Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса: Английское расследование (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Приятный в общении джентльмен покинул их, чтобы заняться своими непосредственными должностными обязанностями, и с его уходом Май почувствовала, как в ней коренится страх и нарастает внутренняя паника. Эти студенты являлись представителями, несомненно, выдающихся семей, исконно английских, должно быть, у их родителей имелись какие-нибудь титулы, да чего уж там, сам наследник британского престола учился в этих стенах! Давление усиливалось…

Раздвижная дверь микроавтобуса дёрнулась и, кажется, у Таниямы остановилось сердце.

В многоместный автомобиль с приземистой крышей чуть ли не тараном вломились пятеро парней в возрасте от восемнадцати до девятнадцати лет. Они о чём-то разговаривали друг с другом, не сильно-то обращая внимания на Май или Оливера. Конечно, он-то следил за их перемещением по салону, сопровождавшимся толкотней и излишним шумом, а вот их больше интересовали места, которые они займут, прежде чем водитель заставит всех пристегнуться.

А они не сильно похожи на Нару… – Танияма поводила глазами по рассевшимся за её спиной парням, облегчённо вздохнув. – Почему-то я думала, что они будут в точности как он! А здесь вроде бы простые ребята, в свитерах, с рюкзаками и наушниками в придачу… – Май оценила ситуацию, почувствовав расслабление, и всё потому, что в какой-то момент, а это было за секунды до открытия двери микроавтобуса, она представила себе целую группу студентов, у которых не было своих лиц, все лица принадлежали Нару, боже, как же она напугалась! Да и любой бы напугался, а уж в какой бы ужас пришёл тот, кто знал истинный характер Оливера…

– Хай всем новоприбывшим! Я Лен. Очень приятно с вами познакомиться! – с краю, на том самом кресле, где не так давно сидел профессор Элмерз, уместился невысокий, узкий в кости, жизнерадостный юноша. – Я, кстати, в этом колледже по обмену. Сам я буду из Штатов! А вы, должно быть, из Японии! Оливер говорил, что его жена японка, а вы правда экзорцисты? Думаете, в той деревне злые духи?

Любопытный и шумный… – подумала Май, разобрав лишь часть слов рыжеволосого юноши. Лен говорил бодро и живо, она с непривычки не поспевала. – Наверняка Нару это немного раздражает… – она посматривала на Сибую краем глаза и то, что замечала, заставляло тревожиться за болтливого паренька.

– Какой любознательный мальчишка нам попался! – Монах подмигнул сидящим рядом коллегам, говоря пока на японском, хотя и радушия на английском он проявить не успел, начальник взял право первого слова.

– Где Блер? – его немногословность и привычка надменно закрывать глаза иногда доводила команду SPR до задержанного у горла крика. Разве можно быть таким эгоистичным и бесчувственным?!

– А, Питер?! – ничуть не обиделся Лен. – Он уехал ещё до завтрака. Сказал, что хочет быть там первым! Не думаю, что его приход интересует, быть может, какие-нибудь местные городишки или ещё что…

– А кто такой Питер? – Май постаралась вникнуть в курс дела. От Нару толка было мало, вероятность того, что он объяснит или кого-либо представит, колебалась возле пересечения двух осей координат, где обычно находился прямой угол, обозначенный нулём, а чуть ниже, буквально на миллиметр, уже начинался отрицательный счёт.

– Оливер, ты не говорил, что твоя жена знает язык! Это замечательно! – Лен бы пожал Май обе руки, но мешал проход и сам Дэвис, сидящий всё же к нему ближе, поэтому юноша предпочёл пожать руки ему. – Питер Блер – это шестой участник нашей группы, – объяснил он, когда перестал одаривать Сибую рукопожатиями. – Он любит всякую технику. Его родители – владельцы крупной транспортной компании, поэтому он немного помешанный на этих железках.

Мне как-то стыдно… – у Таниямы щёки от жара задёргались. Ладно ещё вымученное выражение лица Нару, когда ему пожимали руки, но вот первое впечатление Лена о ней – это кошмар! – Он переоценивает меня, и это наверняка из-за исключительности Нару! И это на глазах у всех! – у Май пропало всякое желание рот открывать.

– Я ещё учусь, и мне стыдно за это… – ей пришлось скорее разуверить этого приятного человека, чтобы потом не огорчать его шибко.

– А? – удивился он. – Ну и ладно! Мой английский тоже не сильно-то хорош! Американский английский отличается от того, который используют в Великобритании, здешний можно назвать правильным. Он такой возвышенный и литературный, что привыкнуть очень сложно! Кстати, я же немного и японский знаю! Хочешь, я тебе чего-нибудь скажу? – его зелёноватые глаза загорелись. – Так, как там у нас это будет звучать?.. – задумался он вслух. – А, знаю! Yo! /Привет/ Hisashiburi desu! / Давно не виделись! / – он хотел пожать руку Оливера ещё раз, чего сделать не удалось. Один из однокурсников, несмотря на движение микроавтобуса, подошёл и запихнул в рот Лена жёлтый, однозначно спелый, банан. Столь агрессивная реакция на японскую речь, а именно слепое подражание Оливеру, взбесило этого студента. – Спасибо, Обин! – сказал Лен с набитыми щеками, уплетая банан, словно ничего обидного в действиях однокурсника не было.

– Прошу прощения за грубость, – парень, вмешавшийся, видимо, не так просто, заглянул за кресло, где сидел Оливер, и, держась за его спинку, легко улыбнулся. – Среди нас появились дамы. Я очень рад с вами познакомиться, прекрасные леди. Моё имя Обин Крофтон. Я студент второкурсник, хотя об этом вам уже должно быть известно. Мы здесь все с одного курса. Хотите бананчик? – он держал в руках целую связку бананов, предлагая угоститься всем. – Знаете, бананы очень калорийные, но для завтрака лёгкие. Неизвестно, когда нам удастся подкрепиться. Сборы в таких поездках отнимают не мало сил…

Отказаться не посмели, разве что Оливер наплевал на всякую дружелюбность и тактичность. Но для чего ещё нужна жена? Разумеется, Май взяла инициативу в свои руки и приняла лакомство, предназначенное для вечно хмурящегося профессора.

– А разве здесь нет других девушек? – пока Обин не ушёл и продолжал улыбаться, Аяко поддержала беседу, одновременно избавляя поздний завтрак от кожуры.

– Что вы, девушки на нашем факультете и без того редкость, но в такие места они не ногой. Здесь люди забыли о цивилизации, да и будь то город, то вы бы их всё равно не увидели. Полевые исследования – не для них. Здесь место для настоящих мужчин, так что вы зря приехали. Не желаете ли вернуться? – улыбка озарила немного вытянутое лицо Обина Крофтона; она заслужила не что иное, как минуту тишины.

Уровень лицемерия ни то что поразил, поразила наглость, залитая хорошими манерами. Сразу пропал аппетит и желание найти с кем-то из этих рябят общий язык.

– Какой же я грубый… – покачал он головой, поражаясь самому себе. – Вынужден просить у вас прощения, и чтобы вам не показалось, что вам здесь не рады, я не поленюсь и представлю вам всю нашу компанию.

– Слушай, парень, ты бы присел! Машину временами заносит… – этот совет дал Такигава. Он смотрел на выпендривающегося юнца серьёзно, да и кто бы стал с таким делом, как безопасность в транспортном средстве, шутить?! Из SPR – точно никто.

– А вам говорили, что очень неприлично перебивать людей, когда те пытаются быть милыми с вами? – этот самый юноша, Обин, раскрыл свои золотисто-карие глаза и метнул презрением так, как если бы он занимал какое-то важное место в парламенте, а его ни с того ни с сего сдёрнули с тёпленького местечка и в деревню, в приход, к каким-то там истокам английской традиционной религии. – Так о чём это я?.. – он кашлянул в свой кулак и вновь обзавёлся надменной улыбкой. – А, путники, с которыми вам довелось сегодня ехать. Итак, в самом углу у нас Нейт Одли, – он развернулся вполоборота и указал на худощавого паренька в длинном тёмном пальто с капюшоном, тот прислонялся головой к холодному стеклу и через щёлки на глазах смотрел на Обина. – Крайне необщителен! Люди от него шарахаются, а всё оттого, что он выкрасил свои волосы в чёрный цвет и вставил себе в глаза эти жуткие красные линзы, хотя, дело даже не в этом, вы помрёте от скуки, разговаривая с ним. Интересов у него нет, жизненная позиция равносильна саргассовой водоросли. На следующем сидении, рядом со мной, сидит Эдан Керк! – он придал улыбке праздности, показав свои ровные отбеленные зубы. Сам же представленный юноша скрывался от гостей под белым капюшоном, из-под него торчала блондинистая чёлка, были видны миловидные, отчасти хитрые черты лица и, в общем-то, больше ничего примечательного. – Эдан у нас многообещающий солист. Девчонки готовы волосы на себе рвать, лишь бы этот парень разрешил потрогать себя. Его папаша не особо радуется такой популярности, правительственная должность и всё такое, сами понимаете, поэтому он здесь, на кафедре философии религии и религиоведения. Не обращайте на него внимания. Он сегодня полночи зависал в клубе, поэтому сейчас он нем как рыба! – Обин устал стоять в полусогнутом состоянии, однако оставалось представить всего одного человека, поэтому он как можно скорее взял себя в руки. – И последний – это Уилбер Барнз! Говорить о нём не особо хочется, сами всё поймёте, но если в двух словах, то он самый обычный студент-зубрилка!

Экзорцисты рассмотрели всех здешних юношей, последний показался им самым нормальным: в очках, с книгой в руке, чуть-чуть растрёпанный, но зато тихий. Вот как-то так общее мнение и сложилось, а вот Май осталась в меньшинстве; ей даже украдкой не удалось взглянуть на тех троих парней, которые сидели где-то за её спиной, дальше в салоне.

– Джон, ты возьмёшь на себя проблемного в углу, тебе не привыкать работать с такими подростками, а я нашего шоумена, – нашептал Монах, нащупав в этих пареньках целую массу проблем. – А уже тебе, наша дорогая мико, остаётся этот, напыщенный, ты же любишь таких…

– Хочешь, чтобы я его морально уничтожила? Ты иногда-то думай, что предлагаешь. Потом его папочке придётся раскошелиться на детского психолога… – посмотрела она краем глаза на высокого, упирающегося в потолок Обина и уже потом на коллег. Другое же дело касалось самого рассказчика, ему не понравилось, когда гости взяли и заговорили на языке, который он абсолютно не понимал, отсюда и негативная реакция.

– Кажется, я быстро объяснял, – он не утерпел и, сделав шаг навстречу незнакомцам, склонился над сидениями, где сидели Нару и Май. – Вам, иностранцам, плохо понятен наш язык, быть может, в следующий раз стоит вести речь медленнее? По слогам?.. – последние слова он изрядно протянул, нечто, так сразу необъяснимое, раздражало его, это-то Танияма и заметила.

– Присядь… – Нару отдал этот приказ голосом низким. Снедало его разочарование, быть может, лёгкое раздражение, но не более того. Во всяком случае, Оливер был выше этого чувства.

– А ты мне не указ, Оливер! – прошипел Обин чуть ли не у самого носа однокурсника, которого взяли и назначили главным. – Тебя с чего-то любит профессор Элмерз, но мы не выбирали тебя, как и не просили отправлять нас в эту деревню. Ты свалился на наши головы, так что не жди, что всё будет по-твоему!

Драка бы не завязалась. Нару не подавал должного вида. Многих пренебрежительное отношение задело бы за живое, Оливер же на это смотрел сквозь широко расставленные пальцы: если кому-то что-то не надо, то решение элементарно – найдутся те, кто сделает эту работу за них, в крайнем случае, он мог многое сделать сам.

Зачастую бывает, что всё решает случай, не упусти Нару свой, то уже сегодня бы избавился от балласта. Стоило всего-то усмирить гордость и выдать свою излюбленную теорию людям, которая заключалась в следующем: что-то не нравится, проваливайте! Однако случай встал у него на пути…

Микроавтобус вошёл в опасную зону. В низине, где находилась деревня Дэнжи, гололёдец прихватил асфальтную дорогу. Задние колёса Forda Transit начало заносить.

– Что за чёрт?! – Обин успел сделать не многое: закричать, замахать руками, прежде чем рывки транспортного средства из стороны в сторону откинули его к двери, где он чувствительно приложился головой о стекло.

Почему же эта страна так не любит меня?! – Май зажмурила глаза, крепко-крепко обхватила руку Нару, что-то попискивая от переживаемого страха.

Водитель справился с автомобилем и на некоторое время остановил микроавтобус. Стресс вынудил его взять перекур.

– Парень, ты совсем тупой?! – у Монаха самого нервы дали маху. Он отстегнул свой ремень и приподнял повалившегося на пол Обина за свитер. – Марш на своё место! И если я до деревни услышу хоть писк, то пеняй на себя. Я возьму ремень и отдеру тебя им на глазах у всех! Дядя Монах бывает очень зол, когда плохие детишки забывают о личной безопасности! – Такигаву чуть не трясло. Он отпихнул перепуганного юношу от себя и выдохнул через рот. – Покурить надо… – решил Хосё однозначно, Обин же, отделавшись от шока, заговорил.

– Вы владеете языком… – это привело его в замешательство.

– Парень, ты что, прикалываешься?! – Монах уже вынимал сигареты из внутреннего кармана, оставалось лишь выйти на улицу. – Я басист! Музыкант! Мне положено знать разговорный английский. Джон австралиец, для него английский вовсе родной язык, а наша мико из семьи очень даже приличной, образование ей дали дай боже каждому, так что пока взрослые выпускают пар, иди и прижми свою пятую точку покрепче, ни то я передумаю по поводу твоей возможной реабилитации!

– Извращенец! – пробормотал Обин злобно, даже и не думая изменять себе любимому; он пришёл в ярость от открытых домогательств каких-то там неординарных туристов.

– Ах ты маленький вредитель! – Такигаву едва не накрыло.

– Успокойся! Он всего лишь нахальный мальчишка! – Аяко вовремя вмешалась, вытурив разошедшегося Монаха наружу.

Каков наглец! Да и этот хорош! – он мысленно ругал Обина, а затем и Нару, дымя вовсю. – Когда уже научится обращать внимание и на других?! А ведь с нами тот же фокус проделал, да и сейчас не брезгует. У него решение всех проблем кроется в абстрагировании. Он или уходит или гонит никчёмных людей проч. Тяжёлый случай… Тяжёлый… – пыхтел он в прямом смысле, пока реальность не упала на его голову. – А-а-а! Ну почему снова извращенец-то?! – Монах что-то завывал, расплющивая недокуренную сигарету, пока та не впечаталась в асфальтную дорогу.

Дошло наконец… – подумала Аяко, глядя на страдания сгорбившегося коллеги, вымещающего злость на сигарете.

– Эй, а ты чего сорвался-то? – она окликнула его, чтобы немного отвлечь и разобраться самой. – Нужен он тебе больно…

– Да не хочется потом иметь дело с их родителями! Вечно с этими избалованными богатенькими детишками проблема! – пожаловался он, оставив своё никчёмное занятие.

– Вот значит как… – Матсузаки закончила свой перекур и подошла к Монаху чуть ближе. – Слушай, мне кажется, что этим детишкам ничего неизвестно о личности нашего профессора…

– Думаю, ты права… – Хосё резко переключился на другую тему. – Оливер Дэвис —фигура известная, но в кругах узких. Судя по их пренебрежению, они не в курсе дел, а наш зазнайка не станет зря хвост распускать… Ой, как же это всё напряжно! – он обхватил голову, как орех обычно обнимают щипцы, и простонал о своём порыве в наполненный влагой и морозцем воздух.

IV

Англия оказалась очень необычной страной: где-то простирались равнины, а местами буграми и кочками казались далёкие седые холмы. Изморозь заковала прошлогодние травы, осыпала белыми крошками мохнатые вечнозелёные ели и пихты, а истёртую асфальтную дорогу украсили тёмные, отливающие графитным, свеженькие заплатки. Погода к полудню немного разгулялась, и тот гололёд, который сковал дорогу в низине, превратился в талую воду.

Узкая дорожка, едва насчитывающая две полосы, открыла студентам Тринити-колледжа и команде SPR въезд в деревню Дэнжи. Старый, уже гниющий деревянный забор с колоннами, выточенными из толстых брёвен, и два пушечных ядра, служащих наконечниками у этих приветственных врат.

У самой дороги, по левой стороне, стоял дом в два этажа; низ у него был красным из-за кирпича, а вот верх совсем серым, с прожилками древесины, выкрашенной в тёмный бурый цвет. Вокруг дома серебрился обильный на растительность сад. Он зарос, объял всё пространство вокруг дома, дожидаясь весны, когда любимый хозяин вернётся в свой дом и наведёт здесь и внутри полный порядок.

На холме, немного дальше, Май увидела целую вереницу таких аккуратных, ухоженных домиков, там же одиноко мокла не такая уж старая автобусная остановка – пластиковый козырёк и металлические трубки дурно сочетались с местными видами. А вот внизу, под пригорком, тянулся ряд других домиков. Они были старыми, облезшими… Когда-то яркие, сейчас они являли собой нечто грязно-розовое. Сросшиеся, с прогнувшимися черепичными крышами и закопчёнными толстыми трубами. Дым не беспокоил ни один из этих дымоходов: тогда-то она и поняла, что жителей в той части деревни уже не первый день нет.

Приход святого Джеймса расположился на пригорке, в самом конце дороги. Эта маленькая церквушка с часовенкой и надгробьями на территории открыла всё тот же серовато-красный пейзаж. Сама по себе серенькая и очень скромная с узкими вытянутыми окнами и распятием под самой крышей – ничего праздного, за исключением красной черепицы, в этом приходе не было.

Микроавтобус мягко затормозил, и люди, прибывшие в этот полдень, ступили на отсыпанную грунтом дорогу, чтобы поприветствовать пастора Гладвина Куинси, который обещался устроить всех гостей со всем возможным уютом.

На улице по-прежнему одолевала промозглость, внутри же прихода, несмотря на толстые каменные стены, крылось тепло. Пахло талым воском, чуть различимой плесенью и пылью. Оштукатуренные белым стены местами потрескались, и в этих проталинах проглядывал красный кирпич. На чёрных подставках торчали затушенные толстые свечи, а сразу за лавками, у алтаря, молился средних лет пастор. Он стоял за ограждениями на коленях и тихо, убаюкивающе что-то шептал. Когда молитва была дочитана, то он поднялся, чтобы поприветствовать гостей.

– Судьба милостива к нам, ибо Бог послал нам вас – избавителей от недуга и хаоса, правящего в этом месте. Я пастор Гладвин Куинси. Добро пожаловать в приход святого Джеймса, – голос его, как и внешность, напоминал ангельские проявления. Нежное, совсем не состарившееся к тридцати двум годам лицо, серо-голубые глаза, наполненные состраданием и тихой печалью, и довольно-таки узкая кость, которая составляла основу его стана, накрытого скромной чёрной рясой.

– Пастор, а наш друг Пит к вам не заглядывал? – Лен, поспевающий тут и там, немедля спросил об их маленькой пропаже, тем более что сам Оливер не стал бы тревожиться о такой мелочи, как отсутствие на месте того, кого он в дорогу с собой от стен колледжа вовсе не брал.

– Нет, боюсь, что мистер Блер меня этим утром не навещал, – сочувствующе покачал он головой. – Но я уверен, что к ужину он непременно даст о себе знать… Мистер Дэвис, вы приехали, как и обещали… А эта девушка, значит, ваша жена… – пастор дружелюбно смотрел на Май, и она не знала, что в этой ситуации делать: официально они с Нару женаты не были, а врать служителю веры совсем не хотелось. – Миссис Дэвис, очень рад знакомству с вами, – он наклонил голову в знак уважения, и Танияма от стыда вся красная быстро выпалила приветственные слова.

– Между прочим, твоя цель сидит и скучает, – украдкой нашептал Такигава, встав поближе к Аяко. Она рассматривала ангелов, сделанных из камня в одной из стен не так далеко от алтаря, пока Монах улавливал окружающую обстановку. – Иди, обработай клиента, он унижен и может быть даже ранен – лёгкая цель для тебя!

– С чего ты решил, что я стану участвовать в этой глупой затее? – Аяко сильно желала сказать ему многое, но осеклась произносить лихие слова в стенах прихода.

– Должны же мы хоть немного поддержать малыша Нару, давай, заодно узнаешь чего-нибудь об этом шестом пареньке, почему-то мне кажется, что он тут у них заделался неформальным лидером, а из этого следует, что авторитет нашего любимого профессора под угрозой, – Монах говорил тихо и чтобы вовсе обломать интерес любопытным, делал это на японском.

– Внесём коррективы – он твой любимый профессор! Я на стороне Май! – выдала она чёрство и рьяно.

– У-у-у! – аж трясся Хосё от её стоической вредности. – Ты в любом случае не бросишь этого паренька, так как он мог пострадать! Осмотри его башку, набитую кожурой от бананов, и закончим препираться на этом!

Матсузаки не стала бы отрицать, что в медицине понимала побольше присутствующих, делать особо было нечего, пришлось согласиться.

– Эй, как там тебя, Обин, кажется, – подошла она к студенту, сидящему на одной из лавок, делая из этого величайшее одолжение в её практике. – Сядь прямо, я осмотрю твою голову… – Аяко присела на лавку позади него и запустила свои тонкие пальцы в каштановые мягкие волосы.

Обин Крофтон поцыкал, предвещая этим звуком какую-нибудь словесную гадость, а вместо этого расширил глаза и зажал зубы от неожиданной боли. Нежничать с ним никто бы не стал, не маленький для таких одолжений, что, впрочем, почти послужило основанием для побега. Правда, он не знал, к кому в руки попал.

– Расслабься, парень! Моя семья – это практикующие врачи, я не стану ничего делать с твоей головой, ты отделался шишкой. Могло быть всё гораздо хуже… – она зачесала его растрепавшиеся волосы на место, а уж потом уличила несколько минут для натянутого разговора.

– Пастор Куинси, вы говорили, что в деревне есть подходящий для нас дом?.. – Нару прощупывал почву, пока его старшие коллеги привязались к его однокурсникам похлеще медицинских пиявок, да, именно от болезненных клеток они и пытались их избавить, жаль, что от одного раза, как и в любой процедуре, толка мало.

– Да… Миссис Агата Аддерли неприменимо приютит вас на эту неделю. Вы уж простите, что мой дом не способен дать вам крышу над головой, – извинялся он, искренне сожалея.

Первую неделю февраля группа из Тринити-колледжа жила не у кого иного, как у пастора Куинси. Его дом находился в жалких метрах от прихода, но не отличался простором. Для ребят и без того сколотили двухъярусные койки, а тут ещё четверо гостей, да и среди них появились женщины… Это во многом меняло дело.

– Дом миссис Аддерли недалеко, сейчас вы обойдёте мой дом стороной и немного спуститесь с горки и вот, не доходя нижнего участка деревни, вы набредёте на её дом. Не переживайте, не обознаетесь, сейчас в деревне мало дымящих дымоходов…

– Если вы не возражаете, то я попрошу вас об услуге, – Нару приблизился к пастору и что-то ему нашептал.

– Разумеется, они могут оставаться. Я присмотрю за всем, что происходит в этих стенах. У вас здесь иная миссия, прошу вас, не отклоняйтесь от помощи этим простым людям, а я, даст Бог, окажу вам всяческую поддержку, – он распрощался с Оливером и его группой экзорцистов, оставив у себя на попечении пятерых отчасти проблемных студентов.

V

Дом миссис Аддерли, как и говорил пастор Куинси, стоял под горкой, возле извилистой асфальтной дорожки, возвышаясь и дымя, средь заросшего старого сада. Одинокая женщина ухаживала за лужайкой у дома, приободряя захудалый вид старенькой, вечно мокнущей калитки: глиняные горшки с цветами, невысокие туи у белых в мелкую ячейку окон и вьющиеся вдоль забора лиановые растения. Невысокий заборчик из чёрных камней скальных пород и дом в два этажа: три комнаты на втором и две на первом, впрочем, ту каморку, которая звалась комнатой на первом этаже, с немалым трудом можно так величать: узкий диван-книжка, который никогда не раскладывался, так как место этого не позволяло, и льняная полоска дорожки, заканчивающаяся у окна, где стоял выкрашенный тёмным лаком буковый стул.

Крыша, крытая серой черепицей, и широкие высоко тянущиеся трубы; из них валил дым. В доме, безусловно, поселилось тепло. Май, как и многие, приподнимала даже ворот на тёплой одежде. Промозглость и влажность из-за тумана и порывистый северный ветер: погода не обещалась порадовать исследователей благоприятными для работы условиями.

Они вошли через калитку, ступая на влажные плиты, вросшие в когда-то плодородную землю, и под арочной верандой обложенного серо-коричневым камнем дома сообщили о своём прибытии недолгим, но протяжным звонком в дверь.

– А наш Нару неплохо так прощупал почву, – Монах делился впечатлениями с Аяко и Джоном. – Интересно, как он обставит всё дальше…

Интерес Такигавы вызывал сдержанный тон Оливера: он никого не дразнил, ни над кем не насмехался, почти джентльмен, во всяком случае, первое впечатление создавалось именно такое, разумеется, об истинном характере профессора Дэвиса знали те, кто успел с ним, или чуть точнее, на него поработать.

Спустя чуть больше минуты, красноватую, выкрашенную в цвет махагона дверь, открыла пожилая женщина. Её губы стянули морщины, а лицо, из-за свисающей кожи, казалось мешковатым. Скорее всего, она немного похудела, но вместе с тем, она мягко улыбалась, не показывая ненастоящих, хотя и белых зубов, одаривая незваных гостей тёплым дружелюбным взглядом. Она красила волосы тёмно-русой краской и подводила тонкие брови коричневым карандашом, да, как ни странно, но она ждала гостей; жила так, словно ежедневно кого-то ожидала, об этом говорила и её одежда: опрятное платье из плотного жёлтого ситца и белый широкий передник. Миссис Аддерли, как и большинство пожилых женщин, в старости чуть-чуть раздобрела, но оттого не утратила сил, хлопочущей по дому хозяйки.

– Миссис Аддерли, меня зовут Оливер Дэвис, – Нару повёл речь, и все буквально затаили дыхание. Сибуя не отчитывался в своих планах, поэтому каждое его действие было сродни сюрпризу. – Эта милая девушка моя жена – Май Танияма, прошу прощения, но она очень плохо говорит по-английски. Это её дядя – Хосё Такигава со своей супругой Аяко. И этот молодой человек Джон Браун. Он священник. Мы занимаемся исследованием аномальных явлений в вашей деревне. Я привёз сюда свою жену, чтобы приобрести дом, как я слышал, несколько выставлены на продажу…

– Боже правой! – она всплеснула руками, демонстрируя истинную радость. – Наши молитвы услышали! Проходите скорее в дом, я угощу вас горячим чаем и бисквитом…

Вот это он учудил! Зато не сказал и слова о приюте, как-то всё не организованно… – Монах ожидал многого, но никак не полагал, что его, того кого и женить-то нельзя, возьмут и захомутают, да ещё без согласия еле сдерживающейся невесты. – Эх, пировать так пировать! – столпотворение в дверях навело Такигаву на бредовые мысли, в исполнении которых он практически не усомнился.

– А жёнушка-то моя продрогла! Любите вы, женщины, выглядеть красиво в урон себе! – голос его дребезжал так же звонко, как у сойки в тёплый июльский день. – Да, точно! Так оно и есть… – чтобы, так сказать, убедиться, не ожидая вожделённой милости, он опустил свою массивную кисть на попку вздрагивающей от каждого звука его голоса жрицы и ради приличия скрючил пальцы, сжав плоть заливающейся стыдливой краской Аяко.

Дело секундное, но будь то порывы избытка услады, когда милый бред заливает дёргающиеся от жара уши, то голос бы её умиротворял своими восхитительными откликами, а что здесь? Здесь, едва держа своё коричневое пальто в руках, видя и не замечая одновременно зеленоватого полосатого холла, она точно осина на ветру зашуршала. С губ вырывалось неразборчивое бурчание, длинные красные ногти пощелкивали, и каблучки на сапогах попеременно постукивали о почти не тронутый временем паркет.

– Да не переживай ты так, – он наклонился к её уху и в том же озорном духе зашептал. – Я вживаюсь в роль. Физический контакт помогает, никто ничего не заметил, ну разве что Джон… – Браун заходил последним и надо сказать, что действия Такигавы смутили его ничуть не меньше, чем последние навели шороха в нервной системе Матсузаки.

– Физический… Физический, значит… – потряхивала она кулачком, страдая отнюдь не от тирании страстей, обуявших её, а от типичной антипатии к одному нахальному служителю Будды, который с какой-то стати, сегодня стал не кем иным, как её мужем!

Хосё отлично понимал, не будь хозяйки поблизости и ему бы несдобровать! И тут не отделаешься чередой неразборчивых восклицаний, она бы тараном ринулась на него и отстаивала бы свою честь до последней капли крови.

– Миссис Аддерли, не хочу показаться невежливым, – Нару взял слово в уютной столовой. Хозяйка подала чай, принесла домашнюю выпечку и, не успев вымолвить гостеприимного слова, вняла призыву молодого человека, судя по глазам которого, настроен он был очень решительно. – Не могли бы вы оказать нам небольшую услугу?.. Нам негде остановиться в вашей замечательной деревне. Пастор Куинси не может предложить нам крыши над головой, но он настоятельно рекомендовал вас, разумеется, мы не напрашиваемся задаром, я оплачу все расходы на продукты питания и кров, предоставленный вами.

Пожилая женщина задумалась. Сидя возле камина, она теми же мягкими глазами посматривала на людей, собравшихся за её овальным столом. Они молча смотрели на неё, оставив все иные дела. Не притронулись к пище, чаю, стоило какой-то там паузе застыть между ними – гостями и ей – хозяйкой.

Старые буковые стулья с мягкими подушечками давно позабыли, каково это – принимать здесь гостей; медная, свисающая с потолка люстра, больше года не играла огоньками, а светло-синие тарелочки, украсившие целый комод и стену над ним, не радовали чьих-либо глаз.

Миссис Аддерли тихонько вздохнула, вскинула глаза на картину, висевшую над камином и, закрыв глаза, улыбнулась. Там запечатлели её, в молодости… Красивая, стройная, в жёлтом ситцевом платье и широкополой шляпе и всё это почти в полный рост. Она смотрела на Май и вспоминала свой первый год, проведённый вместе с дорогим сердцу супругом. Этот дом достался им от родителей, как и они, миссис и мистер Аддерли возделывали землю, сеяли и снимали урожай; Агата выращивала в их прелестном садике цветы и ухаживала за плодовыми деревьями, а тем временем их сын рос, пока не настало время отделиться от родителей и уехать туда, где для молодого человека открывались хоть какие-то перспективы.

Нару не давил на старую женщину, он терпеливо стоял и ждал, когда она даст свой ответ. Временами он отводил взгляд на крупные розовые цветы, мелькающие на белых обоях, которые кто-то взял и впихнул в причудливую плитку с вензелями и розетками, сделав из стены нечто по-домашнему ляпистое, но всё больше старался уделить внимания именно Агате Аддерли, хозяйке этого чудного, ещё тёплого коттеджа.

– Погода нынче очень плохая… – закачала она головой, когда приняла важное решение. – До ближайшего города, где есть гостиница, час пути. Я бы не отпустила вас, даже если бы вы стали убеждать меня в обратном. Оставайтесь. У меня как раз есть две спальни и одна маленькая комнатка здесь, на первом этаже. Правда, вынуждена за неё извиниться, она очень тесная…