Текст книги "Все повести и рассказы Клиффорда Саймака в одной книге"

Автор книги: Клиффорд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 216 страниц)

Бесконечные миры

1 

Она совсем не похожа на человека, которому требуется сновидение. Впрочем, чужая душа – потемки, решил про себя Норман Блейн.

Он записал ее имя в блокнот, а не на бланк; записывал медленно, аккуратно, чтобы дать себе время подумать. Что-то тут не вяжется.

Люсинда Сайлон.

Странное имя, вроде как ненастоящее. Больше похоже на сценический псевдоним, за которым скрывается обыкновенная Сьюзен Браун или Бетти Смит.

Писал он медленно, но мысли в голове все равно путались и сбивались. Слишком много их накопилось: не давали покоя слухи о должностных пертурбациях – они уже не первый день витают по Центру, причем в них фигурирует и его фамилия. Беспокоил совет, данный ему недавно,– странный, мягко говоря, совет: «Не доверяйте Фаррису (можно подумать, он когда-нибудь доверял Фаррису!) и не спешите соглашаться, если должность предложат вам». Совет был дан из дружеских побуждений, но что толку?

А еще из головы не выходил встреченный утром на автомобильной стоянке человечек. Вот липучка! Так вцепился в лацканы плаща, что Блейну еле удалось его стряхнуть. И еще он думал о том, что вечером у него свидание с Гарриет Марш.

И вдобавок ко всему – эта женщина, сидящая за столом напротив.

Хотя при чем тут она? Глупо смешивать ее с собственными проблемами, которые теснятся в голове, как бревна на лесосплаве. Никакого отношения она к ним не имеет – просто не может иметь.

Люсинда Сайлон, значит. Что-то в самом имени и в интонации – певучей, намеренно подчеркивающей его необычность и изысканность,– насторожило Блейна. В мозгу еле слышно зазвенели тревожные колокольчики.

– Вы из Развлечений? – Он задал вопрос небрежно, как бы между прочим. Каверзные вопросы надо задавать умеючи.

– Нет. С чего вы взяли? – удивилась она.

Прислушиваясь к тону голоса, Блейн не уловил ни малейшей фальши. Она заметно польщена и обрадована его предположением, и это вполне естественно. Так реагируют почти все клиенты: приятно, когда тебя, пусть даже по ошибке, принимают за члена легендарной гильдии Развлечений. Что ж, польстим ей еще немножко, нас не убудет.

– Я готов был поклясться, что вы из Развлечений.– Он пристально следил за выражением ее лица, не оставляя, впрочем, без внимания и другие приятные глазу детали,– Мы тут наловчились разгадывать людей с первого взгляда. Мы редко ошибаемся.

Она даже глазом не моргнула. Никакой реакции – ни смущения, ни испуга. Медового цвета волосы, синие, как китайский фарфор, глаза, молочно-белая кожа – на нее хотелось посмотреть еще раз, чтобы убедиться в ее реальности.

Да, такие клиенты у нас бывают нечасто, подумалось Блейну. У нас в основном старые, больные, разочарованные. Те, кто отчаялся и потерял надежду.

– И все же на сей раз вы ошиблись, мистер Блейн,– сказала она,– Я из Просвещения.

Он записал в блокноте: «Просвещение»,– и сказал:

– Наверное, это из-за имени. Красивое у вас имя и запоминается легко. Мелодичное. Хорошо звучало бы на сцене,– Он оторвал взгляд от блокнота и добавил, улыбаясь (заставляя себя улыбаться, несмотря на растущее внутреннее напряжение): – Хотя, конечно, дело не только в имени.

Она не улыбнулась в ответ, и Блейн встревожился: неужели он ляпнул какую-то бестактность? Он быстро прокрутил в уме свои реплики и решил, что был вполне корректен. Бестактного человека не назначат начальником Фабрикации. На такой должности надо уметь обращаться с людьми – и он, Блейн, умеет. И собой управлять тоже надо уметь: управлять выражением лица, когда говоришь одно, а думаешь совсем о другом.

Нет, его слова были комплиментом, и совсем даже неплохим. Она должна была улыбнуться! Но не улыбнулась. Что за этим кроется? Или не кроется ровным счетом ничего – просто его собеседница умна, вот и все. Норман Блейн не сомневался в том, что Люсинда Сайлон умна – и к тому же поразительно хладнокровна. Таких клиентов у него еще не бывало.

Хотя само по себе хладнокровие не такая уж и редкость. Некоторые приходят сюда по трезвом размышлении, прекрасно осознавая, на что идут. А другие просто сжигают за собой все мосты.

– Вы хотите заказать сон? – спросил он.

Она кивнула.

– И сновидение?

– И сновидение,– подтвердила она.

– Надеюсь, вы все тщательно взвесили. Вы, разумеется, не пришли бы к нам, если бы у вас оставались хоть какие-то сомнения.

– Я все взвесила,– сказала она,– И у меня нет никаких сомнений.

– Но время у вас тем не менее еще есть. Вы имеете право передумать даже в самый последний момент. Пожалуйста, не забывайте об этом.

– Я не передумаю.

– И все же мы предпочитаем исходить из того, что вы можете это сделать. Вас никто не отговаривает, просто мы хотим, чтобы вы как следует уяснили: вы вольны в своих решениях. У вас нет перед нами никаких обязательств. Как бы далеко ни зашел процесс, вы ничего нам не должны. Даже если сон будет сфабрикован и оплачен и вы уже войдете в хранилище, вы и тогда имеете право отказаться. Мы уничтожим ваш сон, вернем деньги и ликвидируем все записи. Словно вы к нам никогда и не обращались.

– Я все поняла.

– Ну, раз поняли, тогда продолжим.

Он взял карандаш, записал ее имя и классификацию на бланке-заявке.

– Возраст?

– Двадцать девять.

– Замужем?

– Ваши родители?

Родители давно умерли, сказала Люсинда Сайлон. Она единственный ребенок в семье. Она продиктовала имена родителей, их классификацию, возраст, последнее место жительства, место погребения.

– Вы все это проверяете? – спросила она.

– Мы проверяем абсолютно все.

Тут клиенты – даже те, кому нечего было скрывать,– обычно начинали нервничать и лихорадочно рыться в памяти, пытаясь выкопать из ее глубин какой-нибудь давно забытый проступок, который при проверке может заставить их устыдиться или даже помешает заключению договора.

Люсинда Сайлон была совершенно спокойна. Просто сидела и ждала следующих вопросов.

Норман Блейн их задал: номер ее гильдии, номер удостоверения, непосредственный начальник, дата последнего медицинского обследования, физические и психические заболевания или отклонения и прочая, и прочая, все житейские подробности.

Закончив, он положил карандаш.

– По-прежнему никаких сомнений?

Она помотала головой.

– Я так настойчиво возвращаюсь к этому вопросу,– пояснил он,– только потому, что хочу убедиться, что вы пришли к нам сознательно и добровольно. Иначе наша гильдия потеряет легальный статус. И, кроме того, это вопрос этики...

– Я понимаю,– сказала она,– Мораль у вас на высоте.

Это что – ирония? Если да, то весьма тонкая. А может, она и правда так считает? Ладно, замнем для ясности.

– Безусловно,– сказал он.– А как же иначе? Чтобы выжить, нашей гильдии необходимо придерживаться самых высоких моральных принципов. Вы на долгие годы отдаете нам на хранение свое тело. Больше того, в каком-то смысле вы отдаете нам и свое сознание. В процессе работы мы узнаем множество интимных подробностей вашей жизни. Чтобы продолжать заниматься своим делом, мы должны завоевать абсолютное доверие не только клиента, но и всего общества в целом. Малейший намек на скандал...

– А что, скандалов у вас никогда не бывает?

– Было несколько, но очень давно. Они уже забыты. По крайней мере, мы так надеемся. Те давние скандалы заставили нашу гильдию осознать, насколько важна для нас безупречная профессиональная репутация. Для любой другой гильдии скандал – всего лишь обычный юридический процесс. Суд решит, кто прав, кто виноват, а потом все будет прощено и забыто. Но нам ничего не простят и не забудут; мы такого просто не переживем.

Норман Блейн почувствовал внезапный прилив гордости за свою работу. Гордости и удовлетворения, какие обычно испытывает человек, мастерски делающий свое дело. Он знал, что его чувства разделяют все сотрудники Центра. Конечно, вслух об этом никто не говорит, но за внешне шутливыми разговорами и повседневными хлопотами каждый в глубине души гордится своей принадлежностью к гильдии Сновидений.

– Вы, похоже, очень преданный человек. У вас в гильдии все такие? – спросила она.

Опять издевка? Или просто ответная лесть? Он улыбнулся краешками губ.

– Преданные? Ну, не знаю. Мы просто не думаем об этом.

Он, конечно, немного покривил душой: все они порой об этом думали. Слов таких, естественно, никто не произносил, но мысль жила в душе у каждого.

И, что самое странное, беззаветной преданности и профессиональной гордости ничуть не мешали ни свирепая конкуренция внутри Центра, ни безжалостный стиль руководства.

Взять, к примеру, того же Римера. Несмотря на солидный стаж работы, его не моргнув глазом отстраняют от должности. Это уже ни для кого не секрет, Центр просто гудит от слухов. Говорят, к увольнению Римера как-то причастен и Фаррис, и сам Лью Гиси. Называли и другие имена. А Блейна многие считали одной из вероятных кандидатур на вакантную должность. Правда, сам он никогда не лез в закулисную политику Центра: больно уж хлопотное это занятие. Его вполне устраивает нынешняя работа.

Хотя, что ни говори, а приятно было бы занять место Римера. Как-никак, повышение по службе, да и зарплата будет побольше. И может быть, тогда удастся уговорить Гарриет бросить репортерскую работу и...

Он оборвал свои мечтания и вернулся мыслями к женщине, сидевшей напротив.

– Вы должны четко осознать все последствия своего поступка,– сказал он,– Вы отдаете себе отчет, что проснетесь в совершенно чужом для вас мире? Вы будете спать, но планеты-то не остановятся, и развитие цивилизации, даст бог, тоже. Изменится почти все: манеры поведения, мода, образ мышления, речь, представления о будущем. Мир обгонит вас, вы будете в нем старомодной чужестранкой.

В обществе возникнут проблемы, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Изменятся система правления, обычаи, традиции. То, что для нас сейчас неприемлемо, может стать совершенно обычным, а то, что мы считаем естественным, сделается преступным и недозволенным. Все ваши друзья умрут... .

– У меня нет друзей,– сказала Люсинда Сайлон.

Он пропустил ее реплику мимо ушей и продолжал:

– Я хочу, чтобы вы поняли: проснувшись, вы не сможете сразу окунуться в новую жизнь. Привычный для вас мир сгинет с лица земли задолго до вашего пробуждения. Вам придется пройти курс адаптации, а для этого понадобится время. Продолжительность курса будет зависеть в какой-то степени и от вас, но больше от того, насколько велики окажутся перемены в общественной жизни. Ведь мы не только обязаны ознакомить вас с самим фактом этих перемен, мы должны помочь вам их принять. И пока вы не привыкнете к новой информации, не впитаете ее, мы вас не выпустим. Чтобы жить полноценной жизнью в незнакомом мире, вы должны стать его неотъемлемой частью. А это процесс зачастую и длительный, и болезненный...

– Я все понимаю,– сказала она,– Я готова принять любые ваши условия.

Люсинда Сайлон не колебалась ни секунды, не обнаруживала ни малейших признаков нервозности или сожаления. Она была так же спокойна и невозмутима, как и в начале беседы.

– А теперь назовите мне причину,– сказал Блейн.

– Причину?

– Причину, побудившую вас заказать себе сон. Мы должны знать.

– Вы и ее будете проверять?

– Будем. Видите ли, мы должны быть абсолютно уверены. Вы даже не представляете, какие разные причины приводят к нам людей.

Он продолжал говорить, давая ей время собраться с мыслями и сформулировать причину. Чаше всего именно этот вопрос был самым трудным для клиентов.

– К нам приходят неизлечимые больные,– рассказывал он,– и мы заключаем с ними контракт не на какой-то определенный срок, а до тех пор, пока не будет найдено лекарство от их болезни. Другие клиенты хотят дождаться возвращения своих близких из сверхсветовых космических полетов. А есть и такие, кто, вложив капитал в какое-то дело, желает проснуться миллионером. Обычно мы стараемся их отговорить. Призываем на помощь экономистов, и те с цифрами в руках доказывают, что...

Она прервала его:

– Такой причины, как тоска, для вас достаточно?

Он записал «тоска» в графе «причина» и отодвинул бланк в сторону.

– Вы можете подписать его позднее.

– Я подпишу сейчас.

– Мы предпочли бы немного подождать.

Блейн крутил в руках карандаш, пытаясь разобраться: почему эта клиентка вызывает в нем такую настороженность? Что-то с Люсиндой Сайлон было не так, но что – хоть убей, непонятно. Он был уверен, что в конце концов докопается до истины, благо опыт работы с клиентами у него – дай бог каждому.

– Если желаете,– сказал он,– мы можем обсудить сновидение. Обычно мы не делаем этого сразу, но...

– Давайте обсудим,– согласилась она.

– Сновидение заказывать вовсе не обязательно. Некоторые клиенты предпочитают сон без сновидений. Только не подумайте, будто я что-то имею против сновидений: наоборот, часто они клиентам только на пользу. Но и в простом сне вы не будете ощущать течение времени. Час или век пролетят для вас как одна секунда. Вы заснете и тут же проснетесь – вот и все...

– Я хочу сновидение,– сказала она.

– В таком случае мы будем рады предложить вам свои услуги. Вы можете сказать, какое сновидение вам бы хотелось?

– Спокойное. Спокойное и приятное.

– Никаких приключений, потрясений?

– Совсем чуть-чуть, чтобы не завянуть от скуки. Но, пожалуйста, что-нибудь поизящнее.

– Может быть, светское общество? – предложил Блейн.– Такое, знаете, где придают огромное значение манерам.

– И, если можно, без всякой конкуренции. Чтобы никто никого не пихал локтями.

– Старинный особняк с раз и навсегда заведенным порядком,– продолжал Блейн.– Высокое положение в обществе, благородные семейные традиции. Неплохой доход, позволяющий не думать о деньгах.

– Звучит немного старомодно.

– Но вы сами этого хотели.

– Да, верно. Мне хотелось знаете чего? Чего-то такого... необычайно приятного. Такого, что может...– Она рассмеялась.– Что может присниться только во сне.

Он посмеялся вместе с ней.

– Значит, годится? Мы можем изменить детали, осовременить их.

– Нет-нет, меня устраивает ваш вариант.

– Полагаю, вы захотите стать немного моложе? Скажем, шестнадцать-семнадцать вместо двадцати девяти?

Она кивнула.

– Ну а красивой вы останетесь в любом случае, чего бы мы ни напридумали.

Она не отреагировала.

– Тьма поклонников,– продолжал он.

Она кивнула.

– Сексуальные приключения?

– Можно, только не переборщите.

– Все будет пристойно,– пообещал он.– Вы не пожалеете. Мы сделаем вам такое сновидение, за которое вам не придется краснеть. Вы всегда будете вспоминать о нем с удовольствием. Само собой, не обойдется без небольших разочарований и сердечных мук; счастье не может длиться вечно, иначе оно протухнет. Даже в сновидении должны быть какие-то ориентиры для сравнения.

– Я всецело полагаюсь на вас.

– Что ж, тогда мы немедленно приступим к работе. Вы сможете зайти денька через три? Мы подготовим набросок и вместе его проглядим. Может понадобиться не менее шести... как бы это сказать... примерок, что ли... прежде чем получится полностью удовлетворительный результат.

Люсинда Сайлон встала и протянула руку. Ее пожатие было крепким и дружеским.

– Я сейчас же зайду в кассу и заплачу,– сказала она,– Благодарю вас от всей души.

– Не стоит торопиться с оплатой.

– Нет, я буду себя чувствовать увереннее, если заплачу сейчас.

Норман Блейн проводил ее взглядом и сел в кресло. Зажужжало переговорное устройство.

– Я слушаю вас, Ирма.

– Заходила Гарриет,– доложила секретарша,– Но вы были заняты с клиенткой, и я не решилась вас беспокоить.

– Чего она хотела?

– Просто просила передать, что не сможет сегодня вечером поужинать с вами. У нее встреча с какой-то шишкой из Центавра.

– Ирма,– сказал Блейн,– позвольте мне дать вам один совет: никогда не крутите романов со Связью. Уж больно ненадежный там народ.

– Вы все время забываете, мистер Блейн, что я замужем за Транспортом.

– Действительно, забываю.

– Тут в приемной Джордж с Хербом. Они мутузят друг друга и катаются по полу. Заберите их от греха подальше, пока они меня не довели.

– Пускай заходят,– сказал Блейн.

– У них вообще-то все дома?

– Вы имеете в виду Джорджа и Херба?

– Кого же еще?

– Конечно, Ирма. Просто у них такой стиль.

– Вы меня утешили,– сказала секретарша,– Сейчас выпихну их к вам.

Двое фабрикаторов зашли в кабинет и вольготно расселись в креслах. Джордж швырнул Блейну папку

– Сновидение Дженкинса. Только что закончили.

– Этот тип хотел участвовать в большой охоте,– добавил Херб,– Мы ему состряпали целый сценарий.

– Все как в жизни,– с гордостью заявил Джордж,– Ничего не упустили. Сунули его в джунгли, добавили туда жары, грязи и насекомых и напичкали окрестности кровожадными хищниками. За каждым кустом его будет ждать какая-нибудь кошмарная тварь.

– Это не охота,– сказал Херб,– а вечное сражение. Когда он не трясется от страха, то улепетывает со всех ног. Черт меня побери, если я упомню еще одного такого клиента.

– У нас кого только не бывает,– заметил Блейн.

– Да уж. Но мы любого уделаем.

– В один прекрасный день,– сухо сказал Блейн,– вы, ребята, доиграетесь до того, что вас вышвырнут в Физкультуру.

– Черта с два! – сказал Херб,– В Физкультуру не берут без медицинского образования. А мы с Джорджем даже палец толком забинтовать не умеем.

Джордж пожал плечами:

– Вам не о чем беспокоиться. Мирт все уладит. Если мы перегнули палку, она смягчит сценарий.

Блейн отложил папку в сторону.

– Я введу его сегодня вечером перед уходом.– Он взял в руки блокнот.– А здесь у меня для вас совсем другое задание. Прежде чем приступать к нему, пригладьте свои вихры и станьте пай-мальчиками.

– Это для дамочки, которая только что отсюда вышла?

Блейн кивнул.

– Для нее я бы состряпал такое сновиденьице!..– заявил Херб.

– Ей нужен покой и достоинство,– предупредил Блейн,– Галантное общество. Что-то вроде современной версии плантаторской эры середины девятнадцатого века. Никакой грубости, сплошные магнолии, белые колонны и лошади на зеленой траве.

– И ликеры! – подхватил Херб,– Океан ликеров. Бурбон, листья мяты и...

– Коктейли,– поправил его Блейн,– И к тому же не слишком много.

– Жареные цыплята,– вступил в игру Джордж,– Арбузы. Лунный свет. Катание на лодках по реке. Дайте мне, я это сделаю!

– Не заводись. У тебя неверный подход: нужно медленнее и проще. Без спешки. Представь себе нежную мелодию – нечто вроде вечного вальса...

– Можно ввести туда войну,– предложил Херб,– В те времена воевали галантно. Кавалеристы в расшитых мундирах...

– Она не хочет войны.

– Но нужно же хоть какое-то действие!

– Никаких действий – или совсем чуть-чуть. Ни волнений, ни сражений. Сплошная элегантность.

– И мы,– скорбно добавил Джордж,– все в грязи и только что из джунглей.

Снова зажужжало переговорное устройство.

– Вас хочет видеть бизнес-агент,– сказала Ирма.

– О’кей, передайте ему...

– Он хочет видеть вас немедленно.

– Ах-ах! – сказал Джордж.

– Норм, вы всегда были мне симпатичны,– сказал Херб.

– Хорошо,– сказал Блейн.– Передайте: я сейчас приду.

– И это после стольких лет,– пожаловался Херб,– Стараешься, режешь ближним глотки, втыкаешь в спины кинжалы, чтобы пробиться наверх,– и вот результат!

Джордж провел указательным пальцем по горлу и издал шипящий звук, имитируя бритву, врезающуюся в плоть.

Шутники!

2

Лью Гиси был бизнес-агентом гильдии Сновидений. Много лет подряд он правил гильдией – правил железным кулаком и обезоруживающей улыбкой. Был предан своему делу и требовал преданности от других. Был скор на расправу, решительно и строго наказывал провинившихся и не скупился на награды достойным.

Работал он в богато убранном кабинете, но за обшарпанным столом. Стол был для него символом – или напоминанием – той жестокой борьбы, которую ему пришлось выдержать, чтобы достичь своего нынешнего положения. За этим столом он начинал свою карьеру; стол кочевал за ним из кабинета в кабинет, пока Лью Гиси локтями пробивал себе путь наверх. Стол был потрепан и покрыт шрамами (в отличие от своего владельца), словно именно он принимал на себя удары, предназначенные его хозяину.

Но этот удар он не смог принять на себя – сидевший в кресле за столом Лью Гиси был мертв. Голова его упала на грудь, руки лежали на подлокотниках, а пальцы все еще цеплялись за дерево.

Он выглядел спокойным и умиротворенным, так же как и сама комната – будто кто-то наконец дал ей передышку после стольких лет бурных сражений. Теперь она отдыхала, наслаждаясь покоем, словно понимая, что передышка будет недолгой. Пройдет немного времени, и новый человек придет сюда, сядет за стол – очевидно, уже за другой стол, ибо кто же захочет сидеть за обшарпанным столом Лью Гиси? – и вновь начнется бой и закипят страсти.

Норман Блейн остановился на полпути между дверями и столом; тишина, царившая в комнате, и голова, склоненная на грудь, без слов рассказали ему о случившемся.

Блейн стоял, прислушиваясь к тихому тиканью настенных часов. Обычно их не было слышно – их заглушали другие звуки. В приемной через коридор стрекотала пишущая машинка, доносился даже отдаленный шелест машин, мчащихся по магистрали, идущей мимо Центра.

Он подумал, почти бессознательно: «Смерть, тишина и покой троицей неразлучной ходят, не разнимая рук». И тут осознание происшедшего сжало мозг кольцом леденящего страха.

Он осторожно шагнул вперед. Звуки шагов утонули в толстом ворсе ковра. Блейн все еще не понимал, что попал в очень двусмысленное положение: что несколько минут назад бизнес-агент вызвал его к себе; что именно он нашел мертвое тело; что его присутствие в кабинете может показаться подозрительным.

Он подошел к столу, к тому краю, где стоял телефон, и, услыхав голос оператора, попросил:

– Охрану, пожалуйста.

В трубке раздался щелчок, чей-то голос произнес:

– Охрана слушает.

– Фарриса, пожалуйста.

Блейна начала бить дрожь; мускулы на руках непроизвольно сокращались, лицевые мышцы нервно подергивались. Он почувствовал, что задыхается; желудок сдавили спазмы, к горлу подступил тугой комок, во рту внезапно пересохло. Он крепко стиснул зубы и усилием воли укротил взбунтовавшиеся мышцы.

– Фаррис у телефона.

– Это Блейн из Фабрикации.

– Привет, Блейн. Чем могу помочь?

– Гиси вызвал меня к себе. Я пришел в кабинет, но патрон мертв.

– Вы в этом уверены?

– Я не дотрагивался до него. Он сидит в кресле. Но мне кажется, что он мертв.

– Кто-нибудь еще знает?

– Нет. В приемной сидит Даррелл, но...

– Вы не вскрикнули, увидев труп?

– Нет. Я позвонил вам.

– Молодец! Сразу видно, что у человека есть голова на плечах. Оставайтесь на месте. Никому ничего не говорите, никого не впускайте и ни к чему не прикасайтесь. Мы сейчас будем.

Раздался щелчок, и Норман Блейн опустил трубку на рычаг.

В комнате по-прежнему было тихо – она застыла в ожидании, наслаждаясь последними мгновениями покоя. Скоро сюда нагрянет Фаррис со своими головорезами, и начнется настоящее светопреставление.

Блейн тоже застыл в ожидании, нерешительно стоя у стола. Теперь, когда выдалась свободная минута для размышлений, когда прошел первоначальный шок, когда реальность происшедшего начала проникать в глубины сознания, оттуда выползли на свет новые страхи.

А поверят ли ему, что Гиси был уже мертв? Или потребуют доказательств?

«Зачем патрон хотел вас видеть? – спросят его.– Как часто он вызывал вас к себе раньше? Вы имеете хоть какое-то представление о том, зачем вы ему понадобились?

Он хотел объявить о поощрении? Или взыскании? Сделать предупреждение? Обсудить новую технику? А может, в вашем отделе что-то не ладилось? Какие-то упущения в работе? Или не в работе, а в личной жизни? Может, вы в ней запутались?»

Представив себе этот допрос, он покрылся холодным потом.

Фаррис – дотошный малый. Должность у него такая. Начальник Охраны не может не быть дотошным – а также неумолимым и беспощадным. Принимая этот пост, человек одновременно принимает на себя и всеобщую ненависть, защитой от которой может служить лишь столь же всеобщий страх.

Охрана, конечно, необходима. Несмотря на четкую и эффективную деятельность, гильдия сама по себе организация громоздкая и рыхлая. Кто-то должен присматривать в ней за порядком, разоблачать интриги, предотвращать предательства и пресекать утечку информации, чтобы у сотрудников не возникало соблазна поделиться ею с другими гильдиями. Преданность сотрудников должна быть вне подозрений, а значит, без железного кулака не обойтись.

Блейн чуть было не оперся рукой о стол, но вовремя вспомнил, что ему велели ни к чему не прикасаться.

Он отдернул руку, и она повисла вдоль тела каким-то ненужным придатком. Блейн сунул ее в карман, но лучше не стало. Тогда он завел обе руки за спину, сжал ладони и начал покачиваться взад-вперед в мучительном раздумье.

Потом резко обернулся и взглянул на Гиси. Блейну вдруг показалось, что патрон вовсе не умер. Что сейчас Гиси поднимет голову, разожмет вцепившиеся в подлокотники пальцы и посмотрит прямо на него. Как он тогда будет изворачиваться и чем объяснит свой звонок в Охрану – одному богу известно!

Да нет, изворачиваться не придется. Гиси мертв.

И тут впервые Блейн увидел не одного только покойника, а всю картину целиком. Труп перестал притягивать к себе взгляд единственным жутким магнитом, и Блейн увидел человека, сидящего в кресле, увидел, что кресло стоит на ковре, покрывающем пол...

На столе валялась ручка с отвинченным колпачком – видимо, скатилась с кипы бумаг. Рядом лежали очки Гиси, а возле них стоял стакан с остатками воды на донышке и пробка от графина, из которого Гиси недавно налил себе воды.

А на полу, под ногами у мертвеца белел одинокий листок бумаги.

Блейн уставился на него: похоже, какой-то бланк, причем заполненный. Движимый необъяснимым любопытством, Блейн обошел вокруг стола и наклонился к листочку, пытаясь разобрать почерк. В глаза бросились четко выведенные буквы: «Норман Блейн»!

Он быстро нагнулся и поднял с ковра листок. Это оказался официальный бланк, датированный позавчерашним днем и утверждавший Нормана Блейна в должности начальника Архива гильдии Сновидений начиная с завтрашнего дня. Тут же стояла подпись и печать: значит, бланк зарегистрирован.

То, о чем давно уже шептались в Центре, наконец свершилось! Преемник Джона Римера назначен.

Блейна захлестнуло победное чувство. Значит, они все-таки выбрали его! Его, а не кого-то другого! И это не просто победа. Он не только получил повышение, он получил еще и ответ на все возможные вопросы Охраны.

«Зачем он вас вызвал?» – спросят они. Теперь ответ у него в кармане.

Вернее, сейчас будет в кармане. Надо поторопиться, времени в обрез.

Блейн положил бланк на стол, загнул треть листочка и провел по сгибу пальцем, стараясь делать это аккуратно. Затем сложил пополам оставшиеся две трети, сунул бланк в карман и, повернувшись лицом к двери, приготовился ждать.

В ту же минуту в кабинет ворвались Фаррис и шестеро его головорезов.