Текст книги "Покоритель джунглей"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

– Подлый убийца!

Покоритель джунглей узнал его по голосу и сразу понял, кого собирался убить Анандраен.

– Эдуард Кемпбелл! – воскликнул он в страшной тревоге. – Остановись, во имя неба!

И не дожидаясь ответа, бросился к своему спутнику, вырвал у него кинжал, забросив его в высокую траву, затем оттолкнул индуса от жертвы и отшвырнул его на дорогу.

– Его племянник! – молниеносно вскакивая на ноги, воскликнул Анандраен. – Его племянник! Я чуть не убил его племянника!

По знаку Покорителя джунглей Анандраен бросился за другом, и оба, свернув с дороги, исчезли в развалинах.

Эдуард. Кемпбелл был здорово помят. Колосс Анандраен отличался необыкновенной силой, удар его был мощен и стремителен. Хотя молодой офицер никак не мог опомниться от неожиданного нападения, он ясно слышал свое имя и понял, что чье-то вмешательство спасло его от неминуемой смерти. Он смутно увидел паломника в тот момент, когда индус вырвал кинжал из рук убийцы. Кто же был этот странный человек, предсказавший ему блестящую будущность и только что спасший его от смерти?

Разумеется, двое неизвестных задумали убить его, видя, что он следит за ними. Нападавший на него действовал с согласия спутника, стало быть, жизнью он был обязан вырвавшемуся у него восклицанию на английском языке, паломник узнал его. Скорбный ужас, с которым он крикнул «Эдуард Кемпбелл! Остановись, во имя неба!», свидетельствовал о том, что паломнику небезразлична его судьба, хотя причины этого интереса были юноше неведомы.

Постепенно, вспомнив о странном сходстве, замеченном им в день их первой встречи, сопоставив его с известием о возвращении в Индию Покорителя джунглей, молодой офицер пришел к убеждению, что старый паломник не кто иной, как искусно переодетый его дядя, Фредерик де Монморен, приехавший в Биджапур для организации восстания. Мучительное волнение охватило его при мысли о безвыходном положении, в котором он очутился; у раздиравшей его страшной дилеммы не было никакого решения – предать вице-короля и свою страну или выдать властям дядю, вновь спасшего ему жизнь.

– Мне остается только поехать к матери. Она одна имеет на брата достаточно влияния, чтобы заставить отказаться от его планов. Что касается поведения, которого требует от меня понятие о чести, то как сыну и офицеру мне не найти лучшего судьи, чем мой отец.

И Эдуард бросился по направлению к дворцу. Выйдя к нему с необитаемой стороны, он внезапно остановился и вздрогнул. Невдалеке он увидел две тени, в которых узнал мнимого паломника и его спутника.

«Они непременно наткнутся на наши посты!» Эдуард сразу подумал об ожидавшей их участи. Приказ гласил: «Всякий индус, пытающийся ночью приблизиться к дворцу, должен быть расстрелян на месте». Он сам отдал его по распоряжению сэра Джона Лоуренса после смерти Уотсона.

Но обе тени, словно призраки, исчезли в стене, и Кемпбелл решил, что это была галлюцинация, вызванная тем возбужденным и лихорадочным состоянием, в котором он находился.

Примчавшись в казарму, он разбудил своего слугу.

– Скорее, Гопал-Шудор, оседлай наших коней, ты поедешь вместе со мной. Завтра нам надо быть в Бомбее.

Через десять минут во дворе два великолепных белоснежных жеребца нетерпеливо били копытами землю.

Когда молодой человек садился на лошадь, в развалинах трижды скорбно и заунывно прокричала сова.

– О, она предсказывает смерть! – с дрожью в голосе воскликнул слуга. – Вы посчитали, сколько раз она крикнула, сахиб?

– Почему ты об этом спрашиваешь, Гопал? – отозвался Эдуард Кемпбелл, подбирая поводья.

– Потому что, сахиб, – отозвался бедняга, дрожа от страха, – эта птица всегда предвещает человеку, что жизнь его подошла к концу. Своим криком она указывает, сколько дней ему еще осталось провести на земле.

– Ну что ж, – улыбнулся молодой офицер, несмотря на мрачное настроение, – тебе нечего бояться, ведь мы уезжаем.

– О, сахиб, не шутите, – шепотом сказал индус, – над старым дворцом Адил-шаха веет ветер смерти. Вспомните сэра Уотсона… Так вот, в тот вечер сова крикнула только один раз.

В этот момент зловещая птица, тяжело взмахнув крыльями, перелетела на перила террасы, находившейся над покоями вице-короля.

– О боги! О! – в ужасе воскликнул слуга. – Да защитит Шива повелителя повелителей! Если страшный посланец бога смерти пропоет у него над головой, он погиб.

По странному совладению печальная птица вновь трижды огласила ночную тишину своим заунывным криком.

– Ах, хозяин! Мы больше не увидим великого сахиба, – со слезами промолвил Гопал-Шудор.

В течение последних дней на глазах Эдуарда Кемпбелла произошло столько зловещих событий, что и он не смог удержать легкую дрожь.

– В путь! – крикнул он, садясь в седло.

И лошади во весь опор помчались по дороге в Бомбей.

Глава III
Таинственная ночь. – Внушение. – Совет Семи и тайный трибунал. – Обвинительная речь старого паломника. – Вице-король приговорен к смерти.

После отъезда Эдуарда Кемпбелла вице-король уселся в одно из удобных индусских кресел, в которых хорошо помечтать или поспать, ибо в них можно принимать любые положения и даже растянуться, как в кровати. В теплых странах, особенно в период сильного зноя, европейцы проводят в таких креслах часть ночи, устройство их позволяет насладиться ночной прохладой.

В течение всего дня стояла невыносимая жара. Обычно по ночам дуют северные ветры, которые освежают раскаленную атмосферу, но пока их дыхания не чувствовалось. Сэр Джон Лоуренс пытался было заснуть, напрасно стараясь отогнать от себя заботы, которые могли потревожить желанный покой. Сон не шел к нему, и он мысленно последовал за своим адъютантом в Бомбей. Он представил себе его приезд и с удовольствием подумал о том, какую радость испытает полковник Кемпбелл при вести о невероятном продвижении сына по службе. Потом по ассоциации мыслей он вернулся к тому, что больше всего его сейчас волновало: сумеет ли Кишнайя на сей раз захватить Нана-Сахиба? Принца окружала горсточка людей, но они были ему преданы, к тому же на Малабарском берегу было столько недоступных убежищ… Правда, у вождя тугов был способ приблизиться к Нане, не вызывая подозрений. Он должен был выдать себя за посланца Духов вод, и дальше – немного ловкости и… А уж ловкости Кишнайе было не занимать.

В этот момент вице-короля потревожил легкий шум. Он открыл глаза и был настолько поражен представившимся ему зрелищем, что решил, будто ему снится сон, и застыл в оцепенении. В трех шагах от него, нагнувшись и протягивая руки, хищно сверкая глазами, стоял старый паломник, предсказавший смерть Уотсона.

Все двери охраняли часовые, никого не впускавшие, поэтому сэр Джон на какое-то мгновение подумал, что все происходящее с ним – сон.

– Опять этот зловещий нищий! – пробормотал он.

И инстинктивно вновь закрыл глаза, чтобы избавиться от наваждения. Но вдруг он резко выпрямился в кресле, устремив испуганный взгляд на странное привидение… Слова, которые услышал вице-король, убедили его в том, что он не спит.

– Сэр Джон Лоуренс, я приказываю вам следовать за мной.

Произнеся эти слова, паломник простер над головой вице-короля руки, испускавшие магнетические токи. Глаза его излучали разряды, с которыми сэр Джон тщетно пытался бороться.

Поразительно, он не спал, прекрасно осознавая все, что происходит вокруг, но чувствовал, как воля постепенно покидает его. Несмотря на нечеловеческие усилия, которые он предпринимал, чтобы избавиться от подчинявшего его себе внушения, сэр Джон никак не мог собрать мысли воедино, с растущим ужасом ощущая, что превращается в послушное орудие чужой воли, его собственная личность исчезла, и под влиянием участившихся магнетических пасов он сохранил лишь одну способность – подчиняться.

Еще несколько мгновений назад вице-король велел бы прогнать этого человека ударами кнута, теперь же он, верховный владыка двухсот пятидесяти миллионов человек, с жадностью смотрел на паломника, словно от него зависела его жизнь, ловил его взгляды, вымаливал улыбку, готовый по одному слову броситься к его ногам, словно собака, выполнить все, что ему прикажут, с радостью заколоть себя кинжалом, если бы этого захотел паломник… Сэр Джон стал его вещью, все его мысли были внушены ему индусом, мозг его стал подобен инструменту, способному издавать звуки только под умелыми пальцами артиста.

Паломник захотел убедиться, какой степени внушаемости достиг его пациент.

– Кто вы? – вдруг резко спросил он. – Вспомните! Я вам приказываю, – прибавил паломник повелительным тоном.

– Я… я… сэр Джон Лоуренс… Вице-король… Индии… – пролепетал сэр Джон.

– Неправда! – продолжал паломник. – Почему вы присваиваете себе этот титул? Вы не кто иной, как гнусный пария по имени Рангин. Я хочу, я приказываю, слышите – приказываю, чтобы вы сказали правду. Ну же, отвечайте!

– Да, это правда, я всего лишь гнусный пария по имени Рангин.

– В добрый час, вы послушны… А я, кто я?

– Фредерик де Монморен, – со вздохом ответил несчастный шепотом, – Фредерик де Монморен, которого зовут в этой стране Покорителем джунглей, Заступником.

– Да, Заступником, мне нравится это имя, – сказал паломник, словно обращаясь к самому себе, – особенно сегодня, когда час правосудия грядет.

– Рангин! Рангин! Я – Рангин, гадкий пария! – тупо бормотал сэр Джон.

Слова эти вернули Фредерика де Монморена к реальности, и он посмотрел на сэра Джона Лоуренса с чувством невыразимой грусти.

– Вот он, человек, вершина творения… – сказал он. – Одного взгляда, одного жеста, словом, пустяка достаточно, чтобы полностью уничтожить его самосознание, его индивидуальность, которые, по словам философов и мечтателей, возносят нас над всеми другими живыми существами. Был ли человек, более обуянный гордыней, чем этот? Он подчинил своей воле волю двухсот пятидесяти миллионов. И что же? Если я захочу, то смогу заставить его лаять, как собака, пресмыкаться, как змея, валяться в грязи, как свинья. Где же его «я»? Где его душа? Что ты сделал со своим разумом, несчастный вице-король? Где твое сознание, этот бессмертный, неугасимый светоч?

Горький смех сорвался с губ Покорителя джунглей.

– Вот что неведомые токи сделали с гордым властелином Индии, пролившим во имя цивилизации и гуманности крови больше, чем Аттила и Чингисхан, вместе взятые… А ну, на колени, глупый деспот… А теперь ходи на руках! Хорошо, вице-король! Ах-ах-ах! Бегите скорее сюда, мечтатели, метафизики и идеалисты, посмотрите, как сэр Джон Лоуренс ползает на четвереньках за своей бессмертной душой…

С блуждающим взором, трясущимися губами, лихорадочно дрожа, Покоритель джунглей провел рукой по лбу, покрытому каплями пота.

– Уж не схожу ли я с ума? – сказал он, с испугом чувствуя, как мутится его разум.

То, что он призвал на помощь всю свою волю, чтобы уничтожить волю противника, то, что он подчинил себе его мозг, не прошло бесследно. Надо было немедленно прекратить эту тягостную сцену. Колоссальным напряжением сил он постарался успокоиться.

– Встаньте и следуйте за мной, сэр Джон. Я приказываю вам.

Несчастный повиновался и с остановившимся, безжизненным взглядом подошел к паломнику.

– Спите! – сказал тот, протягивая указательный палец в сторону вице-короля.

Веки сэра Джона опустились, и Покоритель джунглей избавился от воздействия собственного внушения, передававшегося через взгляд несчастного.

Как известно, в природе нет действия без противодействия. Этому закону подчиняются свет, звук, тепло, тот же принцип может быть распространен на отношения между людьми. И если с точки зрения физики угол отражения равен углу падения, мы можем сказать, что и в плане нравственном, духовном сила обратного воздействия всегда находится в прямом соотношении и пропорциональна силе действия первоначального. Магнетическая сила, истраченная Покорителем джунглей, чтобы ослабить и подавить волю сэра Джона Лоуренса, едва не оказала на него обратного отрицательного воздействия. В Индии нередко можно встретить факиров, доходящих в своей экзальтации до безумия, когда они пытаются перебороть чужую, превосходящую их магнетическую силу.

Фредерик де Монморен одолел противника и вовремя вспомнил, что пришел к вице-королю не для того, чтобы испытывать на нем свою силу, а чтобы выполнить крайне важное поручение. Он направился к потайному ходу, через который проник в покои вице-короля, и приказал сэру Джону следовать за ним. Тот беспрекословно повиновался, и несколько мгновений спустя оба оказались в круглом зале на вершине внутренней башни, куда после побега из колодца Молчания скрылись браматма и его спутники.

У каждой двери стояли факиры.

За полукруглым столом неподвижно и молча сидели трое в масках. Это были члены тайного трибунала, собравшиеся для того, чтобы судить сэра Лоуренса. Все с напряженным вниманием следили за Покорителем джунглей, все еще переодетым в паломника, который собирался разбудить сэра Джона и вернуть его в нормальное состояние. Что скажет вице-король, когда увидит, что он в руках тех, кого считал своими пленниками?

Сердар сделал несколько пасов, два-три раза дунул сэру Джону в лицо и повелительно приказал ему прийти в себя. Этого оказалось достаточно, чтобы тот вышел из сомнамбулического оцепенения. Он протер глаза, потянулся, как только что проснувшийся человек, и медленно огляделся вокруг… Ему показалось, что кошмар продолжается, ибо он увидел факиров, сидящих на корточках у дверей, трех людей в масках… Когда же его взгляд остановился на старом паломнике, он невольно вздрогнул.

– Все то же видение, – пробормотал он.

Но заблуждение его длилось недолго. В окружающей вице-короля тишине раздался торжественный голос, окончательно вернувший его к реальности.

– Сэр Джон Лоуренс, – сказал председатель трибунала, – приди в себя. То, что сейчас происходит, не сон. Ты находишься перед тайным трибуналом, призвавшим тебя на суд, чтобы выслушать твои объяснения, прежде чем произнести приговор.

При этих словах вице-король выпрямился, глядя вокруг с высокомерием и презрением.

– Что значит эта комедия? Где я? Кто привел меня сюда? – в голосе его еще чувствовалась тревога.

– Это не комедия, сэр Джон Лоуренс, – проговорил старший из Трех.

– Ну маскарад, если вам так больше нравится, – с сарказмом произнес вице-король, к которому вернулись уверенность и спесь, несмотря на то, что он никак не мог объяснить себе, как очутился в этой комнате.

– Сэр Джон, – сухо ответил его собеседник, – у нас есть способ заставить тебя уважать твоих судей, не вынуждай нас прибегнуть к нему.

По знаку председателя два факира встали по обе стороны обвиняемого.

– Как! Вы осмелитесь поднять на меня руку? Подобная дерзость будет вам дорого стоить.

– Прекрати свои нелепые угрозы, – сказал Анандраен, ибо он возглавлял трибунал, – они ни к чему не приведут, никакая сила в мире не смогла бы сейчас вырвать тебя из наших рук… Здесь больше нет вице-короля, есть простой подсудимый, который должен ответить за свои поступки. Если ты хочешь знать, насколько серьезно твое положение, могу сказать, что тебе придется защищать свою жизнь…

– Значит, западня, а потом убийство! – воскликнул сэр Джон, невольно вздрогнув.

– Ничего подобного, ты свободно выйдешь отсюда. Но будь уверен, что каким бы ни был приговор, он будет приведен в исполнение ровно через три дня, несмотря на твоих сбиров, полицейских, часовых. Защищайся как следует и не надейся убежать от нас. Клянусь Богом, который един для всех, тебя будут судить с полной беспристрастностью. Прежде всего я хочу в нескольких словах пояснить ситуацию, в которой ты оказался.

– Этот мерзавец Кишнайя предал меня! – в ярости воскликнул вице-король.

– Нет, сэр Джон, твой союзник не изменил тебе. Знай только, что никто не может бороться с обществом Духов вод. Если бы мы захотели, ни один из солдат, посланных арестовать нас, не вернулся бы назад. Но нам было угодно создать у тебя видимость успеха твоих планов, чтобы затем с большей силой проявить наше могущество. Что касается твоего присутствия здесь, то наш браматма, переодетый паломником, не употребил никакого насилия, чтобы привести тебя сюда. Тебе известно, что мы обладаем способностью сломить любую волю одной силой взгляда, и ты сам, по доброй воле…

– Довольно шуток, – прервал его сэр Джон, который наконец понял, как его завлекли сюда. – Я в вашей власти. Что вам от меня нужно?

– Сейчас ты услышишь обвинение, которое мы поручили составить браматме.

– Я не признаю этого смехотворного подобия суда. Ни один трибунал в Индии не может существовать без разрешения королевы. По какому праву вы присвоили себе эту власть?

– Наше право выше права твоей государыни, сэр Джон Лоуренс, – ответил старший из Трех. – За ним восемь веков существования, оно родилось в недрах нашей родины, когда древняя Земля лотоса склонилась, трепеща, под тяжким игом чужеземцев. Не тому, кто правит силой, говорить о праве и справедливости! Покажи мне договор, по которому Индия добровольно отдала себя во власть Запада… Чужеземцы смиренно явились сюда, привлеченные нашими богатствами, вымаливая у набобов маленький клочок земли, чтобы обосноваться там. Всюду они сеяли раздоры и ненависть и, пользуясь нашими междоусобицами, постепенно распространили свое господство на всю страну. Взяточничество, грабеж, насилие – вот на чем основано ваше право! Ну что ж, если ты правишь нами по праву сильного, то мы защищаемся по праву, более достойному уважения, – по праву слабого. Да, в течение восьми веков мы защищали слабого от сильного, угнетенного от угнетателя, мы и сегодня не изменяем этому священному долгу.

Старший из Трех произнес эти слова так властно и убежденно, что сэр Джон Лоуренс не пытался больше протестовать.

– Я здесь не для того, – твердо ответил он, – чтобы спорить с вами о превратностях исторических судеб народов. Мне поручено королевой управлять Индией, и до последнего дыхания, пока у меня будет хоть малейшая власть, я не выпущу из рук вверенные мне бразды правления.

– Тебя лично никто не обвиняет в узурпации власти, – вмешался браматма. – Каково бы ни было ее происхождение, не о ней речь, и не ты за нее в ответе. Я требую у тебя отчета за пролитую тобой невинную кровь. Когда все уже сложили оружие, ты хладнокровно, без всякого повода, даже вопреки правильно понятым интересам твоей страны, залил две трети Индии кровью, превратив их в руины. В Серампуре, Агре, Бенаресе, Дели, Лакхнау, Хардвар-Сикри и в сотне других мест пьяные солдаты убивали женщин, детей, стариков и тех, кто поверил твоим лживым обещаниям и спокойно вернулся домой. Если верить только официальной статистике, более миллиона человек погибло во время этих неслыханно жестоких репрессий, проведенных с одной целью – подавить у индусов всякую волю к сопротивлению, обескровить страну.

Голос браматмы задрожал от негодования.

– Сэр Джон Лоуренс, ты уничтожил два поколения, от восемнадцати до тридцати лет. Любое живое существо, без различия пола и возраста, становилось жертвой твоих палачей. Ты совершил гнусность, которой нет равной в истории, – ты погубил молодых матерей, и на двадцать лет Индия станет бесплодной. С твоим именем связан позорный случай, навечно заклеймивший тебя: когда зверь в обличье человека по имени Максвелл, уже заплативший свой долг, спросил тебя, как поступить с жителями Хардвара, ты велел собрать их на площади и стрелять по человеческому стаду до тех пор, пока никого не останется в живых. И когда мерзавец спросил: «А грудные дети?», ты ответил с улыбкой, которая заставила содрогнуться даже это чудовище: «Было бы слишком жестоко разлучить их с матерями». (Исторический факт.) Приказ твой был выполнен. Найди среди знаменитых убийц, кончивших жизнь на эшафоте, хоть одного, кто согласился бы подать тебе руку!

Обескровив Бенгалию, ты решил опустошить Декан. Но этого не будет, чаша терпения переполнилась, и час правосудия пробил. Мы могли бы убить тебя как обычного злодея, но мы хотели услышать, не найдешь ли ты хоть какого-то оправдания своим преступлениям. Во имя Индии в слезах и матерей в трауре я требую от трибунала Трех приговорить этого человека к смерти!

– Сэр Джон Лоуренс, что вы можете ответить? – спросил председатель.

– Ничего! – бросил обвиняемый твердо и с презрением. – Отвечать – значит признать вас моими судьями.

– Хорошо! Вы сами этого хотели.

Обратившись к своим товарищам, старший из Трех сказал:

– Во имя неба, во имя всего человечества, чьи права превыше прав завоевателей и тиранов, какого наказания заслуживает этот человек?

– Смерти! Смерти! – ответили двое судей.

– Справедливо! – сказал старший из Трех, одобрив вердикт. – Мне остается только произнести приговор… Во имя высших Духов, летающих над водами, невидимых вождей нашего общества справедливости, мы, Трое…

– Подожди, старший из Трех! – вмешался мнимый паломник. – Позволь мне сделать последнюю попытку, чтобы спасти этого человека помимо его желания.

– Похвальное намерение, сын мой. Мы слушаем тебя.

– Сэр Джон Лоуренс, несмотря на твои преступления и причиненное тобой зло, я первый попрошу, чтобы тебя пощадили, если ты поклянешься честью исполнить то, о чем я тебя прошу.

– Я не свободен и в таком положении отказываюсь брать на себя какие бы то ни было обязательства, будь они даже почетны и справедливы.

Сэр Джон знал, что члены тайного трибунала никогда не нарушают данное ими слово, обещание отпустить его сразу после вынесения приговора вернуло ему смелость. Он сказал себе, что днем и ночью окружит себя шотландцами и сможет не бояться кинжала правосудия. Поэтому он решил не идти ни на какой компромисс.

– Тем не менее выслушай меня, сэр Джон. Будь уверен, что как только приговор будет вынесен, он будет приведен в исполнение, несмотря на любые меры предосторожности. Но это не все. Знай, что грозное восстание, в котором на сей раз примет участие вся Индия, вот-вот начнется и что силы, которыми ты располагаешь, будут сметены могучим потоком в двадцать три миллиона человек.

– Благодарю, что предупредили меня, – с язвительной усмешкой ответил вице-король.

– Не радуйся раньше времени, – продолжал мнимый паломник. – С владычеством Англии будет покончено, но сколько до этого прольется крови… Так вот, все еще можно устроить. Пусть твоя страна даст Индии ту же свободу, что и колониям в Австралии и Канаде, то есть самоуправление. Пусть она признает права Нана-Сахиба на трон Ауда, объявит всеобщую амнистию. Употреби на это свое влияние, и Индия навсегда согласится на покровительство Англии. Я пообещал раджам юга и Нана-Сахибу сделать тебе это предложение и сдержал слово. Если ты согласен, ты спасешь свою жизнь и вернешь несчастной, истерзанной стране мир и счастье. В то же время ты сохранишь для Англии самую драгоценную жемчужину в ее колониальной короне… Если бы ты знал, кто я, то понял бы, как тяжело мне укреплять пусть не деспотическое господство, но хотя бы британский протекторат над старой землей браминов!

– Кто же ты на самом деле? – с интересом спросил сэр Джон.

– Я временно исполняю обязанности браматмы, но я не Арджуна, как думали вы с Кишнайей. Я тот, кого народ зовет Покорителем джунглей, защитником правосудия.

– Фредерик де Монморен! Ты – Фредерик де Монморен! – воскликнул вице-король, глядя на него со жгучим любопытством. – И ты не боишься открыть мне свои планы и свое имя?

– Я могу это сделать, не подвергая опасности ни дело, за которое борюсь, ни свою жизнь, сэр Джон Лоуренс… Я жду твоего последнего слова!

– Я уже ответил, мне нечего больше сказать, настаивать бесполезно.

– Хорошо, – сказал Покоритель джунглей с плохо скрываемой радостью. – Старший из Трех, исполняй свой долг.

– Сэр Джон Лоуренс, – вступил тогда Анандраен, – хочешь ли ты сделать какое-нибудь заявление?

– Я протестую против этой судебной фантасмагории.

– Мы, Трое, – продолжал Анандраен торжественно, – вынесли следующий приговор:

«Сахиб Джон Лоуренс, называющий себя хозяином и генерал-губернатором Индии, во искупление многочисленных преступлений против человечества, которыми он запятнал себя, приговаривается к смертной казни. Приговор будет исполнен с помощью кинжала правосудия, на четырнадцатый, считая от сегодняшнего, день, о чем позаботится браматма.

Мы говорили во имя истины и справедливости! Приговор наш вынесен!»

– Спасибо, – насмешливо воскликнул осужденный, – вы дали мне лишних одиннадцать дней… Постараюсь воспользоваться ими как можно лучше.

– Твоя смерть должна стать сигналом к восстанию, которое навсегда изгонит из Индостана британского леопарда. Мы будем готовы только через две недели, поэтому не благодари нас за отсрочку, – ответил Анандраен.

– В самом деле, не сплю ли я? И вы вернете мне свободу?

– Сию минуту.

– Каким бы ни был мой ответ на ваш приговор?

– Каким бы ни был твой ответ на наш приговор, – словно эхо, повторил старший из Трех.

– Ну что ж, откровенность за откровенность. Теперь моя очередь объявить вам, что из всего этого выйдет. Вы говорите, что будете готовы через две недели, а я уже готов. Едва займется день, как телеграф разнесет весть о восстании во все концы, я предупрежу губернаторов Бомбея, Мадраса, Лахора, Агры и прикажу им направить на юг все силы, которыми они располагают. Губернатор Бенгалии, заменяющий меня сейчас в Калькутте, поступит точно так же. По первому моему знаку губернатор Цейлона переправится через Манарский залив и приведет к нам на помощь тридцать тысяч человек. Через два часа четыре раджи Декана будут арестованы британскими резидентами и отправлены в крепость Тришнаполи. Затем я пошлю еще одну телеграмму, и английский посол в Париже сообщит французскому правительству о поведении авантюриста, которого оно по ошибке назначило губернатором Пондишери. В дополнение к этим мерам, чтобы разрушить логовище вашего общества, достаточно будет нескольких бочек пороха, и древний дворец Адил-шаха превратится в груду развалин. Я все сказал. «Я тоже говорил во имя истины и справедливости!»

Сэр Джон заметил с удивлением, что слова его вовсе не произвели того эффекта, на который он рассчитывал, а вызвали у его противников насмешливые улыбки.

– Мне жаль, что придется разрушить твои иллюзии, сэр Джон Лоуренс, – сказал тогда Покоритель джунглей. – Было бы слишком наивно с нашей стороны раскрыть перед тобой наши планы, оставив тебе возможность бороться с ними.

– Значит, ваше обещание всего лишь обман?

– Ничуть, через несколько минут ты будешь спокойно спать в своей постели. Но когда проснешься утром, то не отдашь ни один из приказов, о которых ты сейчас говорил.

– Кто же мне сможет помешать?

– Никто, но тебе даже не придет в голову подобная мысль.

– Ничего не понимаю.

– Я знаю, сэр Джон, что у тебя, снедаемого честолюбием, озабоченного личными интересами, никогда не хватало времени, чтобы изучить любопытные проявления магнетической силы местных факиров и проследить в Европе за научным изучением гипноза и внушения. Оно перешло теперь из рук шарлатанов в руки настоящих ученых. Гекели в Англии, Шарко во Франции и Геккель в Германии добились поразительных результатов, подтверждающих друг друга. Так, например, пациенту, находящемуся в состоянии гипноза, можно сохранить сознание собственного «я», способность рассуждать о любом предмете со всеми признаками ясного сознания, как это сейчас происходит с тобой, сэр Джон, и вместе с тем выключить у него одно из чувств или часть его интеллектуальных способностей так, что он этого не замечает. Можно, например, заставить его принять красный цвет за зеленый, перепутать запахи гелиотропа и розы, дать одному фрукту название другого и ощутить его вкус. Можно отнять у него память о целой совокупности фактов или единичном событии – по воле внушающего. Пока длится внушение, пациент свободно рассуждает, мыслит логически и считает, как и ты, сэр Джон, что полностью владеет собой. Но как только внушение кончается, он не помнит ничего из того, что происходило с ним, пока он находился под гипнозом, не помнит даже того, что был ему подвергнут.

Ты все время находишься под моим влиянием, я дал тебе возможность свободно мыслить, но отключил при этом твою память. Таким образом, проснувшись, ты даже не вспомнишь, что выходил из комнаты…

Вице-король слушал эти объяснения с недоверчивой улыбкой, которую даже не пытался скрыть, и собирался отпустить несколько колкостей. Но Покоритель джунглей, решив, без сомнения, что сеанс длился уже достаточно долго, вдруг пристально взглянул на сэра Джона и повелительно произнес:

– Спите! Я вам приказываю!

Эффект был мгновенный, ибо гипнотическое внушение не прерывалось. Сэр Джон повиновался, не сопротивляясь, он неотрывно смотрел на Покорителя джунглей, чья воля была теперь его волей, чей мозг посылал ему импульсы к действию.

– Ступайте за мной, – продолжал мнимый паломник, и сэр Джон пошел за ним, словно автомат, в точности повторяя его движения и не отрывая от него глаз.

Выходя из зала, Фредерик де Монморен обернулся.

– Позовите ваших товарищей, – сказал он Трем, – я сейчас вернусь. Нам надо поговорить об очень важном деле. Сегодня вечером мы с Анандраеном застали Эдуарда Кемпбелла, моего племянника, в тот момент, когда он следил за нами. Как знать, вдруг он скрывался во дворце браматмы, пока мы были там с вождем Вел ура, и подслушал наш разговор. Это может грозить серьезными неприятностями. В любом случае надо срочно принимать меры.

Произнеся эти слова, паломник скрылся вместе с вице-королем, следовавшим за ним как тень…

Солнечные лучи потоком лились в комнату, когда сэр Джон Лоуренс открыл глаза. Накануне он забыл опустить шторы, и теперь спальня была буквально затоплена светом. Значит, он проспал сегодня допоздна, но не жалел об этом, ибо находился в отличном настроении.

– Чудесный день, счастливая судьба! – сказал он с удовлетворением, нажимая кнопку звонка. – Я уверен, что получу сегодня добрые вести. Тихая, спокойная ночь замечательно снимает умственное напряжение и физическую усталость…

В комнату первым вошел дежурный адъютант.

– Который час, Перси? – спросил вице-король.

– Около десяти утра, Ваше Превосходительство. Вы, должно быть, вчера поздно заснули, – сказал молодой человек.

– Не позже, чем обычно, Перси. С чего вы взяли?

– Сегодня ночью, в два часа, мне послышалось, что вы зовете меня. Я вошел, но вас в комнате не было, дверь на террасу была открыта, и я решил, что вы вышли подышать свежим воздухом.

– В два часа ночи? Вы шутите!

– Нет, Ваше Превосходительство, вы можете спросить у Нолана, он был со мной.

– Странно, – промолвил вице-король, – я ничего не помню.

Потом задумчиво добавил:

– Уж не становлюсь ли я сомнамбулой?

В это время вошел Нолан со скороходом-индусом, тот был покрыт пылью.