Текст книги "Покоритель джунглей"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц)

Продолжая монолог, он взял карабин и направился к озеру Калоо, на которое ему указал утром Рама-Модели. Озеро находилось в глубине джунглей, почти напротив грота. Подгоняемый навязчивой идеей, Боб смело углубился в чащу. Он прошагал примерно полчаса среди сплетенных лиан, карликовых пальм и кустов, где ему, конечно, было бы не пройти, если бы не помощь Ауджали, который хоботом вырывал кустарники с такой легкостью, словно это были пучки травы. Вдруг он услышал, как вдалеке прозвучал сначала один выстрел и следом за ним – второй.

– Надо же! – сказал Барнетт. – Похоже на карабин Сердара. Только у нас с ним стволы из литой стали. Я слишком хорошо знаю их чистый, серебристый звук, чтобы ошибиться. Что это он там делает? Впрочем, если продолжить линию, по которой я иду и которая как бы делит долину пополам, то она как раз приведет к тому участку горы, где находятся сейчас мои друзья. Наверное, долина в этом месте совсем неглубока, если звук выстрела донесся до меня так ясно…

Услышав выстрелы, Ауджали внезапно остановился, начал втягивать воздух хоботом и загудел, словно кузнечные мехи. Уши его, как два веера, ходили туда-сюда, мерно ударяя его по лбу, а умные глазки вопросительно уставились в пространство.

– Можно подумать, что он тоже узнал карабин хозяина, – промолвил Барнетт, заинтригованный поведением животного. – Вообще-то меня бы это не удивило. Нет ничего особенного в том, что, привыкнув к звуку, который так непохож на все остальные, слон стал различать его. Он способен на вещи куда более поразительные.

Через несколько минут, не слыша больше выстрелов, они снова тронулись в путь. Будучи опытным охотником и военным, Боб определил, что выстрелы были произведены на расстоянии двух – двух с половиной миль, то есть примерно трех-четырех километров.

Он уже увидел болота, со всех сторон окружавшие озеро, когда вновь прозвучали выстрелы, пять-шесть раз подряд, с интервалом в одну минуту. Теперь Барнетт находился к стрелявшему ближе, и сомнений больше не было – то был карабин Сердара. Любопытство Боба было живейшим образом возбуждено.

– Так-так! По-моему, дело пахнет дракой, во время охоты выстрелы не сыплются так часто. Неужто хотели обойтись без Боба Барнетта? О нет, этого я не допущу! Или я уже никуда не гожусь? Вам нужен землемер, чтобы искать проход в горах, – это дело не мое, и Барнетт готов остаться на кухне, но не предупредить меня, когда готовится заваруха, это значит пренебречь всеми приличиями, и мы посмотрим… А ну, мой храбрый Ауджали, вперед!

По-прежнему раздававшиеся выстрелы какое-то время служили им ориентиром, потом вдруг все смолкло, и Барнетт вынужден был идти наугад. Дорога, которая и без того была трудна, вскоре из-за болот стала непроходима. Это уже были не просто грязные лужи, преграждавшие путь и заставлявшие идти в обход, но длинная, беспрерывная вереница лагун, сообщавшихся с озером, в которых воды было по пояс. Подобные переходы были изнурительны, так как Боб нес на вытянутых руках патроны и карабин. Он уже подумывал, не забраться ли ему на шею Ауджали, несмотря на непреодолимое отвращение, которое он испытывал к этому способу передвижения, как раздался последний выстрел, прозвучавший совсем близко. И прежде чем Барнетт успел осуществить свое намерение, слон издал крик, в котором смешались тревога и радость, и ринулся вперед, позабыв о Бобе, который, увязнув по пояс в грязи, не знал, что ему делать – идти вперед или податься назад.

– Ауджали! Ауджали! Вернись! – кричал бедняга. – Ах, мерзавец, ну смотри у меня…

Но Ауджали, не внемля его мольбам, мчался вперед, вздымая вокруг фонтаны воды. Слон очень любил Барнетта, всегда припасавшего для него всевозможные лакомства, но раз уж благодарность не смогла удержать его, то еще меньше значили для Ауджали угрозы.

Какие не слышные для других звуки сумел уловить слон, отличающийся самым тонким слухом среди всех животных? Какие неуловимые токи взволновали его настолько, что он сделался глух к призывам Боба и бросил его в ситуации столь же опасной, сколь и комической? Ибо метрах в пятистах огромный крокодил, спокойно плавающий на поверхности озера, тут же нырнул, завидев Ауджали, но вскоре появился вновь неподалеку от янки… Барнетт должен был добраться до земли раньше, чем его заметит хищник, иначе Бобу было несдобровать.

Дело в том, что Ауджали благодаря совершенству своего слуха, о котором мы и понятия не имеем, прекрасно знал, куда он идет. Он шел туда, куда его звал долг, благородное животное спешило на помощь хозяину, попавшему в беду, и ничто на свете не могло остановить его порыв.

Казалось, что рукав Калоо помешает слону двигаться дальше. В два счета он пересек его вплавь и оказался на суше. Он бросился вперед и через пять минут был уже в той части джунглей, которая не так сильно поросла кустарником. Он заметил двух индусов, которые бросились бежать при его появлении, выказывая при этом отчаянный страх.

Это были Кишнайя и Веллаен, которые продолжали наблюдать за агонией своей жертвы и, приняв Ауджали за дикого слона, поспешили спастись бегством от его ярости.

Почти мгновенно слон остановился, на него плыли волны запахов. Он понял, что хозяин недалеко, и, ведомый своим безупречным обонянием, направился прямо к яме. Два эти чувства – обоняние и слух – так развиты у этого животного, что в Индии проводились поразительные опыты, которым можно поверить с трудом, если бы их истинность не удостоверяли самые серьезные авторитеты.

Находясь в двух-трех лье от того места, где прячется его хозяин, о присутствии которого ему, разумеется, неизвестно, слон, при условии, что ветер дует в его сторону, направляется прямо к нему. На большом расстоянии он слышит малейший шум и может различить, откуда он исходит. Добравшись до места, где Сердар находился уже пять или шесть часов, испытывая неслыханные муки, Ауджали сразу понял, что хозяин здесь. Приблизившись к яме, он разразился всеми криками, которые имелись у него в запасе, выражая различную степень нежности, удивления и гнева.

Но к чувству удовлетворения, которое он хотел выразить, примешивался гнев. В то время как обоняние указывало ему на присутствие хозяина, запах кобр приводил его в состояние сильного раздражения.

Давно придя в себя после обморока, Сердар, который начал терять всякую надежду, услышав голос слона, не смог сдержать ликующий крик, хотя и рисковал при этом раздразнить кобр. То был крик безумной, неистовой, сумасшедшей радости. Он крикнул во все горло, как могут кричать люди, которые, увидев смерть так близко, что уже распрощались с жизнью, вдруг вновь обретают надежду, потерянную, казалось бы, безвозвратно.

– Ауджали! Ауджали! Мой милый Ауджали! – призывал несчастный.

И слон продолжал глухо ворчать, одновременно выражая радость от свидания с хозяином.

– Кто с тобой, мой храбрый Ауджали? – спросил Сердар и позвал по очереди Барнетта, Нариндру и двух других индусов.

В этот момент слон резко схватил крышку из веток, покрывавшую ловушку, и отбросил ее назад. Поток света мгновенно залил яму, и Сердар, увидев одного Ауджали, догадался, почему на его призывы никто не отозвался. Сердце его сжалось, он понял, что спасение, которое было бы непросто и в присутствии кого-то из его друзей, становилось невозможным, если в нем принимал участие один только слон.

Самое главное было не позволить слону допустить какую-нибудь оплошность, так как вид змей привел Ауджали в состояние сильнейшего гнева. Слону нечего бояться укусов кобры, толщина кожи надежно защищает его от яда, но даже самая маленькая рептилия приводит его в ярость.

Однако то, чего Сердар боялся больше всего, как раз избавило его от опасных и непрошеных гостей. Увидев, как Ауджали кружит туда-сюда на краю ямы, ударяя в землю ногой, кобры тоже заволновались и начали потихоньку сползать с насиженных мест, освободив таким образом свою жертву от страшных пыток, которые он претерпевал уже много часов. Кобры тут же принялись свистеть, вызывающе раздувать шею и, скручиваясь спиралью, пытались выбраться наружу. Но даже вытянувшись стрелой, они преодолевали лишь половину расстояния, отделявшего их от ненавистного врага.

Змея – одно из самых низкоорганизованных созданий на свете, она поразительно глупа и совершенно не может справиться с препятствиями, встретившимися ей на пути, или соразмерить свои усилия с трудностями, которые ей надо преодолеть. Она будет часами биться о скалу, которую можно обойти, или пытаться залезть в ход муравейника, слишком для нее узкий.

Случай на сей раз как будто сжалился над долгими страданиями Покорителя джунглей и взял в союзники Ауджали, чтобы вызволить его из беды. Бегая вокруг ямы, где находился его хозяин, слон нечаянно столкнул туда длинный ствол бамбука, служивший опорой для крыши из травы и листьев. Бамбуковый шест упал так удачно, что образовался своего рода мостик, ведущий со дна ямы на поверхность.

Едва бамбук коснулся земли, как одна из кобр с молниеносной быстротой обвилась вокруг ствола и кинулась наверх с такой скоростью, что Ауджали, несмотря на свое проворство и сноровку, не успел схватить ее. Остальных ожидала иная участь: у половины Этих гнусных тварей Ауджали ударом хобота перебил позвоночник, и они падали, корчась, на землю, теперь уже не представляя опасности.

Увидев, что бежал последний из его врагов, Сердар издал победный клич. Он был спасен.

– Спасен! Спасен! – повторял он почти в экстазе. – Спасен! Благодарю тебя, Господи! Ты не захотел, чтобы я умер прежде, чем выполню свой долг. Теперь дело за мной, сэр Уильям Браун. Клянусь, я воздам вам сторицей за невыносимые муки, которым вы меня подвергли. Что до орудий вашей мести, живыми из джунглей им не выйти.

Тот же самый бамбук, по которому наверх вылезли кобры, должен был послужить Сердару. Он, однако, подождал несколько минут, прежде чем начать подъем, так как физическая реакция была столь сильна, что ноги его дрожали, а непроизвольная нервная судорога сводила все тело. Но слабости подобного рода у него всегда проходили быстро, и нетерпеливое желание выбраться скорее на свободу придало ему силы.

Схватившись за бамбуковый ствол, прислоненный к стенке ямы, он взобрался наверх с легкостью профессионального гимнаста.

Увидев хозяина целым и невредимым, Ауджали не знал, как выразить свою радость. Он старался, чтобы голос его звучал как можно нежнее, встряхивал своими большими ушами, резвился и прыгал, что резко контрастировало с его обычной серьезностью.

– Тише! Успокойся, Ауджали! Быстрее в путь, сегодня ночью нам предстоит одно трудное дело.

Глава III
Возвращение Сердара в грот. – Планы мести. – В погоне за шпионом. – Ночной дозор в горах. – Ожидание. Кишнайя и Веллаен. – Месть.

На долину стали наползать предзакатные тени, солнце давно скрылось за зубцами высоких гор, окружавших джунгли. В это время Рама и Нариндра в отчаянии искали друга выше, в горах, тогда как описанные события произошли в низине. Расстояние, а также густота растительного покрова помешали Сердару услышать их зов и выстрелы.

– Вперед, Ауджали! – сказал Покоритель, устраиваясь на шее слона. – Скорее к выходу, дитя мое, лети стрелой!

Он направил слона по той дороге, которой он сам прошел утром. У подножия горы растительность была не так густа, это облегчало путь и не замедляло скорость движения.

Трудно описать, какая радость переполняла сердце Сердара в этот момент. Он был полон веры в будущее, хотя, как и всем, кто долго жил на Востоке, ему был свойствен некоторый фатализм. Свое спасение столь чудесным образом из подстроенной ему западни он воспринимал как знак того, что и во всех прочих предприятиях его ждет удача. Прежде всего он собирался вынести приговор и отомстить человеку, ставшему агентом губернатора Пуант-де-Галль и подстроившему столь подлую ловушку. Негодяй еще не успел выйти из долины, и Сердар должен был его настигнуть, это был вопрос времени. Потом он намеревался сразу отправиться к друзьям, которые, должно быть, находились в смертельной тревоге.

Как мы видим, Сердар не знал, что у преследуемого им туземца есть сообщник. Но и знай он об этом, решимость его не поколебалась бы. Он твердо решил доказать губернатору Цейлона, что схватить Покорителя джунглей не так-то просто. И сколь бы дерзкими и безрассудными ни были его планы, Сердар всегда осуществлял задуманное.

Если бы Сердар не избрал другой путь, он неизбежно встретился бы с Сами, который остался на посту у подножия горы. Но место, куда он направлялся, находилось несколько в стороне, и он выиграл около трех километров, срезав дорогу через джунгли и свернув еще до того, как мог увидеться с Сами. К выходу из долины Сердар прибыл незадолго до захода солнца.

Увидев, что лучи солнца еще освещают вершины гор, он точно определил, что до наступления темноты осталось примерно двадцать минут, этого было вполне достаточно, чтобы добраться до середины горы. И он отдал приказ Ауджали, который с легкостью, невероятной для его массы, стал взбираться по склонам, ощетинившимся остророгими скалами.

Сердар предвидел, что после того, как подосланный губернатором шпион потерпел неудачу, он не станет задерживаться в долине Трупов. Без сомнения, дабы не попасть в руки Покорителя (если тому удастся выбраться из ямы) или его друзей, он должен был до темноты скрываться в самой чаще джунглей и только после этого попытаться добраться до выхода из долины и вернуться в Пуант-де-Галль. Поэтому задача состояла в том, чтобы оказаться на месте раньше туземца. Эта часть плана полностью удалась, ибо Сердар удобно расположился на маленьком плато, откуда он вместе с друзьями посылал прощальный привет «Эриманте», уносившей Эдуарда Кемпбелла в Пондишери. Скрытый тенью большого баньяна, Ауджали расположился как раз поперек прохода, так что проскользнуть мимо, не столкнувшись с гигантом, было невозможно. Приняв все меры предосторожности, Покоритель джунглей уселся на обломок скалы радом со слоном, чтобы спрятаться в тени того же дерева. Он знал, что глаз постепенно привыкает к темноте, и шпион мог заметить его раньше, чем Сердар успел бы что-либо предпринять. Индус бросился бы наутек, и Сердар не был уверен, что сумеет догнать его. Но под покровом ночи, да к тому же в тени ficus indica, опасаться было нечего.

Довольный тем, что на утреннюю ловушку он отвечает вечерней западней, наслаждаясь предстоящей местью, хозяин Ауджали в ожидании врага погрузился в размышления.

Два негодяя, испугавшись внезапного появления Ауджали, поспешно удрали, решив, что это был дикий слон. Поэтому прежде всего они позаботились о том, чтобы укрыться от его нападения. Они взобрались на низкие ветки дерева, предоставившего им надежное убежище от опасного зверя. Спрятавшись в густой листве, они стали свидетелями всех перипетий спасения их жертвы, и каково же было их изумление, когда они увидели, как слон, которого они приняли за хозяина джунглей, помогает побегу пленника. После того как слон и Сердар удалились с триумфом, они решили покинуть наблюдательный пост и обсудить увиденное.

– Ну, – первым начал Кишнайя, – нас, кажется, надули.

– Вот именно, – ответил Веллаен, – а тысяча рупий вознаграждения, которую пообещали мне сегодня утром, ускользнула на спине проклятого слона.

– А я? Ты что думаешь, я ничего не теряю? Не говоря уже о моей репутации, которой нанесен смертельный удар! Моя трость с золотым набалдашником помчалась галопом вдогонку за твоей тысячей рупий.

– Но разве мы не можем начать все сначала? Неделя, которую тебе дал сэр Уильям Браун на поимку Сердара, еще не истекла, и, может, в следующий раз нам больше повезет.

– Оставь эту надежду, мой бедный Веллаен. Ты ведь знаешь, как говорят в наших деревнях на Малабарском берегу: «Одну и ту же ворону не приманишь дважды одним и тем же куском мяса». Так вот, мой дорогой, эта поговорка вполне применима в нашем случае.

– Поговорку-то я знаю, Кишнайя, но это вовсе не значит, что ту же самую ворону нельзя приманить второй раз другим куском мяса.

– О, я тебя прекрасно понимаю. Но признаюсь, мой бедный Веллаен, голова моя абсолютно пуста. Я использовал все лучшее, что было у меня в запасе, и надо заметить, что с помощью случая сумел добиться успеха. Теперь у меня остались самые примитивные хитрости, годные разве что для такого несчастного, как ты, который не заподозрит в них злого умысла, но Сердар на них не попадется, к тому же теперь он начеку.

– Сегодня утром, когда я придумал дело с кобрами, ты отнесся к моей помощи не с таким презрением.

– Не спорю, каждому один раз в жизни может прийти блестящая идея, – засмеялся Кишнайя, – но думаю, больше с тобой этого не случится.

– Издевайся надо мной, как тебе угодно, и все же, если бы я договаривался с губернатором, я бы не признался так легко в своем поражении.

– Ну что ж, поступай так, словно ты на моем месте: придумай что-нибудь стоящее, что-нибудь выполнимое, и я обещаю не только всячески помогать тебе, но и удвоить обещанную награду.

Веллаен задумался, потом лицо его вдруг просияло.

– Вчера вечером мы же добрались ползком к гроту, где спали Сердар и его товарищи, так ведь? Кто нам помешает сделать то же самое сегодня? Потом мы проскользнем, точнее, ты проскользнешь внутрь грота и, пока он спит, заколешь его кинжалом.

– Видишь, мой милый Веллаен, ты вовремя спохватился: вместо того, чтобы развить свою верную мысль и предложить мне рискнуть вместе с тобой, ты поспешил увильнуть в сторону, переложив на мои плечи всю опасность данного предприятия…

– Но я не принадлежу к касте душителей, которые славятся своей отвагой. Ты же знаешь, я всего-навсего простой заклинатель змей, а в свободное время – продавец тигровых шкур, храбрость в моей профессии ни к чему.

– Мы душим, а не убиваем кинжалом, – заметил Кишнайя, который любил пошутить.

– Ну и что! Не закалывай его кинжалом, удуши, – нахально заявил Веллаен, приперев приятеля к стенке.

Негодяй не мог так легко расстаться с надеждой заполучить тысячу рупий – для него это было целое состояние.

– Оставим эти шутки, – сухо оборвал его Кишнайя, – и подумаем лучше о нашей безопасности. Будь уверен, что Сердар и его товарищи прочешут джунгли во всех направлениях, и если, на беду, мы не покинем их сегодня вечером, завтра будет слишком поздно.

– Будь по-твоему! Раз ты не хочешь попытать счастья, нам в самой деле остается только вернуться в Пуант-де-Галль.

В этот миг Рама и Нариндра после бесплодных поисков спускались в долину, оглашая ее криками и выстрелами из карабина.

– Слышишь? – спросил Кишнайя приятеля. – Через час они соберутся вместе, и всей нашей ловкости не хватит, чтобы ускользнуть от них. Они, конечно, отправятся к гроту, где Сердар назначил общий сбор. Однако, прежде чем они что-то предпримут против нас, им надо встретиться и не только узнать о нашем существовании, но и выяснить, что Сердар подвергся опасности именно из-за нас. Это дает нам часа два передышки, которыми следует воспользоваться без промедления.

Чтобы не попасть в руки спутников Сердара, которые обходили южную оконечность долины, оба хитреца медленно двинулись к выходу, рассчитывая оказаться там с наступлением ночи. Когда они подошли к первым горным отрогам, Покоритель джунглей уже более часа поджидал их. Они начали подъем, стараясь не шуметь, чтобы не привлечь внимания своих врагов в случае, если те задержатся в джунглях.

Веллаен потребовал, чтобы его пропустили вперед, так как почти на всем пути идти рядом было невозможно.

– Давай, трус! – бросил ему Кишнайя. – Ты боишься, что за нами пустятся в погоню, и в этом случае тебе будет приятно, если первые удары достанутся мне.

Веллаен ничего не ответил на это саркастическое замечание своего достойного друга и поспешил воспользоваться данным ему разрешением.

Им потребовалось полчаса, чтобы добраться до места, где Сердар поджидал того, кого он называл про себя не иначе как английским шпионом.

Ночь была тихой и спокойной. Ни малейшее дуновение ветерка не колебало листву деревьев, и если бы сообщники не были босиком, шум шагов по голым камням давно предупредил бы Покорителя джунглей об их появлении. В какой-то момент из соседней рощицы раздался крик совы, жалобный и заунывный. Индусы всегда внимают ему с таинственным ужасом, ибо эта зловещая птица, по преданию, предвещает близкую смерть тем, кто ее слышит, если она находится от них слева. Лес, откуда донесся крик, находился как раз по левую руку от ночных путешественников.

Веллаен тут же остановился.

– Что случилось? – шепотом спросил Кишнайя. – Почему ты не идешь дальше?

– Разве ты не слышал?

– Что?

– Крик совы.

– Ты что, собираешься ночевать в горах только потому, что этой предвестнице несчастья вздумалось тревожить ночную тишину мерзкой песней? В таком случае пропусти меня, мне вовсе не улыбается перспектива застрять здесь.

Возвращенный к реальности этими словами, Веллаен, который ни в какую не желал идти сзади, будучи убежден, что именно оттуда следует ждать нападения, с рвением пустился в дорогу. Казалось, от страха у него выросли крылья, ибо вскоре он обогнал приятеля шагов на тридцать. Кишнайя поднимался мерным шагом, не снижая и не прибавляя скорости.

Ничего не подозревая, они приблизились к роковому месту. Еще несколько шагов, и зловещее предсказание совы сбудется. Сердар уже заметил появившуюся тень… Она растет… удлиняется… Зажав в руке охотничий нож, готовый к прыжку, он ждал в лихорадочном возбуждении. Время от времени эту честную, благородную душу посещали сомнения: имеет ли он право убить человека, заманив его в настоящую ловушку? Конечно, человек этот желал его смерти, и сегодня утром, защищая себя, он был бы тысячу раз прав. Но теперь мог ли он сам вершить правосудие?

Правосудие! Горькая насмешка! В чьи руки он должен был бы отдать убийцу, чтобы тот понес наказание?

Правосудие! Сколько в нем случайного, преходящего, относительного! Разве не оно, преследуя самого Сердара, направило руку негодяя, избравшего для него самую страшную смерть, которую только можно себе представить? Это же самое правосудие воздало бы похвалу тому, кто из тщеславия предал своих соотечественников и пообещал доставить живым или мертвым борца за независимость своей страны, правую руку вождя индийской революции. А разве истинное правосудие не на стороне Сердара? Речь идет не об английском правосудии, а о том безличном правосудии, на которое имеет право каждый человек, защищая себя, когда он может руководствоваться законом «око за око, зуб за зуб», когда он может прибегнуть к суду Линча, если находится в такой социальной среде, где обычное правосудие не в состоянии защитить его…

Если сегодня он пощадит этого человека, не падет ли он завтра от его руки или руки его сообщников? Все! Довольно нелепой чувствительности, довольно ложного великодушия. Разве истинный защитник правосудия не тот, кого едва не погубил гнусный шпион, крадущийся теперь в ночи? Медлить больше нельзя, туземец всего в пяти шагах, вдруг он отпрянет назад, вдруг убежит…

Сердар бросился вперед. Раздался ужасный крик, и все смолкло. Охотничий нож вошел по самую рукоятку в тело негодяя, который рухнул на землю, как зарезанный бык… и больше ничего. Он был мертв! Покоритель джунглей был потрясен и взволнован. Впервые он убивал человека в подобной ситуации. Но этого требовала их безопасность, поэтому пережитое им волнение быстро улеглось. Приказав Ауджали нести тело в хоботе, он взобрался слону на спину и направил его к выходу из долины, заставив мчаться во всю прыть.

Между тем отряд сипаев по-прежнему был на посту. Что же задумал, Сердар? Это было одно из тех героических безумств, которые прославили его имя на всем Индостанском полуострове. Он решил бросить к ногам сэра Уильяма Брауна труп того, кого он считал шпионом, подосланным губернатором.

Не зная в лицо Кишнайю, которого он видел мельком ночью у озера Пантер, Сердар не подозревал, что принял заклинателя змей за предводителя душителей, принял тень за добычу, не подозревал, что бедняга, которого он убил, был только жалким орудием в чужих руках.

Меж тем Веллаен всего лишь навсего получил давно заслуженное наказание за многочисленные преступления. Будучи связан с бандой Кишнайи, которая продавала ему шкуры тигров и пантер, убитых в лесах на Малабарском берегу, именно он поставлял душителям девочек и мальчиков, не достигших еще половой зрелости, которых туги в определенное время года приносили в жертву ужасной Кали, богине крови и убийства.

Этот злодей похищал детей у родителей, тайком прятал их в своей повозке под шкурами леопарда или тигра и отправлялся в джунгли, где обменивал детей у тугов на гончарные изделия, сандал, корицу, пушнину, которыми торговали душители, постоянно живущие в лесах.

Сердар избавил землю от чудовища, столь же опасного и виновного, как и Кишнайя, ибо, не принадлежа к касте душителей, Веллаен не мог даже оправдаться их ужасными кастовыми предрассудками и занимался гнусным ремеслом из одной только корысти.

Таким образом, Сердар, не ведая об ошибке, собирался бросить к ногам губернатора труп совершенно неизвестного ему человека. Кишнайя же, забившись в густую чащу, благословлял небо за ошибку, спасшую ему жизнь.

Добравшись до выхода, находившегося у озера Пантер, где раскинул лагерь отряд сипаев, Сердар пустил слона в галоп. Луна еще не взошла, ночь была так темна, что в двух шагах ничего не было видно. Весь отрад, кроме часовых, спал глубоким сном. По зову караульных солдаты, однако, схватили оружие и в мгновение ока развернулись цепью. Но Ауджали был наготове. Не отвечая на предупреждение офицера, который даже не видел, к кому обращается, Сердар прорвал заграждение, крикнул на тамильском языке, которым владел как настоящий туземец:

– Сердар убит! Приказ губернатора! Мне надо доставить труп.

И он благополучно миновал пост, потому что среди всеобщего удивления, которое вызвали эти слова, никто не подумал его остановить.