Текст книги "Покоритель джунглей"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 41 страниц)

Барбассон небрежно взял руки Кишнайи и скрестил их, как бы демонстрируя свои слова.

– Он быстро обвязал их, – продолжал моряк свой рассказ, – и сделал «мертвый» узел, развязать который невозможно.

И провансалец, опять-таки в качестве примера, связал руки ничего не подозревающего туга.

– Попробуйте сами, легко ли его развязать.

– Верно, – сказал Кишнайя после безуспешных попыток высвободиться. – Трудно придумать более надежный узел. Научите меня потом.

– К вашим услугам. Но подождите конца. Лодка остановилась под деревом возле берега, почти как здесь. Барнетт взял тогда веревку со скользящей петлей, свисавшую с дерева, и накинул ее на шею своему новому другу, вот так…

И Барбассон взял конец веревки с петлей на конце, спрятанной в листве, и набросил ее на шею тугу.

– Что вы делаете? – сказал Кишнайя, начавший пугаться. – Не надо ничего показывать, я пойму и так.

– Подождите конца, – невозмутимо продолжал Барбассон.

– Снимите с меня сначала эту петлю, она может удавить меня при малейшем движении.

– Незачем, не двигайтесь, и вы ничем не рискуете. Дайте мне закончить мою историю… Как только Барнетт приладил как следует петлю, он оттолкнул лодку, и, естественно, его враг оказался повешен, при этом вовсе не подозревая своего близкого конца. Не думаете ли вы, что Барнетт поступил гуманно? Разве лучше было заставить пленника мучиться, пытая его или вынудив присутствовать при подготовке к казни?

– Разумеется, его поведение достойно восхищения, – ответил несчастный Кишнайя, который все еще не хотел понимать. – Но теперь развяжите меня, раз ваша история закончена.

Вместо ответа Барбассон откинулся на планшир шлюпки и расхохотался от всей души. Туг все еще верил, что это просто шутка, но побледнел, словно смерть, и боялся пошевелиться, чтобы не стянуть узел.

– Довольно, – сказал он, – шутка забавная, но она слишком затянулась. Развяжите меня и давайте возвращаться, мы уже наловили достаточно рыбы.

– Тебе не придется ее отведать, Кишнайя, душитель, разбойник, убийца моего бедного Барнетта! – крикнул Барбассон.

Услышав свое имя, Кишнайя страшно вскрикнул. Он понял, что погиб. Но инстинкт самосохранения был так силен в нем, что он напрягся, чтобы не упасть. Была ли у него надежда умилостивить Барбассона? Но моряк не оставил ему времени на мольбы.

– Доброго пути, Кишнайя, проклятый душитель женщин и детей, английский шпион, гнусный убийца. Доброго пути, убирайся к черту!

При этих словах на лице туга появилось выражение ужаса. Какие муки, должно быть, пережил он за эти несколько мгновений, поняв, какую допустил неосторожность!

Барбассон положил конец его пытке, оттолкнув лодку от берега. Тело туга повисло над водой.

– Эта смерть еще слишком легка для подобного мерзавца, – сказал провансалец, бросив последний взгляд на тело своей жертвы, которое подергивалось в судорогах.

Ночью во внутренней долине Нухурмура раздались страшные человеческие крики, смешанные с рычанием хищников. Это кричали шесть товарищей Кишнайи, которых по приказу Нана-Сахиба бросили на съедение Нере и Сите, пантерам заклинателя Рама-Модели…

Так окончили свою жизнь последние представители касты тугов в провинции Биджапур, и Нана-Сахиб еще раз спасся от преследования англичан.

Эта последняя попытка властей, едва не увенчавшаяся успехом, во многом повлияла на решение принца покинуть Индию. Думая, что новое восстание – всего лишь выдумка тугов, чтобы проникнуть в Нухурмур, устав от долгого ожидания и однообразной жизни, он пришел к выводу, что рано или поздно измена предаст его в руки англичан, и потому решил покинуть Индию навсегда. Чтобы не отступать от принятого решения, он поклялся душами предков не соглашаться ни на какие просьбы, что бы ни случилось.

Но что произошло в Биджапуре? Не был ли Покоритель джунглей, пообещавший сопровождать его в изгнании, убит тугами перед их отъездом в Нухурмур? Браматма Арджуна боялся этого, теперь он понял, что еще до его прибытия на Малабарский берег Кишнайя со своими сообщниками присвоил себе высшую власть в обществе Духов вод.

Было решено в тот же день отправить послание в Биджапур, а Нана-Сахиб стал готовиться к отъезду. Приняв решение, он мог успокоиться только после его выполнения.

Наступила ночь, все спокойно спали в Нухурмуре, как вдруг слон Ауджали несколько раз закричал так, что всякому, знавшему его привычки, стало ясно, что в горах происходит что-то необычное. Ласковые слова погонщика Сами, даже угрозы не могли его успокоить. Жители пещер, разбуженные шумом, во главе с Нана-Сахибом поднялись на скалу, возвышавшуюся над окрестностями, чтобы обследовать долину в ночную подзорную трубу. Они стали свидетелями странного зрелища, за которым наблюдали с растущим волнением. Три всадника, пригнувшись к шеям лошадей, взбирались на скалы и летели во весь опор к Нухурмуру, а вдали по равнине в том же направлении неслась длинная черная лента, в которой нетрудно было угадать многочисленный кавалерийский отряд, как видно, преследовавший всадников.

Нана-Сахиб и его спутники не успели обменяться впечатлениями, как трое всадников влетели в пещеры, словно ураган, и, не спешившись, один из них – это был Покоритель джунглей – крикнул:

– Тревога! Тревога! По коням! За нами гонятся три кавалерийских полка: одни отрезают нам дорогу в Гоа, другие загоняют в горы. Мы опередили их всего на десять минут! Тревога! Во имя неба, как можно быстрей! Без разговоров! Иначе мы погибли!..

В Нухурмуре всегда были наготове с полдюжины породистых жеребцов, и через пять минут все были в седле. Барбассон, слишком толстый, чтобы скакать на лошади, поместился в хаудахе Ауджали, который должен был возглавить кавалькаду и увлечь за собой лошадей. На свете не существует лошади, которая могла бы поспорить в скорости со слоном, мчащимся во весь опор.

Только теперь, когда все было готово, обитатели пещер заметили, что одним из всадников была женщина.

– Вперед! И да хранит нас Бог! – звонко крикнул Сердар.

И весь отряд, как один человек, понесся на приступ вершин Нухурмура. Они поспели вовремя, ибо на противоположном берегу озера уже показались преследователи.

Через четверть часа Нана и его спутники благодаря выучке лошадей, привыкших к подобным восхождениям, уже были на вершине гор. Трижды прокричав с ликованием «ура», отряд, словно снежная лавина, понесся вниз по противоположному склону в сторону Гоа.

Нана-Сахиб был снова спасен, ибо успевал раньше своих противников добраться до португальских владений, где ему ничто не угрожало.

Что же произошло в Биджапуре?

События развернулись с головокружительной быстротой. Как только полковник Кемпбелл узнал от сына о существовании обширного заговора, подготовленного его зятем, он не колебался ни минуты. Что значат семейные узы, когда речь идет о чести и родине?

Его жена, героическая Диана де Монморен, выпросила у него только один день отсрочки, чтобы спасти брата. «Он спас тебе жизнь, он только что спас Эдуарда, – сказала, уезжая, Диана, – я отплачу ему добром и исполню свой долг, а ты исполняй свой!»

Предупрежденные телеграммами губернатора Бомбея, которому Кемпбелл все рассказал, губернаторы Мадраса, Лахора, Агры, Калькутты, вице-король, находившийся в то время в Биджапуре, немедленно приняли самые энергичные меры, чтобы задушить восстание в зародыше. Четыре раджи Декана были арестованы вместе со всеми, кого подозревали в причастности к заговору. Пресечь восстание было легко, ибо окончательно еще ничего не было готово.

Узнав о случившемся, Сердар в отчаянии смиренно склонил голову.

– Бог против меня, – сказал он сестре, – быть может, он готовит Индии иную судьбу. Я прекращаю борьбу, но спасу Нана-Сахиба или погибну.

– Я не покину тебя, – ответила храбрая женщина, – пока не уверюсь, что ты в безопасности.

И оба отправились в путь вместе с верным Анандраеном.

Два часа спустя вице-король отправил за ними в погоню всю кавалерию, имевшуюся в его распоряжении.

Через день после описанных событий, когда Нана-Сахиб, Покоритель джунглей и несколько верных им индусов садились на «Диану», стоявшую на рейде в Гоа и отправлявшуюся в неизвестном направлении, в португальском городе вдруг распространился слух, что сэра Джона Лоуренса нашли убитым в своей постели.

– Какое счастье, что в это время тебя не было в Биджапуре! – воскликнула Диана, прощавшаяся с братом. – По крайней мере никто не сможет обвинить тебя в этом гнусном преступлении.

– Преступление ли это, Диана? – спросил Покоритель джунглей. – Вспомни о потоках крови, пролитых этим человеком, подумай, сколько несчастья он мог бы еще принести.

– О, Фредерик!

– Диана, правосудие божье не имеет ничего общего с извилистыми путями правосудия людского. Оно карает так и тогда, когда сочтет это необходимым… Прощай!

– Когда я увижу тебя, Фредерик?

– Никогда, Диана! Я не нуждаюсь в обществе, которое разбило мою жизнь и в котором каждый день торжествуют интриги, подлость, малодушие… Прощай, Диана, будь счастлива.

Это были его последние слова.

– Полный вперед! – скомандовал капитан «Дианы».

Изящный маленький корабль отчалил от пристани и, постепенно набирая скорость, направился в открытое море.

Опершись о руку Барбассона, Диана молча плакала на берегу…

– Все равно, – сказал провансалец, сдерживая слезы, – хорошо, черт возьми, что Барнетта здесь нет, с его-то сердцем… Бедняга, он бы слишком страдал!

Прежде чем отплыть во Францию, Барбассон узнал из газет все подробности смерти сэра Джона Лоуренса.

Тщетно пытаясь в течение суток проникнуть во дворец сэра Джона, Утсара и Дислад-Хамед, дойдя в экзальтации почти до безумия, сумели наконец в одну из ночей обмануть стражу и слуг. Попав во дворец Адил-шаха, они бросились по коридору, ведущему в спальню вице-короля. Несчастный спал. В исступлении и ярости убийцы изрезали его на куски. Когда прибежала стража, потерявший рассудок Дислад-Хамед стоял возле трупа на коленях и пил его кровь…

Неделю спустя пакетбот «Донай» уносил наконец Барбассона к славному городу Марселю, который он покинул двадцать пять лет тому назад.

Если вам случится проезжать через Бланкард, станцию по дороге из Марселя в Ниццу, и вы заметите элегантную виллу индо-азиатской архитектуры с куполами и минаретами, увенчанную полумесяцем в честь Пророка, не спрашивайте, кому она принадлежит.

Бывший адмирал флота имама Маската, Барбассон, безутешный друг Боба Барнетта, осуществил наконец свою мечту: он живет здесь, предаваясь воспоминаниям и рыбной ловле. Пусть Магомет, веру в которого он сохранил, будет к нему благосклонен и дарует ему долгую жизнь.

Он все собирается совершить последнее путешествие в Индию, чтобы посетить дорогие для него места. В ожидании он выстроил себе мавзолей, где каждый день совершает омовения и молится, как это предписывает Коран.