Текст книги "Золотые поля"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

48

Айрис Синклер сидела напротив правительственного служащего, прибывшего из Бомбея. Она слегка нахмурилась, потому что ей показалось, что у него тик. Поймав себя на том, что чересчур внимательно на него смотрит, она испытала облегчение, когда ее отвлекла служанка со спящим ребенком на руках.

– Все в порядке? – спросила Айрис.

– Да, мадам, – ответила молодая женщина и исчезла.

Устраивая кудрявого темноволосого младенца на изгибе локтя, Айрис бросила робкий взгляд на Генри.

Он откровенно любовался ею. Во время первой их встречи она, казалось, думала о другом, даже испытывала замешательство, и теперь Берри понимал, почему так было. Раньше он не слишком доверял заявлениям Беллы по поводу того, что Джек и Айрис были любовниками, но неотразимая Канакаммал все подтвердила. Она говорила об этом очень просто. Генри восторгался ее умением держать себя в руках и душевной щедростью. Сейчас перед ним была другая женщина, много значившая для Джека, Айрис, исхудавшая до прозрачности, необычайно хрупкая и при всем том мучительно-прекрасная.

Во всем ее облике ощущалась печаль, она даже улыбалась как-то грустно, а в больших темных глазах читалась глубокая скорбь.

– Мои родители были так добры, что наняли няню для ребенка.

– Это мальчик или девочка? – любезно осведомился Генри.

– Девочка. Я назвала ее Лили.

– Ирис и лилия… миниатюрный букет, – произнес Генри, довольный собственной изящной шуткой.

Одарив его вежливой улыбкой, Айрис кашлянула и начала:

– Итак, мистер Берри…

– Генри, прошу вас.

– Генри, – кивнула она. – Позвольте организовать для вас угощение. У меня так редко бывают посетители.

– В это невозможно поверить, – жизнерадостно возразил он, но ее лицо оставалось задумчивым.

Айрис закусила губу и сказала:

– Мне следовало бы выразиться иначе: я редко принимаю посетителей. Наверное, дело в том, что мне трудно заставить себя вести светскую беседу. – Она покачала головой. – Чай, кофе – или вы, может быть, предпочтете бренди?

– Чай было бы чудесно, – ответил он, мысленно призывая тик уняться и надеясь, что справится с еще одной чашкой чаю.

– Сабу!.. – Она повернулась к двери.

– Я все сделаю, мадам, – отозвался высокий индиец, который до этого момента как страж дежурил у входа.

– Благодарю вас. Будьте так добры, прикройте дверь. – Айрис заговорщицки улыбнулась Генри. – Мама использует Сабу в качестве шпиона. Ей, видите ли, страсть как захочется узнать, зачем вы пришли, а так это останется между нами.

Он улыбнулся и спросил:

– Могу я полюбопытствовать, почему вы согласились поговорить со мной, если обычно не принимаете посетителей?

– Потому что вы сослались на Джека.

– Уже одно только имя этого человека открывает двери женских сердец, – пошутил Генри, но тут же об этом пожалел.

Выражение лица Айрис стало таким, что он испугался, как бы она не расплакалась, и мягко произнес:

– Простите.

Она слегка покачала головой и с явным опасением в голосе спросила:

– Так с Джеком все в порядке, Генри?

– Да-да, в полном. Насколько мне известно, у него все прекрасно.

– Мы, видите ли, так и не попрощались.

– Знаю. Но он ведь пытался с вами увидеться.

– Да. Это было тяжелое время для всех нас. Родители и брат хотели как лучше. Я это знаю и все же до сих пор еще не простила их за то, что они не позволили ему зайти попрощаться.

– Все это, наверное, было ужасно тяжело.

– С тех пор Джек ни разу не писал, не пытался связаться, так что ваше появление меня удивило.

– Он уезжал, находясь в очень угнетенном состоянии.

– Тогда почему вы здесь? – Она пристально посмотрела на него.

Берри достал из портфеля тонкую пачку бумаг и поинтересовался:

– Помните дом в Бангалоре, который Джек купил в прошлом году?

– Да, я помню его очень хорошо, – ответила Айрис спокойно, но от его внимания не ускользнуло, что она слегка покраснела.

Генри вздохнул. Ему это было не по душе, но он не мог пойти против желания Канакаммал.

– Джек хочет, чтобы этот дом стал вашим. Вот бумаги.

С полминуты она смотрела на него не шевелясь. Генри показалось, что протекла вечность.

– Правильно ли я поняла? Вы утверждаете, что Джек Брайант попросил вас устроить так, чтобы этот дом в Бангалоре был передан мне?

– Он ведь понимает, что с гибелью мужа жизнь для вас, с ребенком на руках, станет трудной. – Берри был не мастер врать.

Айрис покачала головой. Генри невыносимо было видеть, как на глазах у нее выступили слезы.

– Но почему же он это сделал? – Внезапно силы словно покинули ее. – Этот дом великолепен, Генри. Мне кажется, Джек хотел превратить его в домашний очаг, в котором звучат детские голоса. По-моему, это была его тайна, но он решил посвятить меня в нее. В тот день между нами возникла близость…

– Понимаю.

– Сестра Неда так и не поняла, – грустно отозвалась она.

– Айрис, я должен вам кое-что сообщить. Помните, я сказал Белле Синклер, что навещу ее в Мадрасе?

– Помню.

– Так вот, должен вам сказать, что эта Арабелла Синклер теперь – миссис Генри Берри.

– Что? Правда? Вот это да, Генри! От вашей новости у меня прямо дух захватило.

– Иной раз мне и самому с трудом в это верится. – Он рассмеялся. – Прелестная молодая женщина с поразительной легкостью вписалась в бомбейскую жизнь.

– Мне хотелось бы когда-нибудь с ней повидаться.

– За год она сильно повзрослела, Айрис. Гибель брата стала для нее огромной потерей. Мне кажется, ей полезно будет знать, что у нее есть новая сестра и большая семья, в которой к ней хорошо относятся.

– Конечно, так оно и есть.

– Тогда мне надо будет как-нибудь привезти вас к нам в Бомбей в гости. Берите с собой Лили. Белла ее полюбит.

Айрис с улыбкой кивнула и сказала:

– Это порадовало бы Неда. – При упоминании его имени глаза молодой женщины увлажнились. – Простите. Все это еще свежо.

– Не надо извиняться, я все понимаю.

Появился Сабу с подносом.

– Я сама все сделаю, – сказала ему Айрис.

Слуга покачал головой из стороны в сторону, молча удалился и прикрыл за собой дверь.

Когда она наклонилась, чтобы налить ему чаю, Генри выпрямился и спросил:

– Так я могу считать, что вы довольны подарком?

– Почему Джек не продал дом и не оставил деньги себе? – Айрис нахмурилась и придвинула к нему чашку с блюдцем.

– Его отец был богатым человеком. Насколько мне известно, Джеку денег хватает. В любом случае, так он пожелал.

– Вы хотите сказать, что Брайант еще в прошлом году запланировал, что сделает этот подарок?

– По-видимому, да, – осторожно произнес Берри.

– А как же она?

– Кто?

– Его хваткая индийская жена. – В ее голосе проскользнула внезапная жестокость.

– Э-э, вы о миссис Брайант? – Генри опешил.

– Терпеть не могу, когда ее так называют.

– Почему?

– Я всегда считала, что Джек женился на ней назло мне.

– Вот как?

Пожалев, что высказалась, и желая это скрыть, Айрис завозилась с прической.

– Из-за нашей помолвки Джек с Недом рассорились.

– Как жаль.

– Джеку было трудно принять мое решение выйти замуж за Неда.

– Он не из тех, кто легко смиряется с неудачей.

– Нет. – Она вдруг вперилась взглядом в пространство. – Жаль, что у нас не было возможности поговорить перед его отъездом.

– Вы считаете, он любил жену? – поинтересовался Генри, стараясь говорить добродушно.

– Что? Она работала у него служанкой! Джек женился на ней под влиянием минуты.

– Вы сердитесь на миссис Брайант?

– Да, сержусь. Но печальная истина заключается в том, что я ужасно ей завидую, Генри. Видите ли, я лгала сама себе, семье… и даже Неду, что хуже всего. Я любила мужа. Мне страшно произносить это, но я признаюсь вам – и только вам, – что даже сейчас мечтаю о Джеке. Я вижу его лицо, когда засыпаю. Если мне делается грустно и жалко себя, то в голову приходит его имя, а не Неда. Я любила Джека, хотя и понимала, как это опасно, – произнесла она так внезапно и открыто, что очки Генри, повинуясь отчаянному желанию хозяина предотвратить дальнейшие откровения, сползли у него с носа.

– Я… По-моему, вам не следует говорить ничего такого, что…

– Я должна. Пора быть честной. Мое горе… Больше всего в нем чувства вины. Я совершила настоящее предательство и ненавижу себя, Генри. До вашего появления у меня не было никого, с кем я могла бы поговорить. Семья не поймет.

– Прошу вас, Айрис. Я совсем не тот, кому…

Тут женщина внезапно встала, и Берри умолк. Девочка захныкала, но не проснулась. Айрис поцеловала ее в лоб.

– Бедняжка Лили. Знаете, почему я так ее назвала?

Генри не хотел знать, но уже смирился с тем, что сейчас услышит. Он лишь испуганно качнул головой.

– Потому что Джек любил полевую лилию, эмблему городка, где добывают олово, неподалеку от его родного Пензанса. Это любимый цветок его матери. Он сказал мне об этом в тот день в Бангалоре.

Генри сглотнул слюну. Он чувствовал, к чему идет дело.

В горящих глазах Айрис сверкнула вспышка воспоминания и радости, смешанной с виной.

– Видите ли, Генри, Нед – не отец Лили.

Тут горло Берри сжалось от страха и глубокого сожаления.

– Она – результат того дня с Джеком в Бангалоре. В моих устах это звучит грязно, но на самом деле все было чисто и прекрасно. Мы любили друг друга, хотя и понимали, что нам не следует этого делать.

– Нед знал?

– Возможно, он догадывался о том, что было между мной и Джеком, хотя я не уверена, а о ребенке – нет. – Вдруг она как будто в один миг похудела. – Я так считаю. Ради него мне хочется думать, что не знал.

– Так, значит, Белла говорила правду.

Айрис кивнула и подтвердила:

– Да. Я лгала ей, Неду, моей семье и самой себе. Я заподозрила, что беременна, когда была уже формально помолвлена. Меня беспрерывно тошнило. Я поняла, что надо сыграть свадьбу как можно скорее.

– Джек знает? – На лице Генри, наверное, отразился ужас.

– Нет!

– Но почему же вы ему не сказали?

Айрис ходила по комнате, убаюкивая ребенка.

– Сама не знаю. – Она покачала головой, со смешанным выражением гнева и сожаления. – Так много было людей, которых все это касалось. Я испугалась. Бедный Нед! – Айрис заплакала, прижимая Лили к груди. – Он был такой чудесный человек. Он так меня любил, Генри, что я просто не в силах была причинить ему боль. Нед так радовался, когда узнал о ребенке. А я понимала, что Джека любить опасно. С ним нельзя было быть уверенной в том, что он меня не покинет.

– Он так и сделал, – тихо, словно разговаривал сам с собой, произнес Берри. – Бросил вас обеих, беременных, без помощи и поддержки.

– Может быть, стоит сообщить ему. – Она достала из кармашка платок, высморкалась и с любовью взглянула на Лили. – Он должен узнать о ней. Я знаю, что Джек не вернется. Если бы он хотел, чтобы я была с ним, то написал бы или нашел другой способ со мной связаться. Несмотря на все мои доводы в пользу обратного решения, которые мне пришлось однажды ему высказать, я вернулась бы, бросилась бы к нему в объятия в Корнуэлле, но… – Айрис устало посмотрела на него. – Просто скажите ему про Лили, вот и все.

– Я напишу ему в самое ближайшее время, обещаю. Так вы принимаете дом?

– Да, ради дочери. Она будет расти в прекрасном месте, благодаря этому дому станет думать об отце. Кроме того, я буду вынуждена рассказать правду о Лили моей семье. Жизнь в Бангалоре нам обеим пойдет на пользу. Я смогу устроиться на работу учительницей, может быть, даже в моей старой школе. Она через дорогу от этого дома.

– Я рад. – Берри испытал огромное облегчение.

– Я очень благодарна вам за то, что отнеслись с пониманием.

– Есть еще кое-что! – воскликнул он, надеясь, что сможет не добавлять к длинному печальному списку еще одну ложь. – Я должен передать вам вот это. Может быть, Лили станет носить это, когда подрастет. – Он протянул ей часики.

Айрис задохнулась.

– Я думала, он отдал их служанке.

Ему невыносимо было слушать, как Айрис чернит Канакаммал.

Несколько секунд Генри не мог говорить, затем, чтобы скрыть смущение, пожал плечами.

– Возможно, его жена некоторое время их носила. Так или иначе, это подарок вам.

Она приняла часы. Берри испытал немалое облегчение от того, что сделал наконец все, что от него требовалось. Он едва не вздохнул.

– Я сберегу их для Лили. Для меня очень много значит, что он вспомнил об этом и захотел, чтобы часы были у меня.

Генри встал. Ему хотелось поскорей откланяться.

– Что ж, мне пора. Если у вас появятся вопросы, то я пробуду в «Бангалор-клабе» еще пару дней. Но мне кажется, сейчас все в порядке. Еще раз приношу вам мои глубокие соболезнования.

Айрис печально улыбнулась.

– Благодарю вас. Все вокруг напоминает мне о том, что его нет. Он больше не вернется.

Берри не знал, относится это к Неду или Джеку, Айрис, наверное, тоже. Генри отвесил ей легкий поклон. Больше ему нечего было сказать. Женщина проводила его до дверей и махала, пока он садился в машину.

Никогда в жизни вид собственного шофера не вызывал у Генри такого облегчения.

– Увезите меня отсюда, Джордж.

Когда они проезжали место пересечения пяти дорог и поравнялись с высоким деревом, он увидел в тени ветвей жену Джека. Ослепительное сари цвета слоновой кости грациозно облегало ее большой живот. При виде этой женщины ему на память мгновенно пришло ритмичное имя: Канакаммал. Она водила пальцем по коре.

– Остановите, пожалуйста, – попросил он.

Генри вышел из машины, поднялся по пологому склону, приблизился к Канакаммал.

– Все сделано.

– Я рада. – Она кивнула.

– Может быть, мне все-таки что-нибудь передать Джеку?

Женщина задумалась, помолчала, потом сказала:

– Пожалуйста, передайте мужу, что мы с сыном будем каждый день молиться за то, чтобы он был счастлив. Я заметила, как в ночь своего отъезда он назвал меня моим настоящим именем… И мне это было приятно.

Потом она повернулась и пошла босиком к дороге, ведущей в Поля.

Генри растерялся, посмотрел на дерево и заметил инициалы – «Дж. Б.». Было видно, что надпись старая, вырезанная, возможно, тогда, когда Джек только что приехал в Поля и принял решение остаться здесь. Рядом были другие буквы – «Э. С.», и Берри стало больно.

Он повернулся туда, где шла Канакаммал, надеясь, что она остановится, оглянется и добавит несколько слов, но этого не случилось.

49

Глория из окна наблюдала, как Джек в одиночестве читал в саду письмо, которое она утром получила на почте. Письмо было заказное и, очевидно, очень важное.

Она рассматривала конверт на просвет, пытаясь разобрать, что там внутри, но ничего не получилось. Из обратного адреса, написанного аккуратным почерком, следовало, что письмо от человека по имени Генри Берри, а на почтовой марке значилось «Бомбей». Глория как-то читала в журнале о Бомбее, но не испытывала никакого интереса к экзотическим местам, где живут цветные люди, а по улицам бродят дикие звери. Нет, ее вполне устраивала жизнь в Корнуэлле, оставалось лишь найти себе хорошего мужа.

Девушка бросила взгляд назад, где в туалетной комнате одевалась миссис Брайант, но тут же вновь посмотрела на ее сына и вздохнула, залюбовавшись его густыми темными волосами. За возможность пробежать по ним пальцами она отдала бы все! Лицо Джека было скрыто, но в своих мечтах она уже хорошо его знала.

В том, как он ссутулился, чувствовалось напряжение. У нее на глазах он перечитал письмо несколько раз, тщательно изучая каждую строчку.

– Глория, дорогая! – Голос миссис Брайант заставил ее вздрогнуть. – Вы не видели моего сына?

– Он в саду. Ему пришло письмо из Индии, – осторожно ответила она.

– Вот как?

– Да.

– Хорошо. Я надеялась его поймать. – С этими словами Элизабет надела на шею нитку жемчуга.

– Как вы думаете, он когда-нибудь туда вернется? – уголком глаза следя за Джеком, спросила Глория.

Тот смотрел в пространство.

– В Индию? Через мой труп! Нет, сын вернулся ко мне. Теперь всем известно, что в трагедии в Леванте нет никакой его вины. Он останется в Корнуэлле. В Индии его ничего не ждет.

– Желаете, чтобы я позвала его, миссис Брайант?

– Благодарю вас, дорогая.

Преодолевая два лестничных пролета, Глория едва ли не летела и лишь у выхода в сад заставила себя перейти с бега на шаг. После этого она разгладила платье и глубоко вздохнула.

По тропинке, огибающей великолепную розовую беседку, девушка медленно двинулась к скамейке, стоявшей под яблоней, вышла из-за беседки и поняла, что там пусто. Джек только что покинул сад и как раз закрывал ворота снаружи.

– Простите, что беспокою вас, мистер Брайант, – произнесла она.

Джек оглянулся и посмотрел на нее с таким видом, как будто мысленно был на другом конце земли.

– Надеюсь, новости не дурные. – Глория кивком указала на конверт.

– Друг сообщает последние сплетни, вот и все.

– Вы скучаете по Индии? – робко спросила она.

– Иногда. – Джек колебался, словно решая, сказать или нет, потом покачал головой. – Я вам зачем-то нужен?

– Меня послала миссис Брайант. Она спрашивает, зайдете ли вы к ней.

– Само собой, – ответил он.

Глория решила воспользоваться моментом. Они так редко оказывались наедине.

– Не хочу показаться выскочкой, мистер Брайант, но своим возвращением вы сделали ее по-настоящему счастливой. Мы все очень рады, что вы здесь.

– Спасибо на добром слове, Глори. Но не забывайте называть меня Джеком.

Она улыбнулась.

– Джек, мне кажется, вам надо начать выходить.

– Выходить?..

– Да, на танцы или на какое-нибудь шоу. По-моему, вам надо немного взбодриться.

Под его пристальным взглядом она едва не поежилась. Было еще достаточно тепло, и Джек ходил без пиджака, в рубашке с закатанным рукавом. Глория заметила, что загар на его могучих руках уже давно сошел. Ей хотелось думать, что так же побледнеют и воспоминания об Индии.

– Может, вы меня взбодрите? – внезапно произнес он.

Она почувствовала, как сердце у нее забилось быстрее, готова была ответить, но Джек уже повернулся к ней спиной. Может быть, он просто пошутил.

– Пошли, Конан, – негромко сказал Брайант, подзывая маленького терьера, и пробормотал через плечо: – Скажите маме, что я скоро вернусь.

Не успела Глория ответить, как он зашагал прочь.

* * *

Джек не желал общества Глории и не в состоянии был сейчас разговаривать с матерью. Письмо взволновало его, расшевелило скрытые чувства. Он думал, что достаточно надежно и далеко упрятал воспоминания об Индии. Но Генри со своей лаконичной прозой отворил двери прошлого и вновь окунул Джека в тот мир.

Брайант не собирался заходить так далеко, но в итоге оказался на вершине скалы, откуда открывался вид на церковь. Это место приобрело для него особую важность. Джек часто приходил сюда, где в последний раз встретился с отцом. Ему казалось, что, бывая здесь, он общается с Чарльзом Брайантом, чувствует его близость.

Джек снова перечитал письмо, не в силах поверить, что стал отцом двоих детей. Айрис родила от него дочь и назвала ее Лили. Генри писал, что Айрис хотела, чтобы он знал, что девочку назвали так ради него.

Больше Генри об Айрис не распространялся, что обрадовало Джека. Он понимал, что она тогда оказалась права. Их связь была обречена с самого начала. Теперь Брайант ясно это видел. Воспоминания об Айрис все еще воспламеняли в нем желание, но можно ли сказать, что он в самом деле ее любил? Сейчас, оглядываясь назад, Джек подозревал, что принял страсть, даже похоть, за любовь. Молодого мужчину слегка точило чувство вины, но если игнорировать его достаточно долго, то оно останется в прошлом точно так же, как две женщины в Индии, жизни которых он бесповоротно изменил. У Айрис никогда не будет недостатка в кавалерах. Со временем ее грусть пройдет, и она будет готова к новым встречам. Генри уверял, что вдова Неда выглядит похудевшей, однако готовится к новому будущему в Бангалоре.

К дочери же Джек испытывал совсем иные чувства. Известие о Лили заставило его сердце забиться быстрее. Он дал себе торжественную молчаливую клятву, что будет выделять на нее деньги, оплатит хорошее образование и обеспечит всем, в чем она будет нуждаться. Джек даже представлял себе, как в один прекрасный день они встретятся. Вот девушка сходит с корабля в Саутгемптоне, темноволосая красавица, вылитая мать. Он подозревал, что мгновенно и по-настоящему влюбится в дочь.

Но если при новости о Лили сердце у него забилось быстрее, то при известии о сыне оно едва не выскочило из груди. Генри, уже находясь в Бомбее, получил весточку от Канакаммал. Она сообщала, что, как и обещала, родила здорового крепкого мальчика и назвала его Чарльзом в честь корнуэлльского дедушки. Перечитывая строчки, написанные мелким почерком Генри с идеально закрученными петлями, Джек плакал.

У меня сложилось впечатление, что Канакаммал сделает все возможное, чтобы сын тебя знал. Она надеется, что когда-нибудь вы встретитесь, а до тех пор будет хранить твой образ в его сознании. Никакое расстояние не помешает ему вырасти, почитая тебя так, как ты любил собственного отца.

Джек смял письмо в кулаке. Жена показывала, что прощает ему все горести, которые он на нее навлек. Она сохранит самую большую его драгоценность – сына. В этом мальчике продолжится род Брайантов. Ему обязательно надо будет привезти ребенка в Корнуэлл и познакомить с родиной его предшественников, мужчин рода Брайантов.

Джека поразила мучительная ирония, скрывавшаяся в том факте, что его отца и сына не только одинаково зовут. Они вызывали в нем одни и те же мучительные чувства. Полюбит ли его юный Чарльз? Задумываясь об отце, Джек тоже всегда спрашивал себя, как тот к нему относился. Что более важно, сумеет ли Джек оправдать то уважение, которое ему будет оказываться? Он постарается. Канакаммал делает так, что Брайант сможет построить взаимоотношения с сыном. Жена ни о чем не просит Джека, но позволит ли она ему забрать Чарльза? Никакая мать добровольно не отдаст сына. Брайанту было все равно. Желание, чтобы этот мальчик был рядом, оказалось сильнее всех остальных. Мечта ввести сына в бизнес-империю, на счет которой Джек строил такие большие планы, была не просто томлением, игрой воображения. Идея представлялась ему реальной и достижимой. Может быть, он наконец-то сумеет сделать что-то такое, что вызвало бы одобрение старшего Чарльза, – хорошо воспитать сына. Когда Джек представил себе, как приятно было бы, если бы отец стал им гордиться, ему на глаза опять навернулись слезы, но от доброго, волнующего чувства. Ему стало легко, тяжесть, угнетавшая его весь последний год, растворилась.

Джек смотрел на море. Легкий летний бриз осушал слезы у него на щеках. Вид изумрудной воды и безоблачного неба на мгновение пробудил в нем мечту о том, чтобы опять уплыть в экзотическую страну, в Золотые Поля, где осталось его прошлое и ждет будущее.