Текст книги "Конец начала (ЛП)"

Автор книги: Гарри Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

   Если высадятся. Однажды всё уже пошло не так. Диллон надеялся, что на этот раз всё будет иначе, но жизнь никаких гарантий не даёт. "Плохо, блин", – подумал он.

   – Рота, за мной! – выкрикнул около соседнего автобуса капитан Брэдфорд. – Пакуемся на корабль.

   Поскольку между Диллоном и капитаном находился автобус, он не понял, какой корабль тот имел в виду. Транспортники были похожи друг на друга, как горошины, только уродливее.

   Брэдфорд снова махнул рукой и Лес его увидел. На корме судна было большими белыми буквами написано "Вальдоста Либерти". Оно могло оказаться и "Аламогордо Либерти", или "Миссула Либерти" или множеством других судов класса "Либерти", ютившихся в заливе Коронадо.

   Диллон поднялся по трапу. На палубе уже толпились одетые в комбинезоны моряки торгового флота. Сержанту это не понравилось, но поделать он ничего не мог. Флот едва набирал экипажи для новых боевых кораблей, не говоря уж о транспортниках. Случись чего, знают ли эти гражданские, как обращаться с зениткой, установленной на носу "Вальдосты"?

   "Да, похер, – подумал сержант. – Если не знают, наши справятся. Япошки зубы обломают, но корабль не получат".

   Как офицеру, капитану Брэдфорду предоставлялась каюта среди равных ему по социальному статусу. Диллон же, будучи младшим командиром, спустился в трюм вместе с прочими морпехами. Внизу было душно. Могло быть и хуже. Они направляются на юг, значит, будет жарче. Шансов на ванну у бойцов практически нет. А из еды, скорее всего, будут давать консервированные бобы. "Кажется, надо было оставаться в Филадельфии", – подумал Диллон.

   На его мнение всем было плевать. Он разместил свой взвод в тесном пространстве отведенного участка трюма. Колоды карт затрещали раньше, чем все бойцы успели закинуть вещмешки на койки. Двигатели "Вальдоста Либерти" ожили. Диллон не только слышал их, но и чувствовал по дрожи под ногами. Дрожал весь корпус судна. Затем он пришёл в движение.

   – Ну, поехали, – сказал кто-то.

   Лес кивнул. Лучше и не скажешь.

   Кензо Такахаси передвигался, словно старик. Ближе к вечеру он ощущал каждую ссадину, каждый синяк, оставленный на нём японскими солдатами. Но он продолжал идти. Нужно было удостовериться, что с Элси всё в порядке.

   Проходя мимо отделения японских солдат, Кензо начал дрожать. Он им поклонился, и солдаты его не заметили. Может, он и избит, но алую букву* на одежде не носит. Кензо усмехнулся, осознавая, что в подобных обстоятельствах размышляет о классике американской литературы. К тому же, они на службе, а не в увольнении и не пьяные. А сам он не шёл под руку с девушкой, что, конечно же, важнее всего.

   Подходя к двери дома Санбергов, он вновь начал дрожать. Если Элси дома не окажется... Если её там не окажется, миссис Сандберг начнёт на него кричать, и Кензо не мог её в этом винить.

   Открылась дверь. На него смотрела мать Элси. Затем она сказала:

   – Кен! Слава богу! – после чего она обняла его и поцеловала в щёку. Она втащила его в дом и крикнула: – Элси! Кен пришёл!

   Где-то в задней части дома завизжала Элси. Она подбежала к Кензо и бросилась ему на руки, практически, сбила с ног и поцеловала. Этот поцелуй, впрочем, разительно отличался от того, каким одарила его мать девушки. Он был настоящим. А миссис Сандберг, стоявшая в метре от них, не сказала ни слова. Она смотрела на них с Элси.

   После поцелуя, Элси осмотрела Кензо.

   – О, Кен! Тебе больно! – воскликнула она.

   – Не так уж и сильно, – ответил тот. Из-за поцелуя он уже не казался самому себе таким уж лжецом, каким был бы пару минут назад.

   – Рад, что тебе удалось уйти от тех козлов.

   Он поклонился матери Элси.

   – Прошу прощения.

   – Не переживай, – мягко ответила женщина. – Элси рассказала, что ты сделал. Благодарю тебя. От всего сердца благодарю.

   Она его осмотрела.

   – Льда принести?

   – Наверное, поздно уже, – ответил Кензо. – Через пару дней пройдёт. Зубы они мне не выбили, а рёбра просто болят. Ничего не сломано.

   – Мне так жаль!

   Элси взяла его за руки.

   Он пожал плечами.

   – Ты не виновата. Эти придурки...

   Называть солдат так, как ему хотелось, Кензо не стал, особенно в присутствии матери Элси.

   – Точно, придурки.

   Когда миссис Сандберг говорила о японских солдатах, голос её уже не звучал мягко. Она обратилась к Элси:

   – Скажу соседям, что Кен тоже в порядке. Скоро вернусь. Вижу, вам нужно многое, эм, обсудить.

   Кензо понял, что, наконец, заслужил своё американское имя. Миссис Сандберг вышла за дверь. Кензо кивнул Элси.

   – Хэйя.

   Девушка не смеялась. Казалось, наоборот, она была готова расплакаться.

   – Они же могли тебя убить, – сказала она.

   – Да, ну...

   Он снова пожал плечами. Больно.

   – С тобой они могли поступить не менее жутко, – добавил он.

   Её лицо искривилось.

   – Часто приходится слышать подобные истории, но никогда не приходит в голову, что это может случиться с тобой. Только, когда они случаются. Или, почти случаются.

   Она опустила взгляд на коврик.

   – Про героев тоже часто рассказывают, но встречаешь их нечасто.

   – Так поступил бы каждый, – сказал Кензо.

   – Не думаю, – почти рассерженно произнесла Элси. – И скромничать тоже не нужно. Тебя могли убить.

   Не то, чтобы она была неправа. Скорее, наоборот.

   – Не хочется думать об этом так, как ты. Об этом и, эм, прочем, – неуверенно произнес Кензо.

   – Ладно, – согласилась Элси, словно эти слова имели для неё какой-то смысл. – А о чём ты бы хотел подумать? Об этом?

   И она снова его поцеловала.

   Поцелуй оказался ещё более страстным. Кензо крепче обнял девушку. Она прижалась к нему. Он обхватил её пониже талии и прижал к себе сильнее. Элси не стала сопротивляться. Вместо этого она удовлетворённо застонала.

   Наконец, они разомкнули объятия, правда, ненадолго.

   – Элси... – начал Кензо и запнулся.

   – Знаю, милый. Всё хорошо. Более, чем... хорошо.

   Она ещё раз нежно его поцеловала.

   – Ты рисковал жизнью ради меня. А это многое значит. Что бы я ни сделала, я не смогу достойно отплатить тебе за сделанное.

   – Тебе не нужно ничего делать. Я поступил так не ради награды.

   – Знаю. Так будет лучше. К тому же, я сама этого хочу.

   На этот раз, Кензо сам её поцеловал. Он положил ладонь ей на грудь, и Элси не стала её убирать. Вместо этого, она снова тихонько застонала. Он тоже глубоко задышал. Через какое-то время, он спросил:

   – А как же мама?

   Элси рассмеялась.

   – Она не скоро придёт. Мама – не дура. И ушла она не просто так. Не переживай.

   – Да я вообще не переживаю, – сказал Кензо, явно преуменьшая действительность.

   – Тогда, идём.

   Она взяла его за руку и провела в спальню.

   На кровати лежал плюшевый мишка размером с трёхлетнего ребенка. Элси переложила его на пол рядом с кроватью. Затем она кивнула каким-то своим мыслям и сняла платье через голову, после чего села на кровать, сняла бюстгальтер и трусики.

   Кензо старался не таращиться так уж откровенно.

   – Ты прекрасна, – прошептал он и тоже начал быстро раздеваться.

   – О, Кен! – воскликнула Элси, увидев на его теле ссадины и синяки.

   Она привстала и принялась нежно, едва касаясь губами, целовать их один за другим.

   – Так лучше?

   Кензо не знал, лечили ли её поцелуи ссадины, но ему определенно полегчало. Элси хихикнула.

   Они легли на кровать. У Кензо это был уже не первый раз, но он впервые ложился с женщиной, которая много для него значила, с женщиной, которая не желала, чтобы он уходил сразу же, как закончит свои дела. Когда он поцеловал её розовые соски, Элси вздохнула.

   Чуть позже, когда он залез на неё, она тихо, но жестко сказала:

   – Осторожнее. Больно.

   – Буду, – сказал он, хотя ничто в этом мире не могло удержать его от проникновения всё глубже.

   Элси прикусила губу, но больше ничего не сказала. Очень скоро весь мир взорвался мириадами красок. Придя в себя, Кензо спросил:

   – Ты как?

   – Вроде, ничего, – ответила девушка. – Мне говорили, что в первый раз всегда бывает больно, и не обманули. Но, ты был очень мил.

   Она дернулась под ним.

   – Дай, встану. Не хочу, чтобы на простыни остались пятна.

   Она поднялась и рассмеялась.

   – Ой, уже поздно. Ну, надеюсь, холодная вода с ними справится.

   – Я тоже.

   Кензо чувствовал себя глупо, и принялся одеваться. Элси унесла свои вещи в ванную. Шла она широко расставив ноги, словно весь день провела верхом. Вернулась она с губкой для мытья посуды, которой принялась оттирать красные пятна.

   – Ну, вот – сказала она, спустя какое-то время. – Так-то лучше.

   – Ага – ответил на это Кензо.

   Он терялся, что сказать дальше.

   – Я, наверное, пойду.

   – Ага, – согласилась Элси, затем добавила другим тоном: – Надеюсь, меня не раскроют.

   – Раскроют? А!

   До того, они оба не переживали из-за того, что будет дальше.

   – Надеюсь, не раскроют. Это было бы ужасно.

   – Возникнут сложности, – сказала Элси.

   Переспав с девушкой, можно было либо сбежать, либо жениться на ней. Далеко Кензо убежать бы всё равно не смог, в нынешних-то условиях. Жениться он тоже пока не собирался, хотя против Элси ничего не имел. Однако Элси была совершенно права: кто бы ни правил Гавайями, свадьба японского парня и девушки-хоули вызовет сложности. Сложности эти будут разными, в зависимости от того, будет ли это Восходящее Солнце или Звёзды и Полосы, но они будут в любом случае.

   Вместе они вышли в прихожую.

   – Будь осторожен, – сказала Элси.

   Кензо не понял, имела ли она в виду свою возможную беременность или японских солдат. Так или иначе, мысль здравая.

   – Конечно, – ответил он. – Пока.

   Он поцеловал её и вышел за дверь. Когда дверь закрылась за его спиной, он обернулся, но посылать воздушный поцелуй не стал. Соседям об их отношениях знать не обязательно. И матери Элси тоже, по крайней мере, официально.

   Капрал Такео Симицу вёл отделение по улицам Гонолулу. Это был обычный патруль. Никто не создавал проблем. Местные уже научились правильно кланяться и убираться с дороги с появлением японских солдат. Пока никого манерам учить не нужно.

   Единственное, что выбивалось из этой повседневной картины – это молодой японец, не старше большинства бойцов отделения Симицу, который шёл и насвистывал весёлую мелодию, несмотря на фингал под глазом и распухшую губу. Очевидно, он с кем-то подрался и проиграл. Симицу даже хотелось остановить его и спросить, чему этот парень так радовался, но он не стал. Радость не противозаконна.

   Капрал оказался не единственным, кто заметил этого парня.

   – Я тоже хочу выпить того же, что и этот парень, – произнес рядовой Вакудзава.

   Фраза рассмешила не только Симицу, но и нескольких бойцов. Вакудзава был самым добродушным солдатом в его отделении. Зачем ему становиться ещё веселее? Подобные вещи скорее свойственны ефрейтору Фурусаве, который всегда был себе на уме, или самому Симицу.

   В парке тренировались солдаты. Это не были армейские части, они принадлежали к специальному наземному подразделению флота. Одеты они были в оливково-серую форму, а не в хаки, как обычные солдаты, а сапоги у них были чёрные, а не коричневые.

   Командовавший ими флотский офицер вряд ли удовлетворился бы результатом, отличным от идеального, но даже увидев его, он не признал бы этого.

   – Вы не достойны умереть за Императора! – кричал он потным измотанным солдатам. – Не достойны, слышите?

   – Хаи, капитан Ивабути! – отвечали бойцы.

   – Ну, так, работайте, мать вашу! – ревел Ивабути. – Если нам предстоит сразиться с американцами, нужно утопить их в собственной крови! И как же мы это сделаем? Утопим их в нашей!

   – Хаи, капитан Ивабути! – повторили морские пехотинцы.

   Ивабути указал на отделение Симицу.

   – Гляньте на этих солдат. Они размякли. Они одеты в рваньё. Хотите быть похожими на них? Не советую! Вы должны желать умереть за Императора! Вы должны гордиться погибнуть за Императора! Тот, кто не боится смерти, тот, кто желает смерти, не будет знать поражений!

   – Хаи, капитан Ивабути! – вновь выкрикнули бойцы.

   Симицу был в ярости, хотя благоразумно не показывал этого перед лицом офицера. Флотский капитан был на одном уровне с командиром полка Симицу, либо другим подполковником. Он был не просто командиром, а фактически богом. Несмотря на это, Симицу не очень высоко оценивал навыки морпехов. Они отлично поддерживали порядок на оккупированных территориях. Но, в сражениях с противником, выглядели они неважно. Несмотря на тренировки, у армии лучше получалось обучать своих солдат основам тактики, чем у флота.

   Капитан Ивабути продолжал орать на подчинённых. Может, с таким командиром, они и не будут воевать умело, но в храбрости и упорстве отказать им нельзя. Командира они будут бояться сильнее, чем американцев, и небезосновательно. Такой офицер убьёт любого, кого заподозрит в трусости.

   – Мы здесь всё уничтожим! Ничего не отдадим! – ревел он. – Всё разрушим, слышите? Камня на камне не оставим.

   – Не так уж он и крут, – шепотом сказал Ясуо Фурусава, подойдя поближе к Симицу, дабы фанатичный офицер его не услышал.

   – Я тоже так подумал, – также шёпотом ответил ему капрал и добавил: – Кстати, нет ничего плохого в том, чтобы умереть за Императора. Для японского солдата лучшей участи и быть не может. Это честь. Это почёт.

   Именно эти мысли ему втолковывали в учебке и он верил им. И всё же...

   – Главное здесь – это заставить врага первым умереть за свою страну.

   – Хаи, – согласился Фурусава. – Именно так я и думаю, капрал-сан. Ещё я думаю, что подобные мысли никогда не приходили на ум капитану Ивабути.

   – Согласен. Мы можем лишь пожалеть этих бедняг.

   – Может, и неважно это всё, – продолжал ефрейтор Фурусава. – Может, настоящий флот разгромит американцев в море, как и в прошлом году.

   – Разумеется, разгромит.

   Симицу не стал демонстрировать своих сомнений на этот счёт. Это было бы непатриотично. Он не считал капитана Ивабути хорошим офицером. Если бы он таким был, то служил бы на корабле. Вместо этого он выполнял работу, которой флотский офицер заниматься не должен. "И поделом", – подумал Симицу.

   Даже, когда они скрылись за углом, до слуха капрала доносились крики и ругань капитана Ивабути. Продолжаться это может долго. Японские военные отличались хорошей выносливостью. Но даже у этой выносливости были свои границы. Симицу подумал, что с этим капитаном Ивабути может произойти несчастный – и трагичный – случай. Подобное иногда случалось.

   Оставшаяся часть патрульной смены прошла спокойно. Симицу высоко ценил подобную рутину. Она означала, что всё в порядке. Она означала, что о себе можно и не думать. Если он не будет думать, то не будет ошибаться. Если он не будет ошибаться, собственные командиры не станут на него орать. Они не будут похожи на капитана Ивабути, но ничего хорошего в офицере, орущем в лицо, не было.

   Капрал привёл бойцов обратно в казармы и доложил командиру взвода, лейтенанту Хорино. В своём докладе он упомянул и встречу с капитаном Ивабути. Он не мог её упустить.

   – А. И что думаешь о нём, капрал?

   – Капитан Ивабути очень... энергичный человек, господин, – осторожно произнес Симицу.

   Хорино рассмеялся.

   – Так и есть. Ладно, капрал. Иди.

   Симицу отсалютовал и быстро ушёл. Он сделал свою работу и избежал проблем. Это главное, остальное – побоку.

VIII

Сабуро Синдо не очень обрадовался вернуться в море, как сам думал. «Акаги» и корабли поддержки шли на север. Следом в нескольких километрах шёл «Сёкаку». Если бы не было точных данных о возвращении американцев, они бы не стали разделяться.

   Лейтенанту очень хотелось, чтобы "Дзуйкаку" шёл с ними. В прошлую встречу с американцами у них было три авианосца и все они очень пригодились. Янки, может, не слишком умелые бойцы, но сдаваться они не намерены. Этот факт очень беспокоил Синдо, ведь когда-то он считал, что, потеряв Гавайи, американцы уберутся из Тихого океана.

   – Карма, – пробормотал лейтенант.

   Командиру той подлодки повезло. До Синдо доносились обрывки ходивших среди командиров разговоров о том, что американцы взломали японские шифры, но поверить в подобное он не мог. Как могли гайдзины разгадать японские шифры, чтобы совершать подобное? Это невозможно.

   "Акаги" и "Сёкаку" шли к широкому проходу, обнаруженному американцами в рядах наблюдательных лодок японцев. Разумно было предположить, что они сунутся именно туда. Если бы Синдо командовал американским флотом, то поступил бы так же.

   Мимо по полётной палубе прошёл коммандер Футида. Он кивнул лейтенанту.

   – Ваши самолёты будут готовы к бою в случае обнаружения противника?

   – Конечно, господин, – ответил Синдо. – Разумеется, господин.

   Лейтенант подумал и спросил:

   – Нам известны размеры вражеского флота?

   – Не совсем, – был ответ. – По самым скромным подсчётам, их флот по численности не уступает тому, который выходил против нас в прошлый раз, может, на один авианосец больше. Но мы должны справиться с ними даже с двумя авианосцами.

   – Почему мы не разузнали лучше, господин? – поинтересовался Синдо.

   – Потому что почти все верфи американцев расположены на восточном побережье, – ответил ему Футида. – Ни мы, ни немцы, не можем вести там разведку.

   – Чтобы добраться до нас, их кораблям приходится идти через Панамский канал, – заметил Синдо. – Разве мы не можем пересчитать их при выходе в Тихий океан?

   – Мы пытались. И не преуспели. Потеряли пару Н8К, которые пытались патрулировать канал. Американцы очень агрессивно охраняют эту местность. Внятной информации тоже получить не удалось.

   – Плохо, – сказал Синдо, и это было максимально возможное осуждение, которое он мог позволить себе в адрес начальства.

   Ему хотелось знать, против кого он выступает. Тщательное планирование являлось залогом успешного завоевания Гавайев.

   – Сигата га наи, – ответил на это Футида, что было, в общем-то, правдой. Он щёлкнул языком промеж зубов. – Хотелось бы мне, чтобы «Дзуйкаку» отправился с нами, но тут тоже ничего не поделаешь.

   – Если у американцев столько же авианосцев и такие же типы самолётов, как в прошлый раз, мы их разгромим. Надерем им задницы.

   Не успел Футида ответить, как его позвали по общей связи.

   – Коммандер Футида! Немедленно явиться на мостик! Коммандер Футида! Немедленно явиться...

   – Прошу прощения, – произнес Футида и спешно направился через полётную палубу "Акаги" на мостик.

   Что случилось? Синдо ждал, что его тоже вызовут на мостик, или сигнала на общей палубе. Ничего не произошло, и он остался стоять, терзаемый сомнениями. Впрочем, через пару минут "Акаги" стал поворачивать на правый борт. Лейтенант кивнул. Видимо, командир корабля обнаружил что-то, прежде неизвестное.

   Внезапно вновь ожила система общего оповещения:

   – Всем экипажам явиться в конференц-зал! Внимание! Всем экипажам немедленно явиться в конференц-зал!

   Настала очередь Синдо мчаться со всех ног. Он бросился к переборке, конференц-зал располагался на ангарной палубе, прямо под полётной. Каблуки его ботинок звонко стучали по металлическим ступенькам.

   Опередить его удалось лишь нескольким пилотам. Лейтенант нашёл место в первом ряду, дабы лучше разглядеть висевшие на доске карты и схемы. Зал постепенно заполнялся гомонящими людьми. Все они понимали, что вот-вот отправятся в бой.

   Когда в зал вошли коммандеры Мицуо Футида и Минору Гэнда, все замолчали. Человек, который командовал боевыми операциями и человек, который их планировал, несколько минут ждали, пока все не разместятся.

   Минору Гэнда заговорил без предисловий:

   – Мы обнаружили противника.

   – Ах, – выдохнул Синдо, как и большинство пилотов вокруг. Парни из разведки, оказывается, не спали всё это время. Теперь они совершенно точно знали, что американцы приближаются. "Акаги" и "Сёкаку" вышли вовремя, дабы устроить врагу тёплый приём.

   – Американцы идут примерно с того направления, в котором движемся сейчас мы, – продолжал Гэнда. – Один сампан к востоку от того, на который напали янки, заметил их и нарушил режим радиомолчания. Сигнал оборвался почти сразу же после окончания сообщения.

   Сабуро Синдо прекрасно понимал, что это означает. Американцы заметили сампан или отследили радиосигнал. Несколько хороших людей, храбрецов погибли. В храм Ясукуни* отправилось несколько новых душ.

   – Есть предположение, что американский флот несколько больше того, что мы ожидали, – сказал коммандер Футида. – Разумеется, мы в любом случае вступим в бой. Чем больше вреда мы им нанесём, тем тяжелее американцам будет во время высадки на Оаху. Банзай! ЗаИмператора!

   – Банзай! Банзай! - наполнилась криками комната. Синдо присоединился к общему хору.

   – На Оаху тоже получили сигнал с сампана. "Митцубиси G4M" уже в воздухе и скоро присоединятся к нам.

   Вновь зазвучали крик "Банзай!". Синдо тоже кричал, но уже не столь воодушевленно. «G4M» были очень быстрыми бомбардировщиками и могли нести больше груза. На этом их достоинства заканчивались. Они являлись очень лёгкой жертвой для вражеских истребителей. Пилоты «G4M» мрачно шутили, что летали на самолётах одного выстрела. К тому же высотным бомбардировщикам зачастую приходилось рассчитывать на удачу при поражении целей. На несколько этих машин, наверняка, установят торпеды, но у их пилотов не было тех навыков, что имелись у пилотов «Накадзим В5N2».

   – Расстояние до цели примерно триста километров, – сообщил Футида. – Мы намерены ударить как можно скорее, дабы они не успели подготовиться.

   – Предложение, господин! – сказал Синдо и поднял руку.

   – Да, лейтенант?

   – Прежде чем обнаружить противника, мы будем летать по дуге с востока на запад. Таким образом, им будет труднее обнаружить местоположение наших кораблей, если они заметят нас визуально или при помощи своей хитрой электроники.

   Эта мысль, казалось, застала Футиду врасплох. Он принялся о чём-то перешёптываться с Гэндой, но о чём именно они говорили, Синдо не расслышал. Затем, с явной неохотой, Футида помотал головой.

   – Если бы мы заранее обсудили этот момент с "Сёкаку", могло бы сработать. Но мы не можем нарушать режим радиомолчания и не можем позволить, чтобы наши самолёты добрались до цели по отдельности. Крайне важно, чтобы атака прошла скоординировано.

   – Да, господин.

   Синдо пожалел, что эта мысль не пришла ему на ум раньше, но в словах Футиды имелось разумное зерно.

   Гэнда добавил:

   – Даже если американцы прорвутся, уверен, наши самолёты охранения с ними справятся. Их бомбардировщики – натуральные летающие гробы, а пикировщиков мы будем ждать.

   В прошлый раз "Акаги" был поврежден, а "Дзуйкаку" едва не потоплен. Синдо надеялся, что в словах Гэнды не было оптимизма. Правы были те, кто считал, что Японии следует рассчитывать на неожиданный молниеносный удар.

   – Я полечу с вами, – сказал Футида. – Помните: авианосцы – первоочередная цель. Всё остальное – потом. Бейте безжалостно, во славу Императора! Банзай!

   – Банзай! Банзай! – кричал Синдо вместе с остальными пилотами.

   В конференц-зал «Банкер Хилла» вошёл хмурый лейтенант-коммандер. В руке он держал не что иное, как стакан молока. Никто над ним не смеялся. Оно помогало от язвы, которую он, наверняка, заработал, созерцая полный молодых резервистов авианосец.

   – Япошки нас обнаружили, – без предисловий начал он. – Одна сраная рыбацкая лодка успела отправить сигнал, прежде чем мы её утопили. Есть шанс, что скоро мы тоже их увидим. Они хотят опередить нас и ударить первыми. Это означает, что мы должны принять удар, а затем отбросить их назад. Вы готовы, джентльмены?

   – Так точно, сэр! – вместе с остальными заревел Джо.

   Этого дня он ждал полтора года, с самого 7 декабря1941 года. Сейчас до япошек, казалось, можно было дотянуться рукой. Ну, или долететь на "Хеллкэте". Молодого пилота переполняло желание выбраться на палубу, сесть в самолёт и отправиться в бой.

   Глотнув молока, офицер продолжил:

   – Лучше бы вам быть готовыми. Техника, на которой вы полетите, обошлась Дяде Сэму недёшево. Как и ваша подготовка.

   У офицера был длинный выдающийся вперед нос.

   – Добавьте к этому стоимость собственных жизней, и сумма получится немалая. Попытайтесь вернуться, либо найдите веское оправдание, чтобы не возвращаться.

   Последние слова напомнили Джо, что игры кончились. Всё серьезно, и шансы не вернуться домой весьма велики. Джо отказывался об этом думать. Он не считал, что подобное могло случиться с ним самим.

   – Вопросы? – поинтересовался офицер.

   Какое-то время все молчали. Самому Джо хотелось знать лишь одно – где япошки? Этого офицер пока не мог им сказать. Судя по лицам большинства пилотов, думали они о том же самом. Кто-то спросил:

   – Сэр, что нам делать, если мы столкнемся с вражескими самолётами, летящими в нашу сторону?

   Хороший вопрос. Нападение на японские самолёты, может, и ослабит их ударные силы, но оно также отвлечёт американцев от удара по их авианосцам.

   Офицер нахмурился.

   – В этом случае, решать вам придётся самим, джентльмены. Если считаете, что можете их уничтожить – бейте. Если же думаете, что лучше справитесь с их авианосцами, избегайте столкновения.

   Джо повернулся к Орсону Шарпу и прошептал:

   – Если повезет, нас наградят. Если нет – накажут.

   – Тоже мне новости, – также шёпотом ответил Шарп. В его голосе слышалось больше цинизма, чем обычно.

   – А теперь, по машинам, – приказал офицер. – Долго ждать не придётся. На это я готов поставить собственную жизнь.

   Он готов поставить собственную жизнь на то, что подчинённые ему пилоты справятся с вражескими лётчиками, которые прежде неизменно их били.

   "Не в этот раз", – зло думал Джо, спеша к "Хеллкэту". "F6F" не был самым изящным самолётом. Из-за большого радиального двигателя у него был пухлый нос, похожий на шнобель боксёра, который остановил большинство ударов собственным лицом. Японский "Зеро" выглядел более элегантно. Однако "Хеллкэт" обладал почти двукратным превосходством в лошадиных силах, нёс больше вооружений, имел более крепкий корпус, самоуплотняющиеся топливные баки и хорошую защиту пилота. "Пилота". Эти слова уже не являлись для Джо какой-то абстракцией. "Речь обо мне".

   Он перебежал через полётную палубу и забрался в кабину самолёта. Внутри пахло кожей, авиационным топливом и смазкой, смесью личных и механических запахов. Джо потянулся за сигаретой, но курение вблизи кислорода и высокооктанового топлива могло стоить жизни.

   Рядом с самолётами выстроились одетые в жёлтые каски и жёлтые жилетки матросы, регулируя движение техники. Около мостика стояли матросы, одетые в красные каски. Это были ремонтники. В задачу матросов в синих касках и куртках входило убирать противооткатные опоры от шасси готовящегося к взлёту "Хеллкэта".

   – От винта!

   Голос в громкоговорителях принадлежал не Господу, а старпому. На "Банкер Хилле", как и на любом другом корабле, бог – это командир, а старпом – пророк его.

   Джо боялся, что двигатель не заведется и ему придётся остаться. Но он ожил и заревел. Винты стали почти невидимыми. Джо осмотрел приборную панель. Время тренировок прошло. Теперь он не на тренажёре и не на учебном корабле.

   Матросы в жёлтом выстроились вдоль полётной палубы.

   – Приготовиться к взлёту! – прозвучала команда с мостика.

   Джо слышал приказ, как через громкоговорители, так и в наушниках. Матросы в синем убрали опоры из-под первого самолёта. Человек в жёлтом отошёл в сторону, размахивая руками. "Хеллкэт" медленно двинулся за ним.

   У самого мостика стоял человек с клетчатым флагом в правой руке. Левой рукой он совершал круговые движения. Пилот самолёта прибавил двигателю оборотов. Из громкоговорителей раздался приказ:

   – Взлёт!

   Человек с флагом принялся активнее махать левой рукой. Двигатель первого самолёта перешёл на вой. Клетчатый флаг опустился вниз. "F6F" прокатился по полётной палубе, нырнул вниз, затем набрал высоту и занял своё место в самом крупном формировании палубной авиации, которое когда-либо знал мир.

   Взлетел ещё один самолёт. Спустя вечность и несколько минут, дошла очередь и до Джо. Он проследовал за матросом в жёлтом, по приказу сигнальщика добавил оборотов двигателю и вскрикнул, когда клетчатый флаг опустился вниз. Пора!

   "Хеллкэт" рванул вперед, и ускорение отбросило пилота на спинку кресла. Нырок с палубы вниз... Джо потянул на себя штурвал и выжал из двигателя всю имевшуюся у него мощность. Взлёт. Чёрт, эта машина поднималась в небо, как по индийскому канату*. Ни один из его прежних самолётов и близко не мог к такому подобраться.

   При этом "F6F" не был летающим гробом, как большинство прочих скоростных самолётов. Это была трудная, но очень отзывчивая в управлении машина. Чем выше взлетал Джо, тем лучше видел огромный американский флот под собой. Если повезет, они разорвут япошек на куски.

   Помимо "Банкер Хилла", к Гавайям шёл "Эссекс" и ещё три новейших авианосца. С ними же шёл отремонтированный "Хорнет". И "Рейнджер". Последний представлял собой далеко не идеальный авианосец, но он вёз самолёты, дабы огромный воздушный флот американцев, был ещё больше. Помимо них, в эскадре шло пять лёгких авианосцев, способных помочь старшим братьям, и почти дюжина авианосцев поддержки. В случае скоростных манёвров, маленькие корабли быстро отстанут, но все они несли столько же самолётов, сколько корабли класса "Эссекс".

   Джо нашёл в небе командира своего звена и занял позицию чуть ниже и правее ведущего "Хеллкэта". Ему тоже хотелось быть ведущим, каким стал Орсон Шарп. Но ему досталась роль ведомого, поэтому пришлось засунуть зависть куда поглубже. Он уже доказал, что имеет право летать. Если он всё будет делать как надо, скоро ему дадут собственное звено.

   В одном строю с истребителями выстраивались торпедоносцы и пикировщики. Торпеды несли новые "Грумман Эвенджеры", а не неуклюжие "Дуглас Девастейторы", которые год назад полностью доказали свою несостоятельность.

   – Всем пилотам! Всем пилотам! Слушайте! – раздался в наушниках громкий голос. – Есть информация по япошкам. Разведка обнаружила этих тварей. Мне о них сообщили перед самым взлётом. Расстояние 160, может, 170, азимут 200. Сами их найдём. Погнали!

   Из-за яростных криков, наполнивших эфир, Джо захотелось скинуть наушники. Но он не стал. Он сам начал кричать. Подобно рою пчёл, воздушная армия американцев направилась на юг.

   «B5N2», на котором летел Мицуо Футида, с торпедой под фюзеляжем, вёл себя не так, как «B5N1». Из-за большого тяжёлого снаряда, самолёт летел медленнее, и не так изящно. Коммандер пожал плечами. Всё равно, он свою задачу выполнит.