Текст книги "Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса"

Автор книги: Гарднер Дозуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 71 страниц)

– А конкретно?

– А конкретно поговорим позже.

– Так что же примерно будет позже? – с иронической улыбкой поинтересовался Джейсон.

Флаер перевалил через холм, теряя скорость, прошел над городком Мбала и опустился на посадочную полосу рядом с низким белым зданием ЗИВФ – Замбийского института высшей физики.

Его так и не допустили в ЗИВФ – ни разу за те пять месяцев, что он провел в Замбии. Джейсон уже знал, что надземные конструкции только маскировка, а настоящие лаборатории находятся глубоко под землей.

– Ничего личного, – говорила Джейсону Мириам, когда они сидели на бревне в пятнистой тени двух деревьев и попивали холодное пиво.

– Если бы на этом дереве был всего один лист, мы бы обгорели, – продолжила она, указав вверх. – Этот листок не знает, что делает другой на противоположной стороне ствола. И ему не нужного этого знать, чтобы выполнять свою работу, а именно – поддерживать жизнь во всем дереве.

Джейсон уже привык к тому, что у бемба имелись поговорки на все случаи жизни, а если нужной вдруг не находилось, они тут же ее сочиняли. А еще он знал, что даже у многих местных ученых отсутствовал доступ к главной части института. Джейсон не был исключением.

– Но если пустить дело на самотек, то одна гусеница может съесть много листьев, – заметил он.

Мириам захихикала, хоть это и было совсем не в ее стиле. Затем лицо женщины вновь стало серьезным. Сунув руку в сумку, она извлекла оттуда лист интерактивной бумаги, бросила перед Джейсоном, хлопнула в ладоши и отдала приказ на чибемба. Лист развернулся и повис в воздухе, изменив цвет с желтоватого на серебристый. Какое-то мгновение профессор видел оба их отражения – его кожу, которая уже успела загореть и стать смуглой, ее темные волосы, чуть тронутые сединой над ушами; ее карие глаза, способные за секунду⁷ менять взгляд с теплого на гневный, и его серо-зеленые глаза, сейчас полузакрытые от солнца.

– Мы не хотели, чтобы вы видели это, пока не оправитесь полностью, – сказала Мириам. – Но сейчас я должна вам показать.

Интерактивная бумага прислушивалась к ее голосу, а затем начала показывать кадры видеохроники. В Англии Брэдфорд был полностью разрушен, мусульмане и индуисты висели распятые, улицы Лондона усыпаны черными телами – их сжигали, словно больную скотину, а темнокожие дети умирали от лучевой болезни. Во Франции и Германии тела арабов сгребали в кучи бульдозерами, а по мере того как все больше и больше стран выходили из Евросоюза, разгорались новые национальные войны. В Америке Гарлем отравили «грязными бомбами», деревья Каролины гнулись под тяжестью гниющего урожая человеческих фруктов, а фанатики повсюду размахивали флагами и провозглашали фальшивые победные лозунги. После того как уровень моря поднялся, а засуха погубила растительность, коллапс охватил полмира. Темнокожие люди бежали в районы, где все еще выпадали дожди, экономики рушились одна за другой, и кровь козлов отпущения текла ручьем.

Видеозапись закончилась, и экран снова стал серебряным. Джейсон смотрел на отражение Мириам.

– Всё намного хуже, чем вы думали, – сказала она. – Мы не можем позволить им завладеть технологией. Не можем! Наши соседи готовы продать им все секреты. Никому нельзя доверять!

– Включая меня.

Джейсон отвернулся от нее, чувствуя, как по щекам и губам бегут соленые слезы. Мириам долго молчала, а потом нежно сжала его руку в своей, и их пальцы переплелись.

В конце концов он сказал:

– Я понимаю. Европа – это новая Руанда и Судан, и, господи боже, так везде!

Взглянув на Мириам, Джейсон понял, что у нее тоже слезы в глазах.

– У нас есть поговорка… – начала она.

– Конечно, конечно, всегда есть поговорка. Я думал, в Англии полно поговорок, но по сравнению с вами мы жалкие любители.

– Чимбви афуайл интангалила. Жадная гиена хочет съесть всё, но, лопнув от натуги, остается ни с чем.

Вдалеке, среди жесткой травы, в оранжевом вечернем свете дети играли в футбол. Застрекотали цикады. Мелкие птахи порхали, поклевывали что-то и переругивались друг с другом. Хохлатый орел парил над низкими холмами, а солнце все быстрее падало к верхушкам деревьев. Трение о плотный воздух, казалось, раскалило солнечный диск до медно-золотого цвета. Мириам подняла ноги, и цвет ее подошв в точности совпал с розовым закатным оттенком самых высоких облаков.

Пока короткие сумерки не закончились, Джейсон сказал:

– Вы попросили меня подумать над связью между гравитацией и квантовой пеной, что, конечно, невозможно с точки зрения теории. Подозреваю, что именно это и подразумевалось под словом «конкретно».

Ребята подобрали футбольный мяч и с криками побежали в сторону огней, зажигавшихся там и сям на верандах приземистых домиков, стоявших по ту сторону поля.

– И когда же вы скажете «но»? – спросила Мириам.

Джейсон внезапно остро почувствовал ее ладонь на своей руке.

– Но, – сказал он. – Это большое «но»! Вообще-то это «но» уровня постоянной Планка. В тот момент, когда релятивистские уравнения начинают казаться спорными, в пространственно-временной чиквембе могут обнаружиться небольшие дыры и петли.

Мириам убрала руку и быстро сказала несколько слов на чибемба в свой серебряный браслет. Джейсон услышал прозвучавший в ответ низкий голос. Затем женщина встала с бревна.

– Идем, – сказала она. – Вождь приглашает нас на ужин.

Последние лучи солнца угасли – линия терминатора накрыла реку Конго, двигаясь над Анголой к Атлантике. Невидимая рука разбросала по небу миллиарды звезд и потянулась за новой порцией.

Мириам сильно топнула.

– Помните, что походка должны быть тяжелой, – сказала она. – Вы забываете о том, что змеи слышат звук, передающийся по земле. Держитесь подальше от кустов, где могут прятаться африканские гадюки. Не ходите ночью под деревьями, откуда на вас может упасть бумсланг. Приподнимайте туалетное сиденье, прежде чем усесться, – говорят, что укус паука-скакуна не слишком полезен для тестикул. Встряхивайте ботинки перед тем, как обуть их, – скорпионы очень любят уютно там угнездиться. И помните: у нас считается – хотя, может, это и сказки, – что мамба может гнаться за вами со скоростью лошади, ее укус смертелен, а нейротоксин причиняет страшные мучения.

– Здравоохранение и техника безопасности должны стать тут одними из самых процветающих отраслей промышленности, – хмыкнул он.

– Вот почему у нас так много поговорок, Джейсон. Ваши крепкие стены и замки возводятся и рушатся. А нам их заменяют слова. Но вам не хуже меня известно, что и физика по большей части состоит из поговорок. В любом случае нам бы не хотелось, чтобы возможный прорыв в квантовой гравитации пал жертвой древнего яда, выработанного за миллионы лет эволюции для убийства лягушек, ведь так?

Облако комаров и прочих летучих тварей окружало каждый фонарь – движущимся, бьющимся, копошащимся, мечущимся из стороны в сторону ореолом. Приятная жара сменилась не менее приятной прохладой.

Всё это и многое другое промелькнуло у Джейсона в голове, пока он сидел голышом в костеобразном флаере, летевшем над дорогой к озеру Танганьика. Примерно на полпути вниз от вершины отвесного холма Стивен Маконде, бесшабашный пилот с кучей докторских степеней, свернул с курса и посадил флаер на полянке, заросшей сахарным тростником. Вооружившись мачете, пилот выбрался из кабины и вернулся с верхушками двух стеблей. Он протянул их Джейсону.

– Возможно, тебе это понадобится, – сказал он. – И еще это.

Сунув руку под сиденье, Стивен вытащил копье с обожженным наконечником.

– Еще советы будут? – поинтересовался Джейсон.

– Постарайся не умереть, – расхохотался Маконде. – Воины занимались этим тысячелетиями, но не всегда успешно.

– Спасибо.

Флаер вновь поднялся в воздух и полетел над небольшим портовым местечком Мпулугу. Наступала ночь, и рыбаки включали яркие фонари на лодках, уводя суденышки в сгущающуюся тьму над озером.

А потом Джейсон остался в одиночестве среди камней. Перед ним расстилалась долина. Флаер Маконде превратился в мрачный сгусток в форме кости, летящий сквозь светящуюся ленту Млечного Пути. Еще секунда, и он исчез.

Джейсон все продумал заранее. Стратегия – прекрасная вещь, но, к сожалению, она – дитя рациональности и процветает при свете дня, но среди теней, звезд, кашля и воя невидимой, беспощадной жизни начинает расползаться по швам. Стратегия говорит вам, что отсиживаться в каменном укрытии ничуть не безопаснее, чем взбираться в темноте по крутому склону. Джейсон спустился обратно в долину и уселся у края озера, сжимая в одной руке копье, а в другой – острый камень и ожидая то ли восхода солнца, то ли крокодилов – в зависимости от того, кто появится первым. Но, странным образом, он ничего не боялся. Даже когда услыхал тихий плеск.

В 6:05 солнце вырвалось из-за холмов, и его лучи прорезали дымку над озером. Джейсон не сомневался, что сильно обгорит. Присев на корточки рядом с водой, он размазал по плечам серую грязь. «Не стоило коротко стричься, – подумал он. – Ведь для этого и нужны волосы». Разжевывая жесткий стебель сахарного тростника, он попытался забыть о жажде.

Здесь долина Каламбо упиралась в озеро и расширялась до нескольких сотен ярдов. Джейсон довольно легко отшагал первые полмили по невысоким террасам из светло-серого камня. Затем лес сомкнулся вокруг виляющего речного русла, и валуны, преграждающие дорогу, стали больше. Босые ступни уже начали саднить. Трещины и разломы скал стерли все нажитые им мозоли. Грязь запеклась, и кожа чесалась. Мухи распробовали профессора на вкус и устроили лагерь на его спине, вдобавок кружась перед лицом и вынуждая непрерывно отмахиваться от них руками.

Мужчина двигался по восточной стороне долины вдоль террасы, слева обрывавшейся вниз тридцатифутовым отвесным уступом. И тут появилась она – изумрудно-зеленая мамба в ярд длиной, свивающая и развивающая кольца на камнях впереди него. У Джейсона не было ни ботинок, ни толстых штанов. Если мамба ужалит его в ногу, ему останется жить пять мучительных минут. Если в грудь, сердце остановится через пару секунд. Профессор замер на месте.

Высоко над ним марабу шевельнул огромными крыльями и спустился чуть ниже, чтобы у камеры был лучший обзор. В прохладном офисе за пять миль отсюда и на тысячи футов в глубь защищенных ядерными зарядами недр ЗИВФ доктор Бвалья обнаружила, что внезапно вспотела. Женщина следила за записью камер семи птиц-дронов, круживших над долиной. Она провела пальцем по экрану, показывающему картинку с мамбой, и тут же возникло перекрестье прицела. Мириам уже наводила боевой лазер на змею, когда на ее плечо легла чья-то рука.

Директор Нскоша Муленга был одет в отлично пошитый песочного цвета костюм, выглядевший необычайно элегантно, и совершенно неуместный красносиний галстук.

– Не убивай змею, – сказал Муленга. – Пусть он поверит в свои силы. Он мужчина, а не беженец.

– А если это будет стоить нам квантовой гравитации?.. – спросила она.

Директор, протянув руку через плечо Мириам, ткнул пальцем в иконку.

Дисплей преобразился в пульт, состоящий из виртуальных бегунков, – что-то вроде микшера в древней студии звукозаписи. Под каждым бегунком была картинка с подписью. Палец директора прикоснулся к квадратной кнопке бегунка, сдвигая ее с минимума на максимум. Слово «страх» проплыло по экрану и исчезло. Муленга потянулся к кнопке «любовь», но Мириам хлопнула его по руке.

Директор Муленга сжал плечо Мириам, а затем, отвернувшись, шагнул к двери.

– Не стоит довольствоваться человеком наполовину лишь потому, что тебя это устраивает, – сказал он, и дверь закрылась.

– Айя, ба Чити, – вполголоса пробормотала Мириам. Это означало: «Да, вождь!»

По руке от браслета на запястье Джейсона пробежало что-то вроде электрического разряда. Игла впилась в позвоночник. Мамба нерешительно покачивалась из стороны в сторону – что-то угрожающее встало между ней и ее потомством. С каждой секундой змея становилась все более реальной, являя собой средоточие красоты и смертельной опасности. Джейсона переполнило ужасное знание – знание, не имевшее ничего общего с интерактивными досками, научными статьями, кино или даже памятью. Змея была решительным и неизбежным настоящим.

Профессор очень медленно шагнул назад. Отступив на десять футов или около того, осторожно протянул руку к ближайшему дереву и сорвал сухую ветку. Тщательно очистив ее от сучков, он получил посох длиной примерно в рост человека. Джейсон сжал палку, как крикетную клюшку, или бейсбольную биту, или, может, дубинку, подобно тому как это делали здесь чьи-то далекие предки много столетий назад.

Голос Стивена Маконде зашептал из браслета в ухо Джейсону:

– Как ваш напарник, я могу один раз помочь. Хотите, чтобы я сделал это сейчас?

– Сколько змей в этой долине? – шепнул в ответ Джейсон.

– Где-то тысяча, может, две. Джейсон, я могу вас сейчас забрать. Вы не обязаны этого делать. Мы и без того уважаем вас.

– Ну уж нет. Мой вождь, Ее Величество королева Великобритании, мертва, и мне нужен новый. Мы заставляли беженцев проходить экзамен, чтобы доказать степень их «английскости». А я решил пройти это древнее испытание, потому что только таким способом я могу приблизиться к тому, чтобы стать бемба. Поэтому помогите мне.

– Есть поговорка, гласящая…

– К черту поговорку, Стивен. Скажите мне то, что я должен знать.

– Если будете метить в голову, скорее всего промахнетесь. Удар по позвоночнику эффективнее, но не на сто процентов. Змея движется очень медленно, пока не нападает. Будьте змеей.

Джейсон отвел палку в сторону, пытаясь определить расстояние. Задержав дыхание, он скользил вперед дюйм за дюймом, пока не оказался примерно в шести в футах от движущейся из стороны в сторону треугольной головы мамбы. Очень медленно подняв ветку над головой, он прицелился и со всей силы рубанул мамбу по спине. Змею парализовало. Возможно. Джейсон молотил ее по башке до тех пор, пока та не превратилась в мокрое пятно на камнях. Подцепив тело концом ветки, он скинул его с края обрыва, и останки змеи с глухим плеском плюхнулись в грязную лужу внизу.

– Спасибо, Стивен, – прошептал он.

– Рад был помочь. Правда, забыл сказать вам, что мало кому это удавалось. Готов поспорить, вам и в голову не приходило, что вы знатный змеелов, профессор Джонс. Не забудьте включить это в свое резюме.

Спустя дюжину змей и пару болезненных падений, с осыпающейся с плеч грязью, Джейсон поднялся на несколько миль по долине и как раз сворачивал по узкой террасе на тропу, ведущую к водопадам. Дорога здесь опасно сужалась, стены ущелья сдвигались и становились выше, а преграждавшие путь валуны крупнее. Солнце стояло высоко над головой, и контраст между освещенными и затемненными участками резал глаза.

Вдалеке, по другую сторону реки, что-то мелькнуло. Какое-то движение. Две золотисто-желтые полоски появились на миг и исчезли. Джейсон опустился на камни. Замерев, он смотрел на пару леопардов, а пара леопардов наблюдала за ним. С каждой минутой желтовато-пятнистый узор менялся. Приближался к нему.

Наверху кружили настоящие и фальшивые марабу.

Львы убивают, лишь когда голодны. А леопардам просто нравится убивать. «Да, так вы мне сказали. Лучше и не придумаешь», – подумал Джейсон.

За креслом Мириам собралась небольшая, но весьма заинтересованная толпа. Два монитора показывали леопардов крупным планом. Поднятые головы, расширенные ноздри – звери старались уловить любой запах, принесенный воздушными течениями. Серые глаза слегка прищурены, чтобы с максимальной точностью установить расстояние до добычи. Однако хищники все еще выжидали. Кошки наготове. Неспешные, терпеливые, смертоносные в своей кажущейся неподвижности.

– Это несправедливо, – произнес женский голос за спиной Мириам.

– Почему? – рявкнула доктор Бвалья. – Мне сказали, что я не могу вмешиваться. Он сам так решил.

– Ни один человек не делал этого без воды.

Раздался гул одобрения.

Мириам подняла браслет к губам и негромко отдала приказ. Высоко над землей загудели клаксоны, и дети принялись карабкаться вверх по сухим откосам речных берегов. В глубоко зарытых цистернах ожили насосы, и вода, некогда омывавшая побережье Индии, заполнила трубы. Река Каламбо вновь ожила – ее воды текли сначала медленно, а затем ринулись вперед мощным потоком, как в разгар сезона дождей. Она бежала через деревню, мимо домов, исследовательских зданий и футбольных площадок, а потом добралась до края водопадов и ринулась вниз.

Внезапно Джейсон услышал доносящийся сверху рев, а потом вода сплошной струей обрушилась со скал в древнюю темно-зеленую чащу у подножия утесов. Леопарды медленно приближались. Теперь он уже ясно видел темные пятна на их шкурах. Самец облизнулся и тряхнул головой, отгоняя мух.

Джейсон попятился, прижавшись спиной к скале, и попытался вытереть пот с ладоней о траву. В левой руке он держал копье, а в правой – кремниевый обух топора.

Леопард припал к земле на дальней стороне русла и приготовился к прыжку. Мышцы перекатились под гладкой шкурой на бедрах зверя. Когда он бросился вперед, Джейсон швырнул в него каменный топор, промахнулся, но смог на мгновение отвлечь хищника. А затем ревущая, пенящаяся стена воды сошла вниз по ущелью, увлекая за собой камни, ветки, а заодно и леопарда. Джейсона обдало взлетевшими вверх брызгами. Он какое-то время наблюдал за тем, как течение уносит зверя. Потом леопарда прибило к берегу, он выбрался из реки и отряхнулся. Самка осторожно спустилась по ущелью к своему самцу. Пара оглянулась на двуногого человека, стоящего голышом на скале и вцепившегося в заостренную палку, затем развернулась и направилась вниз по долине, к озеру.

Джейсону пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы увидеть самый верх колоссальной водяной колонны – искрящегося небоскреба, вырастающего из ревущей чаши с бело-зеленой пеной. Водопад был одновременно прекрасен и ужасен. А люди, находившиеся сейчас на тысячу футов выше Джейсона, могли включать и выключать его по собственной воле.

Профессор нашел подходящий брод лишь после долгих сомнений. Где глубже: здесь или там? Где течение быстрее? Где лучше опора для рук? От бассейна у подножия водопада река текла, спотыкаясь о нагромождения камней, быстрая, могучая. Но надо было перебраться на ту сторону. Мышцы в ногах уже сводило судорогами, а еще предстоял тысячефутовый подъем по крутому откосу.

Тронув браслет на запястье, Джейсон сказал:

– Спасибо за воду. Это было круто. Можете снова ее убрать?

Молчание. Он опустил взгляд на браслет и только сейчас заметил кое-что – браслет бездействовал. Джейсон понял, что его отключили.

Профессор спустился к выбранному им броду – четырехфутовой щели между двумя валунами, сквозь которую бил водяной каскад. Зачерпнув ладонями воду, он сделал несколько больших глотков. Затем положил копье между камнями, шагнул в бурлящий поток и стал пробиваться поперек течения, пока не выволок себя на тот берег и не улегся, совершенно измотанный, на каменную плиту, бездумно любуясь водопадом. От него осталось лишь тело. Разум пребывал где-то еще – наверху с кружащимися марабу или позади, среди огрызков стеблей сахарного тростника.

Бассейн у подножия водопада был окутан брызгами, но еще его окружала аура опасности. Говорят, что сюда сбрасывали близнецов, младенцев, у которых верхние зубы прорезались первыми, и выскочек, не угодивших вождям племени. Интеллект, проснувшись на миг, констатировал, что археологу тут нашлось бы за чем понырять – однако бемба, новые хранители самых сокровенных тайн вселенной, защищали бы кости предков яростным плазменным огнем.

Снизу осыпающийся склон представлялся катастрофой – почти отвесный, высотой в полтысячи футов, с упорами для рук и ног, шириной от пары дюймов до фута, казавшимися крайне ненадежными. Ступни Джейсона были сбиты в кровь. Когда он опирался на очередной камень, тот либо держался, либо с грохотом скатывался вниз, увлекая за собой соседние и вызывая цепную реакцию, так что Джейсону приходилось уворачиваться от осыпи. Два часа ушло на то, чтобы добраться до деревьев, – да и те торчали под углом из круто уходящей вверх скалы. После бесполезных попыток избежать падающих камней Джейсон весь покрылся синяками.

Среди деревьев было прохладнее. Джейсон подтягивался от ветки к ветке, от ствола к стволу, временами соскальзывая назад по траве и вспахивая ногтями землю. А затем он все-таки упал, расцарапав спину до крови. Мухи слетались на пир целыми эскадрильями. Ладони превратились в какое-то месиво. Он поднялся уже так высоко, что весил, казалось, целую тонну.

Лишь ближе к вечеру профессор наконец-то переполз через гребень холма и остановился, глядя вниз, на водопад Каламбо и извилистую долину, ведущую к далекому озеру. А затем услышал за спиной утробный кашель и, превозмогая боль, обернулся.

Гиены выстроились среди деревьев – проверенное веками тактическое боевое расположение. У него ничего не осталось. Копье и обух топора остались внизу, в реке. Джейсон прошел так далеко, взобрался вверх по Каламбо, и казалось несправедливым, что в конце он достанется этим гнусным тварям со скалящимися пастями и несоразмерными лапами. Профессор принялся карабкаться на ближайшее дерево. Шесть, восемь футов. Гиены наблюдали за ним и терпеливо ожидали. Из их пастей капала слюна.

И тут Джейсон издал самый жуткий, первобытный, душераздирающий крик, поднимающийся прямо от солнечного сплетения. И с этим воплем, эхом разнёсшимся по холмам, он прыгнул к ближайшей гиене. Мужчина вопил, орал от ненависти и злости, снова и снова повторяя слово «чимбви».

Гиены развернулись и убежали.

Из рощи вышел мужчина с женским именем и шестеро солдат с Калашниковыми в руках. Мужчина жестом подозвал его. Джейсон медленно покачал головой. До реки было четверть мили вниз по холму.

– Вы теперь в Танзании, – сказал Ариза. – Тут у них нет юрисдикции. Надеюсь, вы пойдете со мной по доброй воле. Но пойдете в любом случае. С вами будут хорошо обращаться. Может, мы даже вернем вас замбийцам, когда получим то, что нам нужно.

– У меня нет ничего, что могло бы вам пригодиться, – ответил Джейсон. – Так что я, пожалуй, попрощаюсь.

На Аризе была масайская накидка. Он поднял длинный посох и указал на Джейсона. Солдаты шагнули вперед.

Четыре марабу сложили свои восьмифутовые крылья и спикировали к земле. Из их клювов вылетели сгустки плазмы, и деревья вокруг Аризы и его людей мгновенно вспыхнули.

Белокожий, окровавленный, обессилевший воин развернулся спиной к ним и захромал вниз по крутому склону к краю водопада.

На другом берегу Каламбо стояла Мириам. Здесь, у самого водопада, река была мелкой, но быстрой, да и на дне лежали скользкие камни, так что падение с высоты восьмисот футов ничего хорошего не сулило. Джейсон взглянул вверх по течению – нет ли там более безопасного брода? Но затем, тряхнув головой, ступил в реку всего на расстоянии вытянутой руки от края скалы. Река текла быстро. А он совсем обессилел. Нога соскользнула, он покачнулся и опустил руку в воду, вцепившись в обломок скалы. От бездны его отделяло лишь несколько дюймов. Мириам вошла в воду, чтобы помочь ему, но Джейсон крикнул:

«Нет!» – и женщина остановилась. Очень медленно он отодвинулся от обрыва и почти на четвереньках перебрался через реку.

Мириам ничего не сказала, только молча взяла его за руку и коснулась браслета беженца коротким стержнем. Браслет, раскрывшись, свалился с запястья. Женщина поймала его в воздухе и передала Джейсону. Тот уже не мог сдерживаться. Скрытые эмоции, подавленные чувства вырывались наружу. Стоя на самой кромке водопада, голый, истекающий кровью, он швырнул браслет в воздух и проводил его взглядом, пока тот не исчез в облаке брызг внизу. Профессору очень хотелось прыгнуть следом.

– Ну что, мои соплеменники были не так уж глупы? – спросила Мириам.

– Нет, – ответил он. – Совсем нет.

– И?

– Гравитация – это бог. Я понимаю это. Теперь я по-настоящему понимаю. То, что осталось от меня, понимает.

Мириам поливала Джейсона прохладной водой, пока не смыла всю кровь, а затем втерла бальзам в его расцарапанную спину.

Они прошли по усыпанной гравием тропе к открытой площадке, где обычно останавливались туристические автобусы. По пути Мириам протянула Джейсону кусок ткани и помогла правильно обернуть ее вокруг себя. На парковке больше сотни мужчин, женщин и детей опустились на одно колено и сказали в один голос:

– Мваполени ба Читикела. Приветствуем тебя, Маленький Вождь.

Толстая синяя свинья подлетела с севера и приземлилась позади толпы, вызвав смех и аплодисменты.

– Это тебе, детка. И, кстати, ты не вождь – но поскольку ты стал единственным физиком-теоретиком, одолевшим подъем воина, то сегодня можешь им быть, – заявила Мириам.

На угольной печурке грелся горшок. Джейсон принял у вождя Муленги, больше известного как директор исследовательского института, пластиковую трубочку, погрузил ее в озерцо кипящей пены на поверхности и сделал большой глоток горячего медового пива. Молоденькая девушка подошла к нему и застенчиво протянула пару очень приличных ботинок. Мальчик принес ему венок из огненных лилий.

Обернувшись к вождю Муленге, Джейсон сказал:

– Мне хотелось бы встретиться с тем, кто последним совершил этот подъем.

– Это будет сложновато, – улыбнувшись, ответил Муленга. – Насколько нам известно, никто не делал этого уже пару веков.

Затем все встали, чтобы выслушать речь воина. Она оказалась очень короткой.

Указав на свои ноги, Джейсон произнес:

– Белый человек чувствует себя в Африке как дома, когда носит шорты каждый день и отращивает волосы на коленках.

А потом вступили барабаны. Разноцветные лазерные лучи, скрещиваясь, рассекали небо над долиной. Каждый раз, когда они сталкивались, раздавался треск или громкий удар – резкий, утробный, оглушительный звуковой каскад, пульсация перекрестных ритмов, от которых аисты принялись выписывать экстатические петли в небе, кобры закачали головами в такт и даже чимбви пустились в пляс на коротких задних лапах. А далеко вниз по течению на берегах полноводной Каламбо два леопарда сплелись и заплясали среди деревьев – и вся долина, окутавшись радужным светом, запела, каждая тварь на свой голос, и звери, и птицы, и люди, все они пели древнюю песню жизни.

Голова у Джейсона кружилась от выпитого медового пива. Мириам вела его по тропе, которой он раньше не видел, – тропе к рондавелю[123]123
  Рондавель – традиционный дом народов банту. Как правило, круглой формы, со стенами из камня или глины и крышей из тростника.


[Закрыть]. Нет, стены тут были сделаны не из глины, а крыша – не из связок тростника, и узкие щели-окна прикрывали маленькие силовые поля, не впускавшие внутрь докучливых насекомых, однако позволявшие ветру вольно гулять по комнате. И все же выглядела эта постройка как хижина. Луна над ней казалась крупной рыбой, пытающейся вырваться из сетей Млечного Пути.

Мириам перехватила ладонь Джейсона и прижала кончик его пальца к сенсору на двери. Дверь распахнулась, и внутри вспыхнул свет, мягкий и теплый.

– Это твой новый дом, – сказала женщина. – Можешь поменять обстановку на свой вкус.

Они вошли, и дверь тихонько закрылась за ними.

Широкая кровать была покрыта золотыми овечьими шкурами.

– Я просто подумала, что у каждого Ясона должно быть свое руно.

Он рассмеялся, а потом рассмеялась и она. Так они и стояли – близко друг к другу, но ощущая неловкость.

Спустя несколько секунд она сказала:

– Кажется, я где-то читала, что ты специалист по теории узлов.

Он пожал плечами с показной скромностью.

– Тогда поможешь мне с этим? – спросила она, указывая на узел обернутой вокруг нее чиквембе.

И Джейсон развязал узел, и они упали вместе на золотое руно, и занимались любовью, пока не зашла луна и солнце не приготовилось явить Африке свое раскрасневшееся от смущения лицо.

Солнечные лучи осветили их переплетенные тела: нога Мириам лежала поперек бедер Джейсона.

Глаза женщины открылись и внезапно наполнились слезами.

– У нас есть к тебе ужасная просьба, новорожденный воин, – сказала она.

– Какая? – спросил он и поцеловал ее в нос.

После долгого молчания Мириам ответила:

– Нам надо, чтобы ты вернулся в Европу.

Где-то вдали расхохоталась чимбви, и солнце остановилось, и весь мир замер. Внизу по течению реки, на берегу озера Танганьика, лежали туши двух крокодилов, аккуратно пробуравленные лазерными лучами. Но Мириам не собиралась рассказывать об этом Джейсону, а крокодилы, даже если бы и хотели, уже не могли.