Текст книги "Мир приключений 1986 г."

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Игорь Росоховатский,Игорь Подколзин,Павел Вежинов,Альберт Иванов,Ярослав Голованов,Олег Воронин,Евгений Карелов,Григорий Темкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 53 страниц)

***

Пруг наблюдал, как зеленая точка вездехода на экране локатора, постояв несколько минут неподалеку от корабля, медленно поползла вдаль.

– Догадались, – сказал он разочарованно. – Не надо было сразу выключать лампы. Вызови КрайЮ.

ДрокУ включил связь.

– Ты не спишь, КрайЮ? – спросил он.

– Я не сплю, – ответил далекий голос.

– Эти люди на машине возвращаются в город. Ты услышишь их. Они едут медленно. Ты должен понять, куда они спрячутся. Ты понял?

– Я понял.

– А теперь спать, – сказал Пруг Брендийский. – Всем спать, кроме тебя, ВосеньЮ. И закрыть вход в корабль. Если кто–то из них остался рядом, я не хотел бы, чтобы он залез внутрь. Завтра большой день.

***

Корабль Космофлота «Вациус», изменив курс, шел к планете Пэ–У.

Связи с планетой все еще не было, но капитан «Вациуса» знал, что через день или два они войдут в сферу действия планетарной связи. А такая станция была в консульстве Галактического центра. И если консульство цело, то они получат необходимую информацию.

***

Эльза смотрела, как вездеход переваливает через пригорок и скрывается среди скелетов зданий. Даже когда он совсем исчез и стало очень тихо, она продолжала стоять у входа в подземелье и смотреть в ту сторону.

Ей еще никогда не приходилось оставаться здесь одной. Совсем одной. Нет, бывало, конечно, что она оставалась одна на станции, если дежурила по кухне или накапливалось много камеральной работы. Но это было иначе. Она была дома. Она могла закрыть за собой дверь и, если нужно, связаться с Тимофеем. А тут еще так глупо получилось… Все были одеты по–домашнему, никто не надел рацию: браслеты тяжелые, граммов по двести, – кто их будет носить дома? А когда бежали со станции, попросту забыли о них. Некогда было думать…

Когда вездеход отъехал далеко, мир разрушенного города, испуганный вторжением людей, стал постепенно оживать, будто не хотел замечать, что Эльза осталась здесь.

По мостовой, изрытой дождями и ветрами, среди травы, пробивающейся между плит, пробежали вереницей серые зверьки – целая семейка, мал мала меньше. Летучие крысы тяжело поднимались из–за огрызков стены, наступало их время – сумерки, они беззвучно кружили над Эльзой, словно разминаясь после дневного сна. На обваленной каменной башне возник силуэт волка, и Эльза вздрогнула, отступила в тень входа в туннель.

Но этот короткий страх, хоть и быстро миновал, родил в Эльзе настороженность, осознание того, что ее некому защищать и что она должна стать такой же осторожной и тихой в движениях, как остальные обитатели города.

Самое разумное было заняться делом – готовить ужин к возвращению археологов и забыть, что те поехали к врагам. Именно к врагам, а это означало, что есть люди, которые могли избивать милейшего и нервного Фотия ван Куна, которым нужны какие–то арсеналы или сокровища… Можно провести всю жизнь в раскопках, вскрыть множество погребений или раскопать несколько умерших городов, но так и не осознать, что эти предметы могут иметь какую–то иную, кроме научной, ценность. Даже видя их в музее, под стеклом, мягко освещенные, на бархате, вспоминаешь лишь хмельное чувство удачи, которое пронзает, если вдруг из серой спекшейся земли, из черных прогнивших стволов, из каменного крошева блеснет точкой обещание чуда, камень или обломок металла, появится горлышко амфоры или стеклянного сосуда…

Археология, выйдя в космос, неизбежно изменилась. Если на Земле ее объектом был древний мир, ну, в крайнем случае, средневековье, то космоархеологам пришлось столкнуться с иными площадками. Раскапывали не только древности на обитаемых планетах, хоть это и оставалось основной работой, но и следы цивилизаций, достигших достаточно больших высот технологического развития, столицы государств, погибших в войнах, когда в братских могилах находили пулеметы. Еще удивительней было раскопать жалкие и величественные останки музея, в который когда–то другие археологи, столетия назад, свозили, тщательно реставрировали и выставляли под стеклом на бархате при мягком освещении сокровища их древнего мира.

Эльза поежилась и отмахнулась от летучей крысы, которая пролетела так близко, что от ветерка шевельнулись волосы на голове. В городе могли таиться неизвестные твари – археологи почти никогда не выходили в темноте и мало знали ночную планету. Эльза решила вернуться в подземелье, зажечь фонарь: там все же стены, спокойнее. Она вошла в широкий туннель, повернула направо, миновала открытые двери. Здесь, у стены, сложили добро, взятое со станции.

И тут она услышала далекий человеческий плач.

***

– Нас не было два часа, – сказал Тимофей Браун, когда вездеход выбрался на дорогу и покатил к станции. – Как там Эльза?

– Странно, – подумал вслух Львин. – В масштабах Галактики, в масштабах нашего времени это такой маленький эпизодик, что о нем даже в новостях сообщать неинтересно. Какой–то князек с какой–то отдаленной планеты захватил корабль, чтобы поживиться сокровищами, которыми якобы владеет какая–то маленькая археологическая экспедиция. Через три дня прилетел патрульный крейсер и этого князька связали… Вот и все.

– Ты не прав, – сказал Браун. – Они уже убили несколько человек и готовы убивать еще. А если им удастся в самом деле заполучить современное оружие и они убьют много людей? И это будет уже не мелкий случай и не отдельный эпизод. Мы сейчас единственная плотина между маленькими преступниками и большим преступлением.

– Но он же должен понимать, что в этом нет смысла! – возразил Львин. – Это дело дней. Никто ему не позволит…

– А что, если к тому времени, когда ему не позволят, мы уже будем мертвыми? И другие люди погибнут. Со стороны все это мелкий эпизод. А для нас это и есть жизнь. Так что нам придется и дальше принимать решения, к которым мы не готовы.

Львин прибавил скорости, вездеход покатил по улице. Скоро подземелье. Дорога была ярко освещена Пэ–У, сверкавшей в небе. Выбоины казались черными пропастями, сверху экзотическими занавесями свисали метровые тонкие листья.

Вездеход мягко перевалил через груду камней и оказался в широком туннеле, ведущем в подземелье. Браун помигал прожектором, выключил двигатель, откинул люк. Было очень тихо.

– Эльза, – позвал он.

Только отдаленное эхо откликнулось на голос. Браун выскочил из вездехода и пошел вперед. Львин сказал:

– Мы посмотрим снаружи.

– Только осторожнее, – сказал Браун. – Там волки. Через несколько шагов он миновал сложенные у стены вещи.

Видно было, что Эльза распаковала их, собиралась готовить ужин. Но что–то ее отвлекло.

Браун, стараясь ступать тихо, пошел дальше, в глубь туннеля.

***

В то время как ночь в мертвом городе на Ар–А начала клониться к рассвету, «Вациус», первый из кораблей гражданского флота спешивший к Пэ–У, приблизился настолько, что его сигналы уловила несильная планетарная станция связи в консульстве Галактического центра.

Консул Ольсен только что заснул. Он спал у себя в кабинете не раздеваясь, чтобы быть готовым к любым неожиданностям.

В то время спали и космонавты, которые до двух часов старались привести в порядок станцию на космодроме, спал и господин ВараЮ, начальник стражи. Не спали лишь в доме ПетриА. До того момента, пока тело погибшей насильственным путем не будет предано очищающему огню, в доме должны бодрствовать, чтобы злые духи, привлеченные несчастьем, не захватили душу девушки. Семья сидела в той же комнате, и под руководством сонного жреца все бормотали заклинания.

Сигнал прошел слабо, но явственно и включил зуммер в кабинете консула. Тот вскочил с дивана, не сразу сообразив, что происходит. Затем бросился в соседнюю комнату, где работала рация.

Через минуту прибежала и жена консула, суетливая и говорливая Елена Казимировна, которая исполняла обязанности связиста, когда уходили домой местные сотрудники консульства. Нильс суетился у аппарата, никак не мог настроить его на передачу.

– Нильс, – сказала Елена Казимировна, отстраняя мужа, – это не мужское дело.

– А какое мужское? – искренне удивился Ольсен, с радостью уступая место жене.

– Политика, – ответила Елена Казимировна. – Высокие материи. В этом можно натворить куда больше, чем в связи или домашнем хозяйстве.

– Пожалуй, ты права, кисочка, – согласился консул. – Но правда чудесно, что это теперь кончится?

– Чудесно, если на связи Космофлот или патрульный крейсер. Хуже, если это сообщники твоих бандитов.

– Ну откуда же им быть… – Консул потер виски. Он готов был поверить во что угодно.

– «Вациус», – раздался голос в приемнике. – Говорит корабль Космофлота «Вациус».

Дальше шел код корабля, ее позывные. Елена Казимировна уверенно включила информаторий. Зеленые огоньки подтвердили источник связи.

– Вот теперь, мой дорогой, ты можешь поговорить о политике, – сказала Елена Казимировна. – К вам на помощь летит Космофлот. Гражданская авиация всегда оказывается оперативнее, чем дипломатия.

***

Чем глубже заходила Эльза в подземелье, тем очевиднее был упадок, который свидетельствовал о последних месяцах или днях жизни арсенала. Таясь все глубже, солдаты и офицеры старались закрыться от заразы, от разбуженного демона так же наивно и безрезультатно, как в четырнадцатом веке в годы «черной смерти» французы отгоняли чуму молитвами и шествиями. Все грязнее были коридоры – свидетельство того, как падала дисциплина и опускались руки. А вот и последняя, наспех сделанная баррикада, за ней они окончательно замкнулись от мира – они уже никому и не были нужны. Оружие, которое они так тщательно хранили, тоже никому не требовалось. Хотя нет… Вот следы боя: разбитая дверь, пулевые выбоины в стенах, – кто–то пытался пробиться внутрь, может быть, последний отчаянный командир нуждался в снарядах и бомбах и послал за ними вездеход – разбитая боевая машина проникла глубоко за баррикады и была подожжена уже здесь, неподалеку от сердца арсенала.

Эльза отыскала коридор, ведущий в сторону от жилых ловушек, от подземных казематов смерти. Она заглядывала в гулкие залы, где на стеллажах лежали рядами снаряды и бомбы, мимо комнат, набитых ящиками с патронами и другими, длинными ящиками, с винтовками и пулеметами. Россыпями, как зерно в элеваторе, громоздились патроны, предназначение других средств убийства было загадочно.

Эльза ощущала усталое озлобление против невероятности масштабов этого хранилища смерти. Очевидно, на планете накопилось достаточно оружия, чтобы уничтожить всех раза три. Но ученые продолжали изобретать новые средства убийства, а заводы – их производить, а бритые подростки – испытывать и изучать в действии. А мудрые политики – подсчитывать баланс сил, убежденные, что только увеличение и усложнение орудий смерти сможет сохранить их власть над прочими человечками, о которых куда проще говорить, оперируя взводами, полками и военными округами.

И тут Эльза услышала шорох. Он донесся спереди. Эльза почувствовала, что за ней следят. Ее чувства были настолько напряжены, что она уловила и страх, и настороженность и поняла, что встреча не случайна. Что здесь есть глаза – нет, не глаза летучей крысы или какой–нибудь другой подземной нечисти, – в страхе было сознание. Разум.

Эльза замерла. Тот, кто следил за ней, тоже замер. Нужно было какое–то движение, шум, возглас, чтобы неподвижность взорвалась движением. И Эльза резко повернула фонарь в сторону того, кто следил за ней. Луч ослепил амляка. Отразился в глубоких бессмысленных глазах.

Слабые руки дернулись к глазам, чтобы закрыть их. Амляк пятился робко и беззвучно, прежде чем сообразил, что может убежать… Его шаги гулко и мягко застучали по коридору.

Эльза шла осторожно, сдерживая дыхание.

Они близко. Они смотрят на нее и ждут, что она сделает.

Эльза повернула луч фонаря, и он осветил глубокую пишу в стене. Даже не видя амляков, их присутствие можно было угадать по запаху – пряному, мускусному запаху.

Они жались в этой нише, они не могли отступить дальше. Их было несколько особей – наверное, большая семья. Впереди тот самец, который первым увидел Эльзу. Он старался закрыть их собой и скалился по–звериному, но оскал не получался – у амляка был слишком человеческий рот, маленькие и ровные зубы.

За его спиной были остальные. Десять, пятнадцать – не разберешь, так перепутались их ноги и руки. Зрелище было странным и, скорее, неприятным. И Эльза даже поняла почему. Они вели себя как животные и были в сущности животными. А внешне – люди. Без шерсти, голые голубоватые тела, длинные спутанные волосы, человеческие лица. Но глаза мертвые – бессмысленные, телячьи глаза.

Женщины прижимали к себе детей, дети постарше выглядывали в ужасе из сплетения рук и ног.

– Господи! – сказала неожиданно для себя Эльза вслух. – Ну до чего же вы себя довели!

В ответ было шуршание, шевеление, детский писк. Мужчина постарался зарычать – получился хрип. Потом кляканье: а–мляк–а–мляк, а–мляк…

Младенец заплакал.

Только тогда Эльза сообразила, что некоторые из амляков в крови. А у ребенка, который плачет, грудь и рука в крови. Эльза не знала, что ребенка ранил Пруг. Она решила, что на амляков напали волки.

– И вы тоже воюете? – спросила Эльза с удивлением. – Что же это такое…

Она чуть отвела луч фонаря кверху, чтобы он не слепил амляков, потом сделала еще шаг вперед, подняла руку, как бы останавливая встречное движение самца, и присела на корточки. Развела руками.

– Вот видите, – сказала она тихо и ласково, – вот видите, ничего у меня пет. Я только хочу вам помочь… Не вам, глупые, а вот этому ребеночку, ведь он у вас умрет, если я не помогу, понимаете, он умрет, и все тут…

Шевеление затихло. Амляки внимательно слушали ее. Продолжая говорить, Эльза достала пакет первой помощи, вытащила из него пластырь, распылитель коллодия, дезинфектант.

– Главное, чтобы вы мне не мешали, – сказала она.

Она была в десяти шагах от них, и теперь надо было сделать так, чтобы они не испугались, когда она приблизится.

Она еще некоторое время говорила, стараясь вложить в тон убежденность в своем праве подойти к ним и помочь. И, не прекращая говорить, она медленно поднялась и пошла.

Это был самый критический момент. Эльза понимала, что ей надо быть наготове, если они бросятся на нее, но в то же время она не могла думать об этом, потому что амляки, скорее всего, интуитивны и ее опасение сразу передастся им. Надо было думать только о том, как она им поможет.

Мужчина сделал неловкое и осторожное движение в сторону, пропуская Эльзу. Она наклонилась над младенцем. И тут увидела, что мать тоже ранена. Младенец и мать смотрели на нее одинаковыми умоляющими глазами слабых зверенышей.

Может, к лучшему, что мать ранена тоже. Она сначала сможет доказать ей, что может принести пользу. Эльза подняла анестезирующий распылитель, и легкое облачко эмульсии дотронулось холодком до рассеченной щеки женщины. Та отпрянула, заверещали дети. Мужчина угрожающе двинулся к Эльзе. Но тут же эмульсия дала эффект.

Женщина замерла, чуть подняла свободную руку, дотронулась до щеки. В пей шел тугой, медленный, но попятный мыслительный процесс. Все же они не совсем превратились в зверей.

Женщина вдруг протянула плачущего младенца к Эльзе.

…Эльза занималась уже третьим пациентом, когда она услышала в коридоре шаги. Их услышали и амляки. Испугались, зашипели, снова сбиваясь в кучу.

Эльза по шагам узнала Тимофея и даже поняла, насколько он устал и взволнован.

– Тим, – позвала она негромко, зная, что звуки в пещере разносятся далеко. – Не спеши. Ты всех перепугаешь. Подходи медленно, а потом остановись шагах в десяти от меня. Понял?

– Понял, – сказал Браун.

***

Нильс Ольсен, узнав, что корабль «Вациус» приближается к системе, решился разбудить ВараЮ, понимая, каким облегчением будет для него эта весть.

Телефон долго наигрывал мелодию вызова, Ольсен хотел было положить трубку на место, когда наконец подошел кто–то сонный и злой и сказал, что господин начальник стражи пребывает во сне.

– Я очень прошу, в виде исключения, разбудить господина начальника стражи. Сообщите ему, что его осмелился беспокоить консул Галактического центра.

– Я очень сожалею, – последовал ответ, – но господин начальник стражи не велел его будить, даже если будет землетрясение, – ответил сонный голос.

– Тогда передайте ему, как только он проснется, что консул Галактического центра сообщает, что корабль «Вациус» находится на подходе к системе и что я поддерживаю с ним связь.

Без ответа говоривший положил трубку.

Консул вернулся в комнату связи, где Елена Казимировна вела беседу с радистом корабля, чтобы не упустить частоту. Разумеется, это лучше сделали бы приборы, но попробуйте сообщить эту истину настоящему радисту – он сочтет себя глубоко уязвленным. Люди, работа которых насыщена автоматикой, любят подчеркивать ненадежность этой автоматики, хотя сами без этой автоматики работать ни за что не согласятся.

– Ну и что вы решили, консул? – на связи был капитан «Вациуса».

– Я пытался связаться с начальником стражи, – ответил Ольсен, – однако он спит. Его нельзя будить. Я и так нарушил этикет.

– Этикет! – Пренебрежение к этикету и крайняя деловитость – известное всей Галактике свойство и гордыня крионов. – Поднимайте кого нужно. Дело идет о людях.

– Разумеется, я с вами согласен, – сказал консул. – И все же есть местные правила…

– Куда ушел «Шквал»?

– Вернее всего, к планете пашей же системы Ар–А. Это название должно быть в атласе. Однако это только предположение.

– Нет возможности уточнить?

– Завтра начальник стражи будет допрашивать подозреваемых.

– Значит, связь завтра? Время?

– Полдень по местному времени вас устроит?

– Меня устроит любое время, потому что я спешу на помощь кораблю, попавшему в беду. Даже если я буду спать, можете взять на себя смелость и разбудить меня.

– Вашу иронию оценили, – мрачно сказала Елена Казимировна, хотя в присутствии консула радист не должен вмешиваться в разговор. Но Елена Казимировна берегла репутацию доверчивого и порой наивного Ольсена и не терпела, если кто–либо собирался его обидеть.

Выйдя из пункта связи, Нильс сказал жене:

– Кисочка, я съезжу к космонавтам. Они наверняка очень волнуются.

– Ты можешь им позвонить. Сейчас глубокая ночь.

– Но ведь они с радостью проснутся, – сказал Ольсен. Он был возбужден и одержим жаждой деятельности.

– Не советую, – сказала Елена Казимировна.

– Но тут же совсем рядом, – сказал консул. – Буквально два шага.

– Тогда надень куртку, сейчас дует с гор. Жена премьера говорила мне, что от этого ветра бывают жуткие эпидемии простуды.

– Это сказки, кисочка, – сказал Ольсен, но куртку надел, чтобы не волновать Елену Казимировну.

Он вышел на улицу. Космонавтов он разместил в обыкновенном доме, который консульство откупило специально для подобных случаев, чтобы не терзать приезжих престижной, по неудобной жизнью в новой гостинице.

Дом стоял в том же квартале, метрах в двухстах от консульства.

Улица была совершенно пуста. Далеко прогрохотала телега. Донесся звон бубенчиков – сторож отпугивал воров от большого магазина на соседней улице.

Ольсен шел, глядя под ноги, чтобы не угодить в лужу или помои, которые порой еще выливали из окоп прямо на улицу, хоть за это и полагался большой штраф.

Вот и дом для приезжих. Над входом звездочка – символ Галактического центра.

Ольсен запрокинул голову – в одном из треугольных окон горит свет.

Он толкнул дверь. Стражник, нанятый консулом, мирно спал, сидя на полу и прислонившись к стене.

Он поднялся по витой лестнице этажом выше. Из круглого холла шли двери – в комнатки, где спали космонавты.

Ольсен остановился в некоторой растерянности. Потом негромко спросил:

– Кто–нибудь не спит, простите?

Почти сразу открылись две двери – будто обитатели комнат ждали его визита.

– Что? – спросил молодой космонавт, одетый, будто и не ложился. – Есть новости?

– Корабль «Вациус» вышел на связь, – сообщил Ольсен в великом облегчении, потому что правильно сделал, что при шел: его ждали.

– «Вациус»? Там команда с Крионы, – сказал Салиандри, вышедший из третьей двери.

– А когда «Вациус» будет здесь? Нам лучше перейти на него.

– Я ничего еще не знаю, – сказал Ольсен. – Честное слово.

– Так чего мы стоим! – сказал первый инженер. – Заходите к нам.

Ольсен вошел в комнату. Оказалось, что там сидят еще пять человек. Несмотря на усталость и на то, что они весь день возились на космодроме, стараясь привести в порядок станцию, спать экипажу, потерявшему корабль, не хотелось.

– А уже известно, где «Шквал»? – спросил второй помощник.

– Завтра узнаем, – сказал Ольсен. – Завтра ВараЮ начнет с утра допрос задержанных. Он толковый человек, и его полностью поддерживает правительство.

В этот момент раздался глухой удар, так что дом пошатнулся и стаканы на столе зазвенели.

Такое Ольсен здесь уже пережил – когда было землетрясение. Но он знал, что местные дома отлично приспособлены для таких случаев. В долине, на севере, ему пришлось побывать в городе после сильного землетрясения. Некоторые дома–тыквы валялись на боку, но ни один дом не разрушился.

Салиандри подошел к окну.

– Это совсем рядом, – сказал он. Он высунулся наружу, стараясь увидеть место, откуда донесся грохот. Потом он обернулся и сказал: – По–моему, там огонь. Пожар. Совсем недалеко. Поглядите.

Ольсен подбежал к окну.

Горел его дом.

Дом выглядел странно, словно яйцо, из которого вылупился птенец, проклевав верхнюю часть скорлупы. И из широкого отверстия валил дым и вырывались языки пламени.