Текст книги "Мир приключений 1986 г."

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Игорь Росоховатский,Игорь Подколзин,Павел Вежинов,Альберт Иванов,Ярослав Голованов,Олег Воронин,Евгений Карелов,Григорий Темкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 53 страниц)

Когда они вошли к Лили, вся семья обедала. Им открыл отец – сухощавый молодой человек в очках, скрипач Государственной филармонии. Инспектор коротко объяснил причину своего прихода.

– Ну, конечно! Вы можете ее расспросить сию же минуту! – охотно согласился отец.

– Нет! Нет! Пусть она сперва пообедает, – спокойно сказал инспектор.

Отец Лили провел их дожидаться в соседнюю комнату. Теперь Зарко с еще большим уважением смотрел на инспектора. Разбиравшее его любопытство и желание поскорее добраться до истины просто не давали ему покоя. И инспектор небось чувствует то же самое… Наверняка!.. И как хорошо он поступил, оставив девочку спокойно пообедать! Разве он, Зарко, не мог быть таким же внимательным час тому назад, вместо того чтобы доводить ее до слез в присутствии всех ребят?

Минут через десять отец ввел Лили в комнату.

– Это дядя из милиции, – сказал он. – Ему нужно тебя кой о чем спросить…

Лили сильно побледнела и с испугом взглянула на инспектора. Тот сразу сообразил, в чем дело, и погладил девочку по щеке.

– Не бойся! – сказал он. – Я же не за тем пришел, чтобы тебя бранить. Просто хочу поговорить с тобой о чем–то.

– Я–я–я их… верну! – запинаясь и чуть не плача, произнесла Лили. – Я же не знала, чьи они…

– Скажи–ка, Лили, какие это были деньги? – продолжал все так же ласково расспрашивать Табаков. – Одна бумажка в два лева или две бумажки по одному леву?..

– Одна бумажка! – со вздохом ответила девочка.

– Молодец! Значит, память у тебя хорошая… А где ты ее нашла?

– На улице…

– А ты можешь показать нам это место? Только точно то самое место, где она лежала…

– Могу! – тихо промолвила девочка.

Немного погодя они вчетвером вышли на улицу. Лили быстро и уверенно шагала впереди, в ее походке не чувствовалось ни малейшей нерешительности. Инспектор наблюдал за ней с напряженным интересом и нескрываемым любопытством. Он ничуть не сомневался, что она хорошо запомнила то место: богатый личный опыт убедил его, что в некоторых отношениях дети более впечатлительны и точны в своих наблюдениях, чем взрослые. Наконец Лили остановилась, огляделась и решительно указала своим маленьким пальчиком.

– Здесь! – сказала она.

Табаков достал из кармана двухлевовую бумажку и протянул ее девочке.

– Положи эти два лева на то место, где лежали те. Только так, как они лежали, когда ты их увидела.

Лили с удивлением взглянула на инспектора, немного помедлив, взяла деньги и, перегибая их, осторожно положила на мостовую у самого тротуара. Инспектор внимательно осмотрел это место.

– Скажи–ка мне теперь, Лили, как ты запомнила, что деньги лежали именно здесь? Может, там где–нибудь? А?

– Тут! – повторила девочка тем же решительным тоном. – А как я запомнила? Да по этой решетке.

Инспектор только кивнул в ответ, но было видно, что он очень доволен. В двух шагах от того места действительно чернела решетка люка городской канализации.

– Молодец, Лили, большое тебе спасибо! – сказал Табаков и погладил ее по голове. – Теперь ты можешь идти.

Он извинился перед ее отцом, который, вздохнув с облегчением, взял дочурку за руку и повел домой. Инспектор и Зарко остались на улице; инспектор – погруженный в раздумье, Зарко – томясь ожиданием, сгорая от любопытства. Теперь почти не оставалось никакого сомнения, что подобранная двухлевовая бумажка была той самой, которую мать дала Васко, посылая его в молочную. Она была найдена в тот же день, почти в то же время, почти в тот же час. Едва ли возможно такое совпадение – чтобы и кто–нибудь другой потерял в этот день на той же глухой улице точно такую же двухлевовую кредитку. Но к чему приводил этот факт? Пока что к уяснению других, незначительных на вид, но не по существу фактов. Становилось очевидным, что Васко действительно направился к молочной кратчайшим путем, а не пошел, как предполагалось, в обратную сторону – к отделению связи. Предположение, что он мог забраться в кузов почтового грузовика, сейчас, по крайней мере временно, исключалось. Он потерял деньги здесь, на этом месте. А когда он их хватился? Разумеется, прежде чем дошел до молочной. Быть может, он испугался, что его будут бранить, и бросился их искать, а тут уж могло всякое случиться…

– Теперь хорошенько обследуем это место! – сказал со вздохом инспектор и принялся так сосредоточенно и внимательно осматривать мостовую и тротуар у решетки, что, казалось, забыл все на свете. Время от времени он доставал из кармана большую лупу в роговой оправе с никелированной ручкой и долго всматривался во что–то, чего Зарко не мог разглядеть простым глазом.

Так он продвигался сантиметр за сантиметром, покуда не достиг самой решетки.

Она еще с самого начала привлекла его внимание. По виду и размеру это была очень старая, невесть когда поставленная решетка – вся ржавая, изъеденная временем, с редкими, четырехгранной формы, прутьями. Трубу, наверное, недавно чистили, так как на прутьях решетки еще можно было разглядеть остатки темной илистой массы, выброшенной наверх через люк. Они–то и заинтересовали больше всего инспектора. Он достал лупу и стал напряженно всматриваться.

– Следы автомобильной покрышки! – взволнованно произнес Табаков и обратился к мальчику: – На, посмотри!..

Зарко нагнулся и с любопытством посмотрел в лупу. Теперь и ему стали ясно видны глубокие отпечатки нарезов автопокрышки. Инспектор снова приблизил лицо к решетке, потом схватил лупу и долго рассматривал в нее следы илистой массы. Лицо его порозовело, глаза заблестели. Он достал из кармана блестящий пинцетик, быстро извлек им что–то из сгустка грязи, на котором виднелся след автомобильного колеса. Потом выпрямился с торжествующим выражением лица, глаза его сияли от радости. Зарко еще не видел его таким, он даже не ожидал, что этот спокойный, холодный и рассудительный человек может прийти в такое состояние.

– Смотри! – взволнованно проговорил Табаков, поднося блестящий пинцетик к самому носу мальчика.

Зарко посмотрел, но взгляд его выразил недоумение.

– Что это, по–твоему? – спросил инспектор.

– Не знаю! – смущенно ответил Зарко. – Вроде какое–то стеклышко…

– Не стеклышко, а фарфор, – торжествующе произнес Табаков. – Осколочек от разбитой фарфоровой миски или тарелки.

Зарко наконец понял и невольно вздрогнул.

– Тут что–то произошло! – продолжал все так же взволнованно инспектор. – Случилось что–то особенное… Здесь Васко разбил миску, потерял деньги…

– А где же другие осколки? – спросил с растерянным видом Зарко.

– Там… в люке… Миска упала прямо на решетку, разбилась, и все осколки провалились внутрь… Да, это было именно так.

В голосе Табакова чувствовалась такая уверенность, что Зарко даже ни на секунду не усомнился: конечно, все было именно так, как говорил инспектор.

– А следы покрышки? – спросил он вдруг изменившимся голосом.

– И до этого доберемся! Все выясним… А теперь, Зарко, иди обедать. Как только ты мне понадобишься, я тебя тотчас разыщу.

– Только обязательно, товарищ инспектор! – с жаром воскликнул Зарко.

Сам же инспектор даже не подумал об обеде. Первым делом он отправился в районное отделение, где у него была назначена встреча с участковым. Лейтенант сидел у себя в комнате и что–то старательно записывал в свой блокнотик.

– Ну, что нового? – бодро спросил инспектор.

Лейтенант удивленно взглянул на него. Такой беспечный тон, когда им на каждом шагу сопутствуют одни лишь неудачи, показался ему довольно неуместным.

– Ничего! – буркнул он. – Мальчика в кузове не было. Там все время, пока стояла машина, находились два почтальона.

– Так я и думал! – кивнул Табаков. – Следы ведут не к грузовику, а совсем в другом направлении…

И, увидев недоумение на лице лейтенанта, он поспешил рассказать ему подробно обо всех своих утренних открытиях. Тот слушал его с огромным вниманием и все больше оживлялся.

– Я же вам сказал! – воскликнул он. – Ребенок похищен – это совершенно очевидно!

– Не спеши! – ответил, серьезно взглянув на него, инспектор. – Это все еще отдельные, разрозненные факты… И даже нельзя сказать, что они проверены.

– Я уверен, что мы найдем в люке осколки фарфоровой миски.

– И я в этом уверен, но… посмотрим…

Лейтенант встал из–за стола и заходил широкими шагами по комнате.

– Значит, и от детей может быть толк! – усмехнулся он. – Это мне урок!

Но инспектор не слышал его – он уже снял телефонную трубку и набирал номер. Сперва он связался с отделом коммунального хозяйства городского Совета и потребовал как можно скорее прислать в отделение милиции одного или двух рабочих–канализаторов. Второй его разговор был с управлением милиции. В одном из ее отделов работали опытнейшие эксперты, которые могли решить любую задачу научного или технического характера. Табаков связался с одним из них и спросил, может ли он к нему сейчас же прийти. Окончив, наконец, все эти разговоры, инспектор со вздохом облегчения откинулся на спинку стула.

– Это только начало! – сказал он. – Но все–таки мы уже ступили на дорожку… Если будем действовать как надо, то, возможно, она куда–нибудь приведет нас…

Первым явился в отделение эксперт научно–технического отдела. Это был сухощавый пожилой человек в поношенном пиджаке, его воспаленные глаза совсем не говорили об особенной зоркости и наблюдательности. Табаков оставил лейтенанта дожидаться канализаторов, а сам вышел с экспертом. Прибыв на место происшествия, эксперт сразу же принялся за дело. Внезапно он весь преобразился, вдруг как бы уподобившись неимоверно чуткой и подвижной охотничьей собаке, которая быстро снует туда и сюда, обнюхивая все кругом и ничего не оставляя без внимания. Так прошло полчаса, за которые он тщательно обследовал всю улицу.

– Марка машины – «Москвич», – уверенно наконец произнес эксперт. – Покрышки не изношены – они прошли не больше десяти тысяч километров. Сначала машина двигалась где–то посередине улицы, затем приблизилась к правому тротуару. Здесь она двигалась со скоростью двадцать километров в час. В двух метрах от решетки шофер резко затормозил, и машина остановилась. Затем она снова тронулась, поехала по решетке и покатила дальше…

– Куда она завернула – налево или направо? – спросил Табаков.

– Об этом нет никаких данных! – невозмутимо ответил эксперт.

– Так… А когда это произошло?

– Дня три тому назад… от силы пять…

– Насколько я вас понял, машина остановилась не совсем нормально?

– Да, не совсем… Правда, шофер подъезжал к этому месту с намерением остановить машину у самого тротуара. Это ясно видно. Но остановил ее почему–то внезапно и резко, не сбавив перед этим хода.

– Да! – задумчиво произнес инспектор.

– Представьте, что он проехал чуть дальше того места, где хотел остановиться, заметил это и… затормозил. Или, скажем, увидел вдруг знакомого…

– Это все, что вы можете сказать? – спросил инспектор.

– Таковы данные, – ответил невозмутимо деловым тоном эксперт.

– Благодарю вас.

Немного погодя явились сопровождаемые лейтенантом канализаторы. Они не спеша подняли решетку и опустили в люк длинную лопату, изогнутую у места насадки под прямым углом к черенку. Как ни был уверен инспектор в том, что сейчас извлекут черепки разбитой миски, сердце у него все же застучало. А что, если там ничего не обнаружат? Что, если этот осколок попал сюда случайно? Затаив дыхание, следил он за каждым движением пожилого рабочего, который, наконец, вытянул кривую лопату наверх и вывалил на мостовую кучку илистой массы.

– Смотрите, товарищ инспектор! – радостно воскликнул лейтенант.

В следующий миг он нагнулся и, пользуясь своим носовым платком, извлек из этой темной кашицы большой осколок разбитой миски. Через полчаса они собрали все черепки, обнаруженные в иле, и осторожно завернули их в носовые платки.

– Завтра мы получим то, что нам нужно! – воскликнул инспектор. – Миску еще сегодня восстановят в отделе… Если мать пропавшего мальчика узнает ее, то у нас исчезнут всякие сомнения.

– А машина? – спросил лейтенант. – По–моему, ребенка увезли на этой машине.

– Это еще неизвестно, – сдержанно заметил инспектор.

Лейтенант быстро взглянул на него и поджал губы, как бы что–то смекая.

– Не поделитесь ли вы со мной своими соображениями? – тихо сказал после минутной паузы инспектор. – Может быть, они сходятся с моими…

Лейтенант в смещении почесал лоб.

– Хорошо, допустим, что между «Москвичом» и исчезновением ребенка не существует никакой связи… – задумчиво произнес он. – Просто ребенок по дороге к молочной разбивает миску, теряет деньги и исчезает… Затем появляется легковая машина, останавливается и через некоторое время уезжает…

– Вполне допустимо, – шутливо заметил инспектор. – Первый черепок, который я обнаружил, был вдавлен колесом автомобиля – отпечатки покрышки были видны совсем ясно. Следовательно, сперва была разбита миска, после чего по черепку проехала машина…

– Хорошо… Будем рассуждать логично, – продолжал лейтенант. – «Москвич», ехавший до этого по середине улицы, начал приближаться к правому тротуару. Зачем это понадобилось водителю? Есть только одна возможная причина, а именно: водитель хотел остановить машину. Как вам известно, она действительно остановилась. Но с какой целью? Из–за мальчика? Или по какой–либо другой причине? Предположим, что это произошло не в тот час, пусть даже не в тот день. Если вы, например, товарищ Табаков, едете куда–нибудь на машине, то, естественно, остановитесь перед тем домом, который вам нужен… Не так ли?

– Совершенно верно! – подтвердил Табаков.

– Значит, мы должны произвести тщательную проверку в этих двух домах по обе стороны улицы! – заключил с воодушевлением лейтенант.

– Так мы и сделаем! – согласился инспектор.

– Тогда выяснится, что за машина приезжала сюда, зачем, когда точно… Если же никто ничего о ней не знает, то очевидно, что эта машина останавливалась здесь по какой–то другой причине. Быть может, чтобы увезти мальчика…

Табаков и сам понимал, что это пока единственный способ добраться до чего–нибудь реального. Не сказав больше ни слова, он огляделся. Справа было старое трехэтажное зданьице, фасад которого выходил прямо на улицу. Дом слева, двухэтажный и такой же ветхий и облупленный, находился в глубине двора, усаженного деревьями.

– Начнем с правого! – предложил инспектор.

Лейтенант кивнул: не все ли равно?

На первом этаже жили две семьи, но ни к аптекарю, ни к конторскому служащему, насколько они помнили, еще никто никогда не приезжал на легковой машине.

– Может быть, вас не застали и уехали? – все же настаивал инспектор.

Однако оба семейства отрицали такую возможность – дома у них всегда оставался хоть кто–нибудь.

– Да и нет у нас ни друзей, ни знакомых с машинами… – сказал со вздохом конторщик.

Второй этаж занимали тоже две семьи. Продавца в мануфактурном магазине не было дома, но его жена категорически заявила, что за последнее время к ним никто не приезжал на легковой машине. Она очень хорошо помнила день, в который исчез Васко, знала, чем была занята точно между одиннадцатью и двенадцатью часами. Нет, к ним не приезжали.

– Слышали ли вы хоть шум мотора или звон разбившейся посудины? – спросил инспектор.

Женщина задумалась. Лицо ее стало серьезным и озабоченным.

– Нет, что–то не припомню, – сказала она наконец. – Да ведь я больше на кухне была…

– Дети у вас есть?

– Как же, двое! – с гордостью ответила женщина. – Но я их уже давно отправила в деревню к бабушке…

– А кто ваш сосед?

– Журналист один, – с некоторой неприязнью ответила жена продавца. – Кажется, он дома сейчас…

Табаков и лейтенант переглянулись – к журналисту всегда могли приехать на машине. Они, действительно, застали его дома. Это был мужчина лет сорока, но уже с проседью, работавший редактором в небольшой профсоюзной газете. Оказавшись человеком добродушным и любезным, он тотчас выразил готовность помочь чем может. Журналист прекрасно помнил день исчезновения мальчика, так как в то время был у себя в квартире. Но, к сожалению, и он не мог сказать, останавливалась ли перед их домом какая–нибудь легковая машина. Разумеется, они там нередко останавливались, так как редакция, не имея своей машины, пользовалась теми, которые принадлежали профсоюзу. Однако за последние десять дней за ним не приезжали ни разу.

– А не донесся ли до вас с улицы звон разбившейся посуды? – спросил Табаков.

Журналист задумался.

– Нет, ничего такого не слышал! – покачал он головой. – Да и занят я был в тот день очень. С докладом одним торопился.

– В какой комнате вы работали?

– Здесь, в кабинете…

Но кабинет его выходил окнами во двор, так что туда не доходил шум с улицы.

– Где в это время была ваша жена?

– В суде, – ответил журналист. – Она народный заседатель и в тот день была занята…

– А в комнате, которая выходит на улицу, никого не было?

– Там был Филипп, сынишка мой…

– Можете его позвать на минутку?

– Знаете, лучше мы зайдем к нему сами… – ответил журналист после некоторого колебания. – А то он болел ангиной и только вчера первый раз встал.

Все трое прошли в комнату напротив. Там на кровати, прикрытый легким байковым одеялом, лежал мальчик лет двенадцати. Лицо у него было умное, живое, только очень бледное – видимо, от перенесенной болезни. Увидев гостей, он смущенно взглянул на них и отложил книгу.

– Филипп, эти товарищи из милиции, – сказал отец. – Они хотят тебя спросить о чем–то очень важном. Постарайся же припомнить все, что только сможешь.

Филипп опять перевел на вошедших свой живой взгляд, и глаза его заблестели от любопытства. Табаков терпеливо объяснил, что речь идет о судьбе пропавшего Васко. Помнит ли Филипп день, в который исчез мальчик?

– Вспомни–ка, что ты делал в прошлую среду?

– В среду? – И мальчик начал что–то считать, загибая пальцы. – Да, помню! Как раз в тот день я заболел!

– Так… чудесно! – обрадованно кивнул инспектор. – А теперь вспомни, не слышал ли ты – примерно так перед обедом – какой–нибудь шум на улице? Будто кто–то уронил на тротуар тарелку или вообще что–нибудь бьющееся…

– Ну конечно! – воскликнул мальчик. – Очень хорошо слышал.

У инспектора захватило дух.

– Что именно ты слышал? – спросил он.

– Ну… как будто кто–то тарелку разбил…

– В котором примерно часу это произошло?

– В обед, нет чуть пораньше… Мама вот–вот должна была прийти…

– А ты не выглянул из окна? – спросил инспектор, не спуская с мальчика глаз.

– Выглянул, – кивнул Филипп. – Я тогда, как сейчас, лежал… Вдруг – трах! Не хотелось подыматься – так мне было плохо, но я все–таки встал…

– И что увидел?

– Ничего не увидел… Только машина какая–то проехала… А ни одного человека на улице не было… Очень я тогда удивился…

Инспектор и лейтенант невольно переглянулись.

– Так! Значит, ты видел машину! Это чрезвычайно важно, дружок! – сказал Табаков, силясь побороть волнение. – А сейчас я попрошу тебя припомнить все до мельчайших подробностей… Какая это была машина, где она точно проехала, быстро двигалась или медленно?

Филипп закусил губу, явно затрудняясь ответом.

– Какая была машина? – повторил он задумчиво. – Не могу вспомнить… Ехала она около самого тротуара, потому что из окна я видел ее верх…

– По крайней мере, какого она была цвета, не помнишь?

– Не помню, – ответил, немного подумав, мальчик. – Наверно, какого–нибудь обыкновенного. Кажется, она была небольшая… Ах да, вспомнил! – радостно воскликнул он, но вдруг осекся.

– Что ты вспомнил? – встрепенулся Табаков.

– За передним стеклом кабины, точно посередине, висела какая–то игрушка – не то кукла, не то клоун… Пестрая такая… красная, кажется!

– Раз ты видел переднее стекло, значит, ты видел и водителя? – спросил с надеждой инспектор.

Филипп помедлил.

– Ох, не помню! – вздохнул он. – Может, я и видел его, но забыл… Да и стекло блестело, смотреть нельзя было из–за солнца.

– Хорошо… Машина быстро шла или медленно?

– Не очень быстро… Медленно…

– Так… А мотор шумел?

– Уу, шумел!

– Раз машина проехала по вашей стороне, стало быть, она двигалась в направлении от почты к вам… Ну а куда она завернула?

– Куда завернула – не видел. Мне хотелось увидеть, кто разбил миску, я и смотрел туда. А на машину не обратил внимания.

– Значит, когда машина уехала, на улице никого не было?

– Я же сказал… Смотрю – никого нет… Тогда я высунулся из окна – и все равно никого не увидел, просто ни души не было кругом… на всей улице… Кто разбил эту миску, куда исчез – до сих пор не могу понять!

– А откуда ты знаешь, что была разбита именно миска? Может, это было что–то другое?

– Может, не миска, а тарелка, – ответил мальчик. – По черепкам же видно!

– Ты что, черепки видел? – быстро взглянул на него Табаков.

– Да, несколько штук… белые такие…

– А место, где ты их видел, можешь показать?

Мальчик встал. Окно было открыто, и он высунулся наружу. Все с любопытством приблизились к Филиппу. Он внимательно всмотрелся и указал пальцем:

– Вон там!

Не было никакого сомнения – это было там, где чернела решетка канализации и где инспектор обнаружил первый маленький черепок от разбитой фарфоровой миски.

– А где ты увидел машину, когда выглянул из окна?

– Вон там! – снова указал пальцем Филипп.

Когда он в тот день подошел к окну, машина находилась уже метрах в пяти–шести от того места, где была разбита миска. Инспектору даже незачем было фотографировать – так хорошо, во всех деталях, запомнил все мальчик. Табаков задал Филиппу еще несколько незначительных вопросов и дружески положил ему руку на плечо:

– Спасибо тебе, Филипп! Ты оказал нам огромнейшую услугу!

Филипп зарделся от удовольствия.

– Если я еще что–нибудь вспомню, то сейчас же вам сообщу!

– Чудесно!

Даже располагая такими ценными сведениями, Табаков не отказался от проверки в другом доме, хотя это уже не имело значения, – инспектор был уверен, что Филипп сказал правду.

– А теперь в отделение! – бодро скомандовал он.

За всю дорогу Табаков не проронил ни слова, но лейтенант понимал, что инспектор усиленно обдумывает все возможности и ходы в связи с порученным ему сложным и ответственным делом. Придя в районное отделение, Табаков долго стоял у окна, потом сел за письменный стол и минут десять что–то писал. Когда же он, наконец, поднял голову, выражение его худощавого лица было веселым и приветливым.

– Теперь попробуем подытожить факты, которыми мы располагаем, – проговорил он. – Правда, их у нас не много, но по сравнению со вчерашним днем мы просто миллионеры… Итак… – Инспектор поднял указательный палец. – Во–первых, возле ближайшего от дома Пиронковых перекрестка, почти у самой почты, в последние дни не раз останавливалась легковая машина зеленоватого цвета. Выяснить, почему она там останавливалась, не удалось.

Во–вторых, вскоре после исчезновения мальчика по улице, где он жил, проезжал «Москвич», который приблизился к тротуару, резко остановился и миг спустя покатил дальше. Его правое колесо вдавило в остатки выброшенного из канализации ила маленький черепок от разбитой миски.

Сразу же после того, как была разбита миска, по той же улице, так близко к тротуару и к месту происшествия, проехала легковая машина неизвестной нам марки. В кабине, у переднего стекла, висела какая–то игрушка, вероятно, красного цвета. И эта машина остановилась или совсем замедлила ход, после чего продолжала свой путь. За это говорит тот факт, что у места происшествия мотор ее был включен на первую скорость.

Судя по оставленным следам, мы имеем полное основание полагать, что в данном случае речь идет об одной и той же машине.

В–третьих, замечено лицо подозрительного вида, прохаживавшееся в дни, предшествовавшие событию (а возможно, и в день события), близ дома пропавшего мальчика. Это был мужчина в желтых ботинках. Похоже, что он кого–то дожидался или же за кем–то следил.

В–четвертых, Васко с миской и деньгами отправился в сторону молочной. Поравнявшись с люком канализации, он разбил миску и потерял деньги. Миг спустя мальчик бесследно исчез…

– Все абсолютно ясно! – воскликнул лейтенант.

– Погоди, не спеши! Все это не так просто, как кажется! – строго сказал Табаков. – Однако попробуем установить, хотя и условно, связь между добытыми фактами… Что же получается?

Перед тем как Васко вышел из дому, рядом с почтой остановился зеленый «Москвич». В это же время на улице, недалеко от дома Пиронковых, прохаживался неизвестный человек в желтых ботинках, явно поджидавший кого–то или что–то высматривавший… Васко, выйдя из дому, направился к молочной. Человек в желтых ботинках подал шоферу знак и двинулся следом за Васко…

– Должно быть, водитель и человек в желтых ботинках – одно и то же лицо? – заметил лейтенант.

– Нет, – отрезал Табаков. – Невозможно, чтобы этот человек успел так быстро подбежать к машине, завести мотор и догнать мальчика у люка!.. Но лучше слушай. «Москвич» поравнялся с мальчиком почти у самой решетки… Шофер очень торопился, боясь, как бы кто не появился на улице и не расстроил их планы. Итак, машина настигла мальчика и резко остановилась. Человек в желтых ботинках, следовавший за мальчиком, схватил его и впихнул в машину. Перепугавшийся Васко выронил и миску, и деньги… Но почему они не попробовали как–нибудь добром заманить его в машину? Наверное, боялись, что кто–нибудь может появиться на улице и заметить их… Как только мальчик оказался в машине, она рванулась и быстро укатила.

– Так это и было в действительности! – с воодушевлением проговорил лейтенант.

Инспектор засмеялся.

– Возможно, – сказал он, – но не наверняка… Эти отдельные факты мы связали совсем произвольно. Стало быть, это пока что не больше, как гипотеза. Мы должны обосновать ее или опровергнуть. Во всяком случае, нам теперь есть за что ухватиться и мы знаем, с чего нам начинать… Дело не такое уж безнадежное, каким казалось вначале.

– Мы теперь знаем самое главное! – воскликнул лейтенант.

– Нет, к сожалению, самого–то главного мы и не знаем, – с горечью возразил инспектор. – Если бы это было так, то мы давно бы уже раскрыли преступление… Тут что–то не то… Сколько я ни думаю, никак не могу понять, с какой целью был похищен ребенок. Кому так понадобился этот маленький, самый обыкновенный мальчик? Чем может быть оправдано такое похищение?.. Вот что никак не может уложиться в моей голове!

– Когда преступники будут схвачены, тогда все выяснится! – сказал лейтенант. – А что мы их схватим, в этом я уверен…

Поглощенные своими делами, оба они и не заметили, как прошел день. Детвора снова высыпала на улицы, и сейчас оттуда доносился радостный шум звонких и веселых голосов. Инспектор посмотрел в окно, улыбнулся и подумал: «Ради них, ради их спокойствия, ради их безопасности мы должны сделать все, напрячь все силы до предела! Кто бы ни были эти злоумышленники – они понесут заслуженное наказание!» А вслух сказал:

– Что бы нам ни приходилось делать, мы никогда не должны забывать о наших маленьких друзьях. И всегда рассчитывать на их помощь!

Первое, чем занялся на другой день инспектор Табаков, были поиски таинственного «Москвича» похитителей. Но это оказалось исключительно трудным делом. Другого отличительного признака, кроме игрушки у переднего стекла кабины, пока что не было. Ну а если ее по какой–нибудь там причине уже сняли? На что же тогда можно рассчитывать? Только на цвет машины?.. Единственный свидетель – Филипп – не мог ничего сказать об этом. Что касается показаний хозяина ателье химчистки, нет никаких доказательств, что машина, останавливавшаяся перед его ателье, та же самая, что увезла мальчика.

Еще рано утром инспектор применил следующий маленький трюк: по его распоряжению перед этим ателье остановился служебный зеленый «Москвич», и Табаков стал терпеливо ожидать результата. Не прошло и четверти часа, как зазвонил телефон. С первых же слов, произнесенных с характерным акцентом, он понял, что трюк его удался.

– Товарищ начальник! Легковая машина пришла, – сообщил тихим, взволнованным голосом армянин.

– А вы уверены, что это та самая? – спросил Табаков, усмехаясь.

– Да, я в этом не сомневаюсь, товарищ начальник… Стоит на том же месте и ждет.

– А почему вы так уверены?

– Да это та же самая машина! И по цвету, и по всему!

– Шофер сейчас там?

– Там. Сидит за рулем и ждет…

– Отлично, товарищ Ованесов! – произнес довольным тоном инспектор. – От вас сейчас требуется следующее: во–первых, записать номер машины… Во–вторых, запомнить, как выглядит шофер… И в–третьих…

Тут инспектор, хитро улыбаясь, замолчал.

– Что в–третьих, товарищ начальник?

– Никому ничего не рассказывать!

– Так точно, слушаюсь, товарищ начальник! – ответил почему–то по–военному владелец ателье химчистки.

– И еще одно, последнее… – продолжал инспектор. – Если вы и впредь увидите где–нибудь такую же машину, то сразу же сообщите мне. Разумеется, запомнив, как и сейчас, номер, шофера и вообще все, что произведет на вас особенное впечатление…

– Так точно, понимаю, товарищ начальник!

Инспектор положил трубку и задумался. Судя по всему, неизвестная машина, останавливавшаяся перед ателье армянина, была марки «Москвич». Но была ли это машина похитителей?

Теряясь в догадках и строя разные предположения, он не сразу заметил, что в кабинет к нему вошел, неся какую–то коробку, один из его помощников.

– Вот вам и мисочка, товарищ майор! – сказал он, с трудом подавляя улыбку.

Инспектор заглянул в коробку. Там действительно была миска, хотя и не полностью восстановленная – недоставало нескольких кусочков…

– Мастерски сделано! – сказал Табаков. – Посмотрим, что скажет мать мальчика, признает ли ее…

Пять минут спустя машина мчала его к родителям Васко. Ему надо было поговорить с ними, а затем встретиться с Зарко, которому он решил дать еще одно поручение.

Вскоре машина остановилась. Эта маленькая улица действительно была необыкновенно тихой и безлюдной. Хотя шел уже десятый час, Табаков не увидел на ней ни одного прохожего, не услышал никаких голосов. Пригретая нежными утренними лучами июльского солнца, она, казалось, никак не могла пробудиться…

Поистине трудно было найти другую такую спокойную улицу, которая бы находилась так близко от центра города.

Внезапно Табаков вздрогнул и остановился. Как эта простая мысль не пришла ему в голову раньше? Разумеется, очень даже возможно, что бандиты не имели намерения похитить именно Васко. Может быть, они просто выбрали эту тихую и безлюдную улицу, чтобы остаться незамеченными, и готовы были схватить первого попавшегося им ребенка. И вот этим первым попавшимся ребенком оказался Васко…

Все это, действительно, казалось возможным.

Взволнованный и захваченный своими мыслями, инспектор даже не заметил, как очутился во дворе у Пиронковых. Вог и маленький домик. Он подошел к двери и уже собирался постучать, как вдруг произошло нечто неожиданное. Дверь быстро распахнулась, и на пороге появился Захарий Пиронков, имевший довольно странный вид. На нем была его знаменитая вельветовая кепка, надетая немного набекрень, лицо его пылало от возбуждения, глаза радостно искрились.