Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса: Английское расследование (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

– Я ещё не знаю, – приглашение пастора смутило её. – На самом деле мне не стоило приходить, Оливер будет недоволен моими внезапными прогулками по деревне. Боюсь, вечером я буду занята.

Нельзя подставлять себя же, если Нару сунется в мои тетради и увидит, что я сегодня палец о палец не ударила, дуться будет больше обычного, – она подумала о возможных последствиях и содрогнулась; в этой жизни ей хватило цинизма и лицемерия профессора Дэвиса.

– А где студенты из колледжа? – Май решила, что остаться здесь инкогнито было бы наизамечательнейшей возможностью.

– Время девять, они отдыхают, – сказал пастор. – Вчера приехал их друг, Питер, и кажется, ребята за моей спиной поддались чревоугодию. Я не могу им приказать идти на поводу у греха или воздержаться, в моих силах предупредить, указать дорогу. Одни из нас сильнее, другие не в силах устоять перед соблазнами. Покаяние – единственный путь, ведущий нас из чертогов скверны к свету, но сейчас не час проповеди.

Ага, а я почти напугалась, – засмеялась она нервно и дёргано.

– Барри в библиотеке. Вы пойдёте с ним попрощаться? – пастор Куинси переменил тему разговора.

– Чуть позже, – дружелюбно сказала она. – Можно я здесь осмотрюсь?

– Конечно, дом Господа нашего открыт для всех ищущих его, – позволил он.

– Благодарю, пастор Куинси, – по привычке Май поклонилась.

– Японки очень забавные, – тихий, приободряющий смех обезоружил и лишил Танияму мыслей. Она хотела остаться одна, чтобы лучше подобрать слова. Ей стало жалко Барри сразу же, как она его увидела. Одинокий, всеми оставленный, настоящий изгой, которым тяготился весь окружающий мир и главное, он сам. При первом взгляде на Барри она бы сказала, что он ждёт Смерти, ждёт, покуда именно она ему не страшна, есть в этом мире нечто более страшное, чего разглядел пастор Куинси, и желала разглядеть она.

Барри не посчастливилось увидеть истинное лицо этих людей. Мне его очень жаль, больше его, чем Роуз, можно же было во всём разобраться, в крайнем случае существует развод. Нет, Барри и его столь рано погубленный сын Дарен – вот те, чьи жизни низвергнуты в объятия нечистых сил. Верно, именно эти чувства захватили меня ночью. Жалость к Дарену и Барри и непонимание Роуз, ей не следовало искать отмщения таким вот образом. Так зачем же я здесь? Наверно из-за того, что чувствую себя греховной. Когда я подумала о духе Роуз и о том, что этот противный Норвуд Гейт может её извести, то не испытала крепкой ненависти к методам этого охотника, будто нынче я согласна с Литоном. «Да пофигу, живые они или нет!», – Май вспомнила слова помощника Гейта, свои ощущения ночью и силы, приведшие её в эту обитель сегодня.

«Покаяние – единственный путь, ведущий нас из чертогов скверны…» – слова Пастора Куинси подобно свету пролились на её падшую во тьму душу, и она вознесла взгляд к окнам.

Долгий выдох, сомкнутые веки и мягкий баритон, пробивающийся сквозь личные недовольства Май Таниямы в отношении себя, парили святыней в приходе.

Прости! Коль могут к небесам

Взлетать молитвы о других.

Моя молитва будет там,

И даже улетит за них!

Что пользы плакать и вздыхать?

Слеза кровавая порой

Не может более сказать,

Чем звук прощанья роковой!..

– Эти строки Байрон написал под вязом на кладбище. Ты же, как и все пришла сюда помолиться? – речь вёл юноша, по возрасту походящий на Нару, не лишён он был и привлекательности: темноволосый, ясноглазый, из-за худобы слегка жилистый и жизнерадостный. Любовь к благам и не стеснённое обстоятельствами существование отпечаталось на его лице, обагрённом этими радостями.

– Не совсем… – ответила она и в выражении полностью переменилась. Ушло недовольство собой, исчезло давление, а мысль потекла свободно и легко.

Кто этот человек? Я не знаю его… – этот вопрос оставался единственным.

– Как неуважительно с моей стороны, – юноша по-доброму улыбнулся. – Я Питер Блер, студент Тринити-колледжа.

Так это тот, отсутствующий… – прозрение не стоило особых трудов.

– Пожалуйста, извини! – по неосторожности она поклонилась. – Я Май… Май!

Господи, не заставляй меня говорить фамилию. Ещё один раз я этого не выдержу! – она припомнила, как приходилось называться Май Дэвис, испытывая не одно внутренние колебание, а эти колебания проявлялись в виде внешних признаков плохо сокрытой лжи.

– Я слышал как о тебе говорили ребята. Ты жена Оливера! – с немалым восхищением высказался он.

Слухи… Как же быстро они расползлись, – не успела Май оценить полученную информацию, как юноша, сохраняющий дистанцию, изменил себе и, преклонив колени, прижался ухом к животу Таниямы.

– Никогда ничего подобного не делал, но это так вдохновляет! Какой уже срок? Небольшой же, да?

– Нет, я не беременна! – закричала она, распустив руки. – Даже если мне этого очень сильно хочется, но нет.

– Значит, вы просто любите друг друга, – Питер поднялся, демонстрируя неуверенность из-за нечёткости сложившихся суждения. – Что ж, тогда всё что мне остаётся, это поздравить вас.

Было бы с чем… – Май вздохнула. Эта игра в семью должна была рано или поздно закончиться. Лгать становилось сложнее.

– Всё не совсем так как выглядит… – поколебалась она, прежде чем что-то сказать. – Наша церемония прошла не по вашим обычаям, я даже не знаю, как бы отнеслись к такому у вас… Мне так думается, что здесь бы церемонию, где присутствовало всего шесть человек, сочли бы нелепостью.

– Вот оно как… – Питер принял строгий, задумчивый вид. – Выходит, мы все ошибались… Значит, всё прошло без лишней помпезности! Я завидую ему! Ваш брак непохож на все остальные и, кроме того, он таскает тебя за собой, да ещё в места скучные, подобные этому. Накануне я был в Молдоне, до этого ещё в одной деревеньке. Хотя смею заметить, что сидр у мистера Хортона самый лучший. Я наведывался к нему в начале недели. В пабе я застал одну занимательную особу. Впервые наблюдал за японкой. Она показалась мне вызывающей. Если честно, то вначале я думал, что она жена Оливера. Правда, отвечая на твою искренность, готов покаяться! Я преследовал вашу компанию какое-то время, думаю, я даже напугал тебя.

– Так это ты был у дома Олдриджей?! – она прикрикнула и сделала глаза большими.

– Точно напугал! – засмеялся он. – Я прошу за это прощение.

– Не бери в голову. Если бы я обижалась на всё, что меня пугает, то не пришла бы сегодня. Ты уже видел Барри? Что скажешь, тоже считаешь его одержимым? Ты же с кафедры религии и религиоведения…

– Сложно… – призадумался он. – Первое впечатление не всегда бывает верным, поэтому выскажусь строками из поэмы Лорда Байрона «Манфред»:

Ночь не приносит мне успокоенья

И не даёт забыться от тяжёлых

Неотразимых дум: моя душа

Не знает сна, и я глаза смыкаю

Лишь для того, чтоб внутрь души смотреть.

Не странно ли, что я ещё имею

Подобие и облик человека,

Что я живу?

– Вот так… – закончил он, разводя руками.

– Так думаешь, он всего лишь накручивает себя? – не уставала спрашивать она.

– Кто знает… – пожал он плечами. – Я не больно вникал, слухов ходит много и где там правда, а где вымысел – не моего ума дело. Мне следовало бы беспокоиться о других вещах. Я отсутствовал три дня. Оливер не относится к тому сорту людей, которые прощают промахи. А я не смог удержаться! Дали так манят меня, – рассмеялся он на себя глупого и беспечного.

– На самом деле я не думаю, что он вспоминал о тебе, разве что раз или два… – подумала она, постучав указательным пальцем по нижней губе.

– Как же мило с твоей стороны! – восхитился он. – Ты заботишься о том, кого повстречала впервые! К тому же я так напугал тебя, как не посмотри, а ты должна злиться!

– Вот ещё! Не стоит оно того! – обиделась она.

– Хорошо, хорошо! Я даже знаю, как отблагодарить тебя! Оливер ведь не сильно общительный, держу пари, что и с тобой он немногословен. Как только ребята проснутся, я представлю тебя им, – грезил он о какой-то идиллии, заодно обещая её.

– Да не стоит… – заиграла Май всеми жилами. – Мы знакомы…

– Ну, ну! Уверен, тебе понравится студенческая жизнь! Попробуй, поверь, ты не прогадаешь! – дал он самое честное слово.

– Миссис Дэвис, мистер Блер, вы ждёте нас? – из задних помещений вышли пастор Куинси и Барри. Они-то и прервали череду обещаний и любезностей. – Рад, что вы не ушли…

– Барри, вы выглядите лучше, – Май тут же переключилась на бледного болезненного мужчину.

– Да, у меня появилось ощущение, что всё наконец-то может измениться, – поделился он предчувствиями.

– Но всё ли будет хорошо? Здесь за вами присматривал пастор Куинси… – почему-то ей стало досадно.

– Я еду к матушке, – объяснил он. – Она уже немолода, но ещё очень крепкая.

– Барри, наша встреча была короткой, но искренне желаю вам удачной дороги, – Питер уверенно протянул ему руку и обменялся крепким рукопожатием.

Он не из брезгливых, даже высокомерия нет! Я так ошибалась в окружении Нару, всё же среди студентов Тринити-колледжа есть и хорошие люди… – Май переполняла гордость.

– Миссис Дэвис, спасибо за вашу заботу, – Барри посмотрел блестящими глазами на Май. – Мистер Блэр, я был рад нашему знакомству, – он кивнул и молодому человеку, создавая сегодня впечатление живого, идущего с верной ноги человека.

– Можно просто Май, – любезно сказала Танияма.

– Май… – получилось у него даже нежно. – Прощайте…

– Нет, до свидания, Барри, до свидания, – она прикрыла глаза, говоря так, ради веры в его будущее, от слова «прощайте» веяло безутешным, холодным расставанием.

– А его матушка из обеспеченных, – стоя на холме возле прихода, Питер говорил это глядя на машину, которую прислали за Барри.

– Имеет ли это хоть какое-то значение?.. – Май так же безотрывно смотрела на чёрную вытянутую иномарку, куда садился мистер Олдрижд, помахав на прощанье рукой. – Деньги не вернут ему сына с женой, да и маловероятно, что могут подарить покой. Думаю, именно поэтому его не забрали отсюда сразу. Всем утратившим близких необходимо время для скорби, и никакие слова не утешат лучше времени.

– Ты так говоришь, будто хорошо знакома с этим чувством, – Питер прищурился.

– Оно известно каждому, – рассказывать всё о себе не захотелось, поэтому она придержала историю о родителях и о том, как она познакомилась с Нару.

– Вернёмся в приход? – предложил он. – Пастор Куинси сейчас подойдёт…

– Да… – Май согласилась, однако в одночасье изменила себе. Проход, ведущий в сердце церкви, показался ей странным. Он до непроглядности чернел, отдалялся и как жердь, вытягивался. Она потрясла головой, и всё вернулось на свои места.

– Что-то не так? – Питер не мог не заметить бледности лица и дикости в глазах Май.

– Нет… – сказала она, испытывая и по сию минуту престранное напряжение в области рёбер. – Всего лишь захотелось ещё подышать свежим воздухом, – солгав, она дёрнулась от пробежавших по спине мурашек, развернувшись обратно к виду удаляющегося автомобиля и медленно возвращающегося пастора Куинси.

VI

– Рад видеть, что вы все собрались. Я бы хотел представить вам мою новую подругу Май! – не прошло и часа, как Питер взял Танияму в охапку и потащил знакомиться с другими студентами Тринити-колледжа.

Мы знакомы и общаемся не лучшим образом, для чего это вовсе?! – Май не отрицала, внутри всё выло и орало, ведь как уже заметили все, она не вписывалась в их компанию.

– Пит, ты заставил нас теряться в догадках! Куда снова девался? – игнорируя присутствие девушки, Обин нелестно обратился к товарищу.

– Мы провожали одного нашего друга, – засияв, он приобнял сжавшуюся девушку, указывая этим жестом на то, что он и она друзья не разлей вода!

– Ты слишком поспешен в выборе друзей, – сказал Обин Крофтон, юноша от которого Май наслушалась всякого. – Да и вообще, когда у вас успели появиться общие друзья?!

– Как раз этим утром! – улыбнулся он до загляденья жизнерадостно. – Это всё лучше, чем ходить угрюмым и нелюдимым. Что скажите, примем Май в нашу компанию?

Молчание и зависшие в воздухе изъяснения. Здесь блуждали странные взгляды: задумчивые, негодующие, смирившиеся и даже доброжелательные.

– Я не против! – влился Лен, студент по обмену и Уилбер Барнз так же утвердительно кивнул.

– Девушке в нашей компании может сделаться скучно, но если ты этого желаешь, то пусть остаётся! – главным противником новшеств был Обин, его-то мнения Май страшилась больше всего.

– Вот видишь! – Питер бойко хлопнул её по спине. – Теперь ты в нашей банде! Я предлагаю вечером пропустить по стаканчику, за знакомство!

– Я вообще-то несовершеннолетняя, мне нельзя употреблять спиртные напитки.

– Как? – от удивления он это слово протянул. – Я думал, тебе уже есть восемнадцать.

– Есть… – ответила она утвердительно.

– Тогда предоставь это мне! – подмигнул он. – В Англии ты совершеннолетняя и пить тебя вполне разрешается! К тому же мы по стаканчику и не больше, будет ошибкой уехать и не попробовать здешнего сидра.

– На вечер планы пригодные. А чем день предлагаешь занимать? – Обин малость насупился. Смущало его присутствие Май.

– Так всем тем, чем занимались до этого, – Питер приподнял брови и повёл плечами.

– Окей! – монотонно сказал он.

И тут библиотека прихода превратилась в место игр, перебранок и извечного сна.

– Нейт! – Обин окликнул нелюдимого юношу, у которого Нару позаимствовал одежду, предлагая нечто странное. – Побудешь сегодня корзиной.

– Отвали! Найди себе ведро и развлекайся! – грубо сказал он и состроил гримасу достойную этого.

– Нет, я хочу тебя. Хватит ломаться, Лен и тот уже мячиков наготовил! – сказал он, указывая на рыжеволосого юношу за столом, который неукоснительно следовал указаниям, сминая бумажные листы в шарики.

– А я тут подумал, давайте разыграем, – предложил Лен неожиданно. – Сыграем в карты, а проигравший будет корзиной.

– Скучно, но ладно, всё лучше, чем эту нудятину листать, – Обин скосил взгляд на Уилбера, занимающегося за отдельным столом, после чего вынул карты.

И это они так научную работу делают… – у Май глаз задёргался. Нару столько требовал от неё и спускал всё с рук этим.

– Давай мы с тобой в уголочке пошепчемся, – Питер уволок её в сторонку против воли, начиная лить информацию с ходу. – Нейт Одли, тот странный парень с красными линзами, он не очень людим, поэтому родители отдали его в театральный. Сейчас он вживается в новую роль, вот и носит эту одежду, будь всё иначе, его давно бы попёрли из колледжа. Но это наш маленький секрет, Обин и другие об этом не знают, мне рассказал отец Нейта. Надо же, сын взрослый, а он так печётся! – он диву давался, как такое вообще возможно. – Тот парень, который спит на диванчике, Эдан Керк, он солист одной молодёжной группы, на самом деле он не особо это любит, но его нынешняя пассия музыкальный агент. Она держит Эдана крепко, отчего он так в неё вцепился, я понятия не имею, должно быть, это любовь. Его папаша, разумеется, не в курсе, ни то бы жизнь ему не казалась такой хлебосольной. Лен тайный фанат нашего Оливера, он это особо и не скрывает, даже ходил на курсы японского, но Дэвис игнорирует его буквально по чёрному. Обин, думаю, уже себя проявил, лицемерие – это его конёк, ну, а я, я люблю путешествия! На моём мотоцикле можно умчаться далеко-далеко, но мне этого мало. Хочу выучиться на пилота! Парить под облаками романтично и свежо, мир кажется совершенно иным. Ну, а ты, чем ты отличаешься от остальных?

– Сразу вот так и не скажешь… – Май растерялась хотя бы по причине переизбытка информации.

– Да ты не торопись, подумай. Я рассказал это затем, чтобы ты поняла, у каждого свои заморочки, Оливер не единственный в своём роде уникум, каждый уникален по-своему. Кстати да, Уилбер Барнз талантливый и старательный студент, в нём меньше всего чего-то такого экзотического, но он надёжный товарищ. Вот так, теперь ты знакома со всеми нами! – сказал он не без удовольствия.

– Отходи и делай руки кольцом! – послышались хриплые крики. – Я же говорил, что ты будешь моей корзиной, стоило упираться?! – Обин вольнодушно кричал, убеждая своего однокурсника Нейта принять от него пас в кольцо.

– Поучаствуем? – Питер предложил партию в карты и Май.

– Спасибо, но нет. Я хотела переговорить с пастором Куинси. Интересно, где он сейчас? – она скрупулёзно изучала углы. Тени в них играли, мигали, и ей непрестанно казалось, что там кто-то сидит, шепчет, затем исчезает, подбирается к ней со спины и что-то булькает в ухо. Из-за этого она нервно оборачивалась, чем, как ни странно, не привлекала особого внимания.

– Скорее всего, готовится к вечерней дома, – сказал Питер. – Он много времени проводит за книгами. Если хочешь, то я могу тебя проводить?

– Не стоит… – она отказалась, оскорбив его полностью отсутствующим тоном. Он не занимал её ни на йоту. Тени и звуки – вот то, чего она желала постичь.

Те вопросы, которые мы обсуждаем с пастором не должны дойти до ушей Нару. Он истолкует это неверно, решив, что эти силы я могла бы направить в иное, более подходящее русло, – подумала она, что всему этому есть объяснение и лучше найти его поскорее.

– Но вечером ты же придёшь? В шесть! Мы будем тебя ждать в пабе мистера Хортона, – сказал Питер, преисполняясь надеждой.

– В шесть, договорились, – ушла она с тем же сосредоточенным вниманием на вещи невидимые.

– Пит, ты зря возишься с ней. Она заурядная, скучная иностранка, кроме того, ты слышал её произношение?! – прошло не больше пяти минут, а Обин приступил к обсуждению.

– Это не так уж и страшно, даже напротив, я нахожу общение с ней забавным. И как у нас говорят: от хорошей выпивки и кот заговорит! – сказал Питер, не оставив насмешки.

Я хочу знать все твои тайны, Оливер Дэвис, все, досконально, дотошно, так, если бы они были моими! – блестели его глаза жадно, словно трепетали перед временными разрушениями.

VII

Шесть часов вечера. Паб мистера Хортона «Соверен»

– Настал вечер, и пришло время отметить нашу встречу и знакомство! – никто и не сомневался в том, что жизнерадостный Питер возьмёт слово.

Он обещал по стаканчику, но я не думала, что стаканчик окажется таким… – Май обхватила руками влажный, холодный бокал, куда поместилась целая пинта яблочного сидра, недоумевая, как это полагается пить. До этого она и не слышала о спиртном напитке сидр, поэтому плохо представляла градусную категорию, надеясь, во всяком случае, на то, что по виду это дело напоминало пиво, стакан укоренял в ней это предчувствие.

– Да! – крикнули хором ещё пятеро студентов и семь стаканов звякнули.

Вот и я поддалась чревоугодию… – Май на секунду вспомнила слова пастора Куинси и вкусила запретного.

Запах брожёного и креплёного с непривычки врезался в нос. Танияма напрягла своё круглое личико, испробовав чего-то самую малость горького и в то же время сладкого. Со вторым глотком она различила запахи яблок. Тонкие и свежие, словно они висели на ветках до самых холодов и отогрелись уже в её нежных руках.

– Как тебе сидр? – Питер с интересом наблюдал за процессом. – Приятный ведь?

– Не скажу, что понравился с первого глотка, но да, напиток приятный, и чем больше его пью, тем меньше ощущаю посторонние запахи, – сказала она.

– Да, ты привыкаешь! – обрадовался Блер. – Подожди, не заметишь, как вторую попросишь!

Вторую… – Танияма со всеми сомнениями засмотрелась на дно стакана, которое расплывалось через толщи янтарной жидкости.

Студенты Тринити-колледжа гудели около часа. Орешки, сидр, кто-то заказал эля, а Обин, кажется, пошёл на третью, и то уже было чёрное пиво, с густой, словно кем-то взбитой пеной. Мистер Хортон всё это время находился за барной стойкой и то и дело начищал стаканы. Постепенно очертания этого мужчины в годах начали расплываться. Май не слышала, как смеялась, как поддалась уговорам и приняла вторую пинту сладко-горького напитка.

– Что-то мы засиделись! – Питер глянул на часы, подумав о том, что месса уже подходит к концу и лучше бы найти другое место для продолжения банкета. – Хочу подышать свежим воздухом…

– В последний раз, когда ты так говорил, то слинял на два дня, – припомнил ему Обин, выражаясь языком не очень трезвым, но на удивление понятным.

– Я загладил вину, разве тот табак, который я передал Уилберу был плохим?

– Ментоловые были очень даже хороши… – Лен поделился впечатлениями. – Карамельные тоже понравились!

– Я слышал, что скоро табакокурение обложат рядом законов. Надо успеть насладиться некоторыми благами, – сказал Питер и закурил.

Тяжёлый сигаретный дым лёг зловонной пеленой на голову Май. Все голоса показались оторванными от этого мира, зависшими где-то в прострации.

– Май, тебе тоже не повредит свежий воздух, – Питер заметил её помутнение. – Как ты на это смотришь?

– По-моему, мне достаточно… – недопив и половины второго бокала сидра, она упёрлась взглядом в крупные жилистые руки мистера Хортона. Он натирал барную стойку молча, быть может, он слышал их разговоры, а может, находился где-то далеко, в своих мыслях.

Глаза Май приклеились к этим морщинистым рукам с синими венами, к усилиям и давлению, с которым он тёр свой рабочий стол. Дым, как туман, поднимающийся к потолку, говор и хруст: орешки, постукивания толстодонных стаканов, смех… Внезапно под рёбрами затомился, завибрировал страх.

– Май! – Питер окликнул её, и она с большими глазами уставилась на него. – Да не бойся ты так. Я почти не пил. Давай, прокатимся немного. Уверяю, тебе понравится вечерняя поездка. Я до десяти верну тебя домой. И кстати, девушки ведь любят не занудных, а опасных парней! – он придвинулся близко и наклонился вперёд. – Присоединишься ко мне, Май? – будто нарочно он снова и снова повторял её имя, смотрел в затуманенные карие глаза и непонятно зачем касался ладонью плеча.

Свободная и быстрая речь, как выражение страстности не помогла Питеру.

– Опасных! – перекричав одной фразой сразу всех, заикаясь и заплетаясь языком, она заговорила на ещё более жутком английском. – Кто здесь может знать об опасности больше чем я?! Я же живу и работаю с этим неблагодарным Нарциссом, у которого на уме один только чай! Скажи, ты ведь тоже фанатик этого чая?! – она на удивление всем схватила Питера за щёки, прихлопнула их, будто пыталась выпустить из него воздух и, попеременно расширяя и сужая глаза, пошатываясь, замерла. – Где здесь у вас переключатель?! – заговорила она, спустя время, затрусив его голову, взъерошив волосы, разочарованно отпустив. – Мне пора… – она поднялась и от икоты слегка подпрыгнула. – Прошу прощения… – заплетаясь и пошатываясь, изрекла она. – Дома у миссис Аддерли меня ждёт работа. Монах мне все уши промоет, да, надо идти. Надо, надо, ни то на всех вас низвергнется гнев синтоистской богини, страшно подумать, что может ждать окружающих, когда божество выбирает своим вместилищем такое избалованное существо, как Аяко… Ох, проповеди и покаяние… Джон, милый Джон отпустит мне грехи, и вам, и вам, а потом снова мне… Боже, теперь я понимаю, какие пьяные люди нелепые, – она схватилась за голову. – Не провожайте! Я дойду…

– Что она за бред несла? – после такого концерта Обин, кажется, протрезвел.

– Не знаю, – ответил Пит. – Пойду прослежу за ней.

– Да, ты самый трезвый из нас, – согласился с ним тот же юноша, заказывая себе выпить ещё. – Если окочурится где-то в сугробе, то проблем не оберёмся!

VIII

– Джон, ты дошёл до прихода? Май там не видели? – спросил Такигава, вернувшись на базу, как и Браун, минут пять назад.

– Нет, боюсь, что и там её никто не видел. Пастор Куинси заверил меня, что она должна быть дома, – ответил он тревожно.

Монах неутешительно зажевал нижнюю губу.

– На звонки она так же не отвечает, – не успокоила и Матсузаки.

– Конечно, головомойки нам не избежать, если Оливер вернётся и не застанет её дома, но хуже того, если с ней ещё что-нибудь случится, – сказал Хосё то, о чём думали все.

Наконец они услышали колокольчик.

– Это, должно быть, Сибуя, – сказал Джон, раз никто не осмеливался говорить.

– Дэвис, Оливер Дэвис, – исправил его Монах. – Здесь его псевдониму не место, нынче мы поменялись ролями.

– Прошу прощения за столь поздний визит, – на пороге, в лучах фонаря, стоял молодой человек. Такигаву не смутила расстёгнутая коричневая кожанка, тёмно-серая кофта на молнии, выглядывающая из-под неё полосатая футболка, не скрывающая его выпирающих ключиц, девушка, оказавшаяся в его руках таинственным образом – вот причина его промедления и замешательства.

– Монах… – весьма неразборчиво, сквозь нестабильную, всё равно что желейную улыбку, Танияма ознаменовала своё появление.

– Стало быть, я не ошибся адресом! – взмокнув от немалого труда, он передал Май в руки Хосё. – Ещё раз прошу меня извинить. Моё имя Питер Блер, эта леди сказала, что вы остановились в доме миссис Аддерли, на моё несчастье, местность я знаю не лучшим образом. Пришлось сделать крюк, чтобы добраться до этого дома. Передайте Оливеру мои поздравления и глубочайшие извинения. Я не полагал, что от лёгкого алкогольного напитка такое возможно.

– Парень, лучше бы тебе это ему лично сказать… – Такигава не мог вот так сразу взять и отойти от шока, и более того, его сильно отвлекала Май. Она ёрзала, крутилась и это при том, что на ногах не стояла, а падала. Стоило её отпустить, как лодыжка подворачивалась, и она теряла равновесие.

– Он вернулся? – Питер не был особо пьян, да и путь до дома миссис Аддерли оказался тернист, поэтому Монах не сразу оценил весь масштаб ущерба, который этот студент мог учинить.

– Ещё нет, но вот-вот должен, – сказал Хосё, предлагая войти.

– Нет, нет, – улыбка Питера приобрела былую жизнерадостность. – Я не могу беспокоить старую женщину в такой час. Это неприлично. Мы увидимся с Оливером завтра. Ещё раз прошу меня извинить, – он легко махнул головой, выделывая нечто походящее на поклон, после чего окончательно ушёл.

– Монах, – постанывала Май, словно устала больше его, – почему меня не встречает Нару?

– Любой нормальный человек на твоём месте уже бы запрыгал даже будучи пьяным, – сказал он, закрыв входную дверь. – Встреть тебя Оливер, то уничтожил бы своей неприступной физиономией.

– Хочется пить… – она в последний раз пожаловалась, прежде чем очутилась на диване в гостиной, где переволновавшиеся друзья замерли в сокрушительном для нервов шоке.

– Какое счастье, что миссис Аддерли ложится спать в восемь… – Монах занялся верхней одеждой Май, взглянув перед этим на часы, стоящие на каминной полочке.

Почти девять, надо бы успеть отправить Май в постель до приезда Оливера, – подумал он. – Что-то мне подсказывает, что он вот-вот явится!

Предчувствие не подвело. Стоило ему снять с Таниямы куртку, как дверной колокольчик бойко затрезвонил.

– Не успели! – всполошился он, не зная, что хватать первым: правый сапог или левый. – Вы, оба, а ну помогайте! Надо её хотя бы до домодельного вида довести!

И тут гостиная оживилась. Аяко быстренько стащила с Май обувь. Такигава растёр щёки ещё холодной опьяневшей особы; она брыкалась и жаловалась, да и на порядок раскраснелась, а Джон принёс стёганый плед, который велела использовать хозяйка, когда в камин задувает ветер. Обернув её в это, растрепав, будто она как прилежная девочка пришла хотя бы засветло, то есть до восьми вечера, можно было впускать усталого профессора Дэвиса.

Когда на пороге вместо Май встретил кающийся Джон, Нару сразу понял: за время его отсутствия что-то произошло.

– Как съездил в Молдон? – дорогу в гостиную перекрыл Такигава. – Удачно? Всё разузнал по делу? – маячил он в дверях, не давая пройти.

– Более чем, – Оливер устал от его мельтешений, поэтому остановил и спокойно прошёл.

– Нару… – со стороны дивана, цвета плодов персикового дерева, на него уставшего, свалились увещевания жалостные, ищущие любви и тепла. – Ты долго… Очень долго, я скучала, – улыбалась она, увидев объект своих восхищений.

– Без лишних слов, – он обернулся на собравшихся в дверях коллег с выражением, не обещающим лёгкую смерть, – объясните мне, что с ней произошло.

– В детали мы тебя никак посвятить не можем, – заговорил Монах, начёсывая затылок. – Скажу лишь, что её в таком состоянии привёл Питер Блер, который просил передать тебе поздравления и извинения. Как я понял, они выпили за знакомство и Май развезло. Этот же Блер был почти трезв.

– Помогите ей умыть лицо и дойти до кровати. Я скоро вернусь, – Оливеру пришлось вновь застёгиваться.

– Нару, не уходи… – она потянула к нему руку, уловила, его выдающий скверные прогнозы взгляд и, начиная испытывать муки совести, спряталась на диване, под стёганым одеялом, приткнув нос к мягкой спинке.

– Она в вашем распоряжении, – заверив всех ещё раз в том, что он их косяки разгребать не собирается, он мягко открыл входную дверь и скрылся в чёрном зимнем сумраке.

Сомнений в том не было, он направился в дом пастора Куинси, поговорить со студентами, решившими, что им дозволено всё и даже портить и прикасаться к тому, что он, самый настоящий мизантроп, любит и ценит.

К этому часу вся группа студентов из Тринити-колледжа собралась в комнате, которую им любезно предоставили. По обе серо-зелёные стены тянулись двухъярусные кровати, а последняя, четвёртая и одноярусная, стояла у окна. Её занимал Питер Блер, который как раз занял себя чтением.

– Пит! – его окликнул Обин, прерываясь даже в карточной игре, развернувшейся на нижней койке, где должен был бы спать Лен.

– Да, – не отрывая глаз от книги, Блер ответил.

– Чем он тебя так разозлил? Я согласен, что он чрезмерно напыщен, самолюбив, но не перегибаешь ли ты палку? Не лучше ли потерпеть? – спросил он, не переживая, но опасаясь последствий, которые могли настать ввиду вечерней гулянки.

– Терпение – удел мулов! – ничуть не любезно сказал Питер, не удостоив никого из друзей вниманием. Он был поглощён чтением. – Думаешь, я в своих проявлениях подобен мулу?

– Нисколько, прости, если чем-то задел… – Обин наступил на горло гордости и извинился. Он знал, что в этом настроении Питер непросто язвителен, он опасен, а порой опасен не тот, кто сильнее, а тот, кто владеет чужими тайнами.

– Ты меня не задел, напротив, я горю желанием его проучить. Его исключительность раздражает меня, – признался он, останавливаясь в чтении на минуту, которую отдал чернеющим и расплывающимся в книге строкам. – Представьте, какой был бы скандал, если бы кто-то из нас заявил в колледже, что женился? Уверен, вокруг нас кружили бы гарпии. Другое дело он. Профессор из кожи вон лезет, чтобы ему угодить. Вся кафедра его поздравляла, постоянные отлучки ничего не значат для них, а для него будто в порядке вещей. Он не мы, он кружит где-то в эфире, пренебрегая нами и всеми другими. Я хочу посмотреть на его болезненные корчи, поэтому так стараюсь.

– По-моему, Питер перегрелся, – Обин потихоньку сказал, так, чтобы его услышали лишь игроки в карты, бросая от переизбытка эмоций игру. – Мы накликаем на свои головы много бед, если продолжим в том же духе… – закрылся он руками, ожидая пересдачи карт.