Текст книги "Покоритель джунглей"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 41 страниц)

– Что же, ты, как всегда, прав, – смирившись, ответил Боб, – я остаюсь. Если б у меня были хотя бы крючок и кусок бечевки, я бы половил в озере рыбу.

Генерал произнес последние слова с такой комичной серьезностью, что Фред не мог сдержать улыбки. Он пожалел, что нарушил планы старого товарища, и, несколько поколебавшись, добавил:

– Если ты обещаешь мне не удаляться от маленькой долины, что простирается за нами, и не углубляться в пустынную часть горного массива, то, быть может, и не будет большой опасности, если ты поохотишься пару часов. Но я боюсь, что твоя страсть к развлечениям подобного рода…

– Клянусь не переступать очерченные тобой границы, – прервал его Барнетт с плохо скрываемой радостью.

– Ну что ж, иди, раз тебе этого так хочется, – сказал Сердар, уже сожалея о проявленной слабости, – но не забывай о данном тобой обещании, будь осторожен и возвращайся не позже чем часа через два-три. Ты будешь мне нужен, как только вернется Ауджали.

Фред еще не успел договорить, как Барнетт, вне себя от радости, уже исчез за стеной тамариндовых деревьев и кустарников, чьи могучие побеги густыми зарослями спускались к долине, указанной Фредом.

Было около одиннадцати часов утра. Палящее солнце бросало огненные лучи на верхушки высоких деревьев, расположившихся причудливыми ярусами на отрогах Соманта-Кунты. Озеро Пантер, чьи прозрачные воды не колебал даже слабый ветерок, сверкало, словно огромное зеркало. Гигантские цветы тюльпанных деревьев медленно клонились на мощных стеблях.

Не боясь кобр и гремучих змей, Нариндра и Сами, растянувшись под карликовыми пальмами, предавались радостям сиесты, и тишина нарушалась только чистым, серебристым звуком выстрелов из карабина Барнетта, ствол которого был сделан из литой стали.

Всякий раз, когда этот шум, приглушенный буйной и роскошной растительностью, достигал ушей Сердара, он не мог сдержать легкого нетерпеливого жеста: один укрывшись в тени баньяна, он продолжал наблюдать за горами с напряженностью, выдававшей его озабоченность и тревогу.

Время от времени он складывал руки на манер слухового рожка и внимательно прислушивался ко всем звукам, поднимавшимся из нижних долин со стороны Пуант-де-Галль. Можно было подумать, что он ждет условленного сигнала, которого все не было, ибо, прождав так какое-то время, он лихорадочно брался за бинокль, обследуя все складки местности, все лесные массивы, и в конце концов у него вырывался жест глубокого уныния.

Тогда, оставив на несколько минут наблюдательный пост, он мысленно строил обширные планы, воодушевляясь двумя поглощавшими его чувствами – любовью к родине и ненавистью к вековым врагам Франции.

Сердар был на редкость цельной и сильной натурой, его пример лучше всяких рассуждений показывает, что страсть к великим делам и способность к героическому самопожертвованию – не пустая абстракция. Не зная его прошлого, можно было утверждать, что, несмотря на горькие испытания, которым его подвергла жизнь, в нем не было ничего низкого и бесчестного.

За десять лет он исколесил Индию вдоль и поперек. Его возмущала алчность британцев, нещадно эксплуатировавших эту прекрасную страну и душивших ее всеми мыслимыми поборами, которые только могли изобрести купцы из Сити. Несчастных индусов облагали непомерными налогами, с помощью деспотических указов уничтожали ремесла, связанные с производством ситца и шелка, – к выгоде ткацких фабрик Манчестера и Ливерпуля, чрезмерным экспортом риса с холодной жестокостью обрекали на смерть сорок миллионов париев, сохранившихся еще в Индии, – рис был их единственной пищей. Возникавший таким образом периодически голод уносил миллионы жизней. В областях, где находили приют эти несчастные, англичане отказывались ремонтировать ирригационные сооружения, без которых в сухой сезон все чахнет и гибнет… Тот, кого в Декане бедняки называли Сердаром, повелителем, а в Бенгалии – Сахибом, встал на их защиту. И вот после десяти лет терпеливых усилий он вступал в переговоры со всеми кастами, завоевывал доверие тех и других, играл на религиозных предрассудках, манил раджей надеждой вернуть потерянные троны – ему удалось вместе с Нана-Сахибом организовать обширный заговор, где среди миллионов заговорщиков не нашлось ни одного предателя, ни одного доносчика. В назначенный день двести тысяч сипаев восстали, и английское правительство оказалось захваченным врасплох и не имело средств для отпора. Вызывающий восхищение, единственный в своем роде пример в истории народа, когда за долгие месяцы, за годы вперед был известен час восстания и ни один человек не выдал доверенную ему тайну.

Поэтому не без законной гордости Сердар бросил мысленный взгляд на прошлое. Дели, Агра, Бенирес, Лахор, Хайдарабад были в руках восставших, Лакхнау должен был пасть через несколько дней. Последние силы англичан были заперты в Калькутте и не осмеливались выходить из города. Но Сердару надо было завершить начатое и поднять все народы восточной части Индостана прежде, чем Англия пришлет достаточное подкрепление для ведения войны. Именно ради этой важнейшей операции, которая должна была обеспечить окончательную победу революции, он и пересек Индию и остров Цейлон, избегая многолюдных дорог, исхоженных троп, каждодневно вступая в единоборство с дикими слонами и хищниками.

Невозможно представить, какие стойкость, энергия и отвага понадобились этим четырем людям, чтобы преодолеть малабарские Гаты, болотистые леса Тринкомали и девственные чащи Соманта-Кунты, буквально кишащие слонами, носорогами, леопардами, черными пантерами, не говоря об ужасных ящерицах, гавиалах и других крокодилах, которыми изобилуют озера и пруды сингальских долин.

Прибыв накануне на стоянку, Сердар и его друзья были вынуждены всю ночь поддерживать огонь в костре, чтобы избежать нападения хищников, которые, рыча, постоянно бродили вокруг и покинули лагерь лишь на рассвете.

Наши герои решили, что окончательно сбили со следа английские власти, которые, зная, какое участие принял Сердар в восстании, прекрасно понимали, как важно им избавиться от подобного противника, и пустили бы в ход все, чтобы достичь этой цели.

Глава II
Слон Ауджали. – Неприятные новости. – Боб Барнетт. – Рама-Модели – заклинатель. – Долина Трупов.

День клонился к вечеру, солнце начинало спускаться к горизонту, а Боб, отсутствовавший уже часов пять, все не возвращался. Он не подавал никаких признаков жизни, так как уже довольно давно не слышно было его карабина. Раз двадцать Сердар возвращался к наблюдательному посту, но безуспешно. Он горько упрекал себя за то, что позволил Бобу уйти. Тот, нарушив слово, ушел, должно быть, гораздо дальше, чем позволяло благоразумие. Вдруг далекий крик, похожий на звук охотничьего рога и донесшийся из нижних долин, отвлек Сердара от размышлений.

У него невольно вырвался жест радости, он ждал, затаив дыхание, ибо услышанный им звук был настолько слаб, что долетел до него, словно шепот поднимающегося морского ветерка.

Минуту спустя тот же шум повторился снова.

– Нариндра! – позвал Сердар, не помня себя от радости.

– Что случилось, сахиб? – прибежав, спросил маратх.

– Послушай, – только и произнес Покоритель джунглей.

Нариндра прислушался в свою очередь. Крики повторялись примерно через равные промежутки времени, но они были по-прежнему слабы, так как кричавший находился на большом расстоянии.

– Ну? – спросил Сердар с ноткой нетерпения в голосе.

– Это Ауджали, сахиб, – ответил индус. – Я прекрасно узнал его голос, хотя он еще очень далеко от нас.

– Ответь ему, пусть он знает, что мы его слышим.

Маратх вынул из-за пояса огромный серебряный свисток и издал подряд три таких пронзительных и долгих звука, что их должно было быть слышно на много миль вокруг.

– Ветер дует в нашу сторону, – заметил Нариндра, – не знаю, донесся ли до него сигнал, но было бы удивительно, если бы он нас не услышал, ведь у Ауджали слух гораздо тоньше нашего.

В ту же минуту, как бы в подтверждение слов индуса, тот же зов прозвучал трижды, причем сила его указывала на то, что кричавший был твердо намерен сообщить друзьям о своем присутствии. Он, видимо, мчался с бешеной скоростью, так как сила звука свидетельствовала о том, что расстояние, отделявшее его от озера Пантер, быстро сокращается.

– Что за умница, – прошептал Сердар, словно обращаясь к самому себе. – Этот Ауджали поистине удивительное создание.

Оба внимательно следили за той частью долины, откуда легче всего было подняться на пик, но густая листва деревьев, увитых лианами и прочими растениями-паразитами, мешала им разглядеть бегущего. Сердар сиял от радости. Он больше не проявлял признаков нетерпения, зная, что скоро получит ответ на все волновавшие его вопросы.

– А вдруг он ничего не принесет! – рискнул тем не менее предположить Нариндра. Индус волновался так же, как его хозяин, ибо был посвящен почти во все его тайны.

– Быть этого не может, – возразил Сердар. – Сразу видно, что ты не знаешь Ауджали, если можешь так клеветать на него. Он не вернется, не найдя Рама-Модели, даже если ему пришлось бы разыскивать того целую неделю.

Вскоре оба наблюдателя заметили, что в двухстах – трехстах метрах ниже места, где они находились, сильно зашевелились ветки и листья. Это указывало на то, что кто-то силой прокладывал себе кратчайший путь в густом сплетении кустарников. И несколько мгновений спустя великолепный черный слон колоссальных размеров выскочил из зарослей бамбука, обрамлявших край плато.

Это был тот, кого они ждали.

– Ауджали! – воскликнул Сердар.

Благородное животное подняло хобот и ответило легким ласковым криком, сопроводив его движением ушей, которое означало у него высшее удовольствие. Радостно он подбежал к хозяину и поставил к его ногам грубо сплетенную корзину из кокосовых листьев, в которых индусы обычно носят на базар фрукты и овощи. Та, что принес Ауджали, была полна плодов манго и свежих бананов.

Не отвечая на ласки своего умного посланца, Сердар, поняв, в чем состояла хитрость, выбросил фрукты на траву и не смог сдержать крик радости, увидев на дне корзины объемистый пакет, тщательно перевязанный кокосовым волокном. Развязать пакет было минутным делом, в нем оказались письма, адресованные иностранцам, находившимся на службе у Нана-Сахиба. Их немедленно отложили в сторону. Там был, кроме того, большой правительственный конверт с красными восковыми печатями и еще один, меньшего размера, на котором не было никаких пометок, кроме простой надписи на тамильском языке «Salam Sradhana» – «Привет Покорителю джунглей», сделанной карандашом.

Это последнее послание было, несомненно, ответом Рама-Модели на письмо Сердара, которое доставил сообразительный Ауджали. Но Сердар прежде всего лихорадочно пробежал содержание большого конверта, печати которого легко снимались, и торжествующе воскликнул:

– Нариндра! Теперь мы можем отправиться в Пондишери. В успехе моих планов больше не приходится сомневаться: через две недели юг Индостана сбросит ненавистное иго английского леопарда, и на всем полуострове не останется ни одного красного мундира.

– Вы говорите правду, сахиб? – спросил дрожащим от волнения голосом маратх. – Да услышит вас Шива! Да будет благословен день мести! Эти трусливые чужеземцы сожгли наши дома, убивали женщин и детей, не оставили ни одного не оскверненного надгробья на могилах наших предков. Чтобы покорить Землю лотоса, они превратили ее в пустыню. Но в тот день, когда клич «Смерть англичанам!» прогремит от мыса Кумари до священных берегов Ганга, из праха мертвых возродятся герои.

Глаза его горели, дрожали ноздри; сжав кулаки, угрожающе напрягшись, Нариндра, произнося эти слова, преобразился. На несколько мгновений лицо его обрело то выражение мстительной жестокости, которое индийские скульпторы придают угрюмому духу войны, чьи изображения стоят в старинных пагодах, посвященных культу Шивы.

После этого всплеска чувств, объединявших и воодушевлявших их обоих, Сердар вскрыл письмо Рама-Модели.

Прочтя первые же строчки, он вздрогнул. Вот содержание этого интересного послания:

«Срадхане-сахибу

Рама-Модели, сын Чандра-Модели, сообщает следующее.

С большого огненного корабля франгизов (французов) высадился молодой человек твоей расы, он говорит, что у него есть к тебе некое дело.

– Прибыв на Землю цветов, – сказал ему тот, кто послал его, – ты отправишься в жилище почтенного и благородного Рама-Модели, только он один сможет указать тебе, где найти Покорителя джунглей.

Сегодня вечером, до восхода луны, дабы не возбуждать подозрений, Рама-Модели сам отведет молодого франгиза к Срадхане-сахибу.

Да будет Покоритель осторожен! Леопарды учуяли добычу. Они рыскают по равнине, а от равнины недалеко до гор.

Привет Срадхане-сахибу.

Рама-Модели,

Сын Чандра-Модели, сказал все, что нужно».

Письмо это погрузило Сердара в недоумение и растерянность. Кто был этот молодой человек, специально приехавший из Европы, чтобы повидаться с ним, и какова была его миссия? Только один человек в Париже знал о его отношениях с Рама-Модели. Он активно действовал в Европе, чтобы помочь индийскому восстанию, с ним переписывались и Нана-Сахиб, и Сердар. Это был г-н де Роберваль, бывший консул Франции в Калькутте, где он и познакомился с Покорителем джунглей. Сердар с самого начала посвятил консула в свои планы. Восторженный патриот, де Роберваль не останавливался ни перед чем, лишь бы замыслы эти осуществились, и мы скоро увидим, какую роль он играл в деле, вошедшем в историю как «Заговор в Пондишери».

По всей вероятности, неизвестный был послан им, но с какой целью? Сердар терялся в догадках, но особенно его удивляло то, что в полученном им сопроводительном письме от консула не было и намека на этот неожиданный визит.

В конце концов через несколько часов все разъяснится, поэтому не стоило ломать себе голову, тем более что истина могла оказаться весьма далекой от его предположений.

К величайшему удовлетворению от того, что сбывались его планы – он полагал, что успех их теперь обеспечен, – примешивалась досада, которая постепенно, по мере того, как летело время, превратилась в мучительную тревогу. Что случилось с Бобом Барнеттом? Он ушел, когда еще не было одиннадцати часов утра, и не только не вернулся, но уже давно не подавал никаких признаков жизни. Его карабин внезапно замолчал, и для тех, кто хорошо знал генерала, это обстоятельство было чрезвычайно тревожным. Страстный охотник, неутомимый ходок, он ни за что не соблазнился бы отдыхом, в этой местности весьма опасным, ибо в каждом пучке травы могла скрываться змея, за каждым кустом могли притаиться тигр или пантера.

С другой стороны, отсутствие дичи не могло объяснить его молчание: животные всех видов – зайцы, фазаны, дикие индюки, олени, кабаны, буйволы, не считая хищников, – в изобилии водились в этих высокогорных долинах, где ничто и никогда не нарушало их покоя. Ни индусы, ни сингальцы не занимаются охотой, лишь немногие из них ставят западни и капканы у ручьев, куда ходят на водопой черные пантеры, столь многочисленные на Цейлоне, что правительство вынуждено было давать награду за их поимку. Так что Бобу было чем заняться, и если ружье его замолчало, это значило, что с ним либо случилась беда, либо, подгоняемый свойственной ему горячностью, он напрочь забыл о времени. Теперь же, увидев, что солнце стало клониться к горизонту, он пустился в обратный путь, уже не отвлекаясь на охоту. В любом случае он должен был понимать, какой смертельной тревогой охвачен его друг.

Нервничая и волнуясь, отмахиваясь от немых просьб славного Ауджали, который грустно ходил за ним, выпрашивая благодарность за то, как ловко он справился со своей миссией, Сердар расхаживал вдоль озера, внимательно прислушивался, всматривался во все неровности местности, задавая себе один и тот же вопрос: куда же запропастился Боб?

Новое действующее лицо нашей истории, которое сыграет в ней почти такую же важную роль, как и его хозяин, слон Ауджали уже не впервые выполнял столь ответственные поручения. Неоднократно в сложных обстоятельствах Покоритель джунглей бывал обязан своим спасением хладнокровию и уму благородного животного.

Редкие качества, которыми природа одарила этого колосса, настоящего царя животных не только по величине и силе, но и по умственным способностям, всем хорошо известны, и мы не станем на них останавливаться. Каждый знает, что слонов используют в Индии на тех работах, к которым другие спутники человека не способны и которые требуют определенной сметки и личной ответственности. Они поливают поля и умеют вовремя остановиться, чтобы не залить посевы. Они валят вдвоем или в одиночку крупный строевой лес, очищают его от веток, переносят бревна по непроходимым тропам и сами складывают их в идеальном порядке. Каждый путешественник видел на пристани в Коломбо, как они выстраивают аккуратные штабеля из огромных стволов тикового дерева, идущего на постройку кораблей. Они помогают грузить и разгружать стоящие в порту суда, с лихвой заменяя подъемные краны и поражая легкостью, с которой поднимают и опускают самый тяжелый груз. Они оказывают огромные услуги обжигальщикам кирпича, гончарам, кузнецам и другим ремесленникам, заменяя недостающую силу паровых двигателей. Прежде раджи создавали из них полки, во главе которых стоял слон-командир, они участвовали в войнах. Англичане использовали их в артиллерии, и одно из наиболее любопытных зрелищ – это то, с какой точностью и ловкостью действуют слоны.

Они бывают также почтальонами, преодолевая огромные расстояния и защищая погонщика от всевозможных нападений. Никакая сила в мире не сможет заставить их расстаться с вверенным им кожаным мешком.

Однажды слон, развозя почту между Тришнаполи и Хайдарабадом, расстояние между которыми составляет более двухсот лье, на полпути теряет погонщика – тот умирает от холеры. Не позволив никому дотронуться до него, слон забирает труп и мешок с почтой и около полутора суток спустя вручает почтмейстеру доверенные ему письма, а затем доставляет тело погонщика домой, допустив к нему только вдову покойного, которая смогла, таким образом, похоронить мужа по обряду своей касты.

Этот и сотни других фактов стали в Индии легендой, они известны во всем мире. Ласковый, привязчивый и добродушный, одновременно обладающий силой и мощью, на плантациях слон становится любимым другом детей, он играет с ними, сопровождает на прогулки, трогательно о них заботясь.

Особенно поражает в этом удивительном животном его разум, который сближает его с человеком больше, чем любое другое существо. Слон не просто механически выполняет порученную ему работу, не понимая, что он делает, нет, он прекрасно отдает себе отчет в случайных трудностях, которые могут встретиться на его пути, и в определенной степени способен с ними справиться.

Его привязанность к хозяину превосходит всякое воображение. Она столь велика, что слон, не терпящий обычно никаких принуждений, готов, не жалуясь, выносить самое варварское обращение, терпеть самые жестокие и незаслуженные наказания. В индийской литературе есть целые поэмы, посвященные достоинствам и подвигам слонов. Наконец, одно из воплощений Вишну, Пулеар, защитник земледельцев и хранитель полей, – бог с головой слона.

Ауджали был подарен Сердару раджой Берода в благодарность за оказанные услуги. Он был великолепно выдрессирован начальником королевских слонов и в течение пяти лет принимал участие во всех событиях, которыми была отмечена бурная жизнь его хозяина.

Солнце тем временем быстро клонилось к западу и через полчаса должно было скрыться, неся свет и тепло в другое полушарие. С противоположной стороны тени все больше сгущались, и постепенно леса и долины погружались в полумрак, который предшествует наступлению ночи в тех краях, где почти не бывает сумерек…

Боб Барнетт все не возвращался. Раз двадцать уже Сердар готов был броситься на его розыски, но Нариндра почтительно замечал, что важность взятого им на себя дела не позволяет ему рисковать жизнью, к тому же подобное случилось не впервые. В малабарских Гатах и Траванкуре Боб однажды исчез на двое суток. Он вернулся как ни в чем не бывало, с улыбкой на устах, когда все уже думали, что его сожрали хищники или задушили туги.

– По моему мнению, – продолжал маратх, и его последние слова несколько успокоили Сердара, – генерал просто не смог больше обходиться без виски. Обогнув гору, чтобы мы не могли его видеть, он отправился в Пуант-де-Галль, откуда и вернется на рассвете живой и невредимый.

– Я бы охотно согласился с твоими рассуждениями, – возразил Покоритель джунглей, – тем более что эта отлучка вполне в духе бедного Боба, если бы он не знал совершенно определенно, что сегодня ночью мы должны тронуться в путь.

– Он забыл об этом, сахиб!

– Да услышит тебя небо, Нариндра! Неужели он забыл и о том, что пребывание в Пуант-де-Галль опасно для нас?

Я чувствую, что там о нас уже предупреждены благодаря английским властям Мадраса или Бомбея.

– Возможно, сахиб, но вы же знаете, что подобные соображения едва ли способны подействовать на генерала.

– Вот, посмотри, не только нас одолевают дурные предчувствия. Взгляни на Ауджали, в течение уже некоторого времени он выказывает признаки глубокой тревоги: глухо фырчит, шевелит ушами и раскачивает хобот так, словно пытается схватить какого-то невидимого врага. Заметь, что он не спускает глаз с нижних долин, куда отправился на охоту Боб.

– Приближается ночь, сахиб. В это время хищники выходят из своих логовищ, не думаете ли вы, что Ауджали просто чует их и поэтому нервничает и раздражается?

– Возможно… Но разве ты не замечаешь его попыток устремиться вперед, причем в одном и том же направлении? Решительно в долине что-то происходит.

– Может быть еще одна причина, сахиб.

– Какая?

– Вы знаете, что английские шпионы, которые преследовали нас в Бунделькханде и Меваре и потеряли наши следы только после того, как мы укрылись в подземельях Эллоры, принадлежат к касте, поклоняющейся богине Кали.

– Мне это известно… Договаривай.

– Так вот, я припоминаю, что в тот вечер, когда они бродили вокруг нашей стоянки, Ауджали точно так же, как и сегодня, реагировал на их присутствие.

– Неужели! Ты думаешь, что душители напали на наш след?

– Не знаю, сахиб. Вам известно не хуже меня, что они никогда не обнаруживают своего присутствия и действуют обычно по ночам.

– Особенно в безлунные ночи.

– Нападают они всегда неожиданно. Если бы все обстояло именно так, нам не пришлось бы искать причин беспокойства Ауджали, и мы бы знали, с кем нам придется иметь дело.

– Возможно, ты прав, ибо я слишком хорошо изучил привычки Ауджали и знаю, когда его волнует запах человека, а когда – хищников. Так вот, мне начинает казаться – и чем больше я наблюдаю за слоном, тем сильнее моя уверенность, – что в данный момент его беспокоят не дикие звери, а люди.

– В таком случае да сохранит Шива сахиба Барнетта! Они способны заманить его в ловушку.

– Если это так, Нариндра, чего мы ждем? Нам надо спешить к нему на помощь! Никогда я не прощу себе подобной трусости.

– Интересы миллионов индусов, которые ждут, когда Сердар бросит клич свободы, и слепо верят в него, выше интересов друга, – мрачно ответил маратх. – Когда Сердар встретится с Рама-Модели и узнает, почему молодой франгиз приехал из Европы, не испугавшись моря и англичан, тогда Нариндра первый скажет Сердару: отправимся на помощь генералу.

– Скоро взойдет луна, и Рама-Модели, должно быть, недалеко.

– Духи, охраняющие человека, внушили мне одну идею, можно попробовать осуществить ее.

– Говори, Нариндра, ты же знаешь, я люблю следовать твоим советам.

– Ауджали уже столько раз доказывал свою сообразительность. Не мог бы Сердар послать его на поиски генерала?

– Как же я не подумал об этом раньше? – радостно воскликнул Покоритель. – Это задание будет ему вполне по силам, он совершал дела куда более удивительные.

Подозвав слона, он показал на долину, почти утонувшую в ночной мгле, и сказал ему на тамильском языке:

– Ауджали, ступай и приведи господина Барнетта.

Слон издал довольный крик, словно желая показать, что он все понял, и, несмотря на темноту, ринулся вперед с такой скоростью, что лошадь, даже пущенная в галоп, не сумела бы догнать его.

Какое-то время шум сминаемого кустарника и треск молодых пальм, которые колосс крушил на пути, позволяли следить за его передвижением по лощине. Вдали раздались завывания леопардов и пантер, потревоженных великаном. Постепенно все стихло, и в черной ночи воцарились тишина и покой.

Едва ли есть зрелище более величественное, чем наступление ночи в джунглях и лесах Цейлона. Это момент, когда крупные кошки, мирно проспавшие весь день в зарослях кустарника, покидают свои убежища в поисках пищи для себя и своих детей. Затаив дыхание, чтобы не спугнуть добычу, они подползают к логовам кабанов, к местам отдыха оленей, которые, набегавшись за день по лесу, отдыхают как раз по ночам. Они легко попадали бы в лапы хищникам, если бы не тысячи шакалов, которые всегда идут следом за страшными охотниками, чтобы поживиться их объедками, и оглашают воздух визгом, предупреждая тем самым об опасности людей и животных.

После ухода Ауджали едва прошло минут десять, как эти гнусные твари начали скулить и метаться в высокой траве, держась, однако, на почтительном расстоянии от стоянки.

Нариндра разжег костер, хворост для которого днем собрал Сами, и этого оказалось достаточно, чтобы помешать бродившим вокруг хищникам подняться на плато.

Погруженный в тяжелые мысли, Сердар бодрствовал вместе с товарищами, держа карабин в руках, как вдруг на поляне возникла чья-то тень.

– Кто идет? – спросил Сердар, вскинув ружье на плечо.

– Это я, Рама-Модели, – просто ответил вновь прибывший.

– Добро пожаловать!

Двое мужчин крепко обнялись.

– Ты один?

– Нет, но я оставил молодого спутника внизу, возле башни Раджей. Было бы слишком опрометчиво привести его сюда: поднимаясь, я вспугнул пять или шесть черных пантер, которые скользнули в заросли при моем появлении, а с этими зверями лучше не встречаться, когда они голодны.

– А за себя ты, выходит, не боялся?

– Сердар забывает, что я заклинатель пантер, – ответил Рама-Модели, гордо выпятив грудь.

– Верно, – заметил Покоритель с улыбкой, свидетельствовавшей, что он не слишком ему верит.

– . И потом, разве я не должен был разыскать тебя?

– Ты мог бы указать место встречи в письме. Под покровом ночи я бы спустился на равнину.

– Сразу видно, ты не знаешь, что происходит.

– Что ты имеешь в виду?

– Английские власти Большой земли сообщили о тебе правительству Цейлона, и туги напали на твой след. Они пока еще не знают точно, где именно ты находишься, но им известно, что ты скрываешься в лощинах Соманта-Кунты.

– Вполне возможно.

– Поэтому я не мог сразу прийти к тебе с молодым франгизом, я должен был предупредить тебя…

– Спасибо, Рама-Модели.

– Ты ведь надежда наших братьев, надежда старого Индостана… Но какая неосторожность! Погасите костер!

– Он скрыт за пригорком, из Пуант-де-Галль его не видно.

– В горах полно шпионов. Вы что, хотите сообщить им о своем присутствии?

– Хорошо, Нариндра его погасит.

– Кстати, огонь вам больше будет не нужен, вы спуститесь со мной к башне Раджей. Вы хорошо и плохо выбрали место стоянки. Хорошо, потому что оно так и кишит черными пантерами, – отсюда и его название, ни один сингалец не осмелится сунуться сюда. Плохо, потому что завтра гора будет окружена тремя батальонами сингальских сипаев, и мы не сможем от них ускользнуть. Склоны здесь так круты, что достаточно выставить караул у двух выходов из долины, чтобы отнять у нас всякую надежду на бегство.

– Откуда ты это знаешь?

– Сегодня вечером ко мне явился сиркар самого губернатора, который нам предан, он мне все и рассказал.

– Спустившись к башне Раджей, мы сможем по крайней мере дорого продать нашу жизнь.

– Не стоит и помышлять о борьбе. Этой ночью вы двинетесь в леса Анудхарапура, где никто не осмелится вас преследовать, ибо там такие ущелья, что два смельчака могут остановить целую армию. Оттуда вы отправитесь к болотам Тринкомали.

– Этим путем мы и пришли.

– Значит, вы знаете дорогу, и вам легко будет добраться до мыса Кумари на Большой земле. Только там, среди своих, вы будете в безопасности. Когда же наступит решающий день?

– Как только мы доберемся до Пондишери. Я получил все необходимое от нашего человека в Европе.

– Стало быть, мое присутствие на Цейлоне становится ненужным. Я последую за вами, чтобы сражаться рядом с вашими друзьями.

– Значит, тебе ничего не удалось добиться от бывших принцев?

– Ничего! Они получают пенсию от англичан и мечтают только о бесполезной и праздной жизни, оплаченной иностранным золотом. Что я говорю, оплаченной жалкими крохами украденных у них богатств, которые им бросают угнетатели их страны.

– Не может быть! Неужели даже раджа Синга, чья семейная история так тесно связана с легендарными традициями острова, что он до сих пор носит имя предков раджи – Сингала, неужели даже он, сражавшийся до последней минуты, тоже отказался?

– Он так же пал духом, как и остальные. Ты знаешь старое буддийское поверье, согласно которому Земля цветов сохранит свою независимость до тех пор, пока самую высокую гору на острове, Курунегалу, не пересечет огненная колесница. Так вот, англичане, проводя железную дорогу от Коломбо до Канди, воспользовались этим и прорыли сквозь гору туннель. Так исполнилось предсказание священных книг. Поэтому последний представитель старинной династии пришел сдаться на милость английского губернатора. Ты видишь, нет никакой надежды на то, что этот народ будет сражаться вместе с нами за общее дело. Чтобы это произошло, мы должны вернуться сюда как освободители. А теперь я отведу вас к башне Раджей, где нас ждет молодой путешественник вместе с моим младшим братом Сива-Томби-Модели.

– Тебе известно, что этому чужеземцу нужно от меня?

– Мы ни словом не обмолвились по этому поводу.

– Хорошо, мы пойдем за тобой… А! Еще одно: Боб Барнетт, который сегодня утром отправился на охоту в восточные долины, до сих пор не вернулся. Боюсь, как бы с ним не случилось несчастья. Или же он, не устояв перед искушением, отправился в Пуант-де-Галль и попал в руки англичан.

– Могу уверить тебя, что сахиб не спускался в Пуант-де-Галль. Ты знаешь город, в нем только пристань и две параллельные улицы. Посторонний человек не останется там незамеченным.

– В обычное время – да, но с притоком пассажиров, прибывших сегодня…

– Ты ошибаешься. С трех английских кораблей на берег не сошел ни один солдат. Что касается французского пакетбота, то, не считая десятка пассажиров, на нем находились только офицеры индийской армии, которым не хватило места на кораблях, доставивших солдат. Я уверен, что Барнетт не покидал гору, а скверная репутация долины, куда он отправился на охоту, вполне объясняет его исчезновение.