Текст книги "Земля вечерних звёзд"

Автор книги: Людмила Минич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

– Вот, испортил парня! – торжествующе заявил Ак Там Ун, обводя взглядом толпу. – А потом и вовсе… Ведь когда Кай Кин его увидал, то сразу рад-радёхонек сделался, точно ему новую ногу подарили. И глядите, люди! В первый раз, как парень за дверь вышел, ему на тропе тут же Сан Хи Э попался. Как зверя выслеживал. – Народ одобрительно загудел, и охотник повысил голос, срываясь, переходя порой на хрипы: – Сдается мне, люди, не хочет Сан Хи Э, чтобы Кай Кин по правде рассказал, что там приключилось! Потому и молчал малый так долго, как ни расспрашивали, потому от сегодня так переменился! Потому и верит, что его не Ак Л о Тан от смерти спас! Потому рассказывает, что соев Сан Хи Э убил. Говорит, что неправду посеял наш Ак Ло Тан! – Гул в толпе снова поднялся. – А раньше, стало быть, все по правде было? Й зрите, люди И Лай: человеку не под силу так человека запутать! Только злые духи так крутить могут, потому все и говорят, что Сан Хи Э принес их с собой в наш Род! Потому он и сеет вокруг обман! Потому нашу последнюю Хранительницу заморочил! Кругом от него беды людям И Лай! Не место ему тут!

Толпа одобрительно взвыла. Старейшина в который раз стукнул посохом.

– О том, что людям неведомо, о духах злых да порчах всяких, людям судить непотребно, – уверенно сказал Ин А Тал, глядя на Матушку, и та важно кивнула. – Духи решают! А в чем обман его? Что он сам говорил о Кай Кине да о том дне злосчастном? О соях пойманных? Ак Там Ун пожал плечами:

– Не знаю я… Да кто ж его спрашивал? И так все ясно было. Он в том дупле застрял, рядом парнишка… Кай Кин. Сои мертвые. Ак Ло Тан вовремя подоспел. Мы с У Со видели, как он второго соя прикончил.

– Не знаешь, Ак Там Ун? Так, стало быть, не знаешь, не видел всего, что делалось, а уличаешь в обмане? – продолжал Старейшина.

– Так сам Кай Кин тогда против ничего не сказал…

– Тогда парня и спрашивай! – вскользь заметил Ин А Тал. – А что он сегодня Кай Кину говорил, как уламывал парня?

– Да ничего! Брат его сказал, мимо шел чужак, хотел их обойти, Кай Кин сам его окликнул. Потому и говорю: не иначе, как злые духи с ним заодно.

– Что скажешь, Сан Хи Э? – перекинулся Старейшина к Таю.

Тай не мог отделаться от мысли, что старик за него. Расспрашивал Ак Там Уна неторопливо, и выходило по этим расспросам, что ничего охотник толком не знает, а говорить вызвался. Как же, это ведь под его опекой парень в переделку попал. Не знает Ак Там Ун, и никто не знает, все сплетни досужие, все – лишь молва людская. А против сейчас слова Ак Ло Тана и Тая. Да Кай Кина в придачу. Но увечный не потащится на это сборище. Теперь Таю говорить. И он скажет напоследок, молчать не будет.

– И скажу! Хоть знаете, что я думаю? А что вам правду говорить, что распинаться понапрасну, если люди И Лай мне не верят и верить не хотят? Так вот, парень тогда не обманывал, молчал просто. И Ак Ло Тан молчал. Все за них придумали. Вот мне уже правду и не пришлось говорить. Потому и я молчал, знал ведь, что чужаку веры не будет! – Он с трудом подбирал слова, все-таки волнение цепко держало его в когтях, но надеялся, что на языке вельдов его речь звучит так же просто и правильно, как ему кажется. – Ни слова не говорил, какие бы взгляды на меня ни бросали! А было вот что, люди И Лай: между нами сой выбежал, между мной и Кай Кином. Ко мне ближе, мой был зверь. А парень соя еще раз подстрелил, приманивал на звериную ярость. Приманил, а не управился. Я думал сначала к нему бежать, пробежал немного даже, потом второй зверь появился. Я его уж подстрелил – и тут крик услышал. Обернулся. Вижу, в крови Кай Кин валяется, раненный. Я ему помог, соя того убил. Да на ногах не удержался. Схватился за дерево, а оно проломилось. Тут второй сой и подскочил. А дальше правда Ак Ло Тана – если бы не подоспел он вовремя, не было б меня тут. Только не сразу он там оказался, а куда больше прошло. Я долго под вторым соем крутился. Он уже кровью изошел к тому времени от той раны, что я ему подарил. Вот так. И парня я не обманывал! Сам решил, потому признался, потому повинился!

Гул и выкрики ни разу не перекрывали его речи, было тихо-тихо, люди старательно прислушивались, а тут все разом зашумели. Старейшине пришлось долго посохом махать, прежде чем шум утих.

– Почему же Кай Кин и Ак Ло Тан не сказали того же?

– Это пускай они говорят, – отрезал Тай. – На Кай Кина я зла и так не держал, а сегодня встретил и сам его речи удивился. Верно, когда от края близко, духи виднее кажутся, совесть будят. Потому Кай Кин и сказал свое слово. Но вам, – Тай почти закричал, пересиливая поднявшийся шум, начиная понемногу закипать, – спокойнее верить в небыль, спокойнее злых духов приплести, чем глаза открыть! Спокойнее с глаз подальше выкинуть да забыть, чтобы себя ловчее обмануть было! А Род не страхом должен крепиться!…

Его слова утонули в реве толпы. Старейшина долго усмирял разбушевавшихся людей И Лай.

– Ты все сказал, Сан Хи Э? – спросил.

– Все, – проворчал Тай. Пока старик старался, он уже остыл.

Чего с них взять? Кто будет его слушать?

– А чем крепится Род, Сан Хи Э? – вдруг спросил Ин А Тал.

– Ну… – Тай не ожидал такого. – Не страхом перед духами да законами предков, это уж точно, – сказал он. – Чем тогда вы от нас, адья, отличаетесь? У нас тоже все в страхе живут, только не перед ушедшими по ту сторону, а перед живыми, перед нашими Старейшинами. Да по их законам. Потому у нас каждый за себя. Потому и говорю: не страхом Род крепится да не законами.

Никто в этот раз не закричал, толпа только шуршала чуть громче треска пламени выросшего костра.

– Так чем же, как думаешь, Сан Хи Э? Скажи нам, – настойчиво спрашивал Старейшина, будто толкая Тая вперед.

– Знаю одно, – промолвил Тай тихо, только близко стоявшие вельды могли его слышать. – Если б не было любви, Ак Ми Э бы меня на краю не остановила. Настоящие родичи не законами связаны, даже не кровью. Никакие законы, никакие духи Род не защитят, если сердце молчит. Потому что не Род это уже никакой. Нет в нем силы! Потому с середины и распадается, гниет тихо, незаметно. Может, потому людская молва у вас впереди правды бежит, да быстро, чтобы правда не догнала?! – Он сделал глубокий вдох, уж очень непривычно с ними говорить так долго, да еще с толпою целой, упарился весь.

– Да что вы слушаете, люди! – завопил из толпы женский голос.

Ак Ми Э узнала Нин Эсэ. «Вот кто боится больше всех, – подумала девушка, – коль откроется обман, то Ак Ло Тан, даже если к Су Ни Сэ вернется, никогда уже надеждой Рода не будет. За то, что родича опорочил, правду скрыл. Тут ни духи такого не прощают, ни люди».

Но люди вторили Нин Эсэ, и скоро даже Старейшина, как ни старался, не мог успокоить разбушевавшуюся толпу. Вдруг все стихло само по себе. Из-за чужих спин с трудом выкарабкался Кай Кин, которого в суматохе никто не заметил. Выбрался к костру, пошатываясь, тяжело опираясь на свои палки, оглядел толпу.

– Сан Хи Э правду говорит. Все так и было. Я скажу, чего сразу молчал! – закричал он в зашумевшую толпу, дождался тишины. – Я ведь, как все в Роду, Сан Хи Э чужаком считаю. И даже теперь он для меня – человек, что пришел из далеких земель и скоро уйдет обратно. И кто его у нас хотел? Кто его принимал? Кому он нужен был? Никому… и мне тоже. Вот злые духи и попутали, но Сан Хи Э тут ни при чем!

Он вздохнул. Ин А Тал качнул головой, приказывая не тянуть.

– Мне… Я слышал, как охотники другую историю сообразили, сказать уже хотел… да увидел, что молчит Ак Ло Тан, ничего против не говорит. Стало быть, подумал, и мне молчать лучше до поры. Потом и вовсе подумал… Не помню даже, что подумал. Уже к духам начал отходить, не соображал ничего. Плохо мне было… – Кай Кин смешался, покачнулся, но тут же выровнялся. – А как поправляться начал, услышал, как дело сделалось, и стыдно уже было людям И Лай правду сказать. Решил, уйдет чужак в свои края, пока я встану, – все и забудется. А не тут-то было. Вот встретил я его на стежке и не посмел такого знака не заметить, духов ослушаться не посмел. Потому и просил прощения у Сан Хи Э!

Он заковылял в толпу, не дожидаясь позволения Ин А Тала. Люди расступались, переговариваясь.

«Видишь, духи злые… парень сам не свой… а может, правда… а я говорил, надо Кай Кина спросить», – раздавалось в толпе. Народ заспорил. Страсти закипели уже внутри людской тучи.

– Да вы подумайте, – возопила Нин Эсэ, – что этот чужак против Ак Ло Тана? Как бы он смог? Охотники говорят, ему не под силу малого зверя завалить! Никакого уменья в нем нет! А тут чуть ли не двоих! Да еще Кай Кина выручил! Врет он, врет как есть!

Толпа вновь одобрительно зашумела. Тай еле удержался, чтобы не сжать кулаки. И тут люди смолкли. Вперед выступил Ак Ло Тан.

– Ви-тан! – презрительно бросил он.

«Ви-тан? Повалить дерево тан?» – удивился Тай.

– Ви-тан! – взревела толпа.

– Что он говорит? – спросил Тай в пустоту.

Ему никто не ответил. Все тут же бросились куда-то, потащили в сторону дрова.

– Ви-тан, – У Со возник сзади, – такое редко случается. Духи будут за вас в схватке. Кто победит, тот и прав.

– А что за схватка? – расспрашивал Тай. – Какие правила?

– Никаких, – огорошил его У Со. – Когда все закончится, ясно станет, за кого духи.

– Кто победит… Как победит? На лопатки уложит, голову проломит, убьет? – подозрительно спросил Тай.

– Победа видна только духам, – непонятно сказал У Со. – Они и скажут, кто победил. Может, тот, кто выиграл. А может, кто умер. Всегда по-разному.

Тай ничего не понимал, и чем дальше – тем больше.

– Как может победить тот, кто умер? И почему духов прямо не спросить, без всяких ви-танов?

У Со ничего не ответил, отошел молча. Ак Ми Э оказалась рядом, сжала его ладонь.

– Ак Ло Тан – лучший из молодых охотников, – сказала она. – Самый высокий, самый сильный. У нас его никто побороть не мог. Но он обманывает, значит, духи за тебя будут. Если не… – она споткнулась на полуслове.

– Что «если не»?

– Если не решат иначе.

– Чудесно, – Тай начал злиться. – Что это за схватка такая, в которой непонятно, кто выиграл?

Ак Ми Э мягко повлекла его за руку к месту, где уже вытаптывали снег и раскладывали по краю маленькие костерки.

– Между сейчас и потом будет время. Немного, но будет. Это как прошлое, вчера не было, сегодня есть, но другое. Помнишь, как ты говорил? Вчера не было, сегодня есть. Теперь ты прав, твоя правда, а если потом он больше прав будет? Духи все время смотрят на вас, духи решают. Ты только не забывай себя, и духи будут с тобой, – всего лишь сказала и отошла.

Тай двинулся к площадке сам. Костры уже поджигали, и мороза здесь как не бывало. Он заметил, что Ак Ло Тан стягивает парку, и тоже потянул завязки. Площадка невелика, не побегаешь. Уж больше для борьбы. Тай не очень силен был в таких игрищах. В бою для ползанья в грязи нет места и времени. Там все быстро – или ты, или тебя. Потому всякой борьбой баловался больше, и то давным-давно. Он покопался в памяти, когда же в последний раз вообще без оружия упражнялся. Давненько, верно… уже и позабылось, когда.

Вслед за Ак Ло Таном он стянул парку и куртку. Мороз, несмотря на пылающие по краю костры, уже обжигал тело, потому рубаху он даже расшнуровывать не стал. Если тут обычай такой, то ему и так укажут. Ак Ло Тан тем временем обнажил свой торс. Сплюнул в сторону Тая, стукнул кулаком себя в грудь зачем-то, да еще несколько раз. Он, конечно, посильнее Тая будет, тут ничего не поделаешь, хоть и ниже на полголовы. Тай же из-за ран да здешней непривычной жизни сильно сдал. Что он сейчас против себя прежнего? И боль сегодня саднит в груди с самого утра, как назло.

Да и борьбы их странной Тай не знал совсем. Он видел много раз, как дети, уже подростки да поменьше, возили друг друга по снегу. При том звериные ухватки какие-то показывали. Кто на там-уна хотел быть похож, кто на ти-коя. Высматривали, выжидали, уворачивались, потом бросались друг на друга, диковинно переплетались, заламывали друг друга на земле. Тай и не приглядывался особо, больше из любопытства смотрел. Взрослые на его памяти так ни разу силой не мерялись.

А если не по их правилам биться нельзя? Если «духи» того не прощают? Никаких правил, сказал У Со. Сказать-то сказал… да только ясно из его слов, что победить тут мало. Еще что-то нужно. «Может, тот, кто выиграл. А может, кто умер». В первый раз опасения шевельнулись в нем. Тай решительно отбросил их, видя, как Ак Ло Тан медленно, пробуя каждый шаг, почти танцуя, двинулся на него. Все люди высыпали за костры. Наверное, участникам ви-тана из площадки выходить нельзя.

Движения охотника стали размытыми и мягкими. Ну точно ти-кой. Он стелился по площадке, обходил полукругом, не приближаясь больше чем на несколько шагов. Туда, сюда. Выжидал чего-то, словно вживаясь в шкуру зверя. Будто сейчас заурчит. Тай только поворачивался, с виду расслабленно, внутри изготовив тело к прыжку. Там уж будет видно, на врага или в сторону. Что же противник не начинает? Сам Тай лезть вперед не собирался. Пусть Ак Ло Тан сперва покажет, на что способен. Надо же понять, в конце концов, что за ви-тан такой.

Сзади донесся пронзительный женский крик, и тут же Ак Ло Тан, вопреки всем своим ти-койским ухваткам, змеей нырнул вниз, почти бросив тело в снег. Тай, уж совсем не ожидавший нападения снизу, еле успел отскочить в сторону, собираясь кинуться на него сверху, но охотник вдруг, неожиданно извернувшись еще в воздухе, достал-таки его ногу, не успевшую найти опору, и, выворачивая, рванул на себя так, что Тай упал на одно колено. Потом и вовсе полетел в снег, превозмогая боль. Хорошо еще, вовремя заметил колено врага, целящее в живот. Успел оттолкнуть его, саданул куда-то, заставив противника с шипеньем дернуться, и очутился в снегу. Охотник оказался сверху, за спиной. Тай почувствовал, как раненую руку резко заломило назад.

Тело налилось болью, и не было возможности освободиться от соперника, оплетшего его ноги. Вокруг стоял гул толпы, тихо подвывающей что-то уныло-однообразное. Тай шевелил свободной рукой, пытаясь дотянуться до Ак Ло Тана, ухватиться хоть за что-нибудь, но она ловила сзади только воздух или сразу срывалась. В глазах потемнело. Гул вокруг поплыл, перекатываясь в ушах. Гул, вездесущий гул, и боль… и рычание над ухом. Рычание!

Резко, изо всех сил, рискуя сломать шею, Тай запрокинул голову назад. Рык захлебнулся, тиски на миг ослабли, и Тай, выпучив глаза от боли, дернулся вбок, выкручиваясь, возвращая плечо на место. Не обращая внимания на звон в затылке, свободной рукой Тай от всего сердца со сладострастием врезал охотнику в ухо, вкладывая все, что сейчас мог. Хорошо бы снова туда же. Соперник уклонился в последний момент, слишком длинный получился размах, но, отшатнувшись, он окончательно потерял устойчивость, скатился в сторону, и Тай перевалился на спину, нечеловеческим рывком освобождая плечо.

Теперь Ак Ло Тан бросился на него сверху, а Тай, обессиленный болью, не смог ни приподняться, ни помешать. Только ударить коленом, пока можно. Тот выдохнул и снова упал на Тая, оплетя его ноги. Выбраться все равно не было сил. Мир только-только прояснялся, и костры из расплывчатых пятен превратились в пучки огня, обретая ясность в его глазах. Люди вокруг сделались четче.

Тай едва увернулся от слабого удара, только слегка у виска задело. Еще раз. Ак Ло Тан быстро приходил в себя. Тай ответил тем же. Левой рукой он до сих пор не владел. Боль сменилась онемением, зато и без того изуродованный нос Ак Ло Тана опять встретился с другой рукой. Тай был быстрее, куда быстрее, хоть снизу, из его положения, воспользоваться преимуществом было мудрено. Охотник не успел увильнуть, но, превозмогая боль, намертво вцепился в Тая, и они покатились по снегу, переплетясь самым странным образом.

Тай выворачивался и выворачивался, пытаясь ударить, но Ак Ло Тан связывал его по рукам и ногам, уже хорошо понимая, в чем уступает врагу. Как бы от него оторваться? Эта вязкая борьба быстро выматывала. Левая рука начала шевелиться, но в груди уже огнем перекатывалось знакомое жжение. Охотник гораздо сильнее его, приходилось признать, и Таю все тяжелее было сопротивляться его каменным тискам.

Вместе с усталостью и болью внутри понемногу поднималась ярость. Это же не простая драка, это схватка, битва почти, и Тай терпит в ней поражение. Вот сейчас еще чуть-чуть, и он совсем потеряет силы. Ненавидящие глаза который раз уставились на него сверху, и Тай ответил тем же. Ярость заколыхалась, пытаясь выбраться наружу. Он рванулся еще раз, стараясь выскользнуть, но Ак Ло Тан опять вдавил его в снег. Глаза радостно блеснули. Еще чуть-чуть… Рот расползся в оскал на окровавленной морде, как у зверя. Точно как ти-кой… И еще рычит.

Ну нет! Ярость хлестанула наружу вопреки всем впитанным годами учениям Аркая, отца и всех остальных наставников. Но выучка была слишком сильна, чтобы кинуться на эту оскаленную морду и рвать ее зубами, Тай все еще искал выхода. Огонь недалеко, как раз… Он изо всех сил перевалился на бок, подминая охотника. Ак Ло Тан без труда снова взял верх. Тай Крутнулся еще раз. Они покатились быстрее. Охотник, увлекшись, даже не заметил, как они влетели в костер. Клубок тел распался, оба с криком кинулись в снег. Людской гул вокруг прорвался удивленными вскриками и вновь набрался мощи.

Тай только приподнялся, шатаясь, на одно колено, а Ак Ло Тан был уже на ногах. Он бросился сразу, не дав себе даже труда обмануть противника, безо всяких своих ухваток, желая одного – добить. А ярость Тая плескалась куда спокойнее теперь, давая силы и притупляя боль, но не заливая огнем всю голову. Внезапно, когда оставалось лишь два шага, он сам бросил тело навстречу охотнику, не ждавшему уже ничего от противника. Пока тот, упав на колени, пытался дышать, Тай наконец встал на ноги. Ак Ло Тан медленно поднимался, все начиналось сызнова.

Охотник оказался куда менее терпеливым. Так и не оправившись до конца, видно, опасаясь, что жертва ускользнет, он кинулся вперед. Однако теперь не столь ловко, уж скорей отчаянно. Тай не дал себя больше обмануть. На этот раз ему удалось легко увернуться от объятий потерявшего хватку соперника и тут же наградить его увесистым ударом в голень. Точнее некуда. Только мягкие охотничьи сапоги вельдов спасли охотника, и все же он подскочил и тут же рухнул, зажимая руками колено. Тай не стал церемониться.

Ак Ло Тан забарахтался, поспешно пытаясь подняться. Опять ошибка! В этот раз Тай еще ждал, хотя вид поверженного соперника привел его в неописуемый восторг, какого не бывало уже давно. Да что там, никогда не бывало. Даже в самой лютой, самой яростной из битв. Но Ак Ло Тан поспешил встать на плохо слушавшиеся, словно соломенные, ноги и снова кинулся вперед. Тай на этот раз увернулся и вовсе без труда, останавливая потерявшего равновесие соперника еще одним жестоким ударом. Показалось, что грудные дуги охотника хрустнули, но это только наполнило Тая радостью. Все. Теперь уже все. Настоящая схватка, а не возня в снегу.

Беспрестанными ударами он валил и валил Ак Ло Тана в снег, но тот упрямо вскакивал и пер на Тая, сверкая безумными глазами. И тот с наслаждением мстил ему за все: за боль, за обожженное тело, за все мучения, перенесенные этой зимой, за унижения, за подлость его, за всех этих надутых тупых вельдов, готовых его ногами топтать, выгнать его в лес на смерть, как только будет случай… За все, что пережил, даже за Ранжина и трупы своих воинов, сваленные в кучу на болоте. Все враги в его жизни слились в одного, прямо перед ним. Тай уже даже не уворачивался, слабые удары охотника и попытки ухватиться не причиняли вреда, только добавляли ярости. И плевать, что тот когда-то спас ему жизнь…

Тай вдруг понял, что гул вокруг давно стих, стоит тишина, но никто не останавливал схватки, и Ак Ло Тан тем более этого не хотел. Он проигрывал, вот-вот упадет и уже не встанет. Это уже не схватка была, а избиение, и Тай примерился, как покончить с ним поскорее, как вдруг услышал зов. Не крик, он не терялся среди треска пламени, он был внутри. На этот раз Тай просто ловко отпихнул охотника в снег и пошел вперед. Ак Ми Э звала его по ту сторону костра, он слышал, безо всяких слов, но очень ясно, отчетливо. Совсем не соображая, что делает и чего это ему может стоить, он шагнул за линию костров и остановился рядом с Ак Ми Э, тяжело дыша.

Его ярость словно стекла вниз по телу и вылилась в землю, впиталась в снег. Он повернулся назад. Ак Ло Тан остался один на площадке, он пошатывался, потрясая кулаком, будто веря, что Тай сбежал от него. Вот так… Он проиграл, подумал Тай беспомощно, а ведь мог бы добить без труда, почти уже… даже убить… Он сжал кулаки, вкладывая в них свое отчаяние, потом обнял плечи Ак Ми Э. Вот и все. Девушка крепко прижалась к нему, точно опасаясь, что его оторвут от сердца прямо в этот миг, что тотчас погонят из поселка. Вокруг был слышен лишь треск огня. Ни слова.

Старуха пронзительно вскрикнула, разведши руки в стороны. Тай узнал этот вопль. Ви-тан начался с него, а теперь, значит, и закончился. И Ак Ло Тан остался на площадке, а Тай выскочил, как трус. Нет, уж больше как дурак.

– Духи принимают ви-тан! – прокричал Старейшина.

Толпа зашелестела, потом зашумела. Таю и невдомек было, что за молчание встало во время схватки вместо ритуального пения. Если бы он знал, что вельды наконец первый раз узрели адия-воина своими глазами! Если бы он знал, о чем шушукались их Старшие! Ак Л о Тан – лучший из молодых и сильных, и в этой ритуальной борьбе, которой чужак и не знал вовсе, молодому охотнику нет равных ни в И Лай, ни в Tay Ле. Никто не сомневался в его победе еще совсем недавно. Что же будет, если чужак возьмет в руки свой длинный нож, с которым пришел в поселок? А что случится, если их придет много, этих чужаков-адия? Страх, что давили в себе мужчины и женщины, насмехаясь над каждым неправильным словом Тая, над каждым промахом, уверяя себя, что люди адия вовсе не страшные, слабые и бестолковые, вырвался наружу, беспорядочно заметался в толпе.

Но в центре вытоптанной площадки все же до сих пор стоял Ак Ло Тан, а Тай – за кромкой огня. Кто же победил в ви-тане, спрашивали люди друг у друга. Как понять?

Хранительница закрыла глаза, и Старейшина поднял посох, призывая Род к молчанию. Все затихли. Старуха мучительно долго стояла так, Тай начал отчаянно замерзать даже рядом с костром и подвинулся ближе, пытаясь подавить дрожь, просившуюся наружу так некстати. Наконец Матушка развела руки, подняла вверх, как будто собиралась улететь. Как только глаза открылись, еще две Хранительницы сразу же мягко подхватили ее под локти.

– Духи принимают ви-тан, – неожиданно звучным голосом перекрыла она треск костра. – Духи спрашивают, что хочешь ты за победу в ви-тане? – Она повернулась к Ак Ло Тану.

«Ну вот и все», – Тай сжал сильнее плечо Ак Ми Э. Девушка тут же обхватила его обеими руками, будто боялась, что отнимут. Ак Ло Тан метнул в них непонятный взгляд.

– Я хочу, чтобы чужак ушел из Рода И Лай, чтобы все было по закону предков, – хрипловато выкрикнул он. – Хочу, чтобы справедливость была и закон!

Народ одобрительно шумнул, но как-то неуверенно. Уж очень не похожа эта победа на победу.

– А ты, Сан Хи Э, что хочешь за победу в ви-тане? Люди удивленно зашептались. Так кто же кого?

– Я? – Тай и сам удивился. – Я… Пусть скажет правду перед духами. Я ничего больше не хочу.

– Сан Хи Э, – продолжала Хранительница, и голос казался все глубже, силу набирал, – Ак Ло Тан хочет справедливости, хочет, чтобы закон был исполнен. Ты можешь дать слово духам И Лай, что сделаешь так, как велит наш закон?

– А что мне остается? – Тай пожал плечами. Все вокруг ждали. – Даю слово.

– Ак Ло Тан, – обратилась женщина к охотнику, все еще столбом торчавшему между огней, – Сан Хи Э хочет правды, и духи не могут отказать ему. Даешь ли слово духам И Лай, что правдиво ответишь Сан Хи Э?

Маленькая пауза пронеслась в тишине, настолько малая, что только Тай приметил ее.

– Даю слово.

– Нарушить слово, данное духам, – навлечь на себя проклятие. Упорствовать в этом – навлечь проклятие на ветвь.

Вокруг закивали, загудели, должно быть, старуха что-то хорошо знакомое сказала.

– Справедливость – наш закон, что дурные ветви отсекает, чтобы Солнечное Дерево не погибло. – Все снова закивали. – Потому думайте, прежде чем оступиться. Сан Хи Э! Духи отдают тебе победу в ви-тане, ты можешь трижды спросить Ак Ло Тана, и пусть он отвечает правдиво.

Тай вздрогнул. Выходит, победа его? Трижды… А если соврет? Нет, не посмеет…

От того, что скажет охотник, зависит жизнь Тая. И вся ветка Ак Ло Тана: мать, отец, сестры, братья, дети. Вельды боятся проклятия духов больше всего на свете. Даже если уйдет человек из поселка, то понесет его с собой. Везде. Всегда.

– Ак Ло Тан, сколько соев ты убил на охоте в тот день, когда Кай Кин ногу потерял?

Томительная тишина повисла над площадкой. Охотник молчал. Неужели из-за Тая он всех своих перед духами опорочит?…

– Два, – тихо сказал охотник. – Два, – повторил громко. Народ зашумел. Что ж, можно и не спрашивать больше. Что

первого соя не парень уложил, ясно и так. Куда ему с его ногой?

– Ты видел, чья вина, что парень ноги лишился?

– Видел, – сумрачно сказал охотник, – его вина.

Люди уже шумели вовсю. Старейшине пришлось махать посохом и окликать наиболее беспокойных.

– А почему, – спросил Тай наудачу, хоть можно было б на том и остановиться, – молчал столько времени, почему слов Кай Кина сегодняшних не признал, почему еще сегодня неправду говорил?

Охотник ответил не сразу.

– Ты – чужак, – отрезал наконец. – Презренный адия! Ты пришел первый из своих и принес беду, и снова придешь, указывая путь к «вечерним звездам»! Ты мог обмануть Ак Ми Э, но меня тебе не провести! Я не верю тебе, слышишь, Сан Хи Э! Люди И Лай! Вы еще будете жалеть, что адия сегодня не исчез!

Он резко развернулся и пошел в толпу.

– Постой, Ак Л о Тан! – повелительно окликнула Матушка, и он нехотя вернулся обратно. – Ты ведь хотел справедливости и закона предков? На Сан Хи Э нет вины, а ты твердил, что он нарушил наши законы. Ты требовал изгнать его! Ты обманул свой Род! Ты требовал ви-тана! Для чего? Не потому ли, что духов И Лай тоже обмануть хотел? Потому твоя ветвь останется должной ветви Сан Хи Э, а ты ему. Это малое наказание.

Матушка сразу осела, оперлась на услужливо подставленные руки Хранительниц.

– Пусть будет так! – Ин А Тал трижды стукнул посохом. – По воле духов Рода и по закону предков И Лай!

Ак Ло Тан, резко обернувшись, зашагал прочь, подхватив свою одежду. Тай, наконец, принялся за поиски куртки или парки. И так зуб на зуб не попадал. Его тронули за локоть. У Со, улыбаясь по-старому, как давно не улыбался, протягивал ему одежду.

– Я подобрал, – сказал просто, как будто ничего и не было, – а то потопчут.

Тай глянул сумрачно, потянул через голову куртку, морщась от ожогов. Вот как оно у вельдов. Духи сказали… что ж, спасибо им. А без духов – его бы в лес еще сегодня спровадили. Такая вот справедливость для чужаков.

Закутался в парку. Посмотрел – их с Ак Ми Э уже со всех сторон обступили охотники. Старый Ак Там Ун первый сказал, неловко покашливая временами:

– Ты не серчай, Сан Хи Э, мы ж… кх… не со зла. Злые духи заморочили, видать… кх… и нас, и Ак Ло Тана. Кто ж знал? Ты не держи обиды. Мы ж Ак Ло Тана с детеныша, – он показал мизинец, – с такого вот малого листочка на нашем дереве… а ты… того… Кх… Пришел незнамо откуда, уйдешь… незнамо куда. Потому и заморочились.

На Тая навалилась усталость, слабость давила к земле, невыносимо болело плечо, ныли ожоги и ссадины, резало в груди, а они обступили его стеной, не давая уйти. Но ярость, казалось, как вышла после ви-тана, так и закончилась. Даже раздражение не шло, тоскливо было, темно вокруг. Он хмуро кивнул.

– Постараюсь, – сказал, – обиды не держать. Только получится ли? Не знаю. Но стараться буду, – еще раз кивнул. – Мне с вами жить еще.

У Со снова толкнул под локоть.

– Я тебе, Сан Хи Э, верить буду, как себе. Я ж не дурак, понимаю, что ты в Землю Адия один идти не можешь. Да? Вот перед всеми говорю: не буду ждать, кому Старейшина накажет, сам с тобой пойду, раз виноватый!

Охотники зашумели, захлопали У Со по плечу. Тай вздохнул. Хоть смейся, хоть плачь. Как дети. Он тоже хлопнул У Со по плечу.

– Не надо, У Со. Кого ваши духи выберут, с тем и пойду. А никого не выберут, что ж… Виноватый – не лучший попутчик. Пойдем, Ак Ми Э, – он обнял девушку за плечи, – пойдем, я устал.

Охотники расступились, провожая их взглядами.

И вновь Ак Ми Э пришлось исцелять его раны, как прежде. Только жизнь пошла другая, необычная. Тай думал, если вельды его терпеть будут впредь и больше не затеваться из поселка гнать до весны – и то хорошо, а вышло совсем иначе. Насмешки прекратились, как колдовством слизнуло, приветствовать стали многие, не все, конечно, но и то странно. Охотники перестали чужаком величать, упрекать в бестолковости. Больше объясняли только. У Со, тот и вовсе за Таем начал ходить зачем-то. Потом как-то в лесу у костра Тая попросили рассказать о Земле Адия, будто к слову. Тай удивился, но постарался, как. мог. Все больше о хорошем говорил, а то они и так людей адия за зверей почитают. Охотники потом несколько раз налаживались расспрашивать. Головами качали, причмокивали, переглядывались.

Дальше – еще непонятнее пошло. Попросили как-то показать, как шаи, воины то есть, в Земле Адия со своим оружием управляются. Тай пожал плечами. Хотите – пожалуйста, да только какое оружие? Нет ничего. Оказалось – есть, меч его старый вернули. Надо же, отыскали. Тай ломаться не стал, наточить попросил только, показал. Они со своими начисто срезанными палками да копьями только в стороны отскакивали. Тай с наслаждением сжимал рукоять плохонького меча, почти с любовью, как будто с ним обрел былое величие воина. Вельды во все глаза глядели.

– Ты вроде и не Сан Хи Э, – проворчал Ак Там Ун, что тоже притащился со всеми на показ, хоть и не расспрашивал ничего, наоборот, глядел так, будто ему неинтересно вовсе.

– Я – Тай, – ответил он, – из рода Кальги. – И сердце сладко сжалось при звуке своего имени.

Как же ему не хватает степей Адья Тэрэк и себя самого! Он тянулся туда всем сердцем и больше ни о чем думать не мог.

Время треснуло вместе со льдом на реке. До этого многое приключилось: и новые сои пришли в окрестности И Лай, и тонули они вместе с У Со в полынье, чудом живы остались, и там-уна матерого случайно подняли и уходили его, опять же случайно. И Ак Ми Э располнела, округлилась, убивая у Тая всякую надежду на то, что он отправится в Землю Адья вместе с ней. Уходить надо пораньше по весне, как только тин-кос зацветут, а не так, как он в прошлом году собрался, когда весна уже к лету поворачивала. Поначалу трудно лесами идти будет, но ничего. Вдруг Правитель Хаадид хватится раньше времени? Ак Ми Э теперь не одолеть такого пути. Да и что с ребенком будет посреди Великих Лесов? А потом, если подождать до срока, она и подавно дитя не бросит на попечение родичей. Потому Тай и откладывал день, разрываясь пополам, не заикаясь об уходе, пока Старейшина сам не пришел, сам не спросил.