Текст книги "Царь Мира"

Автор книги: Ильдар Абдульманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

Он встал и сделал два неуверенных шага от берега.

– Не надо, Серега, – сказал Клюкин, но тут же один из эллипсоидов ударил разрядом прямо ему в лицо. Алексей закричал и закрыл глаза руками. Потом отнял руки – он потом ничего не видел, лишь различал слабый силуэт Сергея, который сделал еще несколько шагов. Теперь уже Клюкину хотелось, чтобы тот побыстрее достал проклятое зеркало и чтобы все это поскорее кончилось.

Он повернулся к берегу. Огненные тела эллипсоидов были ему хорошо видны, несмотря на обожженные глаза. Но теперь прибавилось еще что-то – поначалу Алексей решил, что это ему померещилось. В небе висели пять огненных столбов, похожих на застывшие прямые молнии, достигавшие земли. Клюкин несколько раз с усилием закрыл и открыл глаза, но столбы не исчезали. В глазах замерцало – это менялась яркость свечения эллипсоидов, они вращались на месте, и Клюкин с Сергеем как загипнотизированные следили за этим странным танцем. И вдруг оба эллипсоида загудели и устремились по направлению к огненным столбам, прочь от берега.

Сергей вышел из воды, поднялся на обрывчик и помог вскарабкаться Клюкину. Их глазам предстало невероятное зрелище. Огненные столбы исчезли, но теперь на лугу появились пять искрящихся человеческих силуэтов. Они образовали дугу и медленно двинулись на приближавшихся к ним эллипсоидов. Через несколько секунд все сошлись и тут же слились в ослепительный шар. Шар покачивался, из него сыпались искры, порой вырывались протуберанцы, гудение нарастало, иногда переходя в пронзительный вой. И вдруг прозвучал взрыв, шар распался на несколько бесформенных комков. Потом снова появились человеческие силуэты – теперь их было только три. Они стояли неподвижно, а вокруг горела трава.

Прошло несколько минут. Потом один из инэстов двинулся прочь от берега, а два других стали медленно приближаться к людям.

Они остановились метрах в десяти от обрыва и неподвижно застыли. Клюкин и Калинин тоже не двигались и не разговаривали. Сергей вдруг вспомнил про коробочку, которую дал ему Серый, похолодев, сунул руку за пазуху, – хотя уже чувствовал, что там ее нет, рубашка порвалась в пылу погони, и коробочка выпала. Где это произошло – он даже не мог предположить.

Прошло несколько минут. Уже рассвело, и Сергей первым увидел на краю луга выходящую из леса серую фигуру.

– Серый идет, – сказал он Клюкину.

– Он вроде бы погиб, – отозвался тот.

– Черт их знает. А может, это его двойник?

Серый приблизился к людям, вслед за ним поближе подошли и инэсты.

– Я вынужден был воспользоваться оболочкой, которую использовал наш погибший товарищ, – сказал вдруг Серый. – Вы, наверно, все это видели?

– Да, – сказал Клюкин. – Он сцепился с этими… эллипсами…

– Он говорил с вами перед своей гибелью? – спросил пришелец.

– Да, – неуверенно сказал Сергей после некоторой паузы. Он еще не знал, что можно ожидать от этих новых действующих лиц. Отдашь им зеркало – спалят к чертовой матери, мрачно подумал он, это им ничего не стоит.

– Где мультинвертор? – прямо спросил «новый Серый».

– В озере, – коротко и решительно заявил Клюкин. Сергей покосился на него, но ничего не сказал.

– Вы не могли бы помочь нам достать его? Мне придется истратить очень много энергии, если я сам войду в воду, – вежливо сказал пришелец.

– Ну ладно, – ответил Сергей, – я полезу.

Он спрыгнул с обрыва в воду – там, где остались их следы, зашел поглубже. Дно было довольно крутым, и, погрузившись по шею в воду, он так и не нащупал ногами зеркала. Пришлось нырять. Вода была прозрачной, и он сразу увидел то, что искал – метрах в двух от себя. Ухватив зеркало за край рамки, он вынырнул и, загребая одной рукой, подплыл к мелкому месту. Клюкин помог ему вскарабкаться на обрыв. Серый подошел и взял мультинвертор.

– Он еще оставил коробочку, – сказал Сергей, почувствовав, что на этом разговор отнюдь не закончен. – Только я ее потерял, пока мы убегали с этим зеркалом от эллипсоидов.

– Это вы бросили мультинвертор в воду? – спросил Серый.

– Да, – ответил Сергей.

Двое инэстов развернулись встали быстро удаляться в том направлении, откуда прибежали земляне, преследуемые эллипсоидами. Спустя минуту инэсты вернулись и передали Серому найденную коробочку.

– Он сообщает, что чистка закончена, – сказал Серый. – Мы благодарим вас за помощь. Нам нужно спешить. Я думаю, это не последняя встреча наших цивилизаций. Мы надеемся, что в дальнейшем подобные контакты будут более продуктивными.

Он передал зеркало одному из инэстов, те отошли в сторону, и вдруг снова ослепительно яркие и казавшиеся бесконечными столбы, уходящие в небо, вспыхнули над лугом. Через несколько секунд они погасли, и с ними исчезли два пришельца и волшебное зеркало.

– Может быть, наша первая встреча оставит у вас неприятные воспоминания. Видимо, нашему товарищу пришлось провести жесткую чистку, – сказал третий пришелец. – Поймите нас правильно. Идет война на уничтожение. Если бы мультинвертор попал в руки наших врагов, это практически означало бы гибель нашей цивилизации. Мы только воины, мы иногда вынуждены действовать так, как заставляют нас обстоятельства. Когда-нибудь вы подробнее узнаете обо всем. И может быть, раньше, чем вы думаете. Я не исключаю даже, что нам понадобится ваша помощь в этой войне – или вам наша помощь. Я только хочу вас предупредить вот о чем. Эллипсоиды обязательно сюда явятся – здесь погибли их солдаты, здесь был мультинвертор. Больше всего они боятся инвертоидов – среди них может оказаться существо более сильное, чем они. Мы с помощью мультинвертора создали отряды инвертоидов, и они успешно, на равных, сражаются с врагами. Но, как вы сами видите, за каждого уничтоженного эллипсоида приходится платить жизнью нашего воина.

– Но ведь это не живые существа, это инэсты, – сказал Сергей.

– Да, это так, но они уже не вернутся на ту планету, где осталась их телесная оболочка. Они погибли. Конечно, их тело может послужить еще кому-то, но, как правило, мы этого не допускаем, у нас есть свои этические нормы.

– Но вы летаете по космосу… в своем… натуральном, что ли, виде? – спросил Сергей, которого начал одолевать чисто профессиональный интерес.

– Практически нет, разве что в пределах своей системы, на небольшие расстояния. Это бесполезная трата ресурсов, для космоса есть инэсты. Вы тоже придете к этому. Но для того, чтобы создавать инэстов, нужен мультинвертор. Только с ним мы по-настоящему освоили космос. В свое время мультинвертор вам понадобится. Я думаю, что то, что вы сделали сегодня для нас, будет учтено. Если нам удастся выжить в этой страшной войне, контакты с вашей планетой будут установлены. Мне нужно спешить, и я хочу вас предупредить об одном. Наш разведчик, посланный за мультинвертором, вынужден был действовать в исключительно жесткой ситуации – мы знали, что эллипсоиды непременно попытаются перехватить прибор, случайно попавший на вашу планету. У него было мало времени – возможно, наш собрат показался вам жестоким и беспощадным. Но не в этом дело. Больше всего нас беспокоит другое – не остались ли на Земле ненайденные им инвертоиды.

– Но вы же говорите, что они опасны для эллипсоидов, – сказал Клюкин, успевающий логически осмыслить весьма свежую информацию, полученную от пришельца.

– Не только, – ответил тот. – В первую очередь они смертельно опасны для вас самих. Во-первых, как я уже сказал, если эллипсоиды узнают, что на Земле есть хоть один инвертоид, они попытаются любыми средствами уничтожить его. А противостоять им ваша цивилизация пока не в силах. Они способны даже уничтожить, при необходимости, все население Земли. Но есть и другая опасность. Мы еще не изучили в полной мере даже того, как мультинвертор влияет на нас самих. Тем более непредсказуемо его влияние на землян. Здесь могут иметь значение десятки факторов. И инвертоид, появившийся от взаимодействия землянина с мультинвертором, может оказаться самым настоящим монстром, не менее опасным для землян, чем эллипсоиды. Вот о чем я хотел предупредить вас. Если вы узнаете, что кто-то из инвертоидов выжил после чистки, вам просто необходимо найти его и уничтожить, пока он не проявил себя. Конечно, он может оказаться и гением, и ангелом, и кем угодно, но никто не поручится, что он не окажется дьяволом. А справиться с ним потом будет очень трудно, а может быть, и невозможно. Помните об этом. Прощайте. Может быть, мы еще увидимся.

Пришелец отошел в сторону, вышел из телесной оболочки и исчез в огненном столбе. Все стихло. Двое землян молча стояли у озера. Все происшедшее казалось сном, но неподалеку от них лежал чей-то труп, послуживший временным пристанищем для посланцев чужой цивилизации. И то, что один из пришельцев сказал им на прощанье, наводило на грустные размышления.

Первым прервал молчание Клюкин.

– Нужно узнать, как там Алина и Эдик, – сказал он. Мысль свою он не развил, но Сергей понимал, что теперь, по логике пришельцев, ему следовало бы всячески желать смерти любимой женщине и другу. А это для его психики было непосильной ношей. Мысль лихорадочно искала зацепку, выход, и он спустя минуту после реплики Клюкина сказал:

– Не такие уж они ангелы, эти гуманоиды: у них, может быть, свои интересы. Да не может быть, а точно. Не очень-то хорошо они с нами обошлись.

– Но ведь пришелец не стал настаивать на том, чтобы обить… – возразил Клюкин, но Сергей тут же прервал его:

– А у него просто не было другого выхода. Иначе зеркало захватили бы эти эллипсы – и хана. Он просто из двух зол выбрал меньшее.

– Так поступил бы практически любой землянин, – сказал Клюкин.

– Тоже верно, – вздохнул Сергей. – Н у и что мы теперь будем делать?

– Пойдем в больницу, а там видно будет.

– Думаешь, Эдик стал этим – инвертоидом?

– Не знаю. Я просто вспомнил Саибова. Более безобидного и доброго человека я не встречал. А он убил троих прохожих.

– А Алина?…

– Сначала надо выяснить, жива она или нет, – резко оборвал Сергея Клюкин, хотя понимал, что это его ничего не значащее бормотание – следствие пережитого. Не каждый день сталкиваешься с пришельцами.

* * *

– Зрачки расширены, судорожное сжатие мышц, нарастает синюшность кожи и слизистых оболочек.

– Подключите аппарат искусственного дыхания. Непрямой массаж делали?

– Да, всю дорогу в машине и до настоящего момента.

– Сколько времени прошло с момента получения травмы?

– Неизвестно. Нас вызвал милиционер, он дежурил у входа в театр. Ему, кстати, тоже досталось.

– Электрошокер?

– Так предполагают в милиции.

– Такой мощности? Это скорее похоже на удар молнии. Корниенко наблюдал за быстрыми и умелыми действиями персонала. Все же не зря он тренировал ребят. По крайней мере, все делают как надо и руки не дрожат. Но в данном случае все это мертвому припарки, подумал главврач больницы. Скорее всего, прошло уже довольно много времени. Есть шанс запустить сердце и восстановить нормальное дыхание, но мозг уже мертв. Хорошо бы сделать энцефалограмму, но чего нет, того нет. У нас много чего нет, подумал Корниенко. Не только энцефалографа.

Лежавший на столе режиссер внезапно задвигал руками, Медсестра даже отшатнулась от неожиданности.

– Зрачки сужаются, – звонким, срывающимся голосом сказала она, – он пытается двигаться.

– Проверьте, не появилось ли самостоятельное дыхание и пульс.

– Дыхание есть, пульса нет, – уже более спокойным голосом сказала медсестра.

– Фибрилляция, – доложил дежурный врач. – Нужен электрошок.

Корниенко кивнул. От первого же разряда тело лежавшего резко дернулось.

– Кажется, есть, – неуверенно сказал врач. – Да, сердце пошло, пульс восстанавливается.

Умерший возвращался к жизни. Когда его доставили в больницу на «скорой», он напоминал уже окоченевший труп из-за судорог в мышцах. Теперь тело расслабленно лежало на операционном столе. Корниенко приблизился, заглянул в открытые глаза.

– Он без сознания, – пробормотала медсестра, и главврач подумал, что лучше не скажешь. Скорее всего, он так и останется – без сознания.

– Думаешь, зря стараемся? – Дежурный врач посмотрел на Корниенко.

– Видно будет, – сказал тот. Он не любил делать прогнозы.

– У него сильные деформации энергоструктур, – вдруг произнес женский голос откуда-то от двери.

Корниенко в изумлении обернулся. В дверях стояла Алина. В больничном халате, коротко остриженная, с широко раскрытыми глазами… Чертовски хороша, успел подумать главврач, но медсестра опомнилась первой.

– Что вы здесь делаете?! – взвизгнула она. – Вам нельзя вставать!

Корниенко пришел в себя и быстро шагнул к Алине.

– Немедленно вернитесь в палату, – сказал он не столько требовательным, сколько просящим тоном. – Вы с ума сошли. Вам лежать нужно.

– Отойдите от него, – сказала Алина. – Я сама ему помогу, вы ничего не сделаете. У него разрушены многие структуры.

– Ну-ка немедленно в свою палату, – с трудом проговорил Корниенко и попытался сделать еще шаг, но не смог. С изумлением и страхом он чувствовал, что его тело отказывается повиноваться. Мышцы были словно ватные. Внезапно ноги его подкосились, и он опустился на пол. Ему удалось развернуться и прислониться единой к стене, и он еще смог увидеть, как то же самое произошло со всеми находившимися в палате врачами.

Алина спокойно подошла к столу, обходя лежавших или сидевших и полностью обездвиженных людей. Она приблизилась к Эдику и обхватила его голову ладонями.

– Не трогайте его, – промямлил Корниенко, но больше уже не смог произнести ни слова: все его силы уходили на то, чтобы держать глаза открытыми. Он с превеликим трудом заставил себя сконцентрировать сознание и не заснуть. Она рехнулась от травмы, подумал главврач, но почему ее не остановили? Хотя весь персонал здесь, она свободно прошла по коридору. И что теперь? Что она делает?

Алина продолжала сжимать голову Эдика, застыв неподвижно в очень неудобной позе. Сколько прошло времени, Корниенко не знал. Ему казалось, что время замедлилось. Он с трудом обвел глазами остальных. Похоже, они были в том же состоянии – в сознании, но не способны шевельнуть даже пальцем. Чертовщина какая-то, подумал Корниенко. Прошло не менее получаса, по его мнению. Настенные часы висели над ним, и он их не видел, а наручных у него не было.

– Я останусь с ним, а вы идите, – сказала Алина, не меняя позы.

И тут главврач почувствовал, что может встать самостоятельно, что он незамедлительно и сделал. Но кроме этого, он чувствовал настоятельную необходимость немедленно покинуть реанимационную палату. Неуверенными шагами он вышел за дверь, за ним молча последовали остальные. Вышедший последним дежурный врач закрыл дверь, и вся процессия двинулась к выходу. В фойе они уселись на два дивана для посетителей. Своим поведением они весьма напоминали сомнамбул. Ночной сторож, клевавший носом в кресле у входа, поднял голову, усиленно протер глаза и в ужасе уставился на них.

– Что, помер? – сиплым голосом, полным страха, спросил он. Никто ему не ответил. Челюсть у сторожа чуть отвисла, и он сидел так в кресле, наклонившись вперед и обводя умоляющим взглядом всех сидевших на диванах. Но никто на него не смотрел.

– Утро уже, – сказал Корниенко, увидев наконец часы на стене.

– Ей нельзя там оставаться, – вяло промолвила медсестра, – и вставать ей было нельзя.

– Нельзя, – согласился Корниенко. Но никто из медиков не двинулся с места.

– Ты меня слышишь?

– Да. – Эдик с трудом разлепил веки. – Что это было?

– Я не знаю, у тебя были разрушены некоторые информационно-энергетические структуры, я их восстановила, как смогла.

– Ты умеешь их восстанавливать?

– Я сама не знаю почему, но я это… чувствую. Я уже несколько часов сижу и занимаюсь этим, и мне кажется, начинаю что-то понимать, хотя это совершенно непонятно и ново.

– Это зеркало, Алина, оно нас изменило. Я тоже смотрелся в него, потом пришел этот Серый и хотел меня уничтожить.

– Зачем? Какой серый? Ты бредишь?

– Да нет, все так и было. Алина, он может явиться сюда, он не хочет, чтобы мы выжили.

– Кто он?

– Он с другой планеты. И зеркало тоже. Он искал его. Нам нужно скрыться куда-нибудь. Ты как себя чувствуешь?

– Почти нормально, только голова… Такое ощущение, будто она затекла, как нога.

– Да-да, у меня то же самое. Мы должны быть вместе. Я теперь понял, Алина, тот милиционер – он тоже изменился…

– Какой?

– А, ты не знаешь. Когда тебя увезли в больницу, там остался милиционер… Ладно. Кто тебя ударил? Сергей?

– Нет. Он ушел, потом я сидела… у зеркала, потом появился призрак. По-моему, он вышел из зеркала. Я бросила в него пудреницей, а у него появилось лицо, белое… страшное… и он был похож на Сергея… то есть просто будто слепок его лица… гипсовый. Я теперь понимаю, что это информационно-энергетическая структура, и даже не знаю, откуда мне это известно. Это его структура, вернее, ее измененная копия, и когда она входит в основную, то происходят изменения. Так было с тобой и со мной. А с ним? Я не знаю, нашел ли его призрак…

– Неизвестно. Надо предупредить Сергея в любом случае. Если этот Серый найдет его, то убьет.

– Что теперь с нами будет, Эдик? Мы теперь не люди?

– Почему? Мы люди, только другие, у нас просто появились новые качества, мы даже сами не знаем какие. И вот что, Алина, мы должны пока все это держать в тайне. Неизвестно, что с нами сделают, если узнают. Я не хочу, чтобы меня упрятали в какую-нибудь лабораторию и изучали, как кролика.

Ты тоже не должна никому ничего говорить. Пока… пока мы сами все не изучим. Мы теперь должны быть вместе, Алина.

Всегда.

– Хорошо. Успокойся, милый. Постарайся уснуть, ты еще не восстановился.

В эту минуту дверь в реанимационную приоткрылась, и Эдик резко привстал на столе, но тут же, застонав от боли, откинулся на спину. Алина быстро выпрямилась, глядя на дверь. Та открывалась медленно, и внезапно в образовавшуюся щель заглянул тощий субъект с козлиной бородкой, одетый в больничную пижаму. Увидев Алину, он осклабился и сказал:

– Привет. Можно войти?

Не дожидаясь ответа, он вошел в палату.

– Кто вы такой? – спросила Алина. Она оглянулась на Эдика, но тот, очевидно, был без сознания.

– Я-то? – переспросил субъект, хихикая. – Я, так сказать, ваш сосед. Хотел вот познакомиться. Скучно одному лежать, я-то вроде уже выздоровел совсем, а не отпускают. Вот я и подумал – вдвоем-то веселее будет. А это ваш супруг, что ли?

– Нет.

– Вот и хорошо. А то неудобно при муже-то.

– Что неудобно?

Алина никак не могла понять, что это за тип и что ему надо. Она по-прежнему испытывала странное ощущение «отчужденности» головы от тела.

– Он-то живой? Родственник, что ли?

– Кто?

– Ну этот, на столе.

Странный субъект подошел ближе, нагнулся над Эдиком.

– Живой. Так кто он тебе-то будет?

– Знакомый, – с трудом ответила Алина.

– Ну, теперь и я буду знакомый. – Тощий тип снова ухмыльнулся, показав кривые желтые зубы и обдав Алину сильным запахом перегара. – Меня Коля зовут, я из четвертой палаты. – Он внезапно схватил ее ладонь и сжал. – Ты что-то не в себе, девка. Ну да ничего, я тебя развеселю. Хе-хе… О-па!..

Он вдруг бесцеремонно обхватил Алину за талию, притянул к себе. От отвращения она оттолкнула его что есть силы, и он отлетел к стене, едва удержавшись на ногах.

– Ах ты какая борзая! – сказал Коля, и усмешка на его роже сменилась негодующим и угрожающим выражением, не менее противным. Он начал подходить к Алине, широко расставляя ноги, чтобы сохранить равновесие. Она оперлась на стол и молча смотрела на него широко распахнутыми глазами. И в этом взгляде было нечто такое, отчего Коля внезапно остановился.

– Ну… ты… – сказал он и в страхе сглотнул слюну. Больше он не мог произнести ни слова.

* * *

Калинин и Клюкин ехали к больнице не торопясь. Обоим не хотелось говорить о том, что могло их ожидать. У Сергея в голове был полный сумбур – слишком много свалилось на него в эту кошмарную ночь. Клюкину тоже было не по себе, но все же, несмотря на фантастичность произошедших событий, они оставались как бы в поле его профессиональной деятельности. В конце концов ему платили за то, чтобы он защищал общество от всякого рода чудовищ, и, хотя одним из этих чудовищ внезапно обернулся его коллега, а другие вообще пришли из космоса, Клюкин считал, что худо-бедно удалось с честью выйти из положения. Но то, что могло быть впереди, казалось куда более сложным.

Итак, подумал Клюкин, откажемся от мысли, что все это галлюцинации, что я спятил, что все мы под коллективным гипнозом и прочее. Все это было бы, в конце концов, не худшим вариантом – не для нас самих, но для окружающих. Попробуем продумать самый худший вариант: и Эдик, и Алина хоть и остаются живы, но действительно превращаются в монстров, как сказал пришелец. И что же должен делать он, капитан милиции, в этом случае? Этот инэст посоветовал их уничтожить. Ишь какой резвый. Ни Эдик, ни Алина не совершили никаких преступлений. Более того, они стали жертвами. Никаких обвинений предъявить им нельзя. Стало быть, надо ждать, пока они проявят себя в поступках. И если эти проявления действительно окажутся преступными, только тогда придется что-то предпринимать. Правда, пришелец утверждал, что справиться с монстрами будет, возможно, не под силу людям, но Клюкин скептически отнесся к этому утверждению: уж чему-чему, а уничтожению ближних человечество научилось.

С этим все ясно. Но сейчас вопрос другой, продолжал думать Клюкин. Следует ли нам рассказать о том, что произошло, и о том, что может произойти с инвертоидами? Находятся ли они под непреодолимым воздействием каких-то внешних сил, или они могут полностью контролировать себя? Если они начнут вытворять что-то гнусное, то эти вопросы непременно возникнут. И пожалуй, вряд ли какой-либо юрист возьмется ответить на них с полной определенностью.

Клюкин так и не смог сделать четких выводов и решил, что надо действовать по обстановке. Самое вероятное, подумал он что все предупреждения пришельца – просто россказни, а вот то, что Эдик вряд ли выживет, а для Алины вряд ли пройдет бесследно эта травма, – это факт. Горький, но факт.

Семиэтажное здание городской больницы было огорожено забором из металлических прутьев, но ворота оказались распахнуты, а двойные двери небольшого здания – бюро пропусков – стояли открытыми настежь и с выбитыми стеклами. Раньше все было строже, клиника считалась ведомственной, здесь был порядок, а на входе дежурил охранник.

Клюкин и Калинин вошли через ворота – так было ближе. Вдоль фасада здания тянулся широкий газон с клумбами. Одной из них в это утро суждено было принять бренное тело неизвестного, выпавшего со второго этажа.

Сначала раздался жуткий крик, потом громкий звон стекол, и оба друга разом взглянули вверх. Человек в больничной пижаме, окруженный осколками стекла, летел вниз. Впрочем, сначала он пролетел почти перпендикулярно стене, будто выпрыгнул из окна с разбега. Но летел он спиной вперед, что несколько противоречило этому предположению. Как бы то ни было, благодаря этой инерции он приземлился не на бетонный бордюр и не на жесткий газон, а на мягкую клумбу. Приземлился удачно, на ноги, упал, перекатился через голову и наконец очутился в нескольких метрах от двух друзей, смиренно стоящим на коленях. Будто религиозный фанатик, узрев приближавшихся богов, решил их поприветствовать первым, и весьма своеобразно.

Ошеломленный Калинин застыл на месте, а Клюкин подошел к незнакомцу, совершившему полет, и осведомился:

– С вами все в порядке?

– Ну, сука! – сказал тот, и Клюкин ощутил исходящий от выпавшего запах спиртного.

– Давай-ка поднимайся, – сказал он уже не заботливо, а сурово, беря пострадавшего за рукав, – тебе в больницу надо.

Фраза звучит блестяще, успел подумать Сергей, и в это время из дверей выбежал вахтер.

– Живой! – заорал он. – Придурок! Убиться решил?!

Он подбежал к больному, взял его за второй рукав, помогая Клюкину. Выпавший из окна встал на ноги и уставился на них, словно убеждаясь в их наличии.

– Ну, сука! – повторил он.

– Они все тут рехнулись, – сообщил вахтер Клюкину, узрев в нем представителя власти. – Главный сидит у меня в фойе, и все там как замороженные.

Что бы это значило? – озадаченно подумал Клюкин, потом обратился к больному:

– Ты сам прыгнул, что ли?

– Хрена – сам! – хрипло ответил тот. – Эта сука заставила.

– Кто?

– Да эта телка, блин! Фиг ее знает, кто она. – Пострадавший сплюнул.

– А почему пьяный? У вас что тут, микстуры на спирту? – поинтересовался Клюкин.

– Да я немного… принял… подлечиться, – хмуро сказал больной, поняв, что имеет дело с милиционером.

– Ну и как, подлечился? Идти можешь?

– Могу.

– Давай показывай свою суку.

Все четверо прошли ко входу, Сергей широко распахнул двери, помог войти Клюкину и вахтеру, которые поддерживали пострадавшего. Зайдя в фойе, они увидели сидевших на диванах врачей. Никто из них не двигался, и это разозлило Клюкина, особенно когда он увидел среди прочих главврача.

– У вас тут пьяные больные из окон прыгают, Николай Дмитриевич, а вы сидите.

Тут же он вспомнил о событиях этой ночи и вдруг понял, что врачи, скорее всего, в изнеможении после операций.

– Извините, вы из реанимации? – спросил он.

– Алина жива? – почти одновременно спросил Калинин, шагнув по направлению к главврачу.

– Да-да, – ответил тот. – Пока все живы. Черт… Он что, прыгнул?

– Ну да, – пробормотал Калинин.

– Опять нажрался, – с досадой сказал главврач. – Нина, я же просил последить, чтобы в палате не было спиртного.

– Да не уследишь за ними, Николай Дмитриевич, – жалобно сказала медсестра. – Они чуть ли не в заднице его притаскивают.

– Он говорит, что не сам прыгнул, а ему помогли, – сказал Клюкин. – Давайте посмотрим его палату.

Главврач кивнул, с трудом поднялся, за ним поднялась и медсестра. Главврач, правда, подниматься в палату и не собирался. Он посмотрел на медсестру, та вздохнула и сделала несколько шагов к лестнице.

– Пошли, показывай, – сказал Клюкин пьяному. На втором этаже они подошли к двери с надписью «Реанимационная» и со световым табло сверху.

– Вот здесь, – сказал пьяница. – Тут она.

– Это же реанимация, – сказала медсестра, – ты что, оттуда выпал? А как ты туда попал?

– Ладно, разберемся, – сказал Клюкин. – Войти в реанимацию можно?

– Вообще-то нежелательно, – нерешительно начала медсестра, – но если халаты возьмете… – И она протянула Сергею и Алексею белые халаты.

Медсестра вошла первой, застыла на пороге, и Клюкину пришлось вежливо, но решительно потеснить ее плечом.

Окно палаты было разбито – вернее, высажено. Алина сидела рядом с лежавшим на столе Эдиком, глаза ее были полузакрыты. Услышав, что кто-то вошел, она безразлично подняла веки и снова прикрыла глаза.

– Алина, ты как?… – спросил Сергей. Она сделала неопределенный жест.

Клюкин обернулся и с удивлением обнаружил, что пострадавший исчез. Он тут же вышел в коридор. Пьяница неверной походкой, стараясь держаться поближе к стене, осторожно крался к лестнице. Клюкин догнал его и схватил за плечо.

– Куда?! – рявкнул он. – А показывать, кто тебя выкинул?

– Никто меня не выкидывал, – жалобно сказал больной. – Я сам прыгнул.

– А кого же ты сукой называл? А?

– Начальник, клянусь… я боюсь… я сейчас вошел и чуть опять не прыгнул… она ведьма… клянусь…

В другом случае Клюкин просто усмехнулся бы, но в свете всех происшедших событий ему пришлось призадуматься.

– Ладно, расскажи быстро, что произошло, и можешь пока сваливать, – сказал он, не отпуская больного.

– Да я хотел к ней подкатиться, она девка такая… ну, выпил, с кем не бывает. Все из палаты вышли, а я туда… вот. Ну, смотрю, она сидит с этим… Короче, я не знаю, как получилось, только меня будто толкнули к окошку…

– Ты к ней приставал?

– Да не успел я… только подошел…

– Она тебя толкнула?

– Да не знаю даже… не помню… она как-то посмотрела… меня прямо… я не знаю, я попятился, а там окошко… бах спиной… только меня вынесло… такой силой…

– Ладно, ни хрена непонятно, но иди отдыхай. – Клюкин отпустил пострадавшего, и тот быстро затопал по лестнице. Самое интересное, что его действительно словно вынесло, подумал Клюкин, из окна он летел как будто с разбега. И что бы это значило? Кажется, начинается…

Спустившись в вестибюль, он увидел, что главврач и его команда наконец вышли из ступора, и теперь Корниенко энергично отдавал распоряжения. В фойе стоял человек, в котором Клюкин узнал соседа Ильи по дачному участку. Тот сообщил, что с Булавиным все в порядке, но на всякий случай он привез его в больницу, мало ли что. Клюкин поблагодарил его и тут же увидел в дверях еще одного знакомого ему человека – Викторию, жену Эдика. Лицо ее было напряженным и выражало готовность выслушать самые плохие новости. Она подошла к Корниенко одновременно с Клюкиным, кивнула Алексею и сказала:

– Я жена Власова. Что с ним?

– Власов? – несколько удивленно переспросил Корниенко, потом вдруг лицо его исказилось, словно он вспомнил, что оставил в квартире включенный утюг. – О Господи… Сейчас… Он в реанимации, я сейчас узнаю, как он.

Виктория проводила его изумленно-испуганным взглядом: такая реакция, по ее мнению, скорее всего, означала, что Эдику уже не выкарабкаться.

– Я пойду с вами! – решительно сказала она. Корниенко неопределенно пожал плечами, понимая, что в ответ на возражения последует бурная сцена, а то и истерика. Клюкин вспомнил, что в палате у Эдика находится Алина, и решил, что его присутствие может оказаться не лишним. Заглянув в дверь реанимационной, Корниенко, к великому изумлению Клюкина, застенчиво спросил:

– Можно войти?

Это вовсе не было иронией – он действительно сомневался в своем праве войти в палату. Разрешение, видимо, было получено, и главврач, не обращая внимания на взгляды Виктории и Клюкина, вошел в реанимационную.

Эдик лежал на столе, Алина сидела рядом, обхватив его голову руками. Сергей стоял, прислонившись к стене.

– Так что с ним? – резким голосом спросила Виктория.

– Сейчас посмотрим, – пробормотал Корниенко.

– Ему лучше, он скоро оправится, – сказала Алина.

– Я не вас спрашиваю, – резко ответила Виктория. – И во-обще, почему в палате посторонние?

Этот вопрос был уже адресован Корниенко, но тот его проигнорировал – он изучал показания приборов.

Эдик открыл глаза и приподнялся на столе, опершись на локоть.

– А это ты, – равнодушно сказал он, увидев жену. – Алина будет здесь, я так хочу.

– Даже так? Может быть, я посторонняя? – поинтересовалась Виктория язвительно.

– Может быть, – спокойно ответил Эдик. Виктория резко развернулась и вышла из палаты.

– Лежи, – сказала Алина, кладя ладонь на лоб Эдику.

– Я хочу встать, – сказал вдруг Эдик.

– Вам нельзя, – возразил главврач.

– Можно. Мне все можно, – ответил Эдик с усмешкой. Он встал на ноги, Алина тревожно оглянулась на Корниенко, тот сделал было шаг к больному, но остановился. Эдик шагнул к окошку. Сергей и Клюкин подошли ближе, поддерживая его под руки. Он хмыкнул, но не возразил: держался он на ногах пока неуверенно.