Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса: Английское расследование (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

– Рассредоточимся! Она где-то здесь, – Монах взялся за организацию поискового отряда, кажется, один Нару был не взволнованным, а рассерженным. Он подошёл к кучкующимся студентам и обратился к одному из них.

– Лен, где она? – слышал бы он в тот момент себя, видел бы сухость и строгость лица, верно, он бы закатил глаза и сказал бы, что именно так и надо, но юноша, приехавший в Англию по обмену, покраснел, чуть позднее побледнел и как просвечиваемый насквозь взором сверхъестественным, задрожал.

– Я… – затрясся он, держа ответ. – Я ничего тебе не скажу! – он так закричал, что перепугал всех.

– Оливер, не спеши губить парня, – к нему подошёл Такигава. – Вроде бы, я вижу её! – он указал на холм, где стоял приход и совсем скоро, две фигуры, кажущиеся ранее расплывчатыми, приблизились.

– Я искренне извиняюсь, что задержал вашу супругу, мистер Дэвис, – мужчина, из-под куртки которого выглядывала чёрная мантия, был пастором Куинси. – Мы немного поговорили перед вашим отъездом.

– Я признателен, что вы проводили её, – Нару обнял Май за плечи, зная, что во всей этой ситуации гладко не всё и пастор всего лишь прикрывает истинного виновника.

– Не мог же служитель церкви позволить себе такую неучтивость, – сказал он сквозь улыбку. – Я желаю вам лёгкой дороги, господа. Спасибо за вашу бесстрашную работу.

Профессор Дэвис не расщедрился на иные любезности, он стоял и долго смотрел в лицо пастора, который придерживал сумку Май при себе.

– Как же глупо с моей стороны, – он посмеялся над оплошностью и передал поклажу Оливеру. – Доброй дороги.

– Все слышали? – голос подал Монах. – Расселись по местам и пристегнулись! – навострил он ушки и вытянул шею.

– Наверно, мне надо объяснить?.. – Май неловко попыталась завязать разговор.

– Не стоит тратить слова, – сказал он, подталкивая её к микроавтобусу, ведь то, что не могли постичь с первого взгляда другие, он понял с полуслова.

Продолжение следует…

* Рефлексия – принцип человеческого мышления, направляющий его на осмысление и осознание собственных форм и предпосылок.

* Хиромант – человек, способный читать будущее по ладони.

* «От хорошей выпивки и кот заговорит» – Английская пословица

* 1 английская пинта = 0,56826125 литра. Пинта используется в Великобритании только как мера объема пива или сидра при розничной продаже.

* Эфир – верхний слой воздуха (неба) в древнегреческой мифологии, местопребывание богов. Эфир – тончайшая пятая стихия в античной и средневековой натурфилософии, физике и алхимии.

* «Терпение – удел мулов» – в поэме «Манфред» Байрон пишет: «Терпение! – Нет, не для хищных птиц. Придумано терпение: для мулов!»

* «Господни мельницы мелют медленно, но верно» – Чешская пословица

* Центр нервных сплетений – это солнечное сплетение.

* Соверен (англ. sovereign – монарх) – английская, затем британская золотая монета. Впервые выпущена в 1489 году во времена короля Генриха VII.

* Отношение англичан к алкоголю – пьют много! За вечер 4-5 пинт, в хорошей компании до 12.

* Отношение к курению – крайне негативное. В апреле 2007 года в силу вступил закон запрещающий курить в общественных местах. Сейчас курение почти полностью вышло из моды. В 2015 году в Великобритании курило всего 17.2% взрослого населения.

Комментарий автора

Прошу прощения, что не отпускаю вас так долго, хочу только сказать пару слов о выходе глав. В связи с праздниками, дата выхода следующей главы неизвестна. На сей раз городская библиотека была очень любезна и предоставила мне нужную литературу, а вот по следующей главе, думаю, возникнут затруднения, посмотрим, как получится написать продолжение.

И да, огромное спасибо моей подруге, Женечке, за то что всегда подсказывает новые идеи для этого фанфика, вообще она очень помогает с вдохновением и придерживает меня в графике, так что если праздники пройдут спокойно, то может быть, и выход новой главы не заставит себя ждать!

Спасибо всем Вам за внимание! Увидимся в следующем году!

========== Глава 5. Английское расследование ==========

I

25 февраля. Воскресенье. Кембридж.

В семидесяти километрах от Лондона, в южной части графства Кембриджшир, на реке Кэм, устроился студенческий городок Кембридж.

Конец февраля. Воскресный день. В это время город, где сосредоточилась готическая красота, тянущихся к небу зданий, башен, увенчанных крупными циферблатами и арок, на которые не меньше века назад навесили массивные грубо вырезанные ворота, точно затаился.

По узким улочкам неторопливо шныряют полусонные студенты, пожилые леди со своими устало улыбающимися мужьями и другие куда-то идущие люди в шляпах и на удивление вовсе без них. Уже завтра эти полуживые студенты, поддавшиеся сдержанной колыбели старины, перестанут быть меланхоличными декорациями, они – всё равно что местная элита облачатся в длинные мантии, подобные тем, что увенчивают судейские плечи, вооружатся пергаментом, перьями, которые спустя столетия усовершенствовали до ядовитой броскости, являющейся на пепельном фоне зданий, израненных резьбой и лепниной, святотатством. Улицы оживут. Талый снег рассыплется грязными брызгами из-под колёс велосипедов и храпящих маленьких «Весп».

С приходом мая на тесных улочках, за высокими стенами многочисленных колледжей, туристы примутся мерить ленивыми шагами плиты из серого известняка. Распустятся крепкотелые вязы и зацветут мохнатые столбики ребристых каштанов. Плакучие ивы раскинут зелёные кудри, и воды на реке Кэм колыхнут длинные плоскодонки, выстроившиеся в пёстрый ряд неподалёку от большого моста, вблизи Бридж-стрит.

Разделённые на квадраты, похожие на средневековые монастыри колледжи с внутренними дворами и живописными садиками на задворках, тянутся вереницей вдоль реки Кэм длиною в милю. Каждый из них как община, где свой устав, библиотека, часовня, общежитие и трапезная.

Тридцать один колледж и, наконец, Тринити-стрит. Здесь в 1546 году король Генрих VIII основал Тринити-колледж.

Белый микроавтобус марки Ford Transit остановился возле главного входа в обитель Святой Троицы точно в полдень, и кучка студентов вывалилась на присыпанный сухим снегом гравий.

Две башни, как две ладьи, объяли большой и малый вход во двор. Во всём этом готическом ансамбле арок и лепнин центральное место заняла статуя основателя колледжа. Прямо под большим гербом, привечая и провожая студентов, каменный Генрих VIII в это воскресенье взирал на иноземных исследователей.

– Май, я готов согласиться с тобой, – просвистел Такигава, вскинув глаза. – Призраки, рыцари, имеющие власть служители церкви и девы, прикидывающиеся невинными – всё это непременно должно таиться по ту сторону стен.

Снова ощущаю себя не в своей тарелке… – она переглянулась с коллегами, оттягивая момент истины в силу повседневных обстоятельств. Нару не торопился отпускать микроавтобус, а косящиеся на них студенты, кучковались в сторонке, там, где обычно на буднях длинной вереницей красовались металлические рамы велосипедов. Эти парни изводили Май без видимой на то причины в течение целой недели, вернувшись, им было о чём подумать.

– Здесь проводят экскурсии, – Аяко подошла к информационному стенду, который приколотили по правую руку от малой арки. – И сколько стоит это удовольствие?

– За три фунта с каждого я готов сопроводить вас, – без лишней скромности сказал юноша, возникший ниоткуда. Он стоял под большими воротами и улыбался одними глазами.

– Питер, – Оливер холодно поприветствовал его и подошёл к Май.

Друзья Блера скромно промолчали. Личные неприязненные отношения без особого труда читались на лицах Нару и Питера.

– Милый шарфик, – как ни странно, а обстановку разрядила Матсузаки, похвалив сине-полосатый шарф Блера.

– Нравится? – обрадовался он, вывернув уголок полосатого шарфа. – Тогда поступайте в наш колледж. Их носят все студенты Тринити.

– Я думал, он на ярмарке, – кружок, где почти клубком скрутились Эдан, Лен, Обин и Нейт, начал гудеть подобно подмороженному улью.

– Стало быть, вернулся! – бурчал кто-то из них. – Как пить дать, назло!

– Столовая открыта! – сообщил Уилбер Барнз, прибежав к товарищам. Он запыхался. Пар застилал нижнюю часть его полукруглых очков. – Охранник сказал, что вы можете оставить там свои вещи, а также пройтись по двору, библиотеке и часовне. Остальные здания закрыты.

– Всё, как и всегда, – сказал Питер, заправив шарф под кожанку. – Тринити открыт для туристов даже зимой. Готовы к экскурсии?

Нару?.. – Май подняла глаза, чтобы увидеть одобрение или порицание на лице Оливера.

– Оставьте вещи в столовой, – секунду подумав, сказал он. – Питер покажет, где можно это сделать. Остальные могут отправляться домой.

– И стоило всё это время под прицелом держать?! – студенты завздыхали, завозмущались, но вместе с тем и расслабились. Всё обошлось! Катаклизм оказался не чем иным, как проделками буйной фантазии.

– А ты с нами не пойдёшь? – Танияма придержала Нару за рукав. – Ни ты ли обещал показать мне колледж?

– Май, да оставь ты его! – Монах любезно встал между ними, возлагая свои массивные ладони на девичьи плечи. – Разве не видишь, он нервничает. Наверняка хочет припрятать весь компрометирующий материал в своей квартирке.

– Здесь же есть общежитие! – Аяко услышала краем уха интересное замечание Такигавы и бросила разглядывать стенд. – Всем бакалаврам его предоставляют. Верно, Джон?

– Да, вроде бы всё так, – подтвердил он, выражая своим видом всяческие сожаления, ведь его для чего-то ввязали в этот разговор.

– Оливер не пользуется общежитием, – улыбаясь до приторности, заявил Питер. – Он снимает квартиру в городе, кстати сказать, на этот счёт есть правила: во время учёбы студенты должны проживать в пределах трехмильного, а преподаватели – двадцатимильного радиуса вокруг церкви Великой Святой Марии. Эта церковь находится в центре Кембриджа, как вы понимаете, это совсем недалеко от Тринити.

Май вновь озирнулась на профессора Дэвиса. Он молчал и лишь изредка прикрывал глаза.

– Я смею заверить, что о месте расположения этой квартиры знать не знаю, поэтому приберегите свои вопросы и пытки до лучших времён, – пошучивал Блер, раз Нару был так любезен, позволяя говорить человеку красноречивому.

– Надо подтвердить бронь, – Оливер изволил сказать что-то внятное, понятное всем. – Я отъеду и через час вернусь.

– Мы же завтра улетаем, – Монах помог в очередной раз внести ясности, в то время как Май смотрела вслед Нару. Он перешёл дорогу, свернул налево и по Тринити-стрит пошёл в сторону сада Всех Святых. – Если мы завалимся в его квартирку, то не видать тебе тепла и ласки.

Кто же о таком говорит вслух?! – у Таниямы уши зажгло. Мало того что на улице гулял лёгкий влажный морозец, так тут ещё и неуместные шутки посыпались на её горемычную голову.

За спиной как комар гудел Хосё, перед глазами мелькала вычурная фигура Оливера, а в голове беспрестанно кружилось: оправдайся, оправдайся!

– Монах, ты о чём?! – засмеялась она громко-громко. – Когда ты видел, чтобы он проявлял к кому-либо тепло или ласку? Он за все выходные в Японии даже кошку ни разу не погладил…

И вот друзья, недруги и как привиделось Май, даже птицы кричащие где-то на голых деревьях под серым небом, умолкли.

Кажется, я перестаралась с оправданиями… – Танияма по многолетней привычке прикрыла глаза, вскинула брови и зачесала свою щеку, говоря тем самым, «извините».

– Ладно, выворачиваем карманы! – Аяко отдала приказ как какой-нибудь командир полка. – Надо наскрести фунтов этому вымогателю. Прогуляемся по колледжу и в гостиницу.

– Да, я непременно хочу знать, куда поступает моя малышка! – плаксиво сказал Монах и зажал Май подмышкой. – Ты и представить себе не можешь, как мы будем скучать… – он изливал душу, а Танияма тем временем пыхтела и скребла ногами; и надо же было оказаться в подобном положении: голова торчит, зубы скрипят, волосы топорщатся, попа выпячивается с другой стороны! Вот новое усилие, и Май со вздыбленной причёской на свободе.

– Ну вот, развёл здесь сопли! – Аяко и не намеревалась ругать улыбающегося Джона или посмеивающегося Питера, она обнажила нападки против своего ярого соперника в спиритическом и экстрасенсорном мастерстве.

– А ты не подтрунивай! – Монах важно задрал нос. – Тоже скучать будешь!

– Я возьмусь присмотреть за кошкой, – рассказала Матсузаки о планах, не имея намерения браниться. – Она скрасит мою печаль.

– Как? Вообще-то, я хотел попросить Май об этом! – Такигава не постеснялся и закричал во весь голос.

– Ты музыкант, тебе хомячка-то доверить нельзя! – Аяко закатила глаза, выставила вперёд левую ручку и демонстративно взмахнула кистью, вывернув ладонь к небу.

– А вот здесь я с тобой не соглашусь! – Монах сощурился. – Предлагаю нести вахту по очереди! – он ухватил её за руку и настойчиво посмотрел в глаза.

– Отказываюсь! – вывернулась она, прокашлявшись и чуть заметно покраснев.

– Тогда как насчёт совместного проживания? Ради Каори мы можем пойти на такие жертвы? – предложил он торопливо, обсуждая дальнейшую жизнь кошки, которой, по сути, было месяца четыре.

– Говори за себя! – она взмахнула волосами, обиженно отворачиваясь.

– Чёрт, ну и где её чувство юмора?! – Монах не мог прекратить жеманиться, во всяком случае, вот так просто, по щелчку высокомерной мико, которая, превознося себя любимую, вручила скалящемуся юноше билеты, приобретённые в кассе на входе.

– Что ж, плата внесена, – бодро заявил Блер. – Давайте приоткроем завесу тайны этих древних стен!

II

– Справа от вас, в том тенистом уголке, посажена яблоня, где Исаак Ньютон, будучи студентом, заснул. Его разбудило упавшее яблоко и это привело к открытию закона всемирного тяготения, – рассказывал Питер, указывая на низенькое приземистое дерево. – Далее прошу следовать за мной в Большой двор…

Перепады в цветах – от серого к кислотно-зелёному резали зрение. Сами стены колледжа как известняк жёлтые, местами красно-коричневые, где-то серые в тюдоровском стиле, а вот газоны ярко-зелёные шахматного окраса. Как позднее объяснил Блер, у них в Англии газоны зелёные даже зимой! На то и существует культивирование. Потом они остановились возле готического фонтана-беседки. Питер рассказывал о лорде Байроне, который по легенде купался в этом самом фонтане голышом с медведем, правила колледжа запрещали держать собак. Май же, не слушая его слов, думала о своём.

Утром я хотела вернуть пастору Куинси записи. Они очень помогли. Невероятный человек! Прилагать столько сил ради того, чтобы оправдать своего прихожанина. Я понимаю, почему ему захотелось со мной поделиться. Сложно держать всё в себе и жить среди тех, кто не желает слушать. По правде, я не ожидала встретить там Лена… – Танияма опомнилась, когда Питер пригласил пройти в часовню.

– Часовня Trinity College Chapel была задумана для молебна мастеров и сотрудников колледжа, – говорил Питер, показывая длинное помещение с витражами, расписанными деревянными потолками и интересными чёрно-белыми полами. – Как вы знаете, раньше молитва была неотъемлемой частью жизни и учёбы. Сейчас здесь можно помолиться, посмотреть на официальную церемонию, а иногда послушать орган. Также есть холл, в котором расположены барельефы, статуи и памятные таблички тех, кто внёс значительный вклад в жизнь колледжа, – повёл он дальше.

– Май, ты почти не слушаешь, – Аяко прицепилась к ней и настороженно шепнула. Другие крутили головами, так как посмотреть было на что.

– Прости, – она улыбнулась и снова впала в задумчивость. – Думала о том, что произошло утром. Очень странно, что Нару не потребовал объяснений и даже не захотел слушать.

– А утром что-то произошло? – Питер секунду назад говорил о том, что в холле шесть мраморных статуй: Фрэнсиса Бэкона – философа, историка, политика и юриста; Исаака Барроу – математика и учителя Ньютона; Томаса Бабингтона Маколея – государственного деятеля, поэта, прозаика и историка; Альфреда Теннисона – английского поэта; Уильяма Уэвелла – философа, священника, историка и энциклопедиста; Исаака Ньютона, а здесь прервался, обратив внимание на Танияму. – Возникли проблемы с Леном?

И почему мне не нравится его тон и догадливость?! – в данной ситуации Май бы хватило одного неудачного слова, чтобы озвереть. На своё счастье, Питер помалкивал, а вот его губы, изгибающиеся в улыбке, и горящие синие глаза пели красноречивее церковного хора.

Из воспоминаний Май. Утро воскресенья, 25 февраля.

И чего ему надо?! – путь к заалтарным помещениям преграждал невысокий, худощавый юноша. Его рыжие волосы были взъерошены, а под глазами отпечатались тёмные круги. Вероятно, он не спал эту ночь.

Май сместила брови к переносице и встала так, словно готовилась к лобовой атаке. Её круглое, светлое от добра личико, нахмурилось, предвещая ураган нелестных слов.

– Пошли, – сказал он после тревожной паузы, – ты же пришла к пастору. Он в хранилище. Иди за мной, если не хочешь опоздать на автобус…

Как странно… – первым делом Май растерялась. Выпрямилась и с глубочайшими сомнениями посмотрела вслед Лену. – Я думала, что он как дикий пёс набросится на меня и растерзает, а он, видимо, пытается забыть те неприятные слова, которые я сказала вчера, – на свой страх и риск Май решила довериться однокурснику Нару. – Так странно – делать вид, будто ничего не произошло… – она шла за ним и помалкивала. Хранилище находилось в подвальном помещении. Вот где на самом деле было холодно.

– Тебе бы одеться, – Танияма не выдержала, сказав ему наконец. На Лене болталась одна тонкая футболка с короткими рукавами, а холод становился зверским; изо рта шёл пар. – На вот моё пальто! – Май сняла с себя тёплую вещь. – У меня хотя бы свитер, а ты скоро посинеешь!

Лен без слов принял её пальто, разве что прискорбно посмотрел.

– Там! – он поднял правую руку и указал пальцем на приоткрытую деревянную дверь. Из щели тускло тянулась световая дорожка и Танияма не подумала о вероломстве, она шагнула вперёд, шаг, ещё шаг и вот дверь захлопнулась за её спиной.

– Ах ты негодяй! – она кинулась к деревянному полотну, сбитому при помощи толстых металлических пластин, и закричала. – Не смей оставлять меня! Лен, я замёрзну здесь до смерти! – она огляделась. В хранилище горела туристическая лампа. Вдоль стен полным-полно старых, забитых всяким хламом сундуков и рядом с письменным потрескавшимся столом стопка ржавых газет, перевязанных шпагатом.

Наверху скрипнула и хлопнула дверь. Туристическая лампа, как глашатай неминуемой гибели тускло моргнула.

Быть не может, чтобы меня ждал такой конец! – убедившись в том, что Лен преследует своими действиями причинить ей тяжкий вред здоровью, то есть действует умышленно, она присела на стопку из газет и прижала гаснущую лампу к груди.

– Так он оставил тебя в том подвале! – Аяко так закричала, что её крепкий голос отозвался в холле эхом.

– Да… – сообщила Май со всем прискорбием. – Если бы пастор Куинси не нашёл под аналоем мою сумку, то, вернее всего, нескоро бы решился на осмотр прихода. И всё же я просидела там больше часа. Пастор отпаивал меня чаем ещё минут сорок. Он отвёл меня к себе, закутал в плед и велел не дёргаться, пока я не почувствую, что отогрелась.

– Вот в чём дело, – Питер выглядел как-то разочарованно. – Я думал, он поступит оригинальнее. Что ж, великовозрастной девице не стоит прилагать столько усилий, чтобы понять мужчину, кроме того, там и понимать-то нечего… – он выразил мнение о том, что Май не маленькая и продолжил экскурсию. – Надпись на статуи Исаака Ньютона – это цитата из книги Лукреция. Перевод у неё следующий: «Разумом он превосходил род человеческий»…

– Я бы так не сказал, – Такигава перебил юношу, который так старался выглядеть джентльменом. – Где живёт этот Лен? С ним надо очень серьёзно поговорить. Я не обвиняю его в прямом умысле, однако косвенно, если бы с Май что-то случилось, то он бы загремел в тюрьму!

– Монах, да оставь ты его! – Танияма залоснилась от улыбки. – Оливер ведь не потребовал объяснений, значит, он знал, что всё может закончиться именно этим.

– Думаешь? – Хосё не стал бы пустословить; его грызли сомнения. – А если в этот самый момент он бьёт морду этого Лена? Об этом ты не подумала?

– Монах, у тебя воображение разыгралось, – она посмеялась над ним, в сущности же ей было теперь не до смеха.

– И тем не менее, – остался он при своём. – Где нам найти этого парня? – Такигава зрительно принялся пилить Блера.

– Уилбер, Обин и я живём в общежитии, здесь, на территории колледжа. Остальные в городе, – сказал он и скрестил руки у груди.

Неужели всё так, как сказал Монах?! – у Май от тревоги кадык поджался.

– Строго говоря, в Кембридже учатся не такие уж ботаны. Регби, крикет и гребной спорт… – слова Питера ну никак не придавали озадаченной девушке сил. – Пару раз со шпиля снимали студенческие шапочки. Пришлось нанимать верхолазов. Но всё это никак не относится к Оливеру. Он скучный, самовлюблённый и непонятно за какие заслуги обзавёлся такой женой.

С чего это он меня хвалит?.. – Май внезапно рот приоткрыла. – Совсем недавно я назвала его ублюдком, рукожопом… и ещё как-то… – она не могла вспомнить, что точно кричала в той горячке, но что это было нечто обидное – она понимала.

– Отец Лена миллиардер. Нет ничего удивительного в том, что сына похитили, – продолжил он. – Оливер помог в поисках. С тех самых пор Лен его страстный фанат.

– А я-то думаю, почему он вечно вклинивался между вами! – Монах задумчиво зачесал свой подбородок.

Я как-то не сильно заметила… – Май скривила лицо, вспоминая, что неделя в деревне выдалась на редкость тяжёлой.

– Не думаю, что он ищет какого-то особого отношения, – Питер закатил глаза, – его действия больше расцениваются как слепое подражание. В штатах наверняка есть достойные университеты, а он сюда, где учится его кумир. Май вызвала в нём шквал разочарования. В Тринити элита из элиты, а тут простая девушка… Вернее всего, что он видел в спутницах Оливера девушку из нашего круга. Вот и вся природа его неприязненного отношения. Не советую зацикливаться.

А ты ведь знал, что в горячке он захочет избавиться от меня! – в Май изобиловали исключительно негативные чувства по отношению к Питеру Блеру.

– Одним словом, я разочарован. Продолжим нашу экскурсию. Вы же заплатили за билеты… – он повёл их прочь из часовни. – Здесь учится более шестисот студентов, преподают около трёхсот магистров и докторантов, сто пятьдесят исследователей. Тринити-колледж самый большой и богатый из всех кембриджских, поэтому попасть сюда не так-то просто…

– А ты, видимо, не очень богат, раз подрабатываешь экскурсоводом! – Май сделала остроумное замечание, с чем и вздёрнула свой маленький носик; ей неудержимо хотелось задеть этого человека.

– Отнюдь, – среагировал он спокойнее, чем она смела предполагать. – В Кембриджском университете многие подрабатывают. Это нормально. Да и путешествовать я люблю. В таких делах деньги лишними не бывают. Наш университет состоит из тридцати одного колледжа. Если бы за право собственности на недвижимость раздавали места как в спорте, то золото – Королеве, серебро – Церкви, а третье – бронзовое и почётное – нам.

В общем всё с вами понятно! Высокомерием здесь больны все! – впечатление у Май складывалось не лучшим образом.

– Тринити-колледж – это место, где студенты живут, обучаются, социализирующий и даже развлекаются, – объяснил Питер. – Некоторые месяцами не покидают этих стен. И да, давно хотел спросить, кто твои родители, Май?

– Какое это имеет отношение к делу? – на её лбу появились морщины. Захотелось врезать этому неумехе да посильнее!

– Обучение в Тринити не из дешёвых, – сказал он припеваючи. – Британцы и граждане ЕвроСоюза платят около трёх тысяч фунтов в год, другие от девяти до шестнадцати тысяч.

– Мои родители умерли, – ей ничего не оставалось, как сказать правду.

– Должно быть, они оставили тебе очень хорошее наследство, – предположил он.

– Это совсем не так… – сказала она печально.

– Джон, сколько это в йенах? – Монах заметил, что Май расстроилась, а Браун тем временем кое-что подсчитал на карманном калькуляторе. – Два миллиона йен! – от увиденной цифры Хосё поперхнулся.

– Надо признать тебя удивительной женщиной, если ты способна раскрутить мужчину на столь значительные деньги, – высказал Питер своё мнение. – Пойдёмте дальше. Я вам покажу нашу библиотеку. Её спроектировал Кристофер Рен. Она в другом дворе. Прошу вас…

III

Откуда у Нару такие деньги? – задалась Май вопросом. – Из-за моего обучения в рёкане у него были проблемы. Знаю, он провернул какое-то дело с аппаратурой, в итоге нам повезло, однако сейчас-то откуда они?!

– Обратите внимание, какую работу проделал архитектор! – восхищался Питер более чем искренне. – Строгая и классическая снаружи и залитая светом внутри. Рен хорошо продумал стеллажи; они развёрнуты к центральному проходу, что облегчает работу. «Голландский» пол – чёрно-белый, в косую клетку – и превосходные скульптуры у стеллажей. Непередаваемые ощущения! – указывал он на детали, не говоря о такой вещи, как белая лепнина под потолком и тёмные книжные шкафы из липы, которые колоритно вписывались и визуально увеличивали библиотеку, пронизанную естественным светом.

– Май, тебе неинтересно? – Матсузаки сочувствовала ей. На лице у Таниямы вырисовывалось чётко: элитарность Тринити ей не по уму и не по карману.

– Глаза устали, – солгала она, не имея сил счастливо и лживо улыбаться, ныне от изгиба губ Таниямы хотелось крепко прижать её к груди и разрешить поплакать.

– Надо бы закругляться, – сказал Монах, посмотрев на часы. – Мы здесь больше часа бродим…

– Я провожу вас до выхода, – Питер моргнул в знак одобрения, выводя всех из прямоугольных дворов.

А этот дядечка был здесь и раньше?.. – Танияма обратила внимание на мужчину в чёрном пальто, котелке и цветном шарфике колледжа. Он стоял возле выхода и приятно им улыбался.

– Как вам колледж? – спросил он, когда они подошли к воротам.

– Большой… – ответил Такигава, обмозговывая полученную информацию.

– Да… Это вы верно сказали, – бодро посмеялся он. – Вас уже ждут. Я предупредил молодого человека о том, что останавливаться здесь надолго нельзя, поэтому поторопитесь.

– Значит, не стоит задерживаться, – Монах взял сумки поудобнее и последовал на выход.

– Спасибо за экскурсию, – Май разглядела необходимость поблагодарить Питера. – Ты оказал мне не одну неоценимую услугу. Я благодарна тебе за уроки английского, литературы и дружеские наставления.

– Поверь, я делал это из собственных соображений, – заверил он, развернув тут же ладони в её сторону. – Найди меня, как только испортишь ему жизнь. Думаю, мы сможем повеселиться, – помахал он рукой с присущей прыткостью в речи.

А я уж было подумала, что в нём есть что-то хорошее… – на долю секунды Танияму контузило.

– Май, ты идёшь? – из-за чёрных, будто пропитанных смолой ворот, показалась голова Аяко.

– Да! – крикнула она. – Прошу прощения за задержку, – она поклонилась сторожу. – Всего вам доброго.

– Непременно возвращайтесь. Вам понравится обучаться в этих стенах, – сказал улыбчиво он. – Знаете, когда здесь учился принц Чарльз, за ним везде ходил телохранитель. Его допускали к обсуждениям и диспутам, поэтому когда обучение подошло к концу, мастер предложил сдать ему экзамены. И не поверите, он набрал даже больше баллов, чем принц и тоже получил диплом. Поэтому не отчаивайтесь! Возвращайтесь непременно.

Вот он настоящий джентльмен! – Май невольно рассмеялась, да так, что слёзы из глаз полились. История, рассказанная этим человеком, оказалась непередаваемым глотком счастья.

– Непростительно отказывать, если так приглашают, – она совладала со своими чувствами и благодарно поклонилась. – Теперь я пойду…

Расправив плечи и вдохнув полной грудью, Май собралась с духом, приободрилась и набралась не дюжего терпения. Чтобы попасть за эти стены не с платой в три фунта, а как студент – надо изрядно потрудиться.

На улице её ожидало столпотворение в виде контуженого Джона, Монаха и Аяко.

– В чём дело? – не могла ни спросить она.

– Я не знал, что у него есть права, – сказал Такигава однотонно.

– Я не знала, что у него есть машина! – сказала Аяко с той же пустотелой голосовой модуляцией.

– Разве это плохо? – у Джона нашлась капля оптимизма, в то время как все смотрели на тёмно-синее BMW 1-Series, за рулём которого сидел Нару; он нудно прикрывал глаза по причине их промедлений.

– Ну пойдёмте что ли… – Монах вроде бы ожил. – Я непременно должен сидеть впереди! – подрядился он и всё ради того, чтобы упереться в Оливера взглядом, когда тот поведёт автомобиль.

Спустя десять минут, Такигава поменялся местами с Май. Не по своей прихоти. Но того стоило ожидать.

– Нару, как ты себе это представляешь? – на одном из светофоров Танияма решилась спросить.

– Что именно? – профессор Дэвис не особо понял вопроса, наблюдая всё больше за дорогой.

– Я не очень подхожу для этого колледжа, – пояснила она. – Да и денег таких нет…

– Эта идея моих родителей. Деньги принадлежали Джину, – выдал он спокойно, точно вопрос касался обычного завещания.

– Но даже если так, – влез Монах в прямом смысле. Он ухватился за сидение Май и просунул вперёд голову. – Для иностранцев обучение дороже!

– Не вижу в этом особых проблем, – Нару грозно покосился, чтобы Такигава не нарушал порядка в салоне автомобиля. – Сделаем гражданство нашей страны.

Как у него всё просто! – Хосё плюхнулся обратно, скривив кислую мину.

– И куда мы сейчас? – не очень долго думая, Монах спросил по новой.

– Я отвезу вас в отель, – сказал Оливер. – На Май у меня другие планы.

– Свидание! – вскричал Такигава, чем вынудил Аяко морщиться. Мало того что он пихал её локтями, так теперь ещё и орал. – Да неужели это случилось!

– Не надо так, Монах, – Май смутилась, попыталась даже спрятаться под ремнём безопасности, но от истошного взгляда Оливера на переднем сидении было не скрыться. – Уверена, у Нару какие-то рабочие обстоятельства.

– Мы прогуляемся, – разуверил он в тот же момент.

Так всё-таки свидание?! – Май подобно оставленному у печки желе растеклась по кожаному сидению.

Со Стейшен-роуд, не доезжая железнодорожного вокзала, они свернули в сторону Тенисон-роуд и остановились у сто сорок восьмого дома, с красной вывеской и опрятными кустиками в металлических горшках, где светился по-домашнему уютный гостевой дом Tenison Towers. От центра это около двух километров, но у Нару были свои причины, чтобы заселиться в этот отель. Два номера: двухместный – для Аяко и Май; трёхместный – для него, Джона и Монаха.

– Вечером будьте на связи, – Оливер приоткрыл окно, посматривая на выгружающихся коллег.

– Да я думаю, что мы пройдёмся. Не в четырёх же стенах сидеть, – Такигава передал Джону последний чемодан, рассказав о планах.