Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса: Английское расследование (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Пройдясь по истоптанному до белых полос ковру, Нару и его люди присели на зелёный диван, ожидая истории, которую обещал рассказать хозяин.

Мы расследуем дело девочек Кливз… – вспомнила Май, когда наполовину провалилась в старый проеденный молью диван. – Неужели этот человек их родственник? Я тут ещё подумала, что он мне совсем не нравится, но лучше не перебивать его, а то Нару будет не в восторге.

IV

– Писакам всегда нужны интересные рассказы. Они ездят по стране, собирая истории у людей, с которыми принудительно оказались в одной обстановке: в поезде, самолёте или на том же постоялом дворе. Здесь, как и в любом другом уголке нашего мира, найдутся те, кто с радостью расскажет о невероятном и наболевшем первому встречному, потому что посчитает эту встречу единичной, ни к чему не обязывающей, – начал говорить мистер Кливз, едва ли при том всматриваясь в лица своих гостей. – Начнём с того, что в 1953 году я женился на дочери сельского акушера Перл Дане. Милая была девушка, но позже я узнал, что женщины в их роду умирают очень рано. Для меня как для простого работяги – это был удар. Ко мне обращались за всем! Я был и превосходным плотником и каменщиком. Камины, которые я клал до сих пор служат многим здесь и за многие километры от Шере. Можете представить моё разочарование, когда её младшая сестра Эрин, уехавшая в Италию, заявилась к нам с трёхлетней дочкой! Дом у нас был большой. Детей не было. Жена уговорила приютить их. Взамен на хорошие руки я согласился. Вскоре у нас с женой у самих появилась дочь. Всё было вполне сносно, но эта шлюшка Эрин через три года снова загуляла и, скончавшись после родов от какой-то инфекции, оставила нам двоих своих детей. Старшей была Агнесс. Красивая смуглая девчонка, от которой пахло её скользким папашей из какой-то занюханной винодельни. Я уже тогда знал, что когда придёт время, она соберёт под моими окнами всех здешних и приезжих кобелей, – рассказчика передёрнуло. – Моя дочь – Валери, была светленькой, как солнышко. Личиком пошла в маму, но характер, видимо, унаследовала от меня. Всё делала втихаря, подставляя тем своих двоюродных сестёр. Младшую моя жена назвала Зои. Я надеялся, что этот младенец тоже помрёт, но девочка выжила, забрав жизнь моей жены через шесть лет. Так я остался один с тремя дочерьми. Окружающие сочувствовали мне, качали своими головами, по факту не делая ничего! После смерти жены я стал прикладываться к бутылке. Вести хозяйство одному крайне сложно и как-то раз я сорвался. Поднялся на чердак и убил всех. Теперь вы занялись изучением того дома. Что ж, наверное, зная правду, вы не захотите копаться в чужом грязном белье… – мистер Кливз хрипло засмеялся и подкатил своё кресло к столику, где стояла бутылка с рябиновой наливкой. Не предложив гостям выпить, он налил себе полстакана. Его морщинистая рука дрожала. Были видно, что воздерживаться от алкоголя ему и по сей день непросто. Когда на дне хрустального стакана не осталось ни одной крупной капли, он с облегчением выдохнул.

Значит, мы нашли того раскаявшегося в грехах убийцу… – Май со всем возможным отвращением посмотрела на нелепого старика в инвалидном кресле, не понимая, почему все слушают и молчат.

Нару покашлял. Видя, что для Таниямы происходящее – предел терпения, он пожелал подняться, дабы остановить близящийся концерт, впрочем, рассказчик продолжил ухмыляться.

– Мне восемьдесят четыре года! Спросите, почему меня не посадили за содеянное? – мистер Кливз решил, что прочитал Оливера и его срывающийся с языка вопрос. – Да просто потому, что против меня ничего не нашли! Я ждал этого дня тридцать девять лет! Я ждал, что эти тупые полисмены догадаются и придут за мной, но они ничерта не могут сделать! Бесполезные прихлебатели! И святые отцы недалеко от них ушили!

– Противный старик! – Май не сдержалась и вскочила на ноги. – Думаете, исповедуетесь, и вам простят все ваши грехи? – закричала она, силясь при виде спелёнутой туши в инвалидной коляске, которая, по всей видимости, привыкла, что окружающие или жалеют или побаиваются что-то говорить.

Дыша тяжело и часто, она свирепо смотрела в лицо человека, вмурованного в кресло, похрустывая суставами в сомкнутых кулаках. Оливер, понимая, что её слова – это обоюдоострый меч, который она не вынимала, колеблясь какое-то время, вот-вот пронзит её и окружающий, молча закрыл глаза, ожидая, когда из хозяина польётся вся зловонная, настаивающаяся годами жижа.

– Ты незрелая, говорливая соплячка! – голос мистера Кливза стал очень низким. Он плюнул в сторону, принимаясь опровергать и подтверждать сказанное Май. – Я не был в церкви сорок лет! Моя жена была святым человеком – её место на небесах, а для меня разверзнутся чертоги ада. Я не настолько глуп, чтобы полагать, что Бог простит такую гнусную тварь, как я. Думаешь, я чего-то боюсь? Не-е-т. Я убил трёх девочек! Одной из них была моя родная дочь. Какой мразью надо быть, чтобы после такого приползти в дом божий и молить о прощении?! Нет… Я жил с этим грузом и изо дня в день ждал своего наказания… – его жёлтое лицо передёрнуло. – Эта бледная поганка Зои притащила домой собаку. Ещё одну суку. Как-то я напился и так взъелся на небеса, что решил пойти на всё, чтобы их прогневать. Я вошёл в комнату, где спали девочки… Вначале я хотел отодрать Агнесс у всех на глазах, но потом передумал. Валери была моей родной дочерью. Видимо, какие-то отцовские чувства возымели тогда действие. Я подошёл к кровати, где спала Агнесс, взял её за волосы и волоком потащил прочь. Визгу было… Они проснулись. И тут вылетела эта помоишница! Она хватанула меня за руку, вот тут, – он закатил рукав и показал следы от зубов. – После я застрелил собаку. А эти трое ревели не просыхая, прячась в своём убежище – так они называли чердак. Дверь там была крепкая, с засовами. По пьяни я бывало поднимался, даже не помню как это у меня получалось, и пытался вышибить её, однако та не особо поддавалась. И вот как-то раз я вернулся с рыбалки, наловил с полведра линей… Рыбу надо было почистить, делать это потом неудобно, кожа начинает отставать от мяса, появляется тухловатый запах… Я открыл воду, а насос не качает. Я пошёл в сад, чтобы проверить насос. Провозился на жаре несколько часов. Бутылка холодного скотча продолжала медленно опустошаться. В итоге я ничего не смог сделать. Насос сдох и это следовало принять. И пошёл в сарай за вёдрами, там перегорела лампочка. В итоге я на что-то наступил и повредил ногу. Эти поганки лазили в моём сарае. Хотя я тысячу раз предупреждал, чтобы они не подходили к моим вещам! Я пошёл наверх, они уже прятались на чердаке. На этот раз проклятая дверь вылетела с одного пинка. Агнесс заступилась за младших сестёр, тогда я пару раз ударил её, а затем опрокинул на пол, вытащил из брюк ремень и хлестал её так сильно, насколько у меня хватало сил. Как я понял потом, Валери попыталась остановить меня, и я её оттолкнул. Как это называется… Аффект! Я не помню, сколько ударов я нанёс Агнесс, должно быть, не меньше сорока, потому что когда я очнулся, она лежала вся в крови. Валери не отзывалась и не реагировала на мои слова. Тогда я понял, что убил их. Зои забилась в угол и вся заплаканная держала свою куколку. Делать было нечего. Она видела… Я обрушился на неё и стал душить. Её шея хрустела, она сквозь свои сопли задыхалась. Совсем скоро дело было сделано. А потом я сжёг их в камине. Все дрова извёл, которые были заготовлены на зиму. И после такого, думаете, Бог простит? Да я и сам не готов простить себя.

– Я поняла, что вы ждёте, когда небеса низвергнутся на вас! Вам настолько плевать, что вы не задумываетесь о настоящем. Лучше бы ответили за свои грехи при жизни! – Май не стала ждать, когда Нару воспроизведёт какой-нибудь щеголеватый, заумный звук. Она ответила так, как велело ей сердце.

– Я сейчас снова нагрешу… – вцепившись в ручки своего кресла как в какие-то набалдашники, мистер Кливз предпринял попытку подняться.

– Подождите, – вмешался Оливер.

Он встал с дивана и загородил собой Май. Женщины доставили этому пожилому мужчине множество проблем. После монументальных речей Таниямы, которыми она напичкала мистера Кливза как какое-то уродливое чучело, он и не думал, что удастся всё забыть, пожелав друг другу приятного вечера.

– Где вы спрятали останки девочек?

– Что за вопросы такие? – осунулся хозяин, начиная подозревать кое-что. – Какое вам дело?

– Агнесс, Валери и Зои никуда не ушли. Они остались в том доме, – спокойно объяснил Нару.

– Привидения что ли? – хмыкнул мистер Кливз, возвращаясь к бутылке с наливкой. – Какие ещё сказки расскажите мне?

– Это не сказки! – вмешался Барри, сорвавшись, как и Май. – Моя жена сошла с ума из-за вас!

– Не ищи крайнего там, где его нет! – хозяин со злости ударил дном бутылки о стол. – В своих проблемах виноват только ты сам, парень!

– Где девочки? – надавил Оливер.

– Слишком вы любопытные и наглые для писак, – нелюбезно выразился мистер Кливз. – Проваливайте!

– Я больше не могу это терпеть! – Май держалась и без того долго.

– То и не требуется, – взяв её за руку, Нару быстро повёл на выход. – Я узнал практически всё, что хотел. Остальное решим по ходу дела!

V

– Когда я получил записку, то не мог и подумать, что мы найдём человека, виновного во всём этом… – признание Барри мало повлияло на Оливера, всё его внимание сосредоточилось на девушке, хранящей молчание, несмотря на колотящее её безумие. – Только подумать! – мистер Олдридж глубоко вздохнул и умылся тёплым августовским воздухом. – Если бы я не захотел помешать матери продать недвижимость, то мы бы обнаружили послание ещё очень нескоро. Неизвестно, сколько людей пострадало бы, осматривая дом.

Записку оставил пастор Куинси. Он сказал, что виновный в произошедшем исповедался, но этот противный старик говорит обратное, – размышляла Май, не слыша других. – Может быть, он поведал о своих подвигах каким-то иным образом? Или пастор Куинси лжёт. Но тогда я не понимаю, зачем ему это?! Надо проверить! – оттолкнувшись от каменных дорожек носком, Танияма как сумасшедшая помчалась прочь.

– Май! – закричал Барри, не понимая с чего всё это рвение. – А мы разве не побежим за ней? – он развернулся лицом к Оливеру, не увидев ничего нового. Профессор Дэвис прикрывал глаза, храня мысли вдалеке от людей.

– У нас есть другие дела, – печально сказал он, совершая важный телефонный звонок. – Лин, информация подтвердилась. У тебя всё готово? – вызвонил он своего ассистента. – Хорошо. Мы скоро будем… – услышав положительный ответ, Нару положил трубку. – Пойдёмте. Скоро всё это закончится.

Мистер Олдридж послушно последовал за молодым профессором Дэвисом, совсем скоро вернувшись к дому с призраками. Когда-то высокая трава была уже второй день, как примята, и Норвуд Гейт на своём чёрном внедорожнике без особого труда подъехал к самому дому. Когда Май пришла, а явилась она чуть позднее Барри и Нару, охотники с помощью направляющих вынимали из багажника тяжёлый ящик.

– Я ничего не понимаю, – подошла она к Нару с опущенной головой. – Я сбегала в церковь. Оказывается, священник не менялся в этих краях уже лет двадцать. К какому такому священнику пошёл пастор Куинси на могилу?

Оливер с сожалением посмотрел на её опущенную голову, но делать было нечего, вопросы имели и другие члены команды.

– То, что пастор бывал в этих местах – правда, – сказал Нару, покуда все обратили на него внимание. – Думаю, это случилось года три назад. Как раз после этой поездки он оставил записку с предупреждением. Я даже полагаю, что он сделал это из лучших побуждений.

– Да, но как не посмотри, а оказался он ещё тем аферистом! – перебил его Норвуд Гейт. – Не смотри на меня такими глазами, – сказал он Май, которая таращилась так, словно обвиняла его во всех смертных грехах. – План твоего босса сработал. Этот мошенник уехал и вазы наши прихватил.

– Как? А что тогда это?! – Танияма не могла не заметить молочно-белый фарфор, светящийся из глубины открытого ящика, заваленного деревянными стружками.

– Подлинники! – закурил Гейт от спички. – Твой босс вчера ко мне подошёл и попросил заменить вазы на подделки. Я как-то сразу не вкурил в чём суть дела. Пришлось ехать к одним парням, они за пару часов такую копию сварганят, от настоящей не отличишь! Их-то мы и установили ночью. А пастор забрал, пока все мы были заняты посторонними делами.

– Но зачем ему это? – не понимала ни Май, ни Барри.

– Ещё в Дэнжи я заметил, что у пастора есть кое-какие способности, – продолжил Нару. – Думаю, он может контактировать с духами.

– Что? Так он медиум?! – громко изумилась Май.

– Скорее всего, так оно и есть, – подтвердил её слова Нару. – Это объясняет ситуацию с запиской. Информацию о девочках Кливз он получил из первых рук.

– Что ты хочешь этим сказать? – мысли, которые крутились в голове Май, казались ей чудовищными.

– Девочка, всё ведь просто! Сними розовые очки и ты поймёшь! – Гейт ещё немного подымил и затушил сигарету. – Пастор стащил наши вазы, чтобы контролировать умы прихожан. Я же говорил, люди бегут в церковь, когда напуганы или несчастны. Сейчас мало людей, которые готовы верить искренне и к тому же в стенах церкви. В Дэнжи он воспользовался несчастьем семьи Олдридж. Из-за этого наш друг Барри страдал, а его мать переводила хорошие деньги на поднятие местного авторитета пастора Куинси. Будь вазы настоящими, он бы сбежал в любую деревню, где посеял бы тот же ужас. Поскольку то были подделки, духи девочек покинули свои вместилища. Духи привязаны к месту и вывезти их очень непросто. Скорее всего, наш друг понял, что план провалился. Как медиум он бы почувствовал отсутствие душ в предметах, но времени у него не оставалось, поэтому он уехал с пустыми руками. Думаю, из Дэнжи он уедет до заката.

– Но как ты понял? – Май с большими глазами повернулась посмотреть в лицо Нару. – Я не почувствовала ничего дурного…

– Дарен при каждой встрече со мной повторял: Falsus in uno, falsus in omnibus. Это латинское юридическое высказывание, которое переводится как: «Ложное в одном, ложное во всём!». Я долго не мог понять, на что он намекает. Пока не появился пастор Куинси. Его имя фигурировало во всех делах: здесь, во времена жизни Дарена и Роуз и даже после… Пастор Куинси солгал, говоря о записке, а значит, лгал и в другом. Полтергейст в Дэнжи – это его рук дело, пусть и косвенно.

Получается, пастор Куинси чужими руками поправил свои дела… – Танияма грустила по утерянному доверию и дружбе.

– Манипулировать теми, кто сломлен – это низко, – сказала она со всем возможным презрением.

– Пасторы и священники ораторы сами по себе, – будничным тоном произнёс Оливер. – Медиумы устанавливают контакт с духом, уговаривая его покинуть дом или занимаемую территорию. Но как мы успели заметить, есть и другой способ контакта…

– Так это он виноват в смерти моей жены? – Барри до того приплющило, что он упал на колени и схватился за голову. – Роуз и Дарена…

– Не думаю, – ответил Нару, взирая в поднявшееся лицо заказчика. – Записку вашей жене послал, кто-то из прежних друзей. Пастор Куинси воспользовался ситуацией и направил дух Роуз. Дарен пытался вас защитить. Вероятно, не будь его рядом, вы бы давно повесились или сбросились с крыши.

– Понятно. Всё-таки вина моя… – уронил он тяжёлую голову. – Что дальше? Этот дом надо очищать. Какие у вас идеи?

– Мой помощник положил в доме хитогату – это куколка, сделанная по подобию мистера Кливза. Девочки получат то, что хотят, – объяснил он.

– Парень, ты уже определись! – повысил голос Гейт. – Мы для чего, по-твоему, распаковывались?! – охотник указал на три ящика, вытащенные из автомобиля, ругаясь на то, что он и его помощник – это не обычная грубая сила.

– Я бы хотел кое-что спросить у вашего помощника, – высказался Нару на этот счёт.

– Ну попробуйте! – отмахнулся Гейт, зная, что Литон расположен к беседам даже меньше профессора Дэвиса.

Юноша сторонился кучки горюющих людей. Опираясь о чёрный бампер внедорожника, он смотрел в глядящие на него окна каменного дома, жуя солоновато-сладкую травинку.

– Литон, я бы хотел, чтобы вы вспомнили двадцать четвёртое февраля этого года, – подойдя к нему, сказал Нару. – В этот день вы покинули Дэнжи.

– И что?! – покрутив жёсткий стебелёк полевицы языком, юноша таким образом проигнорировал слова босса.

– Мы охотились на одной территории. В ту ночь ваша команда кого-то поймала. Днём вы уехали. А вечером мы изгоняли полтергейст в том же месте. Я должен знать, кого вам удалось поймать: мужчину, пострадавшего в автокатастрофе или женщину по имени Роуз?

– Я не различаю их! – безразлично закатив глаза, Литон отнял бёдра от автомобиля, выбросил изжёванную травинку изо рта и, пиная лежащую у ног траву, побрёл к дому.

– Сейчас вы временный сотрудник Ассоциации. Ergo… – Нару сделал особый акцент на латинском слове «следовательно», чем задержал бунтующего молодого человека. – Мужчина или женщина?

– Я же сказал! – Литон закричал и дёрнулся торсом в сторону дотошного профессора в траурной одежде. Его полустеклянные глаза яростно горели. Нару наступил на больную мозоль, продолжая давить.

– Хорош ерепениться! – потерпев да не сдержавшись, Гейт подошёл и дал своему подопечному звонкий подзатыльник. – Тебя спрашивает начальник. Я знаю, что ты предпочитаешь не заморачиваться с этими душами, но как медиум ты не можешь не знать, кто был в вазе. Обычно я на твоей стороне. Но вопрос по сути серьёзный. Ответь им.

Литон низко опустил голову и зачесал ухо. После этого соизволив заговорить.

– Женщина. Тогда мы поймали женщину.

– Молодец, парень, – Гейт потрепал того по голове.

– Это всё? – отмахнувшись от старшего, юноша снова выпрямился и упрямо задал вопрос Нару.

– Да, – сказал он, переключаясь на другого мужчину. – Барри, вы понимаете, почему вам стало легче?

Оливер развернулся к мистеру Олдриджу, не обращая внимания на действия медиума. Литон, как юноша, находящийся под воздействием переходного возраста, рывком открыл дверь дома и укрылся где-то в нём.

– Я знал, что обычным переездом делу не поможешь… – не поднял глаз он.

– Это значит, что духа Роуз больше нет? – спросила Май, дрогнув лишь раз и то по той простой причине, что тяжёлая дверь в особняк как следует скрипнула и хлопнула.

– Сейчас ты снова начнёшь плакать из-за нашего метода охоты, – закачал головой Гейт. – Почему все люди такие эгоисты?! Ты когда-нибудь задумывалась, каково тем, кто умер насильственной смертью? А кто страдал при жизни столько, что не желает жизни даже после смерти? Думаю, надо учитывать мнение каждого существа. Мы не изгоняем духов сразу. Когда они попадают в плен, у них есть время подумать. Если они осознают свои ошибки или готовы простить обидчиков, то всё происходит мирно, если же нет, то ваза стирает их.

– А что произошло с моей женой? – в голосе Барри послышалась надежда.

– Она не захотела простить. Мне жаль, – дал ответ Гейт тоном скорбящим.

– Простите, что я не вовремя об этом спрашиваю, но это нормально, что Литон пошёл в дом с призраками один? – голова Май рвалась на части. Конечно, она сочувствовала мёртвым, однако смотреть на свеженький труп пусть и нахального парня, совершенно не хотела.

– Да он сейчас придёт! – махнул рукой небритый охотник. – Шороха там наведёт и явится!

И это вообще нормально?.. – Танияма прямо-таки опешила.

– Это расшевелит девочек. Подождём, скоро этот дом застонает как оперная певица! – остроумно высказался охотник, загружая тяжёлые ящики обратно.

VI

В четыре часа по полудню мы узрели то самое «пришествие», которое обещал Норвуд Гейт. Окна на чердаке звенели. Разливались непонятные тёмные и светлые блики. Даже страшно представить, во что три безвинные девочки превратили хитогату, созданную по подобию мистера Кливза…

– Солнце в это время года садится рано. Окна чердака обращены на восток. Нам повезло! Не пришлось дожидаться темноты. Упаковать ваше оборудование будет проще, – к Май подошёл один из охотников, нанятых Ассоциацией, и девушка от его слов горько вздохнула.

– Нару ещё тот трудоголик, – она и Гейт смотрели на профессора Дэвиса и Лина. Судя по серьёзному выражению лица Оливера, работы, ориентированной на сборы, хватало. – Зная его, мы закончим со всем до полуночи.

– Я бы не рассчитывал на это, – возразил ей охотник. – Осталась ещё одна немаловажная деталь.

– Какая? – с трудом представляла Танияма.

– Надо найти останки девочек и достойно их похоронить. Не гоже им валяться беспамятными и забытыми, – дал он вполне исчерпывающий ответ.

– Но где мы будем искать? – уже машинально спросила Май.

– На этот счёт, думаю, нам не следует тревожиться.

Гейт чиркнул спичкой, до этого на секунду задержав взгляд на дороге. Совсем скоро до них донеслось неприятное старческое ворчание.

– Где они? Ах ты, старая карга, вези скорее!

– Я поклялась, что не вернусь в этот дом! – миссис Додд, обливаясь потом, тяжело толкала инвалидную коляску. – Не доводи до греха, старый чёрт!

– Да тебя никто за порог не приглашал! – бухтел престарелый мужчина, которого джентльменом язык не поворачивался назвать. – Мне нужен тот мальчишка!

Мистер Кливз среди автомобилей и встречающихся людей выискивал взглядом Нару.

– Вот он! – старик разглядел юношу в чёрном костюме, пытаясь после пережитого инсульта поднять свою обвисшую тушу из коляски.

– Что ты делаешь, старый дурак?! – заворчала экономка, придавливая ворочающегося старика сильным нажимом на его плечевую часть. – Перевернёшь все свои пожитки. Я не стану пуп надрывать, чтобы усадить твою сморщенную как чернослив задницу на мягкие подушки!

– При виде этих двоих я полностью согласен с Байроном! – Гейт нечаянно выронил изо рта сигарету, быстрее туша её в траве. – «И зачем только существуют перезрелые женщины?..» – процитировал он.

– И вы на Байроне помешанный?! – Май за время, проведённое в Англии, сполна насладилась творчеством этого человека.

– Почему сразу помешанный?! – проговорил он не очень внятно, так как держал в зубах новенькую сигарету. – Для выпускников Кембриджского университета нормально знать английскую литературу.

– Вы тоже учились в Кембридже?! – Май и сглотнуть-то по-человечески не смогла – ни дать ни взять, окаменела!

– Странно, что тебя это удивило, – Гейт смачно закурил. – В Ассоциации много выпускников Кембриджа. Для работы по совместительству так же отдают предпочтение людям, окончившим именно этот университет или колледж.

Сказанное поразило Май точно молнией. Она ощутила, как нервные окончания пульсируют сквозь кожу и в голове пробуждается самая светлая за все года мысль:

Ох уж этот самовлюблённый, эгоистичный и высокомерный Нару!

– Парень! – хриплые и низкие крики мистера Кливза заглушили желание Май закатить одному зазнавшемуся профессору скандал, для этого следовало встать в очередь.

Нару издалека посмотрел на прибывшего гостя, что-то сказал Лину и вместе с ним пошёл к ёрзающему на месте старику.

– Мистер Кливз, в вашей помощи мы более не нуждаемся, – приблизившись, сказал он.

– Кто тебя здесь главным сделал? Ты, щенок! А ну пропусти! – старик крутанул колёса своей коляски. Миссис Додд, не ожидая от него рвения, осталась стоять с пустыми руками. Коляска же тем временем с успехом продвинулась вперёд.

– Лин… – Нару отдал распоряжение, и Кодзё перехватил управление. Злобный старец отреагировал незамедлительно: проклятья, слюни и вопли струились неразборчивым плохо пахнущим потоком.

– Как бы я или члены моей команды ни хотели вас наказать, мы не можем и недопустим этого. Дом более не принадлежит вам. И наш наниматель не вы. Поэтому мы сделали то, что должны были, – сказав это, Нару кивнул Лину. На колени мистера Кливза легла красная тряпка с плоской деревянной куколкой. – Это кукла символизировала вас. Чтобы провести изгнание, мы дали девочкам то, чего они хотели. Каждая трещина на кукле – это физические потери. Как вы можете заметить, куколка потрескалась от основания до макушки. Попади вы сейчас в этот дом и вашу голову разбили бы точно арбуз. Радоваться или страдать – дело ваше. А наша работа на этом закончена.

– Если бы я знал о таком, то давно бы пришёл заплатить этот мерзкий должок! Вы уничтожили мой шанс на искупление… – затрясся бывший владелец дома.

– Как заметили раньше, за подобное искупление невозможно, – веля Лину вернуться к работе, Нару оставил мистера Кливза со слезами, жгущими глаза.

– Ну вот. Как писал один турецкий писатель: «Гость гостя не терпит», – сказал Норвуд Гейт, наметив дружественные отношения с Май и немногословным профессором Дэвисом.

VII

Девять часов вечера. Объект исследования.

– Оборудование погрузили! – громко объявила Май, утерев пот со лба тыльной частью ладони. – Лин, а где Нару? – спросила она, когда увидела приближающегося к фургону Кодзё.

– Я его не видел… – ответил он, сморщил область межбровья.

Норвуд Гейт завёл мотор своего внедорожника, осветив фарами деревянную террасу. Лин посмотрел по сторонам и, не найдя Оливера, побежал в дом, где пробыл какое-то время.

– Что снова случилось? – охотник громко хлопнул дверкой и примостился возле Май.

– Кажется, что-то случилось с Нару… – Танияма прижала руки к груди, почти под самой шеей и устремила свой взор полный беспокойства и тревоги на распахнутую Лином дверь.

– Нц! – цыкнул охотник разочарованно. – Говорил же я этому парню, что надо доделать всё как положено. Нет, вот надо было ему перекладывать работёнку на других.

– О чём вы говорите? – Май подняла свои не реагирующие глаза, желая знать то, о чём шептались за её спиной.

– Твой босс хотел, чтобы останки девочек нашли полицейские. Он посчитал, что сорок лет назад дом как следует не осматривали, так как подозревать мистера Кливза не было смысла. О нём хорошо отзывались люди, да и из деревни он переезжать не стал. Продал дом и поселился в другом. Короче говоря, рано мы упаковались, – покаялся он, упрекая по большей части себя.

Я не должна сомневаться в решении Нару… – твердила Май себе с каждым сделанным вдохом. – И я не сомневаюсь. Но отчего в моей груди так колотится сердце? И руки… Прекратите дрожать! – Танияма зажмурила глаза и в ту же секунду затрясла головой. Стоило подумать о том, что с Оливером может случиться беда, как она забыла обо всём и что было сил побежала к дому.

– Куда?! – на ступенях её поймал Гейт и, буквально стащив с них, преградил путь.

– Пустите! – закричав, Май ударила мужчину кулаками, сдвинув его с места.

– Тише, девочка, – он перехватил её руки, веля не поддаваться чувствам.

– Пустите! – Танияма дёргалась как рыба, пойманная и вытащенная из океана. – Вы не понимаете, что сейчас происходит со мной и Лином. Не представляете, что почувствуют родители Нару, если…

– Понимаю я или нет – это вопрос совести. Солнце село. Тебе, девочка, опасно соваться в дом с призраками, которые ко всему прочему вкусили желаемого и не насытились.

Дети не знают меры! – Танияма вспомнила слова Нару, и глаза наполнились слезами.

– Лин! – увидев ассистента Оливера, у неё перехватило дыхание.

– Он не возвращался? – спросил обеспокоенный и запыхавшийся Кодзё.

– Нет… – прекратив бороться, Танияма низко повесила голову.

– Всё понятно. Литон! – закричал Гейт, пронзая своим воплем влажные облака напустившегося тумана. – Разгружай! Охота продолжается. А ты, девочка, останешься здесь вместе с Барри. Мы осмотрим дом от основания до печной трубы. Потерпи…

– Хватит! – взлохматила она голову. – Почему вы постоянно придумываете мне имена? Меня зовут Май! Не барышня, не девочка, а Май! И не надо указывать, что мне делать! Я такой же ассистент Нару, как и Лин!

– Ну ты же не мальчик… – пропустив мимо ушей её вопли, Гейт посмотрел на мистера Олдриджа, утвердительно кивая ему. Барри побежала помогать Литону разгружаться.

– У-у-у! – разгневалась она. – Пусть так, но я хочу помочь с поисками. Я могу!

– Девочка, знаешь, отчего ты бесишься? – услышав её негодование, он счёл возможным обратить на неё свой взор.

А? Даже знать не хочу! – фыркнула она.

– Ты бесишься оттого, что я прав. Ты привыкла, что всегда прав он, твой босс. А теперь позволь тебе кое-что показать, – он быстрыми движениями расстегнул рубашку, дождавшись внимания девушки не сразу. – Посмотри на эти шрамы и скажи, что я неправ! В меня кидали ножи, стулья, разбитые стёкла… Как-то раз сломали три ребра! Я взял заказ от одной балетной студии в Дублине. Дух девочки не давал им покоя многие месяцы. Эта семилетняя козявка пригвоздила меня к стене роялем. По счастливому стечению обстоятельств я выбрался оттуда. Учительница забыла в раздевалке ключи и вернулась после работы. Она услышала на втором этаже шум. Когда она вошла, призрак исчез. Тогда я подумал именно так, но через два с половиной месяца этой учительницы не стало, как не стало и призрака. Эта работёнка связана с риском для жизни, поэтому сиди здесь! – Гейт застегнул рубашку и махнул ждущему в сторонке Литону. Ящики потащили в дом.

– Но я и раньше помогала… – Май как поражённая пулей упала в траву, не зная, что здесь можно возразить.

– Во как приложило, – усмехнулся охотник. – Но ты зря убиваешься. Кто-то должен остаться снаружи. Вдруг у твоего босса разболелся живот, и он отошёл в кустики, а тут лес, заблудился… Короче, ты будешь следить за периметром.

Но это же смешно… – разочаровалась Танияма.

– Не надо убиваться раньше времени! – внушил ей Гейт. – Литон снова проверит комнаты. Я выкурю их. А когда всё будет запечатано, мы поможем Лину с поисками.

В конце концов Нару может сам выбраться. А если никого не будет снаружи, ему снова придётся идти в дом. Хорошо. Я остаюсь! – согласившись с кое-чем сказанным охотником, Май пришла к собственным выводам, на чём и порешили.

VIII

Последующие два часа люди из Ассоциации безуспешно разыскивали пропавшего профессора Оливера Дэвиса.

– Май, не надо отчаиваться. Я уверен, что они найду его, – утешил оставшийся с ней мистер Олдридж.

– Спасибо, Барри, – поблагодарила Май сквозь тихую улыбку. – Я тоже на это очень надеюсь.

– В такие минуты в голову лезут странные мысли, – Барри повёл речь тихо. – Я здесь подумал, как мой сын одинок. Моя жена оставила его, а я смогу позаботиться о нём не так уж и скоро.

– Никто из нас не знает, сколько нам отведено, – посочувствовала ему Май. – Не думайте об этом, Барри. Придёт время, и вы позаботитесь о своём сыне.

– Интересно, если бы здесь был пастор Куинси, он бы предпринял попытку исправить то, что сотворил с нашими жизнями? – подумал мистер Олдридж вслух.

– Кто его знает, – Май посмотрела на усыпанное звёздами небо и потрясла ногами, свисающими с высокой машины Норвуда Гейта. – Думаю, он считает, что потусторонний мир открывает большие возможности. Людям надо во что-то верить. В такие времена страх становится гонителем, а пасторы – утешением. Впуская страх в душу, люди обретают веру. Эта точка зрения цинична ровно, как и практична. Ничего уж с этим не поделаешь. Такие мы люди. Не все конечно, но многие. Как человек, знающий людей, пастор Куинси нашёл подход к живым и к тем, кто умер.