Текст книги "Покоритель джунглей"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

Рама-Модели и его брат не участвовали в этих варварских шутках, но они пустили в крепость стрелу, окрашенную кровью, на которой было написано: «Майору Кемпбеллу и капитану Максвеллу от Рама-Модели и Сива-Томби-Модели, сыновей Нарайяна-Модели, зверски убитого мясниками Хардвара».

Вечером индусы разожгли повсюду костры и провели ночь в развлечениях. Известие о решении, принятом на совете, просочилось наружу, и все в лагере, зная, что завтра крепость капитулирует, готовились к мести.

Только Нариндра и Сами, хотя и прибыли вместе с Рамой и его братом, не принимали участия в диких проявлениях радости, а чтобы их не обвинили в безразличии, сославшись на усталость, легли спать вместе с двумя солдатами-маратхами из тех, что оставались в пещерах Эллоры. Сердар не счел нужным вести с собой весь отряд, оставленный для защиты юного Эдуарда Кемпбелла и его сестры. Присутствие их в лагере было бы опасно, при малейшей случайности или оплошности их могли узнать, и тогда Сердар, даже с риском для собственной жизни, не сумел бы спасти их от гнева сипаев.

Операция по спасению майора была настолько сложна сама по себе, что не следовало усложнять ее дополнительными трудностями. Расставшись с бедными детьми, которых он оставил на расстоянии двух недель ходьбы от Хардвара, Сердар поклялся, что приведет их отца живым и невредимым. Нариндра, который должен был играть в предстоящих событиях важную роль, попросил, чтобы его сопровождали два маратха, его родственники.

Чтобы попасть из Гоа в Хардвар-Сикри, Сердару потребовалось около месяца. Дорога была не из приятных, если учесть, что между двумя городами было около восьмисот лье и пришлось преодолеть огромные леса и бесконечные джунгли.

Во время этого долгого путешествия до Сердара доходили неприятные новости, которые по его прибытии в лагерь подтвердились. Ошеломляющий поход Хейвлока через Бенгалию, который отвоевал Чинсуру, Бенарес, Ауд, победив армии Нана-Сахиба во всех столкновениях, неизбежное снятие осады Лакхнау – все это довершило крах иллюзий Сердара, начавшийся в Пондишери, и нанесло ему тяжелый удар.

Сомнений больше не оставалось: восстание было подавлено, его окончательный разгром был только вопросом времени, меньше чем через два месяца Дели должен был снова оказаться в руках англичан.

Таким образом, были потеряны десять лет усилий, заговоров, борьбы, сражений, направленных на то, чтобы поднять французский флаг над этой прекрасной страной, где некогда он реял так гордо. И все это произошло по вине Нана-Сахиба и его генералов, которые вместо того, чтобы сразу после начала восстания двинуться на Калькутту, где их появления было бы достаточно, чтобы лишить англичан их последнего оплота, теряли время в праздниках и развлечениях при дворе Дели.

Испытывая ко всему глубокое отвращение, ни на что не надеясь, Сердар спешил спасти майора и вернуться с верными друзьями и славным Ауджали в густые леса Малабарского берега, к той свободной и независимой жизни, которая так его привлекала.

Прибыв в лагерь, Сердар был принят со всей почтительностью, на которую он мог рассчитывать благодаря своим заслугам. Но он был испуган состоянием всеобщего возбуждения. Сипаи вовсе не были удручены новостями о быстром продвижении и успехах генерала Хейвлока, не прибавило им это и благоразумия. Они по-прежнему горели жаждой мести. Мысль о том, что Англия утопит восстание в крови и может заставить их дорого заплатить за варварское обращение, которому они готовились подвергнуть пленников, мысль эта ни на минуту не остановила их. Напрасно Сердар, не решаясь сказать об этом открыто, пытался исподволь внушить им, что было бы разумнее оставить заложников, которые позволили бы вождям восстания после его разгрома спасти свои головы. Ему отвечали, что души умерших бродят каждую ночь с жалобными криками по разрушенной деревне, чтобы успокоить их, нужна кровь.

На следующий день над крепостными стенами Хардвара взвился белый флаг. Вожди индусов потребовали, чтобы в их лагерь для переговоров об условиях капитуляции прибыл английский офицер. Осажденные соглашались на это лишь с тем условием, что им доставят заложника-индуса. Тогда Сердар предложил, что он один отправится в крепость, чтобы узнать условия англичан и передать им требования осаждавших.

Посредничество Сердара было принято, и он отправился в крепость один, без оружия. Его привели к коменданту, которого он попросил о беседе с глазу на глаз.

Необычайное волнение охватило его, когда он вошел в кабинет майора.

– Муж Дианы! – прошептал он. Несколько мгновений Сердар смотрел на майора не в силах выговорить ни слова.

– Благодарю вас, сударь, за то, что вы взяли на себя столь тягостную миссию, но я полагаю, нам было бы легче договориться, если бы сюда послали одного из вождей-ту-земцев.

– Увы, майор! – ответил Сердар. – Я не могу и не хочу тешить вас хоть какой-то надеждой. Вы скоро узнаете, что я согласился выполнить это поручение из сугубо личных побуждений. Пока что я должен изложить условия туземных вождей. Весь гарнизон, с оружием и вещами, должен сдаться на милость победителя.

– Для нас это неприемлемо, сударь, если нам не гарантируют хотя бы жизнь.

– Вы достаточно хорошо знаете индусов, чтобы понять: им ничего не стоило бы принять любые ваши условия, а затем не выполнить ни одного из них. Но в данном случае они даже не пытаются вас обмануть, они категорически отказываются гарантировать вам жизнь.

– Что ж, тогда мы будем защищаться до конца.

– Вас не станут атаковать, просто через три дня вы все умрете от голода.

– Лучше умереть от голода, чем от пыток, которые предвещают подобные предложения.

– Вам придется согласиться с ними, ибо сипаи начнут штурм тогда, когда вы не сможете удержать в руках ружье.

– И вы, сударь, цивилизованный человек, француз, согласились передать нам подобные условия?

– Я сделал все возможное, чтобы изменить их, но чудовищная резня в Хардваре, когда погибли тысячи женщин и детей, свела все мои усилия на нет.

– Увы, сударь! Никто больше меня не сожалеет о подобном варварстве, и если бы в тот момент я уже командовал Хардваром, можете быть уверены, что подобная низость не была бы совершена.

– Ах! – радостно воскликнул Сердар. – Я знал, что вы не способны на столь подлый поступок.

– Вы не можете ни подозревать меня, ни оправдывать, вы меня не знаете.

– Это моя тайна, сударь, но я был уверен, что вы честный и порядочный человек, поэтому я по-настоящему счастлив, что могу сказать вам: майор Кемпбелл, Покоритель джунглей взял на себя эту миссию только для того, чтобы спасти вас.

– Что вы говорите! Боже, сударь! Благодаря вам мы будем спасены… Ах, поверьте, что наша признательность…

– Я сожалею, что вынужден рассеять ваше заблуждение, но вы меня не поняли, речь идет только о вашей жизни, я могу спасти только вас.

– В таком случае, сударь, я могу дать вам только один ответ, надеюсь, он вас не удивит, поскольку у вас столь лестное мнение обо мне. Как человек честный и порядочный, я отказываюсь от предлагаемого вами спасения. Или я спасусь с моими людьми, или погибну вместе с ними.

– Но то, чего вы требуете, невозможно.

– Это мое последнее слово.

– Однако, – не без колебания заметил Сердар, – у вас, наверное, есть жена, дети.

– Ах! Не говорите мне о них, не пытайтесь ослабить мое мужество… Разве могу я сохранить им обесчещенного мужа и отца!

«О, – подумал Сердар, – как хорошо моя Диана выбрала себе мужа! Но я спасу его против его воли».

Вслух же он сказал:

– Утро вечера мудренее, майор, и завтра…

– Завтра вы получите от меня такой же ответ, как и сегодня!

– Я вовсе не это имел в виду.

– Тогда объяснитесь, я вас не понимаю.

– Я настолько тронут величием вашей души, что в течение дня и следующей ночи хочу попытаться убедить индусских вождей изменить их решение.

– О, сударь, если вы сделаете это…

– Обещайте только, что ваши люди, несмотря на их страдания, будут благоразумны и терпеливо дождутся завтрашнего утра.

– За это я отвечаю.

– До завтра, сударь, я вернусь в то же самое время.

– Да поможет вам небо!

– Надеюсь, что я добьюсь успеха сегодня же ночью.

Сердар поспешил покинуть Хардвар, так как, учитывая отказ майора, он был вынужден полностью изменить свой план. Он передал индусам ответ майора, несколько изменив его следующим образом: «Гарнизон просит время на размышление до завтрашнего утра».

Сердар вернулся в палатку, где уединился с Нариндрой, Сами и двумя маратхами. Проговорили они долго, но поскольку беседа велась на языке Декана, который не понимают бенгальские сипаи, они были совершенно уверены, что никто не сможет их подслушать.

День прошел так же, как накануне, в вызывающих выходках со стороны индусов и в жалобах более или менее смирившихся со своей участью англичан. К счастью, пролившийся в течение дня обильный дождь заполнил цистерны, и осажденные смогли утолить жажду. Страдания, став менее острыми, переносились с большей стойкостью.

Наступила ночь, последняя ночь гарнизона Хардвар-Сикри. Большие черные тучи обложили небо до самого горизонта, нигде не было ни единого просвета, природа словно бодрствовала у гроба с покойником. Индусы устали от шуток и забав, лагерь их погрузился в темноту. Стаи бродячих шакалов рыскали под стенами города, словно ждали предстоящую добычу, их зловещее тявканье порой смешивалось с жалобами и стонами несчастных, умиравших от голода.

Один в кабинете, майор заканчивал приводить в порядок дела, запечатывал конверты с завещанием и семейными бумагами. Затем он взял висевший у него на шее медальон с изящной миниатюрой, покрыл его поцелуями и прошептал:

– Ты ведь одобряешь мои поступки, дорогая и благородная супруга? Разве не пришлось бы тебе краснеть, если бы ты узнала, что я способен бросить своих солдат ради спасения собственной жизни? По крайней мере я оставлю детям в наследство честное, незапятнанное имя.

В тот момент, когда майор закрывал медальон, ему послышался легкий шум, и он обернулся. Несмотря на все свое хладнокровие, он не смог сдержать удивленный крик: в комнату вошли четверо совершенно обнаженных индусов и бросились на него с быстротой молнии.

Они мгновенно уложили его на землю, заткнули ему рот и связали, чтобы он не мог ни позвать на помощь, ни оказать сопротивление, и двое из них, наиболее сильные, взвалили майора на плечи и быстро скрылись.

Глаза ему не завязали, и, несмотря на темноту, он увидел, что они прошли через город и миновали крепостные стены. Вскоре они оказались в открытом поле. Четверо индусов, словно тени, бесшумно проскользнули в лагерь осаждавших. Он различил черную движущуюся массу и услышал голос, заставивший его вздрогнуть, ибо он узнал Покорителя джунглей, который сказал его похитителям:

– Положите его осторожно в хаудах Ауджали.

– Все сделано, господин, – услышал он в ответ.

– Хорошо! В путь к Эллоре, и быстро!

Произнесший эти слова устроился в хаудахе рядом с майором, который понял, что находится на спине слона…

Месяц спустя майор вместе с двумя своими детьми отплывал на пакетботе из Бомбея в Европу, рядом с ним был Сердар, который прощался с Кемпбеллами с искренней нежностью.

Вдруг раздался звон бортового колокола. Это был сигнал для провожающих, что они должны сесть в шлюпки, пароход готовился к отплытию.

– Мой дорогой спаситель, – сказал майор, – неужели перед расставанием мы так и не узнаем вашего имени? Что я скажу моей дорогой жене, когда она спросит меня, на кого ей призывать благословение Божье за то, что ей спасли супруга, а ее детям отца?

Сердар, уже подошедший к наружному трапу, обернулся. Во взгляде его отразились все его воспоминания, вся его нежность.

– Скажите моей дорогой Диане, что вас спас Фредерик де Монмор де Монморен.

– Боже правый! Ее брат! – воскликнул майор.

Он хотел броситься к Сердару, но пароход отплывал, и шлюпка Сердара уже качалась на волнах метрах в двадцати от него.

Часть вторая (продолжение)
Заклинатели пантер
Пещеры Нухурмура
Глава I
Малабарские Гаты. – Обитатели девственных лесов: туги, хищники и тота-ведды. – Английские шпионы. – Исчезновение Нана-Сахиба. – Покоритель джунглей и Барбассон. – Нухурмурское озеро. – Сюрприз.

Вся западная часть Индостана, известная под названием Малабарского берега, окаймлена длинной цепью гор различной высоты, простирающихся на семьсот – восемьсот лье, от мыса Кумари до диких и глухих провинций Бунделькханда и Мевара, где они разветвляются на несколько отрогов. Главные из них тянутся на север, сливаясь с первыми уступами Гималаев, пройдя сначала по границе с Афганистаном. Другие, раздвинувшись словно пальмовые листья или пластинки веера, сбегают, постепенно снижаясь, к равнинам Бенгалии и припадают к берегам Ганга, подобно набожному индусу, отправляющемуся испустить последний вздох на берегах священной реки.

Горы эти в зависимости от их местоположения называются Тривандрамскими, Гатскими, Нилгирийскими. Они покрыты непроходимыми девственными лесами, то спускающимися в глубокие долины, куда с трудом проникает солнечный свет, пробиваясь сквозь пять или шесть слоев растительности, то взбирающимися по крутым склонам, вздымающим в небесную лазурь свои зеленые кроны. Леса покрывают обширные плато с пенистыми каскадами и таинственными глубокими озерами, изрезанные скалами и глубокими ущельями, на дне которых ревут могучие потоки.

Несколько редких троп, известных только местным проводникам, ведут к Тривандраму, Гоа и другим прибрежным городам, но они так опасны и пустынны, что большинство путешественников предпочитает добираться до места назначения на маленьких пароходиках, совершающих еженедельные рейсы между Коромандельским и Малабарским берегами.

Густые и темные леса, покрывающие долины и склоны этих гор, до такой степени кишат дикими слонами и всевозможными хищниками, что сами проводники отказываются отправляться туда, если только вы заранее не взяли напрокат слона, специально выдрессированного для этого опасного путешествия и способного защитить вас.

В тех местах, где тропинки, змеящиеся по равнине и соединяющие между собой индусские деревни, подходят к горам, стоят дощечки, где на пяти-шести языках – тамильском, каннарском, телугу, хинди, английском – сделана следующая мрачная надпись: «Дальше не ходить, опасно, хищники». К этому можно было вполне добавить «Опасно, туги», ибо страшная каста душителей, преследуемая и травимая европейской полицией, укрылась в некоторых недоступных уголках этого дикого края, где никто не осмеливается тревожить их во время отправления загадочных обрядов, посвященных Кали, богине крови.

Тем не менее, несмотря на подстерегающие их многочисленные опасности, несчастные изгнанники, известные в Индии под именем «тота-ведды», в течение веков скрываются именно здесь. Дахир-раджа, властитель Декана, из-за какой-то провинности, о которой никто уже не помнит, некогда объявил их нечистыми, недостойными жизни и запретил им употребление воды, риса и огня.

Во времена правления браминов, когда подобное отлучение касалось целой касты, убийство любого ее члена становилось поступком, достойным похвалы. У несчастных, ставших жертвой нелепых законов и религиозных предрассудков, был единственный способ избежать массовой резни – укрыться в чаще девственных лесов Малабарского берега.

Потомки бедных тота-ведд, обреченных на эту печальную судьбу еще семь-восемь веков назад, постепенно настолько одичали, что ныне едва ли могут считаться представителями рода человеческого. Спасаясь одновременно от преследований людей и хищников, они вынуждены были строить себе убежища на вершинах самых высоких деревьев и теперь почти утратили привычку ходить по земле. В то же время у них развилась способность карабкаться по деревьям и прыгать с ветки на ветку. Благодаря питанию, состоящему, как и у обезьян, исключительно из фруктов и некоторых нежных листьев, рост их уменьшился, а конечности так исхудали, что по форме тела они гораздо больше напоминают шимпанзе, нежели человека.

Укрытия, которые они обычно устраивают на вершинах гигантских баньянов, достаточно просторны, чтобы вместить пять-шесть человек. Они состоят из пола, сделанного из искусно соединенных бамбуковых стволов, опирающихся на вилообразные ветки, стены из тростниковых циновок поднимаются на высоту до двух метров. Все сооружение венчает крыша из листьев кокосовой пальмы.

Эти бедняги совершенно утратили способность к членораздельной речи, между собой они общаются с помощью односложных междометий, ограничиваясь самыми элементарными жизненными потребностями. Они опасаются соседства других индусов больше, чем тигров, так как предрассудки, обрекающие их на позор и смерть, живучи в народе, и несчастных отверженных убивают как змей или гнусных шакалов. Поэтому тота-ведды никогда не покидают леса и передвигаются, прыгая с дерева на дерево, спускаясь на землю лишь в случае крайней надобности. Подобный способ перемещения для них – забава, и они так в нем наловчились, помогая себе руками и ногами, что могут обгонять обезьян в этих воздушных скачках.

Расселились эти несчастные, являющие собой образец вырождения человека, между Гоа, столицей португальских владений в Индии, и Бомбеем, в той местности, где горы, о которых мы говорили, достигают наибольшего размаха и высоты. Они носят название Нухурмурских и тянутся на 50-60 лье в глубину, протяженность же их с севера на юг раз в пять-шесть больше. Здесь царство тигров, леопардов, пантер, слонов, которые живут стаями и стадами в тысячи голов, не считая крокодилов, населяющих озера высокогорных плато, сервалов, к которым не следует относиться с пренебрежением, учитывая их размеры и жестокость, а также буйволов с глупым хмурым взглядом, черной блестящей мордой, оглашающих долины громким мычанием.

Здесь образовался своего рода заповедник для разных видов животных, способных вновь расселиться по земному шару, если цивилизация уничтожит их в других местах.

Мы не случайно дали краткое описание этого дикого края и его странных обитателей, которым соседство тигров кажется менее опасным, чем встречи с себе подобными, ибо именно здесь развернутся главные события, о которых мы ведем сегодня наш рассказ.

Скажем несколько слов об общем положении в Индии к моменту нашего повествования, чтобы дополнить картину происходящего.

Сипайская революция потерпела поражение, Дели был взят англичанами, великое патриотическое восстание было утоплено в крови генералом Хейвлоком и его подручными. Расправа сипаев над гарнизонами Бенареса и Хардвар-Сикри, явившаяся, кстати, лишь ответом со стороны индусов, была сотни раз отомщена – массовые казни длились уже год, и англичане продолжали истреблять огнем и мечом всех, кто попадался им на пути.

Общий приказ был таков – запугать индусов до такой степени, чтобы навсегда отбить у них охоту бороться за независимость. Старый император Дели умер от чудовищных пыток, но несмотря на активные поиски и обещанное вознаграждение в сорок тысяч фунтов стерлингов, то есть миллион франков, тому, кто выдаст Нана-Сахиба и главных членов его европейского штаба, пока что им удавалось скрываться от англичан.

Головы принца и трех европейцев, находившихся рядом с ним во время защиты Дели и помогавших ему бежать, были скромно оценены сэром Джоном Лоуренсом, генерал-губернатором Индии, в один миллион, как мы сказали выше. Поэтому все искатели приключений, находившиеся в тот момент в Индии и прельщенные столь щедрым вознаграждением, бросились в погоню за беглецами, которые сумели ускользнуть среди дымящихся развалин Дели. Но добровольные полицейские вкупе с самыми искусными местными сыщиками напрасно пытались напасть на след Наны и его товарищей, все их усилия были тщетны.

Мало-помалу и те и другие, устав от бесполезных поисков, в конце концов отказались от намерений поймать принца, тем более что распространился слух, будто Нане и его маленькому отряду удалось скрыться в Тибете.

Несмотря на это, из Лондона с каждой почтой прибывали приказы во что бы то ни стало захватить руководителя восстания. Полное и окончательное усмирение Индии могло быть достигнуто только после его поимки, ибо следовало отнять у принца силой или заставить его отдать добровольно древний скипетр Великих Моголов, который, по народному поверью, один только даровал своему обладателю высшую власть.

Два человека, которым было поручено непременно поймать беглецов, упорствовали в намерении отыскать их с тем большим неистовством, чем больше трудностей встречали на своем пути. Один из них был Кишнайя, предводитель банды душителей, обосновавшихся на Малабарском берегу. Второй – капитан Максвелл. Как мы помним, он приобрел печальную известность своей жестокостью во время подавления восстания. Во главе батальона шотландских солдат и артиллерийской батареи негодяй захватывал мирные деревни, предавал их огню и расстреливал всех, кто пытался оттуда выйти, без различия пола и возраста. Неоднократно он едва не попадал в руки индусов, в частности во время осады крепости Хардвар-Сикри, но всякий раз благодаря провидению и случаю избегал вполне заслуженной им участи. И всякий раз с удвоенной жестокостью мстил за пережитый им страх.

В случае успеха помимо вознаграждения, обещанного вице-королем Калькутты, капитана Максвелла ждал чин полковника сингальских сипаев, но не за поимку Наны, а за пленение Покорителя джунглей, ибо, обещая столь быстрое продвижение офицеру, который не состоял на строевой службе в индийской армии, губернатор Цейлона, сэр Уильям Браун, сказал ему:

– Помните, вы должны доставить мне Сердара живым, это непременное условие выполнения моего обещания. Поимка Нана-Сахиба меня не касается.

Управляя Цейлоном, считавшимся владением короны и подчинявшимся только королеве, сэр Уильям Браун был совершенно независим от вице-короля Индии. Он пользовался почти безграничной и бесконтрольной властью, назначая по своему усмотрению как на все посты в туземной армии, так и гражданских чиновников колонии.

Мы знаем, что и Кишнайе была обещана высокая награда, обычно предназначавшаяся только принцам королевской крови, а именно – разрешение носить трость с золотым набалдашником ему и его потомкам, передающееся от отца к сыну. Это единственная местная награда, существующая в Индии, и она особенно ценится потому, что ее учреждение относится к сказочным временам правления первой национальной династии – Сурья-Ванса.

Таким образом, капитан Максвелл и Кишнайя не только служили интересам высокой политики, но и, сами того не ведая, являлись инструментом личной ненависти людей, которые не останавливались ни перед чем, лишь бы поймать Сердара.

К великому счастью, Нана-Сахиб и Покоритель джунглей благодаря неожиданному стечению обстоятельств смогли сбить со следа ярых и могущественных врагов. Последние, однако, удвоили рвение, ибо вскоре должно было состояться празднество в честь королевы Виктории, и вице-король решил придать этому событию невиданный дотоле блеск. Он подумал, что если бы к тому времени Нана-Сахиба поймали, его можно было бы приковать цепями к подножию статуи королевы, а рядом, на возвышении, увенчать лавровым венком генерала Хейвлока, утопившего восстание в крови.

Поэтому сэр Джон Лоуренс посылал Максвеллу и Кишнайе письмо за письмом, приказывая им сделать все возможное, чтобы удался его прекрасный замысел, который мог зародиться только в голове англичанина.

Таково было положение победителей и побежденных после взятия Дели. Краткая его характеристика является необходимым прологом для рассказа о последующих любопытных событиях.

Было 25 октября 1859 года. Солнце начинало садиться, бросая пурпурно-золотистые отблески на верхушки вековых деревьев, покрывавших вершины горных цепей Нухурмура на Малабарском берегу. В это время с другой стороны, словно разматывающаяся вуаль, вслед за отступающим светом набегали вечерние тени, постепенно обволакивая темнотой и молчанием обширные равнины Декана и окружавшие их величественные горные массивы.

По большому озеру, находившемуся почти на самой вершине одной из гор и окруженному непроходимыми лесами, скользила небольшая шлюпка несколько странной конструкции, борта ее возвышались над водой всего на несколько сантиметров. Она летела рядом с правым берегом, на палубе никого не было, и если бы не легкий шум, указывающий на наличие винта, было бы невозможно догадаться, как движется таинственная лодка. Впрочем, и этого было недостаточно, чтобы ответить на возникающие вопросы, ввиду полного отсутствия трубы. Но тут на палубе появились двое мужчин, и разговор между ними послужит для нас отгадкой происходящего.

Один из них, волосатый, словно обезьяна, – из всклокоченной черной бороды торчали только глаза и нос, – по типу и несколько вульгарным манерам напоминавший наших моряков-провансальцев, крикнул, вылезая из люка, своему спутнику, уже находившемуся на палубе:

– Клянусь бородой Барбахонов, я начинаю верить, Сердар, что вам пришла отличная мысль – переправить «Эдуарда-Мэри» в это чертово место.

– Вот видите, Барбассон, – улыбаясь, ответил тот, кого назвали Сердаром, – никогда не следует торопиться с выводами.

– Ей-богу, с этой штуковиной мы делаем двадцать два узла! Как вы ее называете? Никак не могу запомнить это проклятое название.

– Самоходная лодка с электромотором, мой дорогой Барбассон.

– Ладно, хватит! Конечно, в открытом море при сильном ветре ей делать нечего, но в этой луже она может сослужить нам хорошую службу.

Вы, думается, уже узнали знаменитого адмирала флота имама Маската, славного Шейх-Тоффеля, если вспомнить его мусульманское имя.

– И оказаться весьма и весьма полезной, – продолжал Сердар, – ибо, учитывая ее скорость и количество боеприпасов, находящихся в трюмах, мы в состоянии в течение долгих месяцев противостоять всем силам, которые вице-король может послать против нас, если его шпионы обнаружат наше пристанище.

– Не считая того, Сердар, что я обязуюсь гонять их по озеру до второго пришествия, прежде чем они найдут вход в пещеры Нухурмура.

– Даже если им это удастся, раз мы решили не попадать живыми в руки англичан, я вам обещаю, что никому из врагов не доведется принести вице-королю весть о нашем последнем подвиге.

– К примеру, мы даем им возможность занять пещеры и устраиваем взрыв. Всего доброго, господа! Все мы взлетаем на воздух на три тысячи футов над уровнем моря. Подобная возможность умереть и в голову бы не пришла папаше Барбассону. Меж тем это был человек дальновидный. Я помню, с детских лет он всегда предсказывал, что меня либо повесят, либо расстреляют. Ах, бедный отец, как ему было бы приятно узнать, что его предсказание вот-вот сбудется. Ведь попади я англичанам в руки…

– Нас может выдать только неосторожность или предательство. Поскольку среди нас нет предателей…

Произнеся последние слова, Сердар внезапно замолчал, по телу его пробежала незаметная дрожь. Взгляд его словно хотел проникнуть в самую чащу леса, который в этом месте так близко подходил к озеру, что ветви баньянов и тамариндов стелились над самой водой.

– Что такое? – спросил Барбассон, удивленный поведением своего спутника.

– Спускайтесь в кабину и застопорите мотор! – ответил Сердар вполголоса.

Моряк оставил штурвал, у которого он встал, поднявшись на палубу, и поспешил вниз выполнить приказ Сердара. Тот, воспользовавшись набранной скоростью, держался параллельно берегу, слегка забирая при этом в сторону и собираясь пристать. В тот момент, когда шлюпка должна была остановиться, он легким движением направил ее к берегу.

Лодка продолжала еще вздрагивать, когда Сердар с карабином в руке спрыгнул на берег, сказав Барбассону:

– Подождите меня и будьте готовы отправиться по первому моему сигналу.

Сильно пригнувшись, чтобы не зацепиться за низкие ветки, он скользнул в лес.