Текст книги "Конец начала (ЛП)"

Автор книги: Гарри Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Гарри Тертлдав
Конец начала

Спасибо Кириллу Дееву за перевод. Текст взят с его странички http://samlib.ru/d/deew_k_s/ На русском языке роман публикуется впервые в сборнике «Свистать всех наверх» .

I

Коммандер* Минору Гэнда шёл мимо центрального входа во дворец Иолани. По голубому гавайскому небу плыли легкие белесые облака. Над дворцом, построенном в поздневикторианском стиле, на пяти флагштоках развевались флаги восстановленного Гавайского королевства. Глядя на них, Гэнда улыбнулся. Гавайцы соединили в единое целое британский и американский флаги: по краям знамя обрамлял Юнион Джек, а всё остальное пространство заполняли белые, синие и красные горизонтальные полосы.

   "Стоит отдать им должное", – подумал японский офицер. Белые владели гавайской экономикой задолго до того, как американцы присоединили эти земли себе.

   Теперь всё иначе. Звёздно-полосатый флаг больше не развивался над дворцом Иолани, а в самом здании больше не заседала законодательная палата Гавайских территорий. Теперь это резиденция короля Стэнли Ована Лаануи – милостью божьей и Императора Японии короля Гавайев – и его рыжеволосой королевы Синтии. А пока король Стэнли царствовал, генерал Томоюки Ямасита, командующий японскими вооруженными силами на Гавайях, правил.

   На вершине лестницы, ведущей во дворец, стоял караул из японских солдат. Они были невысокими, лишь двое оказались на пару сантиметров выше 160-сантиметрового Гэнды, но, благодаря надежным винтовкам "Арисака", необходимости в высоком росте не было. У подножия лестницы стояло отделение восстановленных гавайских королевских гвардейцев. Поставив высоких мужчин внизу, а низких наверху, можно было минимизировать существенную разницу в росте. Гвардейцы короля Стэнли носили пробковые шлемы и синие мундиры с белыми поясами: чисто церемониальная форма одежды для чисто церемониальной армии. Вооружены они "Спрингфилдами", которые тысячами хранились на складах армии США. К винтовкам были примкнуты штыки, однако Гэнда слышал, что патронов им не выдавали.

   Когда коммандер шёл мимо них, гвардейцы вытянулись по стойке "смирно". Он кивнул им в ответ, отвечая вежливостью на их старания. Гэнда свернул за угол, затем ещё за один и оказался на заднем дворе дворца. Там тоже стоял караул из японцев и гавайцев. Внутрь дворца вела ещё одна лестница, а рядом находились ступеньки, которые вели вниз. Гэнда пошел именно туда.

   В XIX веке в подвале жила прислуга. Там же находились склады, где хранились "кахили" – королевские посохи – а также серебряная посуда, вино и прочие необходимые для жизнедеятельности дворца вещи. Из-за того, что архитектор в последний момент решил обнести дворец рвом, подвалы были оборудованы полноценными окнами, поэтому в них было не так темно и мрачно.

   У входа в одно из помещений стояли японские матросы, одетые в сухопутную форму: в дополнение к синим мундирам, они были в черных касках, к которым прилагались армейские разгрузки, патронташи и фляги. Как и караул у входа, вооружены они были "Арисаками".

   – Слушаю, господин? Чего желаете? – спросил один их них, когда Гэнда остановился перед дверью.

   Он назвал своё имя и звание и добавил:

   – На 11:00 у меня назначена встреча с адмиралом Ямамото.

   Смотреть на часы необходимости не было, он и так знал, что пришел на десять минут раньше. Опаздывать на встречу с главкомом объединенного Императорского флота Японии недопустимо.

   – Хаи!* – одновременно воскликнули охранники и отсалютовали.

   Говоривший с ним матрос, отошел в сторону и открыл дверь. Адмирал Исороку Ямамото работал, склонившись над сосновым столом. Стол этот не имел ничего общего с деревянным гигантом в библиотеке короля Дэвида Калакауа, который занимал генерал Ямасита. Гэнде это казалось несправедливым. Ямамото по званию выше Ямаситы, поэтому он должен иметь более комфортные условия для работы. Но тот сам отказался. На Гавайях адмирал ненадолго и ему не хотелось мешать постоянному командующему.

   Когда вошел Гэнда, Ямамото поднялся. Они обменялись поклонами. Адмирал был совсем ненамного выше Гэнды, зато у него было широкое крепкое телосложение борца.

   – Присаживайтесь, – сказал он. – Как себя чувствуете? Надеюсь, лучше? Выглядите вы бодрее и не таким бледным.

   – Мне намного лучше, господин. Благодарю, – ответил Гэнда, садясь.

   Когда японский флот схлестнулся с американским, пытавшимся отбить Гавайи, коммандер подхватил воспаление легких. Несмотря на болезнь, он сбежал из лазарета и во время битвы находился на мостике "Акаги", помогая японским авианосцам разгромить американцев. Нельзя сказать, что победа в сражении – это его заслуга, но он принял в ней посильное участие. Спустя месяц после битвы, он уже чувствовал себя старым, хотя, до старости ему ещё было далеко.

   – Рад слышать. Я за вас беспокоился, – отрывисто произнес Ямамото. Гэнда почтительно склонил голову. Как и большинство моряков его поколения, он был учеником Ямамото. Он разработал основной план нападения на Гавайи и последующего наземного десанта. Он планировал, а адмирал Ямамото продвигал его идеи вперед, воплощая в реальность. А теперь... теперь они встречались в подвале дворца Иолани.

   – Американцы притихли с последней нашей с ними встречи, – заметил Гэнда.

   – Хаи, – согласился адмирал. – Надеюсь, они не вылезут ещё долго. Я намерен воспользоваться этой возможностью и вернуться в Японию. Пока на Гавайях всё спокойно, нужно совместно с армией решить, что делать дальше. Австралия... Индия... Разумеется, они хотят откусить ещё один кусок от Китая и ждут помощи от нас.

   – Они её получат, – согласился Гэнда. Американцы соглашались продавать Японии нефть и металлолом, если та уберется из Китая. Война, даже такая рискованная, как война с США, намного лучше, чем подчиняться чужой воле и унижаться. Разве янки указывали англичанам убраться из Индии и африканских колоний? Вряд ли! Станут ли они сомневаться посылать своих морпехов в соседние страны, прояви те неподчинение? Ещё менее вероятно. Однако они почему-то считают, что могут приказывать Японии. Гэнда с горечью произнес:

   – У нас не круглые глаза и не белая кожа.

   – Верно. – Ямамото снова кивнул, следуя за мыслями Гэнды. – Но мы уже продемонстрировали всему миру, что это не имеет значения.

   Он положил руки на дешевый сосновый стол. Два пальца на левой руке он потерял в Цусимском сражении во время Русско-Японской войны, когда был ещё молодым офицером. Он лишился двух пальцев, а русские лишились всего флота, который послали через весь мир на войну с японцами.

   В 1905 Гэнде исполнился год. Как и другие его соотечественники, он прекрасно понимал значение Русско-Японской войны. То была первая война современного типа, в которой не-белые победили белых. А сейчас японцы били австралийцев, американцев, англичан.

   – Надеюсь, что вернусь сюда ещё не скоро, – произнес Ямамото. – Судя по американским радиопередачам, бросать Гавайи они не намерены. Я надеялся, что будет наоборот. Что наши победы убедят правительство США в том, что им не победить и воцарится мир. Но этого не произошло. Карма, да? У них больше людей, больше ресурсов, больше заводов, чем у нас. Думаю, что всё это они в скором времени бросят против нас.

   – Мы тоже будем готовиться, – убежденно сказал Гэнда.

   – Хаи, – повторил Ямамото. Но то было лишь признание мнения коммандера, а не согласие с ним. Адмирал продолжил: – Они способны подготовиться быстрее, чем мы. Надеюсь, сделанное нами в восточном Тихом океане, даст нам время укрепиться и занять должное место в современном мире. Надеюсь... но доказать мою правоту может лишь время.

   – Мы полностью реализовали наши планы в этом регионе, – произнес Гэнда.

   – Верно. Но хватит ли этого? – Ямамото выглядел слишком уж мрачным. Он посмотрел на запад. – В Токио считают, что всё прекрасно. Там считают, что Соединенные Штаты на грани гибели. Они не понимают противника. Они, конечно, читали Сунь-цзы, но не считают, что написанное в его работах может относиться и к ним. Нет! Они-то намного умнее!

   Его сарказм обжигал. Как фон Клаузевиц* почитался на западе, так и Сунь-цзы почитался на востоке. Причём уже более двух тысяч лет. Военный человек мог не соглашаться с мыслями китайского военачальника о тактике и стратегии лишь на свой страх и риск. Гэнда произнес:

   – Уверен, всё не так уж плохо.

   – Нет, всё гораздо хуже, – ответил ему Ямамото. – Радуйтесь, что вы далеко от Токио. Там сейчас царит просто отравляющая атмосфера. Природа этого яда кроется в нашем успехе, что делает его сладким, но ядом он от этого быть не перестаёт. Возможно, на длинной дистанции, он станет для нас смертельным, ибо такая отрава, как успех ослепляет.

   – Если немцы победят русских... – начал Гэнда.

   – Да, в армии только этого и ждут. Если северный зверь издохнет, мы набросимся на его труп и оттяпаем у него Сибирь. Если.

   – Вермахт рвётся к Кавказу. Они уже на подходах к Сталинграду. После падения Ростова приказ Сталина "Ни шагу назад" звучит как вопль отчаяния.

   На это Ямамото лишь пожал широкими плечами.

   – Нам остается только наблюдать. Зимой немцы стояли у самой Москвы, но их отбросили. Теперь им нужна нефть. И нам тоже. Если они до своей доберутся... надеюсь, они ею поделятся. Вот и всё.

   – Они также отвлекают американцев и англичан, что на руку нам, – сказал Гэнда.

   Его слова вызвали у Ямамото улыбку. Он встал и поклонился коммандеру, тот поспешно ответил тем же.

   – Рад, что ваш разум остался ясным. С такими людьми, как вы, Гавайи в надежных руках. – Он снова поклонился, на этот раз сильнее. Это означало, что встреча окончена.

   Гэнда вышел из кабинета командующего, как по подушкам. Человек, которым он восхищался больше всего на свете, которым вся Япония восхищалась больше всего на свете, высоко его ценил! Большинство японцев знали Ямамото, точнее, знали о Ямамото лишь по газетным и журнальным статьям. Гэнда же был знаком с ним лично и считал, что адмирал полностью заслуживал восхищения.

   Силясь скрыть глупую ухмылку, Гэнда поднялся из подвала. Вышел он в тот самый момент, когда из дворца выходила королева Синтия – новоявленная правительница Гавайев.

   – Ваше величество, – по-английски приветствовал её Гэнда, стараясь скрыть иронию в своём голосе.

   – Здравствуйте, коммандер Гэнда. Как поживаете?

   Королева его узнала. Гэнда был одним из четырех офицеров – двоих от флота и двоих от армии, – кто убедил её мужа занять гавайский престол. Стэнли Ована Лаануи, отныне – король Стэнли, стал первым кандидатом, кто согласился сотрудничать с японской администрацией.

   Гэнда не думал, что королева Синтия понимала, насколько простыми были критерии отбора. Однако просвещать её он не собирался.

   – Мне уже лучше, благодарю, – ответил коммандер. Понимал английский Гэнда неплохо, но говорил на нём гораздо хуже, чем, например, Ямамото.

   Синтия Лаануи улыбнулась. Без сомнений, она стала первой рыжеволосой королевой Гавайев за всю их историю. Улыбка её была подобна удару. На вид ей было между двадцатью пятью и тридцатью годами. У неё были зеленые глаза и веснушки, а ниже шеи она обладала всеми достоинствами, которыми должна обладать женщина.

   – Хочу поблагодарить вас за всё, что вы сделали для моего мужа, – сказала она. Король Стэнли был минимум лет на двадцать старше неё. Гэнда сомневался, что она была первой его женой. Причины его выбора очевидны. А вот, чем руководствовалась она, Гэнда не понимал. По крайней мере, было заметно, что он ей небезразличен.

   – Рад был помочь. Ваш муж – хороший человек, – сказал коммандер. На это он не поставил бы и пятидесяти сен, или десяти центов, в американской валюте, но Гэнда оставался вежливым, что позволяло продолжить беседу с этой очаровательной женщиной. Она была всего на пару сантиметров выше него.

   Одета она была в совершенно неподобающее для королевы летнее шелковое платье. Когда она кивнула, всё остальное тоже заколыхалось, и ткань платья отлично позволяла это разглядеть. Гэнда надеялся, что пялился не слишком откровенно. Королева сказала:

   – Он очень хороший человек. Гавайи нуждаются в нём. Особенно, сейчас.

   Она действительно так считала или это просто вежливость? Гэнда был готов согласиться с первым. Если она столь наивна, ей придется очень трудно.

   – Очень хороший, да. Делать много хорошего, – ответил на это Гэнда. Всегда лучше согласиться. К тому же, пока король Стэнли в точности выполняет все указания японцев, его действительно можно считать хорошим.

   Согласие Гэнды вызвало у королевы Синтии улыбку ярче гавайского солнца. Словно у ног коммандера взорвался снаряд и разорвал его на части.

   – Я очень рада, что и вы так считаете, – выдохнула она. Гэнда и представить не мог, что обычный выдох мог содержать столько благодарности.

   Они ещё какое-то время поговорили. Затем королева вновь обворожительно улыбнулась и вернулась во дворец. Гэнде же нужно было возвращаться к своим обязанностям. И всё же, он проводил королеву долгим взглядом, пока та поднималась по лестнице.

   Перед ветровым стеклом кабины Джо Кросетти появился «Зеро». Молодой пилот уставился в прицел «Уайлдкэта». «Нельзя вести эту тварь слишком долго, но если не буду вести, то сам промахнусь», – мелькнула и исчезла в голове мысль. Если подлететь поближе, промахнуться будет невозможно. Он дождался, пока ненавистный противник не заполнил весь вид перед ним, затем зажал большим пальцем гашетку на штурвале.

   Взревел пулемет под крылом. В япошку полетели трассеры. Вражеский самолет вспыхнул факелом и рухнул в Тихий океан. У пилота не было ни единого шанса выбраться. Возможно, он всё равно, сгорел.

   – Получи, тварь! – выкрикнул Джо Кросетти. Он развернул самолет обратно на авианосец. Навигация посреди океана – дело непростое, но он справился. Впереди появилась полётная палуба. Джо развернул "Уайлдкэт" носом к корме. Было сложно... Вниз! Хвостовой крюк самолета зацепился за тормозной трос, машина дёрнулась и замерла. Он сел и он цел!

   – Неплохо, мистер Кросетти, – раздался в наушниках голос.

   Реальность толкнула его сильнее, чем палуба при посадке. "Уайлдкэт" превратился в тыкву, подобно карете Золушки, а если точнее, в тренировочный самолет под названием "Тексан". Полётная палуба оказалась жёлтым прямоугольником, начерченным на бетоне. Впрочем, тормозной трос оказался настоящим. Джо садился с его помощью лишь во второй раз.

   Его лётный инструктор, молодой лейтенант по имени Уайли Фостер, продолжал:

   – Мне понравилось, как вы заходили на цель. На четвёрку.

   – Благодарю, сэр, – ответил Джо.

   – Рано благодарите, я ещё не закончил, – бросил Фостер. – Посадка тоже вышла неплохо, но ничего особенного. На полётную палубу вам так садиться пока рановато. Прежде чем совершать жёсткую посадку, вам нужно убедить меня, что вы умеете садиться мягко.

   – Есть, сэр. Виноват, сэр.

   Джо хотелось объяснить, что он садился таким образом с определенной целью, но это было не так, да и не было инструктору до этого никакого дела.

   – Что же касается навигации...

   Лейтенант многозначительно замолчал.

   – Виноват, сэр, – повторил Джо, стараясь вложить в свои слова всю горечь, какую испытывал.

   У него с самого начала были трудности с навигацией. Многие курсанты с базы ВВС в Пенсаколе закончили колледж, или нечто похожее на колледж. Джо закончил только школу, а во время нападения японцев на Перл Харбор работал в автомастерской в Сан-Франциско. В двигателях он разбирался прекрасно, однако, знаний по геометрии и тригонометрии едва хватало на то, чтобы добраться из точки А в точку В и обратно. И когда он окажется в пустынных и жестоких водах Тихого океана, шансов вернуться живым у него будет очень мало.

   – Могло быть и хуже, – признал Фостер. – Я видел, как курсанты пытались добраться в Майами, Новый Орлеан или Атланту. Однако могло быть и гораздо лучше, блин. Если хотите получить назначение на авианосец, садитесь за учебники.

   – Есть, сэр. Сяду, сэр, – горячо произнес Джо.

   Служба на авианосце позволила бы поскорее начать бить япошек – именно поэтому Джо и записался палубную авиацию.

   Лейтенант Фостер сдвинул "фонарь" кабины. Вместе с Джо они выбрались из "Тексана". Лётный инструктор был долговязым мужчиной под два метра ростом. Подобно башне он возвышался над Джо, рост которого не превышал метр семьдесят. Если бы они сражались на мечах, разница в росте играла бы существенную роль. Но, кому какое дело, какого роста пилот? Джо слыхал, как южане говорили: "Неважно, насколько велика собака, важно, как яростно она дерется". Японцы, напавшие 7 декабря, только подтверждали эти слова, однако Джо ни в чём не собирался их хвалить.

   Он разглядывал "Тексан" со смешанным чувством раздражения и привязанности. Это был большой шаг вперед по сравнению со спокойным бипланом "Стирман", на котором он постигал азы лётного искусства. В тот же миг над головой прожужжал "Жёлтый псих". Дабы все пилоты знали, что перед ними курсант, флот выкрасил все "Стирманы" в ярко-жёлтый цвет.

   Да, по сравнению с "Жёлтым психом", "Тексан" – это большой шаг вперёд. Это был моноплан, обитый сталью, а не лакированными тряпками, как "Стирман". В левом крыле у него был пулемет, из которого Джо подбил учебную цель, когда отрабатывал маневр атаки. Ещё у самолета были крепления для бомб. Это была отличная имитация боевой машины.

   И всё же всего-навсего имитация. Двигатель "Тексана" обладал лишь половиной мощности "Уайлдкэта", а по максимальной скорости едва доставал до двух третей палубных истребителей. То, что всё это было сделано нарочно, мало волновало Джо.

   Подошли техники, отцепили хвостовой крюк от троса и утащили самолет в сторону, чтобы очередной курсант смог приземлиться на жёлтой "полётной палубе".

   Лейтенант Фостер спросил:

   – Как считаете, когда уже будете готовы летать на "Тексане" в одиночку?

   Джо моргнул. Этого вопроса он от Фостера не ожидал, особенно после высказываний инструктора о его навыках навигации. Однако ответ у него мог быть только один:

   – Сэр, если прикажете, готов лететь сию же секунду.

   У Фостера были светлые волосы, на лоб падала длинная чёлка, ещё у него была обворожительная улыбка, которая всем девчонкам в округе напоминала Гэри Купера. Джо же она напоминала богатеев с Ноб Хилл*, которые свысока смотрели на "макаронников" вроде него. Но офицер не унижал Джо из-за фамилии или внешнего вида. Фостер произнес:

   – Ценю вашу храбрость, мистер Кросетти. Флоту нужны те, кто не испытывает сомнений. Но если ваши навыки ещё не совсем соответствую нормам, вам следует подождать. Страна, со своей стороны, тоже готова ждать.

   Видимо, Джо выглядел слишком озадаченным, потому что инструктор вздохнул и пояснил:

   – Сколько поминальных служб вы отстояли с момента появления здесь?

   – Эм, несколько сэр, – признал Джо.

   Он прекрасно понимал, что этих служб было более чем несколько, и Фостер об этом знал. Как только курсанты начинали летать, они тут же начинали падать и разбиваться. Одно столкновение в воздухе двух "Жёлтых психов" унесло жизни двоих курсантов и двоих инструкторов. Курсанты разбивались на взлётно-посадочной полосе. Падали в болота, что простирались вокруг базы ВВС в Пенсаколе. Один парень улетел на "Стирмане" в сторону Мексиканского залива и не вернулся. Его так и не нашли и объявили пропавшим без вести, а затем погибшим.

   Несмотря на всё это, Джо произнес:

   – Со мной подобного никогда не произойдет.

   Он свято верил в собственную неуязвимость.

   Лейтенант аж язык прикусил.

   – Все так говорят. Иногда эти слова становятся для них последними.

   Он пристально посмотрел на Джо.

   – Что, не верите?

   – Я удержусь, – настойчиво произнес тот.

   Фостер взглянул на карточку, куда записывал оценки Джо за этот полет.

   – Может, с божьей помощью, и удержитесь. В следующий раз полетите в одиночку.

   – Благодарю, сэр! – как можно радостней отозвался Джо. Он действительно был рад, но вовсю демонстрировать свою радость не стал. Будь он проклят, если станет вести себя как итальянец перед лицом такого человека, как этот Уайли Фостер.

   Он отправился в казарму на дальнем краю взлётной полосы. Когда он только приехал в Пенсаколу, то вместе с соседом жил в палатке. Некоторые курсанты до сих пор спали под тряпичной крышей, что было нетрудно в условиях влажного лета Пенсаколы. Однако он и Орсон Шарп уже заслужили условия получше.

   Когда он добрался до двухэтажного здания казармы, то пропотел насквозь. Сан-Франциско существенно уступал Флориде по жаре и влажности. Его отец был рыбаком. Каждое лето Джо выходил вместе с ним из Рыбацкой пристани*, пока не устроился в автомастерскую Скальци. Но лишь здесь он начал понимать, что чувствует омар, которого бросили в кипяток.

   Ни жара, ни влажность не помещали ему перескакивать сразу через две ступеньки. Джо пробежал по коридору и влетел в открытую дверь. Орсон Шарп сидел на стуле у своей койки и читал учебник по навигации. Курсант из Солт Лейк Сити был крупным, спокойным и уравновешенным парнем. Он не ругался матом, не пил кофе и пиво. Шарп был первым мормоном, которого Джо видел в своей жизни. Иногда Джо думал, что он слишком хорош, чтобы быть искренним, хотя вслух подобного никогда не произносил.

   – Как прошло? – поинтересовался Шарп, отрывая взгляд от учебника.

   Широченная ухмылка Джо должно быть говорила сама за себя, но он всё равно сказал:

   – Лейтенант Фостер сказал, что в следующий раз я полечу один! Не могу дождаться!

   Радость его соседа по комнате выглядела искренней.

   – Это же отлично! Я знал, что ты ждал этого, но не думал, что дождёшься так скоро.

   – Не. Ему понравилось, как я расстрелял мишень. Кажется, причина в этом.

   Чуть запоздало Джо припомнил, что этим утром Шарп тоже летал.

   – А ты-то как?

   – Мой инструктор позволил мне полететь в одиночку уже сегодня.

   Шарп скромно пожал плечами.

   – Я выжил, – добавил он.

   Джо поборол приступ зависти. На "Стирмане" его сосед в одиночку тоже полетел раньше. Шарп всё делал на "отлично" и никогда не суетился. Он был таким скромным, что с него невольно приходилось брать пример. Джо подошел к нему и протянул руку.

   – Скоро полетим! Поздравляю!

   – Спасибо, старик.

   Ладонь у Орсона была почти в два раза больше, чем у Джо. Когда курсанты играли в футбол, Шарп стоял на позиции лайнмена, а Джо играл дифенсив бэка*. Он был быстр, но невелик.

   – У нас получится, – добавил Шарп.

   – Ага! – воскликнул Джо. – Нам ещё на многом предстоит полетать, сначала на наземных тренажерах, а потом и в небе. Надеюсь нам дадут время полетать на "F3F"*.

   Флотский биплан-истребитель был снят с вооружения за пару месяцев до нападения на Перл Харбор. Джо попытался представить "F3F" в схватке с "Зеро". Может быть, к счастью, но воображение отказывалось рисовать такую картину. Сегодня эти самолеты использовались в качестве последней ступени тренировок.

   Джо успел сказать только два слова:

   – А уже потом...

   – А уже потом поглядим, куда нас определят, – перебил его Шарп. – Ты же указал желаемое место прохождения службы во всех трёх строках анкеты?

   – Авианосец? Конечно, бл... Ну, конечно, указал.

   В присутствии соседа Джо старался не ругаться.

   – А ты?

   – Конечно, – ответил Шарп. – Если меня не определят туда, то мне без разницы, куда меня направят. Всё остальное – утешительный приз.

   – Согласен.

   Джо плевать хотел на службу в патруле или на гидросамолете (не совсем так – он ненавидел японские гидросамолёты, ведь один из них сбросил бомбу на дом, где жили его дядя, тётя и двоюродные братья и сёстры, но летать на американском самолете он совершенно не желал). Его интересовала только служба на авианосце, и желательно, на истребителе.

   – Надеюсь, служить мы будем вместе, – серьезно произнес Шарп. – Из нас получится отличная команда.

   – Угу, – согласился Джо. – Надо, пожалуй, подтянуть навигацию, иначе я вообще никуда не полечу.

   Он поднял с сундучка собственный учебник и уселся на стул. Джо знал, что, если у него возникнут сложности, сосед ему поможет. Сам он не раз помогал Шарпу разобраться в конструкции двигателей. Из них уже получилась отличная команда. "Берегись, Хирохито", – подумал Джо и погрузился в чтение.

   Лейтенант Сабуро Синдо редко чем-то восхищался. Некоторые пилоты считали, что он холоден, как рыба. Сам Синдо так не считал. По его мнению, людей в основном восхищали всякие глупости.

   Лейтенант стоял на полётной палубе "Акаги" и смотрел на Перл Харбор. Выглядел порт не так, как до вторжения Японии и вступления США в войну. Тогда американские корабли стояли вплотную друг к другу, либо свободно болтались, стоя на якоре. Теперь же они превратились в почерневшие, изломанные ржавые куски металла. Из некоторых в море всё ещё вытекало топливо. Синдо разглядел на воде несколько радужных пятен. Тропический ветер доносил до него химический запах горючего.

   В ходе третьей волны налета на Оаху японцам удалось уничтожить два американских эсминца и затопить их в канале, соединявшем Перл Харбор с океаном. Благодаря этому, весь остальной Тихоокеанский флот США оказался заперт в бухте, и японцы могли бомбить его в своё удовольствие. Синдо кивнул своим мыслям. Американцы могли бы попробовать выступить против японских ударных сил. Может, удачи они бы и не снискали, особенно без поддержки авианосцев, но так у них вообще не осталось никаких шансов.

   Японские флотские инженеры убрали эсминцы из канала всего за несколько недель до провалившегося американского нападения. Синдо этому обрадовался. Теперь у "Акаги" было, где встать на ремонт, не боясь американских подлодок. У самого входа в канал была установлена противоторпедная сеть.

   Синдо неприятно рассмеялся. Американцы в прошлом декабре даже не подумали установить такую сеть. Они даже не подумали, что кто-то решится запустить торпеды в мелководную гавань Перл Харбора. Японцы убедили их в обратном. Царящая вокруг разруха была тому свидетельством.

   Такая же разруха царила и на земле. На острове Форд, там, где не было американских строений, когда-то росли деревья. Теперь там всё было завалено щебнем с торчащими пучками зелени, но вряд ли она задержится тут надолго. К северу от гавани, в Перл Сити, американцы дрались за каждый дом. В городке в основном жили военные, поэтому, гражданские, которые их обеспечивали, выглядели такими же потрёпанными, как сам остров.

   В восточной части острова дела обстояли ещё хуже. Там американцы хранили топливо, а японские бомбы превратили его в дым и пламя. Синдо хорошо помнил тот пожар – то был погребальный костер американских амбиций на Тихом океане. Столб густого чёрного дыма стоял несколько недель, пока пламя, наконец, не погасло. Там ничего не росло. Синдо сомневался, что вообще вырастет. Остров Форд и Перл Сити пережили войну. Топливохранилища пережили ад.

   Возле этих хранилищ и находились ремонтные доки американского флота. Поняв, что Оаху они не удержат, янки постарались разломать там всё, что можно. Японские инженеры с восхищением отнеслись к работе, проделанной их американскими противниками. Работать в этих доках японцам было непросто, ой, как непросто, однако, не невозможно.

   Словно в подтверждение этому, палуба "Акаги" под ногами Синдо задрожала. Снизу послышался металлический стук и лязг. Во время битвы к северу от Гавайских островов в авианосец попал один пикировщик. Бомба пробила полётную палубу на носу и взорвалась в ангаре. К счастью, все самолеты находились в воздухе, защищая "Акаги", либо атакуя вражеские авианосцы. В противном случае, всё могло быть гораздо хуже.

   Ремонтные бригады заделали полётную палубу стальными щитами, поэтому авианосец мог принимать самолёты. Этот ремонт был жизненно необходим. Всё остальное могло подождать. Экипаж мог отдыхать, насколько это возможно в гавайских водах.

   "Дзуйкаку", пострадавший намного серьезнее "Акаги", уковылял на ремонт обратно в Японию. В итоге, его систершип* "Сёкаку" остался единственным неповрежденным авианосцем в восточной части Тихого океана. Синдо выругался про себя. Экипаж "Сёкаку" был менее опытен, чем экипаж "Акаги". В кризисной ситуации...

   Не только лишь адмирал Ямамото ожидал развития кризиса. Американцы повредили авианосные силы Японии. Японцы разбили американцев. Два из трёх их авианосцев, вышедших с американского материка, лежали на дне Тихого океана. Третий, поврежденный, сильнее, чем "Акаги" и "Дзуйкаку" едва добрался до западного побережья. Весь остальной флот вторжения, который шёл за ними, был вынужден развернуться.

   "Мы их разгромили, – самодовольно подумал Синдо. – Если они вернутся, мы снова их разгромим".

   Из-под полётной палубы выбрался высокий офицер с лошадиным лицом. Увидев Синдо, он взмахнул рукой и подошёл к нему. Синдо тоже взмахнул рукой, а когда офицер подошёл ближе, отсалютовал по уставу.

   – Как вы себя чувствуете, Футида-сан? – спросил он.

   – С каждым днём всё лучше, благодарю, – ответил коммандер Мицуо Футида.

   Во время боя с американцами он слёг с аппендицитом. Он завершил свой вылет, вернулся на "Акаги" и тут же отправился в лазарет, где ему вырезали воспаленный орган.

   – Рад слышать, – сказал Синдо.

   Он вёл за собой истребители с "Акаги" во время последнего авианалета на Оаху и в недавней битве с американцами на севере. Футида же командовал первым налётом и также, больной или нет, участвовал в недавнем бою.

   – Всё кончено. Я справился. Меня заштопали, – сказал Футида.

   Снизу снова послышался грохот. Футида улыбнулся.

   – Об "Акаги" можно сказать то же самое.

   – Надеюсь, это ненадолго, – пробормотал Синдо.

   Будучи деловым человеком, он не обратил внимания на шутку Футиды, пока не стало слишком поздно. Всё ещё думая о деле, он посмотрел на северо-восток.

   – Интересно, как американцы будут справляться со своим поврежденным авианосцем.

   – Он на ремонте в Сиэтле, – ответил Футида.

   – А, со десу?* Я не слышал, – сказал Синдо.

   – Сам узнал несколько часов назад, – сказал Футида. – Его заметил один из наших "Н8К". Замечательный самолет.

   Его лицо лучилось энтузиазмом. А эти большие гидросамолеты были великолепны. Вылетая с гавани в районе Перл Сити, где раньше находился порт клиперов ПанАм, они могли достичь западного побережья США, чтобы вести разведку или бомбить. Футида летал на одном из таких во время бомбардировки Сан-Франциско. Никаких сомнений, его энтузиазм был вызван, в том числе, и этим.