Текст книги "Конец начала (ЛП)"

Автор книги: Гарри Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

   На перекрестках японские спецвойска вместе с гражданскими строили баррикады и пулеметные гнёзда. Гражданские не вызывались на эти работы добровольцами, что не означало, что они могли их избежать. Какой-то хоули стал работать не так быстро, как хотелось морякам, и те били его прикладами по голове. По его щеке и челюсти потекла струйка крови, но парень закинул на растущую баррикаду горсть земли, а за ней ещё одну.

   Матрос махнул Такахаси винтовкой.

   – Эй, ты! Да, ты! Иди-ка сюда и помоги Императору!

   – Прошу простить, но я уже помог, – ответил Хиро. – Я только что вёл передачу для Мураты-сана.

   – Рассказывай, ага, – раздражённо произнес матрос.

   В разговор вступил один из его товарищей.

   – Погоди-ка. Я знаю его голос. Ты же тот, кого все зовут Рыбак, да? Я постоянно тебя слушаю.

   – Да, это я, – признал Хиро.

   Несколько минут назад он ненавидел себя за то, что связался с радио. Теперь же, он пользовался этими связями, хоть и продолжал их ненавидеть. Он помотал головой. Жизнь намного сложнее и труднее, чем можно представить, пока не пройдёшь много-много миль под килем.

   – Пусть идёт, – убеждал второй матрос первого. – Он свою работу сделал, а у нас тут и так полно народу.

   – Ладно. Ладно. Иди, давай.

   Первый матрос из спецотряда даже не скрывал отвращения, но спорить не стал.

   – Иди. И не натвори делов.

   – Домо оригато. Не натворю.

   Хиро спешно убрался прочь.

   Американцы практически не сражались за Гонолулу. Когда их прижали к окраинам, они сдались. Это сохранило жизнь многим гражданским. Но в японском военном словаре слова "сдаться" не было. Спецотряд флота был готов драться за каждый дом. Когда битва закончится, останется ли здесь хоть что-нибудь? Более того, будет ли обеим сторонам хоть какое-то до этого дело?

   Джо Кросетти попивал кофе в кают-компании «Банкер Хилла». Если бы не кофе, непонятно, как бы он держался на ногах. Он слышал, фельдшеры раздавали всем желающим таблетки бензедрина. Выяснить, так это или нет, он пока не решался. Джо не считал, что ему нужен такой удар по яйцам. Впрочем, скоро потребуется.

   Рядом с ним сидел Орсон Шарп и пил колу из бутылки. Он по-прежнему придерживался запрета относительно "горячительного", но взбодриться нужно было и ему. Под ногами у него валялась пара пустых бутылок.

   – Ссаться потом будешь, как лошадь, – сказал ему Джо. – Что будешь делать, если обоссышься прямо в кабине?

   Шарп слегка, почти, элегантно, улыбнулся.

   – Слыхал о приятеле водителя трамвая?

   Когда Джо помотал головой, Шарп объяснил суть устройства.

   – Нихера ж себе! – воскликнул Джо. – Отличная мысль. А если она выпадет, если прибавишь газу? Зальёт весь комбез и кабину.

   – Пока везло. К тому же, я по-всякому летал, но не переворачивался. Вообще, я планирую написать руководство для всей роты.

   – Святая Луиза, я тебе мешать не стану. А как же твой прибор? Как ему такое общение с этим "приятелем" по четыре раза на дню?

   – Побаливает, – ответил Шарп, словно констатировал факт, что, собственно, так и было. – Не распух, ничего такого.

   – Ладно. Подумаю, может, и себе такой сделаю. Ты его здесь уже сделал или пронес на борт?

   – Пронес. Так что, не думаю, что у тебя получится такой сделать. Лучше спроси у самого крутого чиф-петти-офицера*. Если он не поможет, но никто не поможет.

   – Разумно. Чиф-петти знают всё, или делают вид, что знают.

   Когда он попал на борт авианосца, это стало для Джо настоящим откровением. Во время учёбы, почти все инструкторы были офицерами. С петти-офицерами он имел дело лишь, когда сталкивался с флотской бюрократией. Теперь он знал, что старшие матросы держали в своих руках все нити. Без офицеров они бы управлялись с кораблём лучше, чем офицеры без них.

   Над их головами проревел и сел самолёт. Корабль выглядел маленьким, но лишь на первый взгляд. Водоизмещение авианосцев типа "Эссекс" – 27000 тонн и несколько тонн самолётов особой роли не играли. Джо и Орсон одновременно сказали:

   – "Донтлесс".

   Звук у них был совсем низким, если знать разницу. Оба пилота знали.

   – Ну, и каково оно – быть ветераном? – поинтересовался Шарп.

   Джо задумался. Эти раздумья прервал зевок.

   – Устал, – ответил он.

   Его товарищ кивнул.

   – Это так.

   Он отпил из зеленой бутылки и тихо рыгнул.

   – Пардон.

   Вежливость его была доведена до автоматики. Джентльменом он был ещё до того, как стал офицером. После ещё одного глотка он продолжил:

   – Впрочем, мы делаем то, что должны.

   – Точно, блин, – решительно согласился Джо.

   Морпехи и армия высадились на Оаху и медленно продвигались на юг. Было непросто – слова "отступать" в японском словаре не было – но, они справлялись. Где-то по-прежнему сновали японские подлодки, но весь надводный вражеский флот нокаутирован. Авиация противника находилась на последнем издыхании. Япония доказала, что палубная авиация отлично бьёт наземные цели. Теперь очередь США повторить этот урок.

   – Некоторые их пилоты просто чудовищно хороши, – сказал Шарп. – Пристроился я недавно за одним "Оскаром". Он буквально остановился, развернулся и прошлёпал мимо, помахивая хвостом.

   Шарп, наверное, был единственным пилотом на авианосце, кто употреблял слова, вроде "прошлёпал".

   – Со мной было ещё два "Хеллкэта", но он, всё равно, ушёл. Он такие виражи закладывает, у тебя такие никогда не получатся. Мы его так и не достали, а, когда я сел, то нашёл в винте дырку.

   – Они своего никогда не упустят – согласился Джо. – С этими жалкими пулемётиками они задолбаются тебя бить, но скинуть их, всё равно не получается. Если не ввязываться в схватку – всё будет хорошо.

   Какое-то время Джо помолчал.

   – Тебя залатали или новый винт поставили?

   – Новый поставили, – ответил Шарп. – Я бы и с дыркой полетел, если надо – там тридцатый калибр всего, – но зачем рисковать? Запчасти у нас есть, а они здесь именно за ними.

   – Это уж точно, – сказал Джо. – Скоро у япошек ни самолётов не останется, ни аэродромов. Мне плевать, какие они пилоты. Если не смогут взлетать, то возьмут винтовки и пойдут в пехоту.

   Прежде чем ответить, Шарп опустошил бутылку колы и опустил её на пол к остальным.

   – Кажется, после 7 декабря именно так и было с некоторыми нашими, – мрачно произнес он.

   – Ага, наверное.

   Джо не нравилось думать, что стало с теми американскими военными после того, как пали Гавайи, но унижение они, наверняка, испытали сверхчеловеческое. Не иметь возможности сражаться так, как учили...

   – Пора им расплатиться.

   Через час он уже снова сидел в кабине и летел в сторону Оаху. Рядом летел Орсон Шарп. Приказы были не такими строгими, как в самом начале операции. Они должны были бить по всему, что шевелится на земле и сбивать всё, что с неё взлетает, а особенно, следить за тем, чтобы противнику не удавалось восстановить аэродромы.

   Один из них, тот, что в Халеиве, уже был захвачен американцами. Пролетая над ним, Джо заметил копошащиеся внизу бульдозеры и экскаваторы, которые восстанавливали полосу. Неподалеку от аэродрома он заметил артиллерийские позиции. Само лётное поле ещё не было готово к работе, по крайней мере, не на длительной дистанции. Артиллерийскому обстрелу Джо предпочитал взлёт с палубы авианосца. "Хеллкэт", конечно, крепкая машина, но от 75мм снаряда его ничто не спасёт.

   Словно напоминая об этом, рядом с его самолётом начали рваться зенитные снаряды. Япошки старались насытить противовоздушную оборону по максимуму. Впрочем, огонь был далеко не такой плотный, как во время битвы с авианосцами. Тогда били так активно, что места вообще не оставалось. В тот раз, Джо было страшно. Теперь же, он знал, что делать. Сначала слегка уклоняешься. Потом ускоряешься и снижаешь скорость. Не даёшь им возможности нормально прицелиться. Едва научившись, в дальнейшем подобные манёвры выполняются автоматически. Некоторых, впрочем, сбивали. Оставалось лишь надеяться, что в этот раз твой номер не выпадет.

   Именно эта мысль пронеслась в голове Джо, когда на его глазах "Хеллкэт", дымя, рухнул на рисовое поле. Шансов выбраться у пилота не было никаких – всё произошло слишком быстро.

   – Не повезло же тебе, бедолага, – сказал Джо.

   Вероятно, шрапнель от снаряда повредила двигатель или убила пилота, поэтому возможности уйти из-под огня у него уже не было.

   Ствол пулемета направился в его сторону. Мимо "Хеллкэта" полетели синие, как лёд, трассеры. Большой палец Джо лёг на гашетку. Из-под истребителя вырвались красные американские трассеры. Истребитель нёс на борту шесть пулемётов, и каждый из них был во много раз мощнее одного японского. Джо совсем не улыбалось получить пулю пятидесятого калибра. Если пуля не убьёт сразу, самолёт собьёт с курса отдачей.

   Против "Хеллкэтов" продолжала сражаться лишь ничтожная кучка "Оскаров" и "Зеро". Плюс какой-то одинокий истребитель неизвестной модели. Вероятно, это "Тони" – армейский самолёт с двигателем от немецкого "Ме-109", с жидкостным охлаждением, а не радиальный, какие стояли на двух других японских истребителях. "Тони" – отлично оснащённые и быстрые машины. На этого одиночку набросилось сразу штук шесть "Хеллкэтов", поэтому разглядеть его как следует Джо не сумел, хоть он и выдержал больше попаданий, чем любой другой японский истребитель.

   "Будь их больше – мы бы, как следует, огребли", – подумал Джо. "Тони" был очень сильно похож на "Ме-109". Частично, очевидно, из-за двигателя, который и диктовал форму передней части корпуса. Оставалось только гадать, когда это немецкие инженеры успели помочь своим японским союзникам.

   Впрочем, всё это не забота Джо. Вместе с остальными пилотами он приступил к штурмовке аэродрома Хикам, что рядом с Перл Харбором. Забавно было наблюдать, как япошки на земле разбегались по укрытиям. Смотреть, как некоторые из них до укрытий не добегали, оказалось ещё веселее. Ему совсем не казалось, что он стрелял по живым людям, как это бывало в случае воздушного боя. Здесь они, просто... мишени, и он спокойно их поражал.

   Кто-то поджёг бульдозер. Джо восхитился поднявшимся в небо столбом дыма. Поскольку авианалёты продолжались постоянно, япошки могли чинить аэродромы только ночью. Появлявшиеся поутру "Донтлессы" обеспечивали их работой на следующую ночь.

   По дорогам больше не маршировали пешие полки. Джо это сильно не понравилось. По ним было так легко целиться. Но япошки не дураки. Они чертовски быстро учатся. Теперь они передвигались отделениями и взводами и постоянно старались держаться в стороне от дорог. Выследить их становилось непросто. Разумеется, от этого они и воевали хуже, что было на руку бойцам на земле.

   Джо высматривал артиллерийские позиции. Выбивать артиллерию всегда на пользу. Поговаривают, что её огонь убивает и ранит больше народу, чем винтовки и пулемёты вместе взятые. Джо не знал, правда это или нет, но слышал уже не единожды.

   Большая часть японских орудий пряталась в джунглях на склонах гор, и к вопросу сооружения укрытий для них противник подходил со всем тщанием. Одну позицию Джо обнаружил лишь потому, что заметил вспышку от выстрела. Если бы не она, он бы позицию так и не увидел. Каким образом япошкам удалось затащить орудие в такую глушь осталось для него загадкой.

   Расстреляв боезапас, Джо вернулся на "Банкер Хилл". Один за другим возвращались и его боевые товарищи. Джо тихо рассмеялся. Он так долго тренировался летать в строю, а здесь он сам по себе. Японских самолётов в небе почти не осталось, поэтому в чётком построении смысла не было.

   В нескольких милях от Оаху горел эсминец. Какому-то япошке удалось прорваться сквозь заслон. Они, по-прежнему, бились изо всех сил. Видимо, они так и не поняли, что дерутся не в своей весовой категории, либо им было плевать.

   Эсминцам, и их более крупногабаритным товарищам приходилось держаться максимально близко к берегу, чтобы доставать орудийным огнём до вражеских позиций. Авианосцы кружили севернее, намного дальше радиуса поражения. Джо не видел для них никакой угрозы, и был этому рад.

   Он нашёл свой корабль и выстроился за кормой в ожидании своей очереди на посадку. Затем он в точности проследовал указаниям офицера-сигнальщика. Его никогда не переставал волновать вопрос подчинения чужой воле. Находясь в воздухе, он мог поступать, как пожелает. Но сейчас нужно подчиняться. Он поступал так с самой первой посадки на дряхлый "Вулверин" на озере Эри. Он не спорил. Просто, ему это не нравилось.

   Сигнальщик его выровнял, задал нужный угол и скорость, а затем опустил флажки. Джо толкнул штурвал вперед. "Хеллкэт" нырнул на палубу авианосца. Тормозной крюк не задел первый трос, но зацепился за второй. Самолёт дёрнулся и остановился.

   Джо выбрался наружу. Матросы шустро откатили машину, освобождая место для посадки следующей.

   – Особые пожелания, сэр? – поинтересовался один матрос.

   – Только боеприпасы, – ответил Джо. – Топлива хватает. Двигатель в порядке.

   Петти-офицер махнул рукой, ухмыльнулся и кивнул.

   Джо спустился вниз, в кают-компанию на разбор полётов. Там он огляделся. Почти все пилоты, с которыми он взлетал, вернулись, кроме...

   – А где Шарп? – спросил он.

   – А ты не видел? – поинтересовался другой пилот. – В него попали из зенитки и сбили. Парашюта никто не заметил, так что бедняга, наверняка, поел земли.

   – А... так это был он?

   Ему будто в живот пнули.

   – Братан, ты как? – спросил пилот. – Зелёный весь какой-то.

   Джо бездумно помотал головой. Он попытался облечь свои чувства в слова.

   – Мы с самого начала учёбы были соседями. Дружили. Он всегда учился лучше меня. Летал он тоже всегда лучше меня. И, вот, я тут, а его... нет?

   Он не смог произнести этого вслух. Джо снова помотал головой и посмотрел в сторону палубы, чтобы другой пилот не видел его лица.

   – Даже не верится.

   – Херово, – с сочувствием произнес пилот.

   Джо едва его знал, по крайней мере, не так, как знал Шарпа. Во всём мире едва ли найдётся другой человек, не считая его младшего брата, кого Джо знал лучше.

   – Мы все теряем друзей. Война – это же, пиздец, какое месиво. А что ты можешь? Соберись. И держись. Если не порвём япошкам их жёлтые жопы, всё это вообще нихера значить не будет.

   – Ага.

   Пилот всё правильно сказал. Только, не помогали его слова. Джо чувствовал себя ещё более опустошённым, чем, когда япошки разбомбили дом дяди Тони. Об этом он узнал от третьих лиц, когда всё уже случилось. А сейчас? Блин, он сам видел, как Шарпа сбили. Тогда он не знал, кто это был. Только, знание ничем бы ему не помогло, потому как тогда Джо не знал, что он смог бы сделать.

   – Просто, не повезло, – сказал пилот. – Мы с ними расквитаемся. Со всеми расквитаемся.

   – Конечно.

   Джо снова посмотрел на палубу. Он представил дом в Солт-Лейк Сити (дом этот, в его воображении, очень сильно был похож на его собственный, хоть Джо и понимал, что это не так). Представил, как курьер "Вестерн Юнион" слезает с велосипеда, или выходит из машины – скорее всего, будет велосипед, с топливом сейчас тяжело – и идёт к двери дома с похоронкой от министерства обороны. Джо представил как жизни его родителей, братьев и сестёр – у него большая семья – переворачиваются с ног на голову.

   Господи! Они даже похорон устроить не смогут. Хоронить, скорее всего, просто нечего.

   "Если не порвём япошкам их жёлтые жопы, всё это вообще нихера значить не будет". Шла война. Но, со смертью Орсона Шарпа, Джо задался вопросом: если они порвут япошкам их жёлтые жопы, какой в этом будет смысл?

   Кензо Такахаси не без тревоги подходил к баррикаде. Виной тому был направленный ему в живот ствол пулемёта.

   – Ты кто? – спросил сидевший за ним солдат. – С чего нам тебя пропускать?

   Как и большинство бойцов спецотряда, он был злее и более нервным, чем обычные солдаты, что находились в Гонолулу.

   Назвавшись, Кензо добавил:

   – Я сын Хиро Такахаси. Вы его слушаете?

   Получилось, не в первый раз, к слову. Хмурый солдат за пулеметом ухмыльнулся и, внезапно, оказалось, что он – вполне дружелюбный парень, едва ли старше Кензо.

   – Значит, ты – сын Рыбака? Тогда, всё в порядке. Проходи.

   Он даже помог Кензо перебраться через баррикаду.

   Кензо хотелось одновременно смеяться и плакать. Нет, с ним не всё в порядке, не в том смысле, какой вкладывал в эти слова солдат. Он поддерживал США, а не Японию. Ему было противно пользоваться популярностью отца среди оккупантов. Но, как бы ни было противно, он этой популярностью пользовался, так как она работала. У него складывалось ощущение, будто он постоянно рассчитывался поддельными деньгами.

   Кензо продолжил путь. Солдаты у следующей баррикады заметили, что он перешёл через первую, поэтому пустили его без лишних вопросов. Можно расслабиться. Нынче все в Гонолулу, и солдаты и гражданские, вели себя очень нервно. Когда в небе появились американские самолёты, когда на берег высадились американские войска, все те, кто подлизывался к япошкам, искали оправдание тому, чем они занимались после 7 декабря 1941 года.

   Оккупанты всё это прекрасно понимали. Может, они и твари, но не дураки. Они уже никому не доверяли, а своё недоверие выражали стрельбой. А то, как они обращались с местными, не давало никаких надежд на то, что станет лучше. Наоборот, только хуже.

   Чтобы добраться до района, где жила Элси Сандберг, Кензо пришлось преодолеть ещё две баррикады. На её улице солдат не было, поэтому парень немного расслабился. Людей, вообще, на улице не было. Кензо посчитал такое поведение разумным. Это район, где жили хоули, а им япошки доверяли ещё меньше, чем всем остальным. В западной части города оккупанты расклеили пропагандистские плакаты, с надписями на нескольких языках, вроде: "Азиаты против империализма!". Здесь они ничего подобного не делали. Хоули не высовывались и надеялись, что пренебрежительное отношение к ним не обернется бойней.

   Кензо не успел постучать в дверь, как она открылась.

   – Заходи, милый, – сказала стоявшая на пороге Элси. – Быстрее заходи!

   Кензо вошёл. Девушка сразу же захлопнула за ним дверь. Жалюзи опущены, поэтому с улицы их никто не увидит.

   – Ты как? – спросила она.

   – Я? Да, нормально.

   Кензо не стал рассказывать о встреченных по пути сюда пулеметных гнёздах. Он просто её обнял.

   – Здравствуй, Кен.

   Из кухни вышла миссис Сандберг. До того, как он спас Элси от солдат в парке, до того, что случилось дальше, её появление вынудило бы его отпрянуть от девушки, а её саму заставило бы покраснеть. Кензо продолжал обнимать Элси, а её мать не сказала ни слова. Наоборот, она продолжила исполнять ритуал гостеприимства.

   – Да, мэм. Благодарю – ответил Кензо.

   Миссис Сандберг готовила замечательный лимонад. Когда она вернулась в кухню, он спросил у Элси:

   – Вам еды-то хватает?

   Та пожала плечами.

   – Всё хорошо. Не идеально, но хорошо.

   Она сильно похудела с тех пор, как они ходили в школу. Он тоже похудел, но не так, как она. В работе рыбаком есть свои преимущества.

   – Как там дела в городе? – поинтересовалась миссис Сандберг, возвращаясь с лимонадом для Кензо и Элси. – Мы последнее время никуда не выходим.

   – Это очень умно с вашей стороны, – заметил Кензо. – Если бы вы не сидели дома, я бы настоятельно вас об этом попросил.

   Он рассказал о баррикадах, о том, что оккупанты с каждым часом становились всё злее.

   – Думаю, они намерены биться за город изо всех сил, а на гражданских... плевать. По крайней мере, к этому всё идёт.

   – Это нехорошо, – сказала Элси. Весьма справедливое замечание.

   – Ни капельки. Именно поэтому я и пришёл: попросить вас, если у вас есть надёжное место, где можно спрятаться, сделать именно так, когда станет совсем плохо.

   Он не стал вдаваться в подробности, объясняя, что означали слова "совсем плохо", и насколько это плохо. У него просто было предположение, которое он не мог объяснить словами, и которое, могло остаться лишь плодом его воображения.

   Мать Элси хмыкнула.

   – Этот дом не похож на тот, в котором я выросла в Коннектикуте. Тут даже подвала нормального нет.

   Сказала она это так, словно виноват в таком положении был лично Кензо.

   – Ой, мама! – воскликнула Элси. Видимо, она подумала о том же самом.

   – Это правда – сказала миссис Сандберг. – Ты же сама знаешь, насколько всё стало тяжелее, когда отец вырыл убежище во время... первой части неприятностей.

   О японском вторжении ей не хотелось ни говорить, ни думать. Кензо с подобным уже сталкивался. Если потребуется, она скажет, как есть. Не то, чтобы она до сих пор не верила в произошедшее, оно ей просто не нравилось. Её собственный мир перевернулся, и она больше не на его вершине.

   Когда американцы здесь закончат, она снова будет на коне. Как она станет относиться к Кензо?

   Об этом он подумает в другой раз.

   – Убежище? – переспросил Кензо.

   – Сам погляди.

   Миссис Сандберг отвела его в свою спальню. Здесь Кензо раньше не бывал. При виде шкафа ему захотелось сразу и закричать и рассмеяться. Размером он был чуть ли не со всю квартиру Кензо. Зачем людям столько вещей?

   Люк в полу появился здесь недавно. Он был застелен ковриком, а при тусклом свете его было трудно заметить даже, когда коврик отодвинут. Мать Элси жестом пригласила его двигаться дальше. Кензо наклонился и поднял люк. Петли не издали ни звука. Снизу тут же потянуло сырой землей.

   Как миссис Сандберг и сказала, подвала у дома не было, только пустое пространство. Её муж вырыл под люком яму, а из вырытой земли насыпал укрытие, которое защитит их от пуль и осколков. Если на дом упадёт бомба, всё равно не поможет. В остальных же случаях...

   – Ого! Вот это вал! – воскликнул Кензо, опуская люк обратно.

   Миссис Сандберг аккуратно вернула коврик на место.

   – Ральф служил во Франции в 1918, – объяснила она. – Он немного разбирается в окопах.

   – О войне он никогда не рассказывал, – добавила Элси.

   С тех пор, как Кензо с ним познакомился, её отец вообще ни слова не сказал. Он зарабатывал деньги, разговорами занимались его жена и дочь. Вся семья, кажется, была довольна таким положением. Элси продолжала:

   – Это был первый раз, когда он показал, что действительно был на войне.

   Какие ужасы увидел её отец по ту сторону Атлантики? Что он там делал? Видимо, у него были свои резоны хранить молчание. Ему самому хватило одного лишь взгляда, чтобы увидеть, на что же похожа война. Этот взгляд стоил ему жизни собственной матери и Кензо подозревал, что ему очень повезло, что он не увидел больше. Едва он об этом подумал, как неподалёку загрохотали зенитки.

   – При первой же опасности, бегите туда, слышите? – сказал им Кензо. – Не ждите. Будет... очень плохо.

   – Слышим, – в один голос ответили Элси и её мать.

   – Ладно. Я, тогда, пойду. Собственно, за этим я и приходил.

   На самом деле, он, конечно, рассчитывал, что Элси снова затащит его в спальню и закроет за собой дверь. Он не мог высказать свои желания вслух, и поделать он ничего не мог, особенно, когда рядом стояла миссис Сандберг. Он лишь опустил голову.

   – Будьте осторожны.

   Элси оказалась не столь стеснительной. Она обняла его и поцеловала, отчего Кензо ещё сильнее захотелось утащить её в постель. Она прошептала ему на ухо.

   – У меня месячные начались. Всё в порядке.

   – Хорошо, – также шёпотом ответил Кензо.

   Заботиться о своей подружке оказалось непросто. Заботиться о подружке в положении было бы в два, нет, в четыре раза тяжелее. Мгновение спустя, Кензо поцеловал Элси. Миссис Сандберг стояла рядом и не сказала ни слова.

   Генерал-майор Ямасита перенес свой штаб из дворца Иолани в Перл Сити. Коммандера Минору Гэнду это решение расстроило. Во-первых, меньше шансов повидаться с королевой Синтией. Во-вторых, обороной Гонолулу отныне занимался капитан Ивабути и его спецотряд флота. Ивабути был самураем из очень старой школы боевых искусств. Ему было абсолютно плевать, если вместе с ним погибнут гражданские и весь город.

   – В Перл Харборе ещё много моряков, – сказал Гэнда. – Американцы выставляли их против нас на суше. Если вы согласны, господин, наши люди готовы встать в строй вместе с вашими солдатами.

   – Видимо, они были вынуждены так поступить, – мрачно произнес Ямасита. – Тех, кто сражался за американцев в пехоте, попросту перебили. То же самое, скорее всего, случится и с вашими.

   Он взглянул на разложенную на столе карту. Синие булавки и карандашные отметки показывали продвижение американских сил между хребтами Ваиана и Кулау. Невзирая на отчаянные контратаки японцев, американцы продолжали продвигаться вперед. Ямасита продолжал:

   – Моряки нам могут и не потребоваться. Нам нужны авианосцы и самолёты.

   – Так точно, господин.

   Гэнда прекрасно понимал, что всех оставшихся у Японии авианосцев не хватит, чтобы противостоять американской армаде, стоявшей у северного берега Оаху. Ещё он понимал, что имевшиеся у японцев самолёты ничего не могли поделать с машинами противника.

   – Мы запросили подкрепление, – сказал генерал. – Но в Токио с этим, почему-то не спешат.

   Адмирал Ямамото слишком умён, чтобы разбрасываться ресурсами подобными образом. По крайней мере, Гэнда на это надеялся. В будущем предстоят другие сражения. Сражения, в которых Япония уже не будет в столь чудовищном меньшинстве. Имевшиеся здесь солдаты и матросы задержат американские войска. В этом от них, по крайней мере, есть польза. Теперь они наземный аналог флота. Но, сколько продлится это "теперь" – уже другой немаловажный вопрос.

   Генерал Ямасита ничего этого не понимал. И Гэнда не мог его в этом винить.

   – Дзакенайо! – выругался генерал. – Они там, дома, решили поиграться жизнями моих людей. Я хочу сражаться с хоть какими-то шансами на победу. Об изящных поражениях слагают песни, но тех, о ком в них поётся, никто не услышит, так ведь?

   – Хаи, – сказал Гэнда.

   Всё так. Он пожал плечами.

   – Мы довольно далеко от источников ресурсов, господин.

   – Нет.

   Генерал помотал большой головой, отчего стал похож на разъярённого медведя.

   – Мы были далеко от источников ресурсов. Американцы нас от них вообще отрезали. Когда мы захватили Гавайи, они не могли сюда ничего доставить. Теперь, мы не можем. И это недобрый знак.

   – Недобрый, господин.

   Гэнда не мог с ним не согласиться.

   – Нужно продержаться максимально долго.

   Ямасита недовольно поморщился.

   – Если бы мы находились в другом месте, я бы увёл своих людей в горы и терзал врага месяцами, если не годами. Но в этих джунглях сражаться невозможно, потому что в них невозможно жить. Там негде спать и нечего есть.

   – До недавних пор, это было нам на руку, господин, – сказал Гэнда. – Сбежавшие военнопленные там не выживали, не как на Филиппинах и в Малайе.

   – Пленные. – Ямасита буквально выплюнул это слово. – Если мы проиграем, то можем оказаться в плену. Из-за нас Япония потеряет лицо.

   Он оскалился.

   – Уверяю вас, коммандер, я в плен не сдамся. Если вы останетесь со мной до конца, надеюсь, вы станете моим помощником.

   – Разумеется, господин. Это будет честь для меня.

   Японские офицеры, солдаты и матросы были обучены кончать с собой, а не сдаваться в плен. Традиция сеппуку шла ещё с самурайских времён.

   Раньше, помощник отсекал мечом голову человеку, вскрывшему себе живот. Сегодня для этих целей чаще использовался пистолет. И то и другое оружие прекрасно избавляли от боли. Гэнда был вынужден добавить:

   – Надеюсь, этот миг не наступит, господин.

   – Я тоже. Но это не значит, что он не наступит.

   Гэнда прикусил губу и кивнул. Возможно, настанет момент, когда ему самому потребуется помощник. Либо, если возникнет опасность плена, в дело пойдёт пистолет или граната. Отмахиваясь от тревожных мыслей, он вернулся к карте.

   – Возможно, мы сумеем сдержать их в самом узком проходе между хребтами.

   – Возможно.

   Однако в словах генерала не было слышно никакой уверенности.

   – Трудно удерживать позиции против таких сил в воздухе. Да и танки у американцев очень хороши. Намного лучше тех, что были у русских в Монголии в 1939.

   Танки тоже, очевидно, были новых моделей, потому как они совершенно не были похожи на те, что были у американцев в 1941. У Японии танков здесь было немного, а те, что были, очень сильно уступали в огневой мощи. Советский Союз убедительно это доказал в пограничном конфликте незадолго до начала войны в Европе.

   Японии нужна крепкая промышленность, чтобы создавать танки в нужных количествах. Таковой у неё не было. "Была бы, через несколько лет", – подумал Гэнда. Его родина проделала молниеносный скачок из феодализма в современность. Ничто не могло сравниться с японскими кораблями и самолётами. Но нельзя получить всё и сразу. Вопрос лишь в том: во сколько это обойдётся Японии?

   – Авианосцев не осталось. И самолётов тоже, – не то спросил, не то утвердительно произнес генерал Ямасита.

   – Прошу простить, господин, но должен заметить, это маловероятно, – сказал Гэнда.

   – Плохо. С ними можно было бы устроить настоящую битву.

   Ямасита помотал головой.

   – Но сейчас... сейчас я только и могу, что надеяться. Пока враг контролирует небо, пока он контролирует море, единственное, на что мы способны – это откладывать неизбежное.

   – Понимаю, господин. Но даже это может принести пользу. Таким образом, Империя выгадает время для подготовки к новым битвам.

   – Хаи. Слабое утешение, но всё же утешение.

   В голосе Ямаситы не слышалось ни тени спокойствия. Он уже приговорил себя к смерти на Оаху. Гэнда, в свою очередь, предвидел для себя ту же судьбу. Когда бежать некуда, остаётся только сражаться. Но он переживал за Империю и будущие битвы, в которых она примет участие. Если американцы способны привезти такие огромные силы в любую точку мира, как Японии с ними соперничать? Американские заводы и верфи по-прежнему работали на полную мощь. Как скоро они смогут удвоить, и даже, утроить свои силы?

   Как скоро Япония сможет с ними хотя бы уравняться? Коммандер боялся, что это займёт очень много времени.

   Адмирал Ямамото всё это предвидел. Ещё когда планы нападения на Перл Харбор и высадки на Гавайях оставались только планами, Ямамото переживал, что этого окажется недостаточно. Успех дал Японии почти два года успешных завоеваний. Гэнда надеялся, что его родина сделала достаточно, чтобы подготовиться к грядущим угрозам.

   Да, он надеялся, но не верил, что сможет увидеть это лично.

   – Карма, – сказал он Ямасите. – Сигата га наи.

   Они здесь именно потому, что он предложил этот план Ямамото. Без него, японский флот ударил бы по Оаху, а затем отступил. Гэнда помотал головой. Сейчас, конечно плохо, но могло быть и хуже. Американцы могли сохранить превосходную базу. Они могли бы устроить Японии неприятности гораздо раньше, чем это стало возможно в реальности.