Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса: Английское расследование (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

– А Нару ваш помощник? – пастор Куинси потерял последовательность в иерархии.

– Боже мой, нет! – Танияма рассмеялась и замахала рукой.

Чтобы Нару ходил у меня в помощниках… Это как всё должно в этом мире перевернуться?! – она со слезами на глазах вспоминала знакомство с помощником Лином и высокомерным боссом Сибуей Казуей.

– Не обращайте на меня внимания. Покажите, над чем вы работали, – она прониклась этим делом, не заметив наступления вечера, в итоге взяв на дом пару плёнок, которые Гладвин Куинси записал на диктофон, покуда не вышло сделать из Май чтеца библейских строф.

X

Смеркалось. Когда Май покинула стены прихода, то спускаться с оледенелого холма пришлось в полуприсядку.

Разносящаяся по округе синева сумерек, запах морозца и красота последних снегов, была нарушена выстрелом, напоминающим из-за эха краткий взрыв.

Неужели снова они?! – Танияма, спрятав пакет с плёнками под длинную коричневую куртку, помчалась туда, где слышались людские голоса.

– Всё, всё! Идите зевать в другое место! – на месте, где дома тянулись длинной дугой, стекая с крутой горы, она увидела толпу из восьми-десяти человек, которые пережили мрачный рубеж*. Кричащим же на морозе был не кто иной, как Норвуд Гейт. Он размахивал руками и велел всем расходиться по домам.

– Барышня из Ассоциации! – закричал он, увидев с высоты ступеней Май. – Доброго вечера! – он наглядно и наигранно поклонился, выдыхая клубья пара, как облачка смрадного сигаретного дыма.

Как же меня бесит этот Гейт! Дайте мне сил не сорваться! И чем там этот Нару занимается?! – прибавив шага и грозно размахивая руками, она прошла мимо, словно видит этого человека впервые в этой и прошлой жизни.

– Мистер Хортон, расскажите нам о месяце, когда у вас гостила внучка, – за длинным, продолговатым столом, вырезанном наподоби барной стойки, сидел Нару и Такигава, собирая последние данные о факте совпадения летних каникул и появления в деревне полтергейста.

Паб мистера Ллойда Хортона выглядел, как и любое приличное заведение подобного типа: обшитое деревянной вагонкой и выкрашенное в красноватые оттенки помещение, навесные шкафчики за спиной бармена с седыми бакенбардами и длинные столы, лакированные не по одному разу; кто никогда не пил кружечку пенного, почти чёрного пива, предназначенного для простого работящего народа, тот никогда не поймёт того течения времени, которое скоротечно проскальзывает сквозь давку и жару паба, где за длинным столом беседа не знает пауз и промедлений.

– Сади милая девочка, которая не сделала ничего плохого! Чего вам от неё надо? – свирепый голос пожилого мужчины, чем-то напоминающий сварливый лай бульдога, осадил двоих иностранцев вдобавок доставив Монаху хлопот из-за плохо выговариваемой буквы р.

– Мистер Хортон, мы не имеем цели с вами спорить, – Такигава в отличие от Оливера, затисканного пожилыми женщинами, у которых они гостили последние три часа, был настроен миролюбиво. – И кстати говоря, миссис Аддерли передала вам чудесные кексы! – он пододвинул к темноволосому, с частой проседью бармену корзиночку с закутанными в зелёное клетчатое полотенце кексами и заулыбался, как обычно улыбаются при сопутствующим заиканием.

Мистер Ллойд Хортон, хрипя и теряя терпение, сцепил пухлые руки у груди, придав своему телу по-боксёрски внушительный вид.

– С черникой… – с плачевным осадком пискнул Монах. – Вы попробуйте…

Только бы до рукоприкладства не дошло! – молился про себя Такигава, подозревая, что этот бульдозер выкинул из своего заведения ни одну пьяную рожу.

– Мистер Хортон, звуки, меня интересует, тревожили вас этим летом подозрительные звуки? Те, что вы не слышали никогда ранее, – Нару не обратил внимания на впустую потраченную взятку, придав вопросу важность.

Разглядев все выпуклости поднятой темы, хозяин паба смягчился.

– Да, Сади жаловалась на шорохи под её кроватью, говорила, что по ночам кто-то царапает пол. Я не верил и не поддерживал её прихоти, говорил, что это скребут мыши. Мы даже оставляли мышеловки под её кроватью, а когда Сади вернулась в город, к родителям, я обнаружил следы маленьких когтей на полу. Я говорил с пастором Куинси, но он заверил, что Сади хорошая девочка и всё же проблемой стали мыши.

– Ваша внучка ходила в воскресную школу пастора Куинси? – Нару задавал вопросы, а Такигава старался записывать, но это проклятая буква р…

– Да, как и все, – сказал он.

– Вы звонили детям, подобные случаи повторялись дома? – спросил он, зная, что этот вопрос будет последним.

– Нет, ничего подобного не повторялось. Сади звонила на Рождество и была очень довольная. Она сказала, что шорохи перестали тревожить её. После этого я уверился в этом и успокоился, – надувшееся и малость покрасневшее лицо мистера Хортона расслабилось, приняло свой привычный желтоватый старческий оттенок, и с минуту помолчавши, Нару принялся за прощальные фразы.

– Мистер Хортон, завтра я пришлю к вам священника. Он посмотрит на комнату девочки и ваш дом. Нас в вашу деревню направила Ассоциация, мы занимаемся расследованием электромагнитных колебаний. Шумы и скрипы беспокоили не вас одного, поэтому завтра, позвольте этому человеку сделать свою работу.

– Хорошо… – руки бармена тяжело опустились.

Восемь часов вечера. База.

После тихого ужина в компании пожилой женщины: монах, священник, учёный и мико принялись обсуждать результаты опрошенных жителей.

– Теория подтвердилась, – собрав всех, за исключением Май в гостиной, Оливер занял кресло и, закинув ногу на ногу, принялся подводить итоги. – Мы столкнулись с типичным проявлением возрастного спонтанного психокинеза, далее RSPK. В семьях, где проводился опрос, проживали дети и подростки в возрасте от двенадцати до двадцати лет. Таким образом, мы опросили шесть семей здесь, включая миссис Аддерли, и три случая RSPK выявила Май.

Пубертатный период у девочек начинается в 12-13 лет и заканчивается к 17-19 годам, а у мальчиков в 13-14 и заканчивается к 18-20 годам, – Монах вспомнил периоды полового созревания у детей, как моменты наиболее возможные для проявления RSPK.

– А, кстати, где она? – Монах полюбопытствовал, почему среди них нет Таниямы.

– Сразу же после ужина она пошла заниматься, – Матсузаки ответила потому как приглашала Май присоединиться к ним. – Не знаю, что ты с ней сделал, Оливер, но она погрузилась с головой в эти записи.

– Возвращаясь к RSPK, – проигнорировал он. – Девять случаев спонтанного психокинеза. Это ненормально!

– Может быть, их к этому что-то побудило? – не зная тщеславия, тихо сказал Джон.

– Все дети, начиная с семи лет, посещали воскресную школу пастора Куинси, – как бы малодушно это ни звучало, но система имела здесь место.

Затаив дыхание и выждав паузу, экзорцисты принялись делать выводы.

– На основании этого сложно сказать, виновата воскресная школа или нет, – Хосё, проявив благоразумие, вздохнул.

– В действительности пастор Куинси мог дать необычное задание на дом, например, составление генеалогического древа, – предположил Джон.

– Именно! – согласился Такигава. – Бабушки и дедушки их поддержали и рассказали о предках. Вот вам и образная картинка, осталось спроецировать. Конечно, если ты сомневаешься, то мы можешь заслать к нему нашу мико. Я слышал, что он не женат…

– А может, он любит мальчиков? – Аяко парировала несчастного Монаха пребольно, как-никак, а удар ниже пояса.

– Закончим на этом! – Оливер захлопнул ежедневник и поднял глаза на дверь.

Секундой позднее в комнате показалась миссис Аддерли.

– Вы так славно сидите… Я вам не помешала? – пожилой хозяйке очень понравилось как Матсузаки, Такигава и Джон сидят на диване, сложив ручки на коленях, а Нару властно занял кресло у камина.

– Нет, миссис Аддерли, мы уже закончили, – сказал директор SPR и предложил даме кресло.

– Что ты, что ты, – она махнула рукой и присела на пуф персикового цвета.

Нару вернулся в былое положение, и в гостиной стало тихо до боли. Видимо, старушке хотелось поговорить, однако перестроиться с работы на милые домашние заботы никто вот так сразу не мог, отсутствие Май сказалось незамедлительно.

– У вас золотые руки, миссис Аддерли, – наконец Оливер нашёл что сказать. – Ваши кексы очень выручили нас.

– Как же славно, – заулыбалась она, не показывая беззубого рта.

И вот снова… Тишина!

– И всё же я не буду вам мешать, мои милые, – миссис Аддерли, умаявшись с неразговорчивыми гостями, удалилась.

– Нару, ты очень строг с Май… – стоило хозяйке закрыть дверь, как Монах поспешил ругнуть своего кумира и босса самым незатейливым образом.

– Да, позволь ей хоть как-то поучаствовать в деле! – Аяко поддержала, склоняясь к громкости Такигавы; говорили на повышенных тонах.

– Вы говорите обо мне? – в этот самый момент в гостиную заглянула Танияма. – Мне послышалось, что кто-то из вас назвал моё имя… – она тихо прикрыла дверь и лишь бы не злить Нару, на цыпочках, дошла до пуфа и присела напротив горделивого начальника.

– Тебе послышалось, – Оливер дал хладнокровный ответ, пыжась неизвестно отчего.

Ну и ладно! – с ним разговаривать не сильно-то и хотелось.

– Да, ну это… Быть может, я могу вам чем-нибудь помочь? – выклянчивая не лучше собачки вкусненькую подачку со стола, она сменяла последние капли гордости на обычные обязанности секретаря.

– Да, подай чай! – излюбленный приказ Нару на сей раз даже ошарашил.

«Боже, когда же он исправит свою манеру общения?!» – не чувствуя из-за обиды почвы под ногами, Май покинула гостиную и оставшихся в ней коллег.

XI

«Обычно источником полтергейста оказывается угнетённая психика подростка, вступающего в стадию полового созревания, на это указывает психолог Нандор Фодор, – приятный голос пастора Гладвина Куинси звучал через наушники, пока Танияма заваривала чай для невыносимого профессора Дэвиса. – Одержимость и полтергейст относятся к одному классу явлений, которые, начиная с древних времён, рассматривали по-разному, учитывая теологические и гносеологические концепции. Для лиц, пострадавших от полтергейста, характерно: субфебрильная температура; возникновение множественной личности; конвульсии, припадки, трансы; периодические навязчивые мысли; сновидческие помрачения сознания; депрессивные, тревожные состояния…» – на этом месте Май остановила плёнку.

Состояние Барри сопровождено депрессией, но он не подросток… Можно ли объяснить его заболевание полтергейстом? – она отвлеклась, чтобы подумать.

«Исследования У. Ролла показали, что возраст фокальных лиц может лежать в диапазоне от 8 до 78 лет, однако медианное значение соответствует началу пубертатного периода у подростков», – запись снова остановилась.

Получается, что Барри может подвергаться воздействию полтергейста, несмотря на возраст… – Танияма вновь подумала, спрятала наушники под кофту и приподняла поднос за переплетённые косой ручки.

Тишина на маленькой кухонке, была подорвана звуками выстрела.

Будь неладен этот отвратительный Норвуд Гейт! – Май, лишившись возможности изумляться по таким пустякам, звонко поставила поднос на лавандового цвета кухонный стол и, закатав рукава, ринулась бы как минимум дать отпор, однако отвлёк звук. Тихий, чуть различимый, словно о стекло с другой стороны коттеджа, бьётся камушек. Один удар и затишье. Внутри Таниямы напряжению подверглась каждая жилка, каждая нервная ниточка. Второй! И тихо… И только гудение мотора старого холодильника разгоняло скопившуюся в кухне жуть.

Проявления полтергейстов выражаются в тихих шумах: постукивания, скрежет ногтей, шорохи… – она вспомнила материалы, прослушанные на плёнках, и застыла как уже не живая. Ладони вспотели, ноги закоченели, и лицо нещадно свело.

Широкоглазая из-за страха она смотрела на зашторенное тюлями окно и не смела лишний раз дышать.

Выстрел!

Лицемерное проявление команды Норвуда подкинуло и встревожило Май пуще бурливых вод тех горных рек, где искатели острых ощущений спускаются по порогам.

– Нару! – закричала она, прижав руки к центру груди, словно боялась, что душа вот-вот покинет её тело.

– Май, ты почему кричишь? – в кухню влетел Монах, причём влетел так, что чуть не впечатал дверь в лоб Таниямы. Обнаружив, что она тяжело дышит и держит руки у груди, он коснулся её плеча.

– Всё! – решительно закричала она, вынуждая примчавшегося на помощь Такигаву, повременить со своими утешениями. – Если никто не может сказать этому мерзкому человеку, всё что о нём думают, то это сделаю я!

Скромность и благожелательность улетучились, как газы во время сгорания! И входная дверь после скорого ухода Май осталась нараспашку открытой.

– И чего ты стоишь?! – Аяко прикрикнула на Монаха. – Иди за ней!

Надо же, девушке нужна помощь, а он открыл рот и тычет в нас пальцами, как заикающийся идиот! – она про себя крайне не одобрила промедление Такигавы, который в силу скорости мыслей и действий Май не успел среагировать.

– Будьте здесь! – в спор, ориентированный больше на монолог и беспрекословное действие, вмешался профессор Дэвис.

– Правильно, Оливер, верни Май домой! – Хосё подбодрил уравновешенного донельзя юношу, одобрительно кивнул, когда он, собравшись, взял куртку беглянки и мягко, не поддавшись и капле злости, закрыл за собой входную дверь.

– Папаша из тебя никудышный! – Аяко с укоризной поджала губы, раскритиковав действия коллеги.

– Чего? – протянул он с обидой. – Чем я снова тебе не угодил? Здесь дела семейные, пусть Нару разбирается…

– А ведь так и знала, что мужества этому ребёнку не занимать, – она томно вздохнула и закатила глаза. – Какая жалость, что он всего лишь ребёнок…

– Да чем я-то тебе не угодил?! – взвыл несчастный Монах, поддаваясь на наигранные сценки избалованной и не обделённой женской хитростью мико.

XII

В слабом свете фонарей, благодаря оглушительному выстрелу, Май без труда нашла дом, где этой ночью работала команда Гейта. По воле случая, заинтересовавший охотников коттедж находился по соседству с домом миссис Аддерли, чуть выше, на горке.

Электричество перестало отключаться с появлением в деревне Дэнжи охотников, вероятно, та тьма полтергейстов, которые докучали местным жителям, волнуя электромагнитные поля, как и призраки, испытывали от излишнего теснения дискомфорт, предпочитая не проявлять активности в тот момент, когда на них охотятся.

Пустующий дом, куда направилась Танияма, жутко играл голубыми бликами фонарей. Видимо, во время охоты Гейт не пользовался электричеством, дабы добыча, интересующая его, не затаилась в какой-нибудь обшивке недоступной для материальных объектов.

– Второй этаж, северный угол! – хриплым эхом разлетелся голос Литона Фейна.

– Понял! – откликнулся Гейт, и, вскинув глаза к потолку, Май услышала шаги. – На втором этаже закончили! – через какое-то время Норвуд, высоко поднимая колени, сбежал с лестницы, сталкиваясь лицом к лицу с Таниямой, которая к тому времени спустила пыл на морозе, будучи нынче загипнотизированной красотой белой вазы. Фарфоровое изделие стояло на ковре, в гостиной, и как засасывающая в себя всё живое бездна, смотрело на неё через чёрное горло.

Что не так с этой вазой? Она точно всасывает в себя мою душу… – Май, слыша в себе внутренний голос, предостережение, попятилась спиной в холл.

– Барышня из Ассоциации! – прошумевший за её спиной голос, отнял взгляд от жемчужно-белой вазы. – Вы решили посмотреть на работу настоящих охотников? – беспрестанно шутя, ухмыльнулся до сих пор небритый Гейт.

– Ну уж нет! – нахлынувшее негодование вернулось, и Май раскричалась. – Я пришла вам сказать, что ваши методы – варварские! – она не постеснялась тыкать в мужчину пальцем. – Здесь живут пожилые люди! Вы их пугаете!

– Пока никто не жаловался. Быть может, мы напугали тебя, а, девочка? – он перехватил её палец и в назидание выпущенному хамству, наклонился. Запах сигарет, идущий от живой плоти, сразил Танияму до бледноватого оттенка лица. – Какие мы нежные! – Гейт рассмеялся и не стал удерживать скрипящую от злости девушку.

– Эй, старый! Я закончил на втором этаже, – лениво и апатично подплыл и юный помощник охотника.

– Шашки ладана зажёг? – уточнил мужчина.

– Да… – не глядя на него, ответил Литон Фейн, обходя углы гостиной с распростёртой к полу ладонью.

– И двери заклеил? – Гейт без озвучиваемой причины ухватил Май за запястье, не пуская за порог гостиной. – Или снова забыл?

– Я всё сделал! – несдержанно гаркнул на него Литон. – Тряпку, обмоченную в святой воде, тоже бросил. Заткнись поскорее, я ничего не слышу…

– Понял, понял, работай! Я поговорю с этой милой барышней! – Норвуд оттащил Май от входа в гостиную и, отпустив её у лестницы на второй этаж, закурил. – Значит, ты здесь затем, чтобы учить меня работать? – зловонный запах дыма зарезал глаза, и Танияма презрительно отвернулась от охотника. – А знаешь ли ты, что это там за ваза? Уверен, она тебе очень понравилась…

– Спорить не стану. Вещь красивая, однако, она мне вовсе не понравилась! От неё пахнет смертью, никогда бы такую не поставила у себя в доме! – Май продемонстрировала свою удивительную чувствительность, заставив охотника проявить малость уважения.

– Значит, ты эмпат! Я, знаешь ли, удивлён, обычно люди с обострённой чувствительностью слабохарактерные, проблемы этого мира угнетают их, впрочем, среди них встречаются и оптимисты, но, как бы там ни было, в места подобные этим они не суются. Неужели Ассоциация заплатила вам больше, чем мне? – переход на вопросы меркантильные погасил в Танияме последние зачатки любопытства.

Понятно! Он обычный скучный мужик средних лет, который нашёл лёгкий способ зарабатывания денег. Кажется, теперь я несказанно рада, что мне попался высокомерный и нарцисстичный начальник!

– Подожди! Неужели ты не хочешь услышать о наших методах работы? – Гейт предполагал, что нашёл свободные уши и необычные где-нибудь в пабе, а хорошо пригретые.

– Не сильно-то хочется, – обернулась она с печально-кислой миной. – Кроме того, я замёрзла!

Похлопав веками, Норвуд Гейт наконец увидел перед собой девушку в коричневой толстовке и дутых тонких брюках; она потирала свои руки от локтя до плеча, наглядно показывая, что ей холодно.

– По всей видимости, я тебя сильно напугал! – чтобы принести извинения, он снял с себя закуренную чёрную куртку и накинул её на плечи Май. – Позволь хотя бы объяснить.

– Ну коль я здесь… – теряя интерес, она закатила глаза, дав охотнику зелёный свет.

– Отлично! – он рьяно запахнул куртку на теле Май и, бросив сигарету на пол, в темпе заговорил. – Я стреляю не от скуки. Так я загоняю разбежавшихся по дому духов. Слабенькие, согласно той же классификации Тизана, прячутся в расставленные нами ловушки. Для этого мы используем дешёвые глиняные вазы. Затем ваза разбивается, а духи из дома выкуриваются. С сильными мороки больше. Та ваза, которая стоит в гостиной – вместилище. Чувствуя от нашего присутствия дискомфорт, они прячутся в ней, однако выбраться без посторонней помощи не могут. Эта ваза досталась мне от бабки, как ты понимаешь, она очень старая, а старые вещи имеют свойства накапливать в себе воспоминания…

Лучше воздержаться от вопросов кем была его бабка… – Май отвернула голову, одновременно желая и боясь увидеть весь процесс изгнания.

– Ну вы там заткнётесь или нет?! – Литон на слюни от злости исходился. – Я из-за этой приглянувшейся тебе девки ничего не слышу! Если хочешь и дальше баб клеить, то марш в паб – там будете крутить шуры-муры!

– Парень, ты забываешься! Я этой девочке в папаши гожусь!

Мне уже и говорить ничего не хочется, – Май без надежды на порядочность джентльменов, незаметно для них закрыв глаза, выдохнула, приняв удручённый вид.

Безумие! Сплошное безумие без участия умственного труда – так бы она охарактеризовала работу Норвуда Гейта. А тем временем Литон продолжал ругаться, плеваться и дрыгать затёкшей ладонью.

– Деточка, тебе лучше выйти… Сейчас будет зрелище не для детских глаз, – Гейт внезапно собственноручно пообещал преподнести что-то интересное, возможно, даже запретное, утончённое.

– Малыш, не держи зла, – оставив Май в холле, Норвуд прошёл в гостиную и нанёс Литону прямой удар в живот.

– Чёрт! Ну что за придурок?! – юноша, хрипя и шипя гнилые ругательства, упал на пол и, сжавшись, подогнул ноги, демонстрируя форму калача.

– Зачем? Вы в своём уме?! Он же ваш помощник! Нельзя так обращаться с людьми! – убедившись, что изведать запретных техник не выйдет, кроме откровенного избиения, она направилась утешать сквернословящего юношу.

– Не надо! – Гейт преградил ей путь, выживая из гостиной. – Посмотри внимательнее, ему же нравится!

– Вы больны… – как бы ни была эфимерна возможность достучаться, Май сказала, что думала.

– Нет, болен он, – голос и выражение лица Гейта изменились. Он запер дверь в гостиную, где то ли смеялся, то ли рыдал Литон и уставился с серьёзным выражением лица на Танияму. – Послушай, я повстречался с этим пареньком, когда ему было чуть меньше, чем тебе. Его папаша часто напивался и колотил его, этой же монетой Литону платили пассии этого убогого существа, и вот когда он однажды расхохотался вместо того, чтобы расплакаться, эти пьяные идиоты напугались и заперли его в бытовке, оставленной через дорогу строителями. Я работал в том районе. Стояла поздняя осень. И когда я услышал странные вопли из этого фургончика, то сразу понял, что так просто не отделаюсь от этого парнишки. Так он и увязался за мной. Деточка, я не психолог. Хотя я слышал, что вопросами подобных наклонностей занимался Крафт-Эбинг и позднее Фрейд, я не могу даже на основании их трудов провести для него психоаналитическую терапию, и чего важнее, он сам этого не хочет, единственное, что мне остаётся – это согласиться с Фрейдом о том, что садизм и мазохизм тесно связаны друг с другом. Литон первоклассный медиум, но иногда, вот как сейчас, когда он теряет настрой, ему надо взбодриться, понимаешь, сексуальность и половое влечение – это первое, что открывает психические способности, своего рода инстинктивный щелчок.

Это напомнило мне лекции Нару о животной сущности нашего второго Я… – она понуро опустила голову.

– Так вы считаете, что подобного рода дефекты проявляются при условии тяжёлых жизненных обстоятельств? – спросила она, позабыв скуку ввиду огорчения.

– Человек инстинктивно хочет жить или умереть, по-моему, если человек страстно хочет жить, то он склонен к садизму, если же жизнь ему опостылела, то он ищет побоев, провоцируя этим само существование в нём жизни…

– Эй, старый, – двери гостиной с шумом раскрылись и шмыгающий носом, взъерошенный и худощавый Литон позвал своего наставника. – Я закончил проверку, все внутри вазы. Можешь приступать…

– Отлично! Деточка, я тебя побеспокою ещё немного! – Гейт как бы извинился, прежде чем напугать задумавшуюся Май, а уже после зашерудил по карманам куртки, которую одолжил. Оттуда он вынул осиновую, ещё влажную из-за древесного сока пробку и карманную Библию.

Отдёрнув чёрный пиджак, Гейт засучил рукава и накрыл горлышко вазы светлой древесиной. Закупоривающиеся звуки свистом прогудели в ушах и, сморщившись, Май встала рядом с помалкивающим Литоном.

– Nec deus intersit, – Норвуд перекрестил горлышко вазы, говоря на латыни «И Бог пусть не вмешается», ставя невидимую печать, после чего раскрыл писание на заложенном месте.

– Он собирается очистить этих духов? – спросила Танияма наконец.

– На фига? – процедил Литон от скуки и нежелания говорить. – Избавится от мусора, и дальше пойдём!

– Как же так… Они же живые! – глаза Май загорелись от влаги, да, пусть она не знала, кого заточили в эту вазу, обманув удобным вместилищем, но она хорошо знала, что кто бы там ни был, он боится, оттого-то и залез в эту фарфоровую тюрьму.

– Да пофигу! – Литон не почувствовал её боли, не разделил тех чувств, которыми она оплакивала души умерших. – Он загонщик и палач в одном лице. Он тот, кто приносит покой. За это нам платят!

И почему я должна с этим мириться?! – откровенное восхищение Литона не подействовало на Танияму, и слова, не предназначенные для изгнания, затрепетали.

– РИН-БЁУ-ТОУ… – не успела Май докричать кудзи, как Гейт приказал своему помощнику остановить его.

– Эй, парень! – этого хватило, чтобы Литон перехватил руки Таниямы, сломав её невидимую решётку.

– Отпусти меня! – гаркнув злобно, она добилась не больше, чем обычно выходит у собаки, лающей через окно на мимо проходящую кошку.

– Пусти её, – Гейт дал добро и без негодования на ярость Май заговорил с ней. – Деточка, ты зовёшься охотницей на призраков только потому, что работаешь на настоящего охотника, но ты понятия не имеешь, что такое настоящий профессионализм!

– Я знаю, что такое профессионализм! Оливер – вот тот, кто утрёт вам нос!

– Ха-ха, ну да, Дэвис штучка стоящая! – не стал отрицать он, встав в самодовольную позу. – Но послушай сюда, деточка, не будь так высокомерна, ты никогда не узнаешь, на что способна, если не попробуешь поиграть с жизнью и смертью!

– Да плевать мне на ваши методы, – крича и не отводя взгляда, Май хмурила брови. – Работают ваши методы или нет – это неважно. Главное, я знаю наверняка, что любые духи живые и никогда в жизни мне не доставит удовольствия мужская грубость. Вот вы, да, вы! – она дерзко ткнула в Гейта пальцем. – Вы грубый, стареющий ханжа, который думает, что главное в этой жизни – это заполучить заказ, заработать денег и обойти своего соперника.

– И чего в этом плохого? – повёл он плечами. – Мы все люди, нам нужны средства для существования. Ты ещё ребёнок, поэтому ничего не понимаешь, даже элементарно того, что ты не можешь судить о том, чего ты не пробовала. Ты хоть знаешь, что до появления работы Рихарда Фон Крафт-Эбинга «Половая психопатия» никто даже не осмеливался поднимать этих вопросов. Благовоспитанные английские леди неуклонно следовали правилу ladies don’t move! Ты же замужем, я слышал, что тебя называют миссис Дэвис, так скажите же мне на милость, миссис Дэвис, насколько вы прониклись нашим пуританским духом, если в том же разговоре не можете удержать пассивности?

– Уууу! – взъелась Май не на шутку, покраснев от нешуточной злости. – Можете оставить своё мнение при себе. Я ухожу! – сказала она, не умея скрывать своего волнения или других ярких эмоций.

Идиотизм! – хлопнула она со злости дверью, не забыв перед этим швырнуть в Гейта его куртку.

– Закончили? – у ступенек, вероятно, уже долго, её ожидал Нару.

– Да! – Май фыркнула, обидевшись заодно и на него. – Почему не вошёл? А если бы мне угрожала опасность?

– Об этом следовало подумать прежде, чем идти и закатывать Гейту концерт, – ровно выговорил он, понимая, что этот человек безобиден, болтает больше, да и только.

– Это всё ты виноват! – она сыпала обвинения не думая. – Ты мог рассказать о них, остановить…

– Их решила нанять Ассоциация, не я. Всё, что я мог сделать, я сделал. Монах, Матсузаки и Джон должны проверить как можно больше домов. Это решит проблему…

Он не опускал рук… – Май глядела в его тихие, ничего не обещающие глаза, и понимала – даже он не всесилен.

– Покуда ты успокоилась, – с видом галантным он раскрыл для девушки её куртку. Та остыла, но Танияма быстро согрела и её, и свои озябшие руки.

– Нару, ты тоже считаешь, что в каждом из нас живёт две сущности, одна из которых причиняет боль, а другая с радостью её принимает? – испытывая стыдливость и крах в глазах собственных, она чуть дыша, задала сей вопрос.

Отчасти слыша былые выкрики Май, он расточительно блеснул глазами и улыбнулся.

– Если ты хочешь, чтобы я тебя отшлёпал, то уйдём с улицы… – излившийся из его уст шёпот обещал призанятные минуты до дома, где в компании сгорающей от волнения и раздумий Май, он поглумится над её честностью и наивностью ещё не один, заслуживающий оваций, раз.

Продолжение следует…

* Четвёртое измерение – здесь образное выражение, говорящее о заглядывании в далёкое прошлое и/или будущее.

* Догматизм – одностороннее рассудочное мышление.

* Эклектик – тот, кто не создаёт собственной философской системы, не придерживается единого принципа, а берёт из разных систем то, что находит правильным.

* Шумовой дух – это полтергейст (от нем. poltern – «шуметь», «стучать» и Geist – «дух»)

* Мрачный рубеж – это время, когда наступает пора прощания с первой молодостью. Это возраст 40-50 лет. Здесь упоминается точка зрения Андре Моруа, которая определяется 50 годами.

* RSPK – Recurrent Spontaneous Psychokinesis

* Субфебрильная температура – повышение температуры тела на протяжении длительного времени в пределах 37,1 – 38°C.

* Правило ladies don’t move – дамы неподвижны (поскольку благовоспитанным дамам не позволялось извиваться в конвульсиях страсти и они должны были отдаваться мужьям пассивно, сохраняя полную двигательную и эмоциональную отключенность, вплоть до диссимуляции оргазма и каких бы то ни было иных положительных чувственных проявлений, – кодекс двойной морали в какой-то степени разрешал умеренные плотские радости только представителям сильного пола).

Комментарий к Глава 3. Ирландская ваза

Сравнение догматизма Аяко – это указание на её недостатки (чуть что, виноват дух Земли – пример догматизма), а до эклектика (от греч. способный выбирать, сравнивать) это тот же Нару, до него ей ещё далеко.

Вот такая вышла глава. Простите, что задержала, но теперь такое возможно. И я вас очень прошу, пишите, если что-то непонятно или вызывает вопросы, текст сложный, пишу его для вас, поэтому мне проще корректировать его, если я понимаю в какую степь двигаться.

Спасибо за внимание и в этом году ещё, надеюсь, увидимся =)

========== Глава 4. Дитя раздора ==========

Комментарий к Глава 4. Дитя раздора

Первым делом хочу извиниться, что задержала главу, вторые мои извинения будут касаться содержания главы, молчу о её размерах, но разбивать не хотелось. В целом текст намного проще предыдущего, здесь иная смысловая нагрузка, большой минус этой главы – имена! С ними придётся помучиться, поэтому укажу вам список имён и в обсуждении сделала подборку артов, ну уж очень примерную, но хотя бы мимика героев совпадает. Итак, имена:

Норвуд Гейт – охотник на призраков; его помощник – Литон Фейн; Вард – охотник-одиночка, присоединившийся к ним.

Студенты Тринити-колледжа (самая проблемная часть):

1) Обин Крофтон – мил, дружелюбен, но и высокомерен.

2) Лен – студент по обмену. Общителен, очень мил, но всё имеет границы.

3) Уилбер Барнз – умный и внимательный студент. Позиция ко всем нейтральная, но держится группы.

4) Нейт Одли – одиночка, малообщителен, временами несдержан.

5) Эдан Керк – солист одной молодёжной музыкальной группы, малообщителен.

6) Питер Блер – рискован, но к себе располагает (неформальный лидер).