Текст книги "Конец начала (ЛП)"

Автор книги: Гарри Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

   – Но я не об этом. Меня морили голодом. Я пахал на убой. Когда они поняли, что я подыхал недостаточно быстро, то начали меня бить. Военнопленным, что там сидят, пришлось ещё тяжелее. Представь, как бы я выглядел, если бы сидел там раза в три дольше. Вот, это они.

   – Господи, – сказала Сьюзи, представив. – Как они там все не померли?

   – Многие померли, – ответил Чарли. – Каждый день умирают. Однако некоторые всё ещё живы, назло япошкам. Парень по имени Петерсон уже несколько месяцев, как должен был загнуться, но, когда я уходил, он всё ещё дышал. Крепкий пиздюк, вот, что я скажу.

   – Хер ли они там делали, в долине Калихи? – спросил Оскар. – Я там бывал. Там только река, деревья, да горы кругом.

   – А то я не знаю! – воскликнул Чарли. – Что мы там делали? Рыли туннель в сторону берега, вот, что. Рыли кирками, лопатами грузили камни в корзину. Япошкам вообще похер было, закончим мы работу или нет. Они просто хотели уморить нас до смерти.

   – Господи, – пробормотал Оскар.

   Разговоры о прокладке туннеля через горы шли годами. Рано или поздно, его бы построили. Но при этом, люди бы пользовались динамитом, отбойными молотками, и прочим инструментом, который изобрели, дабы подобные работы не длились вечно.

   – Я могу ванну принять, или, там, в душ сходить? – поинтересовался Чарли. – Я весь грязный и вшивый. Надеюсь, я не подселю тут вам жильцов.

   Оскар подумал о том же. Он автоматически почесался, затем одёрнул руку. Глянув краем глаза в сторону Сьюзи, он заметил, что та сделала то же самое. Это было бы забавно, если бы не было так страшно. А, ведь, Чарли, действительно был очень грязный. Вонь его тела заполнила квартиру.

   – Вперёд, – сказал Оскар. – Жаль, нет мыла и горячей воды. Одежду можешь мою взять. Свою скидывай, я её потом выброшу.

   – Сделаю. Мы с тобой примерно одного размера, ну, были, когда-то. Я уже и забыл, как выглядят толстяки.

   После захвата Оаху японцами, Оскар и Сьюзи заметно похудели, но выглядели упитаннее большинства жителей, так как Оскар ловил рыбу. Для скелета, впрочем, обычный худой человек покажется толстым. Чарли отправился в ванную, но вскоре высунулся.

   – Что тут у вас за стрельба была пару дней назад? Я ж поэтому и решил, что армия уже здесь.

   – Освобождали пленных в парке Капиолани, – ответил Оскар.

   "Освободили толпу мужиков, которые выглядели точь-в-точь как ты". Вслух он этого не сказал. Не считая женщин, которых ему придётся оставить в покое, Чарли ничего не мог поделать со своей внешностью. Оскар добавил:

   – Наверное, решили, что, если их там бросить, япошки начнут всех убивать.

   – Хосподи, это уж наверняка, – сказал Чарли. – Я надеялся привести в долину Калихи солдат. Бог его знает, что там с моими братанами.

   Он снова закрыл дверь. Потекла вода. Оскар тихо произнес:

   – Милая, какое-то время он побудет у нас. Прости, но я понятия не имею, что ещё могу для него сделать.

   Сьюзи отмахнулась от его слов.

   – Всё нормально. Ты прав. Мы ничего больше не можем сделать. Господи! Ты его видел? Он похож на тех голодных индусов или китайцев с фотографий в "Life" или в "National Geographic".

   Она почесала голову, после чего глупо улыбнулась.

   – Господи, выкинь его шмотьё куда подальше. Я, наверное, потом неделю чесаться буду.

   – Да, я знаю.

   Оскар достал из шкафа рубашку в цветочек и шорты, и отнёс всё это в ванную. Подходящего ремня для Чарли у него не нашлось – ни в одном не было достаточного количества дырок. Но длинная веревка поможет его приятелю.

   Он обернулся на Сьюзи. Как она отнесётся к тому, что Чарли застрянет у них надолго? Как будет тогда проявлять свои чувства? Вот, так? Оскар мысленно пожал плечами. Захочет – проявит, вот и всё. И если захочет, не будет ли это означать, что она – именно та девушка, с которой он провёл бы всё свою жизнь? К тому моменту, как Чарли перестал мыться, Оскар уже вышвырнул его обноски за дверь. Вышел он через пару минут, и выглядел весьма посвежевшим. Может, из-за того, что он помылся, может, из-за одежды Оскара, но выглядел он ещё более худым, чем раньше.

   Старые вещи Чарли Оскар поднял большим и указательным пальцами, словно смущенная девица. Самому ему было плевать, как он при этом выглядел. Будь у него щипцы, он бы воспользовался ими. Он вынес одежду за дверь, высунулся, чтобы посмотреть, нет ли поблизости япошек и швырнул её в мусорку. Затем он автоматически вытер руку о штанину и вернулся в квартиру.

   Чарли рассказывал Сьюзи о том, каково ему жилось в долине Калихи. Та охала после каждого слова. Чарли умеет рассказывать не хуже какого-нибудь Уилла Роджерса*. Оскар тоже умел, но до Чарли ему далеко. Он вновь мысленно пожал плечами. Поживём, увидим. В любом случае, он был рад, что Чарли выбрался из долины Калихи живым.

   Джейн Армитидж соорудила себе, своего рода, жилище на территории экспериментальной садовой площадки. Неподалёку тёк ручей, поэтому вода у неё была. На некоторых деревьях росли фрукты, поэтому поесть тоже нашлось. Полосатые горлицы почти повывелись после начала японского вторжения, но здесь несколько ещё водилось. Разводить костёр Джейн не рискнула. Захочешь есть, съешь их сырыми. Джейн так не считала, но убедилась в правдивости этих слов, потому что очень хотела есть.

   План её был прост: сидеть, не высовываясь, и постараться не умереть, пока американцы не займут Вахиаву. Вроде ни её, ни других работниц разбомбленного борделя, искать никто не стал. Джейн прекрасно понимала, что это означает: у япошек имелись дела и поважнее. Теперь били их, а не наоборот.

   Время от времени на садовую площадку приходили люди, чтобы набрать фруктов. Джейн пряталась от них, словно животное, скрываясь в густых зарослях у ручья. Частично из-за того, что она боялась, что её выдадут оккупантам. А частично, из-за того что, япошки заставляли её делать такое, из-за чего она чувствовала себя нечистой. Разумеется, любой, кто её знал, кто знал, к чему её принуждали, тоже считал её нечистой. От учительницы третьего класса до шлюхи всего за один шаг...

   Фронт приближался к Вахиаве, но, по мнению Джейн, недостаточно быстро. Япошки крепко держались за город. "Вот же, твари", – думала Джейн, становясь всё голоднее. Даже не зная, что она от них прячется, они продолжали портить ей жизнь.

   Ладно, у них получилось. Ей нет и тридцати, и она молилась небесам, что больше никогда не увидит, никогда не тронет, и, особенно, никогда в жизни не попробует член. Может, когда-нибудь, она передумает. Джейн рассмеялась этой мысли. "Ага, годам к девяноста. Или к девяносто пяти".

   Бывало время, когда она не верила, что доживёт до тридцати, не говоря уж о девяносто пяти. Япошки продолжали держаться и сражаться. Американские снаряды падали на Вахиаву с тех самых пор, как разбомбили бордель. Иногда они рвались неподалёку от сада. Взрывом деревья вырывало с корнем, а осколки разлетались по ближайшим кустам. В Джейн ни один не попал, но несколько пролетели совсем рядом.

   Она сидела в саду уже четыре или пять дней, когда прямо над головой застрекотал пулемёт. Дело в том, что сад тянулся вдоль ручья, поэтому располагался в небольшой ложбине. Флетч рассказывал, что, если слышишь свист пули, значит, она прошла гораздо ближе, чем тебе хотелось. Джейн восхищалась свистом пуль над головой. Значит, американцы гораздо ближе, чем она надеялась.

   Через сад начали отступать японские солдаты. Джейн как можно глубже забралась в кусты. Она решила, что они устроят позиции прямо посреди экзотических деревьев. Низменность, впрочем, для этого совсем не подходила. Несколько япошек остановились, чтобы наполнить фляжки из ручья. Затем они двинулись на юг, устраивать позиции где-то дальше.

   Вскоре пули вновь засвистели над головой, сопровождаемые криками американцев. Джейн лежала за поваленным деревом, надеясь, что оно её защитит. Кто-то поставил пулемет на северной оконечности небольшой долины. От непрекращающейся бешеной пальбы, у неё заболела голова. Она расслышала крики явно не на японском, затем до неё донесся топот сапог по тропинкам, которые проложили туристы, чтобы увидеть чалту и свечное дерево.

   Очень осторожно Джейн приподняла голову. В какой-то миг её обуял страх. Это, что, американцы? Они были белыми и говорили по-английски, но такой зелёной формы она прежде не видела. Каски тоже не были похожи на те, что Флетч шутливо называл оловянными шляпами.

   Она набралась духу, чтобы подать голос.

   – Эй? – сказала она чуть громче, чем шепотом.

   Две винтовки, с пугающей скоростью уставились прямо на неё.

   – Чо бля? – сказал один из этих зелёных.

   – Нихера ж себе! Ясно, – сказал другой. – Выходите, дамочка. Мы вас чуть не грохнули.

   – Чуть-чуть, блин, – согласился первый. – Вы, вообще, что тут делаете?

   – Прячусь, – ответила Джейн.

   Такой ответ ей показался самым очевидным. Бойцы ухмыльнулись, будто она пошутила.

   – Вы сами-то, кто? – поинтересовалась она.

   – Капрал Петрочелли, мэм, – сказал один, второй тут же добавил:

   – Рядовой Шумахер, мэм.

   Затем, они в один голос произнесли:

   – Армия США.

   Не было у армии такой формы. Раньше не было. Видимо, произошли какие-то перемены. Шумахер, который был ниже и темнее, чем Петрочелли, спросил:

   – Япошек нет?

   Джейн указала на юг.

   – Туда ушли, – сказала она так, словно снималась во второсортном вестерне. – Надеюсь, вы их всех перебьёте.

   – За этим мы и пришли, мэм, – сказал капрал Петрочелли.

   Он осмотрел её сверху донизу, но не как мужчина осматривает женщину (и, слава богу!), а как инженер осматривает механизм на предмет возможных повреждений. Он вытащил из подсумка пару небольших банок и протянул ей.

   – Держите. Полагаю, вам будет нужнее, чем нам.

   Следуя примеру товарища, рядовой Шумахер тоже передал ей пару банок.

   – Спасибо, – прошептала Джейн, едва не расплакавшись.

   Затем она решила продемонстрировать, что у неё ещё остался рассудок.

   – Как мне их открыть?

   – Вот, держите.

   Шумахер протянул ей нож, нет, настоящий штык, намного длиннее и тоньше, чем тот, что был прицеплен к его винтовке. Выглядел он слишком уж угрожающим для мирных дел, но, наверное, поможет.

   – Снял с дохлого япошки пару дней назад. Хотел сохранить, как сувенир, но найду ещё. Вам пригодится.

   – Такой свинорез любому брюхо вскроет, – добавил Петрочелли.

   "Был бы у меня такой в борделе, я бы им любого порезала". Джейн ухмыльнулась. "Будь у меня такой, я бы столько япошек перерезала, что армия уже была бы в Гонолулу".

   Неподалёку кто-то закричал. Джейн понятия не имела, кто это был. Солдаты, видимо, знали. Они направились дальше. Шумахер обернулся и махнул рукой. Затем они исчезли.

   Значит, большая часть Вахиавы под контролем американцев, а у Джейн было оружие и еда, боже, настоящая еда! Она вернулась в убежище за бревном. Может, вскоре она выберется, а, может, и нет. Пока же... Она вскрыла банку штыком. Внутри была тушёнка. Она уже два года не ела мяса. Джейн подумала, что это самая вкусная еда, что она пробовала в жизни, что служило лишь очередным подтверждением тому, как долго она не ела.

XIII

Американцы собирались захватить аэродром Уилер. Лейтенант Сабуро Синдо отлично это понимал. Японские войска делали всё возможное, чтобы сдержать противника. Они несли тяжелейшие потери, но янки всё равно продвигались вперёд. Танки у них был гораздо лучше японских, и в большем количестве. У них было больше пушек, к тому же Оаху постоянно обстреливали с моря. Плюс ко всему, они полностью контролировали небо.

   Синдо отлично знал, насколько оно важно. Когда Япония завоёвывала Гавайи, он наслаждался. Бесконечные полёты над головой американских истребителей и бомбардировщиков гораздо менее приятны, чем собственный полёт.

   И, вот, у него появился шанс снова взлететь. Техники аэродрома Уилер распотрошили "Зеро" и "Хаябусы", снимая с них всё вооружение. Они разобрали с полдюжины разбитых самолётов, чтобы собрать один рабочий. Синдо даже не пришлось дёргать за нужные ниточки, чтобы подняться в небо. Насколько ему было известно, он остался единственным живым и невредимым пилотом.

   Есть один американский фильм про человека, сшитого из частей других людей. Самолёт, на котором Синдо полетит бить американцев, был очень на него похож. По большей части он состоял из деталей "Зеро", с вкраплениями частей "Хаябус". Это ловушка. Лейтенант это понимал. В нормальных условиях, он прошёл бы мимо такой машины, не то, чтобы сесть в кабину. Теперь же... Японскому гарнизону на Оаху суждено погибнуть. Что значит всего одна жизнь? Синдо хотелось погибнуть в бою с врагом, с этими круглоглазыми варварами, которые посмели посягнуть на его божественную империю.

   Перед тем, как он сел в кабину этого франкенштейноподобного самолёта, техник протянул ему бутылку так называемого джина. Перед вылетом на задание, лейтенант обычно не пил. Сейчас-то какая разница? Никакой. Повезет, если удастся зайти на атаку. Чтобы вернуться, потребуется чудо, причём, немалое.

   – Удачи. Задайте им там, – сказал техник, когда Синдо вернул ему бутылку. – Банзай Императору!

   – Банзай! – ответил Синдо.

   Он забрался в кабину, сдвинул "фонарь" и крепко его закрыл. Двигатель завёлся с первой же попытки. Синдо посчитал это хорошим знаком. Скоро у него их совсем не останется. Как и у всех японцев на Оаху.

   Ещё одним хорошим знаком будет взлёт, при котором он не взорвётся. Под фюзеляжем висела стокилограммовая бомба. Чтобы взлететь у него была короткая полоса зелёной травы. Если трава окажется недостаточно густой или шасси упадёт яму, его миссия закончится гораздо быстрее, чем он рассчитывал.

   Несмотря на все риски, лейтенант пожалел, что не удалось подвесить бомбу побольше. Самолёт способен без проблем нести на себе 250 килограмм, но техники не нашли снаряд подходящего размера. Синдо пожал плечами и подтянул ремень безопасности. Затем он отпустил тормоза. Самолёт покатился вперёд. Синдо добавил оборотов. Докатившись до края зеленой полосы, он потянул штурвал на себя. Нос "Зеро" задрался вверх. О более мягком взлёте и мечтать нельзя.

   Взлетев, он смог оглядеть округу. Вахиавы нет, она потеряна. Как и казармы Скофилда, что к северу от Уилера. Если бы механики затянули ещё чуть-чуть, возясь с ключами, клещами и заклёпками, взлететь бы уже не получилось.

   Внизу "Уайлдкэты" и новые американские истребители пикировали на позиции японцев. По ним в ответ били пулемёты, но зениток уже не осталось. Ни один американец не обратил внимания на Синдо. А если и заметили, то, вероятно, решили, что он свой. Форма "Зеро" была немного похожа на форму "Уайлдкэта", но лишь немного. Огромную услугу Синдо, по его мнению, сослужил тот факт, что янки больше не ждали появления в небе японских самолётов. Если он не японский, значит, американский. Логично, не так ли? Но логика эта действовала только в рамках его предположений. Если Синдо ошибся...

   Он направился на север, навстречу американскому флоту. Какой-то летевший в обратную сторону самолёт помахал ему крыльями. Видимо, решил, что у него проблемы. Лейтенант вежливо помахал в ответ, мол, всё хорошо. Они разлетелись в стороны. Синдо слегка улыбнулся. Он уже участвовал в воздушных боях, поэтому полетел в том направлении, откуда шли американцы, чтобы найти их авианосцы.

   – Домо аригато, – пробормотал он, сомневаясь, что они обрадуются этим благодарностям.

   Вся оперативная группа американцев – эсминцы, крейсеры, линкоры – держалась как можно ближе к берегу, чтобы своими орудиями доставать до японских позиций. Бомбили они с методичной чёткостью. А почему бы и нет? Ответить им некому. Синдо и не собирался. Эти корабли, пусть и выглядели впечатляюще (именно они опозорили более многочисленный японский флот), значения не имели. Лейтенанту были нужны авианосцы.

   Те болтались чуть дальше от берега, дабы ничто с Оаху их не достало. Лейтенант Синдо вновь улыбнулся. Кое-что с Оаху до них, всё-таки, долетит.

   Вон они! Вокруг авианосцев сновали эсминцы, защищая от случайных подлодок и обеспечивая противовоздушную защиту. Его самолёт, наверное, уже давным-давно появился на радаре. Если и так, враждебным его, кажется, не сочли.

   Затем Синдо пробормотал:

   – Дзакенайо!

   В воздухе по-прежнему барражировали патрули. Подлетел "Уайлдкэт", чтобы рассмотреть его поближе. "На всякий случай", – видимо, подумал пилот. Синдо мог пережить многое, но только не визуальный осмотр. Он угадал момент, когда вражеский пилот, наконец, его распознал. "Уайлдкэт" внезапно ускорился и начал уклоняться.

   Американец решил, что сможет выиграть этот воздушный бой. Многие пилоты "Уайлдкэтов", столкнувшись с "Зеро", совершали ту же ошибку. Она же, зачастую, становилась последней в их жизни. С этим всё произошло точно так же. Синдо зашёл сзади, подбил и самолёт по спирали отправился в воду.

   Видимо, пилот успел позвать на помощь товарищей. Все вдруг бросились на Синдо. Времени на раздумья совсем не осталось. Всё стало происходить очень быстро. Синдо спикировал на ближайший авианосец. Американцы, по-прежнему, держали их максимально близко друг к другу. Если бы японцам удалось организовать настоящую атаку, всю эту оперативную группу просто разметали бы. Синдо же оставалось сделать всё, что он мог.

   Когда он спикировал, по нему открыли огонь зенитки. Корабли внизу, наконец, догадались, что он не свой. Ближайший авианосец оказался не самым большим. Плевать. Если его можно подбить, надо бить.

   Синдо нажал рычаг, освобождавший бомбу. Та ушла вниз и разорвалась на полётной палубе. Когда "Зеро" выходил из пике, по фюзеляжу застучали то ли осколки, то ли пули. Двигатель чихнул. Из самолёта пошёл дым.

   – Карма, – произнёс Синдо.

   Разумеется, это был билет в один конец. Если бы всё сложилось иначе, он был бы злее и разочарованнее.

   Он полетел к соседнему авианосцу, надеясь, что самолёт не утонет раньше. На него спикировал "Уайлдкэт". Синдо заложил вираж и ушёл из-под прицела. Направление полёта из-за этого изменилось и он двинулся к следующему кораблю. На него садились самолёты, а несколько штук даже стояло на полётной палубе. Идеально.

   Синдо немного набрал высоту, а затем спикировал, словно собирался сесть сам. Сидя в кабине, он приготовился к удару, понимая, что ничего хорошего для него он не несёт.

   – Банзай! – завопил он, когда внизу простёрлась полётная палуба. – Бан...

   Джо Кросетти выбрался из кабины «Хеллкэта» и побежал во внутренние помещения «Банкер Хилла». Ему было интересно, с чего вдруг начали стрелять зенитки, словно сошли с ума. Поверить, что в небе остались японские самолёты, он не мог.

   Никого не волновало, во что он там верил. В следующий момент он получил щелчок по носу. Какой-то матрос указал на правый борт и заорал:

   – Ёб твою мать, япошка!

   И, точно. Его "Зеро" горел. Он летел низко над водой прямо на "Банкер Хилл". Джо смотрел на него в беспомощном восхищении. Чем он там, блин, думает? Совсем рехнулся, решив сесть на американский авианосец? Его на куски разорвут раньше, чем он успеет выбраться из кабины. Даже если это так, он всё равно, летел неровно.

   Он слегка приподнялся, затем спикировал на палубу. Кросетти не мог поверить, что он намерен разбиться, пока именно это не произошло. "Зеро" превратился в шар огня. Как и полдюжины "Хеллкэтов".

   – Пожар! – завопил Джо. – Пожар на полётной палубе!

   Из пламени выбежал матрос. Его одежда горела, он сам, наверное, горел. Орал он так, словно демоны тыкали ему в бок вилами.

   – Ложись! – крикнул ему Джо. – Ложись и катайся!

   Так учили. Довольно непросто поступать так, как учили, когда на вентилятор прилетает мешок говна. Джо всё ещё был одет в лётный костюм, включая тяжёлую кожаную куртку. Он не был крупным парнем, но он бросился к матросу, сел на него сверху и принялся хлопать по нему одетыми в перчатки ладонями. Когда почти всё пламя погасло, кто-то начал поливать их из шланга. Парню, что держал шланг, хватило ума не открыть его на полную мощность. Иначе, тугая струя воды смыла бы их за борт прямо в воду.

   Подбежали санитары и склонились над обгоревшим.

   – Ты-то, как? – спросил один у Джо. – Нормально?

   – Ага, наверное, – изумлённо ответил тот.

   В перчатках или нет, но руки он обжёг. Ещё обгорела щека. Но он ещё жив и здоров, в отличие от этого бедолаги.

   Санитар натёр его щёку какой-то мазью. Жар постепенно спал. Затем санитар отправился искать других раненых.

   Долго искать не пришлось. Япошка этот хоть и тварь, но очень храбрая тварь. Он повредил "Банкер Хилл" насколько это было возможно. Самолёты продолжали гореть, сколько бы их ни поливали забортной водой. По воде плыли горящие пятна топлива и масла.

   Если бы "Зеро" упал на полминуты раньше... Джо вздрогнул. Он оказался бы посреди этого шара огня.

   Теперь же он мог лишь помогать держать шланг, из которого поливали пожар. Обожжённые руки отчаянно вопили от боли. Он не обращал на них внимания. Ожоги не страшные и Джо сомневался, что сделает их ещё хуже. О них он подумает потом.

   – Не, ты видал, каков пидор? – сказал петти-офицер позади Джо. – Видал, как он рухнул на палубу?

   – Видал, – ответил он.

   Чиф-петти-офицер поливал горящий "Хеллкэт", который мог принадлежать Джо.

   – Прилетел бы он чуть пораньше, захватил бы с собой и меня.

   Вот. Он сказал об этом вслух. Небо не рухнуло ему на голову. Но такого чувства у него уже больше не было. Теперь он – как там сказал этот умник? – очередной беглец от закона средних чисел.

   – Он знал, что ему конец, вот и решил нам нагадить, – сказал петти-офицер. – Как остановить человека, который уже приговорил себя к смерти?

   – Мы и не остановили.

   – Точно, бля, – согласился петти-офицер. – Представьте, что было бы, если бы на наши авианосцы и линкоры налетела сотня таких япошек? Они бы разъебали весь флот!

   Джо задумался над его словами. Эта мысль напугала его, но ненадолго. Он пожал плечами.

   – Не будет такого, браток. Нихера. Где искать сотню человек, готовых покончить с собой, как вот этот? Даже япошки не настолько ебанутые.

   – Ага, наверное, вы правы, – ответил, пораздумав, петти-офицер. – Чтобы совершить нечто подобное, нужно быть азиатом, но даже япошки для этого недостаточно азиаты.

   Он указал на авианосец сопровождения по правому борту. От корабля тоже тянулся столб дыма.

   – Этот козёл, наверное, в него бомбу положил. Либо туда врезался другой япошка.

   – Бомба, скорее всего, – ответил Джо. – Её можно пристегнуть к любому истребителю. Это был одиночка, или нет?

   – Ну, я тоже так думал. Сейчас уже не уверен. Господи, какой же пиздец же он тут устроил.

   Верно подмечено. Расчёты по борьбе за живучесть стояли на ушах. Распространение огня удалось остановить, теперь его спешно гасили. Но на полётной палубе "Банкер Хилла", по-прежнему, царил бардак. То ли шесть, то ли восемь самолётов пришли в негодность. Полётную палубу тоже придётся ремонтировать, часть её очень сильно пострадала от огня. В воздухе пахло топливом, машинным маслом, горелой краской, резиной и деревом. Был ещё один запах, от которого рот Джо наполнился слюной, но, когда он осознал его причину, его чуть не стошнило. Запах жареного мяса уже никогда не станет для него прежним.

   Взводный сержант Лестер Диллон скрючился в воронке неподалёку от взлётной полосы аэродрома Уилера. По ту сторону разбитых бетонных полос у япошек стояли пулемётные гнёзда. Недавно кто-то, кому этого делать не придётся, приказал морпехам пересечь эту открытую местность. И они пойдут, либо погибнут. Лесу совершенно не хотелось оказаться среди тех, кто погибнет.

   Он услышал самый прекрасный на свете звук: рёв радиальных двигателей в небе над головой. "Хеллкэты" штурмовали позиции япошек. Сержант наблюдал, как пули .50 калибра взрывали впереди пучки травы. Затем зазвучали другие двигатели: вместо Бенни Гудмана заиграл Луи Армстронг. "Донтлессы" разгрузились прямо, куда надо, затем взревели моторами, заложили ещё один вираж и ударили снова.

   Но пересечь поле боя, всё равно, оставалось непросто. Едва морпехи поднимутся из окопов, какой-нибудь уцелевший или недобитый япошка обязательно начнёт по ним стрелять. Даже раненые могли держать винтовку или бросать гранаты. Взять себя живыми они не позволят. Леса такое положение дел устраивало. Всё равно, брать их живыми он не собирался.

   Прозвучал свисток. Лес поморщился. Вот оно – то самое, чего он ожидал.

   – Встаём, уроды! – проревел капитан Брэдфорд. – Вы морпехи, или кто?

   Его слова наполнили бойцов гордостью. Ротный отлично знал, что говорить. Лес выскочил из воронки и побежал вперёд. Он пригибался как можно ниже, и постоянно петлял по сторонам. С тем же успехом можно пытаться отогнать слона щелчками пальцев – успех будет тот же.

   Самолёты не сумели зачистить позиции япошек. Можно было догадаться. Морпехи падали. Другие валились на брюхо и стреляли в ответ. Над головой Диллона пролетали холодные синие трассеры. Поначалу они казались ему мотыльками, обожравшимися бензедрина. Затем он подумал, что пули пролетают слишком уж близко от цели. Об этом нужно было думать в первую очередь, но разум иногда вытворяет очень причудливые выкрутасы.

   Вскоре он оказался среди япошек. Часть из них была пехотинцами, другие, судя по форме, авиатехниками. Все они сражались, словно сумасшедшие. Если Лес увидит бегущего япошку, тот станет первым в его жизни. Морпехи тоже не сдавались. Всё больше и больше бойцов прибывало, чтобы помочь своим товарищам. Япошкам подкрепление взять было неоткуда. У Леса сложилось ощущение, что перед ними сейчас последние силы противника на данном участке.

   Вскоре тут никого не осталось. Выжившие морпехи перебили всех, кто ещё дёргался. Слух о бойне в Опане дошёл и до них. Морпехи ещё сильнее, чем раньше не желали брать пленных, равно, как и япошки, сильнее, чем раньше не желали сдаваться. Но сейчас... Видимо, был отдан прямой приказ о захвате пленных для последующего допроса. А, может, и нет. Если бы победили япошки, Лес был уверен, что лучшее, на что он мог надеяться – это пуля в голову. С этого момента дела пошли быстрее.

   На разбитую взлётную полосу выкатились три "Шермана". Лес смотрел на них со смесью восхищения и отвращения. Он был рад их видеть – он всегда радовался при появлении танков, потому что вперёд они двигались намного быстрее простых солдат. Но он был бы ещё радостнее, если бы они появились на час раньше. Тогда захват позиций прошёл бы легче.

   Впрочем, думал так не он один.

   – Рад, что вы с нами, девчата, – крикнул танкистам один морпех, игриво помахав рукой.

   – Причёску не хотят испортить, – ещё более игриво добавил ещё один угрюмый небритый боец.

   Лес начал смеяться. Неизвестно почему, но, когда он слышал, как суровые мужики ведут себя, как педики, то не мог сдержать смех. Среди морпехов встречались "голубки". Как только об этом становилось известно, из Корпуса они вылетали быстрее, чем туда попадали. Пару раз сержант с таким сталкивался. В Китае, и в Штатах. Кто-то из выкинутых, в принципе, был никчёмным неудачником. Кто-то же мог стать отличным морпехом, если бы не был пидором.

   Он снова рассмеялся, но уже иначе. Насколько ему было известно, в его роте и сейчас служила пара педрил. Пока человек не демонстрировал этого напоказ – а некоторые показывали – кто ж узнает-то?

   Продолжая размышлять о таких необычных вещах, Лес занял окоп, который япошкам уже не понадобится. Вряд ли кому-то захочется стоять на ногах, когда япошки в любую секунду готовы броситься отбивать свои позиции обратно. Танкисты, тем временем, продолжали переругиваться с пешими бойцами. Один пулеметчик даже бросился было с танка, чтобы заехать кому-то в морду. Его остановил механик-водитель. Возможно, ему повезло: пехотинцы, скорее всего, находились в лучшей форме, чем те, кого от войны отделяла толстая броня.

   – Хорош! – рявкнул Лес. – Хорош, сказал! Надо япошек бить. Хотите насовать друг другу в рыло, подождите, пока не доберемся до Гонолулу.

   Название гавайской столицы разом всех успокоило. Морпехи, что уже бывали на Гавайях, жаждали оказаться на Отель-стрит. У тех же, кто не бывал, мысли текли в том же направлении, что и Отель-стрит. Гонолулу был Святым Граалем. Прогнать оттуда япошек было множество причин, и выпивка и бабы, далеко не последние из них.

   – Куда двинем дальше, сэр? – спросил кто-то у капитана Брэдфорда.

   – Новых приказов я пока не получал, – ответил ротный. – Предыдущие мы выполнили. Будем сидеть, ждать и смотреть, что дальше.

   Бойцы прекрасно поняли, что означали его слова. Они принялись обустраиваться в недавно занятых окопах. То тут, то там, на поверхность вылетали мертвые япошки. Бойцы закуривали. Кто-то извлекал из закромов банки с консервами. Поскольку, пока они никуда дальше не идут, придётся обустраиваться здесь. Обычно, шутку "торопись и жди" шутили в армии, но среди морпехов она тоже была в ходу.

   К Лесу подошёл Датч Вензел, чтобы "стрельнуть" "Кэмел".

   – Сигары в сухпайки не кладут, – пожаловался Вензел. – Ты ещё живой? Потерял тебя совсем, уже и переживать начал.

   – Ну, последний раз был живой, – ответил Диллон. – Я за тебя тоже переживал. Не видишь человека пару часов и начинаешь думать, что он пулю словил.

   – Япошки... – Вензел склонился над огоньком, прикурил и глубоко затянулся. Лес подумал, что сейчас Датч скурит сигарету за одну затяжку. Затем он решил, что ему без разницы.

   Среди морпехов это выражение было самодостаточным предложением. Датч выпустил облако сизого дыма.

   – Знаешь, за курево здесь можно получить почти всё, что угодно. Своё местные выкурили уже очень давно. Когда делишься с ними, они готовы на колени встать.

   – Да? – удивился Лес. – И, что, хоть одна девка встала перед тобой на колени? Я слышал, что можно трахаться как конь, но не слышал, что можно трахаться, как верблюд.

   Вензел состроил гримасу, затем произнес:

   – В натуре, за сигарету здесь отсосать готовы. Знаешь, пусть лучше они мне сосут, чем ложатся со мной рядом. Бабы здесь такие тощие, кажется, что лежишь на стремянке.

   Лес кивнул. Все гражданские на Оаху выглядели очень худыми. Худыми были даже япошки, хотя питались они гораздо лучше местных. Совсем как...

   – Слыхал о военнопленных в Опане и о тех, что наши вытащили из Гонолулу? Те бедолаги были не просто худыми. Они, бля, в натуре, с голодухи загибались. Сраные япошки за всё ответят.

   – Это уж точно.

   Датч докурил сигарету почти до самого конца. Затем он извлёк из кармана зажим и принялся курить сигарету, пока та не кончилась совсем. Хорошая мысль. Лес пообещал себе не забыть разжиться зажимом у радистов, телефонистов, в общем, у тех, кто имел дело с проводами.