это?

– Я оставил рыбачье ремесло. Как и мой брат Андрей. – Он положил руку на плечо Андрея, – Нам далось это нелегко.

– Что? – Голос Мары звучал очень тихо. – Но вы только что заключили соглашение на этот сезон с Зеведеем и вашим отцом.

– Отец разозлился, – признался Петр, а потом ухмыльнулся. – Зеведей тоже! – Он широким жестом указал на Иакова и Иоанна– Его сыновья присоединились к нам.

– Присоединились к вам?.. Зачем?

– Мы следуем за этим человеком, Иисусом из Назарета, – объявил Петр. Голос его прозвучал негромко, но решительно.

– Но с какой целью? – Мара повернулась и посмотрела на Иисуса – Я не понимаю.

Петр тоже обратил к Иисусу умоляющий взгляд.

– Учитель, объясни ей ты.

Иисус, однако, сказал:

– Спасибо тебе, добрая женщина, за гостеприимство под твоим кровом.

– А я ие уверена, что мне так хочется оказывать тебе гостеприимство… во всяком случае, пока я не пойму, что вы задумали, у нас семья рыбаков, и рыбная ловля нас кормит. Да, может быть, на свете есть занятия и поинтереснее, да только другого ремесла муж мой не знает.

– Я призвал твоего мужа и остальных, находящихся здесь, присоединиться к моей миссии.

– Да, это я слышала, только не поняла, в чем заключается эта твоя миссия? – с вызовом произнесла Мара.

– Я возвещаю о Царстве Божием, но не в земном, а в неком таинственном смысле, чего я сам еще не понимаю. И я приведу вас к нему.

Мара хмыкнула и посмотрела на мужа с сожалением.

– Это нелепо. Таких, как он, по нашей округе слоняется человек пятьдесят: все наперебой вещают о переменах, о новом царстве, о восстании против Рима, о конце времен… Как же ты, взрослый вроде бы человек, мог ввязаться в такое сомнительное дело? Если ты последуешь за ним, мы погибнем. Погибнем! Мало того что без денег окажемся, так еще навлечем на себя гнев властей. Нет! – Она развернулась лицом к Иисусу. – Оставь его в покое! Я приказываю тебе, оставь его в покое!

Петр подошел к ней и мягко отстранил от Иисуса.

– Дни служения тебе или моему отцу для меня закончились.

Мария поразилась его решительности. То, что он сейчас делал, само по себе было чудом.

– А что будет с нами? – потребовала ответа женщина. – Твой новый «учитель» подумал об этом?

– Если ты будешь искать Царство Божие, все остальное придет к тебе само, – сказал Иисус. – Так обещано.

– Правда? Кем? Тобой?

Она едва не плюнула ему в лицо.

– Нет. Это обещание самого Бога.

– И ты, наверное, говоришь от имени Бога?! Как можешь ты давать обещания от Его имени?

– Потому что я знаю Его, – сказал Иисус. – Я знаю Его очень хорошо.

– Вот оно как, ты знаешь Его! – Мара снова повернулась к мужу. – И это человек, за которым ты собрался идти? Слыхано ли, он провел время с Богом, раз знает то, о чем Он думает! Даже самые великие мудрецы ни на что подобное не претендуют. Хвастун и обманщик: вот и все, что представляет собой этот человек.

– Женщина, мы посмотрим! – громко сказал Петр. – А пока мы отдохнем здесь, в нашем доме, и я надеюсь, что ты будешь вести себя как подобает. Иначе мы уйдем и отправимся в поля, – Он хмуро глянул на нее и добавил: – Мы не боимся скандала, а вот тебе это вряд ли понравится.

Со вздохом Мара вышла из комнаты, забрав с собой мать. Мария понимала, как они должны были себя чувствовать. Все это обрушилось на них так внезапно, так неожиданно и не имело никакого объяснения. Сам Иисус не предпринимал ничего, просто стоял посреди комнаты. И тем не менее само его присутствие изменяло людские жизни, ставя все с ног на голову.

«Мне казалось, что, если бы в Магдале меня увидели женщины, – подумала Мария, – они ни за что не стали бы меня наказывать и прогонять. Но, может быть, я ошибаюсь. Может быть, они бы накинулись на меня так же, как сделали это мужчины».

Иисус посмотрел на своих последователей, оставшихся с ним в комнате.

– Дорогие друзья, – сказал он. – Я благодарю Бога за то, что Он послал мне вас. Но наперед вы должны знать, что злейшие враги человека чаще всего находятся среди ближних его. Боюсь, что со мною придет разделение между отцом и сыном, между дочерью и ее свекровью, между мужем и женой. Боюсь, что своим явлением я принес не мир, но раздор.

Да, уже… Мой муж Иоиль, жена Петра Мара, и Зеведей, и Иона, и собственная семья Иисуса, его дорогая мать Мария, и его брат Иаков, и многие другие… Эти мысли заставили Марию тяжело вздохнуть.

– Иисус, скажи нам, почему так должно быть? – Этот вопрос вырвался у нее непроизвольно, сам по себе.

– Потому что в нашем мире Сатана ослепляет и разделяет людей. Это причиняет боль не только пребывающим в ослеплении, но, может быть, еще большую тем, кто все видит и понимает, но не имеет силы открыть глаза близким. – Он помолчал и добавил: – Жизнь сия есть юдоль скорби, и большинство ищет утешения, следуя проторенными путями. Вы же избрали новый путь.

Глава 29

В следующий Шаббат Мария вместе с Марой стояли среди множества женщин в переполненной синагоге раввина Ханины, в то время как мужчины в передней части зала с удобством восседали на скамьях. Рядом с Марой спутница Иисуса, внесшего такую сумятицу в налаженную жизнь этой женщины, чувствовала себя неуютно, но та относилась к ней без враждебности и даже с сочувствием. Вероятно, она помнила Марию как достойную жалости одержимую женщину, которая искала убежища в ее доме. Другое дело, что Иисус и демоны в ее глазах представлялись одним и тем же.

Службу вел сам раввин Ханина. Мария задумалась, стоит ли потом подойти к нему и рассказать, что с ней произошло, но решила, что вряд ли он захочет слышать об Иисусе. Его собственные наставления насчет удаления в пустыню и противоборства с демонами постом и молитвой привели Марию лишь к отчаянию и попытке умереть. Вряд ли рассказ об этом мог бы порадовать рабби.

Когда прозвучало приглашение встать, прочитать и прокомментировать отрывок из книг пророков, Иисус поднялся и снова прочитал ту же выдержку из Исаии, которую он цитировал в синагоге Назарета. И снова его спокойный заключительный комментарий: «Ныне же сие священное пророчество исполняется» – вызвал шевеление и шепот в рядах.

– Но прежде чем растерянный гомон собравшихся успел перерасти в нечто иное, вперед, спотыкаясь, выдвинулся какой-то мужчина.

– Чего ты хочешь от нас, Иисус из Назарета? – воскликнул гортанным голосом. – Ты пришел погубить нас?

С этими словами он вдруг обхватил голову руками и, обмякнув, бесформенной грудой рухнул на пол.

Мара схватила Марию за рукав.

__ Этот человек – он одержимый! Он в худшем состоянии, чем была ты.

«Как будто кто-то мог быть в худшем состоянии, чем я, – подумала Мария. – Бедная женщина, она ничего не знает, ничего не может понять!»

– Уймись! – промолвил Иисус, остановившись над несчастным – Оставь его!

Незнакомец забился в корчах, выгнулся дугой, вопя и брызгая слюной, а потом издал жуткий, нечеловеческий вой и затих.

Некоторое время царила мертвая тишина. Потом люди снова загомонили, но уже совсем о другом.

– Что это значит? Этот человек повелевает демонам, и они повинуются ему? Он имеет над ними власть?

Иисус склонился над исцеленным им человеком; но тут к нему подошел сам раввин Ханина.

– Что не позволено в Шаббат? – вопросил он. – Всякого рода работа, а исцеление и изгнание духов по Закону считается работой. Ты должен это знать.

– Рабби, – сказал Иисус, – а если предположить, что твой осел свалился в яму в Шаббат. Будешь ли ты ждать следующего дня, чтобы вытащить его?

– Нет, конечно нет. Закон разрешает спасти животное.

– А разве человек не более важен, чем осел?

– Почтеннейший, – раввин Ханина заговорил тише, – оставь мою синагогу. И не приходи сюда больше.

– Твою синагогу? Разве это не место, где собираются дети Израиля? И если я не нарушаю Закона, как можешь ты изгонять меня и не допускать снова?

– Друг мой, ты прекрасно знаешь, что, совершив акт исцеления в день Шаббата, нарушил Закон. Твой пример неубедителен, если осел упал в яму, это несчастный случай, и его необходимо вытащить, чтобы он не погиб. С этим человеком – другое дело. Он одержим уже давно, и ничего бы с ним не случилось, исцели ты его завтра, не преступая Закона.

– Будь ты одержим сам, ты считал бы иначе, – заметил Иисус.

– Да! – подтвердила Мария и, даже не сознавая, что делает устремилась вперед. – Рабби Ханина! Ты помнишь меня? Я Мария из Магдалы. – Она стянула головной платок, открыв короткую поросль волос. – Ты сам обрил мне голову. Тебе ведомо, как я страдала! Я была одержимой, как этот человек. Ты отослал меня прочь в надежде на мое исцеление, а этот человек изгнал демонов. когда все остальное оказалось бессильно. И я могу тебе сказать, ведь я доподлинно знаю: для человека, терзаемого демонами, один день равен вечности. Одержимые не могут ждать лишний день!

– Молчать! – воскликнул раввин, воздев руки. Его лицо побелело от потрясения, вызванного столь неожиданным появлением Марии, – Женщинам не позволено говорить в собрании. Впрочем. я рад, что ты исцелилась, – добавил он, но уже тихо. – Это самое важное.

– Вполне возможно, что это случилось в Шаббат, – произнесла Мария достаточно громко, так, чтобы ее услышали многие, – Если так, это порадовало Господа.

– Женщина, где твой муж? – спросил Ханина. – Почему он позволяет тебе говорить на людях?

Раввин, сам того не зная, нашел лучший способ заткнуть ей рот. Ошеломленная Мария молча повернулась и побрела к выходу.

«Где твой муж?» – звучало у нее в ушах.

– И ты тоже уходи! – велел раввин Ханина Иисусу. – Ты нарушил Шаббат!

– Пока день не закончился, я должен выполнять работу пославшего меня. Близится ночь, когда никто не сможет работать.

– О чем ты говоришь? – не понял раввин.

– Отец мой всегда в трудах, и мне пристало так же трудиться на ниве Его.

– Что? Твой отец? Кто он? Он тоже нарушает Шаббат?

– Он из Назарета, – подал голос кто-то. – И отец его умер.

– Я имею в виду Отца моего Небесного и твоего тоже, – сказал Иисус.

– Ты хочешь сказать, что Господь работает в Шаббат? Богохульство! В Писании говорится, что он отдыхал.

– Отдыхал от творения мира, – указал Иисус, – а не от творения добра.

Раввин заткнул уши руками.

– Довольно! Как смеешь ты говорить такие неслыханные вещи? Ты не можешь судить о том, что делает Бог, а чего не делает. Тем более для оправдания собственных нечестивых действий. Прекрати это, или я велю взятъ тебя под стражу!

– Не в твоей власти брать меня под стражу, – возразил Иисус. – Я не нарушал никаких законов.

Он повернулся и направился прочь из синагоги вслед за Марией, уводя с собой исцеленного человека.

– Пойдем, – сказал Иисус. – Бедняга нуждается в помощи. – потом он улыбнулся Маре, вышедшей следом за ними, и попросил: – Можно, мы отведем его в твой дом?

Ближе к вечеру перед домом Петра стала собираться толпа людей, бывших сегодня в синагоге или прослышавших об исцелении от тех. кому выпало видеть чудо собственными глазами. Большую часть пришедших составляли больные, некоторых даже принесли на носилках, и одержимые. Все они жаждали исцеления. Мария и все находившиеся в доме Петра, выглядывая, видели в сумерках море людей, скандировавших имя Иисуса и умолявших его выйти к ним.

– Помоги нам! – просили они. – Ты говоришь, что можешь слепых сделать зрячими, освободить пленников! Вот мы – освободи нас! Освободи нас!

Иисус долго сидел, сосредоточившись, и молился. А потом встал и вышел наружу. Мария и Петр направились за ним.

Грянули громкие крики, и Иисусу с трудом удалось призвать всех оставаться на местах, пояснив, что иначе он просто не сможет подойти к каждому нуждающемуся.

Мария увидела, как Иисус вошел в толпу, обращаясь к стоявшим поблизости людям и возлагая на них руки, потом углубился в нее, двинулся дальше и скрылся в темноте.

Толпа колыхалась, из нее доносились восклицания. Казалось что людей стало во много раз больше, как будто они сходились со всех сторон или появлялись из вод озера. В конце концов это людское море захлестнуло Иисуса: ему с трудом удавалось проталкиваться между страждущими, а уж о разговорах и возложении рук нечего было и думать. Едва сумев пробраться обратно к дому Петра, он торопливо вошел и захлопнул дверь.

– Их слишком много, – сокрушенно сказал он. – Слишком много. Я не могу помочь всем. – Потом, увидев потрясенные лица своих последователей, Иисус пояснил: – Вот почему мне нужны помощники. Труды предстоят великие, и мне не справиться с ними в одиночку.

– Но какие из нас помощники? – изумился Петр. – Мы ведь не можем никого исцелять!

– Сможете! – заверил Иисус. – Сможете!

В этот момент их внимание привлекли удары и скребущие звуки, доносившиеся с крыши. Штукатурка стала падать им на плечи.

– Что это? – воскликнула теща Петра. – Что это? – Она выбежала на улицу, крича и размахивая руками. – Прочь от моего дома! Прочь от моего дома!

Но еще до того, как она вернулась, в потолке образовалась большая дыра и в ней появились четыре виноватых лица.

– Мы принесли нашего друга, он паралитик, не может двигаться, а сквозь эту толпу нам было не протолкнуться. Вся надежда на тебя! – Они стали опускать носилки в комнату.

На какой-то момент Иисус опешил, но потом сам помог выровнять носилки и, когда больной, едва способный приподнять голову над подушкой, взглянул на него, сказав ему:

– Вера твоих друзей принесла тебе благо, сын мой. Твой грехи отпущены.

– Да кто ты такой, чтобы отпускать людям грехи? – заорал кто-то, стоявший под окном и слышавший эти слова. – Закрой рот и не смей богохульствовать!

Иисус посмотрел на человека за окном и промолвил:

– Позволь мне спросить тебя, что легче: прощать грехи или возвращать жизнь в неподвижные члены?

Незнакомец за окном нахмурился.

– Нелегко и то и другое, – ответил он наконец. – Ибо и то и другое во власти Божьей.

– Так смотри же! – возгласил Иисус, и это был приказ, а не приглашение. – Смотри! Друг, встань на ноги и иди домой!

Он устремил взгляд на неподвижно лежавшего больного, и тот, медленно и неуверенно, приподнялся на локтях.

– Давай! – приободрил его Иисус. – Ты можешь. Можешь не только сам встать, но и поднять свои носилки вместе с подстилкой.

Теперь все взоры были прикованы к недужному. Он, двигаясь болезненной медлительностью, перешел в сидячее положение, сдвинул иссохшие ноги с носилок, уцепился дрожащими руками за один из шестов, оперся на него и заставил себя встать. А потом, кажется сам не веря случившемуся, сделал первый, нетвердый щаг. Перенес вперед одну ногу, потом подставил к ней другую, было ясно, что стоять и даже ходить ему под силу: правда, Мария боялась, что от потрясения он может лишиться чувств.

– Подними подстилку, – сказал Иисус. – Подними ее и вынеси.

Исцеленный наклонился, дрожащими руками поднял подстилку, свернул ее и направился к выходу.

Люди снаружи сначала встретили его появление гробовым молчанием, длившимся, пока кто-то не воскликнул:

– Хвала Господу, который явил нам свое могущество! Однако случившееся еще более воодушевило толпу, которая продолжала свое бдение, окружив дом и призывая Иисуса выйти.

– Не выходи, – попросил Петр, испуганный и потрясенный, как и все остальные.

Завывания и голоса снаружи звучали все громче, все требовательнее. Над тесно сбившимися людьми полыхали факелы – дрожащее пламя выхватывало из тьмы безумные, озаренные багровыми отблесками лица. Толпа колыхалась, как море, люди теснились, напирали, отпихивали один другого.

Иисуса, казалось, терзали сомнения. Потом, прежде чем кто-либо успел остановить его, он распахнул дверь и вышел наружу. Мария услышала оглушительный, наводящий страх крик сотен глоток, голодный рев, словно там бесновались львы, готовые пожрать его. дабы удовлетворить свои нужды.

Прежде чем дверь закрылась, Мария тоже выскочила наружу и, прижимаясь к дверному косяку, стала напряженно всматриваться во тьму, силясь разглядеть, что ожидает Иисуса. Толпа выросла настолько, что простиралась теперь до самой воды, но когда Иисус молча встал перед ней, крики через некоторое время стихли. В наступившей тишине зазвучал его голос:

– Уже поздно, друзья. Ночь – это время для отдыха. Даже Господь работал только днем. Ночью он отдыхал. Это делалось в пример нам, чтобы мы отдыхали и восполняли свои силы. Придет завтрашний день, он уже недалек. Тогда мы и потрудимся вместе.

Услышав, что можно будет прийти и завтра, люди, тихонько переговариваясь, начали расходиться. Но тут какая-то женщина протолкалась вперед и бросилась к ногам Иисуса.

– Помоги мне! Помоги мне! – закричала она, вцепившись в его сандалии.

Ее спутник выбрался из толпы следом за ней и положил руку на ее плечо.

– Господин, она не может ждать до завтра, – сказал он.

Иисус наклонился и попытался разглядеть лицо женщины, но оно было скрыто под длинными, растрепанными волосами.

– Дочь моя, – сказал он, – ты должна поднять глаза.

Мужчина покачал головой.

– Они не позволяют ей говорить.

– Кто? – спросил Иисус.

Коленопреклоненная женщина быстро вскочила, и из ее рта полились низкие гортанные слова:

– Иисус из Назарета, ты пришел, чтобы погубить нас? Знаю тебя, кто ты – Святой Господень!

«Неужели и я была такой?» – подумала Мария.

Сама мысль о том, чтобы увидеть со стороны, какой она была, когда пребывала во власти нечистых духов, ужасала ее, однако она решила, что должна увидеть все до конца. Чтобы лучше понимать.

– Уймитесь! – громогласно повелел Иисус. – Оставьте ее!

Женщина рухнула наземь, забилась в конвульсиях, а потом издала дикий нечеловеческий крик. Люди вокруг ощутили чье-то невидимое присутствие: на них на мгновение повеяло холодом, но тут же все исчезло.

Над толпой повисло гробовое молчание. Потом неожиданно Мария услышала, как один человек выкрикнул:

– Мы должны рассказать всем! Всем!

И толпа стремительно, словно облако, развеянное штормовым ветром, рассеялась в разных направлениях. Но Иисус не замечал этого. Склонившись над страдалицей, он помог ей подняться на ноги. Мария, лучше всех понимавшая, что довелось пережить этой несчастной, тоже поспешила к ней и обняла.

– Они ушли, – тихо промолвил Иисус тихим голосом. – Их нет.

– Но… я чувствовала, как они уходили и раньше. Ненадолго. – Голос женщины звучал еле слышно.

– Они больше не вернутся, – заявил Иисус с полной уверенностью. – Скажи мне, как тебя зовут? Где твой дом?

Знаком он показал Марии, чтобы она помогла открыть дверь и ввести исцеленную в дом Петра. Опираясь на них обоих, женщина, спотыкаясь, переступила через порог и тяжело осела на скамью.

К ней поспешили Петр и Андрей, за ними и Мара.

– Добро пожаловать! Добро пожаловать в наш дом, – сказали они. – Где бы ни был твой изначальный дом, теперь ты можешь считать своим и этот.

Мара подала ей чашу вина, а Петр тарелку с фигами, но несчастная лишь слабо махнула рукой: говорить у нее не было сил. Мария, помнившая это ощущение, опустилась перед ней на колени.

– Я тоже была одержима демонами, – скачала Мария, – Иисус изгнал их. И, как он и обещал, они не вернулись. Ты в безопасности.

– Наконец-то, – прошептала она. – Ты не можешь знать…

– Могу, – грустно улыбнулась Мария. – Могу.

Женщина подняла голову.

– Я Иоанна, жена Хузы.

Жена управителя Ирода Антипы – та самая одержимая, о которой они говорили в Тивериаде! Петр и Андрей переглянулись, они не ожидали, что в их доме окажется кто-то из царской свиты.

– Твой муж?.. – Мария не хотела спрашивать напрямую. Но им следовало знать.

– Он отчаялся и потерял надежду, – сказала Иоанна. – Мое состояние было… несовместимо с его придворными обязанностями. Из-за меня Ирод Антипа начал смотреть на него неблагосклонно. Мой муж потерял его доверие и чуть было не лишился средств к существованию. Я не хотела этого. Мне пришлось уйти. Н оя не знала, куда мне идти. И потому я стала странствовать, переходя из одного дружеского дома в другой, но друзей у меня становилось все меньше. Демоны обычно прогоняют друзей! – Женщина невесело рассмеялась, откинула назад волосы, и Мария увидела ее истинное лицо. – Они лишили меня всего, все у меня забрали.

– У тебя есть дети? – спросила Мария.

– Да. Взрослый сын и дочь, которую из-за меня никто не брал замуж. Теперь, может быть, когда я ушла… – У нее вырвался страдальческий стон. – Это всего лишь одна из многих жертв, которые мать приносит без колебаний. Если мое отсутствие может помочь ей, я готова исчезнуть для нее навсегда.

Неужели она и вправду способна вот так, просто отказаться от родной дочери? Но она знала ее. Вырастила ее. Не то что я.

– Нет ничего, пожертвованного Господу, что он не возместил бы тебе стократ, нет, тысячекратно, – произнес Иисус, обращаясь не только к Иоанне, но и к Марии, поскольку желал утешить ее.

Но этого не может быть. Что-то, принесенное в жертву, пропадает навсегда, подобно дарам, сжигаемым на алтаре. Господь не возвращает их.

Мария посмотрела на Иисуса. Но ведь он знал, что говорит, ему было ведомо многое. Такое, что невозможно познать, как и его самого.

– Узнаю ли я тебя хоть когда-нибудь? – спросила она, погнувшись и коснувшись его рукава.

– Мне нечего скрывать, – заверил ее Иисус. – Узнать меня может любой.

– Идем. Тебе нужно поспать, – сказала Мария, взяв на себя заботу об Иоанне.

Вместе они поднялись на крышу и устроили себе постели подальше от дыры, проделанной преданными друзьями паралитика. Лежа на спине и глядя на усыпанный звездами небосвод, Мария ощущала незримое присутствие Бога, хотя Он и не говорил с ней. И порой ей даже казалось, будто она – совсем чуть-чуть! – приподнимается Ему навстречу.