Текст книги "Царь Мира"

Автор книги: Ильдар Абдульманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

– Думаю, что нет, ваше величество, он только убивает, – ответил премьер. – К тому же раз у нас нет возможности его изолировать, придется терпеть его присутствие. Конечно, мы могли бы обсудить вопрос как-то иначе, скажем, в письменной форме, но…

– Хорошо, не будем заострять на этом внимание, – сказала королева. – В конечном счете… А впрочем, ладно.

Она хотела было сказать, что если вдруг об этом разговоре узнает Царь Мира, то, может быть, это в конечном счете и к лучшему. Но на фоне всех происшедших событий это было бы важным заявлением с ее стороны, поэтому она воздержалась от него.

– Итак, речь пойдет о нашем отношении к господину Власову и к тому факту, что он поселился в Великобритании, – начала королева. – Я полагаю, мы сначала выслушаем премьер-министра.

Личность Бенджамина Уоткинса, премьер-министра Великобритании, недавно занявшего этот пост, чаще всего сопровождалась в средствах массовой информации эпитетами «жизнерадостный», «цветущий», «энергичный». Однако появление в его жизни маленького вездесущего убийцы, ни на миг не оставлявшего его ни днем, ни ночью, значительно убавило степень соответствия Уоткинса этим эпитетам.

– Пока кабинет министров не определил окончательно свое отношением к Власову, – начал Уоткинс. – Формально мы не можем обвинить его в совершении преступлений против британских граждан, но фактически несколько убийств были совершены так называемыми эфэлами, можно сказать, в его интересах и в соответствии с его возможными побуждениями. Степень его личного участия в этих преступлениях неизвестна. Он говорит о неких космических силах, приходящих ему на помощь и защищающих его от врагов, но убитые не были его врагами, они просто отказались ему подчиниться. Тем не менее мы столкнулись с юридическим казусом и пока разошлись во мнениях по поводу его истолкования.

– Мы хотели бы услышать ваше мнение, – мягко подчеркнула королева.

– Я полагаю, мы должны держаться в рамках закона. Если формально мы не можем доказать, что он преступник, значит, он невиновен. Что же касается законности приобретения им недвижимости в Шотландии, отказа платить при передвижении и проживании в отелях и тому подобное, а также его намерения поселиться в Великобритании, то здесь мы связаны межгосударственной договоренностью. Вам известно, что после того как Власов подвесил свои молнии над головами президентов, мы договорились не предпринимать никаких резких шагов без уведомления друг друга и исполнять его прихоти. Пока мы вынуждены с этим мириться. Разумеется, если бы речь шла о доказанном уголовном преступлении – убийстве граждан Великобритании, – смириться с этим мы бы не смогли.

– Вы закончили? – спросила королева.

– Да, ваше величество, я высказал свое мнение.

– Что скажете вы, сэр? – обратилась она к Олдбрайту. – Сначала я хотела бы услышать подробнее об этом покушении.

– Непосредственная его организация – дело рук службы безопасности ныне покойного Шарафа, – начал вице-адмирал, – и неудивительно, что его сторонникам захотелось отомстить. Возможно, в финансовом плане операция поддерживалась арабскими шейхами, которых Власов, так сказать, обложил данью. Не исключено и участие ирландских террористов, они контактируют с арабскими странами и иногда получают оттуда поддержку. Пока у нас нет четких доказательств этого участия. Мы смогли вмешаться в последнюю минуту, и, возможно, это спасло жизнь господину премьеру. Что касается дальнейшего участия МИ-5 и форм этого участия, мы ждем указаний правительства.

– Скажите, сэр, если бы премьер-министру не угрожала опасность, ваше вмешательство было бы таким же? – неожиданно задала королева весьма щекотливый вопрос, и это заставило его подумать секунд двадцать, прежде чем ответить.

– Теракт был опасен не только с этой точки зрения, он был опасен и для окружающих, – сказал он. – Я не скрываю, что конкретная форма участия нашей службы была избрана не без учета того фактора, что гибель Власова грозила бы гибелью и господину премьеру.

Олдбрайт взглянул на королеву, затем на Уоткинса, оценивая, удовлетворены ли они его ответом.

– От подробностей вам хотелось бы воздержаться? – спросила королева с чуть заметной улыбкой.

– Да, ваше величество, – решительно сказал вице-адмирал, зная, что королева правильно его поймет. Было ясно, что МИ-5 не требовалась особая санкция на сбор информации о Власове, – санкция понадобилась бы в случае действий против него. Срыв готовящегося теракта также не требовал особого разрешения – это была прямая функция контрразведки. Вот если бы эти ребята сами организовали устранение Власова – другое дело.

– Хорошо. В таком случае я хотела бы услышать ваше личное мнение об этом феномене и о дальнейшем отношении к нему британского правительства.

– Ваше величество, если бы я был премьер-министром или просто юристом-консультантом, я бы вынужден был, наверно, встать на формальную точку зрения и определить то, что произошло тогда в замке Макговерна как несчастный случай. Но я гражданин Великобритании и офицер, и если убивают моих соотечественников, мой долг – найти и наказать преступника. Я считаю, что МИ-5 должна сделать все возможное в этом направлении. Но, разумеется, для этого нужна санкция правительства. Я не знаю, какова будет реакция Власова, если он обнаружит, что мы проявляем к нему внимание.

Уоткинс молчал, губы его были плотно сжаты. Он не ожидал такого прямого ответа от контрразведчика. Пауза затягивалась, и он наконец сказал, усмехнувшись:

– Но ведь он как бы возложил проблему своей охраны на нас. Так что в случае обнаружения слежки мы можем сказать, что делаем это для его же безопасности.

– Однако, насколько я понимаю, МИ-5 не собирается ограничиваться только наблюдением? – сказала королева.

– Да, ваше величество, – подтвердил Олдбрайт, – мы хотим собрать информацию, которая бы подтверждала или отрицала вину Власова в убийстве британских граждан. Мы хотели бы выяснить его намерения, и нам нужна санкция на жесткое вмешательство в случае, если он будет угрожать жизни или достоинству людей.

– И если вы получите информацию о том, что он непосредственный виновник гибели Макговерна и Максвеллов, что тогда? – спросил Уоткинс.

– Тогда понадобится информация о степени его уязвимости, о способах противостояния.

– Другими словами, МИ-5 не исключает варианта ликвидации Власова? – резко спросил Уоткинс.

– Почему же мы должны ее исключать? – тихо спросил Олдбрайт. – Если этот человек повинен в гибели нескольких британских граждан и если он является угрозой для жизни других, то чем он отличается от обычного террориста? Тем, что убивает нестандартными методами?

– Не думаю, что правительство даст вам такие санкции, – сказал Уоткинс. – Я понимаю, что вы знали Макговерна, что он, так сказать, далеко не рядовой британец, что убита семья одного из ваших сотрудников. Простите меня, Олдбрайт, но я до сих пор не слышал от вас столь резких и откровенных высказываний по поводу устранения кого бы то ни было…

– Вы хотите упрекнуть меня в предвзятом отношении к Власову? – спокойно спросил Олдбрайт.

– Возможно.

Неизвестно, чем бы закончилась эта пауза, если бы королева не произнесла фразу, заставившую Уоткинса забыть о сдержанности.

– Я хотела бы предложить господину Власову перевести этого эфэла на меня, – как-то задумчиво сказала она.

– Вы хотите сказать, ваше величество, что я забочусь прежде всего о сохранности собственной шкуры? – спросил Уоткинс. Тон его был спокойным, но лицо побагровело.

– Нет-нет, что вы, – поспешно сказала королева, кладя руку на рукав Уоткинса, – я не это имела в виду, я просто думала, что таким образом можно было бы удостовериться, что именно Власов распоряжается этими созданиями.

Неизвестно, что именно она имела в виду, была ли это оговорка или тончайшая женская хитрость, но спустя три или четыре минуты, во время которых ее величество задала еще несколько незначащих вопросов Уоткинсу, стараясь успокоить его ласковым тоном, премьер-министр спросил Олдбрайта:

– Что требуется от правительства, кроме санкций на проведение расследования и оперативные действия по мере необходимости?

– Нам может понадобиться помощь военных. Я не исключаю возникновения экстремальной ситуации. У нас есть спецподразделения, но, судя по печальному опыту русских, справиться с этим явлением будет нелегко.

– Вы получите любую поддержку, – завершил разговор Уоткинс.

Олдбрайту пришлось приложить все свои усилия, чтобы сдержать легкую усмешку, – в ней не было и намека на презрение аристократа к человеку низкого происхождения, а было восхищение королевой, – однако Уоткинс мог неправильно понять эту усмешку.

* * *

– Мы с тобой поедем куда захочешь и купим сколько угодно лошадей. Переведи ей, Дарби. – Эдик счастливо улыбался, сидя на диване и обнимая Джин за плечи. – Куда ты хотела бы поехать, Джин?

– Ой, даже не знаю… я хотела бы чистокровных верховых и арабских… вообще можно и у нас их купить, но они очень дорогие…

– Это чепуха, – сказал Эдик. – Мы с тобой богатые люди и можем себе позволить всякие капризы.

– Но ведь у вас… – начала было Джин и смущенно поглядела на Мак-Гроу.

– Что? – спросил Эдик. – Ты говори, от Дарби у меня секретов нет. Он спас мне жизнь.

Мак-Гроу внешне казался бесстрастным, но на это уходили все его силы.

– У вас есть жена, я ее видела по телевизору, она очень красивая, – скороговоркой сказала Джин.

– Ну и что? Есть люди, у которых по нескольку жен.

– Это мусульмане, – улыбнулась Джин, и Дарби прикрыл глаза – эти ямочки на щеках… В профиль девушка еще больше походила на его Энн, мертвую Энн. – А вы же не мусульманин.

– Ради тебя я готов даже стать мусульманином, – сказал Эдик.

– Нет, не надо. У меня родители строго к этому относятся. Папа.

– Что?

– Если он узнает, он может запретить нам встречаться.

– А ты хочешь, чтобы мы встречались?

– Да, – тихо сказала Джин, даже не дождавшись, пока Дарби переведет всю фразу.

– Кто же может запретить тебе делать то, что ты хочешь? Никто этого не посмеет, – сказал Эдик. – Я поговорю с твоими родителями. Или мы попросим Дарби. Его все слушаются.

Джин с улыбкой посмотрела на Дарби, когда услышала последние слова, и сердце у него бешено заколотилось.

– Они его боятся, – подмигнул Эдик Дарби. – Думают, что он очень страшный. А он на самом деле добрый.

Был бы ты простым смертным и не будь у тебя этой огненной птички над головой, я бы тебе показал, какой я добрый, подумал Мак-Гроу.

– А эти молнии все время летают за тобой? – спросила Джин.

– Да, они меня охраняют, – сказал Эдик. – У тебя тоже будет такая молния, и тогда никто не посмеет тебя тронуть.

– А ты научишь меня управлять ей? Эдик усмехнулся, несколько растерянный:

– Ты знаешь, это вряд ли получится. Ими только я могу управлять. Других они не слушаются.

– Это плохо, – сказала Джин. – А если они будут убивать лошадей? Тогда они мне не нужны.

– Нет-нет, это получилось случайно. Эфэл подумал, что твоя лошадь угрожает мне, она ведь неслась прямо на меня. Но больше этого не будет.

– Ты говоришь «подумал». Они могут думать?

– Да. Может быть, ты тоже сможешь управлять ими, но не сразу. Или наши дети… – Эдик запнулся.

Дарби хладнокровно перевел его слова, Джин сразу покраснела, потом улыбнулась и взглянула на Эдика.

– Если у нас будут дети… То есть я хотела сказать, что мы должны пожениться, если мы хотим, чтобы они были…

Она окончательно смутилась, Эдик взял ее руку, поднес к губам.

– Все будет, как ты захочешь, – тихо сказал он.

Они поглядели в глаза друг другу, и Джин сказала, приподнимаясь:

– Хочешь, я тебе покажу лес? И буду учить тебя говорить?

– Ладно. Мы тогда пойдем вдвоем, без Дарби. Пусть он отдохнет, – сказал Эдик, улыбаясь и подмигивая Мак-Гроу.

Тот кивнул. Когда они вышли, Мак-Гроу налил себе полный стакан виски и выпил залпом. Потом опустился на диван, где они сидели, тут же встал, пересел в кресло. Он даже – не мог понять, какие чувства он сейчас испытывал. Клубок к горлу: подкатывал. Дарби начал задыхаться, и слезы выступили у него на глазах.

* * *

– Знаешь, почему этот холм называют Дансинг-Хилл?

– Данс… Данс – это танцевать. – Эдик обнял Джин за плечи и покружил вокруг себя.

– Да, правильно, – рассмеялась она. – Здешние крестьяне ходили танцевать в соседнюю деревню, понимаешь?

Эдик кивал. Он понимал почти все слова, а смысл фразы дополнялся жестами и интонациями Джин.

– Они там всегда напивались, а потом, когда возвращались мимо этого холма, им казалось, что он качается, танцует вместе с ними. И они назвали его Дансинг, танцующий. Понял?

– Да, – сказал Эдик, притянул ее к себе, поцеловал. Они шли по той же просеке, на которой встретились. Эдик увлек Джин в сторону, раздвигая одной рукой кустарник, а второй обнимая ее за талию. Внезапно он почувствовал, как обожгло руку, остановился, потряс ею в воздухе.

– Осторожнее, – сказала Джин, улыбаясь. – Этот кустарник кусается.

– Это вроде крапивы, – пробормотал Эдик по-русски.

– Его так и называют – «обжег руку». Он еще как-то называется по-научному, но у нас в деревне его называют именно так.

Джин что-то еще говорила, Эдик же бормотал про себя «burn arm», о чем-то это напоминало, но о чем? И вдруг вспомнил – Бирнам, Бирнамский лес, театр, «Макбет»… Как давно это было, как далеко это сейчас. Он встряхнул головой, отгоняя непонятные мысли. Джин взяла его обожженную ладонь, поднесла ее к губам. Они стояли на маленькой поляне, и Эдик положил руки ей на плечи, опустился на колени, увлекая ее за собой. Что-то накатило на него в этот вечер, он любил ее так жадно, страстно, долго, как никогда в жизни, словно это была их последняя встреча. Но он не мог тогда знать, что это действительно было так. Джин стонала, извивалась под ним, ей было больно и даже страшно. Она не сказала ему, что ее родители и соседи называли его убийцей, продавшим душу дьяволу. Она даже не представляла себе, что скажет ей отец, если узнает об их связи. И сейчас, когда он яростно, задыхаясь, целовал ее губы, грудь, живот, бедра, Джин казалось, что он хочет вобрать ее в себя, поглотить, что вот-вот они сольются в одно существо. Но ведь это и называлось любовью? Или это смертный грех? Все так нежданно обрушилось на нее, простую смешливую деревенскую девчонку. Она жила в своем маленьком уютном мирке и была не готова к восприятию нового, огромного, подавлявшего ее мира.

* * *

Когда ни Клюкина, с подозрением относившегося к Дарби, ни Эдика, обычно желавшего, чтобы шотландец постоянно Находился рядом с ним, в замке не было, Мак-Гроу не приходилось прибегать к ухищрениям для связи с МИ-5. Он попросту мог бы позвонить – телефоны в замке не прослушивались, он знал об этом. Мог набрать сообщение на компьютере и отослать его по модему – компьютер стоял в кабинете Эдика, и тот практически не пользовался им.

В сообщении, посланном Лоуи, Дарби сообщил о разработанном им плане. Он рассказал, что теперь у него не осталось сомнений в том, что Власов лично управляет эфэлами. «Космические силы» и прочая мистика тут ни при чем – эфэлы выполняют его волю. У него, Дарби, есть доказательства. Он умолчал о том, что эти доказательства были, по существу, косвенными.

Для Лоуи предложение заманить Царя в батисферу и пустить туда ядовитые пары звучало одиозно – это скорее годилось для голливудского сценария. Но ничего лучшего сам он предложить не мог, а Мак-Гроу было виднее. Если он считает возможным реализовать такой сложный план, то Лоуи остается только подстраховаться на случай провала. Конечно, если бы Мак-Гроу разоблачили, все было бы представлено как его личная месть. Но вряд ли это спасло бы британского премьер-министра от царского гнева. Эфэлы продолжали «дежурить» над головами руководителей трех держав, и вежливые попытки дипломатов убедить Эдика, что в этом нет необходимости, натыкались на жесткий отпор Клюкина. Сам Алексей постоянно откладывал работу по организации настоящей службы безопасности. Это было странно, но Эдик смотрел на все это сквозь пальцы, словно забыв о покушениях. После ссоры с Алиной он был равнодушен ко всему, включая собственную безопасность. Поэтому Клюкин предпочел сосредоточиться на том, что, как подсказывала ему интуиция, действительно являлось важным: на расследовании последствий убийства Мак-говерна и «внедрения» Дарби Мак-Гроу. Он чувствовал связь между этими событиями и считал странным то, что убийство аристократа, его дочери и внучки вызвало не столь уж большой резонанс.

* * *

– Я частный детектив, мистер Клюкин, частный. Я работаю на того, кто мне платит, – сказал Джеймс Брэдфорд.

Переводчик перевел его слова, и Алексей с удовлетворением отметил, что смысл их он понял еще до перевода. Язык ему нужно было знать позарез, но пока приходилось прибегать к посторонней помощи. Брэдфорда ему порекомендовали как очень способного и очень циничного детектива, уволенного из полиции за «недостаточную щепетильность». Что это означало, Алексей не знал, но догадывался.

– Расследование должно быть сугубо конфиденциальным, – сказал Клюкин. – Доступ к информации вам будет обеспечен, достаточно будет моего присутствия. Я имею в виду случаи, когда информацию откажутся продать.

– Вы представляете господина Власова?

– Да, я не скрываю этого, но вы не должны его представлять, как и меня. Имя заказчика должно остаться в тайне.

– В чем суть расследования?

– Вы уже согласны работать?

– Вы знаете мои расценки?

– Да. Увеличьте их вдвое.

– Отлично. Я в вашем распоряжении.

– Итак, во-первых, нам нужно найти людей или человека, родственно связанного с теми, кто погиб в замке Макговерна.

– Это тот самый, которого убили молнией якобы пришельцы? – осведомился Джеймс Брэдфорд.

– Да, я пытался проверить, кто был мужем женщины, убитой в замке. Мне сказали, что это был морской офицер Дональд Уэллс. Сказали, что он покончил с собой после случившегося. Но я не проверял тщательно, истину от меня могли скрыть, у меня не было времени на полное расследование. Теперь его надо провести, – ответил Клюкин.

– Ну, это, я думаю, не так сложно. Что еще?

– Еще… нужно установить, кто такой Дарби Мак-Гроу, телохранитель Власова. Тот ли он, за кого себя выдает?

– А за кого он себя выдает?

– За сотрудника МИ-5.

– О! Это серьезная фирма. Я полагаю, ваши интересы могут не совпасть с ее интересами?

– Поэтому мы платим больше, чем обычные заказчики. Но вместе с тем вы – в крайнем случае – можете рассчитывать на защиту с нашей стороны.

– Хорошо. Вы предполагаете, что эти ребята заинтересованы в сокрытии какой-то информации?

– Вполне возможно.

– Сложно будет их переиграть, но попробуем. Мы будем работать вместе?

– Пока нет. Вы займитесь первой частью задания, я попытаюсь найти информацию по второй части. А потом мы обменяемся нашими находками и объединим усилия.

Лоуи связался с подразделением МИ-5, занимавшимся техническим обеспечением контрразведчиков, и рассказал о заказе Мак-Гроу. Через сутки ему сообщили, что сделать небольшое устройство с таймером, пускающим вход механизм заполнения емкости парами цианида, не составит труда. Этот отдел привык работать тщательно, зная, что от этого почти всегда зависит человеческая жизнь. Поэтому специалисты достали чертежи батисферы, нашли место, где можно быстро и надежно спрятать «адскую машинку», быстро пустить ее в ход, защитить от «дурака», и приспособили ее конструкцию ко веем требованиям Мак-Гроу. Заказ был исполнен за четыре дня.

* * *

«Золотые шары Царя и Царицы Мира разбрасываются с самолета в количестве семи штук. Самолет при этом следует над выбранной страной по траектории, произвольно выбранной Царицей Мира. Внутри пронумерованных шаров запаяна карточка, содержащая идентификационную информацию, защищенную от подделки, а также сообщения о дате и номере розыгрыша. В розыгрыше участвуют шары, найденные в течение первых семи часов после приземления самолета. Шары, найденные позже, в розыгрышах не участвуют. Сообщение о находке шара должно быть передано в резиденцию Царя по телефону или документально подтверждено нотариусом или представителем местной власти. Обладателю золотого шара гарантируется возможность бесплатно доехать до места розыгрыша и обратно. Если найден лишь один шар, его обладатель становится победителем. Из нескольких шаров выбор делает Царь или Царица Мира. Максимальная сумма для победителя, пожелавшего лишь получить деньги, – десять миллионов долларов. Если желание победителя не может быть выполнено, то ему выплачивается эта сумма.

Желание не должно затрагивать личную жизнь или достоинство Царя или Царицы, а также быть опасным для жизни других людей. Выполнимость и приемлемость желания, победителя определяется лично Царем или Царицей…»

Илья, автор этого документа, оставался, пожалуй, единственным членом царской свиты, который трудился в поте лица и с удовольствием. Он уже попросил Алину определить произвольным движением пальчика траектории для самолетов, которые должны были пролететь над Британией и Россией. Шары изготовили в ювелирной мастерской, по спецзаказу. Илье больше всего нравилось, что все его распоряжения по организации царской лотереи исполнялись беспрекословно. Как ни странно, идея воспринималась благосклонно даже теми, кому она доставила лишние хлопоты. Впрочем, Илья был щедр, и все, кто ему помогал, получали вознаграждение. Когда он объяснил Эдику, что есть дополнительные затраты, тот со смехом махнул рукой. Действительно, не ему же платить, подумал Илья. Расходы по проведению лотереи возмещались правительством страны, где она проводилась. Впрочем, для бедных стран Илья обещал придумать более щадящую схему.

Первый розыгрыш должен был состояться в России. Повинуясь прихоти Алины, самолету пришлось лететь над Бурятией и Читинской областью. Выбрасывал шары один из читинских чиновников – «доверенное лицо». Кроме него, в самолете были два пилота и несколько журналистов. Шары были выброшены над довольно безлюдной местностью. Неудивительно, что был найден лишь один из них. Шар обнаружил учитель сельской школы Бадмаев. К счастью для него, все было организовано неплохо и оперативно. Местная власть сообщила о случившемся в областной центр, оттуда сообщение поступило в подмосковную резиденцию к Булавину. Под присмотром выделенного ему милиционера Бадмаев прибыл в Москву и был торжественно принят в царской резиденции.

Все прошло на удивление гладко. Бадмаев пожелал получить денежное вознаграждение, часть которого обещал выделить родной школе. Единственное затруднение у Алины, вручавшей ему чек на сумму в десять миллионов, вызвало его имя. Бадмаева звали Содбо Банзараншаевич, и Алина вместе с Ильей потратили несколько минут на совместные тренировки в произношении имени первого победителя.

Когда Эдик узнал обо всем, он уныло сказал, что все это, несмотря на участие представителей средств массовой информации, проходит довольно скучно.

– Ну, может быть, в следующий раз в Британии будет веселее, – оптимистично пообещал ему Илья. Он не ошибся.

Лотерея в Британии состоялась на следующий день, в воскресенье. Здесь самолет пролегал над более густонаселенными местами, и в результате были найдены четыре шара. Розыгрыш проводил сам Эдик. Четверых счастливцев пригласили в замок. Один из них оказался фермером, второй – полицейским, третий – двенадцатилетним мальчишкой, четвертый – рослым молодым негром. Эдик долго смотрел на последнего, терзаемый недобрыми предчувствиями. Разумеется, они сбылись – он вытащил из темного мешка шар номер шесть, как раз и найденный Мсамбой.

Лица троих проигравших отражали целую гамму эмоций. Мсамба оставался совершенно невозмутимым. Зато по мере того, как переводчик с трудом излагал его желание, вытягивалось лицо у Ильи Булавина.

Мсамба был родом из Кении, в Британии он учился на адвоката. Очевидно, эта учеба давалась ему тяжело. Он долго говорил о том, что его родня возлагает на него большие надежды, что он должен принести своему народу счастье и благополучие и что для этого ему мало юридических знаний. Эта торжественная речь продолжалась не менее двадцати минут, и наконец Эдик нетерпеливо прервал его, спросив напрямую, чего же он хочет.

– Я хочу стать вождем моего племени, – сказал Мсамба. – Но для того чтобы выполнить мое желание, великому Царю нужно ехать со мной. Только его личное повеление заставит старого вождя Мбойю уйти со своего поста.

– А далеко ехать? – спросил Эдик.

Переводчик объяснил, что надо лететь самолетом в Найроби, оттуда доехать на автомобиле до озера, переправиться на другой берег на лодке и «немного пройти пешком».

– Немного – это сколько? – спросил Эдик, в душу которого закрались подозрения.

Переводчик в течение пятнадцати минут обсуждал с Мсамбой последнюю часть маршрута, а Илья тем временем уговаривал Эдика согласиться, упирая на то, что царское слово надо держать, а зримого повода для отказа выполнить желание африканца нет.

– Мсамба говорит, что эта дорога не утомит великого Царя, – наконец пояснил переводчик.

* * *

Алина отказалась лететь в Кению, сославшись на занятость в театре. Эдику пришлось совершить путешествие в компании Мсамбы, Ильи и Дарби, а также четырех охранников, трое из которых были из команды Клюкина, а один из сергунинской. Сам Клюкин выступил резко против этой «экспедиции», но Эдик лишь вяло махнул рукой, выслушав его доводы.

По пути из Найроби к озеру Эдик немного повеселел – то ли от пива, то ли от чудного пейзажа. Им пришлось нанять проводников и носильщиков – Эдик, подозревая, что его в племени постараются накормить «какими-нибудь сушеными змеями», пожелал взять с собой огромные запасы пищи и разных напитков, которых хватило бы на неделю их группе, составившей в итоге пятнадцать человек. Это было в высшей степени колоритное зрелище: Царь Мира и его помощник Илья в сопровождении трех эфэлов, Мсамба, проводники-переводчики, охранники. Проводников было двое, хотя Мсамба уверял, что прекрасно знает дорогу и языки. Один из них был белый, опытный охотник, обычно сопровождавший туристов во время сафари, второй – негр. Оба уверяли Илью, что не стоит доверять человеку с белой (черной) кожей, и тот принял мудрое решение нанять обоих. Впрочем, они прекрасно ладили друг с другом, и, возможно, эта антиреклама была просто уловкой, дающей возможность обоим подзаработать.

Они ехали мимо деревень с круглыми хижинами, мимо зарослей далматской ромашки, кофейных плантаций, сизаля – африканской пеньки, ехали то по крутым горным дорогам, то вдоль долин, – и человек, запальчиво назвавший себя Царем Мира, молча смотрел на безбрежные просторы по обеим сторонам пуленепробиваемых окон машины, выделенной кенийским правительством, вспоминал длинный перелет с континента на континент и, наверное, начинал понимать, сколь жалкими были его притязания. А впрочем, может быть, он думал совсем о другом. Ведь не власти ему хотелось, в конце концов. Почему, мечтая о любви и счастье самых дорогих ему людей или даже одного человека, он мчался ныне по незнакомой чужой Африке, и не было рядом с ним той, ради которой он все это затеял. И ни пестрый пейзаж, ни величавая снежная вершина Белой горы, ни провожавшие их взглядами жители в странных уборах, ни хохмы Ильи, беспрестанно болтавшего с проводником, – ничто не могло отвлечь его от угрюмых мыслей.

Мсамба тоже молчал, в лице его неожиданно проявлялось что-то величественное, первозданное, словно шелуха суетной цивилизации постепенно сходила, уступая место истинному, первородному. Когда наконец добрались до озера, он молча раскрыл свой саквояж, переоделся, не обращая ни на кого внимания, в леопардовую накидку, надел ожерелье из ракушек и бронзовые браслеты. Достав головной убор из перьев, он долго смотрел на него, потом бросил в воду. Проводник объяснил Эдику и Илье, что Мсамба выбросил убор рядового воина, рассчитывая облачиться в убор из перьев страуса, который должен носить вождь его племени. Он еще что-то рассказывал об этом племени, о его истории, трудной судьбе, но Царь не слушал, он был погружен в собственные мысли.

Наняв несколько рыбацких лодчонок, они переправились на другой берег. Дальше пришлось идти пешком. Впереди шли неф-проводник и двое сопровождающих, державших в руках тяжелые ножи-панги для того, чтобы проложить дорогу сквозь заросли. За ними шествовали носильщики, двое охранников, Мсамба, Илья, Дарби и Эдик. Замыкал процессию белый проводник с карабином на плече и еще двое охранников с автоматами. Над ними летели эфэлы.

Как ни странно, Мсамба не преуменьшил длину и опасность пути. Через четыре часа они подошли к деревне, жители которой неведомым образом узнали об их приближении и собрались на большой площади. В центре под навесом сидел вождь племени. Вокруг него сидели старейшины, по бокам выстроились воины с копьями в руках. Остальные жители, почти вся одежда которых состояла из ожерелий, выстроились дугой на площади и замерли. В «старого» был оставлен проход для гостей. На площади росло большое дерево, около него шевелилось нечто непонятное. Приглядевшись, Эдик понял, что это огромная черепаха. Она была крепко привязана к дереву толстыми волокнистыми веревками. В центре площади стоял в гордом одиночестве стул с мягким ярко-красным сиденьем. Очевидно, он был предназначен для Эдика. Во всяком случае, не обращая внимания на бормотание Мсамбы, он преспокойно прошел в центр и сел на стул. Остальные выстроились вокруг него. Эдик смотрел на вождя, вождь смотрел на Эдика. Это продолжалось минут десять – в Африке не принято торопиться. Поэтому первым не выдержал Царь Мира:

– Илья, иди растолкуй ему, что к чему. А то этот сыч будет до завтра на нас пялиться.

– Наверно, он еще не проголодался, – пошутил Илья, но Эдик даже не улыбнулся.

Илья и двое переводчиков подошли к вождю. Их объяснение заняло минут тридцать, поскольку вождь, чрезвычайно старый неф с донельзя морщинистым лицом, никак не показывал, понял ли он что-нибудь или нет. Впрочем, в знак доброй воли он в начале этого объяснения выделил Эдику одного из своих ребят с какой-то штукой вроде опахала. Илья крикнул Эдику, что «это для защиты от солнца», но охранники предпочли остановить посланца, взяли у него опахало и всучили его одному из носильщиков. Возможно, это обидело вождя, но он не подал виду.

После беседы Илья подошел к Эдику и сказал, что вождь приглашает Царя и его свиту в свою хижину.

– Ну пошли, – сказал Эдик, которому все это начинало надоедать.

Вождю принадлежала самая большая из хижин с высокой соломенной крышей в виде башни. Внутри оказалось достаточно прохладно и просторно. На полу были расстелены циновки. Все расселись, только Мсамба остался стоять.