Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса: Английское расследование (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Страница с обсуждениями следующая: https://vk.com/topic-86592009_34641714?offset=80

Что ж, приятного Вам чтения, а мне заслуженного отдыха =)

«Сова! Сама ты виновата!

Ты вздумала, бедняга, без пути

В своей семье прекрасное найти…

Расхвасталась и разболталась,

Ну и попалась!»

Жан де Лафонтен – Басня «Орёл и сова»

I

22 февраля. Четверг – день четвёртый. Три часа ночи.

Хруст. Глухой и временами надоедающий. Май слышала его, как обычно слышат звуки через толщи воды.

Давление…

В голове стало тяжело и на грудную клетку что-то напирает.

Нару, где ты?.. – сквозь тлен мучений, она разлепила глаза, глядя на окружающий её мир через узкие щёлки. – Веки такие тяжёлые, совсем не хотят слушаться!

Шаги… Грузные шаги, которые будто ломали чьи-то хрящи, оттого-то и звук.

Наконец очертания. Земля, припорошенная сухим снегом; он крупицами усеял прошлогодние листья. Почернели, увяли и их здесь так много, что ноги взбивают новые и новые клубья, оставляя за собой глубокий грязный след.

Дышать… Трудно дышать! – пробуждение и головокружение всколыхнуло под сердцем панику. Она схватилась за шею и, почувствовав чужую сухую ладонь на уровне шейного отдела, которая вцепилась в её ворот, таща за собой, закричала не своим голосом.

– Нару! – сквозь сон звуки прорвались в тихую спальню.

Широкоглазая, вспотевшая и лихорадочно дышащая, она таращилась в белый потолок и сжимала простыню до сих пор трясущимися руками. Эти страшные сухие листья… Ей и сейчас грезилось, как они забиваются в её руку, рвутся и цепляются за безжизненные пальцы.

Это был сон… Сон… Надо успокоиться! – в какой-то момент она начала повторять себе эти слова.

Спустя минут пять после испытанного потрясения, она вроде бы пришла в себя.

– К этим снам невозможно привыкнуть, – Май сомкнула глаза и объяла влажной ладонью тонкую шею. – Ощущения будто кого-то тащат на живодёрню. В груди давит и желудок сводит. Нару, ты слышишь меня? – она повернула голову к другой подушке, той, где должен был лежать Оливер, однако та давно позабыла форму его черепа. Он снова исчез!

Что б этого надутого профессора! – Танияма почти изошлась на проклятья. – Мне так нужна его помощь, а он где-то шляется! – не пытаясь скрыть своей импульсивности, она откинула одеяло и переместилась к окну.

На улице было темно. Падающий от фонаря свет, рассыпался на снегу. Удаляющаяся и теряющаяся фигура в блёклой одежде, едва различимо попалась её острому взору.

Силясь и пыжась, она от перенапряжения затряслась:

– Думаешь, если умный, то всё тебе можно?! Посмотрим, как ты будешь оправдываться!

Скрипя зубами и лишь укрепляя бессонницу, Май распрощалась с розовой пижамой и тайком прокралась в не освещённый коридор. Наступая на носок аккуратно, она чуралась каждого, выданного по неосторожности, скрипа.

– Ты хоть записку-то ему оставила? – мужской порицающий голос подкинул Май до вершин её страха.

– А-а-а! Монах! – она закричала и дёрнулась от испуга.

– Ну, теперь уже точно разбудила, – Такигава довольно улыбнулся, ожидая, что вот-вот выйдет Нару, однако вместо него в коридор вышла Матсузаки, на ходу укутываясь в красный атласный халат. – Странно, а где же твой благоверный? Неужто как и миссис Аддерли спит в берушах?..

– Я как раз собиралась пойти по его следу! – отдышавшись от накатившего, Май заговорила.

– Так он ушёл? – Хосё переглянулся со своей заспанной соседкой и, согласившись с её спокойным выражением лица, кивнул. – Да забей ты! – сказал он, чтобы Танияма немного успокоилась. – У него свои тараканы в голове и травить их это не лучшая затея. Сам расскажет, если дело серьёзное.

– Нет! Я пойду, – решительность Май заставила внештатных сотрудников SPR затянуть поясочки потуже; утром от недосыпа будут мучиться все.

– Что с тобой делать?! – Монах набрал воздуха полную грудь и, почёсывая голову, протяжно вздохнул. – Нас тогда подожди, никуда не денется твой профессор. Вечером снова шёл снег. По следам мы его быстро найдём, не летает же он.

– Не думала же ты, что мы отпустим тебя одну?! – сказала ей Аяко, сомкнув руки у груди, взбив тем самым красную атласную сорочку под халатом. – Тем более после того, как ты кричала…

– Я кричала? – у Май от удивления глаза на лоб полезли.

– Ещё как! – сказал Такигава, подтвердив слова мико.

Стало быть, то уже не было сном… – она вспомнила как звала Нару на помощь.

– Ладно, не бери в голову! – Хосё взъерошил её волосы, дружески потрепав. – Дай нам десять минут. Надо Джона позвать, не думаю, что он, услышав твой вопль, нашёл в себе силы, чтобы продолжить безмятежный сон.

II

Горестные размышления обошли Май стороной, однако, как было видно, объективность тоже предпочла не участвовать в споре обиды и злости. Какими бы ни были причины ночных отлучек профессора Дэвиса, его жена не жаловалась на засилья, покуда ядовитые сплетения ума и инстинктов, как пара обнимающихся змей, не пустили в ход своё истинное оружие, жаля и сдавливая друг друга.

Никакого ко мне уважения, сбежал, словно относится к такому типу мужчин, которые считают себя выше всякой слабости! Хотя он и не привык жаловаться, но всё же, это его не оправдывает! Что бы у него ни случилось, я имею право знать! – Май ломала хрупкие снежинки, ступая следом за Хосё и Аяко небрежно. Навязчивые думы одолевали её. Дыхание перехватывало, спирало горящую грудь небывалым жаром. Стоило на секунду углубиться в эти мысли, и зубы сжимались, открываясь друзьям, не бросившим её в этом деле.

Промелькнула чья-то тень, и Май, словно вся на шарнирах, среагировала.

Кошка… – она заметила следы на снегу, под фонарём они были хорошо различимы, и вопреки здравому смыслу, не сумела унять буйства, творящегося внутри. Колотило, подкидывало и назло тёплой одежде холодило конечности. Руки, ноги… Если бы кто-нибудь коснулся их в этот миг, то понял бы насколько они холодны.

– Май, расслабься немного, не то подружишься с рефлексией, – выкрикнул Такигава, заметив потерянные черты в лице девушки. – Джон, иди вперёд! – он обождал, когда эти двое догонят его и Аяко, передал Брауну фонарик и присоединился к Танияме. – Май, навязчивые мысли и рефлексия – это проводники стресса, переключись, ни то завтра тебе станет лишь хуже. Ты и без того вся на нервах. Неважно, что ты в порыве сказала Нару или как на него посмотрела, чего бы ни взбрело ему в голову – вина не твоя.

– Да я о том и не думала, – она подняла глаза к тёмному ночному небу, сбавив шаг. – Странно должно быть, но себя я не виню, напротив, вина всецело лежит на нём, поэтому мысленно я его головой в снег окунаю, – делилась она воображаемыми расправами торовато. – Правда, то было ранее. Не особо понимаю, почему внезапно забыла о злости, а ведь секунду назад я не могла выкинуть его из головы…

И действительно, в лице Май посвежела, в походке полегчала.

– Это всё оттого, что я отвлёк тебя. Ну или та кошка… – объяснил Монах. – Понимаешь?

– Не особо… – она всмотрелась в его лицо, переключившись совсем скоро на снег.

Хрустит… – Май прислушалась к разлетающимся в ночи звукам. – Не так, как в моём сне, те звуки были тише… Но всё равно на душе неприятно, – подумала она и съёжилась.

– Всё что нельзя излечить, можно притупить, – Аяко остановилась вместе с Джоном и упорно посмотрела на Май. – Если сильно о чём-то переживаешь, то займи руки или мысли иным делом. Это непросто, однако возможно, поэтому если тебе плохо, не прячься по углам, а зови на помощь; каким бы ни было дело, рано или поздно ты коснёшься постели, и вот тогда, все мысли, которые высасывали из тебя силы, вернутся. Они станут выкручивать руки и ноги, бросать в пот и оживлять тени. И всё это есть бессонница, не доводи до неё.

– Верно, верно! – затараторил Хосё, ударив Танияму дружески по спине. – Слушай, чего тебе взрослые говорят. На вот, побалуйся! – он протянул ей чётки, веля перебирать. – Успокаивает и отвлекает, ты уж поверь.

– Да всё в порядке! – она лживо засмеялась, гремя деревянными длинными чётками. – С чего вы взяли, что я переживаю?! Всё совсем наоборот, вам надо за Нару тревожиться! – её глаза налились жаждой крови, и чётки, заиграв от её упорства, натянулись. – Его бдение исцелит все мои душевные недуги! – она грезила о дне искупления, когда профессор Дэвис будет вынужден оставить свои дела и со всем напряжением и вниманием отдастся в руки её трепещущей фантазии.

– Кажется, это лучше забрать, – Монах, удручающе проговорив, попросил вернуть ему чётки. – У меня создаётся впечатление, что сейчас ты готова его и шарфом придушить…

Ещё бы! – не стала она отнекиваться, а оттого хмыкнула. – Он разломал все мои мечты, посеяв возмутительно сладкие, и что потом? Потом он спросил: «Можно?» и, не получив ответа, разочарованно сказал, что, должно быть, поторопился и нам следует попробовать в другой раз… И теперь из себя обиженного строит?! Бесит! – у Май ни то что зубы скрипели, у неё руки и ноги тряслись от перенапряжения.

– Сударыня-объективность здесь бессильна, – Такигава покачал головой.

Она ничего не поймёт, если не остудит свою голову… – он не ругал её за бойкий характер, как, впрочем, и не отрицал – терпение, терпение – это её добродетель!

– Май, а я обычно мечтаю, – мягко струящиеся слова Джона остудили её.

– А? – переключилась она на Брауна.

– Вспоминаю чего-нибудь или представляю, – сказал он, развернувшись к полям и холмам, виднеющимся из-за бледноты на многие мили. – Я вот думаю, что эти холмы дикие. Летом на них расцветает жёлтый дрок и сиреневый вереск, а ещё зеленеют опушки сочной травы. В Англии есть поверье, что на таких кусочках равнин по ночам танцуют эльфы и феи, поэтому овцы не едят этой заворожённой травы.

Мне сейчас показалось, что Джон на самом деле очень романтичный мужчина… – Май задышала чаще, ощущая, как заколотилось её сердце. Светлые волосы Брауна трепал ветер, он смотрел вдаль, а она на него; он опьянялся теплом, исходящим изнутри, а она благоговела от света, расточаемого им.

– Я что-то не так сказал? – он заметил её приклеившийся к нему взгляд, подумав, что его поэтическое настроение в сей, не самый благоприятный момент, для неё оскорбительно.

– Совсем нет! – у Май слёзы из глаз брызнули.

– Ах ты, дамский угодник! – Монах добрался до шуток и заодно шеи Брауна. – Решил пока профессор в отлучке за его женой приударить?

– Неужели это так неуважительно прозвучало? – у Джона волосы на спине встали дыбом. – Я прошу за это прощение!

– Как цинично, – отвернулась Аяко, порицая не Брауна, а, разумеется, Такигаву.

– Не бойся! – Хосё увесисто навалился на священника. – Я пошутил. Не будь это ты, то это прозвучало бы подозрительно.

– Рассыпаясь на любезности, вы о кое-чём позабыли! – веселящихся коллег отвлекла Матсузаки.

– О чём это? – не понял её Монах.

– Нару! – её голос от хрипоты дрогнул. – Мы след потеряли! – она хаотично потрусила фонариком.

– Нет… – испуг в интонации Май объял всех редким контрастом. – Он пошёл туда… – она ткнула пальцем на двухэтажный коттедж с забором из жердей, заметив, что страх в своих проявлениях всеобъемлющ.

Этот дом принадлежит Барри Олдриджу. Здесь его жена утопила их девятилетнего сына и покончила с собой. Для чего Нару пошёл в этот дом?.. – она вспомнила, о чём ей говорил пастор Гладвин Куинси, осознавая, что здесь иссяк её гнев, её обида и злость, отныне в груди клокотало беспокойство.

– Верно, вон в окнах мигают фонари! – Монах заметил подозрительные перемещения внутри дома, на что в тот же час указал. – Матсузаки, гаси фонарь. Мы идём туда, и я так полагаю, нам важно его невзначай не спугнуть.

III

Коттедж Олдриджей – строение, отрезанное от мира высокими вязами, и хотя оно покоилось в низинке, под горкой, в самом конце улицы, оно мало принадлежало этой деревне, должно быть, по той самой причине… Причине, по которой местные обходили этот дом стороной.

На зелёные двери никто не прибил хвойных венков, сплетённых из ядовитого тиса; их красные плоды обычно бросались в глаза. Черепица поросла мхом, а внутри, за тяжёлыми, будто и вовсе амбарными дверьми, спирало дыхание.

Вот она прихожая, выкрашенная в неприглядный цвет, напоминающий по оттенку цвет лошадиного седла, а в метре до пола обои – светлые, в мелкий-мелкий цветочек.

Такигава и Джон пошли вперёд, Май с Аяко сразу за ними. Танияма оглядывалась. Вот вход на кухню. Белая чугунная раковина и сверкающая чистотой плита. Свет от уличного фонаря попадал в кухонное окно и отбрасывал тени. Вид этой комнаты, где когда-то готовили и принимали пищу заставлял кровь застывать в синих жилах. Вот здесь, прямо здесь полная отчаяния и страха сидела эта милая женщина по имени Роуз, вскрывала себе вены и истекала кровью. Что ей двигало? Почему?..

– Здесь ванная… – она услышала голос Монаха и через призму неутешительного понимания, ощутила горечь, подступающую к горлу.

В этой комнате с жизнью расстался ребёнок. Май едва находила объяснение, оправдание, случившемуся в этом доме, деревне…

– Кажется, я слышал скрип на втором этаже, – Такигава обернулся на женщин, шипя им на всякий случай. – Не спугнуть бы его… – он переместил тяжесть своего тела с ног в плечи, ступая по половицам строго с носка на носок.

– Кто здесь? – какой-то мужчина окликнул их строго, ослепив вдобавок фонарём. – Барышня из Ассоциации и вы… – говорящим оказался Норвуд Гейт, охотник. – Что вам здесь надо в три часа ночи? – он опустил фонарь, и команда экзорцистов из Японии смогла выпрямиться, убрать руки от лица и прозреть.

– Надо же, я почти напугался… – Монах похлопал себя по груди, признавая, что отчасти испытал потрясение, как-никак, а он не ожидал столкнуться с кем-то на первом этаже. – Мы здесь разыскиваем кое-кого, вы не будете против, если и мы осмотримся?

– Я не сомневался, что наши пути пересекутся! – ответил Гейт в насмешливо-спокойном тоне. – Мы тоже здесь кое-кого разыскиваем, однако эта тварь ускользает от нас не впервые, почитай третья ночь, как мы здесь. Мой помощник начинает нервничать, а Вард и того хуже, то появляется, то исчезает, говорит странно и не сказать, что что-то умеет, даже не знаю… – Норвуд зачесал шею; от долгой работы на ногах он начал ощущать ломоту в позвоночнике.

– У вас и третий человек есть? – Хосё поддерживал разговор, пока коллеги кучковались в сторонке. Аяко не могла держать взгляд в узде; глаза бегали из угла в угол, разыскивая нечто зловещее. Май казалось, что страх позади, но её по-прежнему знобило. Джон же, как и полагалось мужчине, составлял им компанию, приободряя.

– Он не то чтобы мой, он охотник-одиночка, – пояснил Гейт. – Слухов о нём ходит много, но до этой недели мы не встречались. Время для этой работёнки выпало не самое лучшее… Зима! Поэтому приходится работать очень быстро.

– Так вас погодные условия заставили объединиться? – Монах уточнил, потому как чувствовал, что это не всё.

– Да не особо, – охотник сморщил небритое лицо и отвёл глаза в сторону, показалось, что ему не сильно хочется рассказывать истинные причины. – Этот дом… Я знаю, что здесь произошло. Пастор Куинси был так любезен и всё рассказал. Литон, а он неплохой медиум, утверждает, что здесь что-то бродит, но поймать этого нежелательного гостя мы никак не можем. Барышня из Ассоциации знает, как мы работаем, спросите её потом, она расскажет.

Да она нам ещё вчера нажаловалась, – Такигава не нашёл что сказать.

– Май, ты как? – Монах при взгляде на неё отметил чрезмерную бледность, отложив в тот же миг все иные думы.

– Нормально, дышать тяжеловато, а так… – она вышла вперёд, встретив улыбку Гейта обидчивым хмыканьем. – Надо думать, что местный дух вас не боится, поэтому не лезет в вашу вазу, вообще, это смахивает на игру, когда дети ловят мелких рыбок в банку. Они запихивают туда хлеб, вырезают в крышке дырку, и когда рыбок набивается достаточно много, они вытаскивают банку из воды. Минус же такой рыбной ловли в том, что так большой рыбы никогда не поймаешь, то же происходит и с вашей вазой! Будь я духом, то никогда бы в неё не полезла!

– Ну ты даёшь, Май, – Такигава от удивления сделал глаза большими.

– Это элементарно, – задрала она нос. – Не понимаю, почему вы до этого не додумались?!

Как я и думала! Он лишь мелкий охотник, ему никогда не достичь уровня Нару, только и может, что болтать! – Май про себя перемыла ему кости, забывая случайно о страхе и о сбежавшем супруге вовсе.

– Здесь не всё так просто, девочка, – Гейт гулко испустил вздох. – Я…

– Эй, ты чего удумал прохлаждаться? – со стороны лестниц послышался недовольный голос Литона, помощника. – Сегодня нам не светит ничего, кроме обморожения. Хватит здесь задницы морозить, вернёмся!

– Кстати говоря, а где вы остановились? – Монах перевёл взгляд с юноши, вновь обращаясь к Норвуду Гейту.

– У владельца паба, мистера Хортона, – ответил он.

Это у того бульдога с седыми бакенбардами… – Такигаву случайно передёрнуло.

– А медиум, стало быть, ты! – Аяко отошла от Джона и оценивающе оглядела растрёпанного юношу с голубыми ничего не обещающими глазами. Он то ли смотрел, то ли ухмылялся, она не могла передать его реакции точно, уразумела лишь пренебрежение и не сказать, что ей, скорее всем и вся. – Скажи тогда, какого духа вы здесь ловите?

– А мне почём знать! – нахально ответил он. – Мы же его не поймали.

– Нет, ну он бесполезен, – Матсузаки рассмеялась, накрыв рот ладонью. – Хара тоже частенько бывает бесполезна, но она хотя бы говорит, какого духа ощущает больше. Ты даже не знаешь, кого ловишь! Мужчину или женщину, может, ребёнка?

– Сказал же, не знаю! – Литон закричал свирепо, по-своему дико, и Аяко остереглась.

– Парень, не злись! – Гейт уронил на юношескую голову свою руку и взлохматил его волосы до парочки новеньких колтунов. – Этот парнишка хорош, но восприятие его несовершенно. Он не различает неприкаянных. Может лишь сказать, насколько сильна остаточная энергия и где засела, вот такие у нас дела. А где Вард снова бродит? – Норвуд огляделся и понял, что среди всех здесь собравшихся не хватает этого третьего, странного, но нашумевшего охотника.

– Далеко не ушёл, – сказал Литон нехотя и оттого низко. – Сейчас приведу.

– Раз такое дело, то мы можем и по чашечке чая пропустить, у нас тут где-то термос припрятан, – сказал Гейт, вспоминая, куда дел эту тяжеленную штуку. – Точно! Он, скорее всего, на кухне. По привычке я мог поставить его лишь туда…

Ни за что не пойду в эту кухню ночью! – Май начала замечать, что её накалившиеся нервы постепенно превращаются в стеклянные бусины и нанизываются, нанизываются на волокняные столбики, ещё чуть-чуть и всё это рухнет.

Входные двери вновь издали неприятный стон, и в холле показались двое мужчин. Одним из них был Литон, помощник Норвуда Гейта. Он придерживал второго, молчаливого и прячущегося за чёрным платком охотника, дыша сбито, как видно, ему пришлось догонять беглеца.

– Чуть не ушёл через заднюю дверь! – сказал он.

– Вард! – вскрикнул Гейт. – Снова ты за своё! Появляешься и исчезаешь, как туман. Надо хотя бы предупреждать старших, я бы мог подумать, что с тобой что-то случилось! Было бы неприятно лазить по этому дому, дожидаясь рассвета.

Что это ещё за чудо такое?! – Май в тусклом свете фонаря, оставленного охотником на столике возле лестницы, нехотя и в то же время жадно, рассматривала этого самого третьего участника. Непонятная обувь, шнурующаяся почти до колен, кожаные перчатки без пальцев и куча серебряных цепей с разными изваяниями, среди которых она узнала лишь Христово распятие, но больше всего раздражал платок, крепко держащийся на носу этого человека.

– Сними капюшон! – сделал замечание Гейт и сам содрал с Варда этот нелепый головной убор. – Здесь дамы, неприлично так себя вести, кстати об этом, не мешало бы и поздороваться…

– Да, да, хоть у кого-то здесь есть манеры, – Аяко заиграла рукой и голосом, одобряя замечание охотника. Молодёжь же, включая Литона, который в сторонке чуть от скуки в носу не ковырял, тускло молчала.

Мне кажется, что где-то я его видел… – Такигава напряг зрение и долго не сводил глаз с молодого мужчины, которого Норвуд окрестил Вардом. – Рост, цвет волос и глаз… Нет, этого не может быть… – он почти докопался до истины, а когда увидел медленное, словно делающее самой природе одолжение опущение век этого самого Варда, изошёлся на брызжущий хрюканьями, охами и воплями смех.

– Поверить не могу! – хватался он за живот, откровенно загибаясь. – Вот умилил…

– С вашим коллегой всё нормально? – Норвуд стал на себя не похож: посерел, осунулся, словно годков прибавил.

– Не обращайте на него внимания! – обиженно сказала Аяко. – Он слабоумный! – добавила она, не скрывая, что поведение плачущего здесь от смеха Такигавы её откровенно обижает и позорит.

– Май, но хоть ты… – Монах уже и на ногах-то стоять не мог, он повис на Джоне, вещевая мольбы оттуда. – Вспомни, зачем мы сюда пришли…

Зачем пришли? – она внезапно осознала, что это выпало у неё из головы. – Мы шли по следу Нару, а потом наткнулась на этих… Стоп! Этот профессор должен быть где-то в доме… – она закрутила головой напугано, словно потеряла багаж на вокзале.

– Покажи же нам личико! – Монах из последних сил смотрел на молчаливого мужчину, скрывающего лицо чёрным платком, плача при каждом взгляде на него.

Личико? – Танияма всмотрелась в лицо этого третьего, раньше откровенно пренебрегая им, и отметив ту же пагубную привычку закрывать глаза, затряслась, завибрировала.

– Думал, что не узнаем… – её руки приняли положение подозрительное, подходящее как раз для удушения жертв, и ноги как пружины поддержали её в этом, отправив к объекту её мучений. – А ну, скотина, убери эту тряпку от лица! Я узнаю твои бесстыжие глаза даже на дне ада! – завопила она, будучи остановленной этим же мужчиной. Он удерживал её за голову, оставив на расстоянии вытянутой руки, обращая внимания на крики и смех не больше, чем на машины в центре города, движущиеся где-то за ограждениями.

– Дошло наконец! – Такигава не справлялся со своим смехом, уже и Джон-то начал постукивать его по спине.

– Смотри задохнёшься! – предупредила его Аяко. – Не жди, что я буду играть роль безутешной вдовы!

– И правда, как же я мог об этом забыть?! – Монаха немного отпустило, а всё из-за того, что захотелось поглумиться. – Сыграешь роль неприступной железной леди или предпочтёшь выглядеть порочной? Выскочишь замуж поскорее, чтобы не думать обо мне…

– Умри прямо здесь! – трясясь от излишнего нахальства Такигавы, она ударила его кулаком в живот и, услышав его стоны, набралась терпения и дальнейшей праведности.

– Предупреждаю тебя в последний раз! – Танияма грозно ткнула пальцем в мужчину. – Если не уберёшь эту тряпку от лица, то спать будешь один!

– Вы своими воплями поднимите ненужный нам шум, – и вот третий мужчина сдался, отпустил Май и убрал платок от лица.

– Ты?! – восклики и тыкающие пальцы протаранили несчастного профессора Дэвиса, вздумавшего поработать на два фронта.

– Что вы здесь делаете? – спросил он в своём обычном недовольном тоне, освобождаясь от тёплого платка вконец.

– Да вот, пришли с тобой повидаться… – Монах воспрянул духом и довольный собой, вставил слово.

– Стало быть, вам мало работы. Утром я прибавлю домов, – предупредил он, не скрывая, что теперь всех ждёт наказание.

Не надо было так смеяться над ним! – лицо несчастного Монаха перекосило.

– Парень, я не знаю какие верёвки ты вьёшь из своих коллег, но пока я ещё держу себя в руках, объяснись! – Норвуд предупредил, что по меньшей мере ему очень хочется нечестному компаньону врезать.

Ох, я бы на вашем месте этого делать не стала… – Май гордо задрала нос, вспомнив, как на самом деле Нару умеет выворачивать руки и держать оборону.

– Здесь я представляю интересы Ассоциации, – начал говорить он, обещаясь не быть многословным. – Я не обязан более ничего объяснять. Третий участник так и не появился. Я заменил его. Не вижу в этом никаких проблем.

Так и думала, что все здесь под его колпаком! Неужели этот упустит возможность построить из себя босса?! Да и вообще, ему не привыкать, работать под несуществующими именами! – кипучий характер Май не давал промахов, однако сейчас она могла трезво оценить ситуацию и почти посочувствовать Гейту.

– А я-то думаю, слышал же, что Вард заделался хиромантом, забросив всю эту грязную работёнку! – Норвуд удивил тем, что не стал вдаваться в рукоплескания или того хуже агрессию, спустил всё на самотёк как какую-то шутку.

– Я не уверен, что он и вовсе существовал, – сказал на это профессор Дэвис. – Вард – это городская легенда, имя в переводе означает «страж», люди часто придумывают небылицы, чтобы спалось легче. Не думаю, что сейчас это имеет хоть какое-то значение…

– Да, каламбур мы твой оценили, но что делать с этим домом? – Монах приблизил всех к проблемам, которые собрали их в одном месте.

– Ничего, – ответил Нару ровно. – Литон прав, здесь что-то есть, даже я ощущаю напряжение в воздухе, однако этой ночью мы свой шанс упустили. Давление изо дня в день будет расти. Мы начали воздействовать от границы и плавно приближаемся в центр круга, это породит агрессию, поэтому рано или поздно кто-то из нас столкнётся с этим.

– Что ж, в таком случае не вижу повода, чтобы здесь оставаться, – сказал Гейт, предлагая на эту ночь сворачиваться. – Было приятно с тобой поработать, лондонский мальчик, – он протянул руку, будучи не таким гордым, как Нару, обещая всё в доме запереть и передать ключи пастору Куинси.

IV

Утром, за завтраком, разумеется, не обошлось без упоминания о ночном происшествии. Говорили кратко, чтобы между делом не сболтнуть чего лишнего.

– А как вы вообще вышли на Гейта и Литона? – кручинясь при виде овсяной каши, Такигава, пользуясь случаем (миссис Аддерли вышла в кухню), придавил подбородком белую скатерть и, играя с приклеившейся к каше десертной посеребрённой ложкой, прогнусавил наболевший вопрос.

– Мы поместили анонимный заказ на одном из сайтов, – сказал Нару сдержанно, прикрывая глаза. – Далее обработали поступившие предложения и отобрали подходящих кандидатов.

– Но если Варда не существовало, то тогда как?.. – Май вклинилась в беседу поспешно.

– Всё просто, – лишаясь возможности насладиться чаем, Оливер насупил брови. – Я подал заявку за него.

– Так ты знал, что Ассоциация заинтересуется им?! – в один голос прокричали вечные нарушители любого покоя – Танияма и Такигава.

– Разумеется, – профессор ответил вполне ожидаемо – высокомерно.

– А если бы настоящий появился? – у Май в голове от мыслей булькало, было так невыносимо жарко, что ей хотелось выскочить из-за стола и ругаться, ругаться!

– Не думаю, что это стало бы большой проблемой, – закатив глаза вовсе, Нару предпринял попытку попить чая.

– Вот раскричались с утра, – небрежно высказалась Матсузаки. – Я так понимаю, деньги за Варда получишь ты?

– Любая работа должна быть оплачена, – Оливер ровно дал ответ, покончив с чаем до прихода миссис Аддерли.

Вот уж точно своего не упустит! – Май на какое-то время потеряла связь со своими мыслями, вспомнив самое, по её мнению, будоражащее.

– А одежду? Где ты взял эту одежду? – закричала она.

Никогда не поверю, что ради такого случая он раскошелился… – одна подобная мысль приоткрывала ей рот и заставляла верить в то, что она ещё очень многого не знает об этом человеке.

– Позаимствовал у однокурсника, – сказал он.

– А, это, небось, тот странный парнишка, – оживился Такигава. – Нейт Одли! Джон, ты с ним разговаривал, как он?

– Юноша не особо общительный, – Брауну стало как-то совестно, что нового ничего не изрёк.

– Мне пора! – Оливер поднялся из-за стола. – Миссис Аддерли, прошу простить, что так скоро покидаю вас за завтраком.

– Ничего, ничего, – заулыбалась старушка. – У тебя же работа. А как дома? Вы уже смотрели с Май дома?

Совсем забыла о легенде… – Май прикусила губу, ожидая, что Нару выручит. – Нару наобещал ей, что присмотрит здесь домик… Как быть?!

– Пастор Куинси дал мне ключи, – сказал он. – Кое-что я уже посмотрел вчера, возможно, что-то успею посмотреть сегодня.

– Хорошо, – тихо сказала старая женщина. – Ты иди, я не должна задерживать тебя, а молодому человеку не пристало опаздывать.

– Конечно, миссис Аддерли, – он слегка склонил голову и вышел в холл.

– Я провожу! – Май подрядилась, вспомнив, что она играет роль жены. – Ну это… удачи… – покраснев и притупив взгляд, она стояла у порога, и не думая смотреть ему в лицо или глаза.

Это кажется простым, но когда приходится его провожать, то сердце стучит как в октаве – частота высокого звука в два раза больше низкого! – она ощущала его долгий взгляд на себе без контактно, и вот оно прикосновение! Тёплое и приятное… Он тронул горящую жаром щёку, наклонился и наскоро поцеловал в губы. Не дело, а мгновение, но от этого пар готов из ушей повалить.

– Проследи, чтобы Матсузаки никого не задерживала, – сказал он уже как руководитель. – Они знают, что надо делать. Я буду вечером.

– Подожди! – она ухватила его руку, догадавшись, что сегодня что-то не так. – Ты куда-то собрался?

– Я отъеду по делам в Молдон, – сказал он. – Вечером вернусь.

Видимо, что-то в исследованиях не сходится, ему нужна дополнительная информация, – подумала Май. – С собой не возьмёт, придётся отпустить.

– Займись учёбой, – сказал он на прощание, крепко затворив за собой дверь.

Учёбой, да… – переварила она сказанные слова горько. – Пастор Куинси сегодня будет провожать Барри, может быть, и хорошо, что Нару уехал. Я смогу ещё раз поговорить с этим человеком, да и с тем странным сном надо что-то делать. Страшно погружаться в транс, а рассказать-то в сущности нечего… Ох уж эти сны! Никак к ним не привыкну!

V

Конец февраля явил не то чтобы внезапное, а скорее вполне ожидаемое потепление, однако вместе с ним пришла непривычная слякоть.

Влажность и сырость. Май продрогла, прежде чем добралась до прихода святого Джеймса.

– Миссис Дэвис, вы пришли за новыми плёнками, уверен, те записи вы уже успели прослушать, – у алтаря её встретил пастор Куинси.

А это непросто, притворяться, как у Нару это выходит?! – Танияма не впервые отметила, что игра в семью укореняется как в сознании окружающих, так и в её голове, правда, в её случае, а то были отголоски опыта, промелькали капли здоровой рассудительности.

– Да, я прослушала, но с собой не брала, простите… – извинилась она, честно позабыв о любезности пастора.

– Ничего, – улыбнулся он. – Я так понимаю, сегодня ко мне вас привели другие причины.

– Да… – протянула она. – Я хотела пожелать удачной дороги вашему помощнику, Барри Олдриджу, но я не думала, что в этот час здесь застану лишь вас…

– Барри будет очень приятно. Последние полгода все его избегают, – пастор Куинси одобряюще кивнул. – Конечно, вы могли подумать, что попадёте на службу, но, увы, этим утром я занят проводами нашего с вами друга, поэтому литургия начнётся вечером. Вы же придёте?