Текст книги "Покоритель джунглей"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

– Сцена узнавания… Я это уже видел в «Гран-театр» в Марселе, в пьесе «Два брата-поляка»… Павловский хотел убить Павловскова, укравшего у него бумаги, там тоже была кража, нашелся даже один идиот на роль комика, эдакий Барбассон. И вот в ту минуту, когда Павловский собирается покончить Павловскова, который не хочет возвращать похищенное, точь-в-точь как Уильям Браун, они узнают друг друга и начинают рыдать друг другу в жилетку. «Брат мой!.. Брат мой! Прости меня!» И Жанваль, игравший Павловскова, бросается на колени, опять-таки как Браун, и кричит: «Прости! Прости!..», и Павловский прощал Павловскова, точно так же, как Сердар простит Уильяма Брауна. Это было прекрасно, но, черт побери, тогда я заплатил всего двадцать пять су, теперь же десятки раз рисковал своей шкурой… Хватит с меня одного раза, я ухожу.

Довольный своим маленьким монологом, провансалец действительно поднялся на палубу. Он мог сколько угодно шутить, на самом деле Барбассон был глубоко взволнован, хотя и не подавал вида. Такие чувства, как привязанность к семье, любовь к близким, всегда находят отклик в сердце человека, даже совсем к ним не склонного, даже когда это лишь ловкое притворство.

Сердар, как и предвидел Барбассон, произнес слова прощения, едва не сорвавшиеся с его губ накануне, когда он увидел очаровательных дочерей губернатора. Поэтому неудивительно, что, узнав об их родстве со своей сестрой, он больше не колебался.

– Я прощаю вас, – сказал он с глубоким вздохом. – Я останусь отверженным, проклятым, останусь Покорителем джунглей. Я не стану обрушивать отчаяние и несчастье на головы юных созданий, только начинающих жить. У них есть все, чтобы быть счастливыми, я не допущу, чтобы жизнь их была отравлена позором и бесчестьем их отца.

– Нет, Сердар, хотя бы вся моя семья находилась под угрозой гибели, я не приму вашей жертвы, к тому же она не нужна.

– Что вы этим хотите сказать?

– В признании Бернса ничего не говорится о сообщнике.

Перед смертью он только себя одного обвиняет в краже и в том, что подбросил вам письма. Готовясь предстать перед правосудием божьим, он, должно быть, не счел себя вправе призывать на мою голову правосудие людское. Вы можете оправдаться, не замешивая меня в это дело, ибо признание Бернса я бережно сохранил.

– Возможно ли это! – ответил Сердар с невыразимым счастьем. Потом, глядя на своего бывшего врага, с грустью добавил: – Значит, вы меня действительно ненавидели, раз не хотели отдать его мне…

– Нет-нет! – с горячностью перебил его сэр Уильям. – Но после того, что вы выстрадали, я не надеялся на ваше прощение, и хотя признание Бернса не может служить основой для обвинения против меня, если бы вы продолжали настаивать на моей виновности, мог бы разразиться огромный скандал, которого я в моем положении хотел избежать.

– А признание? – с жадностью спросил Сердар.

– Оно заперто в моем кабинете в Пуант-де-Галль. Нам стоит только вернуться, и завтра утром оно будет в вашем распоряжении.

Покоритель джунглей посмотрел на него так, словно хотел взглядом проникнуть в самые глубины души своего собеседника. Сердар простил, но он не был настолько наивен, чтобы самому сунуть голову в пасть тигру.

– Вы не доверяете мне? – спросил сэр Уильям, заметив, что он колеблется.

– Моя сестра приезжает через пять-шесть дней, – сказал Сердар, который, не умея лгать, избежал прямого ответа на вопрос. – Я должен следовать взятым курсом, если хочу первым встретить ее… Но раз вы прощены, я не стану больше удерживать вас здесь.

Радость молнией сверкнула в глазах губернатора, все еще не осмеливавшегося верить своему спасению. Сердар заметил это, но подобная реакция была естественной, поэтому он продолжал:

– Сегодня вечером, около полуночи, мы пройдем мимо Джафны, последнего порта на Сингальском берегу. Я велю высадить вас на землю, и если вы действительно достойны прощения, вы немедленно перешлете мне этот документ через Ковинда-Шетти, судовладельца в Гоа. Клянусь вам, сэр Уильям Браун, что ваше имя даже не будет упомянуто во время нового разбирательства дела во Франции.

– Через двое суток после моего прибытия в Пуант-де-Галль признание Бернса будет у Ковинды, – ответил сэр Уильям, который, несмотря на все свое самообладание, не мог скрыть охвативших его чувств.

В этот момент Барбассон приоткрыл дверь.

– Парус впереди! – воскликнул он. – Я думаю, что это «Диана», которая, основательно помотав «Королеву Викторию», преспокойно оторвалась от нее и на всех парах мчит теперь в Гоа.

Все поднялись на палубу, это действительно была «Диана», которая, распустив паруса, летела по волнам, словно огромная птица.

– Держите ближе к берегу, Барбассон! – сказал Сердар. – Сегодня вечером мы высадим сэра Уильяма в Джафне.

– Ага! – ответил провансалец, приветствуя губернатора. – Его Превосходительство лишает нас своего общества.

– Я тронут этим выражением сожаления, – в тон ему ответил сэр Уильям.

Когда Сердар с друзьями удалился, Барбассон подошел к англичанину и, глядя ему в глаза, сказал:

– Посмотрите-ка на меня хорошенько, вы всех здесь провели, но есть человек, которого вам не удалось обмануть, это я! – И он ударил себя в грудь. – Будь на то моя воля, вы бы еще два часа назад танцевали на рее шотландскую джигу. – И он повернулся к губернатору спиной.

– Вернись только на Цейлон! – зловеще пробормотал сэр Уильям.

Спасен! Он был спасен! Негодяй все еще не смел верить своему счастью, но он так прекрасно сыграл свою роль. В ней было все – сожаления, угрызения совести, умиление, слезы… Он отправился в свою каюту, чтобы там без стеснения предаться нахлынувшей на него радости. Он сел на край койки, скрестив руки, свесив голову, и надолго задумался… Никогда еще он не подвергался такой опасности, он рисковал всем, малейшая нерешительность, и он бы погиб… Как он сумел затронуть слабую струнку Сердара! И их родство, о котором он не знал и которое выяснилось так кстати… Постепенно глаза его стали закрываться, голова делалась все тяжелей. Он ужасно устал после ночи, проведенной в клетке для пантер. Упав на кровать, сэр Уильям заснул. Но наш провансалец не терял из виду ни одно из его движений, прохаживаясь взад и вперед перед приоткрытой дверью каюты, как это делают вахтенные офицеры, приучив тем самым засыпающего сэра Уильяма к мерному звуку своих шагов. Тот ничего не подозревал, ибо ему отвели единственную каюту на палубе маленькой яхты.

У Барбассона были кое-какие соображения. Отличаясь редкой проницательностью, в тот момент, когда сэр Уильям клялся, что не похищал признания Бернса, провансалец обратил внимание на инстинктивное движение губернатора, одно из тех, что обычно не контролируются разумом. Будучи на свой лад психологом, он принялся размышлять, сопоставлять, взвешивать. Барбассон с дотошностью докапывался до самой сути, пытаясь объяснить невольный жест губернатора, и наконец пришел к выводу, что документ, вероятно, находится в бумажнике сэра Уильяма.

– Бумаги такого рода, – сказал он себе, – не доверяют шкафу или письменному столу, которые можно взломать или поджечь. А поскольку рано или поздно их собираются уничтожить, то с этой целью держат при себе и вечно таскают в карманах. Так, у меня в кармане старого пальто до сих пор хранится последнее письмо папаши Барбассона, где он вместо денег, которые я просил, посылает мне свое проклятье, а ведь с той поры минуло уже четырнадцать лет…

Поэтому, когда сэр Уильям, изнемогая от усталости, заснул, чья-то ловкая рука осторожно вытащила у него из кармана тонкий кожаный бумажник. Это был Барбассон, который, желая проверить точность своих психологических выкладок, решил, что лучше всего это сделать опытным путем.

В бумажнике находился всего один листок, исписанный по-английски. Барбассон не знал этого языка, но увидел, что там неоднократно повторялись имена Фредерика де Монмор де Монморена и сэра Уильяма. Он лихорадочно взглянул в конец письма, оно было подписано – полковник Бернс! Больше Барбассону ничего было не нужно. Подавив радостный крик, он свернул бумагу, сунул ее себе в карман, а бумажник аккуратно положил на место. Затем спокойно продолжил свою прогулку, с удовлетворением потирая руки и не испытывая угрызений совести. Ведь он просто собирался вернуть украденное его законному владельцу.

Моряк слегка колебался, не зная, что предпринять. Открыть все Сердару и добиться от него справедливого наказания негодяя? Бесполезно, тот никогда не допустит, чтобы зять его сестры болтался на виселице. О том, чтобы держать его в качестве пленника, и думать не приходилось: что они станут делать с ним, прибыв в Гоа? Разве что посадят негодяя в клетку и увезут в Нухурмур? Нет, Сердар этого не сделает из-за связывающего их родства. К тому же доказательство невиновности друга находилось в руках Барбассона, этого было достаточно. Пусть Уильям Браун проваливает ко всем чертям. Сердар же будет только благодарен Барбассону за то, что тот избавил его от очередной тягостной сцены и необходимости принимать окончательное решение. И провансалец решил не вмешиваться в течение событий.

Приближалась полночь. Маленькая яхта собиралась пристать к берегу, уже были видны маяк и огни на молу Джафны. Барбассон разбудил Сердара и друзей, которые поднялись на палубу. Отправившись в каюту сэра Уильяма, он и ему оказал эту услугу и сказал с иронией:

– Ваше Превосходительство прибыло к месту назначения.

– Благодарю, господин герцог, – в тон ему ответил англичанин. – Поверьте, я никогда не забуду те слишком короткие мгновения, которые я провел на борту вашей яхты.

– Пф! – самодовольно ответил Барбассон. – Благодарность встречается так редко. Ваше Превосходительство только позже оценит всю важность услуги, которую я оказываю ему сегодня вечером.

И он быстро отдал команду, так как они входили в порт.

– Внимание! Готовьсь спустить бизань!.. Спустить! Право руля! Стоп!

Яхта повиновалась с изумительной точностью, она развернулась, готовая тут же снова уйти в море, и остановилась. Судно находилось всего метрах в двадцати от пристани, лодка была быстро спущена, и Барбассон, который сам хотел отвезти благородного лорда, сказал ему с глубоким поклоном:

– Шлюпка Вашего Превосходительства подана.

– Помните, Сердар, – сказал сэр Уильям, быстро подходя к наружному трапу, – через два дня, у Ковинда-Шетти.

– Если вы сдержите слово, сударь, все зло, которое вы мне причинили, будет исправлено.

– В знак того, что прошлое забыто, дайте мне руку, Фредерик де Монморен!

Сердар колебался.

– Ах, ну уж этому не бывать! – воскликнул Барбассон, встав между ними. – А ну живо спускайтесь, сэр Уильям, или, клянусь Магометом, вам придется добираться до земли вплавь!

Барбассон вспоминал о Магомете лишь в минуты сильного гнева. Губернатор по его тону понял, что шутки с ним плохи, и, не говоря больше ни слова, проскользнул в шлюпку.

– В добрый час! – вздохнул Барбассон, спустившись вслед за ним. – Гребите! – крикнул он матросам. Шесть взмахов весел – и шлюпка была у пристани.

Сэр Уильям спрыгнул на землю. Таможенный пункт был от них в десяти шагах, и губернатору нечего было больше бояться. Сложив руки рупором, он крикнул:

– Фредерик де Монморен, однажды ты был в моей власти, но тебе удалось бежать. Теперь я был у тебя в руках и сумел ускользнуть. Мы квиты! За кем же останется победа? До свидания, Фредерик де Монморен!

– Негодяй! – отозвался с яхты звучный, ясный голос.

Тогда Барбассон, гордо поднявшись в лодке, бросил губернатору с язвительной насмешкой:

– Уильям Браун, предсмертное завещание полковника Бернса прибыло по назначению.

И помахав над головой ловко выкраденной у губернатора бумагой, он крикнул своим матросам:

– А ну, налегли на весла, ребята, да поживей!

Сэр Уильям быстро поднес руку к груди, судорожно выхватил бумажник… Он был пуст.

Тогда мерзавец издал крик ярости, в котором не было ничего человеческого, и тяжело рухнул на песок.

Он солгал, чтобы обмануть Сердара, на самом деле признание Бернса было убийственным для него, ибо в нем содержался один факт, который отдавал во власть Сердара не только его честь, но и жизнь.

Через четыре дня друзья прибыли в Нухурмур, где их ожидали невероятные приключения.

Часть пятая
Тайны подземелий Карли
Великая пуджа тугов
Глава I
Прибытие в Нухурмур. – Мрачное предчувствие. – Анандраен. – Что случилось? – Исчезновение Дианы и ее семьи. – Пленники тугов.

Когда Сердар вместе со спутниками поднялся на вершину пика Велур, возвышавшегося над окрестными горами, стоявшее в зените солнце придавало великолепному пейзажу особое очарование. Все вокруг было залито потоками солнца, золото волнами стекало на деревья, на зубчатые вершины гор, на озера, вспыхивавшие огнем, на пенистые каскады, каждая капля которых искрилась, словно бриллиант. Природа представала в столь величественной, ослепительной и небывалой красоте, что даже самая непоэтическая натура замирала в восхищении, покоренная открывшимся ей чудом, ощущая безмолвное звучание разлитой в природе гармонии, которая дает глазу такое же отдохновение, как слуху – звуки музыки. Наблюдая подобное зрелище, можно только пожалеть иных пачкунов, которые притязают на то, чтобы идеализировать природу, словно существует прекрасное вне природы или, точнее, прекрасное, которого не было бы в ней.

– Что за чудесный денек! – воскликнул Барбассон, выразив чувства товарищей, любовавшихся дивным пейзажем.

Ауджали, встав на одно колено и вытянув хобот, трижды послал солнцу свой «салам». Затем, узнав озеро и окрестности Нухурмура, издал несколько радостных криков, напомнивших звуки тромбона.

– Вот те раз! Да ты фальшивишь, приятель! – сказал Барбассон. – Тебе следовало бы взять несколько уроков гармонии у твоего дружочка соловья.

С этой шуткой Барбассона, который давно не был в таком прекрасном настроении, все тронулись в путь.

Прочтя признания полковника Бернса, Сердар испытал самую большую радость в жизни. Страшные обвинения, выдвинутые полковником против Уильяма Брауна, показывали со всей категоричностью, что адъютант герцога Кембриджского был не только повинен в преступлении, приписанном им Сердару, но в течение нескольких лет, пользуясь служебным положением, продавал секретные бумаги, планы обороны и нападения Адмиралтейства. Это открытие несколько омрачило радость Сердара, ибо в своем великодушии он прежде всего подумал о детях и жене несчастного. Но затем сообразил, что, учитывая срок давности, легко добьется от французского военного суда – кстати, проступки губернатора не входили в его компетенцию, – чтобы имя виновника не было упомянуто в приговоре. Теперь ничто не мешало ему целиком отдаться обуревавшей его радости.

Однако, приближаясь к Нухурмуру, словно по контрасту с окружавшей его дивной природой, Сердар почувствовал, как сердце его сжимает тревога. Что произошло в пещерах? Какие ждут его новости? Он вспомнил о том, что опустело место бедняги Барнетта, погибшего такой ужасной смертью, и в душу его закралась печаль.

– Что с вами, Сердар? Вы вдруг так помрачнели.

– Я беспокоюсь, не случилось ли чего-нибудь в пещерах за время нашего отсутствия.

– Ничего страшного, поверьте мне, а уж мои предчувствия всегда сбываются. Что касается смерти Барнетта, можно сказать, что я ее почти предвидел. А козни Рам-Шудора? Кто о них догадался, кто их заметил? А Уильям Браун? Знаете, если я говорю: «Что-то носится в воздухе», – тогда надо быть настороже. Но сегодня я ничего не чувствую, абсолютно ничего! Можем плыть без опаски. Вот увидите, мы застанем Сами за стряпней, а прославленного Нана-Сахиба за курением трубки.

– Хотел бы я, чтобы ты, как всегда, был прав, – ответил Сердар.

– Что касается Наны, – продолжал Барбассон, – надеюсь, он будет рад предложению Ковинда-Шетти, который готов переправить его на «Диане» на маленький островок возле Пуло-Кондора, где у него, если я не ошибаясь, плантация табака. У Наны курева там будет вдоволь.

– Я не уверен, что принц согласится.

– Однако же придется. Надеюсь, он не рассчитывает, что мы будем вечно охранять его. С Барнеттом – еще куда ни шло, жизнь была сносной. Мы здорово понимали друг друга, чего уж там, словно две половинки одного человека. Но теперь, когда Пилада больше нет, Орест не останется. Да, случалось, шутки доходили до него с трудом, эдак через сутки, но уж когда он начинал смеяться, его, бывало, не остановишь.

– Вы сегодня слишком веселы, Барбассон, – заметил Сердар, которого забавляла говорливость южанина, – а это не к добру.

– Нечего бояться, говорю я вам. Предчувствия меня никогда не обманывают.

Рама и Нариндра шли молча, понимая друг друга без слов. Они слишком хорошо знали Кишнайю и не верили, что он не воспользовался их отсутствием и не подстроил чего-нибудь. Пещеры были совсем близко. Еще несколько шагов, и они увидят ведущую к ним долину; все были взволнованы. Даже Барбассон замолчал, чувствуя, как общее настроение передается и ему. Вдруг, свернув на каменистую и такую крутую тропинку, что Барбассон прозвал ее дорогой в рай, Сердар остановился. В этом месте тропинка делала резкий поворот и шла по краю обрыва, но разглядеть, что происходило внизу, из-за глубины пропасти было невозможно. Виднелись только верхушки росших на дне баобабов. Сердар лег плашмя на землю и свесился над пропастью, держась за кусты.

– Осторожнее! – крикнул ему Рама-Модели. – Именно так я упал вниз, когда впервые обнаружил это убежище.

– Подержите меня, чтобы я мог заглянуть подальше, – ответил Сердар. – Мне кажется, я вижу что-то на верхушке одного из деревьев.

Нариндра, отличавшийся необыкновенной силой, вызвался держать Сердара, и тот, повиснув над обрывом, смог разглядеть вершину баобаба.

На самой высокой ветке, сохраняя равновесие, совершенно неподвижно сидел туземец.

– Кто этот человек? Он явно кого-то ждет, – заметил Сердар, в высшей степени заинтригованный.

Едва он закончил фразу, как слабый звук голоса, похожий на шепот, донесся со дна долины.

– Он что-то говорит, – сказал друзьям Сердар, – но слишком тихо, я не могу разобрать слов. Помолчите, я прислушаюсь.

На сей раз он расслышал говорящего.

– Это я, Сами, – говорил индус, – каждое ваше слово благодаря эху доносится до меня, равно как и малейший шум в горах.

– Зачем ты туда залез? – с тревогой спросил Сердар.

– Чтобы встретить вас. Я слышал вас, когда вы были еще на пике Велур. Со вчерашнего дня я часто приходил сюда. В пещерах остался Анандраен, у него неприятные новости.

– Хорошо, мы спускаемся.

Сердар встал с помощью Нариндры и повторил друзьям все, что узнал. Удивительным образом эхо могло только спускаться, но не подниматься, поэтому всем остальным слова Сами были не слышны. Сердар был невероятно бледен, голос его дрожал, выдавая волнение, испытанное им при сообщении юного метиса.

– Вот видите, Барбассон, – с грустью сказал Сердар, – сегодня мои предчувствия оказались вернее ваших.

Они немедленно отправились в путь, хотя извилистая дорога не позволяла им идти быстро. Рельеф местности был таков, что от обрыва, где они говорили с Сами, до входа в пещеру было добрых полчаса ходьбы.

– Что нужно от нас Анандраену? – спросил Сердар. – Лишь в случае крайней необходимости он покинул бы свой дом и явился в Нухурмур.

Наконец они подошли к входу и поспешили внутрь, где их ждал индус.

– Ну вот и вы наконец, – сказал Анандраен, увидев их. – Я жду вас со вчерашнего дня.

– Что случилось? Говори скорей! – обратился к нему Сердар в неописуемом волнении.

– Корабль, на котором приехали твоя сестра, ее муж и дети, прибыл шесть дней тому назад, как раз когда вы отправились на Цейлон. Мне сообщил об этом глава Духов вод в Бомбее. Сестра, удивившись, что ты не приехал встречать ее, засыпала его вопросами. Он счел своим долгом открыть ей тайну вашего убежища и объяснить причину твоего отсутствия. «Я никогда не стану порицать брата за то, что он остался верен другу в несчастье», – ответила леди Кемпбелл.

– Доброе, благородное сердце! – воскликнул Сердар. – Продолжай, Анандраен.

– Она попросила, чтобы ее отвезли в Нухурмур.

– О боже, она здесь! – радостно прервал его Сердар.

– Мужайся, Сердар.

– Да говори же, не томи!

– Если ты будешь перебивать меня, мой рассказ затянется, – спокойно возразил индус.

Покоритель джунглей понял и замолчал. Анандраен продолжал:

– Твой корреспондент уведомил меня, что направил ко мне маленький караван с тем, чтобы я сам отвел его в Нухурмур. Леди Кемпбелл с мужем и детьми выехала четыре дня тому назад на повозке, запряженной буйволами…

– О небо, и что же?

– И что же! С тех пор о них ничего не известно.

– Но этого не может быть! – неистово воскликнул Сердар. – Они разминулись с тобой и приехали в Велур, когда ты был здесь.

– Нет, мой сын проводил бы их в пещеры.

– Откуда ты знаешь?

– Спокойно, Сердар, спокойно. Выслушай меня сначала, тогда тебе не придется мне возражать. Свои усилия ты лучше направь на поиски выхода из создавшегося положения. Обеспокоенный отсутствием твоих родных, я отправился им навстречу и дошел до самого Бомбея, так никого и не встретив. Тогда я спешно вернулся назад вместе с несколькими членами нашего общества, мы обыскали дорогу со всех сторон, опросили всех встреченных нами местных жителей, но ничего не узнали. Я оставил моих спутников продолжать розыски, а сам поспешил сюда.

Несчастный Сердар в отчаянии ломал руки, восклицая:

– А меня, меня не было! О, будь проклята моя поездка! Я не смог спасти, не смог защитить их!

– Успокойся, Сердар, – повелительно сказал Анандраен, – теперь не время упрекать себя, надо действовать…

– Ах, ты прав, прости меня, разум мне изменяет, я словно в бреду. Я успокоюсь… Да, да, сейчас… О, горе тем, кто заманил их в западню, если только это так! Нет такой страшной пытки, такой медленной смерти…

– Сердар, мы, твои друзья, просим тебя не поддаваться гневу, он ослепляет и не позволяет нам спокойно и хладнокровно обсудить происшедшее.

– Да, вы – мои друзья. Я слушаю вас. Видите, теперь я спокоен…

Но слова несчастного расходились с его поведением, граничившим с безумием. Он вонзал ногти в ладони и рвал на себе волосы. Это был настоящий припадок, надо было дождаться, когда он пройдет.

После слез, рыданий, криков, принесших ему облегчение, к Сердару вернулась его прежняя энергия.

– Теперь давайте поговорим, – мрачно сказал он. – Если они погибли, я буду жить, чтобы отомстить за них.

– И мы вместе с вами, Сердар! – хором воскликнули присутствующие.

Анандраен был одним из высших руководителей знаменитого тайного общества Духов вод. Оно не выдумка романиста и существует в Индии в течение нескольких веков. Возникло оно в начале мусульманского владычества, чтобы защитить народ от репрессий завоевателей. Именно благодаря Духам вод Нана-Сахиб и Сердар смогли подготовить восстание, едва не покончившее с господством англичан. Благодаря же Духам Нана-Сахиб смог ускользнуть от своих преследователей – англичан. Принца так и не нашли – это всем известный исторический факт. Он бежал, унеся с собой скипетр императоров Дели, и до сих пор живет, наверное, в каком-нибудь глухом уголке на дальнем Востоке под защитой этого могущественного общества, имеющего последователей в Китае и Японии.

Анандраен был человеком хладнокровным, энергичным и, давно зная Сердара, получил право говорить с ним так, как никто в его окружении не осмеливался.

– Сердар, – сказал индус, видя, что тот успокоился, – я выполнил то, что мне было поручено, и должен вернуться домой. Но прежде я хочу сказать все, что думаю о случившемся. Твои родные похищены тугами, в этом не может быть и тени сомнения. Полагаю, ты не сумеешь отыскать их и вовремя прийти им на помощь, разве что случится чудо. Я говорю это не для того, чтобы лишить тебя мужества, а для того, чтобы ты напряг всю силу ума, собрал всю волю и энергию, ибо великая пуджа душителей состоится через три дня, и все пленники, находящиеся в их руках уже несколько месяцев, будут зарезаны на алтаре богини Кали. На сей раз они так искусно замели следы, что мы не сумели узнать, где они собираются совершить свои кровавые таинства. А ведь я отправил на их розыски самых ловких наших людей. У меня остается последняя надежда. Если Рудра приехал из Бехара – я специально вызвал его оттуда, – может быть, он добьется успеха там, где остальные потерпели неудачу. Это самый удивительный человек из всех, кого я знаю. Ты познакомился с ним во время войны за независимость и видел его в деле. Если он уже приехал, я немедленно пришлю его тебе.

– Спасибо, Анандраен, – ответил Сердар, который на сей раз выслушал его внимательно, не перебивая. – Спасибо, что ты не скрыл от меня ужасной правды. Мы постараемся как можно быстрее выработать план действий. Нам нельзя действовать наугад, несмотря на крайнюю неотложность дела. Но уже через час мы будем в пути.

– Спускайтесь через Слоновый холм, это самая длинная, но зато самая легкая дорога. Я указал ее Рудре на случай, если он станет искать меня в Нухурмуре. Я даже удивлен, что он до сих пор не появился. Салам, Сердар, и да помогут тебе боги.

– Салам, Анандраен! Доверяю тебе Нану на время нашего отсутствия, у меня слишком мало людей, и я вынужден взять с собой Сами.

– Я пришлю кого-нибудь вместо него. Не волнуйся, только туги могли бы предпринять что-нибудь против Наны, но они не осмелятся показаться сюда.

– Не беспокойтесь обо мне, – вмешался принц, присутствовавший при разговоре. – Я обязан вам слишком многим, мой друг, и понимаю вашу тревогу. Идите спасайте ваших родных, со мной же случится лишь то, что угодно небу.