Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса: Английское расследование (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Причитая всю дорогу до своего офиса, Леннард забыл о канители с банкоматом, грузчиками и всеми прочими препонами, которые пришлось обойти, чтобы притащить этот аппарат в Ассоциацию.

III

16 августа. Четверг. Деревня Ашвел.

Два дня в постели! За это время Май успела насмотреться на комнату Нару вдоволь! Просторная, куда с меньшим количеством мебели она сосредоточила в себе много воздуха и света. Двуспальная кровать была, правда, удобнее, чем в гостевой комнате. Тёмно-ореховые комоды сверкали глянцевым блеском и на толстых столешницах каждый день меняли цветы. Завтрак, обед и ужин приносили в постель; принятие чая вошло в обычный распорядок дня.

Во второй половине дня, когда солнце перестало пробиваться в комнату непроглядной стеной, Май от скуки съехала с подушек под одеяло и, задрав руки, простонала. Нару в это время сидел за своим письменным столом, а сидел он совсем неудобно – к ней спиной, временами он оглядывался, чувствуя, как Танияма с него глаз не сводит. Это раздражало. Работать под прицелом он не привык. Она, конечно, отводила в этот же момент глаза, делая вид, что рассматривает комнату.

– А из чего сделан этот паркет? – спрашивала в такие минуты она, указывая на почти чёрный пол с частыми светлыми прожилками.

– Из финской берёзы, – отвечал он точно, не отвлекаясь от бумаг, над которыми корпел.

– Ковёр красивый. Интересно, где его сделали? – продолжала она в той же манере.

Получив очередной вопрос не по «его» теме, Нару развернулся вполоборота и хмуро исподлобья посмотрел.

– В Бельгии… – последовавший ответ никак не мог удовлетворить Танияму, так как светло-коричневый ковёр с интересным цветочно-лиственным орнаментом из Новозеландской шерсти интересовал её чуть больше, чем комод, стоящий с левой стороны от кровати.

– Я думала, что в твоей комнате будет много книг! – не смотря на него, завела разговор она. – Ну там, Шекспир, Блейк и этот, как там его?.. Байрон!

– Не понимаю, почему меня должны интересовать все эти сомнительные личности, – проигнорировал он, отворачиваясь обратно.

– Правильно, лучше созерцать себя любимого! – сказала Май себе под нос, недоумевая оттого, что в этой комнате даже пол начищен до зеркального отражения.

– Что ты только что сказала? – нахмурившись, Нару взялся за спинку своего стула и, оборачиваясь, привстал.

– Ничего-ничего! – замельтешила руками она. – Подумала, что немного литературы не повредит.

– Ты это сейчас серьёзно? – продолжая злиться, он присел обратно и спросил.

– Да, а что? – делая наивный и ничего не понимающий вид, Май приоткрыла рот в виноватой улыбке.

– Байрон вёл распутный образ жизни. Живя в Италии, он держал при себе целый притон. В своём дневнике он записал более двухсот женщин за один только год. Со временем он устал вести счёт, – рассказал он немного из жизни нашумевшего английского писателя, не затронув при этом причины нахождения этого же лорда Байрона в Италии, а ведь тому послужил побег из родной страны ввиду ужасного скандала. – Личность человека формирует его окружение. Ты хочешь, чтобы я окружил себя подобными вещами?

Если это такой намёк, то – нет! – вначале Май удивилась, расширила глаза, однако чуть позже сузила и отвела в сторону, чтобы насмешливо выговориться.

– Всё чего я хочу – это чая! Время почти пять… – Танияма указала движением головы на часы, которые стояли на трюмо рядом с большим зеркалом, чуть в открытую не крича о том, что Нару заработался и совсем позабыл о ней.

Оливер посмотрел на время, на бумаги, которых собрал немало и поднялся.

– Сейчас попрошу приготовить.

– А почему ты постоянно кого-то просишь? Я, между прочим, сама тебе чай готовила! – вышла Май из себя и ударила обеими руками по одеялу.

– У нас с тобой разные задачи! – невозмутимо ответил он.

– Напомни ещё, что умственные способности тоже разные, – прогнусавила она обиженно. – Но на склероз я не жалуюсь, – Танияма вытянула шею и сказала как можно громче. – Кто-то совсем недавно говорил: «Ты – любовь всей моей жизни», «Я хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь», – начала она кривляться. – Если не бредил, то приготовь чай сам!

– Ты права. Я бредил, – не пошёл на поводу он, за что получил по затылку. Май швырнула в него одну из подушек и, хмыкнув, перевернулась набок.

Оливер, подняв подушку с пола, долго без комментариев смотрел на постель, где под одеялом медленно булькала Май. Она не понимала, что после произошедшего она ещё ни разу не осталась одна, в комнате всегда кто-нибудь был! Возможно, именно поэтому Нару исключил ночную поездку в больницу.

Подумав ещё, он выдохнул и подошёл к кровати, где подсунул подушку под руку Таниямы.

– Пусть различия в наших умственных способностях не беспокоят тебя. Я ценю другие твои хорошие качества.

– Как сказала мерлуза с хвостом во рту, крайности сходятся! – вытолкав эту самую подушку на пол, Май с надутыми губами снова привстала – под одеялом было жарко.

– Откуда ты узнала об этой пословице? – потемнев буквально за секунду, Нару устремил свой взгляд на неё, чтобы получить ответы.

– Слуги как-то на кухне об этом говорили, – поняв, что сболтнула лишнего, Май покрылась красными пятнами.

– У нас болтливость не ценят, – побелев от переизбытка гордости, Нару расправил плечи и пошёл к двери. – Я сделаю тебе чай. Жди, – после этого дверь легонько скрипнула.

Ух… Наконец-то ушёл! – Танияма привольно откинула одеяло, опустила босые ножки на пол и на цыпочках вышла из комнаты.

– Где же оно? Куда могло закатиться?! – гремя в ванной комнате тумбой, Май, взмокшая от холодного пота, ползала на корочках, ища своё платиновое колечко. – Не могло же потеряться… Не могло! – застучала она ладошками по холодному кафелю, врезаясь в рядом стоящую тумбу тут же, как услышала за спиной скрип.

Узкий белый шкафчик закачался, падая в руки Нару.

Не чувствуя в ногах силы, Танияма раскинулась на полу. В её глазах горел ужас. Он сливался с холодным спокойствием Нару и поэтому медленно тлел.

– Дурочка, кто просил приходить, если до сих пор страшно, – сказал он вроде бы вещи обидные, но так ласково, что Май не выдержала и бросилась к нему с объятиями сразу же, как тумба была возвращена на место.

– Я кое-что здесь потеряла! – сквозь душащие слёзы заговорила она. – Эта вещь очень важна для меня!

Нару понял, что Танияма пришла в поисках своего кольца. Он погладил её по голове и с сильной тревогой посмотрел на бело-розовую чашу, из которой совсем недавно выловил свою возлюбленную без должных признаков жизни. Шутки в сторону! Теперь, как и в первые дни после исчезновения Джина, он был сам не свой, искал ответы там, где их не было.

– Falsus in uno… – Нару машинально повторил то, что прочитал в своём сне по губам мальчика. – Ложное в одном, ложное во всём… – привёл он латинское изречение полностью и, импульсивно сжав Май куда сильнее, очнулся. – Пойдём отсюда.

Вернув Май в свою комнату, он помог ей улечься на кровать, а сам замер возле стола. Оливер безотрывно смотрел на бумаги, собранные на столешнице, думая вовсе о другом. В верхнем ящике стола лежало кольцо Таниямы, теперь он размышлял, стоит ли отдавать его сейчас, склоняясь больше к незамедлительному возврату этой вещи.

– А над чем ты работаешь? – застигнув его врасплох, Май без доверия обратила внимание на тут же захлопнувшийся ящик и напрягшиеся руки Оливера. Поскольку он бездействовал, она обошла его и заглянула в бумаги сама.

Он изучает странные случаи, похожие на мои… – Танияма отодвинула пару газет и нашла выписки из дел об утопленниках, которые были найдены в самых разных местах: ванные комнаты, обычные офисные туалеты и даже фонтаны. И тут Нару пришёл в себя.

– Эти дела никак тебя не касаются. Вернись в кровать, – внушительно сказал он, отодвигая девушку от своего рабочего места.

– Мой постельный режим два-три дня. Два уже прошли! – Май, излучая энергию, вытянула руку вперёд и показала два пальца, расставленных вилочкой.

– Лин получил список квартир. Завтра я потребую полной отдачи! – Нару предупредил о том, что завтра у них рабочий день, после чего вновь засел за работу. К сожалению, Леннард не узнал ничего кроме номеров квартир, куда въехали новые квартиранты, надо думать, что он не сильно старался, зато были и плюсы – за последние два месяца в дом на Де-Лаун-стрит въехали три человека, двое из которых соседствовали с тем же Леннардом Ване.

Здорово! Я выберусь из этой комнаты! – обрадовалась она и вприпрыжку побежала к кровати.

– А где мой чай? – вспомнив о чае, Май с непритворным простодушием спросила.

– На комоде, – последовал лишённый эмоций ответ.

Радуясь раньше времени, Танияма нашла и схватилась за чашку, словно век не пила.

С молоком! – поморщилась она от сладкого молочного чая. – Ну и ладно! Главное, что это он приготовил! До дна!

IV

17 августа. Пятница. Район Ламбет. Де-Лаун-стрит.

Выбрав подходящее время – после шести часов вечера (исключили время, которое люди проводят на работе), Нару и Май приехали в указанное место.

Дом на углу Де-Лаун-стрит и Кукс-роуд был точь-в-точь таким, каким он воскрес в памяти Май во вторник ночью. Узкий и угловатый, цвета топляка, в четыре этажа, считая, конечно, цокольный. Вокруг чёрная оградка с аккуратными круглыми кустиками; на переднем плане две колоны, наполовину утопленные в здание, а позади запасной выход, который по праву можно назвать «чёрным», так как дверь была выкрашена именно в этот цвет.

– В доме восемь квартир, – выйдя из такси, машины, которая напоминала автомобиль прошлого века, Май побежала за Оливером. – По две квартиры на этаже. Леннард живёт на четвёртом… – не успев договорить, Танияма врезалась в плечо Нару и потёрла свой ушибленный нос. Делая выводы при виде его лица, она догадалась, что вспоминать об этом – идея не самая хорошая. Она в доме другого мужчины, всё равно что наедине, да и по всей видимости, ещё того мужчины; у неё уже был какой-никакой опыт общения с большими любителями женского пола, здесь ситуация была схожей, вернее, ощущения.

– Четвёртая квартира, – оставив свой тяжёлый взгляд, Нару переместил его на те окна, которые выходили на пустырь, где не так давно был установлен банкомат. – Начнём с неё.

Вот и пойми его! Почему именно с неё? – ругалась про себя Май. – Мучитель недоквалифицированный!

Оставив цокольный этаж без внимания, двое исследователей из Ассоциации прошли по узкому коридору с уже замызганными обоями и остановились возле деревянной двери. Выкрашенная в очень тёмный зелёный цвет, она сосредоточила не меньше десятка толстых масляных слоёв краски. В этом доме все двери были такими: на вид непрочными, старыми, словом, совсем обычными. Звонка не было, поэтому по команде, то есть недовольному кряхтению Нару, Май засуетилась и постучала в дверь.

– Добрый вечер, не могли бы вы уделить минутку вашего времени?

Приятный женский голос не вызвал серьёзных подозрений, поэтому двери быстро отворились.

На пороге их встретил мужчина среднего роста, возрастом около тридцати шести лет. Его тёмно-русые волосы были слегка взъерошены, а приятные серые глаза мягко сверкали. Закатанные рукава белой рубашки открывали вид на загорелые руки; расстёгнутые у горла пуговицы говорили о том, что человек в этот самый момент отдыхал. Лёгкий запах алкоголя это подтверждал.

Разглядев исследователей, мужчина качнулся, упёрся в косяк и приложил левую ладонь ко лбу.

– Нельзя так опьянеть от бокала вина. Девушка, если вы сейчас скажите, что вы работаете на Ассоциацию психических исследований и ваше имя являет нечто прекрасное, то, право, я расплачусь.

Остолбенев от услышанного, Май первым делом (не без опаски, конечно) заглянула в лицо Нару. Сумрачен и чрезмерно серьёзен – и это ещё мягко сказано; он категорически не переносил конкуренции, когда вопрос касался её, исключительно её, в остальном же он бы даже имитировать заинтересованность не стал.

– А мы с вами знакомы? – не играя, а подлинно изображая непонимание, Танияма выглядела в своих джинсовых шортиках и комбинированной жёлто-белой кофточке так премило, что Оливер, заслышав её голос, даже через закрытые глаза вспомнил об этом и пожалел, что как раз таки её пожалел вместо того, чтобы взять за шиворот и заставить перед отъездом переодеться.

– Так это вы? – убрав руку от лица, он действительно явил им слёзы. – Май, это вы?

– Не понимаю, откуда вы знаете моё имя, поэтому чувствую себя крайне неудобно, – замявшись от желания воспользоваться «чёрным выходом», она сделала интуитивный шаг назад, где поджидала вытянутая рука Нару; он нарочно подтолкнул её, вернув тем самым на прежнее место, ему, между прочим, было интересно не меньше: кто этот мужчина и откуда он знает Май, причём так, что при встрече плачет.

– Я Барри. Барри Олдридж. Помните, помощник пастора Куинси, тот самый нелюдимый, которому вы не побоялись протянуть руку, – засияв и отнюдь не от бокала вина, он решился на рукопожатие.

Его вытянутую руку вместо Май потряс Нару.

– Наслышан. Я босс Май.

Ну да, конечно, и стоило нервничать, раз ты всего-то босс, – волей-неволей, а рот в тысячный раз у Таниямы приоткрылся.

– А ваше имя?.. – продолжая трясти руку Оливера, Барри чуть прищурился, пытаясь вспомнить точно – видел он этого мужчину или нет.

– Оливер Дэвис, – манерно ответил он, останавливая качку рук.

– Дэвис… – сходу Барри не вспомнил, почему эта фамилия вызывает прилив нежности, однако быстро сообразил. – Точно! – разорвал он рукопожатие окончательно, всплеснув руками, которые опустил к себе на голову. – Значит, вы двое – муж и жена!

Сказать ему назло Нару или промолчать? – захихикав не по-доброму, Танияма напросилась на косой взгляд со стороны своего «босса».

– Кхм, – кашлянула она в свой кулак. – Видите ли, Барри, у нас есть к вам несколько вопросов. Не могли бы вы уделить нам немного своего времени?

– Я буду рад уделить вам столько времени, сколько вам понадобится! Прошу вас, проходите! – он широко раскрыл перед исследователями дверь, и встреча, которой Май в самом начале тяготилась, начала приносить плоды, из которых сочилась взаимная симпатия.

V

Квартирка, в которой сейчас жил Барри, являла нечто пыльное и как прошлое, смутное. Здесь было всё! Кухня, спальня и гостиная – всё в одной комнате. Узкая кровать стояла за выгоревшей китайской ширмой. Когда-то на её золотистом поле как живой шумел бамбук, ныне же шёлк выцвел, становясь тусклым и грязным. Высокий книжный шкаф был небрежно забит не очень хорошими книгами, можно было предположить, что эти не принадлежали новому владельцу, и вот собираясь коротать очередной одинокий вечер, он, Барри, доводя себя до бешенства, искал среди этого хлама то, что могло отвлечь его, но ни одна книга по атлетическому или конному спорту не могла с этим справиться. Он нервно заталкивал книгу на место и жадно хватал следующую… Флажки, висящие на книжных полках были перекошены. Понятно, и эти вещи остались здесь от прежних жильцов. Истинного внимания удостоился золотисто-кофейный шкаф, стоящий по другую сторону от лакированного стола, за которым пил Барри. Этот шкаф, выписанный из Флоренции, не мог остаться незамеченным. Сверху и сбоку из ромбовидных отверстий выглядывали горлышки различных вин; их осталось не так много, однако Май с лёгкостью могла представить, как этот шкаф ломится от дорогих напитков. Посередине, с самого верха, свисали бокалы, немного, три или четыре, Танияма, недоумевая от потрясения, не могла сосчитать, а внизу шли закрытые выдвижные ящики.

Интересно, что он хранит в них?.. – не могла она не подумать. – Нет-нет-нет! – замотала Май головой. – Это не моего ума дело! Но я чувствую, что Барри полон тайн. Как бы об этом спросить?..

– Раньше вы выглядели иначе, – начиная нескладно, она первая завела разговор. Нару ещё осматривался, а хозяин, видя это, относился к этому очень спокойно, будто позволял гостям глотнуть горьковатого настоя его одинокой жизни.

– Была Троя, были троянцы… – улыбнулся он безнадёжно. – Но я рад, что теперь не так, как было прежде. На днях я видел вас, даже позвал, но, кажется, вы не расслышали. Вы знакомы с кем-то, кто живёт в этом доме? Я переехал недавно, поэтому могу всех и не знать, но мужчина, который был с вами, он же тоже работает в Ассоциации?

– Ах, этот день… – у Май пропал всякий дар к речи. Она заметила, стоило упомянуть события того дня, как настроение Нару тут же дурнело. Вот и сейчас, услышав их разговор, Оливер расстегнул пуговицы на своём пиджаке и тучно присел на проваленный красный диван, стоящий напротив старого ещё лампового телевизора.

Он что, мажордомом здесь заделался? Откуда он мог видеть меня и Леннарда, если то было днём?! – она сказала про себя то, что не решилась произнести вслух.

– Да, в соседнем отделе, – понимая, что оставлять вопрос без ответа – моветон, Май поспешила ответить. – Простите, если не расслышала вас. В тот день я очень устала. Мы стали участниками настоящей погони!

– Вот оно что, – Барри присел обратно на своё место и, облокотившись о столешницу, всунул пальцы в волосы. – А я почти свыкся с мыслью, что обознался…

Нару терпел их непринуждённый разговор и не мог выдумать чего-нибудь эдакое: нечто такое, что заденет Май и поставит Барри на место; все их милые разговоры сообщались ему раздражительным карканьем воронов – противно, траурно и беспокойно. Вот он дождался нужной паузы, открыл глаза и приготовился говорить, однако не преуспел, застыв при виде ещё одной памятной вещи – фотографии в рамке. На самом деле по вечерам Барри не смотрел телевизор, он падал на диван (в то самое место, где сейчас сидел Нару), брал в руки рамку с лакированной тумбы, которая стояла рядом, и без конца смотрел на людей, запечатлённых на снимке.

Оливер поднялся и, неся за собой тяжёлое настроение, приблизился к арендатору этой самой квартиры.

– Барри, скажите, кто эти люди? – он положил снимок на стол, поближе к мужчине, снимок, где как на картине запечатлели двоих: женщину и ребёнка. Женщина сидела на стуле с высокой спинкой, а мальчик стоял с правой стороны от неё.

– Моя покойная жена и сын, – ответил он, продолжая печально улыбаться.

Да что на Нару нашло? – поведение Оливера показалось Май грубым. – Как он может приходить в чужую квартиру и трогать не свои вещи? Барри мог бы рассердиться… – ей стало жалко этого мужчину. Он выглядел слабым и одиноким, никто не решался заступиться за него.

– Вы, должно быть, слышали эту историю, когда были в Дэнжи, – сказал он с той же печальной улыбкой, даже не глядя на исследователя или снимок. Он слишком хорошо знал каждый оттенок золото-рыжих волос своей жены, каждый блик, уловленный фотокамерой, радостную улыбку своего девятилетнего сына и его живые блестящие глаза – он их унаследовал от него. – «Красавица и чудовище» – так они окрестили её. Банкир-вампир, который высосал из своей красавицы-жены всё и даже сына отправил на тот свет…

Неужели люди могут быть такими жестокими?.. – у Май в голове не укладывалось, ведь речь шла о взрослых людях, которые ко всему прочему жили в тесной общине, бок о бок друг с другом.

– А ведь я даже не банкир, – усмехнулся он. – Трейдер! Когда-то я работал трейдером в «Стандард Чартерд». И, о Боже, каким я был трейдером… – сказал он случайно, поддавшись былым воспоминаниям. – Но пришлось всё бросить из-за жены. Её здоровье пошатнулось, и мы переехали в деревню. Я не работал почти три года. Всё ухаживал за ней и Дареном, а потом, когда накопления закончились, мистер Хортон пригласил поработать в его пабе. Это стало отдушиной. Дважды в месяц я ездил в Молдон, пополнял запасы и смотрел на «большой» город… Надо признать, я скучал по Лондону, а теперь скучаю по той тихой жизни, которая у нас была в Дэнжи.

– Барри, я хочу, чтобы вы рассказали, что произошло на самом деле, – Нару сделал решительный шаг в сторону, чтобы присесть на свободный стул. Мистер Олдридж с усталостью, вызванной запоздалой любовью, посмотрел на снимок и громко вздохнул.

– Разве вам не надоели все эти истории обо мне и моей семье? Я слышал от пастора Куинси, вы интересовались мной, но если честно, тогда я не захотел говорить с вами. В то время любое общение казалось мне очень болезненным. А ещё я боялся, что мистер Дэвис окажется непередаваемым глупцом или просто ужасным человеком. После смерти Роуз я пришёл к выводу, что хорошим девушкам достаются именно такие люди. Знаете, женщины многое терпят, и чем больше недостатков у мужчины, тем лучше должна быть женщина. Глядя на Май, я подумал, что у вас скверных характер, полнейшая нехватка свободного времени и целая масса других «городских» пороков, о которых вспоминать попросту не было сил.

Услышав наивное признание Барри, Танияма едва не повалилась на табуретку от смеха. В каком-то смысле мистер Олдридж был прав. У Нару ещё тот характер! И маловероятно, что большинство людей, познакомившихся с ним, занесли эту встречу в колонку приятных знакомств.

– Сейчас я думаю, что вы вполне достойный человек. И верите или нет, мне стало легче. Приятно знать, что моя история не повторится, и Май не будет одиноко, – продолжил он говорить.

О «вполне приятном человеке» можно поспорить, – Танияма тихонько посмеивалась. – Я заметила, что он ведёт себя хорошо в двух ситуациях: когда где-то неподалёку родители, видимо, ему не хочется их огорчать, и когда он пьян, но пить он не пьёт, так что мне остаётся уповать на то, что после настоящей свадьбы, ели таковая, конечно, будет, мы будем жить вместе с его родными…

Закончив хихикать, а всё по вине того же леденящего взгляда Нару, Май поддалась вперёд, чтобы удовлетворить своё любопытство. История Дарена и его инфантильной матери Роуз ещё зимой пробудила в ней странные, где-то не совсем достойные чувства.

Её намерение косо уличил Оливер. Он ждал и одновременно не желал этого. Хотелось прогнать её. Напрашивающиеся решение удовлетворяло его, однако оскорбляло Май, поэтому он решил не скрывать правды.

Табуретка, которая стояла недалеко от стола, зашаталась. Танияма упала на неё вся бледная и измученная свежими воспоминаниями.

– Дарен… Так это был ваш сын… – округлив свои немаленькие карие глаза, Май находилась на грани нервного срыва. Именно Дарен пришёл к ней вначале этой недели, желая лишить жизни.

– Где у вас здесь можно налить воды? – Нару, сохраняя спокойствие, обратился к Барри.

– В выдвижном ящике есть стаканы, графин с водой над ними, – хозяин указал на тот самый шкаф, который интересовал Май ранее, и Оливер оказался тем, кто заглянул вовнутрь этой иноземной вещицы.

Танияма приняла стакан с водой, с помощью Нару попила и вскинула на него кричащий единственным вопросом взгляд:

Когда ты понял?

Подумал, что ответ может быть здесь, когда ждал тебя в больнице «Сейнт Томас». Я смотрел на Темзу и каждый раз наполнялся уверенностью… – отвечал он, не открывая печальных синих глаз, чувствуя, каким может быть её вопрос.

Погрузившись в пучину воспоминаний, Барри налил ещё вина и, осушив бокал, забыл об окружающих его людях, точно они превратились в предметы интерьера.

– Барри, на днях мы видели вашего покойного сына, – напомнить о неотвратимой реальности решился Нару. Мужчина поднял пустые глаза от стола. – Я хочу услышать эту историю от вас. Детали помогут мне разобраться в этом деле.

– Вот оно что, – без жеманства сказал он. – Тогда ладно. Я расскажу…

VI

Лето 1996 года. Лондон. Небоскрёб Юстен Тауэр.

– Спасибо! Спасибо! – призывая всех к тишине, из-за стола поднялся жених, держа в руках бокал шампанского. – Мы с вами находимся в одном из самых высоких небоскрёбов Лондона! Знаете, это всё мой отчим, мистер Лонгман! Да-да, этот замечательный человек сделал так, что сегодня вы можете любоваться этим видом из окна… – с высоты тридцати шести этажей панорама на город открывалась волшебной, особенно когда по всему Лондону зажглись огни. – Давайте поблагодарим его! – он зааплодировал, и со стороны расфранченных гостей последовали эти же рукоплескания.

Идеально-белые скатерти, чёрные кресла из кожзаменителя, на столах пузатые прозрачные вазы с белыми каллами и Лондон как на ладони с ярко выраженной огненно-голубой линией горизонта.

– Благодарю вас, – теперь поднялся мистер Лонгман. – Мой новый сын сегодня женился. Мы не могли пройти это событие мимо, – все посмеялись. – Но знаете, самое важное для молодожёнов – это дом, где они будут жить, не квартира, нет, лондонские квартирки бывают и просторными, но ничто не сравнится с собственной резиденцией за городом, поэтому, Барри, мы с твоей мамой дарим вам такой дом, – этот среднего роста человек, подтянутый и крепкий подошёл к молодожёнам и вручил невесте ключи. – Держи, Роуз, теперь вы будете вместе владеть этим домом…

– Невероятно! Это серьёзно? Не сон? – зелёные глаза невесты загорелись от счастья. Она сидела в своём фатиновом платье, с открытыми плечами, смущаясь подниматься.

– Кажется, нет, – посмеялся Барри. Его лицо начало блестеть. От выпитого алкоголя с каждой минутой становилось всё жарче.

– Спасибо, мистер Лонгман! – преодолев страх, она поднялась и поцеловала нового родственника в щёку. Тесть был немного лысоват, носил серебристую бороду, выстриженную по моде – борода покрывала подбородок и нижнюю челюсть, но не соединялась с бакенбардами. Как и у жениха, кожа на маленьком плоском лбу и крепком носу блестела, зато пластрон украшал тёмный рубин размером с горошину, в червонной золотой оправе.

– Моя невестка модель, – посмеялся он, обнимая девушку в ответ. – Видите, какая высокая! – засмеялся он, и гости подхватили очередную шутку. Роуз действительно была выше его на полголовы, разумеется, из-за каблуков, однако она и без них представляла нечто хрупкое и вместе с тем жгучее. Блондинка от природы, с тонкими, но красивыми губами, выразительной фигурой, конечно, она привлекла внимание успешного трейдера из одной транснациональной корпорации. Спустя два года, когда её карьера модели подошла к концу, а тогда ей исполнилось двадцать девять лет, он сделал предложение…

Сурей – графство на юго-востоке Англии. Деревня Шере. Спустя два месяца…

– Неужели мы въехали! – находясь всю дорогу в предвкушении, Роуз запорхнула в дом, как бабочка. Она забежала в гостиную и кружилась, кружилась, пока её лёгкое тело не упало на накрытую белым чехлом софу.

Барри молча вошёл, улыбаясь на восторг жены.

– Здесь есть всё! Сад, лес, пруд, средневековая башенка и просторная веранда! А наша спальня? Она на втором этаже? – подскочила она, желая посмотреть.

– Не спеши, – поймав её, Барри поцеловал в губы и, продолжая улыбаться, принялся убирать от светлого лица жены волосы. – Ты загоришь здесь. Смотри, не сиди на солнце слишком долго…

– Мне не идёт загар, ты же знаешь! – разорвав его объятия, она недалеко отбежала, увлекая за собой. – Я воспользуюсь шляпкой. А ты, ты же останешься сегодня дома?

Её вопрос вызвал холодность. Барри опустил глаза и скрыл улыбку.

– Нет, я уеду около десяти.

– Но почему? Мы же договаривались, что после переезда ты перейдёшь на дневную работу! – вся расстроенная, она подбежала к нему.

– Мне нравится моя работа трейдера, – Барри отвернулся и заходил по гостиной, подпирая подбородок кулаком. – Чтобы работать днём придётся перейти и стать обычным банковским служащим. А я не хочу. До центра Лондона тридцать пять миль! Это час езды на машине! Подумай сама, зачем нам такие трудности? Уже завтра я найду экономку. Тебе не будет страшно, я обещаю…

– Я и не думала бояться. Это же наш дом, просто… – не закатывая сцен, она подошла к нему и, взяв за руки, посмотрела на них. Ещё новенькие золотые колечки блестели. Муж и жена… Эти слова отзывались в голове и сердце. – Просто мне одиноко одной по ночам…

– И что теперь, ты же не заведёшь себе любовника, чтобы он согревал тебя, когда меня нет рядом? – хитро изгибая губы в улыбке, Барри тоже успокоился.

– Не смешно! – она ударила мужа в грудь и вместе с ним рассмеялась.

Прошёл месяц…

– А вот и он! – в офисе Барри поприветствовали двое товарищей. Молодые люди обменялись крепкими рукопожатиями. – Посмотрите на него… Каков красавчик. Судя по твоему довольному лицу, та практикантка оказалась податливой.

– К чему ты клонишь, Брок?.. – он состроил непонятливое лицо, совсем скоро расплывшись в такой широкой улыбке, что все приготовились громко смеяться. – Она сама на меня запрыгнула! – Барри звонко хлопнул в ладоши и среди пустых офисов разлетелся мужской хохот.

– Зачем ты вообще женился? Твоя жена старше тебя, да? – спросил второй.

– На четыре года, – нахмурился он при ответе. – Ну знаете, Роуз такая… Такая…

– Костлявая… – один из друзей в шутку добавил, и среди мужчин разыгралась возня с кулаками и лёгкими силовыми приёмами.

– Ну ладно! – отдышавшись, один из друзей Барри вынырнул из образовавшейся кучи малы и поправил галстук. – Пошутили и хватит. Никк, что там с соей?

– А что с ней будет?! Лето же! Упадёт!

– Да, ну и чёрт с ней! Пойдём, счастливый ты наш засранец! – Брок хлопнул младшего товарища по плечу, зазывая следовать за Никком к лифту.

– Эй! Уже забыл кто мой отчим? – смешливо убрав его руку, Барри оскалился.

– Ха-ха, ну да! – сказал тот без обид. – Давайте работать! Акции сами себя не продадут!

– Ты хотел сказать не так, как это надо нам, – зайдя в лифт, Барри прижал портфель к ногам и остроумно пошутил. Совсем скоро по шахте разлетелся очередной громкий смех.

Густой туман, как нерасчленённая масса, окутывал дом Барри и Роуз Олдридж каждую ночь. Стоило солнцу увянуть, как это делали незатейливые цветы в хрустальной вазе, туманно-синий занавес поднимался выше человеческого роста от земли и медленно-медленно со стороны леса всасывал в себя дом с незастеклённой верандой, где Барри по вечерам в выходной день садился на парапет, словно мальчишка, и выпивал бутылочку холодного пива. Он видел, как туман подступает к порогу их дома, смеясь при этом ужасно нелепо.

– Марево сегодня особенно густое! На кисель похоже! – хохотал он, дразня тем самым Роуз. Она не оставалась на улице, когда туман голубоватой дымкой начинал стелиться по сероватым доскам терассы. Чем бы она ни занималась на веранде, стоило воздуху сгуститься, как она тут же всё бросала и пряталась в доме.

– Барри, зайди! Скорее иди в дом! – кричала она, долбя в окно вспотевшей ладонью.

– Вот чудная… – отворачивался он от окна, продолжая покачиваться на парапете и пить пиво.

Спустя три месяца…

Звук скребущих по полу ногтей. Роуз больше часа делала вид, будто не слышит его, однако она слышала. Прямо над её спальней, над её кроватью, что-то со стороны чердака скребло. Всё началось с тихого шороха, такого, с которого она открыла заспанные глаза. На часах было около часа ночи. Барри находился на работе, а она, как и всегда, в своей постели одна. Потом скрежет стал очевидным! Медленным и громким… Холодный пот устлал и без того похудевшее тело Роуз. Она присела и стала смотреть в потолок большими от ужаса глазами. Звук резко усилился! Всё стало походить на затирку полка крупной наждачной бумагой. Роуз закрыла уши руками и закричала: