Текст книги "Царь Мира"

Автор книги: Ильдар Абдульманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

– Ладно, отец, ты мне поможешь замять это дело, а я тебе помогу с этой девкой.

– Ты? – удивился Самарин. – И как это ты мне поможешь?

– Есть наметки, – небрежно сказал Владимир.

– Нет уж, лучше не лезь. Опять напортачишь, а мне тебя вытаскивать.

– Слушай, я не пацан, – раздосадован но заметил Владимир.

– Ладно. Из этой истории я тебя вытащу, но чтобы в последний раз. А вообще, если хочешь делом заняться, поговори вон с Леней Ляшенко. Он профессионал. Только учти – без его разрешения ни шагу. Мне твои авантюры не нужны.

– Ладно, понял, – весело сказал Владимир, и они с Ляшенко вышли из комнаты.

– А батя здорово запал на эту девку, а? – спросил Владимир.

– Похоже на то, – ответил Ляшенко. – Они еще тогда сцепились с этим режиссером.

– Да? – Владимир вдруг остановился. – А касьяновских ребят не из-за этого замочили?

– Много будешь знать, – усмехнулся Ляшенко, хотя и упрекнул себя за то, что сболтнул лишнего.

– Интересно, – сказал Владимир. – Ну что, займемся им, Леня?

– Ты же знаешь, он БТР спалил, омоновцев положил. Хочешь, чтобы и тебе досталось?

– Ну, это ребята лажанулись. Надо было вырубать его сразу. Пусть он фокусник, но если он будет трупом, молнии ему не помогут.

– Ты что-то задумал?

– Заманить его на то место – помнишь, ты мне показывал? Там же можно палить из пушки, и никто не услышит и не увидит.

Владимир имел в виду заброшенную стройку. Там в свое время военные хотели что-то возвести, но выделенные средства быстро закончились, и все забросили. Остались массивные железобетонные сооружения, где мог укрыться хоть батальон. Однажды Ляшенко использовал это место для лихой разборки. Там можно было и трупы схоронить так, что никто не найдет.

– Ну и как ты его заманишь? Он же не дурак. Ладно, скажу тебе. Касьяновцы его поймали на девицу, завезли на тачке на свалку, а вот что потом было, никто не знает. А кто знает, уже не расскажет. Второй раз такой фокус не пройдет.

– Пройдет. Если эту актриску увезти и сообщить ему. Он за ней кинется. А мы вместо выкупа пришьем его. Папа будет доволен. И баба будет наша.

– А если она не согласится на папу? – язвительно спросил Ляшенко.

– Куда она денется, Леня? Уломаем.

– Одну ты уже уломал, – сказал Ляшенко.

– Ладно-ладно, а то ты сам святой.

– А этих молний ты что, не боишься?

– Я придумал одну штуку. У меня знакомый работает на спасательной станции. Так у них там есть скафандры. Напялил его на себя – и гуляй на здоровье.

– А он спасет от молнии? Ребят БТР не спас.

– Ты же говорил, что эта штука влетела в щель? А у нас щелей не будет.

– Батищев так рассказывал. Влетела, потом взорвалась.

– Ну это как шаровая молния. Можно надеть резиновые костюмы – у них там тоже есть. Да это просто так, для страховки. Возьмем пару автоматов и замочим его с первых очередей. Никто шуршать не будет. Менты нам спасибо скажут в случае чего. А так он оборзеет. Захочет стать здесь хозяином. Пойдет в гору. Потом труднее будет справиться. А у меня на этот городишко свои виды. И у тебя тоже, а?

– Интересно придумано. Так, а воздух? В скафандр воздух качают.

– Да это ерунда. Договоримся с ребятами, приладят пару баллонов на спину. Будет скафандр-акваланг. Нам же он нужен на пять минут.

– Ненадежно вообще-то.

– Да брось ты, Леня. Ты же профи! – Владимир хлопнул кореша по плечу. – Тебе же хочется с этим выскочкой разобраться.

– Ладно, – усмехнулся Ляшенко, и в глазах его блеснул огонек. – Обмозгуем все и попробуем с этими скафандрами. Хрен его знает, сможем стрелять, если напялим?

– Сможем. Поехали на станцию, все опробуем.

– Он не проболтается, друг твой?

– Нет, там все железно.

– Вы Джордж Макговерн, владелец этого замка? Стоявший перед Эдиком худощавый седовласый мужчина был выше его на голову. Осанка, уверенный, спокойный взгляд и ровный голос поневоле заставляли Власова ощущать себя самозванцем.

– Да, – сказал мужчина.

– Вы наверное слышали обо мне. Я Эдуард Власов, Царь Мира.

– Я слышал об этом, – невозмутимо и без насмешки ответил Макговерн.

– Мне нравится ваш замок. Его расположение, окрестности.

– Мне тоже.

– Я вообще люблю Англию и хотел бы здесь поселиться с женой и свитой.

– Здесь – Шотландия, мистер Власов. Она входит в состав Великобритании наравне с Англией.

– А, ну да, я хотел сказать – мне нравится Британия. Мы, знаете, привыкли весь остров называть Англией. – Эдик дружески улыбнулся, но ответной улыбки не последовало. Поэтому его собственная гримаса показалась ему жалкой. Он уже начинал вскипать: собеседник раздражал его одним своим видом. – Одним словом, я хотел бы, чтобы этот замок стал моим.

– Боюсь, что это невозможно.

– Я назвал свой титул для того, чтобы вы поняли: мои возможности практически не ограничены. Я мог бы действовать через ваше правительство – оно обязано исполнять мои желания, как и другие правительства.

– Правительство не может отнять у меня этот замок. Это противоречит нашим законам.

– Я выше законов, – сказал Эдик, стараясь, чтобы хотя бы эта фраза прозвучала веско.

– Вы не Бог, вы всего лишь царь.

– Если для этого надо быть Богом, считайте меня Богом, – холодно и размеренно сказал Эдик и поднял глаза на собеседника, стараясь все же не поднимать при этом головы.

– У нас один Бог, мистер Власов.

– Ну вот что. Отнимать у вас замок я не хотел бы. Речь пойдет о выкупе замка вашим правительством. Вам будет выплачена любая сумма, которую вы назовете.

– Замок не продается. Если вы действительно хотите купить что-то в этом роде, то есть замок неподалеку отсюда, но, по-моему, его уже купил какой-то шейх. Возможно, он согласится уступить его вам.

– Это не то, – нетерпеливо сказал Эдик. – Любая недвижимость продается. Вам могут предоставить другой замок в любом другом месте – в общем, это детали. Хотите – вам выстроят точно такой же.

– А вам?

– Я не могу ждать, я обещал Царице. Я обещал ей именно этот замок. Копии мне не нужны.

– Мне тоже.

– Послушайте, не надо упрямиться. Вы человек старый и мудрый. Зачем вам конфликт, в котором вы неизбежно проиграете? Я понимаю, это родовое гнездо, так сказать, и все прочее, но представьте себе, что его, например, разрушили, взорвали во время военных действий. Он был – и его нет. С этим придется смириться.

– Он есть.

– Это будет мой замок, как вы не поймете?!

– Быть может, вы не все понимаете, мистер Власов.

– Называйте меня Царь Мира или ваше величество.

– Так мы называем королеву, мистер Власов.

– Ну-ну. Кажется, он начинает мне надоедать, – сказал Эдик, и переводчик повернул к нему лицо, раздвинув губы в вопросительной улыбке. – Ну продолжайте, мистер Макговерн: чего я, по-вашему, не понимаю?

Переводчик ловко обратил «мистера» в «сэра», но Эдик это заметил и еще больше разозлился.

– Этот замок построен моими предками. Они жили в нем столетиями. Здесь каждый камень, предмет, клочок земли освящены их духом. – Макговерн говорил без тени высокомерия, или презрения, или назидания. Он объяснял Эдику азбучные истины, как учитель ученику, – не любимцу, но и не придурку. Для Макговерна это действительно были азбучные истины, и он не понимал, что имеет дело с человеком, для которого это все – чисто книжные понятия, что этот человек пришел из страны, совершившей необратимый процесс – с корнем выкорчевавшей свою аристократию. – Даже если я умру и вы поселитесь в этом замке – а пока я жив, этого не произойдет, – все равно он останется для вас чужим. Можно купить или отнять что-то, но нельзя этим завладеть, если это «что-то» имеет душу, если оно живое. Для меня это все живое. Вы можете убить меня, разрушить или купить этот замок у моих наследников, но вы не можете завладеть им.

– Сложная материя, – усмехнулся Эдик, чувствуя, что ему не переспорить старика. – Вас может понять разве что философ.

– Это не философия. Поверьте мне, в моем кругу мне бы не пришлось это объяснять.

– А, ну да, вы же аристократы. А мы, значит, плебеи. К этому вы вели. Короче, замок должен быть моим. У вас есть сутки на размышление.

– Я уже дал ответ.

– Вы сказали, что я могу завладеть замком только через ваш труп.

– Я сказал, что и это не поможет вам завладеть замком.

– Ладно, это все слова. Вы поймите, что рискуете жизнью. Силы космоса могут наказать вас, как наказали они Абдуллу Шарафа, оскорбившего Царицу Мира.

– Я не боюсь смерти, мистер Власов. Страшно лишь бесчестие.

– Чепуха. Я жду вашего ответа через сутки.

– Ответ уже дан. Он не изменится. – Впервые за все время разговора Макговерн слегка поморщился – он не любил многократно повторять одно и то же.

– Ну ладно. – Эдик развернулся и медленно пошел к выходу. За спиной он услышал детский смех и крики. Обернувшись, он увидел, что к Макговерну подбежал мальчишка лет пяти. Старик подхватил era на руки и высоко поднял. По тропинке, улыбаясь и покачивая головой, к ним шла молодая женщина. Макговерн опустил мальчика на землю и посмотрел на нее, тоже улыбаясь. И в ту же секунду, вспомнив о своем зловещем госте, он быстро повернул голову и взглянул на Власова. В его глазах мелькнула тревога, но он тут же отвернулся. Эта картина запечатлелась в мозгу Эдика, как на фотографии.

* * *

– Ты мне можешь толком объяснить, зачем вам эти скафандры? Что вы собираетесь делать в них?

Друг Владимира Самарина раньше работал на спасательной станции, потом стал вести кружок подводного плавания в бассейне городского дворца спорта. Причуды «новых русских» для него были не в новинку. Он учил многих из них плавать с аквалангом и вовсе не удивлялся просьбам устроить подводную охоту прямо в бассейне. «Не проблема», – отвечал он на все странные запросы и только потирал пальцы, показывая, что забава требует расходов. Привезти живую рыбу, запустить ее в бассейн и страховать «охотника» с подводным ружьем – это он уже проделывал. Конечно, если бы его попросили устроить схватку с акулой, он бы призадумался, но пока таких чудиков не находилось. Мысль устроить акулий питомник и опускать туда зрителей в клетке посещала его, но это скорее можно было сделать в столице – в провинции все же не тот размах.

Самарина он тоже учил в свое время плавать с аквалангом. Этот плейбой, правда, любил охотиться в бассейне на других рыбок – длинноногих и светловолосых. Экзотический отдых был весьма прибыльным и очень нравился друзьям Самарина-младшего, но в последнее время Владимир все реже приходил в бассейн. И вот теперь новая заявка, сильно озадачившая его друга.

– Слушай, не задавай лишних вопросов, договорились? Я тебе объясняю: нам нужно, чтобы мы могли пройти в этом скафандре хотя бы два десятка метров, и чтобы мы могли в нем дышать, и чтобы он был полностью герметичным, то есть без щелей. Можно это сделать?

– Значит, я тебе скажу, что у меня есть. Называется «стандартное вентилируемое трехболтовое снаряжение». Оболочка, шлем, ботинки, перчатки. К снаряжению цепляются шланги и по ним подается сжатый воздух – сверху, с корабля, от компрессора. Если тебе нужно автономное снаряжение, то тяжелых скафандров у меня нет, и достать их трудно. Есть акваланг – ты знаешь, что это такое.

– А резиновый костюм?

– Гидрокостюм – да, есть.

– Ладно, ты можешь приладить баллон от акваланга к этому скафандру? То есть мне нужно вот что: гидрокостюм, в нем я влезаю в скафандр, а воздух подается от баллона. Все это минут на пятнадцать – двадцать, не больше.

– Ну, приладить можно…

– Только нужно, чтобы он был герметичным, без щелей.

– Это само собой. То есть под водой ты тоже будешь в нем находиться?

Самарин на секунду призадумался. Если бы просто воспользоваться аквалангами и атаковать, высунувшись из воды… Но оружие? Да и там, куда они собираются заманить Власова, водоемов нет. Все это сложно.

– Нет. Но герметичность должна быть.

– Ладно, сделаем. Но ходить будет тяжело. Вы, конечно, ребята здоровые, но еле-еле будете ноги переставлять. И потом, чтобы надеть, надо будет еще кого-то позвать на помощь. Самим эту штуку не надеть и не снять.

– Это наши проблемы. Что еще?

– Не знаю, – замялся спасатель.

– Ну чего? – нетерпеливо и раздраженно спросил Самарин-младший – он не любил, когда ему отказывали в капризах.

– А вдруг вы чего-нибудь наворотите, а меня потянут?

– Слушай, если бы тебя захотели притянуть, то уж нашли бы за что. Тебя другой вопрос волнует. Заплачу за все – и за технические проблемы, и за аренду инвентаря, и за беспокойство. Получишь достаточно, не волнуйся. Ну что, сделаешь?

– Сделаю.

– Вот и ладненько. Звякнешь, как будет готово.

* * *

Царская свита разместилась в пятизвездочном отеле, каждый в своем номере. Эдик с Алиной расположились в небольшом двухкомнатном люксе. Ужинать они в первый вечер спускались в ресторан. Разумеется, проживание и питание были для них бесплатными. И в этот вечер Сергей, одеваясь к ужину, позвонил Эдику:

– Ужинать идете?

– Нет, – с каким-то вызовом и странной интонацией ответил тот.

– А Алина?

– Она спит. А ты хотел с ней поужинать? – с издевкой спросил Эдик.

Что это он, подумал Сергей, пьяный, что ли? Он решил зайти к Эдику, но для этого пришлось позвонить еще раз, предупреждая его величество о визите – иначе гость рисковал нарваться на недремлющую охрану.

– Ну зайди, – с той же интонацией отозвался Эдик. Увидев его, Сергей сразу все понял – царь был смертельно пьян. Он полулежал на кушетке и тупо смотрел на вошедшего. Похоже было, что он опустошил значительную часть запасов спиртного в номере.

– Что это ты вдруг решил расслабиться? – спросил Сергей.

– Пусть не думают, – пьяным голосом с угрозой сказал Эдик. – Всякий аристократишко будет мне мозги канифолить! Падаль! Я из него яичницу сделаю. Яичницу с беконом. С беконом! – выкрикнул он и расхохотался. – Потому что он свинья! Такая же свинья, как и все. Просто возомнил о себе черт знает чего.

– Ты о ком? О владельце замка?

– Любишь яичницу с беконом? – с издевкой спросил Эдик вместо ответа.

– Надеюсь, ты не собираешься его за это убивать?

– Хе-хе, а я никого не убиваю. Это молнии… космические боги. Боги Вселенной. Они меня уважают. А эти… нет. Козлы шотландские! В юбках! Но я не убиваю. Я просто говорю богам так запросто: вот видите, этот козел меня обидел. А они карают.

– Ладно, ты мне лапшу на уши не вешай, – сказал Сергей и вздрогнул от того, что Эдик внезапно приподнялся и ударил кулаком по тумбочке со стоявшим на ней бокалом, наполовину наполненным золотистой жидкостью. Бокал подпрыгнул, но устоял. Это, видимо, разозлило Эдика – получилось недостаточно эффектно. Он схватил бокал и швырнул его в стену. Тот пролетел в метре от Сергея и разбился, оставив на стене пятна.

– Чтобы я больше не слышал таких реплик, – зловеще прошипел Власов. – Мне достаточно пальцем пошевелить… даже просто подумать, чтобы из тебя сделали кучку пепла. Я заставлю себя уважать. И ты запомни, Серега, я к тебе хорошо отношусь, но это не значит, что можно фамильярничать. Не значит!

Слова он произносил четко, и Сергей понял, что Эдик больше изображает пьяного. Не так уж он напился. Но от этого происходящее не становилось менее отвратительным, скорее наоборот. Из спальни появилась Алина. Вид у нее был сонный.

– Что случилось? – спросила она.

– Ужинать пойдешь?

– Я не хочу, Сергей. Я что-то устала смертельно и спать хочу. А что вы тут шумели? Бокал разбили… Это ты, ужасный пьяница? – Она подошла к Эдику и потрепала его по голове.

– Ладно, – сказал Сергей и вышел из номера. Ужинать ему расхотелось. Ну что, умыли? – с усмешкой спросил он себя. То ли еще будет. Надо сразу решать, терпеть ли дальше этот кураж. Еще не поздно уйти. Но уходить было некуда. И к тому же тогда он не увидит больше Алину.

Сергей вернулся в свой номер, налил себе бокал виски и выпил. Потом повалился на кушетку, остро ощущая безвыходность положения.

* * *

Аллея, ведущая к входной двери, была мягко подсвечена. Джонатан Гейтс прошел по ней и позвонил. Дверь открыл пожилой крепкий мужчина. Пропустив Гейтса, он вопросительно посмотрел на него.

– Я журналист из газеты «Дейли миррор». Я бы хотел задать несколько вопросов сэру Макговерну, если, конечно, он согласится принять меня.

– Я узнаю у него. Посидите минуту. – Дворецкий указал на широкий диван, стоявший в гостиной.

Минуту спустя дворецкий вернулся:

– Сэр Макговерн ждет гостей. Он может уделить вам не больше получаса. Вас это устроит?

– Да, вполне, – сказал Гейтс, даже удивленный легкостью доступа и отсутствием конкурентов. Почему-то он оказался расторопнее других. Впрочем, возможно, что они пока не воспринимают всерьез этого «нового русского царя», но ведь смерть Абдуллы Шарафа должна была их насторожить, хотя и объявлено, что она произошла в результате катастрофы.

В гостиной появился Макговерн, и Гейтс прервал свои размышления.

– Я читаю вашу газету, – добродушно сказал шотландец, пожимая гостю руку. В гостиную вслед за ним вошла молодая женщина. – Это Энн, – сказал Макговерн, – она живет у нас вместе с сыном и помогает моей дочери воспитывать Кэтти. Дочь и внучка, кстати, сейчас у отца и должны скоро приехать – поэтому я ограничил время нашей встречи. Вас это не должно обижать, мистер Гейтс, мой зять служит на флоте, и мы не так часто собираемся вместе. Гарольд тоже подъедет – это муж Энн.

Может быть, кому-то старик показался бы чересчур болтливым, но Джонатану он понравился. Это была не старческая суетливая болтовня от недостатка общения, а веское изложение того, что для сэра Макговерна было главным в жизни. На этом фоне визит странного самозванца из далекой России был для шотландского аристократа не более чем анекдотом.

– Я хотел задать вам несколько вопросов, касающихся вашей встречи с Власовым. Он довольно широко известил, что хочет поселиться в вашем замке. Надо полагать, вы ему отказали?

– Было бы странно, если бы я согласился. Слава Богу, я в полном здравии и у меня есть наследница, а у нее есть дочь, моя внучка. Род продолжается, а значит, и замок будет нашим домом.

– И какова была его реакция на отказ?

– Он бормотал какие-то угрозы, что-то связанное с космическими силами. Я не люблю сумасшедших, мистер Гейтс. Я говорил с ним вежливо, как и со всеми, но он мне не понравился.

– Простите меня, сэр, но он не понравился и Шарафу. И теперь тот погиб. Многие отнюдь не считают это простым совпадением. Да и русский президент вовсе не из тех, кому можно что-то диктовать. Тем не менее он смирился с существованием Власова и выполняет его требования.

– Это его проблемы, мистер Гейтс. Я надеюсь, что Британия не унизится до этого.

– Он поселился в лучшем отеле со своей свитой, – сказал Гейтс, – и живет там, насколько мне известно, бесплатно и без ограничения сроков и потребностей. Пока его не воспринимают всерьез, но, судя по сообщениями из России, Шараф не первая и не последняя жертва и связываться с этим человеком действительно опасно.

– У меня в жизни хватало опасностей, – пожал плечами Макговерн. – Единственное, чего я боюсь – чтобы не случилось ничего с моими близкими и друзьями. А я слишком стар, чтобы прятаться от шарлатанов, даже если у них есть камни за пазухой.

Гейтс изучил материалы российских средств массовой информации и знал, что у Власова есть кое-что посерьезнее камней, но не стал говорить об этом.

– Какое впечатление он на вас произвел? – спросил журналист.

– Он упрямый человек, которому хочется казаться волевой натурой. Тщеславный. Может быть, в обычной ситуации он был бы неплохим парнем, но сейчас пьтается казаться не тем, кто он есть на самом деле. Конечно, я не психолог и не считаю себя знатоком человеческих душ, но впечатление у меня сложилось именно такое. И эти титулы – Царь Мира, Царица Мира, – они похожи на какую-то бредовую игру.

– Сэр Макговерн, вы уже пожилой человек и наверняка помните ничтожного психопата, придумавшего себе титул фюрера и заставившего толпы людей принять этот титул. Этот шут увел за собой на тот свет десятки миллионов людей. Сам по себе Власов, может быть, и не страшен, но если он даст толпе то, чего она хочет, это может быть очень страшно. Я был недавно в России. Мы привыкли представлять ее по столичным жителям и их образу жизни. Но я ездил в провинцию и знаю, какие там настроения. Мне кажется, что таких людей во многом создают средства массовой информации, но им же под силу остановить таких безумцев. Наверно, так может получиться и тут. Часть журналистов будет в восторге от его фокусов, но найдутся и другие люди. Я хотел попросить вас: если в ваш адрес будут серьезные угрозы, позвоните мне. Можно будет предупредить общество. Ведь когда убивают одного человека – это уголовное преступление, а когда гибнут тысячи – это называется политикой. Не хотелось бы, чтобы он зарвался.

– Вы правы, мистер Гейтс. Я вижу, что вы порядочный человек. Я позвоню вам, если что.

Гейтс протянул Макговерну визитку, они пожали друг другу руки, и дворецкий проводил журналиста до выхода.

– До свидания, – сказал Гейтс. Дворецкий распахнул высокую тяжелую дверь. Гейтс чуть наклонился вперед, готовясь сделать шаг, и вскинул голову, заметив вверху какое-то движение. Три светящихся треугольника быстро влетели в дом, на секунду зависли над Гейтсом и дворецким, а потом устремились вверх, паря над лестницей.

– О Господи, – прошептал Гейтс, – светящиеся треугольники, летающие молнии – об этом они писали и говорили. Вызовите полицию, – сказал он дворецкому, хватая его за рукав.

– Но что это?… – начал было тот, но журналист яростно встряхнул его за рукав, и дворецкий быстро пошел к телефону.

Наверху послышался шум, словно от падения тяжелого предмета. Гейтс бегом поднялся по лестнице и ворвался в гостиную. Макговерн лежал около кресла, схватившись рукой за подлокотник и пытаясь подняться. Треугольники кружили над ним.

– Что здесь такое? – послышался взволнованный женский голос.

– Не входите! – крикнул Гейтс, но было уже поздно. Она вошла в гостиную и застыла на месте.

– Сэр Макговерн! – вскрикнула она и шагнула к лежавшему мужчине. Это были последние слова в ее жизни. Один из треугольников стремительно приблизился к ней, из него вырвался светящийся зигзаг молнии, и женщина рухнула на пол.

– Мама! – закричал кто-то, и Гейтс увидел вбежавшего вслед за Энн ее сына. Он бросился к мальчику, но эфэлы действовали намного быстрее человека. Мальчик упал в двух шагах от матери.

Гейтс стоял потрясенный. Ему приходилось бывать в ситуациях, когда на его глазах гибли люди, но он знал, от чего они погибли, знал, что нужно делать. Сейчас он просто не мог осознать произошедшего. Он понимал, что эти непонятные неживые создания могут убить и его, но защититься было нечем, и он стоял неподвижно, пока не услышал хриплый голос шотландца:

– Гейтс… идите…

То ли тот хотел, чтобы Гейтс ушел, то ли звал его. Журналист помедлил еще секунду, но заставил себя двигаться и, подойдя к Макговерну, встал на одно колено, так что их лица оказались почти на одном уровне. Эфэлы кружили над ними в каком-то странном танце, издавая легкое потрескивание.

– Позвоните… – сказал Макговерн, с трудом ворочая языком.

– Полицию вызвали, – быстро отозвался Гейтс, но шотландец покачал головой:

– Нет… моим позвоните… не надо приезжать… лучше мне трубку… принесите.

Гейтс знал, что в гостиной есть радиотелефон и пошел за ним, инстинктивно стараясь не делать резкихдвижений. Впрочем, треугольники не обращали на него внимания, продолжая кружить над Макговерном.

– Какой номер? – спросил Гейтс, вернувшись. Макговерн продиктовал цифры, потом протянул руку:

– Кристина? Да, это я. Нет, ничего. Выпил немного, – сказал старик, стараясь улыбнуться, но это больше напоминало гримасу боли. – Дональд там? Да, его… Дональд? Это я. Слушай меня, сынок. Здесь есть журналист, он объяснит… Я скажу… не приезжайте ни в коем случае. Ты понял?… Он объяснит… НЕ ПРИЕЗЖАЙТЕ, – сказал Макговерн, вложив, казалось, все оставшиеся силы в эти слова. Но это лишь казалось. Усилием воли он заставил себя говорить дальше: – Возьми Кристину и Кэтти и спрячь их… куда-нибудь уехать… немедленно… они могут убить. – Макговерн приподнялся, пытаясь подтянуться на руке, лицо его исказилось, и он, отпустив ручку кресла, распростерся на полу.

Гейтс взял из его рук трубку. Губы шотландца шевелились, и Джонатан, наклонившись еще ниже, услышал хриплый шепот:

– Подводная лодка… туда…

Еще один хрип – Джонатан знал, что означает такой хрип – и все кончилось. В трубке слышался тревожный голос, и Гейтс заговорил:

– Слушайте меня, Дональд. Это Гейтс из «Дейли миррор». Я брал у Макговерна интервью. Сегодня он встречался с Власовым, вы слышали о нем? Да, тот самый. Он хотел купить замок и поселиться здесь. Макговерн отказал. И сейчас в доме появились эти самые летающие молнии – вы, наверно, читали о них? Да-да. Нет, это не чушь, Дональд. Они действительно летают и убивают молниями. Они убили Энн и ее мальчика. Да, они лежат тут передо мной. Макговерн тоже умер. Только что. Да, сейчас вызову врача, но ваш тесть мертв. Они еще здесь, треугольники. Мы вызвали полицию. Вам нужно спрятать дочь и жену, немедленно. Старик перед смертью что-то сказал о подводной лодке. Вы служите на ней? Нет? На фрегате? Но вы можете отвезти жену и дочь на подводную лодку? На вашей базе есть подлодки? Там эти твари не смогут их достать, по крайней мере, хотелось бы так думать. Да, отвезите их туда. Не надо сюда приезжать, это опасно. Спасайте их. Немедленно. Эти твари могут появиться, они очень быстры, и от них трудно спастись. Нет, меня не трогают. Не тратьте время, Дональд. Быстрее. Все.

Гейтс закрыл крышку телефона.

– Что с ним? – услышал он голос. Это был дворецкий. Он стоял в дверях гостиной.

– Не входите, – сказал журналист. – Эти твари могут убивать. Они убили всех троих. Вы вызвали полицию?

– Да.

– Вызовите врача, – приказал Гейтс и вдруг вспомнил, что можно попробовать спасти Макговерна. Он быстро рванул ворот его рубашки, схватил со стола салфетки и, свернув их рулоном, подложил под шею Макговерну, запрокинув его голову. Потом наклонился, обхватил губами его рот и, зажимая ноздри Макговерна пальцами, несколько раз вдул в него воздух. Потом резко нажал на грудину десяток раз, снова сделал выдох «изо рта в рот». Потом к нему подошел дворецкий, и они стали делать это вдвоем. Когда раздался звонок, Гейтс жестом отослал дворецкого. Минуту спустя тот появился вновь, за ним шли два констебля.

– Черт! – сказал один из них. – Вы вызвали врача?

– Да, – ответил дворецкий, – попробуйте помочь им. – Он показал на трупы женщины и ребенка, потом они с Гейтсом продолжили искусственное дыхание. Один из констеблей занялся мальчиком, второй – Энн. Они покосились на эфэлы, но ничего не стали предпринимать, что было, пожалуй, самым разумным в этой ситуации.

Когда приехали врачи, эфэлов уже не было. Гейтс даже не заметил, как и куда они исчезли. Он отвечал на вопросы врачей, полицейских, те звонили куда-то, но все это было как в тумане. Спасти пострадавших оказалось невозможно, слишком сильное поражение мощным разрядом, похоже на удар молнии – так сразу сказал один из врачей, уже имевший дело с убитыми молнией людьми.

Потом Гейтс сидел за столом рядом со Смоллом, дворецким. Они выпили по стакану виски и молчали, а вокруг ходили полицейские, поднятые по тревоге, но никто не знал, что нужно делать. Вести расследование, искать летающие молнии, допрашивать Смолла и Гейтса, которые уже трижды рассказали, что произошло?

Прошло около полутора часов. Гейтс даже не знал, почему он оставался в этом доме. У полиции к нему претензий не было – они его хорошо знали и могли найти, если понадобится, в любую минуту. Утешать или поддерживать кого-то не было необходимости. Смолл сидел в одной и той же позе, и было ясно, что к нему лучше не подходить. И поэтому, когда раздался громкий звонок в дверь, Гейтс словно очнулся и подумал, что далее находиться здесь неудобно – могут подумать, что он ждет еще каких-то событий из чисто журналистского интереса. Он поднялся одновременно с двумя констеблями, оставленными в замке. Третий дежурил снаружи, в машине. Констебли впустили позднего гостя.

– Что случилось? – спокойно спросил он, увидев полицейских.

Гейтс стоял наверху, на лестнице, и хорошо видел вошедшего. Это был рослый, очень крепкий рыжеволосый мужчина лет тридцати. Лицо у него было по-настоящему мужественное: спокойный, уверенный взгляд, крупные черты, ощущение хорошо сдерживаемой силы и ярости. Такие люди не выходят из себя по пустякам, никогда не начинают свару, но если их оскорбят, то идут до конца, не останавливаясь даже перед угрозой смерти. Военный, подумал Гейтс. Он почти не ошибся. Гарольд Максвелл, муж погибшей Энн, служил раньше в королевской морской пехоте. Сама работа ему нравилась, но моря он не любил. Предпочитал твердую землю под ногами. После демобилизации он даже подумывал завести собственную ферму, идя по стопам родителей. И дед, и отец его были точно такими же огромными рыжими шотландцами, но если отец в жены взял дочь своих соседей, придерживаясь традиции, то дед Гарольда Грегори Максвелл удивил всех, женившись на русской девушке, медсестре, с которой судьба свела его в военном госпитале Германии в последний дни войны. Лейтенанта Максвелла послали на машине к русским, готовившимся к наступлению, для корректировки взаимодействия. Но дорогу бомбили немцы, и Максвелл потом вспоминал только черный столб, поднявшийся перед глазами, и ясные удивительные глаза наклонившейся над ним русской медсестры. Нелегко было увезти с собой на родину любимую девушку, хотя она и была из союзного лагеря. Но Максвелл умел добиваться своего. И поскольку родители работали с утра до ночи, а дед умер рано – сказались последствия войны, – Гарольда воспитывала в основном бабушка, и он говорил потом, что выучил три языка – шотландский, английский и русский. Это и сыграло решающую роль в его судьбе – ему предложили работу в советском отделе британской контрразведки МИ-5. Поначалу это его несколько смутило – он с симпатией относился к русским, но долгие и терпеливые беседы с офицером МИ-5 постепенно убедили его, что действия органов безопасности СССР направлены против интересов как британских, так и русских граждан. И это было правдой, хотя и не полной, как и любая правда. Поначалу Гарольд работал в оперативном отделе, потом перешел в отдел сбора информации – руководство убедилось, что мозги у него работают ничуть не хуже ручищ.

Он женился на красивой девушке, она родила ему сына, у него был друг Дональд Уэллс, ставший зятем Макговерна. А когда они впервые сошлись в замке на дне рождения Кристины, дочери Макговерна, то почувствовали, что, хоть они и разные люди, из разных слоев общества и, может быть, даже из разных стран – Дональд был англичанином, – им хорошо друг с другом. И поскольку Дональда месяцами не было дома, он служил на фрегате в военно-морском флоте, а Гарольду тоже приходилось мотаться не только по всей Британии, то женщины решили объединить свои усилия по воспитанию детей. И потому Энн с сыном фактически жила в замке Макговерна, а с Кристиной они были лучшими подругами.