Текст книги "Покоритель джунглей"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц)

Это были Эдуард Кемпбелл, его юная очаровательная сестра Мэри и Сива-Томби-Модели, брат Рамы, который, следуя данным ему указаниям, сопровождал молодых людей в Пондишери.

Естественно, они говорили об утреннем происшествии, о том, какой мучительный страх испытали Эдуард и Мэри, увидев, как Сердар направляется к месту казни. Напрасно Сива-Томби пытался их успокоить, сказав, что его брат подготовил узникам побег. Они вытерли слезы и пришли в себя только после того, как Ауджали исчез по другую сторону пика Соманта-Кунты.

– Теперь вы можете не бояться, – сказал им молодой индус, – поймать их будет не так-то просто. Мой брат провел в джунглях долгие годы в поисках логовищ пантер. Он брал зверенышей, дрессировал их и продавал фокусникам. Он знает там все уголки, все ходы и выходы. Все будут думать, что Сердар и его друзья все еще заперты в долине, а они в это время пересекут пролив и поспешат нам навстречу.

Эти слова смягчили страдания молодых людей, и они уже видели отца, освобожденного Сердаром, в своих объятиях.

Тем временем матросы уже крутили кабестан, и всем посторонним, находившимся на борту корабля, был отдан приказ перейти в шлюпки. В этот момент какой-то макуа, причаливший к кораблю на пироге, в три прыжка очутился на палубе и вручил Сива-Томби пальмовый лист, называемый по-тамильски olles, которым туземцы пользуются как бумагой, царапая буквы шилом на его тонкой наружной кожице.

– От твоего брата, – сказал макуа.

И так как корабль был уже в пути, он вскарабкался на планшир и прыгнул в море, чтобы вплавь добраться до уносимой волнами пироги.

На листе Рама-Модели в спешке написал несколько слов: «Через две недели мы будем в Пондишери».

Выраженная в письме твердая уверенность обрадовала и успокоила юных путешественников, которые не могли оторвать взгляд от вершин, где они в последний раз заметили того, кого уже называли не иначе, как освободителем их отца.

Выйдя в море, корабль стал огибать восточную оконечность острова с тем, чтобы проходящие здесь течения отнесли его к индийскому берегу, и скоро восточный склон Соманта-Кунты, по которому Барнетт спускался в долину, предстал перед путешественниками. Корабль шел так близко от берега, что невооруженным глазом можно было различить все неровности скал, а также увидеть прямые, изящные стволы бурао, покрывавших гору одним из самых великолепных ковров, какие только существуют в тропиках.

То там, то здесь склоны перерезали небольшие плато, росли ficus indica с перекрученными ветвями, покрытыми темной листвой, пылали ярко-красные цветы, тамариндовые деревья, опутанные разноцветными лианами, и вьющиеся розы выставляли себя напоказ, сплетая цветы и стебли в неописуемом беспорядке. Затем лощина вдруг обрывалась, перерезанная прибрежными скалами, крепостными стенами окружавшими долину, где скрывался Сердар и его товарищи.

– Они там, за этой цепью высоких скал, – сказал Сива-Томби, обращаясь к юным друзьям.

Он протянул руку, чтобы указать, им место, и замер пораженный, задыхаясь от волнения.

На последнем плато, ниже которого лощина переходила в долину Трупов, на самом краю, ясно вырисовывались четыре фигурки. Сняв со шлемов белую вуаль, они махали ею уходящему кораблю.

Позади них был виден огромный Ауджали – его присутствие указывало, что это был именно Сердар со спутниками. Слон, подражая хозяевам, размахивал огромной веткой, сплошь покрытой пунцовыми цветами.

– Вот они, – наконец выговорил Сива-Томби-Модели, которому удалось справиться с волнением. – Они хотят проститься с нами…

Сцена была величественна и трогательно-поэтична. Пассажиры «Эриманты», собравшись на борту, с интересом и любопытством наблюдали за этой странной группой, словно отлитой из бронзы на краю скалы, на фоне дикой и прекрасной природы.

Тем временем корабль набирал скорость, пейзажи сменяли друг друга, и четверо участников этой сцены должны были скоро исчезнуть за изгибом горы. Они выстрелили из карабинов, и их дружное «ура», скользнув по волнам, донеслось ослабленным эхом до трех юных путешественников.

Сменив направление, «Эриманта» устремилась на всех парах в Бенгальский залив, и Земля цветов мало-помалу растаяла в дымке заходящего солнца.

Часть вторая
Джунгли Анудхарапура
Долина трупов
Глава I
В дороге. – Ночь в джунглях. – Грот носорога. – Видение Сами. – Совет. – В поисках выхода.

Когда корабль исчез из виду, наши герои поспешили спуститься в джунгли, ибо, находясь на плато, они легко могли стать мишенью для отряда сипаев, которым губернатор поручил охранять верхний проход в горах и которые уже несколько часов тому назад заняли позиции.

Оказавшись в безопасности, друзья первым делом решили позаботиться о пропитании. События разворачивались с такой быстротой, что они не сумели пополнить запасы пищи и найти пристанище на ночь, где можно было бы не опасаться хищников и спокойно выработать план действий, от которых зависела их жизнь. На сей раз им предстояло вступить в неравную борьбу. Они были одни против целого гарнизона Цейлона и тысяч туземцев, для которых обещанное вознаграждение служило верной приманкой. Исправить завтра ошибку, допущенную вчера, было невозможно, им оставалось победить или умереть.

Единственным их преимуществом было то, что начало боевых действий зависело от них самих. Они могли не бояться, что их застигнут врасплох и окружат, ибо даже самый маленький отряд не мог развернуться в долине, не рискуя завязнуть в торфяниках, стать добычей крокодилов в болотах, леопардов и пантер – в лесах. Поэтому в джунглях с ним справилась бы даже горстка смелых и решительных людей.

Обозревая опасности и препятствия, которые им предстояло преодолеть, наши друзья не учитывали, быть может, самого страшного – сделку Кишнайи с сэром Уильямом Брауном, но об этом важном событии им ничего не было известно. Агенты Рама-Модели, правда, предупредили его, что в горах есть шпионы, о чем сам Рама сообщил Сердару. Западня, устроенная на Соманта-Кунте, неопровержимо свидетельствовала об их участии в преследовании. Однако Сердар и его спутники были уверены, что шпионы не рискнут встретиться с ними в открытом бою.

Их первую заботу, заботу о еде, разрешить было легко: как мы видели, дичь в долине водилась в таком изобилии, что опасаться голода не приходилось. Кроме того, в болотах было много иньяма, который прекрасно заменял хлеб или рисовые галеты – нельзя сказать, чтобы Барнетт страдал от их отсутствия. Всевозможных тропических фруктов, особенно бананов, здесь было столько, что ими можно было прокормить целую армию, окажись она запертой в долине. На каждом шагу встречались также плоды манго.

Что касается жилища, безопасность которого чрезвычайно важна в этих опасных краях, Рама-Модели выбрал бы грот, ставший свидетелем подвигов Ауджали и генерала, но присутствие зловонного трупа носорога делало его непригодным для жилья. Правда, он знал и другие пещеры, они, хотя и были менее просторны, вполне могли послужить временным пристанищем.

Друзьям следовало вначале восстановить силы, подорванные переживаниями и бессонными ночами, а затем спокойно и взвешенно наметить дальнейшую линию поведения.

Маленький отряд шел вдоль подножия горы тем же путем, который накануне проделал Барнетт, и храбрый янки принялся рассказывать друзьям о всех перипетиях встречи с носорогом. Боб почти ничего не ел со вчерашнего дня и потому не мог без вздохов вспоминать о двух жирных, упитанных и в меру прожаренных утках, которых его заставил покинуть злосчастный визит носорога. Но болото, где укрывались бесценные перепончатолапые, было недалеко, и Барнетт жаждал реванша.

– Не знаю, найдем ли мы их на прежнем месте, – заметил Рама, с которым Боб делился впечатлениями, ибо Сердар, погруженный в свои мысли, быстро шагал впереди как человек, знающий цену времени.

– Неужели вы думаете, я так перепугал их, что они сменили привычное место? – спросил Боб.

– Нет, но вам известно, что шакалов в джунглях почти так же много, как стволов бамбука. Так вот, носорог, убитый Ауджали, должен был привлечь их в огромном количестве. Весь следующий день они кормились его мясом, оно великолепно на вкус, так как он питается только травой. Постоянное хождение гнусных тварей взад и вперед могло потревожить водоплавающих, и в этом случае они перелетели на другое место. Но не волнуйтесь, чего-чего, а дичи здесь хватает. Завтра у озера Калоо, а его протяженность несколько миль, мы сможем запастись и мандаринками, и утками-браминами, разумеется, если Сердар даст нам такую возможность.

– Что значит ваша оговорка?

– Вы знаете сахиба так же хорошо, как и я, посмотрите, он так спешит, что мы едва ли станем терять время на охоту.

По дороге Покоритель джунглей время от времени срывал банан, попадавшийся ему под руку, и съедал его, не замедляя шага. Нариндра и Сами следовали его примеру и молча бежали за Сердаром.

– Они ужинают, – заметил Рама, – надо и нам подкрепиться. Я начинаю думать, что никакой другой еды у нас сегодня не будет.

– Не знаю, как устроены вы, индусы. Вам достаточно горсти зерна, двух-трех фруктов, и вы можете шагать целыми днями под палящим солнцем. Мне же необходима пища более существенная.

В этот момент совсем молоденький олененок, у которого еще не было рогов, встревоженный шумом, принялся удирать, прорываясь сквозь заросли.

Барнетт вскинул карабин, выстрелил, животное упало замертво. Боб подбежал к нему, связал его ноги сухой лианой и протянул добычу Ауджали, который охотно принял этот легкий груз.

– Вот мой ужин, – воскликнул генерал, потирая руки, – к черту бананы!

Сердар даже не обернулся.

Путники приближались к болотистому пруду, где накануне Боб так славно поохотился. Насколько хватало глаз, ни на водной глади, ни в прибрежных кустах не было видно ни одной птицы.

Предположение Рамы оказалось верным. Но маленький отряд ожидал и другой, куда более важный сюрприз: за пятьсот метров до грота, где должно было находиться тело носорога, земля была так вытоптана, словно в течение нескольких месяцев здесь находился загон для стада овец.

– Вам повезет, если вы найдете хотя бы рог вашего противника, – сказал Рама-Модели Бобу. – Видите, здесь прошли шакалы.

– Вы думаете, что за столь короткое время они смогли сожрать такого великана?

– День и ночь! Они съели бы в десять раз больше, и то всем бы не хватило, уверяю вас. Когда вы узнаете, что каждую ночь, от захода до восхода солнца, две-три тысячи шакалов прогуливаются по улицам Пуант-де-Галль, вы поймете, сколько их здесь.

– Вы правы. Я помню, как в Бенгалии, на одной из улиц Шандернагора, эти гнусные твари за три часа обглодали лошадь – она сломала ногу, и хозяин вынужден был бросить ее. Однако и вы думали, что жертва Ауджали еще находится в гроте, когда сетовали, что из-за этого мы не сможем остановиться там на ночлег.

– Дело в том, что шакалы, сколько бы их ни было, всегда следуют друг за другом, и по чистой случайности они могли бы сегодня отправиться в противоположную сторону джунглей. Я знаю их повадки, поэтому и говорил так. Мы могли найти тело носорога нетронутым, с другой стороны – от него могло не остаться и следа. Теперь я вижу, что оправдалось последнее предположение. Кроме того, носорог мог жить, в паре, тогда выживший, самец или самка, стал бы защищать тело своего спутника. Вы понимаете, что в данной ситуации, несмотря на присутствие Ауджали, нам было бы опасно раскинуть лагерь вблизи.

– По-моему, вы великолепно знаете законы джунглей, господин Рама.

– Все мое детство прошло в этих местах. Мой отец, как и я, был из касты заклинателей пантер. Привлеченный славой долины Трупов, он поселился на Цейлоне, и мы охотились на тигров, леопардов, пантер, получая вознаграждение, назначенное правительством. Кроме того, мы похищали детенышей у хищников и продавали их факирам и фокусникам. В свое время мы взяли более двухсот пометов, но до сих пор в этих местах есть такие уголки, вернуться откуда нет никакой надежды, настолько они кишат хищниками даже днем.

– Какая опасная жизнь! Как это вы остались живы?

– Мы похищали малышей только в отсутствие матери. Иначе это было бы невозможно. Я помню, как однажды только мы положили в мешок трех детенышей черной пантеры – им едва было недели две, – как вдруг мать сообщает о своем возвращении ворчанием, полным материнской нежности. Малыши из мешка отвечают ей… Нельзя было терять ни минуты, иначе мы бы погибли. Рядом с нами находился баньян, отец подал мне знак, и мы очутились на дереве. Добычу мы не бросили, но детеныши, почуяв мать, хныкали и бесновались, как чертенята. Ориентируясь на их крики, пантера быстро заметила нас, хотя мы делали все возможное, чтобы спрятаться в листве. Она прыгнула на дерево, мы взобрались на верхние ветки, пантера – за нами. Я бы пропал, если бы отец каким-то чудом не исхитрился отсечь ей переднюю лапу ударом топора. Она скатилась с дерева, но у нее хватило сил взобраться на него вновь. Теперь она продвигалась медленно, и отец отрубил ей вторую лапу. На сей раз она не могла повторить восхождение, но, угрюмо рыча, все еще бросалась на дерево, где были спрятаны ее дети. Мы были вынуждены прождать несколько часов, пока из-за потери крови она не стала сравнительно безобидной, но и тогда она упорно сидела у подножия дерева, и мы осмелились спуститься, только соскользнув с нижней ветки.

Когда она увидела, что мы убегаем от нее, то нашла в себе достаточно сил, чтобы броситься за нами в погоню на изуродованных конечностях. Но на полдороге, обессилев, все же упала, и мой отец избавил ее от страданий, раскроив ей голову топором.

– У вас что же, не было ружья?

– В то время туземцам на Цейлоне запрещено было иметь огнестрельное оружие.

– А как же вы охотились на взрослых хищников?

– Мы рыли ямы и прикрывали их ветками, такие ловушки мы устраивали повсюду, где появлялись звери. Когда они попадались в западню, мы убивали их ударом копья. В этих джунглях можно найти более двух тысяч ям, вырытых мною и моим отцом за последние двадцать лет.

– Значит, вы были единственными на Цейлоне, кто занимался этим делом? – перебил его Барнетт, в высшей степени заинтересованный их разговором.

– Да, в насмешку нас прозвали раджами джунглей.

Почти все сингальцы владеют землей, на которой они живут и которую обрабатывают. Земля плодородна, и они счастливы, живя в относительном изобилии. Благополучие не развивает мужества, и ни один из них не осмелится провести ночь в этих джунглях, которые они сами окрестили долиной Трупов, хотя никто из них не рисковал здесь жизнью и человеческих останков тут не так уж много… Сегодня отца нет в живых, он оставил небольшое состояние, которое мы накопили вместе. Я забросил это ремесло, для одного оно слишком опасно, а мой младший брат не приучен к его тяготам и опасностям.

– Ваш отец погиб во время резни в Хардвар-Сикри?

– Да, – ответил индус, и страшная ненависть сверкнула в его взоре. – Он хотел окончить свои дни в родном городе, а умер самой подлой смертью, ибо что может быть гнуснее, чем убийство семидесятилетнего старика? Никто из его родственников не принимал участия в восстании, я присоединился к нему только после того, как было совершено это преступление, которому нет оправдания. Есть два человека, которых я поклялся убить и которых буду преследовать даже на их родине, если здесь им удастся ускользнуть от меня: это майор Кемпбелл, главный комендант Хардвара, и капитан Максвелл, руководивший чудовищной казнью. Если бы не прибытие на Цейлон Сердара, которому потребовалась моя помощь, я бы сейчас уже был вместе с братом среди войск, осаждающих крепость, чтобы выполнить свою клятву. Но как только мы вернемся на Большую землю, я немедленно поспешу туда. Сердар обещал мне написать пару слов Нана-Сахибу, чтобы эти двое не ушли от меня.

– Вхожу к вам в долю, – живо сказал Барнетт, – по крайней мере в том, что касается Максвелла. У меня есть с ним старые счеты, и я хочу предложить ему дуэль по-американски – на карабинах, в запасе – револьверы и охотничьи ножи. Ну и задам я ему трепку!

– Нет, никаких дуэлей с подобными субъектами, – сурово отрезал Рама, – только медленная смерть в самых ужасных мучениях может искупить совершенное ими преступление.

– Позвольте! Позвольте, Рама! – возразил славный Боб, который не мог так просто расстаться со своей мечтой. – У меня к Максвеллу старый счет, он открыт за два года до начала восстания, когда этот мерзавец выгнал меня из моего дворца в Ауде. Видите, вы должны пропустить меня вперед. К тому же не беспокойтесь, от меня ему пощады не будет, и если случайно, хоть этого не может быть, он меня убьет, для меня будет утешением знать, что вы отомстите ему за мою смерть. Договорились? Вы уступаете мне Максвелла?

В эту минуту послышался голос Сердара, зовущего Раму, что избавило последнего от необходимости отвечать на этот неудобный вопрос генерала.

Ауджали поспешил вперед и исчез за скалой.

– Мы на месте, не так ли? – спросил Сердар у охотника на пантер. – Это та самая пещера, о которой ты говорил нам и где едва не погиб наш друг Боб?

– Это она, я ее узнаю, – воскликнул генерал.

– Я думаю, сахиб, – ответил Рама, – что мы можем расположиться в ней на то время, которое вы сочтете необходимым. Ибо, если я не ошибаюсь, шакалы хорошенько почистили нашу квартиру.

Все предсказания охотника полностью оправдались. В гроте не было ни малейших следов носорога. Нечистые твари утащили в заросли все до последней кости, даже рог животного. Только следы вчерашней битвы, оставленные ногами двух великанов, отпечатались на земляном полу.

Ауджали, казалось, был сильно удивлен исчезновением своего врага и глухо рокотал, вглядываясь в джунгли, словно воображая, что противник вернется и их бой возобновится.

Сердар решил, что они отдохнут в гроте до завтрашнего утра, и на рассвете состоится совет, на котором они решат, что делать дальше. Он попросил каждого хорошенько подумать и предложить свое решение, чтобы завтра не терять времени на споры.

Храброму Ауджали велели лечь поперек входа в пещеру и охранять сон его спутников. Теперь не было необходимости нести караул по очереди, что пришлось очень кстати, так как все нуждались в отдыхе. Одного только присутствия слона было достаточно, чтобы хищники держались на расстоянии.

Отдав эти распоряжения, Сердар набрал охапку сухих листьев, расстелил их в углу и улегся спать. Всю неделю, то есть с того момента, как он оказался на острове, этот энергичный человек не сомкнул глаз и после побега держался на ногах только колоссальным усилием воли.

Нариндра и Сами тут же последовали его примеру, ибо бравые индусы разделяли с Сердаром все его тяготы, и несколько мгновений спустя послышалось их спокойное и ровное дыхание – они спали.

У Барнетта были совсем иные представления о правильном образе жизни. Он считал, что хорошо выспаться на пустой желудок невозможно. Поэтому он развел огонь и начал с помощью Рамы, которого убедили его аргументы, прерванную вчера операцию. Вся разница была в том, что олененок заменил двух уток на вертеле. Для обоих гурманов в этом было несомненное преимущество.

– Утки иногда отдают болотом, что не всем нравится, – добавил Боб в качестве утешения.

Едва село солнце, как со всех сторон мрачной долины полились звуки дикого и необычного концерта: тявканье шакалов, рык леопардов и пантер, пронзительное завывание крокодилов, мощные крики диких слонов сливались воедино, раздаваясь порой в нескольких шагах от спящих, поэтому во сне они сражались не только с сипаями и шпионами, но и со всеми известными им хищниками.

Всякий раз, когда крики раздавались слишком близко, слон глухо ворчал, но не покидал поста, доверенного ему хозяином. Однако незадолго до восхода луны он стал проявлять признаки сильного гнева. Юный Сами, проснувшись, осторожно поднялся и подошел к Ауджали, чтобы успокоить его. Ему показалось, что между скал, находившихся перед гротом, проскользнуло, удаляясь ползком, некое подобие человеческой фигуры. Он хотел было позвать Нариндру, но видение было столь мимолетно, что он решил, что ошибся, и не стал будить маратха, опасаясь, как бы его не подняли на смех. Однако еще в течение часа Сами вглядывался в густую темноту, окутывавшую все предметы непроницаемой вуалью, и чутко вслушивался в звуки, доносившиеся снаружи. Но он не увидел и не услышал ничего, что подтвердило бы его опасения; успокоившись, он вернулся на свое место рядом с маратхом. На рассвете Сердар был на ногах и будил товарищей. На это время был назначен совет, и Покоритель приступил к обсуждению без лишних разговоров.

– Вы все знаете, – начал он просто, – что нам надо решить единственный вопрос: как выбраться из долины, если оба выхода из нее охраняются настолько превосходящими силами, что мы не можем встретиться с ними в открытом бою, а выйти отсюда все-таки надо?

Вчера я долго размышлял над этим, и у меня родился замысел, который кажется мне осуществимым. После того как вы выскажете свое мнение, мы решим, чей план лучше. По обычаю в подобных случаях первым слово дается самому молодому. Начинай, Сами.

– Я всего лишь бедный слуга, сахиб, какой совет я могу вам дать в моем возрасте? Но если мне надо было бы выйти из долины, я взобрался бы на Ауджали и под защитой хаудаха попытался бы прорваться через северный выход, который ближе к индостанскому берегу. Причем сделал бы это в одну из ближайших ночей до восхода луны.

– Это было бы неплохо, если бы оттуда было близко до Манарского залива, где нас поджидает Шейх-Тоффель со своей шхуной, чтобы отправиться в Индию. Однако после выхода из долины нам предстоит пройти еще шестьдесят лье, прежде чем мы достигнем оконечности острова, причем пройти по враждебной стране. Не следует забывать, что обитатели деревень – сингальцы, то есть наши заклятые враги. Англичане сумели убедить их, что если революция увенчается успехом, индусы немедленно завоюют Цейлон, чтобы силой обратить их в браминизм… И все же, если мы не придумаем ничего лучшего, придется попробовать. Твоя очередь, Нариндра.

– Я думаю, сахиб, что нам следует расстаться и сегодня же вечером попробовать поодиночке выйти через южный проход, мы его хорошо знаем, ибо сюда пришли именно этим путем. В темноте мы сумеем пробраться ползком мимо постов – там есть лесистые участки местности, наблюдать за которыми просто невозможно. Сипаи не будут настороже, они ждут, что мы будем пробиваться через север. Мы спустимся поодиночке в Пуант-де-Галль, где сможем найти приют у малабарцев, наших сторонников, а они затем помогут нам перебраться на Большую землю. Сами в городе никто не знает, он останется в джунглях на пару дней с Рама-Модели. Благодаря его маскировке в нем тоже не заподозрят нашего сообщника. Они вдвоем проведут Ауджали. Раз он снова стал черным, то сипаи, охраняющие выходы из долины, никак не подумают, что это тот белый слон, который помог нам бежать. Сами и Рама спокойно пройдут через посты как люди, возвращающиеся из джунглей с охоты. Учитывая прежнее занятие заклинателя пантер, никто не удивится, что они провели в долине несколько дней. Я все сказал.

– Отличный план, – сказал Сердар, – и мы, вероятно, его примем с небольшими изменениями, о которых я скажу позже, если не остановимся на каком-нибудь другом проекте. Теперь ты, Рама.

– Я, признаться, присоединяюсь к Нариндре. Я всего лишь заклинатель пантер, и если мне известны все уловки и хитрости животных в джунглях, то в искусстве всяческих комбинаций я ничего не смыслю.

– В таком случае остаешься только ты, мой дорогой Боб, – произнес Сердар с лукавой улыбкой, так как не очень-то верил в тонкость рассуждений старого товарища.

– А! Так я и думал, – ответил Барнетт с видом глубоко задумавшегося человека, – вот и моя очередь подошла. Хм! Самое главное… хм… это выйти отсюда… И как можно быстрее… Да-да! Ясно как день, что если нам не удастся бежать… хм… то несомненно, что… что… в общем, вы меня понимаете, и god bless me! Мое мнение таково: не этим босякам там, наверху, черт возьми, помешать нам… Вот мое мнение!

– Ты тысячу раз прав, мой дорогой генерал, – с невозмутимой серьезностью заметил Сердар. – Нам надо выйти, и мы выйдем, тысяча чертей! Посмотрим, смогут ли нам помешать.

И он отвернулся, чтобы не расхохотаться другу в лицо. Барнетт с важностью выпятил грудь, будучи уверен, что его план лучше всех. Впоследствии всякий раз, как ему приходилось рассказывать эту историю, он всегда заканчивал ее так: «В конце концов благодаря одной хитроумной комбинации, которую я подсказал моим товарищам, нам удалось выпутаться из этого скверного положения».

Покоритель джунглей, обретя наконец серьезность, снова взял слово:

– Лучший план – не тот, который избавит нас от опасностей, а тот, который позволит нам как можно быстрее отправиться в Пондишери.

– Браво! – воскликнул Барнетт. – Совершенно согласен!

Сердар продолжал:

– Я бы целиком принял план Нариндры с одной небольшой оговоркой. Вместо того чтобы возвращаться в Пуант-де-Галль порознь и ночью, нам следовало бы спуститься туда всем вместе и средь бела дня, пройдя под самым носом у сипаев. Сами и Рама ни у кого не вызовут подозрений, поэтому Нариндра, Боб и я спрятались бы на дне хаудаха, а Сами и Рама спокойно устроились бы на своих привычных местах, как погонщики слона. Маловероятно, чтобы страже захотелось заглянуть в хаудах, и, как верно сказал Нариндра, мы без труда нашли бы приют у наших друзей-малабарцев. Но когда и как же мы сможем покинуть Пуант-де-Галль? Ведь это не торговый город, и заходят туда только почтовые суда. Воспользоваться пакетботом, обслуживающим индостанский берег, учитывая слежку, было бы опасно. Все же мы могли бы попытаться, но корабль отплыл только вчера и вернется теперь через месяц. Но через месяц юг Индии должен быть охвачен восстанием, а нам надо спешить к Лакхнау и Хардвар-Сикри, куда нас зовут важные дела.

При последних словах голос Сердара слегка дрогнул, и он не смог полностью подавить волнение, овладевшее им при мысли о том, что между ним и Рама-Модели может вспыхнуть вражда из-за майора Кемпбелла, которого индус считал убийцей отца. Он знал, к отцу в Индии относятся с таким почитанием, что заклинатель пантер никогда не откажется от мести, в противном случае он обесчестил бы свою семью до третьего колена.

Но Сердар быстро взял себя в руки и продолжал:

– Этот план был бы лучшим, если бы мы могли как-нибудь предупредить Шейх-Тоффеля, капитана «Дианы», который поджидает нашего возвращения в Манарском заливе. Однако мы будем вынуждены последовать предложению Нариндры, и я остановился именно на нем, если только попытку, которую я хочу предпринять, не увенчается успехом. В данном случае помочь нам может только Рама, поэтому я обращаюсь к нему.

– Я слушаю вас, сахиб.

– По общему мнению, из долины есть только два выхода, причем достаточно широких и доступных. Тем не менее мне кажется невероятным, чтобы со стороны моря не было ни одного места, где смелый и решительный человек, цепляясь за выступы в скалах, деревья, кустарники, не смог бы взобраться на вершину, которая с другой стороны обрывается отвесными скалами, уходящими в море.

– Я сам об этом думал много раз, сахиб, – ответил заклинатель. – Я помню, как в детстве я часто добирался до середины подъема в самых разных местах в поисках гнезд горлиц, но никогда мне не удавалось достичь вершины.

– Ты считаешь, что это совершенно невозможно?

– Думаю, что нет, хотя не стану утверждать наверняка. Никто никогда не пытался этого сделать, подобная попытка просто не имела смысла: сторона, обращенная к морю, состоит из обрывистых, необитаемых скал, если взобраться на них со стороны долины, восхождение будет опасным, но в нем не будет толку.

– Да, но для нас это было бы спасением. Если миновать долину, горы в сторону моря становятся ниже, они покрыты кокосовыми пальмовыми рощами, там никто не подозревал бы о нашем присутствии. Мы могли бы, все время держась берега, дней за пять-шесть добраться до Манарского залива, где нас ждет шхуна. Мы бы уже плыли к Пондишери, а наши враги все еще считали бы, что мы в долине Трупов.

– Замечательная идея, сахиб, – заметил Рама после нескольких секунд размышления. – Я считаю, что нам надо как можно быстрее начать поиски места, пригодного для восхождения.

– God bless me! Здорово сказано! Отправимся сейчас же. Будем взбираться, карабкаться, черт побери! Быстрота решения – быстрота исполнения, таково мое мнение, прислушайтесь к нему, и не пожалеете!

– Чтобы действовать быстро, как советует генерал, – продолжал Рама, – нам надо встать цепочкой на определенном расстоянии друг от друга. Мы назначим место встречи и после проведенных поисков соберемся вместе и поделимся полученными результатами. Опасаться того, что кто-то из нас потеряется, не следует, потому что мы будем идти вдоль подножия горы.

– Разумное решение, Рама. Нам остается только отправиться в путь, но вначале следовало бы, как ты верно заметил, назначить место встречи, где мы должны собраться сегодня вечером за час до захода солнца. Отдохнув еще одну ночь, завтра утром мы тронемся в путь.

– Расстояние, отделяющее нас от склонов, обращенных к океану, не так уж велико, поэтому мы можем сохранить этот грот как место стоянки и отдыха. Таким образом, мы могли бы оставить здесь Ауджали, в наших поисках он будет только помехой.

Это предложение заклинателя было единодушно принято всеми. Сердар, чтобы избавить Боба от тягот утомительной и бесполезной – учитывая тучность янки – прогулки, высказал предположение, что Ауджали, оставшись один, может набедокурить или заблудиться в джунглях, увлекшись преследованием какого-нибудь хищника, поэтому кому-то придется пожертвовать собой и остаться с ним.

Все согласились и решили положиться на волю жребия. Поскольку в подобных случаях всегда возможны сделки, услужливый жребий пал на Барнетта, который благородно согласился в общих интересах взвалить на себя это ярмо.

В глубине души он ликовал: целый день безделья, столько свободного времени, можно вволю заняться стряпней… Болото недалеко, и было бы чудно, если б туда вернулись эти великолепные утки, которых ему безумно хотелось попробовать. Желание это превратилось в навязчивую идею, стало настоящей болезнью. Не зря же он целый час вдыхал восхитительный аромат! Он, разумеется, не был гурманом, тонким ценителем пищи, эти качества свойственны нациям утонченным, у настоящего янки их нет. Но как и все его соотечественники, Боб был человеком страстным в своих желаниях и отличался редким упорством, чего бы ни касалось дело – малого или большого. Шла ли речь об утке или рискованной для жизни экспедиции, он отдавался удовлетворению своих желаний все с той же неистовой, дикой страстью, вслед за тем забывая, что же вызвало ее к жизни. И теперь, после рискованных приключений, отчаянной усталости, героических и безрассудных поступков, ему захотелось принадлежать себе хотя бы сутки, захотелось посибаритствовать, ничего не делать, погреться на солнышке и, самое главное, отведать утки-брамина… Что вы хотите? И у великих людей есть свои слабости.