Текст книги "Покоритель джунглей"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 41 страниц)

– Бога ради, Сердар, что все это значит? – спросил Рама.

– Посмотри! – ответил Сердар, передавая ему подзорную трубу.

– Барбассон! – тут же воскликнул заклинатель.

– Как Барбассон? – рассмеялся Нариндра. – Он что же, прилетел на воздушном шаре?

– Молчите! – строго сказал Рама. – В Нухурмуре, должно быть, случилось что-то непредвиденное, быть может, какая-нибудь трагедия. Будем говорить тише, мы здесь не одни.

Заклинатель еще раз навел трубу на яхту.

– Это действительно Барбассон, – с уверенностью сказал он, – посмотри сам.

И протянул трубу Нариндре, сгоравшему от нетерпения. С его губ слетело то же имя.

– Барбассон! Да, это Барбассон.

Все трое переглянулись в полном изумлении, не зная, что думать, что сказать.

Сердар решил проверить себя еще раз, но на палубе яхты уже никого не было.

– Довольно! – сказал он друзьям. – Это обман зрения, вызванный поразительным сходством, признаюсь, но Барбассон физически не может здесь быть, вот что самое главное.

– Это Барбассон, Сердар, – возразил Рама. – Я узнал его одежду и даже шляпу. Случайное сходство не может сопровождаться таким совпадением.

– Но подумай сам, – продолжал Сердар, – мы не потеряли в пути ни минуты. «Диана» – самое быстроходное судно в этих морях, она может обогнать любой пакетбот. Мы приплываем сюда, и Барбассон, которого мы оставили в постели, невозмутимый, благодушный Барбассон, который больше всего ценит покой и спит допоздна, поджидает нас на корабле, прибывшем сюда раньше нас? Будет вам! Есть факты, спорить с которыми бесполезно.

– Что же делать, Сердар? Мои глаза говорят мне: это Барбассон, а разум добавляет: в Нухурмуре произошла какая-то страшная драма. Наш товарищ бросился за нами в погоню, чтобы предупредить нас, в Гоа он нашел корабль, который сумел обогнать «Диану».

– Это совершенно неправдоподобно, мой бедный Рама.

– Смотрите, он снова появился на палубе. Не сводите с него подзорной трубы, если это он, он подаст какой-нибудь знак.

– Неисправимый ты резонер. Если он гнался за нами, чтобы сообщить что-то важное, почему же его до сих пор нет на «Диане»? Он давным-давно мог подойти к нам на шлюпке.

– На это нечего возразить, – заметил поколебленный в своей уверенности Нариндра.

– Это Барбассон! – с нажимом сказал Рама. – Мне совершенно ясно, что он ждет наступления ночи, чтобы приблизиться к нам.

Сердар для вида снова навел на яхту подзорную трубу.

В то же мгновение оба индуса увидели, как он слегка побледнел. Они еще не успели задать ему вопрос, как Покоритель джунглей, страшно взволнованный, сказал тихо:

– Это Барбассон! Наши подзорные трубы встретились. Узнав меня, он трижды поднес палец к губам, словно говоря: молчание! Затем протянул руку в направлении заходящего солнца. Я понял это так: как только наступит ночь, мы увидимся. Ты прав, Рама, в Нухурмуре произошло что-то страшное.

– Или может произойти здесь!

– Что ты имеешь в виду?

– Подождем до вечера, объяснять слишком долго, не обошлось бы без восклицаний, удивлений, разоблачений, довольно уже было подобных сцен. Нариндра меня понимает.

– Ты говоришь загадками.

– Нет! Вы знаете, Сердар, до какой степени мы вам преданы, поверьте же нам, подождите несколько минут, несколько мгновений, солнце сейчас сядет. Мы хотим объясниться в присутствии Барбассона. Я почему-то думаю, что при нем нам будет гораздо легче все рассказать вам.

– Тем не менее…

– Вы настаиваете? Будь по-вашему! Мы все скажем, но прежде окажите нам одну любезность.

– Какую?

– Мы должны предупредить вас, что заговорим лишь при одном условии.

– Боже, какая торжественность! – улыбнулся Сердар, несмотря на волнение. – Давайте говорите!

– Хорошо! Немедленно прикажите, не требуя объяснений, чтобы Рам-Шудора посадили на цепь и заперли в трюме.

– Я не могу этого сделать, не зная причин вашей просьбы, – ответил Покоритель джунглей, чье удивление непрестанно росло.

– Ладно! Подождем прибытия Барбассона.

Сердар больше не настаивал, он знал, что его друзья будут молчать. Он оставил их одних, надо было отдать распоряжения на ночь и зажечь сигнальные огни. Эта мера предосторожности, помогающая избежать столкновений, необходима, особенно на стоянке.

Затем Покоритель джунглей поднялся на мостик, чтобы скоротать время и разобраться в происшедшем. Он не мог объяснить себе просьбу, с которой обратились к нему Рама и Нариндра. Она настолько шла вразрез с их прежним поведением, когда они взяли Рам-Шудора под защиту, что Сердар воспринял ее как уловку для того, чтобы прекратить разговор. С момента их отъезда Рам-Шудор не сделал ничего, что могло бы оправдать эту суровую меру. К тому же в плане Сердара факиру отводилась активная роль, если бы он исчез, пришлось бы все круто менять – словом, там будет видно! Необъяснимое присутствие Барбассона, его таинственное поведение – все это до такой степени возбуждало любопытство, что обычные заботы помимо воли отходили на второй план.

Сердар не терял из виду маленькую яхту и в наступившей темноте различил отделившуюся от нее черную точку, направлявшуюся к «Диане». Через некоторое время к шхуне причалила лодка, и Барбассон, завернутый в морской плащ с капюшоном так, что его нельзя было узнать, проворно поднялся на борт.

– Спустимся в вашу каюту, – быстро сказал он Сердару. – Никто на борту, кроме Нариндры и Рамы, не должен знать, что я здесь, и, самое главное, никто не должен слышать, что я вам скажу.

Дрожа от волнения, Покоритель джунглей повел моряка в свои апартаменты, находившиеся на нижней палубе, где никто не мог их подслушать, не попав на глаза рулевому, наблюдавшему за компасом.

За ними последовали Нариндра и Рама. Как только закрыли дверь, Сердар, не выдержав, схватил провансальца за руки и воскликнул:

– Во имя неба, мой дорогой Барбассон, что случилось? Ничего от меня не скрывайте!

– В Нухурмуре произошли ужасные события, но еще страшнее те, что могут произойти здесь. Прежде, чем я скажу хоть слово, знайте, что речь идет о вашей жизни, не спорьте, не просите объяснений, вы все узнаете… Прежде всего немедленно арестуйте Рам-Шудора!

Услышав эти слова, которые Барбассон выпалил, не переводя дыхания, Рама и Нариндра с криком бросились к двери, но уже на пороге они вдруг остановились, подумав, что только Сердар… И ждали, тяжело дыша.

– Да идите же! – крикнул им Барбассон. – Нельзя допустить, чтобы он мог общаться с кем-нибудь.

– Идите! – сказал Сердар, который понял, что смутило их и заставило остановиться. – Скажите, что приказ исходит от меня.

Индусы вышли и направились к носу, где, как они знали, можно было встретить мнимого факира.

– Спокойно и, самое главное, без драки, Нариндра! – сказал Рама. – Будем действовать хитростью.

– Рам-Шудор, – обратился Рама к факиру, который спокойно курил, опершись на перила, – капитан требует, чтобы сегодня ночью все сидели в своих каютах.

– Хорошо, сейчас иду, – ответил туземец.

Едва он вошел в каюту, как Нариндра задвинул внешний замок двери, а у входа поставил матроса, приказав ему следить за тем, чтобы Рам-Шудор не мог выйти.

Покончив с этим делом, они поспешили вернуться к друзьям, рассказав им вкратце, с каким равнодушием Рам-Шудор дал себя запереть.

Увы, предосторожность их была бесполезной – Рам-Шудор выполнил порученную ему миссию. Они промешкали! Барбассон должен был отдать приказ об аресте факира, едва поднявшись на борт «Дианы».

Как только за Сердаром и его товарищами закрылась дверь, человек, прятавшийся за грот-мачтой, поспешно спустился по лестнице и, вручив одному из матросов со шлюпки Барбассона пальмовый лист, сказал:

– Греби быстрее. Это для губернатора Цейлона – речь идет о твоей жизни… Приказ капитана!

Этим человеком был… Рам-Шудор. Затем в два прыжка, словно кошка, он поднялся на палубу и отправился на противоположную сторону шхуны, где его и нашли Нариндра и Рама.

Пока индусы запирали его в каюте, шлюпка отчалила от «Дианы» и понеслась по волнам, унося с собой страшное послание, предназначенное губернатору, сэру Уильяму Брауну…

В каюте Сердара друзья долго беседовали о событиях, происшедших в Нухурмуре. Печальный конец Барнетта вызвал у всех слезы, и бедный Барбассон, рассказывая о случившемся, вновь с болью пережил все перипетии ужасной драмы.

Когда первое волнение улеглось, друзья приступили к обсуждению плана действий. Было единодушно решено, что этой же ночью Рам-Шудор должен понести заслуженное наказание за все свои многочисленные преступления. Сердар хотел просто застрелить его, но Барбассон потребовал для приговоренного казни более страшной, хотя и быстрой.

– Надо привязать ему к ногам ядро и бросить живым в воду! – предложил провансалец.

– Будем гуманны, – взмолился Сердар, – не станем вести себя, словно дикари.

– Этот мерзавец побеспокоился бы о гуманности, если бы его зловещие планы осуществились?

Нариндра и Рама присоединились к Барбассон у, и Сердар не стал спорить, рассчитывая вмешаться в последний момент как командир корабля.

Разговор продолжался долго. Прошло уже два часа, и Сердар принялся излагать Барбассону ловкий план, который позволил бы им тихо и спокойно захватить сэра Уильяма Брауна, ибо они не могли рассчитывать на то, что им удастся похитить его силой. Вдруг раздался легкий стук в дверь. Это был брат Рамы, который пришел предупредить Барбассона, что его хочет видеть хозяин лодки.

– Пусть войдет! – сказал провансалец.

Сива-Томби из скромности удалился, впустив в каюту моряка.

– Капитан, – сказал матрос, – вот что мне приказал передать вам губернатор Цейлона.

Бели бы в эту минуту в каюте грянул гром, и то присутствующие были бы поражены меньше. Быстрота и находчивость южанина спасли положение.

– Давай сюда письмо и можешь быть свободен, – коротко приказал Барбассон, матрос немедленно повиновался.

– Вы состоите в переписке с губернатором? – заикаясь, пробормотал Сердар.

Нариндра и Рама изумленно и недоверчиво смотрели на Барбассона.

Барбассон, прочитав письмо и все поняв, воскликнул, бледный от бешенства:

– О! Я задушу его собственными руками! Никогда я еще не видел таких коварных негодяев!

– В конце концов, что все это значит? – спросил Рама почти повелительным тоном.

– Это означает, черт побери, – воскликнул провансалец вне себя от гнева, – что мы тупицы, идиоты, ничтожества, нас разбили наголову! Как всегда, мы побеждены этими мерзавцами! Вот, читайте, нам остается только поднять якорь и бежать, к счастью, это мы еще можем сделать.

Рама прочел письмо вслух. Губернатор даже не дал себе труда зашифровать послание, оно было написано по-тамильски, вероятно, одним из его секретарей:

«Сэр Уильям Браун горячо благодарит Кишнайю и хвалит его за ловкость. Завтра все будет готово к достойному приему «гостей». Как и было условлено, в порту их ждет броненосец, который встретит шхуну огнем своих батарей. Через два дня Кишнайя может явиться в загородный дом губернатора в Канди и получить там по случаю именин Его Превосходительства обещанную награду».

– Значит, мерзавца предупредили! – воскликнул Сердар, сжимая кулаки, глаза его налились кровью. – Но кто же? Во имя неба, кто же?!

– Не ломайте голову, Сердар, – вмешался Рама, – все объясняется теперь само собой. Пока Барбассон просил вас арестовать Рам-Шудора, молодец не терял времени даром и передал письмо Кишнайи через хозяина лодки, которая привезла нашего друга.

– Неужели?

– Не может быть никаких сомнений, ведь ответ доставил хозяин лодки.

– О, эти люди большие искусники, до чего же досадно, что они обвели нас вокруг пальца! – заметил Барбассон, немного успокоившись.

– Какой демон преследует нас, разрушая все мои планы? Что ж, бороться с судьбой бессмысленно. Надо мной тяготеет проклятье! Через две недели приезжает моя сестра. Я так мечтал представить ей доказательства моей невиновности!

– Она никогда в ней не сомневалась, равно как и мы, – мягко сказал Рама. – Вы для нас самый честный и благородный из людей.

– Я знаю, и уважение тех, кого я люблю, всегда служило мне поддержкой в жизни. Но ты должен понять мое отчаяние, Рама. Час справедливости убегает от меня, словно неуловимый мираж. С того дня, как я обрел нежно любимую сестру и почувствовал, что ее сердце бьется в такт с моим, с того самого дня я захотел стать достойным ее в глазах общества. Военный суд оклеветал меня, и лишь военный суд может восстановить мою честь. Как только я подумаю, что доказательства здесь, в двух шагах от меня, а я не могу заставить негодяя, который ими обладает, вернуть их мне!..

– А вы никогда не пробовали договориться с ним по-хорошему? – спросил Нариндра.

– Это невозможно, доказательства моей невиновности должны погубить его. Чин генерала, место в Палате лордов, губернаторство на Цейлоне, многочисленные награды – он потеряет все. Приговор, который оправдает меня, его обесчестит, потому что меня судили за преступление, которое совершил он, сумев обвинить меня с помощью сообщника. Друзья мои! Друзья мои! Как я несчастен! – и бедный изгнанник разразился рыданиями.

Нариндра и Рама, сопереживая Сердару, испытывали ту же душераздирающую боль, в их глазах стояли слезы.

– Черт побери! До чего же мне скверно, когда я вижу, как убивается этот славный малый, – пробормотал сквозь зубы Барбассон, обращаясь к самому себе. – Ну, Барбассон, сын мой, самое время распустить паруса и призвать на помощь твое неистощимое воображение… Поразмыслим немного. Стой, стой! По-моему, это не так уж глупо… Спокойно, не будем торопиться… Осуществимо ли это? А почему бы и нет? Право слово, надо изложить суть дела.

Прервав свой внутренний монолог, Барбассон обратился к Покорителю джунглей:

– Послушайте, Сердар! Клянусь Барбассоном, вы сокрушаетесь по пустякам. Мне-то кажется, что положение наше куда лучше, чем раньше…

При этих словах трое мужчин живо подняли головы и со жгучим любопытством посмотрели на своего собеседника. Зная гибкость, подвижность его ума, они приготовились слушать с удвоенным вниманием.

– Да, мои добрые друзья, – продолжал Барбассон, польщенный интересом, с которым были встречены его слова, – мы отчаиваемся, тогда как, напротив, нам следовало бы радоваться. А ну-ка, последите за ходом моих мыслей.

Сердар впитывал его слова. Барбассон продолжал:

– Мне неизвестен план нашего друга Сердара, но, я думаю, у него не было намерения дать сражение флоту и гарнизону, которыми командует Уильям Браун. Значит, он должен был заменить недостающую ему силу хитростью. Сейчас вы увидите, могут ли наши планы сочетаться. Вы говорите, что наш враг настороже, но он настороже в ожидании открытой атаки. Полагаю, что и до предательства этого негодяя Рам-Шудора вы не собирались сказать: «Добрый день, господин губернатор, приглашаю вас поболтать со мной на моей шхуне «Диана». Это я, ваш заклятый враг, вы меня узнали?» Полагаю, что, переодевшись, вы собирались схватить его, связать и доставить на борт со всеми почестями, приличествующими его сану. Вот я и спрашиваю: а кто мешает нам сделать то же самое сегодня? О прибытии «Дианы» известно, и она не может войти в порт. Черт побери, дайте распоряжение Сива-Томби, пусть он два-три раза пройдет перед входом в гавань с Рам-Шудором, болтающимся на рее. Когда губернатор, приняв повешенного за Кишнайю, поймет, что его не просто провели, что его к тому же презирают, он отдаст приказ своему броненосцу преследовать шхуну. Она легко уйдет от него и потихонечку завлечет его подальше отсюда. В это время, пока любезный Уильям Браун будет думать, что мы на борту «Дианы», спокойно войдем в порт на славном маленьком «Радже», куда и перейдем сегодня ночью. Корабль португальский, все бумаги у меня в порядке. Имя владельца на всякий случай было не проставлено, я вписал туда свое, так что теперь яхта принадлежит дону Жозе-Эммануэлю – в этой стране у каждого вереница имен – Энрико-Жоакину Васко де Барбассонто-и-Карваял, богатому португальскому дворянину, путешествующему ради собственного удовольствия, и все! Если ваш план, Сердар, хорош, то, черт побери, мы его осуществим! А если нет…

Он не мог договорить, Сердар бросился к моряку и, порывисто обняв его, назвал своим спасителем.

– Да, – сказал ему Сердар, – вы спасаете мне жизнь, давая возможность восстановить мою честь. Исчезновение одного из действующих лиц, Рам-Шудора, вносит некоторые изменения в мой план, но в целом он тот же, и выполнить его будет еще легче.

Нариндра и Рама рассыпались в поздравлениях Барбассону.

– Раз все устроилось к лучшему, – сказал провансалец, – не будем терять времени на пустые разговоры. Надо спешить, до утра у нас остается всего два часа. Послушайте меня, надо немедленно, без проволочек повесить Рам-Шудора.

– Следует хотя бы выслушать его, – ответил Сердар.

– Зачем? В подобных случаях я восхищаюсь англичанами: если им случается поймать разбойника или даже честного человека, который им мешает, они тут же отправляют его танцевать на верхушку талей, и не о чем больше толковать. К чему нам выслушивать кучу лжи? Если бы меня послушали в Нухурмуре, мой бедный Барнетт был бы жив. Не будь Рам-Шудора, вы взяли бы с собой Сами, оставить пещеры без охраны было бы нельзя, и мы бы не поехали ловить рыбу… Вы видите взаимосвязь событий. Если вам его жаль, позвольте мне заняться этим дельцем, я все беру на себя.

Сердар хотел было настоять на своем, но на сей раз Нариндра и Рама энергично восстали против него. Индусы знали, что если негодяю удастся затронуть чувствительную струнку в сердце Сердара, Покоритель джунглей, лишив факира возможности приносить вред, вновь дарует ему жизнь.

– Нет, Сердар, – решительно сказал Рама. – Конечно, если заковать туга и бросить его в трюм, он не сможет помешать осуществлению ваших планов, и вы хотите убедить нас с помощью этого довода. Но кто даст гарантию, что он не убежит снова, будучи дьявольски хитер? Ведь если бы провидение не надоумило губернатора написать ответ, мы бы неминуемо погибли. Поймите наконец, что в данном случае милосердие – уже не гуманность, а слабость.

Бедный Сердар все еще колебался. Он так высоко ставил человеческую жизнь, что никак не мог решиться хладнокровно оборвать ее.

– Сердар, – вдруг торжественно произнес Барбассон, – в Гоа есть один славный человек, который доверил мне жизнь двенадцати моряков. Если вам нужна моя жизнь, только скажите, но их жизнью я жертвовать не вправе. Если туг через пять минут не будет повешен, клянусь своим именем, я снимаюсь с якоря и плыву вместе с ними обратно.

– Делайте что хотите! – ответил побежденный Сердар. – Но не будьте слишком жестоки.

– Не волнуйтесь, – прибавил провансалец, – никто лучше меня не умеет делать скользящую петлю.

Он подал быстрый знак индусам, и все трое поспешно вышли из каюты. Через две минуты Рам-Шудора с крепко связанными за спиной руками привели на палубу. Негодяй был мертвенно-бледен, но старался держаться и бросал вокруг злобные взгляды.

Друзья условились больше не разговаривать с ним, четверо матросов с примкнутыми штыками окружали его.

– Зачем меня связали, что вам от меня нужно? – спросил негодяй с суровым видом.

Никто не ответил.

Взглянув на Барбассона, вдохновенно приготовлявшего скользящую петлю, туг, едва сдерживая ярость, воскликнул:

– Вы хотите убить меня, но вас всех тоже повесят!

Барбассон и ухом не повел.

– Слышишь, ты, – бросил ему пленник, – повесят! Повесят! Повесят!

Провансалец не выдержал.

– А вот и нет! Ошибаешься, Шудорчик! Я не хочу, чтобы ты унес с собой в мир иной сладкую надежду на отмщение. Ты имеешь в виду твоего друга губернатора Цейлона? Надо тебе сказать, что он допустил большую глупость, ответив тебе. Разумеется, хозяин лодки принес письмо мне. Так что, мой Шудорчик, как говорится, за ученого двух неученых дают. Не пройдет и пары дней, как твой приятель будет в наших руках. И если он вздумает хитрить – взгляни, как ловко я мастерю галстуки из пеньки, – я и ему надену похожий. Ну-ка, посмотрим, подходит ли тебе этот…

В ту минуту, когда Барбассон хотел было набросить петлю на шею Рам-Шудора, тот ударом головы опрокинул одного из матросов, гигантским прыжком выскочил за круг сомкнутых штыков и тут же крикнул:

– Ко мне, Нера! Ко мне, Сита!

Услышав этот отчаянный зов, обе пантеры примчались с нижней палубы и, дрожа, бросились к хозяину.

– Защитите меня, добрые мои звери! – крикнул Рам-Шудор. – Защитите меня!

Страшные кошки, вытянув вперед лапы, сверкая глазами и раздувая ноздри, готовы были броситься на каждого, кто осмелился бы подойти к Рам-Шудору. Все произошло так быстро, что крышку люка, через который выскочили животные, не успели задраить.

– Ну, теперь подходите, храбрецы, – орал туг, – подходите, нас всего трое против вас всех!

Весь экипаж тут же схватился за оружие, и на пантер было направлено двадцать карабинов.

– Стойте! Не стреляйте! – крикнул Рама, храбро бросившись вперед.

– Ах, вот один! Вперед, вперед! – вопил по-тамильски Рам-Шудор.

Пантеры присели, застыв на гибких лапах, готовые к прыжку.

Рама стоял, полусогнувшись, вытянув руки, и пристально смотрел на зверей, не пытаясь уклониться от столкновения. Все присутствующие, затаив дыхание, ждали, что произойдет. Услышав шум, Сердар поднялся на палубу и следил за сценой с лихорадочным беспокойством.

На повторные приказы хозяина пантеры глухо рычали, нервничали, но оставались на месте. Кто же должен был победить, заклинатель или человек, который вырастил зверей?

Рам-Шудор напрасно умолял, просил, кричал. Рама стоял неподвижно, сконцентрировав во взгляде всю силу своего существа, из глаз его вылетали искры, которые, казалось, проникали в мозг хищников, очаровывая их и парализуя волю.

Постепенно под влиянием этого магического взгляда возбуждение хищников улеглось, и, к изумлению всех свидетелей этой сцены и самого Рам-Шудора, они, повизгивая, подползли и улеглись у ног Рамы.

Заклинатель победил дрессировщика.

Несколько мгновений спустя туг искупил свои преступления.