Текст книги "Покоритель джунглей"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)

Но когда их уводили, Арджуна, заметив мнимого члена совета, прятавшегося за солдатами, не выдержал и крикнул:

– Вы все, кто слышит меня, индусы, братья мои, и вы, солдаты Европы, знайте, что подлец, который прячется в маске среди вас, человек, который присвоил себе высокое положение в нашем обществе, трусливо и вероломно убив наших братьев и заняв их место, человек, из-за которого нас сегодня арестовали, не кто иной, как гнусный душитель Кишнайя, он выдал себя за мертвого, чтобы легче было вершить свои злодеяния.

Крик негодования и бессильной ярости вырвался у индусов, а шотландцы с явным отвращением отступили от Кишнайи.

– Это неправда! – тут же воскликнул душитель, который понял, как опасно для него оставить без ответа подобное обвинение. – Я – старший из Трех, председатель совета Семи общества Духов вод.

– Ложь! – не удержавшись, воскликнул Эдуард Кемпбелл.

– Вы мне ответите за эти слова перед сэром Джоном Лоуренсом, – быстро ответил офицеру Кишнайя. Потом обратился к Арджуне, словно обвинение во лжи исходило от него.

– Ты осмелился упрекнуть меня во лжи, ты, убийца полковника Уотсона! Да, мои друзья, – продолжал дерзкий туг, обращаясь к шотландцам, – человек, которого вы арестовали, приказал убить несчастного полковника в двух шагах от комнаты вашего вице-короля, которому он готовил ту же участь. Хорошо, что мы успели предупредить сэра Джона и упросили его дать нам возможность арестовать этого человека, который опозорил общество Духов вод.

Ропот гнева пробежал по рядам английских солдат.

– Ты говоришь правду? – спросил старый сержант у туга.

Эдуард Кемпбелл закусил губы, слишком поздно поняв, что, вмешавшись, он допустил ошибку. Смерть Уотсона давала все преимущества Кишнайе. Но и сержант в свою очередь нарушил дисциплину, ибо дело это его не касалось. Чтобы прекратить сцену, которая грозила принять скверный оборот, Эдуард Кемпбелл крикнул:

– Молчать! Забрать пленников – и шагом марш!

– Вы не прикажете завязать этим людям рот, сахиб? – спросил Кишнайя.

– Я исполняю лишь данный мне приказ, и ничего более, – ответил офицер, метнув на туга полный презрения взгляд.

– Когда есть сомнения, – продолжал настаивать туг, – надо учитывать общий смысл отданных распоряжений. Не думаю, чтобы вице-король приказал солдатам сохранять полную тишину для того, чтобы позволить пленникам нарушить ее. Если вы хотите, сахиб, я растолкую вам мысли вашего начальника, у него есть весьма серьезные причины, чтобы держать арест в тайне.

Молодой офицер заколебался. С одной стороны, он опасался выговора вице-короля, с другой – ему претило выступать в роли надсмотрщика.

– Мы будем счастливы, сахиб, – вмешался браматма, – примирить ваше чувство долга с чувствами благородного, порядочного человека. Мы обещаем хранить молчание, даю вам слово за себя и своих товарищей.

– Мне достаточно вашего слова, – ответил Кемпбелл, довольный такой развязкой.

И он встал во главе своих людей, чтобы не иметь больше дела с душителем. Отряд благополучно вернулся во Дворец семи этажей, и никто из жителей Биджапура не подозревал о случившемся.

Пленников поместили в одной из комнат, предназначенных для размещения шотландцев, в ожидании решения вице-короля. Убийство полковника Уотсона придавало всему делу исключительную важность, и сэр Джон хотел посовещаться с ближайшими помощниками, прежде чем решить участь арестованных.

Кишнайя одержал верх, и было решено скрыть арест от туземцев, чтобы облегчить поимку Нана-Сахиба, которая должна была пройти успешно, если принца не предупредят об аресте браматмы и его окружения.

До сих пор Нану, несмотря на отсутствие его защитника, Покорителя джунглей, Духи вод всегда предупреждали о грозящей опасности. Если же принц ничего не заподозрит, Кишнайя и его сообщники смогут по-прежнему играть роль трибунала Трех и совета Семи, умело распространив слух, что браматма послан ими куда-нибудь с секретным поручением. Под видом посланцев старшего из Трех и браматмы небольшой отряд проникнет в пещеры Нухурмура, где скрывается Нана, и захватит принца в плен вместе с его защитниками.

Кишнайя должен был в тот же вечер отправиться в Нухурмур вместе с несколькими членами своей касты, отъявленными негодяями, которые не отступали ни перед чем и в храбрости которых он мог не раз убедиться.

Суд над убийцами Уотсона и торжественный роспуск общества Духов вод отложили до поимки принца. Долгая борьба вождя восстания против английских властей подходила к концу, успех столь ловко задуманной операции по поимке Нана-Сахиба был обеспечен.

Английские солдаты получили строжайший приказ хранить полное молчание о событиях прошедшей ночи, им запрещено было общение с туземцами, чтобы секрет был соблюден.

Но что было делать с пленниками? Нет такой тюрьмы, откуда нельзя было бы снестись с внешним миром.

Сэр Джон. Лоуренс несколько минут размышлял, как устранить эту трудность. Вдруг Кишнайя, злобно улыбнувшись, вспомнил о колодце Молчания.

– Доверьте мне ваших пленников, – сказал он вице-королю, – я верну вам их по возвращении. Клянусь, что за время моего отсутствия они не смогут дать о себе знать ни одной живой душе.

– Ты отвечаешь мне за них головой, – сказал Лоуренс. – Подумай, каким посмешищем я сделаюсь, если после моего доклада Сент-Джеймскому кабинету об аресте убийц Уотсона буду вынужден сознаться, что мы не сумели их уберечь.

– Я ручаюсь головой, милорд. – И туг зловеще добавил: – Местечко, которое я им приготовил, никогда не отпускает своих гостей.

В тот же день под покровом ночи браматму вместе с товарищами отвели в колодец Молчания – никому еще не удавалось выбраться живым из этой ужасной тюрьмы.

Вторую плиту зацементировали и замазали известью.

– Это их надгробная плита, – свирепо сказал туг, – только мертвые не мстят.

Затем прибавил со зловещим смехом, раскатившимся эхом под мрачными сводами:

– Я не обещал вернуть их живыми… А теперь идемте, – обратился он к своим спутникам, – через пять дней На-на-Сахиб будет в нашей власти.

Кишнайя с вызовом произнес эти слова умышленно громко, чтобы его услышали в подземелье.

– Через пять дней! – пробормотал браматма на языке, неизвестном другим пленникам. – Через пять дней тебя повесят, и на сей раз – по-настоящему.

Глава VII
Странное сходство. – Кто же этот человек? – Спасенные браматмой. – Необходимый отдых. – Трогательная признательность. – Планы Покорителя джунглей.

Звук голоса Арджуны, говорящего на неведомом языке, глубоко взволновал Анандраена. Уже во второй раз он замечал странное сходство браматмы с… На него это произвело сильнейшее впечатление. Но, как и на собрании жемедаров, он отогнал эту мысль как невероятную. Тем более что тогда среди всех присутствующих не нашлось никого, кто помог бы ему проверить его догадку. За два-три года до восстания общество, чтобы не привлекать внимания англичан, избегало проводить общие собрания, которые обычно имели место каждый год. Поэтому никто из приглашенных не знал браматму достаточно хорошо и не мог быть полезен Анандраену. Но и здесь, в мрачном подземелье, где от глаз не было проку, слух подтвердил ему его подозрения. К тому же звуки иностранного языка были так похожи на те, что он некогда слышал… Мысли Анандраена уже начали принимать самый неожиданный оборот, как браматма, после того как шаги душителей стихли в отдалении, взял слово.

– Братья, – сказал он, – вы, должно быть, спрашиваете себя, куда же запер нас гнусный туг, продавшийся англичанам? Вы слушали, не жалуясь, как над вашей головой замуровывали плиту, которую Кишнайя назвал нашим надгробным камнем. Но это чудовище в обличье человека не услышало от вас ни единого слова мольбы. Вы храбры и сильны, и я был прав, когда выбрал вас, чтобы спасти общество Духов вод и отомстить за славную землю Индии, которая стонет под пятой британцев. Вы, должно быть, думаете, что ваша жизнь, которую вы обещали принести в жертву благородному делу, закончилась. Действительно, человеческие останки у вас под ногами говорят о том, что мы находимся в тюрьме дворца Адил-шаха, куда раджи бросали жертвы своего честолюбия, мести, деспотизма. Естественно думать, что судьба тех, кто умер здесь до нас, предвещает нам близкий конец. Есть ли среди нас тот, кто захочет купить себе жизнь, предав общество, которое всегда защищало слабого от сильного, угнетенного от угнетателя, защищало Нана-Сахиба, беглеца и изгнанника, хранящего знамя нашей революции и готового поднять его вновь? Есть ли среди нас тот, кто ради своей свободы готов пожертвовать нашими идеалами?

Слова браматмы были встречены единодушными криками:

– Нет! Нет!

– Лучше тысячу раз смерть, и пусть наши кости смешаются с костями мучеников, которые покоятся здесь! – сказал Анандраен от имени своих товарищей.

В тот же миг трижды прозвучал крик:

– Да здравствует Нана-Сахиб! Смерть англичанам! Да здравствует браматма!

Старый Анандраен, сжав руку Арджуны, вдруг осененный внезапной мыслью, воскликнул:

– Друзья, мы забыли благородного и мужественного чужеземца, отдавшего двадцать лет жизни нашему делу. Он сумел бы вернуть Индии независимость, если бы мудрых советов и храбрых действий было достаточно, чтобы восторжествовали право и справедливость… Его нет здесь, чтобы руководить нами, но покажем, что он всегда занимает достойное место в нашей памяти и наших сердцах. Да здравствует Покоритель джунглей! Да здравствует Сердар!

Все присутствующие с энтузиазмом подхватили этот клич.

Анандраен с волнением заметил, что браматма молчит, а рука его, которую он держал в своей руке, судорожно подергивается.

– Во имя неба, кто ты? – шепотом спросил его Анандраен.

– Темнота мешает тебе узнать того, чью руку ты сжимаешь, мой дорогой Анандраен! Это я, Арджуна-Веллайя, сын Дамара-Веллайи. Каждый день я благословляю счастливый случай, позволивший мне встретить тебя.

– И мое счастье велико, – ответил Анандраен, – ибо боги, чтобы увеличить мою привязанность к тебе, дали тебе черты и голос самого дорогого из моих друзей. Не будь твое лицо бронзового цвета, как у сыновей Земли лотоса, я бы подумал, что только какие-то необычайно важные причины не позволяют тебе открыться тому, кто любит тебя, как родного сына.

– Порой боги дарят сходство тем, у кого похожи сердца, – ответил Арджуна.

Анандраен вздохнул и замолчал.

– Друзья, – продолжал Арджуна, – в своих кровавых и бесполезных репрессиях англичане не щадят ни женщин, ни детей, ни стариков, тем самым заранее оправдывая все, что мы можем предпринять против них. Туг осмелился назвать нас убийцами за то, что мы привели в исполнение приговор, вынесенный нами презренному негодяю Уотсону, который с сигарой во рту руководил резней в Серампуре. Более двух тысяч человек погибло от руки его солдат, при этом в деревне не было ни одного мужчины, который мог бы носить оружие. Все они скрылись, чтобы избежать мести красных мундиров, без боязни оставив дома детей и матерей, седовласых старцев, полагая, что слабость и невинность будут им защитой… Никогда еще приговор не был так справедлив, а исполнение его – столь законно! Теперь пришла очередь Джона Лоуренса. Больше миллиона человек было хладнокровно убито по приказанию этого тигра, алчущего крови, в то время как сопротивление было прекращено. Пусть он даст отчет небесному суду. Трижды мы предупреждали его, чтобы он остановил реки крови, заливающие Индию, но он не внял нашим предостережениям. Бросим же Англии как вызов голову ее вице-короля! Вы, конечно, спросите меня, как я могу так говорить, если мы находимся в руках самого жестокого нашего врага?

На этой земле, где деспотичные завоеватели в течение веков сменяли друг друга, бывшие раджи, боясь пасть жертвой заговора, опасаясь удара кинжалом со стороны охраны, друзей, близких, не нашли иного способа избавиться от осаждавших их страхов, как устраивая в своих дворцах всевозможные укрытия и потайные ходы, известные только им. Знайте же, что в каждом из этих убежищ есть три, а то и четыре хода и выхода. Предатель Кишнайя, обманом захвативший власть, тем не менее смог узнать только те из них, которые ему указали факиры, состоявшие при совете Семи. Он не знает, что в каждое подземелье ведут по меньшей мере два раздельных хода. Замуровав вход в эту адскую темницу, он решил, что покончил с нами. Но здесь есть еще несколько потайных коридоров, которыми пользовались палачи, наслаждаясь криками и жалобами своих жертв, подслушивая секреты, которыми те обменивались между собой, умирая от одиночества и голода… Следуйте за мной, через несколько минут мы выйдем отсюда.

Несмотря на темноту, браматма уверенным шагом направился в сторону, противоположную той, где сторож и Утсара нашли вентиляционную отдушину. Он нажал рукой на часть стены, она сдвинулась в сторону и открыла проход, куда через бойницу просачивался слабый свет, вполне, впрочем, достаточный, чтобы пройти по узкому коридору. Арджуна шел впереди, легко справляясь с различными секретными механизмами, попадавшимися по пути. Достаточно было взглянуть на то, как уверенно он действовал, чтобы понять, с каким совершенством был составлен план потайных ходов таинственного здания, передававшийся от браматмы к браматме. Наконец Арджуна привел Спутников в большой круглый зал, находившийся на верху внутренней башни, совершенно скрытой стенами дворца. Этот зал, великолепно освещавшийся через крышу, оставался в том же состоянии, как во времена Дара-Адил-шаха: широкий диван шел вокруг всей стены, посередине стоял большой лакированный стол из сандалового дерева, на крышке которого инкрустациями из слоновой кости и эбенового дерева были сделаны шахматные доски, всего их было девять. Сюда Адил-шах удалялся с фаворитами, чтобы отвлечься от государственных дел.

– Вот прекрасный зал для совета, – сказал Арджуна, – и, несмотря на указ, запрещающий общество Духов вод, мы покажем нашим врагам, что оно, как прежде, могущественно и грозно.

Когда факиры и стражники удалились в помещение, указанное им Арджуной, по предложению последнего высший совет Семи немедленно открыл заседание с тем, чтобы принять неотложные меры, необходимые в сложившейся тяжелой ситуации.

Согласно решениям, принятым на общем собрании жемедаров, совет отдал новые распоряжения, подтвердившие назначенную прежде дату восстания. В тот же день сэр Джон Лоуренс, на которого падала ответственность за бесчеловечные и жестокие приказы, Хейвлок, отличившийся кровавыми экзекуциями, и пять высших чиновников, помогавших вице-королю проводить репрессии, должны были пасть под ударами кинжала правосудия. Мир должен был узнать об их смерти одновременно с известием о новом восстании в Индии, взявшейся за оружие, чтобы отомстить за своих мертвых и завоевать независимость.

Был также положительно решен вопрос о том, должен ли вице-король предстать перед судом совета Семи. В отсутствие Утсары – в момент ареста браматма не мог объяснить себе его исчезновение – передать уведомление вице-королю было поручено Судазе, который привел в исполнение приговор над Уотсоном, проявив при этом чудеса ловкости.

Решив все неотложные дела, браматма, пожелавший остаться один, предложил членам совета пойти отдохнуть. Большинство из них были люди в возрасте, они изнемогали от усталости и волнений, пережитых за прошедшую ночь. При этих словах браматмы члены совета, улыбнувшись, переглянулись: Арджуна говорил так, словно находился у себя во дворце. Они и не мечтали ни о чем другом, как только об отдыхе, единственное, чего им не хватало, – места, куда они могли бы удалиться. Арджуна угадал их мысли и улыбнулся в ответ. Он открыл нечто вроде стенного шкафа, где еще хранились принадлежавшие радже шахматные фигуры, сработала пружина, задняя стенка с полочками отошла в сторону, и Семеро увидели маленькую винтовую лестницу.

– На каждом этаже, – сказал Арджуна, – есть зал, подобный тому, где мы находимся, но разделенный на четыре спальни с широкими диванами. Комнаты темные, ибо башня построена в месте пересечения четырех внутренних стен, поэтому только зал верхнего этажа освещается через большой, венчающий его купол. Но зато вы сможете хорошенько выспаться и спокойно отдохнуть, ибо никакого сообщения с нижней частью дворца не существует, и пройти к вам можно только через этот зал.

Семеро, поклонившись, удалились, и браматма остался один.

– Наконец-то! – пробормотал он. – Скоро настанет день, когда я смогу осуществить дело всей моей жизни. Юг Индостана поднимется в едином порыве во главе с раджами, которых я привлек на свою сторону, а север, хотя и израненный, истекающий кровью, по призыву Нана-Сахиба с прежней страстью включится в борьбу. Полк морской пехоты в Пондишери, которым командует мой друг, позволит нам обеспечить наши туземные войска командным составом. «Диана», «Раджа» и четыре корабля Ковинда-Шетти прибыли в Гоа, до отказа нагруженные пушками, ружьями последнего образца и боеприпасами. Через две недели мы двинем на англичан два миллиона человек, хорошо вооруженных, с опытными командирами, и с британским владычеством в Индии будет покончено… Теперь я оправдан, но не могу забыть, что двадцать лет тому назад, выдвинув против меня ложные обвинения, англичане разбили мою жизнь. Я ненавижу их не только по личным мотивам, но и как француз, ибо на протяжении веков Англия пользовалась каждым удобным случаем, чтобы разорить Францию, похищая одно за другим лучшие украшения ее колониальной короны… Теперь я лишу ее Индии! Ах, сердце мое переполнено невыразимой радостью, все идет как нельзя лучше, я отплачу за все мои страдания. О, сэр Джон Лоуренс, ты считаешь, что я преспокойно наслаждаюсь отпуском во Франции! Я же попросил его только для того, чтобы у меня были полностью развязаны руки, чтобы не принимать участия в заговоре в качестве губернатора Пондишери… Горьким будет твое пробуждение, и ты не представляешь, сколь близок час расплаты за твои преступления…

Подумать только, если бы мне не пришла в голову мысль воспользоваться необычным сходством между мной и Арджуной и просить его позволения председательствовать на последнем собрании жемедаров, чтобы самому убедиться в настроении членов общества, все мои усилия пошли бы прахом из-за дерзости и хитрости проклятого Кишнайи! К счастью, я переписывался только с Арджуной, иначе все мои тайны, все мои планы стали бы известны этому негодяю. Но его недостойное обращение с браматмой, явное желание избавиться от него привели к тому, что Арджуна стал недоверчив и скрытен. Кроме часа восстания, утаить который было невозможно, Кишнайя ничего не знает ни о наших союзниках, ни о наших реальных силах, ни даже о том, что я нахожусь в Индии. Теперь он беззащитен перед нами, ибо слишком доверился толщине стен и плит над нашей головой. Я сыграл рискованно, допустив наш арест, которого можно было бы избежать, но бывают минуты, когда храбрость полезнее осторожности. Это был единственный способ обмануть наших врагов и усыпить их бдительность. Иначе нам пришлось бы вступить в борьбу, не закончив все приготовления. Нам нужно еще две недели, чтобы вооружить наших людей. В это время Кишнайя отправится в Нухурмур, где Барбассон все приготовил для его встречи. Вице-король будет терпеливо ждать поимки Нана-Сахиба, в которой он теперь уверен.

Пока браматма разговаривал так сам с собой вполголоса, анализируя ситуацию в мельчайших подробностях, чтобы убедиться, что им приняты все меры предосторожности и его планы не могут сорваться, Анандраен неспешно вошел в зал и встал позади кресла мнимого Арджуны, несколько раз едва не выдав себя от волнения.

Покоритель джунглей, подперев голову руками, на несколько минут глубоко задумался, а затем продолжал:

– Я так ловко сыграл свою роль, что никто не узнал меня, за исключением Анандраена. Милый друг! Моя уклончивость, я уверен, заставила его страдать. То, как тщательно я избегал прямых ответов на его вопросы, убедило его в том, что он не ошибся. Мое нежелание открыться ему должно было причинить Анандраену настоящую боль. Но он должен понять, что я не мог вести себя иначе в присутствии факиров и стражников, я не хочу открывать свое инкогнито даже членам совета, ибо тайна, известная многим, перестает быть тайной… Что до Анандраена, я не стану более таиться от него, мое молчание может ранить нашу старую дружбу. Сегодня же вечером я все расскажу ему…

– Тогда ты простишь мне мою нескромность, – сказал Анандраен, не сдерживая больше душившее его волнение.

– Ты здесь! – воскликнул пораженный Покоритель джунглей, обернувшись.

– За двадцать лет ничто не омрачило нашей привязанности друг к другу, поэтому я пришел сюда не для того, чтобы подслушивать твои мысли… Я узнал тебя прежде всего потому, что ты избегал прямо отвечать на мои вопросы. А потом, видишь ли, старого друга не так-то легко обмануть. Увидев тебя на собрании жемедаров, несмотря на твою туземную одежду, темный цвет лица, намазанного куркумой, душой и сердцем я понял, что это ты… Я напрасно пытался заснуть и решил прийти к тебе и сказать: Сердар, я узнал тебя! Зачем же ты скрываешься от старого товарища?

– И я бы ответил тебе: да, это я, и у меня нет секретов от самого преданного, самого давнего моего друга. Ты был первым, с кем я познакомился, прибыв в Индию, Анандраен.

– Значит, ты прощаешь меня?

– Да разве в этом есть нужда!

– Какое счастье снова увидеть тебя!

И оба обменялись крепким рукопожатием.

– Что ты слышал? – спросил Сердар.

– Все или почти все.

– Ты одобряешь меня?

– Полностью!

– Как, по-твоему, я сыграл свою роль?

– Превосходно, ты обманул даже самого Кишнайю… Никогда бы Арджуне не удалось расстроить его махинации.

– Меня навело на след как раз странное поведение старшего из Трех. Значит, теперь ты знаешь все.

– Мне только не совсем ясно, что ты говорил насчет солдат в Пондишери.

– Это как раз очень просто. Будучи губернатором французских владений в Индии, я назначил одного из моих бывших сослуживцев командиром тамошнего гарнизона. Он предан нашему делу, и в одну из безлунных ночей, в тот час, когда вся Индия возьмет в руки оружие, полк покинет французскую территорию и присоединится к нам. Индусам не хватает командиров, в которых они бы верили: мы сделаем генералами всех офицеров, полковниками – всех унтер-офицеров и капитанами – всех солдат. Полковник де Лотрек будет назначен командующим армией, которая двинется в Бенгалию против Хейвлока, командир батальона Картье де ла Шене будет действовать в Мадрасе, в то время как Нана-Сахиб и я, встав во главе западной армии, двинемся на Бомбей. Четверо раджей юга и Нариндра, имея под своим командованием 200 тысяч всадников-маратхов, очистят центр, не давая англичанам перегруппировать силы, и отрежут их от пунктов снабжения. Если, как я надеюсь, наш план удастся, то через шесть недель в Индии не останется ни одного красного мундира.

– Да услышит тебя Шива! – промолвил старый Анандраен. – Это прекрасная мечта, но боюсь, что, как и всякая мечта, она далека от действительности.

– Откуда у тебя такие недобрые предчувствия?

– Я боюсь, как бы раджи юга не струсили в последний момент.

– Они слишком скомпрометировали себя, чтобы отступить. И разве не они сами всеми силами подталкивали нас ко второму восстанию?

– Да, я знаю. Пока речь идет о том, чтобы замышлять заговоры, принимать героические решения, они всегда в первых рядах. Но как только от слов надо переходить к делу, куда только девается их прыть! Именно так эти изнеженные потомки наших древних властителей позволили англичанам отнять у них троны, лишить их всего, и ни один не вскочил в седло, чтобы с оружием в руках защитить наследие предков и со славой пасть на поле брани, вместо этого они предпочли стать придворными вице-короля Калькутты.

– Знаю, Анандраен. Но первый раз восстание провалилось из-за того, что на борьбу с иностранным игом поднялась не вся Индия. Соперничество между провинциями, набобами и раджами помогало нашим врагам одерживать победы. Теперь англичане увидят, что это настоящее национальное движение, объединившее мусульман севера с браманистами юга во имя единой цели. Поверь мне, невозможно устоять перед народом в двести пятьдесят миллионов человек, решивших умереть ради свободы… Но оставим это, старина, пришла пора действовать. Иди отдохни, мне надо побыть одному, чтобы написать важное письмо Барбассону и закончить несколько срочных дел. Не забудь, что для всех остальных я по-прежнему браматма Арджуна.

– Не бойся, я не раскрою твое инкогнито… Еще одно слово, и я оставлю тебя. Где же прячется настоящий браматма?

– Арджуна? Я отправил его в Нухурмур к Нана-Сахибу, чтобы он сам рассказал принцу обо всем, что произошло в Биджапуре. Я с нетерпением жду его возвращения, чтобы вернуть ему знаки его достоинства и обрести свободу действий.

Когда Анандраен ушел, Покоритель джунглей напряженно работал в течение нескольких часов. Ему надо было разослать последние приказы, составить воззвание, которое следовало обнародовать в каждой провинции, отдать необходимые распоряжения каждому командиру, обеспечив единство действий с тем, чтобы восстание началось во всей Индии одновременно, прогремев, словно гром… Но всему есть предел. В течение многих дней этот железный человек не знал ни минуты отдыха, глаза его невольно закрылись, голова медленно склонилась на стол, и он заснул глубоким сном.