Текст книги "Мир приключений 1986 г."

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Игорь Росоховатский,Игорь Подколзин,Павел Вежинов,Альберт Иванов,Ярослав Голованов,Олег Воронин,Евгений Карелов,Григорий Темкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 53 страниц)

Глава 29

Домик у Дубинина был рядом с фабричным прудом. Здесь они прожили с женой почти десять лет. Дом окружен садом, который подступал к самому берегу, летом можно было чудно отдохнуть, поудить рыбу, здесь Дубинин готовился к экзаменам в строительный институт. Сейчас пруд застыл, и ветер гонял снег, обнажая гладкие пятачки толстого льда…

Дубинин вошел в дом и, не раздеваясь, сел на диван. В полутьме светлым пятном выделялась на столе записка. Он дотянулся, не вставая, и прочитал: «Ужинай без меня. Ушла в магазин. Надя».

Как ей сказать?.. Ведь они были уже в дороге… Андрей… Как же так, Андрей!.. У хороших людей жизнь всегда обрывается рано… Все говорил: «Мне бы, Мишка, дело какое–нибудь такое! А у нас тут не выдвинешься». Его же, наоборот, не раз звали на работу в столицу. Отказывался: «Там обязательно зазнаюсь, располнею. А я себя знаю: мне полнота не к лицу». С ехидцей мужик. «Вот мы с тобой, – говорил, намекая на их фамилии, – вроде как два сапога пара: что молоток, что дубина – постарались предки. Только молоток – это, как ни говори, молоток, а дубина – дубиной и останется!» За Надей они вдвоем ухаживали, вот и пытался Андрей поддеть перед ней друга. Может, она потому Михаила Дубинина и выбрала, что он все время молчал и только улыбался в ответ на Андреевы шуточки. После свадьбы Андрей сказал сопернику: «Не видать бы тебе Надьку без моей помощи. Я нарочно из себя дурачка строил, чтоб у нее глаза не разбегались. – И, мрачно помолчав, расхохотался: – Еще не известно, кому повезло!»

Смертей на фронте Дубинин перевидел немало. Там смерть от своей ежеминутности становилась обыденной: не убьешь – тебя убьют. Но здесь, в тылу, гибель друга от руки какого–то бандита – во время такой войны! – выглядела непривычно, странно, не верилось даже.

– Миша, – торопливо начала жена еще с порога, – говорят, что в городе орудует банда. Сорок человек. Все матерые уголовники!

– Чепуха. – Дубинин зажег лампу и помог ей стащить бурки. – Слухи.

– Какие ж тут слухи, если Андрея убили!.. Миш, мы когда поедем?

«Как ей сказать?..» – тоскливо подумал Дубинин.

В дверь постучали.

– Разрешите? – На крыльце стоял сержант Никишов. Из–под фуражки высовывалась полоска бинта.

– Заходи, – пригласил Дубинин.

Сержант обмахнул сапоги веником и проследовал в комнату.

– Вечер добрый, – поздоровался он. – Ну, что думаешь делать, товарищ начальник?

– Какой начальник? – удивилась Надя.

– Михаил Николаевич теперь у нас главный!

– Да, да, – «бодро» подтвердил Дубинин. – Меня назначили вместо Андрея.

Надя напряженно глядела на него.

– Так надо… – Дубинин опустил глаза.

– Вы не переживайте, – вмешался Никишов. – Не на фронте, прямо скажем. В нашей профессии, собственно, нет ничего опасного. Ну, а Андрей… Вышло так…

– Я не расстраиваюсь, чего мне? – Надя улыбнулась. Вернее, улыбнулся только рот, а глаза неподвижно горели лихорадочным блеском.

– Ну, что ты?.. – попытался успокоить ее Дубинин.

– Опять! Господи! – Надя засмеялась. – Да что я, чурка какая? Или я тебе ни к чему? Ты оставайся, оставайся на здоровье! Лови бандитов!

– Хватит! – вскричал Дубинин и нервно заходил по дерюжной дорожке. – Уезжай! Не держу!

– Ну и поеду! – Надя села на табуретку и заплакала.

– И езжай! – еще громче закричал Дубинин. – Давай все схватимся и уедем за Урал! А что тут, – он махнул рукой на окно, – провались все пропадом?!

– Уезжают другие же, Миша, – просительно сказала она. – Ты свое сделал, отвоевал. Ведь здоровьем своим заплатил. Как у тебя кость по ночам ломит, я знаю, не он! – Она со злостью кивнула на Никишова, будто тот был всему виной.

Утром Дубинин вошел в кабинет Молоткова. Здесь было чисто и холодно. На несгораемом шкафу стояли в горшке давным–давно увядшие цветы. При виде цветов возникло в памяти восковое лицо Андрея, венки, музыка…

– Выбросьте, – сказал Дубинин милиционеру. И, когда тот был уже в дверях, добавил, как бы извиняясь: – Засохли ведь.

Появился Никишов.

– Разрешите объяснить положение, товарищ капитан?

– Давай, – буркнул Дубинин и сел за стол.

Дел было много и разных. И во все надо было вникнуть. Но самым главным было все связанное с бандой: побег, захват оружия, ограбление сберкассы, убийство Молоткова…

С чего начать? Хотелось что–то делать немедленно, сейчас же. Но что?..

Снег застлал окно, и на улице ничего нельзя было различить. Дубинин вышвырнул окурок в форточку и вернулся к столу, заваленному бумагами. Тому самому, за которым еще совсем недавно сидел Андрей Молотков. Снова стал просматривать список бежавших бандитов, изучал приметы и клички, документы с перечнем похищенного оружия, дело об ограблении сберкассы, записи всех происшедших в городе событий за последнее время.

– Все какую–то мелочь ловим, товарищ капитан: шпана, спекулянты, жулики – время жалко, – проворчал Никишов, тихо сидящий в сторонке.

– Будь моя воля, – не поднимая головы, сказал Дубинин, – я тебя с таким настроением держать бы в милиции не стал. Мелочь… Эта мелочь у людей последний кусок хлеба изо рта вырывает!

Никишов насупился:

– Я все думаю, а не ушли они из города?

– Здорово было бы – правда? – съязвил Дубинин. – Л если нет? – И снова уткнулся в бумаги. – Вот что, неплохо бы толкучку почаще прочесывать.

– Сеть у нас слишком короткая.

– Ну, хотя бы проверить самых подозрительных. Можно привлечь всю милицию: наших, со станции, дежурных… Организуешь? И комсомольцев хорошо бы, старшеклассников. Этим я займусь.

Глава 30

– А ты точно его помнишь, Валентин? – настойчиво спрашивал Дубинин.

– Да я его на всю жизнь запомнил. Как живого вижу, – горячо говорил Валька. – Горбоносый такой. Губы толстые.

И снова начинал рассказывать, как они с Лелей шли по путям, как началась бомбежка, как прыгали из вагона заключенные, как тот горбоносый ударил пожилого дядьку, как…

– Хорошо, – прервал Дубинин. – Я тебе верю. И приметы сходятся. Кличка – Хрящ.

Валька притих.

– Ты единственный, кто видел его в лицо, – сказал Дубинин. – У тебя большое преимущество перед нами. Поможешь?

– Хоть сейчас!

– Не торопись. Сядь, – остановил его Дубинин. – Надо бы еще двух–трех ребят позвать.

– Юрий и Павел! – выпалил Валька. – Они помогут. Мы уж лет десять вместе. Вы же их знаете!

– Знаю, – улыбнулся капитан, – зови.

… – Задание у вас простое, – сказал Дубинин. – Ходить по улицам, магазинам, по окраинам, прощупывать станцию, толкучку. В общем, весь город. Приметы бандитов запомнили?

Ребята закивали.

– Никаких самостоятельных действий. Если что заметите подозрительное, тут же сообщайте мне или в угрозыск.

– А как же школа? – спросил Юрка, втайне надеясь, что от занятий освободят.

– Школа – школой. Дело добровольное.

– Пошли, – поторопил друзей Валентин, боясь, что Дубинин передумает.

– Оружие бы нам, – нерешительно произнес Пашка. – Мало ли что.

– Будет нужно – дадим и оружие, – закончил капитан.

На след так и не удавалось напасть. По–прежнему попадались спекулянты, рыночные жулики. Беженцев – каша, каждый день новые, всех не проверишь!

Однажды, когда Дубинин собрался отправиться на ночное дежурство, в дверь постучали.

Вошел невысокий мужичок в суконном полупальто и сапогах. Почтительно поздоровался, сняв шапку. У него оказалась длинная, отнюдь не мужицкая прическа.

Почувствовав изучающий взгляд, мужичок приветливо заулыбался и поспешил представиться:

– Никодим, здешний батюшка, то есть, извиняюсь, как говорится, поп.

Пригласив попа к столу, Дубинин сел напротив.

– Вы извините, что я вас дома беспокою, товарищ, начальник, но в отделение ваше мне по сану неудобно как–то, а дело важнейшее… Грабят прихожан, грабят проклятые. Боятся верующие храм посещать.

Далее Никодим рассказал, что по пути в церковь почти каждого останавливают бандиты, отбирают деньги, а то и просто раздевают. А сегодня вечером должна идти служба за победу над врагом. А разве пойдут к вечерне, коли такое дело!..

Закончив рассказ, батюшка просяще добавил:

– Вы уж посодействуйте. Я не только о нашей казне пекусь. Вы уж сами знаете: два раза в фонд обороны деньги сдавали…

Дубинин пообещал, что выставит к вечеру на дороге наряд, и предупредил попа, чтоб тот никому об этом не говорил.

– Да благословит вас… – начал было поп, но, спохватившись, протянул на прощание руку.

…Церковь парадно возвышалась на бугре приблизительно в километре от города. А чуть ближе находились развалины старой часовенки, окруженные зарослями сирени и полусгнившими корявыми вязами. Здесь Дубинин обнаружил ведущие в темноту мшистые ступени. Спустившись, он попал в небольшой сырой подвал. Продолговатое, как бойница, решетчатое окно тускло освещало давно заброшенное помещение. Пахло нечистотами и гнилью. Капитан выбрался наружу, посидел на могильном камне, что–то обдумывая, и побрел обратно…

Зазывно звенели колокола. К храму еще засветло потянулась цепочка старушек, стариков… Не прекратился поток и к вечеру, только теперь к церкви шли ходко и группами. Отставшие резво нагоняли своих и, робея перед опасными сумерками, теснились друг к другу. Но вот стемнело совсем, и фигуры почти не различались.

Никишов смотрел на все это из дремучих зарослей бузины и ругался про себя: «И чего это затеял капитан охранять боговеров!» Ему было обидно еще и потому, что пришлось за свою жизнь много натерпеться от поповского сословия: отец у дьякона батраком работал. Вот и стал сержант ярым борцом против религии. С приходом Советской власти не одну преподобную контру в рясе довелось водить ему под конвоем.

– А ну подожди, бабуся, – услышал он вдруг совсем рядом чей–то сипатый голосок.

Прильнув к земле, Никишов увидел, как две темные фигуры сграбастали какую–то старуху и повели к разрушенной часовне.

Весь антирелигиозный гуд сержанта сняло как рукой. Хотелось выскочить и тут же накрыть голубчиков, но капитан настрого приказал не обнаруживать себя ни в коем случае, отзываться только лишь на команду или спешить на место, где возникнет стрельба. Никишов стал ждать.

Два парня ловко спровадили бабку в подземелье часовни. Бабуся, видимо, онемела от страха и только крепко прижимала к груди руки. Один из грабителей присел у двери, а другой просипатил:

– Ты, старая, не дрожи, мы тебе ничего не сделаем. Гони монету, век за тебя молиться будем. – Сипатый хохотнул, довольный своей шуткой.

Бабка неожиданно вытянула вперед руку, и из рукава высунулся вороненый ствол. Из–под надвинутого до бровей платка смотрели злые, решительные глаза.

– Вперед! – скомандовала «старуха» мужским голосом. Это был Дубинин.

Ошеломленные грабители послушно двинулись вверх по лестнице.

Дубинин негромко окликнул Никишова. Тот сначала тоже растерялся, увидев старуху, говорящую басом, но затем быстро смекнул, в чем дело, и быстренько связал грабителям руки.

Как выяснилось на допросе, пойманные к банде не имеют никакого отношения.

На допросах упорно твердили одно и то же:

– Бес попутал… Ради бога!..

Дальнейшая их судьба известна – время военное.

Глава 31

Получив задание, Валька с друзьями вот уже третий вечер шныряли по городу, искали бандитов по приметам. Валька на приметы мало надеялся – столько всяких людей бывает похожих! Он больше полагался на свою память: закроешь глаза – и встает перед ним та бомбежка на станции и тот мужчина, что ударил пожилого дядьку: горбоносый, толстые губы, жилистая шея… Воровская кличка – Хрящ, как сказал Дубинин.

Около вокзала они остановились, и Юрка тихо сказал:

– Сегодня разделяться не будем. Прочесывать надо втроем. Ясно? Каждому надо искать не одного, а сразу трех. Шансы в девять раз возрастут!

– Но Дубинин сказал… – начал Пашка.

– Чего Дубинин! – возмутился Тихонов. – Если у меня – память! Как хотите, а я могу и ваших выследить. К тому же, – понизив голос, добавил он, – если втроем на одного наткнемся, его и захватить можно. Внезапно обезоружить и связать. А он за собой всю цепочку потянет.

– Посмотрим…

– Я и говорю: смотря по обстоятельствам. Вальк, а ты как считаешь?

– Дурак ты – вот как я считаю. И трепач.

– Я?.. – Юрка вдруг замер. – ОН!

– Кто? – удивленно спросил Пашка.

– Кличка Тумба, кто ж еще… – прошептал Юрка, уставившись на бородатого человека, вышедшего из зала ожидания.

– А борода? – усомнился Валька.

– Отрастил, чтоб не узнали. Осторожный. Видишь, нервничает?

Бородатый вертел головой из стороны в сторону.

– Похож. Низкий лоб в морщинах. Курносый. Острый подбородок.

– Где подбородок–то? – вскипел Валька.

– Я ж сказал: бородой скрыл, чтоб не узнали.

– А откуда знаешь, что острый?

– Сбреют – разглядишь.

– Вроде он, – поддержал Пашка. – Очень подозрительный тип.

Бородатый перешел на другую сторону улицы и пристроился к очереди в газетный киоск. Ребята проследовали за ним и стали поодаль.

– Поближе надо, – прошипел Тихонов. – Махнет через ограду – ищи–свищи!

Чувствуя внезапную слабость в ногах, они подошли и встали за бородатым.

Тот вдруг злобно покосился на них, плотнее зажал сумку под мышкой и повертел здоровенным кулаком перед самым Пашкиным носом.

– Вы что? – пролепетал тот, попятившись.

Юрка перемахнул через забор, а Валька нырнул за ларек, в котором когда–то торговали газировкой. Их бегство придало бородатому решительность.

– Ишь какие! – закричал он так пронзительно, что все стали оборачиваться. – Карманники!

– Чего он привязался? – заныл Пашка.

– Да выдай ему по шее, – пропел чей–то тенорок.

Какая–то бойкая баба мгновенно огрела Павла кошелкой по голове.

– Вы чего деретесь! – плаксиво вскричал он и бросился прочь, затесавшись в рыночную толпу у вокзала.

Бородатый громко, на всю площадь, жаловался окружающим:

– Гляжу, за мной шныряют! Трое!

У ворот толкучки Пашка столкнулся с Чумицием.

– Эх, вы! Культурно надо работать! Интеллигузия… Не умеешь воровать – не берись! – презрительно заметил он и удалился.

– Разберись попробуй, – оправдывался потом «следопыт» Тихонов. – Может, они все бороды поотпускали…

– Ладно, – оборвал его Валька. – Нечего на рожон лезть и втроем шляться: сразу заметно.

Задание оказалось не таким простым, как они себе это представляли.

Глава 32

Дубинин бесцельно прошелся по рыночным рядам и остановился, чтобы перекурить. На нем была потертая шинель, как у многих, и старая гражданская шапка.

Прошло уже несколько дней после его назначения, но форму еще ему не выдали. Да и не нужна она ему была при его–то работе. Он смотрел на разношерстную, орущую на разные голоса толпу. «Вот взять бы сейчас да забрать разом. И проверить! До шута тут, наверно, всяких!..»

И, словно подчиняясь его мыслям, проходивший мимо незнакомый усач–милиционер проворно схватил за локоть какого–то остроносого барыгу.

– Ты чего? – дернулся тот.

– Идем, там узнаешь! – Милиционер сердито шевельнул усами.

– Обознался ты, – заулыбался остроносый.

Рядом с Дубининым зашушукались торговки:

– Николашка влип…

Дубинин подошел поближе.

– Чего тебе? – вскипел милиционер.

– Я ничего…

– А ну, стой! – Милиционер предостерегающе расстегнул кобуру. – Пошли, – приказал он Дубинину и остроносому. – Давай, давай!

Вот тебе н! Документы предъявить? Глупо: толпа собралась, зачем ему, чтоб его столько народу знало? Надо же – вся милиция начала прочесы, то и дело забирая подозрительных, а сейчас самого взяли! Неделю работает, откуда же всем милиционерам в лицо его знать, ну, вот хотя бы этому старшине из привокзального отделения – туда их ведет. Попался, называется!

Милиционер доставил их в дежурку, и Дубинин с остроносым субъектом оказались в плохо освещенном коридорчике.

– «Море плещет о берег скалистый», – запел кто–то совсем рядом в кабинете.

Милиционер втолкнул задержанных в предварилку и захлопнул дверь.

На скамье сидел тощий парень и держал на коленях большую плетеную корзину. У окна стояла полная баба. На полу спал точильщик, обняв свой станок.

«Влетел в историю! Не станешь же при всех колотить по двери и доказывать, кто ты такой. – Дубинин поднял воротник и, присев на край скамьи, прислонился к стене. – Положеньице!»

Баба принялась бегать из угла в угол.

– Да сядь ты! – прикрикнул на нее остроносый.

– Тебе что, против тебя, видать, уликов нет никаких! – всхлипнула баба и забегала еще быстрей.

Остроносый скрипнул зубами.

Баба, подойдя к Дубинину, уставилась на него. Он отвернулся, словно собираясь вздремнуть.

– Ты по какому делу? – спросила она.

– Так, недоразумение, – буркнул он.

– Думаешь, выпустят?

– Должны бы…

Баба быстро подсела рядом, оттеснив задом тощего соседа. Она уткнулась почти в самое лицо Дубинина и тихо зачастила:

– У меня их всего–то шесть. Если ты захватишь эти, – она проворно достала невесть откуда кусок мыла, – скажу два сама для себя купила. Все видели, что два в руках держала. Докажи! – Спекулянтка улыбнулась. – Возьмешь? – Приняв его молчание за согласие, баба стала еще напористей: – Да ты не опасайся! Ежели даже у тебя найдут, они тебе ничего не сделают! Скажешь – купил. А чуть что, кричи: для чего, мол, нас фрицы калечили! – Баба на секунду замолчала и зорко оглядела Дубинина. – У тебя чего нет–то?

Дубинин не понял.

– Из органов чего нет? – разъяснила баба.

– А, – догадался Дубинин, – руку зацепило.

– Во–во, для чего, мол, я руки лишился! – И, не спрашивая ответа, баба запустила руку за пазуху и извлекла еще три небольших куска мыла. – Скажешь, твои, и всё.

Остроносый скосил глаза и зло заметил:

– Чего распотрошилась, кто там искать будет?

– И не там искали! – отрезала баба и доверительно притиснулась к Дубинину.

– Желудько! – выкрикнул дежурный.

– Пронесешь – твоя половина, – пообещала баба, сунула Дубинину мыло в шинель – он даже опомниться не успел. И, причитая, вышла из камеры.

В этот момент остроносый незаметно для всех выдернул из–под пальто потертую полевую сумку и повесил ее на гвоздик точильного станка.

Дубинин обернулся – и остроносый, как бы забавляясь, нажал несколько раз на педаль точила.

– Хорошая машина у Лехи, кормит и поит, – кивнул он на спящего хозяина.

Загремел засов, вошел милиционер и обвел взглядом камеру.

– Меня вызывай, – кинулся к нему остроносый. – А то в следующий раз не пойду.

Милиционер открыл дверь.

– И ты – тоже, – приказал он Дубинину.

– «Мы одни, с нами только гитара», – напевал тенорком франтоватый следователь. – Давно воруешь? – спросил он, пронзительно взглянув на остроносого.

– Работаю в артели «Бытовик», – затараторил тот. – Фотография, что на Карла Маркса, – знаете? Фамилия Краснов. Это я. – Он протянул паспорт и какие–то бумажки.

Следователь принялся внимательно разглядывать документы.

– Чего ты на рынке торчишь? Спекулируешь?

– Что вы! Я честно. Чего куплю, чего продам. Жить–то надо.

Милиционер проверил его карманы, похлопал по пальто – ничего.

– Имя и отчество? – Следователь неожиданно подался вперед. – Быстро!

– Николай Степанович, – выпалил остроносый.

Следователь разочарованно захлопнул паспорт.

– Бери свои бумаги. Еще раз попадешься – пропадешь!

– Первый и последний. – Остроносый схватил свои бумаги и вышел.

– «Над волной свет луны серебристый…» – Следователь пристально посмотрел на Дубинина.

Милиционер, не говоря ни слова, запустил ему руку в карман шинели и торжествующе вытащил кусок мыла. Дубинин усмехнулся, вынул еще три и положил на стол.

– Что, попался, спекулянт? – возликовал следователь.

– Встать! – крикнул Дубинин.

Следователь вскочил с такой быстротой, словно все время только и ждал этой команды. Усач–милиционер вытянулся и притих в ожидании чего–то страшного и непонятного.

– Пиши: принял от начальника угрозыска капитана Дубинина четыре куска мыла хозяйственного, полученного от спекулянтки во время пребывания под арестом.

– Пожалуйста, документы, – очнулся следователь.

– Вот, – протянул Дубинин.

– А я говорю: оставь машину! – кричал милиционер на точильщика в предварилке.

– А я говорю: не брошу! – кричал точильщик. – Она твоя?

– Ну, черт с тобой! – милиционер привел Леху, не выпускающего из рук станок, в дежурку.

Следователь робко глянул на Дубинина.

– Продолжайте, – сказал тот.

– Скажите, пожалуйста, товарищ, за что задержаны?

– По пьянке, – жалобно признался точильщик.

– На путях лежал, – разъяснил милиционер. – Могло задавить.

– Идите и не допускайте больше подобного. Стыдно, – пожурил Леху следователь, стараясь быть вежливым.

– Очень даже, – повесив на плечо станок, согласился точильщик. У двери он задел точилом косяк, и полевая сумка, слетев с гвоздя, упала на пол.

– Товарищ, – окликнул его следователь, – сумочку потеряли.

Милиционер поднял ее и протянул точильщику. Леха ошарашенно взглянул на сумку.

– Я в первый раз вижу…

– Ну–ка, – заинтересовался Дубинин, взял сумку, открыл и вытряхнул над столом. Посыпались толстые пачки сотенных, опоясанные банковскими бумажными ленточками.

– Так, – выдавил следователь и снял фуражку.

– Откуда деньги? – спросил Дубинин.

– Не знаю, – запинаясь, божился точильщик. – Не моя она.

– Уведите в отдельную, – приказал Дубинин дежурному. И повернулся к следователю: – Как вы считаете, он говорит правду?

– Врет! – не моргнув, выпалил следователь. – Артист! Крупная птица! Каким барашком прикинулся! Видать, он и ограбил сберкассу!

– А я вот что думаю, – сказал Дубинин. – Если б сумка была его, он бы ее так не повесил. Он бы ее держал при себе или, на худой конец, бросил в камере.

– Как же, такие деньжищи бросить! – возразил следователь.

– Жизнь дороже. Пусть даже захмелел, выключился. Когда вы его отпустили, он прежде всего думал бы о деньгах… Все дело в том, что он ее просто не заметил… Нужно его отпустить.

– Не могу.

– Я вам прикажу.

– В письменном виде.

Дубинин сел за стол и стал писать.

– Много сегодня задержанных было?

– Человек сорок. Всех не проверишь, – ответил следователь. – Этот точильщик с утра попал.

Вошел милиционер и стал у двери, ожидая распоряжений.

– Вот мое распоряжение об освобождении. – Дубинин пододвинул листок. – Здесь же расписка в получении тридцати тысяч рублей. Ясно?

– Так точно, – ответил следователь.

– Старшина, проводите меня к арестованному.

Леха–точильщик сидел на лавке и плакал. Увидев Дубинина, он поспешно встал.

– Садись, – сказал Дубинин.

Точильщик сел.

– Не знаю, откуда они! Не знаю!

– Может, и так. Но кто в это поверит? У тебя же их нашли? У тебя. Плохие ваши дела, Коршунов.

– Плохие, чего хорошего… Ни за что посадят. Нету справедливости. Нет ее, правды! – Точильщик заплакал.

– Нет, есть, – возразил Дубинин. – Хочешь найти?

– Да я б!.. Эх! Где мне! – всхлипывал Леха.

– Слушай меня. Я тоже хочу найти правду. Я не хочу, чтобы ты невинно страдал. Но что ты ни при чем, надо еще доказать.

– Верно. – Точильщик вытер рукавом глаза.

– Тогда вот что. Бери сумку. Повесь, где была, и иди.

– Как?.. – поразился Леха.

– Так. Иди, и все. Тебя выпустили, ты пришел домой, там и увидел деньги в первый раз. Ясно?

– Значит, как вроде ничего и не было? – старался уловить нить замысла точильщик.

– Именно. Только всех денег я тебе не дам. – Капитан вынул из кармана одну пачку и положил в сумку. – Вот с этим домой пойдешь. А дальше дело наше.

– Ну а если они деньги потребуют? Ну, те, кто подкинул их мне.

– Сделаешь так… – начал Дубинин.

– Ты куда, солдатик? – услышал за собой Дубинин, выйдя из дежурки. К нему спешила его новая знакомая по камере.

Капитан обернулся и поманил пальцем появившегося в дверях милиционера:

– Задержите вот гражданку за спекуляцию мылом.

– Растяпа, – ошеломленно сказала баба. – Проболтался!