Текст книги "Конец начала (ЛП)"

Автор книги: Гарри Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

   Из-под полётной палубы вырывалось пламя. Экипаж тушил его из пожарных шлангов, но без особого успеха.

   – Прошу прощения, коммандер, – произнес адмирал Каку, словно случайно столкнулся с Гэндой на улице.

   – Господин, пора покинуть корабль, – пробормотал Гэнда.

   Словно в подтверждение его слов, "Акаги" тряхнуло от взрыва. То ли топливо самолётов взорвалось, то ли огонь добрался до боеприпасов.

   Томео Каку спокойно кивнул:

   – Вы, конечно же, правы. Я прикажу.

   Он заговорил по общей связи, которая, на удивление, каким-то образом, продолжала работать:

   – Всем покинуть корабль! Говорит капитан! Всем покинуть корабль!

   Он вежливо поклонился Гэнде и произнес:

   – Вам следует отправиться на полётную палубу, коммандер. Вижу, вы ранены. Поторопитесь.

   – Есть, господин.

   Гэнда направился в сторону переборки.

   – А как же вы, господин?

   – Я? – На лице адмирала появилась лёгкая грустная улыбка. – Это мой корабль, коммандер.

   Гэнда всё понял правильно. Он попытался возразить:

   – Господин, вы должны спасаться, чтобы продолжать служить Императору. Японии нужны такие опытные офицеры, как вы.

   – Я знаю, вы, молодёжь, все так думаете, – всё, также улыбаясь, ответил Каку. – Если вы считаете, что так правильно, действуйте сообразно своим предпочтениям... Я же. Я допустил несколько ошибок. Я не уйду с "Акаги". Лишь так я могу отплатить Его Величеству за свой просчёт. Сайонара*, коммандер.

   После этого стало понятно, что переубедить его невозможно. Поняв это, Гэнда поклонился и заковылял к выходу. Последний раз взглянув на контр-адмирала Каку, он увидел, как тот пристегнулся к креслу, чтобы точно уйти вместе со своим кораблём.

   Выбравшись на полётную палубу, Гэнда заметил, что корма была объята пламенем.

   – Давай, парни, прыгайте за борт! – чуть ли не радостно кричал какой-то петти-офицер. – Отплывайте как можно дальше от корпуса, чтобы вас не затянуло под воду!

   Разумный совет. Корабль продолжал тонуть, поэтому спрыгнуть за борт было не так уж и сложно. Но, упав в воду, Гэнда всё равно выругался. Видимо, щиколотка вывихнута, если не сломана. Он лёг на спину и принялся руками грести подальше от "Акаги".

   Американские истребители расстреливали матросов прямо в воде. Неподалёку от коммандера появились всплески от пуль. Он проплыл мимо истекавшего кровью мёртвого моряка. Кровь привлечёт акул, но беспокоиться сейчас нужно было не о них.

   На помощь выжившим, к "Акаги" стреляя из зениток, бросились эсминцы. Некоторые моряки поднимались на борт по грузовым сетям. Гэнда с больной ногой карабкаться не мог. Он барахтался в воде, пока матросы с "Юкикадзэ" не затащили его на борт.

   – Домо оригато, - произнес коммандер. Он попытался опереться на больную ногу, но не смог. Оставалось сидеть и смотреть, как «Акаги» уходит под воду. По щекам текли слёзы. Так как Гэнда был весь мокрый, заметить эти слёзы мог только он. Он отвернулся от авианосца, который столько лет служил Японии верой и правдой и заметил, что оказался далеко не единственным, кто поступил точно так же. Корабль заслужил быть оплаканным, как и адмирал Каку, так и не покинувший свой боевой пост.

   В наушниках Джо Кросетти раздались радостные выкрики:

   – Одного завалили!

   Вражеский авианосец тонул, а вокруг слышались крики, вопли и ругань.

   – Ну, и как оно вам, твари желторожие? – выкрикнул Джо.

   Он огляделся в поисках "Зеро" и никого не увидел. Может, кто-то ещё летал, но рядом не было ни одного. Он сделал несколько кругов, расстреливая барахтавшихся в воде японских матросов, но вскоре решил, что больше вреда нанесёт, расстреливая их корабли. Это было больше похоже на настоящую схватку, ведь те могли отстреливаться. А расстреливать матросов было просто весело.

   Он успел сделать пару заходов, когда в наушниках раздался властный голос:

   – Внимание, пилоты "Хеллкэтов"! С юга, на расстоянии 4500 идёт группа противника. Встретим их радушно, по-американски?

   Джо потребовалось несколько секунд, чтобы определить, где юг. Пришлось разворачиваться. Развернувшись, он начал набирать высоту. Новый ведомый, по-прежнему, держался рядом, как и подобает ведомому. Джо стало интересно, кто это, и с какого он корабля.

   Появился противник. Япошки летели так, словно им не было никакого дела до происходящего вокруг. Если так, они об этом пожалеют. Джо с трудом распознавал корабли, но самолёты он знал отлично. Он вспомнил заученные фотографии. Бомбардировщики. Сдвоенные двигатели. Корпус вытянутый, как у сигары. "Бетти"*, – вспомнил пилот. Они могли нести либо бомбы, либо торпеды. Главное сделать так, чтобы они не выполнили тех задач, для которых предназначались.

   Они заметили американские истребители и начали манёвр уклонения. Выглядело забавно. Они не были слишком уж медленными, но ни один бомбардировщик не уйдёт от истребителя. "Бетти" начали стрелять. Они были оборудованы несколькими подвесными пулеметами, а на хвосте у них была установлена 20мм пушка, поэтому прицелиться как следует было непросто.

   Едва Джо зашёл в хвост одному из них, по нему тут же начали стрелять. Стреляла пушка небыстро. Сначала появлялось облачко дыма, затем пламя и только потом из ствола вылетал снаряд. Прицелившись, Джо дал очередь по хвостовому стрелку. Пулемёт замолчал. Стрелок, видимо, ранен или убит.

   Разобравшись с ним, Джо заметил, что в его прицеле оказалось левое крыло "Бетти", и снова выстрелил. Разумеется, бомбардировщик загорелся. Разведка сообщала, что у этих бомбардировщиков были более вместительные топливные баки, дабы увеличить их дальность, а, следовательно, меньше брони. Судя по всему, разведка оказалась права.

   Джо зашёл на другой бомбардировщик и сбил его точно таким же способом. Сидевший за хвостовым пулемётом бедняга не имел ни единого шанса, а когда Джо вывел его из строя, уже ни одно его орудие "Бетти" не могло повредить такую крепкую машину, как "Хеллкэт". Джо даже на секунду пожалел оказавшихся в ловушке лётчиков, но лишь на секунду. Будь у них возможность, они разбомбят его авианосец и будут орать своё "Банзай!", в случае удачного попадания. Идут они к чёрту.

   И всё же... Падать четыре километра долго, особенно, когда горишь.

   Другие американские пилоты сбивали "Бетти" по-другому. Некоторые заходили в лоб и расстреливали кабину пилота. Другие пикировали сверху, будто соколы на голубей. Оставшиеся без сопровождения "Бетти" рвали на куски. Глядя на всё это и принимая в происходящем активное участие, Джо вновь ощутил укол жалости, но, опять же, ненадолго. Единственное, почему они не поступали с ним точно так же, это потому, что не могли. Но, определенно, хотели.

   Дымные следы говорили о том, что "Бетти" один за другим падали в океан. Шансов у них не было ни единого. Видимо, они рассчитывали подойти к американскому флоту незамеченными. Если бы добрались, то сумели бы изрядно попортить американцам настроение. Но вместо этого они попали на бойню.

   – Идём домой, детки, – произнес комэск. – Один авианосец мы потопили, один подожгли, а других в зоне видимости не осталось. Судя по всему, против нас они выставили всего два. Иначе говоря, свою работу мы сделали. Очистили дорогу для основных сил.

   Для Джо это были хорошие новости. Ему хотелось продолжать бить японские корабли, но взгляд на топливный датчик вынудил отказаться от этой затеи. Нужно снова идти на север, туда же, куда шли "Бетти".

   С удивлением, близким к восторгу, он помотал головой. Два "Бетти" он точно сбил. Ещё, кажется, был один "Зеро" и один "Кейт". Всего один бой и он уже в шаге от того, чтобы стать асом. Ему всегда хотелось добиться подобных результатов, но в возможность их достижения он не очень-то верил. Верил или нет, но он справился.

   Джо надеялся, что Орсон Шарп в порядке. Он оглядывался при каждой возможности, что бывало нечасто, но заметить соседа по комнате не сумел. Он продолжал убеждать себя, что ничего страшного в этом нет. Шарп, наверняка, сам его ищет, и тоже не может найти.

   Они продолжали лететь на север. Джо задумался, сколько повреждений япошкам удалось нанести. Явно меньше, чем могло быть до встречи с американскими самолётами. И где они будут садиться? Оба их авианосца выведены из строя. Доберутся ли они до Оаху? "Зеро", может, и долетят, но у "Вэлов" и "Кейтов" не было ни единого шанса.

   – Ужас какой, – сказал вслух Джо и рассмеялся.

   Видимо, накаркал, потому что по общей связи сообщили:

   – Приготовиться, парни. Япошки возвращаются домой. Только они ещё не знают, что дом их сгорел. Каждый сбитый самолёт будет означать, что о них нам больше переживать не стоит.

   Чтобы заметить остатки японской армады, много времени не потребовалось. Джо тихо присвистнул. В прошлую их встречу самолётов у япошек было больше. Зенитки и самолёты охранения отлично потрудились. Это хорошие новости.

   Рядом с торпедоносцами и пикировщиками, по-прежнему, следовали "Зеро". "Хеллкэты" взревели и бросились в атаку. Джо снова посмотрел на датчик топлива. Если он поднажмёт, но быстро израсходует все остатки, но зачем он тогда, вообще, сел в кабину, если не биться до последнего?

   Он заметил спокойно летевший на юг "Кейт". Неужто, это та же тварь, что ушла влево, вместо того, чтобы уйти вправо? Джо кивнул. Видимо, он.

   – Обмани меня раз – виноват будешь ты. Обмани меня дважды – виноват буду уже я, – сказал он.

   Он прибавил оборотов двигателю и направил "Хеллкэт" на торпедоносец.

   Сердце коммандера Футиды налилось свинцом. Он понимал, что им не удалось остановить и развернуть американский флот. Говоря проще, японцев разгромили. Чтобы осознать это, достаточно взглянуть на жалкие остатки их ударных сил. Очень много японских самолётов до американского флота так и не добрались. Из тех, кто добрался, вернулись обратно немногие.

   И что же досталось тем, кто сделал всё, что мог? Очень важный вопрос, гораздо важнее, чем того хотелось бы Футиде. Он видел, какого размера армада шла на японские силы. Что американцы сделали с японским флотом? Есть ли ещё куда садиться оставшимся?

   Коммандер проверил датчик топлива. Он экономил горючее, как мог, но добраться до Оаху с оставшимся в баках было нереально, и он это понимал. Бомбардиру и радисту он, пока, ничего говорить не стал. Не стоит их беспокоить, особенно, после пережитого. Может, "Акаги", либо "Сёкаку" – нет, и "Акаги" и "Сёкаку" – всё ещё ждут их. Оставалось лишь надеяться. От надежды никакого вреда, и она ничего не стоит.

   Один из немногих оставшихся "Зеро", по-прежнему летевших с ударной группой, помахал коммандеру крыльями, привлекая внимание. Тот взмахнул рукой, давая понять, что заметил. Пилот (да, это Синдо, Футида знал, что он слишком силён и слишком умён, чтобы быть сбитым) указал на юг.

   Взгляд Футиды проследовал в направлении, куда указывал затянутый в кожаную перчатку палец. Сидя в кабине в одиночестве, он глухо зарычал. Столкновение с американскими ударными силами казалось ему несправедливым, хот и неудивительным, учитывая, что обе армии должны двигаться в противоположных направлениях.

   – Внимание! – передал он по общей связи. – Противник прямо по курсу!

   Эти слова должны встряхнуть тех, кто, возможно, их ещё не заметил. Затем коммандер добавил, наверное, самое худшее, что могло быть в нынешних обстоятельствах:

   – Кажется, они нас заметили.

   – Что будем делать, коммандер-сан? – спросил петти-офицер Мидзуки.

   – Попробуем прорваться или уйти, – только и смог ответить Футида.

   Только, как? И, что, если прорвутся? Надеяться, что хоть один из авианосцев уцелел? Надеяться, что уцелели и другие корабли японского флота, которые подберут их, если придётся садиться на воду? Эта возможность казалась коммандеру самой вероятной.

   Добраться до японского флота – само по себе, то ещё приключение. Подлетели американцы. Футида попытался их подсчитать, выяснить, сколько машин противника удалось сбить зениткам "Акаги" и "Сёкаку" и самолётам охранения. Сделать это оказалось непросто, особенно, когда враг затмил собой всё небо вокруг. Единственным ответом могло бы стать: "Не так много, как хотелось бы".

   Храбрые, словно охотничьи псы даймё, "Зеро" бросились защищать от американцев "Аити" и "Накадзимы", которые, в будущем бою, ещё могут бомбить вражеские корабли... Если он ещё будет, этот будущий бой. Но оставшихся истребителей катастрофически не хватало. К ним бросились несколько американских машин.

   Это их отвлечёт, пока остальные американцы накинулись на японские пикировщики и торпедоносцы.

   Футида выстрелил по приближающемуся американцу. Это было, скорее, похоже на предупреждение, нежели на реальную попытку сбить истребитель. "Накадзимы" были хорошими торпедоносцами. Из них, также, получались неплохие бомбардировщики, хотя в нынешнее время они уже немного устарели. Истребителем этот самолёт никогда не был.

   Выстрелив, Футида заложил вираж влево, будто поворачивал на север. В прошлый раз подобным манёвром нападавшего удалось стряхнуть. Но сейчас, к величайшему ужасу коммандера, противник последовал за ним без раздумий. Американский самолёт был оборудован шестью крупнокалиберными пулеметами, а не парой пукалок, как "B5N2".

   По фюзеляжу торпедоносца застучали пули. По ветровому стеклу ударила струя масла. Закричал бомбардир. И Мидзуки. Футида удивился, как сам остался цел. Впрочем, это ненадолго. Самолёт падал, а он ничего не мог поделать.

   Всё ещё борясь с управлением, Футида закричал:

   – На выход! На выход все!

   Ему навстречу неслась водная гладь океана. Он приготовился к самому худшему.

   Удар.

   Темнота.

   Столб чёрного дыма привёл Сабуро Синдо к погребальному костру «Сёкаку». Авианосец горел от носа до кормы. Вокруг сновали эсминцы, подбирая выживших. Видимо, скоро его торпедируют. Корабль заслужил удар милосердия, как совершающий сеппуку самурай заслуживает удар мечом после того как проявит мужество, вскрыв себе живот.

   "Акаги" уже утонул. Синдо нигде не нашёл славный авианосец, с которого взлетал. Дела становились всё хуже и хуже.

   Вокруг начали разрываться зенитные снаряды. Кто-то, видимо, решил, что это американец решил вернуться и нанести ещё один удар.

   – Бака яро! – выругался лейтенант.

   Да, они идиоты, но стоило ли их за это судить?

   Синдо увидел, как неподалёку от эсминца в воду рухнул "Аити". Самолёт погиб, но экипаж, возможно, ещё жив. До своих удалось добраться даже нескольким самолётам ударной группы. После двух столкновений с ударными силами американцев, после яростной битвы с американским флотом, японцев разбили так, как никогда не били... с каких пор? С битвы с корейцами в конце XVI века? Больше на ум Синдо ничего не приходило.

   Он тоже подумал о том, чтобы сесть на воду. Подумал и помотал головой. В отличие от "Накадзим" и "Аити", у него был шанс добраться до Оаху. Гавайям для защиты потребуются все самолёты. Японии совершенно точно не удастся привезти туда новые. Если он сможет посадить "Зеро", надо попробовать.

   Синдо полетел. Чуть южнее "Сёкаку" горел крейсер. Вокруг него тоже толкались малые корабли, спасая уцелевших. Вероятно, потом они тоже отправятся к Гавайям. С нападением американцы медлить не станут. Как же их остановить? Весь японский флот теперь в их власти.

   Вместе с истребителем лейтенанта в небе осталось ещё около шести "Зеро". Не веря своим глазам, Синдо помотал головой. Эта горстка – всё, что осталось от воздушных сил двух авианосцев. "Дзуйкаку" стоит в гавани Перл Харбора, являя собой отличную мишень для вражеских самолётов. Лейтенант надеялся, что все пилоты и техника успели высадиться на Оаху. Но, даже если самолёты уцелели, Япония потеряла половину своего авианосного флота. Янки бросили на них вдвое больше авианосцев, чем вообще имели японцы, не говоря уж о лёгких кораблях.

   – Что же делать? – пробормотал Синдо.

   Ответа у него не было.

   Что бы дальше ни происходило, теперь они под защитой армии. Военно-морские силы Японии в гавайском регионе уничтожены. Нужно быть слепым, чтобы этого не замечать. Синдо считал, что всё прекрасно замечал.

   На одном из уцелевших "Зеро" заглох двигатель. Видимо, топлива не хватило. Или, пилот слишком рьяно сражался. В любом случае, до Оаху он не доберется. Пилот отсалютовал и начал постепенно снижаться к воде. Возможно, ему удастся сесть аккуратно. Возможно, его найдёт японский корабль. Но шансов на это у пилота мало, и тот это прекрасно понимал.

   Синдо задумался о собственных шансах на спасение. Он тоже сражался яростно. Выжимал из двигателя всё возможное, чтобы остаться в небе. "Скоро, – подумал он. – Скоро я увижу землю".

   И он её увидел. Вскоре после этого двигатель начал чихать, но лейтенанту удалось посадить самолёт на аэродром Халейвы. Во время захвата Гавайев он его бомбил. Теперь ему предстоит этот аэродром защищать от американцев, возвращения которых он совершенно не ожидал.

IX

Джейн Армитидж ждала ночи и молила о смерти. Как и всегда. Паре женщин, как и она захваченных для работы в военном борделе, удалось найти способ покончить с собой. Джейн завидовала им, но поступить так же самой, ей не хватало духу. Она постоянно твердила себе, что должна дождаться возвращения американцев. Всё так, но от суицида её удерживал, в основном, страх.

   Она выглянула в зарешеченное окно. Очередной прекрасный день в Вахиаве. Не слишком жаркий, не слишком прохладный, не слишком влажный, не слишком сухой. Белые перья облаков в небе. Яркое солнце. И хуже всего – сидеть в подобном помещении посреди всего этого рая.

   Мимо пробежали японские солдаты. Чем бы они ни были заняты, для быстрого перепихона они останавливаться не стали. Они вели себя как-то дергано, разговаривали на своём непроизносимом языке, даже кричали друг на друга. Джейн надеялась, что дергались они не просто так.

   Стук в дверь. Это не был очередной озабоченный япошка. Позже, да, но не сейчас. Ужин принесли. Джейн открыла дверь. Вошла крошечная седовласая китаянка с подносом в руках. По-английски она не говорила. Япошки сделали так специально. Сколько у них ещё таких борделей? Вероятно, немало.

   Ужин оказался вкусным и более обильным, чем то, что она получала, работая на грядках. Но Джейн было плевать. Что рис, что рыба, что капуста – на вкус всё было, как пепел. Кормили её явно не за красивые глаза. Япошкам, просто, не хотелось, чтобы она казалась посетителям слишком... тощей.

   Вскоре китаянка вернулась, чтобы забрать поднос на кухню. Она показала Джейн растопыренную ладонь. Та бездумно кивнула. Через пять минут явится очередной солдат или матрос.

   Она стянула с себя мужскую пижаму – единственную одежду, которую ей позволялось носить – и легла на кровать. Иногда её терпение кончалось, и она начинала сопротивляться, хотя понимала, что это бесполезно. Япошки её избивали и всё равно получали желаемое. Сегодня она не собиралась драться. Если она изо всех сил постарается и представит, что всего этого не существует, то выдержит. Потом она уснёт... А следом настанет очередной день, неотличимый ни от предыдущего, ни от следующего.

   Снова стук в дверь, на этот раз, властный. Джейн ничего не сказала и просто осталась лежать на кровати. Разумеется, дверь всё равно открылась. Вошёл япошка. Увидев её голой, он улыбнулся. Джейн притворилась, что его здесь нет, и продолжала притворяться, даже, когда он стянул штаны и залез на неё сверху.

   Япошка сделал всё, что намеревался. Он был тяжёлым и дышал ей в лицо какой-то вонью. Он тискал её грудь, но почти не больно. Могло быть и хуже. И бывало хуже, причём, не раз. Сейчас же, чуть лучше, чем самое обычное изнасилование. Счастье-то какое! Япошка зарычал, задёргался и вышел из неё, глупо ухмыляясь. Потом он надел штаны и ушёл, даже не обернувшись.

   Через полминуты в дверь снова постучали. Джейн даже не успела подмыться, хотя против всякой заразы это вряд ли бы помогло. Зашёл следующий. Немолодой мужчина. Сержант. Джейн вновь ушла в себя, надеясь, что это останется незамеченным. Немолодые солдаты вели себя более жестоко. Ещё они, буквально, питались страхом.

   Этот спустил штаны до колен, встал посреди комнаты и жестом приказал Джейн встать перед ним на колени. Она сделала вид, что не понимает. Такое она ненавидела больше всего. Но ей приходилось это делать. Каждую секунду ей хотелось его, как следует, укусить. Останавливал её лишь страх перед последствиями.

   Когда она продолжила изображать непонимание, сержант сдёрнул её с кровати и поставил перед собой. Он был ниже Джейн, но силён, как бык. Он показал ей, что, если она не сделает то, что он требует, то будет избита до беспамятства. Ненавидя его, ненавидя себя ещё сильнее, Джейн подчинилась. По крайней мере, у него не очень большой. Ей очень хотелось знать японский, чтобы объяснить этому сержанту, насколько крошечный у того член.

   Всё длилось не так уж и долго, когда сержант оттолкнул её в сторону. Вот, это уже, необычно. Со штанами, по-прежнему, болтающимися у колен, он сделал несколько шагов к окну и выглянул наружу. Затем и сама Джейн услышала низкий звук, который, как оказалось, раздавался снаружи, а не внутри её готового развалиться разума.

   Япошка задрожал, словно сунул пальцы в электрическую розетку. Он произнес нечто такое, от чего обои на стенах едва не вспыхнули. Затем, продолжая что-то бормотать, он надел штаны и выбежал из комнаты.

   Джейн вскочила на ноги и бросилась к окну. Ей очень хотелось узнать, что такое вынудило сержанта прервать минет на полдороги.

   И она увидела. Небо было скрыто за массой самолётов, летевших с северо-запада. Летели они не очень высоко, но таких Джейн прежде не видела. Всё это, включая внезапную резкую реакцию япошки, вселило в неё надежду. "Это американцы? – думала она. – Господи, пусть это будут американцы. Когда Ты сотворил со мной такое, я перестала в Тебя верить, но я поверю снова, если это наши. Клянусь".

   Загремели расположенные вокруг Вахиавы зенитки. Грохот стоял такой, будто наступил конец света, но для Джейн это была самая замечательная музыка в жизни.

   Что бы это ни было, это не был обычный беспокоящий рейд, как в том году. В небе летели десятки, если не сотни самолётов. Просто так такую армаду сюда никто не пошлёт.

   Джейн моргнула. Насколько она знала современное военное искусство – что для жены офицера, пусть и бывшей, было в порядке вещей – с материка такую армаду прислать вообще невозможно. В-17, прилетавшие на Гавайи, добирались без боезапаса, и практически с пустыми баками. Так и было... в 1941. Но сейчас-то 1943. Видимо, с тех пор военные доктрины слегка изменились.

   И так и случилось. Джейн поверила. Поверила в бога всем сердцем, всей душой. Бомбардировщики принялись разгружаться над аэродромом Уилера и казармами Скофилда, что располагались от Вахиавы прямо за шоссе Камеамеха.

   Бордель задрожал. Затрещало оконное стекло. Какая-нибудь неточно упавшая бомба способна превратить окно в шрапнель и превратить Джейн в фарш. Она отошла от окна, по лицу текли слёзы. Ей снова захотелось жить. Если это не чудо, то, что же, тогда?

   Крики и вопли из соседних комнат убедили Джейн, что она такая не одна. Прежде она слышала совсем другие крики: крики боли, а не радости. Одна женщина начала радоваться прямо в присутствии япошки. Глупо, конечно, но Джейн сомневалась, что не поступила бы так же.

   Бомбы продолжали и продолжали рваться. Судя по всему, американцы занялись аэродромом и казармами всерьёз.

   – Бей их! – кричала Джейн. – Давай, мать вашу! Бей их! Бей!

   Кензо и Хироси Такахаси управляли «Осима-мару» самостоятельно. Кензо не знал, где в это время находился его отец: то ли в консульстве, то ли на радио, то ли во дворце Иолани. Старик увяз в дружбе с оккупационной администрацией, как в трясине. Чем меньше Кензо об этом всём знал, тем лучше себя чувствовал.

   Хироси стоял у руля, а Кензо управлялся с парусами, впрочем, не слишком успешно.

   – Внимательнее, блин! – рявкнул Хироси. – Хватит о бабе своей мечтать. Её здесь нет.

   – Ага, – отозвался младший брат.

   Однако не думать об Элси он не мог. Этому способствовала их недавняя связь. Напоминали о ней и ссадины, оставленные японскими солдатами. Если бы всё пошло немного иначе, его бы забили до смерти.

   Он надеялся, что отец разберется. Выяснит, что это были за солдаты и устроит им неприятности. Впрочем, маловероятно. Если смотреть на произошедшее с отцовской точки зрения, Кензо сам виноват, что его избили. Если бы он не разозлил солдат, те бы его не тронули. То, что они хотели толпой изнасиловать его девушку, для отца ничего не значило.

   – Внимательнее, – повторил Хироси. – Мы сейчас не просто идём против ветра.

   – Знаю, знаю.

   Ветер дул им в правый борт. Они шли на запад, намереваясь попытать удачи в проливе Каиеивахо, что разделял острова Оаху и Кауаи. В прошлый раз улов южнее оказался скудным. Там уже всё выловили. Сюда сампаны особо не заходили. Об этом Хироси узнал, подслушивая разговоры других рыбаков. Кензо надеялся, что старший брат прав.

   – Что это там?

   Хироси указал на север, в сторону Оаху.

   – А?

   Кензо опять задумался об Элси. Он проследовал взглядом за указательным пальцем брата.

   – Ох, нихера ж себе!

   С аэродрома Хикам Филд, что неподалёку от Перл Харбора, взлетала целая стая японских самолётов. Братья Такахаси молча наблюдали, как они построились и улетели на север.

   – Учения, что ли? – задумался Кензо.

   – Наверное.

   Голос Хироси звучал неуверенно.

   – Они же постоянно ноют, что им топлива не хватает. Слишком много самолётов для учений.

   – Ага. А что тогда?

   На свой вопрос Кензо ответил раньше брата:

   – Может, хорошие ребята решили вновь вернуться.

   "Хорошие ребята". Он так думал об американских солдатах ещё до того, как по нему оттоптались японские военные. Теперь же, его симпатии к стране, в которой он родился и вырос, только удвоились и утроились. Как и страх того, что ни за какие симпатии его по головке не погладят. Кем его будут считать, если американцы вернутся на Гавайи – нет, когда американцы вернутся на Гавайи? Очередным япошкой, чей отец стал коллаборационистом.

   Но сейчас нужно думать о том, что он, в первую очередь, рыбак. Когда "Осима-мару" обошла Барбер Пойнт, что на юго-западной оконечности Оаху, ветер усилился. Когда они прошли Каена Пойнт – самую западную точку острова, ветер стал ещё сильнее. К этому моменту уже стояла середина дня.

   – Как считаешь, может, стоит зайти дальше в пролив? – спросил Кензо.

   Хироси помотал головой.

   – Все так делают.

   По разумению Кензо, все так поступали по вполне объяснимой причине: там больше рыбы. Но он не стал спорить с братом. В последнее время он слишком часто вступал в споры с самыми разными людьми.

   – Ладно, – сказал он. – Поступим по-твоему.

   Себе на пропитание им улова точно хватит. Если же они не поймают достаточно, согласится ли Хироси пройти дальше по проливу?

   Кензо сбросил прикормку из гольянов и рыбьих потрохов в океан. Вместе с братом они забросили удочки в синюю-синюю воду.

   – Теперь, будем ждать, – произнес Хироси фразу, которую рыбаки говорили друг другу с самого начала времён.

   Из воды неподалеку от Кензо выскочила скумбрия, что означало, что рыба в этих местах есть. Хироси это говорило о том же. Выглядел он сейчас точно так же, как выглядел их отец, когда Японии удавалось устроить Америке взбучку. Кензо едва не сказал ему об этом, но подобные слова могли снова привести к спору.

   Вытянув удочки, им удалось поймать ахи, аку, махи-махи и даже несколько акул. Далее последовало довольно безумное действо. Они потрошили рыбу и спешно убирали её в холодное хранилище. Одна метровая акула едва не укусила Кензо, и продолжала брыкаться, даже, когда он вспорол ей брюхо.

   – Эта тварь так до заката не подохнет, – сказал он.

   – Это уж точно. Они... – Хироси не договорил и склонил голову набок. – Это ещё что?

   – Я ничего не слышу.

   Кензо замолчал. Он только что соврал брату.

   – Погоди-ка. Нет, слышу. Похоже на гром.

   Хироси хмыкнул, и не без причины: на небе ни облачка.

   – Скажи уже хоть что-нибудь внятное, а?

   – Ладно. Наверное, это бомбы, – сказал Кензо первое, что пришло на ум.

   Едва сказав, он понял, насколько осмысленными были его слова. Со стороны Оаху доносился низкий гул. В нём начала разгораться надежда.

   – Может, американцы, на самом деле, решили вернуться.

   – На самом деле, ага.

   Судя по доносящимся звукам, Хироси говорил правду. Но, так как, никто из ничего не мог с этим поделать, они продолжили потрошить рыбу.

   Через несколько минут Кензо снова посмотрел на восток. Когда он не вернулся к работе, Хироси тоже посмотрел в ту сторону. Братья одновременно тихо присвистнули. Со стороны хребта Ваиана тянулся густой столб чёрного-пречёрного дыма.

   – Это точно, блин, не обычный налёт, – сказал Кензо.

   Определив, откуда именно шёл дым, он добавил:

   – Видать, разносят Скофилд и Уилер.

   – Кажется, ты прав, – сказал Хироси, проделав те же расчеты. – Они и другие места громят, но видим мы только это.

   – Ага.

   Сам Кензо об этом не подумал, но брат, вероятно, прав. Уилер являлся одним из самых важных аэродромов на Оаху. Если американцам удастся его разбомбить, они доберутся и до Хикама, и до Эвы с Канеохе, и до всех остальных. И, раз уж, они бомбят этот аэродром...

   – Может, это полноценное вторжение.

   – Может. Господи, надеюсь, что так, – сказал Хироси. – Самое время.

   Грохот взрывов стих, но гул на востоке продолжался. Более того, он стал громче. Кензо вдруг указал в сторону.

   – Глянь-ка, туда!

   – Господи! – повторил Хироси с нескрываемым благоговением.

   Всё небо над ними было усеяно самолётами. Они летели на запад, в сторону Кауаи. Немало их пролетело прямо над "Осима-мару".

   Кензо и Хироси замерли с открытыми ртами. До войны Кензо видел фотографии "В-17". Некоторые из пролетавших над ними четырёхмоторных бомбардировщиков были очень на них похожи. Другие оказались новыми моделями, с более узкими крыльями и сдвоенными хвостами. От рёва сампан даже начал дрожать.

   – Где они собираются садиться? – прошептал Хироси.

   – Кто б знал, – ответил Кензо.

   Он не помнил, чтобы на Кауаи был подходящий аэродром. Может, япошки построили, но Кензо не помнил, чтобы они уделяли внимание каким-то другим островам, помимо Оаху. Впрочем, он не думал, что стая бомбардировщиков будет садиться на Кауаи.

   – Будет, что внукам рассказать, – сказал Хироси.

   – Ага. Будем надеяться, что доживём до них.