Текст книги "Золотые поля"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

– Хватит, – заявила Айрис, прикрыла его рот ладонью, и на глаза ей навернулись слезы. – Прошу тебя. У нас с тобой нет будущего, Джек. То, что мы сделали сегодня, непростительно, но еще не поздно все исправить. – Она подняла левую руку. – Я, как ты понимаешь, специально не надела это кольцо. Я сказала ему, что, пока его не подогнали по размеру, помолвка не считается действительной. Так что сейчас, Джек, наша совесть – по крайней мере, твоя – может снова стать чистой.

– Не обманывай себя, Айрис, – покачал головой он. – Мы оба предали Неда. Совесть у нас такая же чистая, какой она была бы если бы он зашел сейчас и застал нас в постели…

Она опять заставила его замолчать, как будто, прикрывая ему рот рукой, могла избавиться от чувства вины. Джек не пытался закончить фразу. Просто его вид стал беспредельно печальным.

– Почему ты достаешься ему? – спросил он.

– Потому что ты можешь иметь любую женщину в Полях, в Бангалоре… да во всей Индии или других колониях. Ты никогда не будешь испытывать недостатка в особах, которые тебя желают, Джек.

– Я не хочу других женщин.

– У Неда нет этой роскоши, зато есть какая-то хрупкость. Подозреваю, это имеет отношение к внезапной потере родителей, а потом ко всей этой истории с его другом в Рангуне. Не знаю, рассказал ли он мне все, но…

– А ты однажды добейся, чтобы он изложил тебе все… целиком. – Внезапно в лице Джека появилось что-то жестокое.

Она не обратила на это внимания и сказала:

– Мне известно лишь, что он каким-то образом от всего этого пострадал. Если я сейчас обману Неда, то могу сломать его.

– Ты готова отдать ему свою жизнь… чтобы защитить его от себя самого? – Джек был ошеломлен.

– Ты заставляешь меня усомниться в себе. Мне казалось, что я люблю Неда, могу быть с ним счастлива.

– А теперь?

– Да, если ты будешь держаться от меня подальше.

– Это свыше моих сил.

– Джек, ты действительно меня любишь?

– Я действительно тебя люблю. – Он не мигая посмотрел ей в глаза. – Я не говорил этого ни одной женщине.

Она не пожелала улыбнуться и спросила:

– Настолько, чтобы остаться в Индии – скажем, в Бангалоре – на всю жизнь и навсегда отказаться от Британии или от приключений?

– Я…

– Будь честен.

– Сейчас голова у меня полна только тобой. Но почему нельзя быть вместе и предоставить будущему приходить естественным образом? Почему сейчас надо непременно определяться с местом жительства на всю оставшуюся жизнь?

– Потому что только тогда ты поймешь, что означает истинная преданность мне. Она должна относиться не только к моей персоне, но и к семье, к англо-индийскому образу жизни.

Он горестно покачал головой и спросил:

– А как же моя семья? Мой образ жизни, привязанность к Корнуэллу?

– О том-то и речь. Нед готов пожертвовать всем.

– Ему нечего терять.

– С Недом я буду как за каменной стеной, Джек. Дело не только в том, что он станет хорошим мужем, но еще и в том, что я для него все. Нед в полном смысле слова мне поклоняется.

– Айрис, Нед поклоняется всему, что за тобой стоит. То, что ты красива, – лишь дополнительный бонус. Но нуждается он в стабильности, семье и месте, где можно чувствовать себя дома. Ты способна дать ему все это.

Джек был прав, но данное обстоятельство нисколько не умаляло того факта, что внутренне она все равно считала Неда подходящей партией.

– А ты любишь его? – спросила Айрис.

– Он для меня брат, которого я никогда не имел.

– Тогда ради счастья двух людей, которых ты любишь больше всего на свете, откажись от меня. Без твоей помощи мне не хватит сил.

Джек встал, неловко стащил с себя пиджак, швырнул его на пол, расстегнул жилет, словно ему не хватало воздуха, и двинулся прочь. Она следила, как он уходит, впитывала каждую деталь этого образа, запоминала любую черточку высокого, сильного тела.

Айрис автоматически подобрала пиджак Джека, стряхнула с него пыль и прижала к себе. Джек, прислонившись к стене дома, смотрел в сад. Он издал какой-то звук, похожий на стон больного животного. Потом Брайант повернулся, и на лице у него было такое страдание, что она едва не бросилась к нему в объятия. Что было силы сжимая в руках пиджак, девушка скрипнула зубами. Его боль пронзила ее с такой силой, словно он выразил ее криком. Однако Джек переносил свою беду молча. Теперь это была скорбная покорность судьбе.

Не в состоянии больше выносить зрелища этой горестной капитуляции, она взглянула вниз и заметила на полу часики.

– Что это? – Айрис наклонилась и подобрала их.

Джек подошел, протянул руку, и она положила часики ему в ладонь.

– Они принадлежали моей матери, – глухо объяснил он.

– Какие красивые. – Айрис рассматривала крошечный синий циферблат, бриллианты, сверкающие по ободку и вдоль изящных изгибов по обе стороны циферблата, прикоснулась к серебряной застежке в виде двух миниатюрных ручек, соединенных вместе. – Никогда не видела таких изумительных. Разве она не хочет получить их обратно?

Джек пожал плечами.

– Ты носишь их с собой?

– Всегда и везде. Попробуй, надень.

Она попятилась, разрываемая противоречивыми чувствами.

– Нет, не могу, – возразила Айрис, но ее горящие глаза свидетельствовали об обратном.

– Ну же, померь. Мне приятно будет опять увидеть их на тонком женском запястье. – Расстегнув изящную застежку, он надел часы ей на руку.

У Айрис перехватило дыхание. При попадании солнечных лучей на бриллианты те запылали огненными красками.

– Джек, это божественно. Как твоя мама могла с ними расстаться?

– Она хотела, чтобы у меня что-нибудь было на память о ней. – На его лице изобразилось смущение.

– Но они драгоценны. Если бы у меня были такие, я не выпускала бы их из поля зрения.

– Они со мной постоянно. В них для меня семья, Корнуэлл, моя прежняя жизнь.

– Ты говоришь грустно.

– Именно поэтому я не так уж часто на них смотрю. – Джек вздохнул. – Просто по мере необходимости перекладываю из одного кармана в другой. Теперь это стало привычкой.

– Что ж, если когда-нибудь тебе понадобится кто-то, готовый носить их на руке, а ты согласишься смотреть на это со стороны, то знаешь, к кому обратиться, – игриво заметила она, но расстегнула застежку и протянула ему часики.

– Я хочу отдать их своей жене. – Брайант смотрел на нее, пока она не отвела взгляд.

– Ну давай же, Джек. Покажи мне остальную часть дома. – Не давая ему шанса ответить, она повернулась и через двойные двери прошла в гостиную.

Айрис не стала оглядываться, но услышала, как заскрипел у него под ногами песок на неметеной веранде.

Вот он пошел вслед за ней. Момент безумия миновал. По крайней мере, она на это надеялась. Но ее сердце все еще тяжело билось в груди, а горло сжималось от напряжения. Ей казалось, что стоит Джеку прикоснуться к ней – и кожа у нее зашипит от жара, который он создал вокруг нее, в глубине ее существа. Обмахиваясь рукой, Айрис продолжала идти вперед и лишь с большим запозданием осознала свою ошибку.

От коридора отходили несколько больших спален, и она почти слепо, просто лишь бы куда-нибудь идти и не думать о том, как внезапно отяжелели груди и набухли соски, ступила в одну из них.

В этот момент Джек возник в дверном проеме. Ей уже не выйти, не прикоснувшись к нему, не желая этого! Айрис двинулась в глубь комнаты, чувствуя себе приговоренной собственным слабоволием и еще более того видом огромной кровати с пологом на четырех столбиках. Вылинявшие занавески были наполовину задернуты, через большое окно виднелся куст камелии, скорее даже дерево, отчего создавалась атмосфера интимности и уединения.

Айрис почувствовала, как запылали у нее щеки. Иногда она даже сомневалась в том, что дышит. Внезапно девушка повернулась к нему. Джек стоял в дверях, прислонившись к косяку, неподвижный как статуя, заполняя собой проем, и неотступно смотрел на нее пронизывающим взглядом потемневших глаз.

Джек оторвался от дверного проема, не позволяя ей отвести от себя взгляд. Айрис вздрогнула, испуганная, но возбужденная. Нет, она не из таких! Но внутри ее тела словно внезапно пробудилась отдельная личность, беспомощная, как марионетка, пляшущая по прихоти нитей желания.

– Айрис, – произнес он низко и хрипло.

– Джек, мы не должны. – По крайней мере, слова правильные.

Именно их и надлежало произнести, несмотря даже на то, что грань, до которой это имело смысл, уже была перейдена.

Возможность, уединение и желание… все идеально сошлось. Выбор теперь был целиком и полностью за ней. Джек ждал, по-прежнему не прикасаясь к ней, но стоя так близко, что она чувствовала жар, исходящий от его тела.

Выбор был за ней. Он не хотел решать за нее.

Айрис выбрала.

Преодолев несколько дюймов, разделяющие их, она прижалась щекой к его груди, в следующее мгновение уже была в сильных, всеохватывающих объятиях… и растворилась в них.

Айрис не противилась, когда Джек взял ее на руки и положил на кровать, не осознавала даже, как он ее раздевал, хотя позже ей припоминался один момент. Тогда девушке показалось, что она вышла из собственного тела и наблюдала со стороны, как Брайант снимает с нее одежду. Из-за травмированной руки он был неловок, но она не стала ему помогать. Айрис просто смотрела, загипнотизированная зрелищем его тела, могучего в своей обнаженной мужественности. В Джеке не было округлостей, вообще ничего, напоминающего плавные линии. Он весь состоял из твердых мышц и четких углов.

Когда он стал целовать ее, сначала нежно, ласково, из глаз у нее брызнули горько-сладкие слезы печали за Неда и потекли к волосам. Но эти капельки растворились в волне древнего как мир восторга, в руках мужчины, которого она желала больше всего на свете.

Оба тяжело дышали, были готовы. Джек задал вопрос, она кивнула, он осторожно и бережно вошел в нее. Была боль, но Айрис ее приветствовала. Она задохнулась так, что он замер, но это было от удовлетворения и облегчения.

Айрис инстинктивно привлекла Джека к себе. Его поцелуи стали долгими и требовательными. Она отдалась полностью, подчинилась ритму. Ее предательские пальцы ощупывали каждый дюйм мужского тела, запоминая его. Ведь Айрис знала, что этот раз – первый и единственный, когда они с Джеком переживают страсть, куда более сильную, чем здравый смысл и совесть.

* * *

Они лежали обнявшись, медлили, окутанные густым облаком тишины и чего-то еще. Айрис не сказала бы, что это было глубокое сожаление, но все же ощущала какую-то неуверенность и знала, что уже не сможет стряхнуть ее. При этом каким-то странным изгибом чувств она испытывала и ревность. Зная, что никогда не допустит, чтобы подобное повторилось еще раз, Айрис в то же время сгорала от ненависти к женщине, которая будет чувствовать его внутри себя, поцелуи на своей коже, руки на теле.

Простого «да» было бы достаточно, чтобы они с Джеком соединились, но надолго ли? При всей головокружительности любовных переживаний, связанных с ним, в глубине души она знала, что Брайант – завзятый сердцеед. Айрис подозревала, что его предприимчивая, склонная к романтизму, почти героизму, натура, делавшая Джека столь привлекательным в глазах женщин, означала и то, что он не может быть верным мужем. В Неде нет ничего потрясающего или сногсшибательного, но он верен и надежен, на него можно положиться. Что-то подсказывало ей, что Синклер из тех, кто любит однажды в жизни. Он выбрал ее.

Это было ужасное решение, но его следовало принять с холодной головой, не поддаваясь истерии страсти и желания. Между ней и Брайантом есть та самая химия. Ее тело без вмешательства ума, не спрашивая его позволения, абсолютно инстинктивно реагирует на Джека. Является ли это оправданием? Или сопротивляться в их ситуации было просто невозможно? Ей казалось, что так, хотя Нед никогда бы с этим не согласился… и ее родители тоже. Образы нахмурившегося, разочарованного отца и матери с сердито поджатыми губами, мелькнувшие в сознании Айрис, побудили ее к действию.

– Сколько у нас времени? – спросила она, когда пузырь страсти неприметно и неслышно для обоих лопнул и освободил их от своих чар.

– Достаточно для обещанного танца, – ответил он, гладя ее груди.

– Мне надо одеться и накраситься.

– Терпеть не могу губную помаду.

– Почти все мужчины ее не любят, но без нее мы чувствуем себя раздетыми.

– Мне ты всегда будешь больше нравиться раздетой.

Оба печально улыбнулись этой горькой случайной шутке.

35

Джек и Айрис вернулись в парк Каббон. Брайант бросил взгляд на часы. До появления Беллы оставалось двадцать минут. Он не мог себе представить, как сумеет сохранить тот самый вид, который поддерживал при ней все утро. Его ужасала перспектива вновь иметь дело с ее эмоциональностью и беззастенчивым заигрыванием.

Показалась восьмиугольная эстрада. В свете послеполуденного солнца литое кружево ограды, стоявшей по периметру, казалось особенно красивым. Вокруг уже собралось много гуляющих и любителей музыки. Одни устраивались на стульях вокруг сцены, другие останавливались послушать пару песен, пары элегантно порхали под танцевальные мелодии военного оркестра. Когда Джек с Айрис подошли ближе, энергичная музыка сменилась нежным вальсом.

Брайант нашел в себе силы улыбнуться.

– Исполняют нашу мелодию.

– Мамина любимая, – сообщила Айрис.

– Я знаю. Мы с Рупертом пели ее, чтобы поддержать бодрость духа в самые трудные минуты. Это помогало ему сохранять сознание. Можно почти без натяжки утверждать, что эта песня спасла нам жизнь.

– В таком случае она тем более подходит для нашего прощального танца.

– Ты знаешь, Айрис, что он не должен стать таким.

– Нет, должен, Джек.

– Просто потанцуй со мной. – Он повел ее на площадку и привлек к себе.

Их тела вновь слились. В этом было глубинное узнавание, признание другого человека как близкого.

– Ты уверен, что сможешь танцевать… с твоим плечом?

– После того, что мы недавно сделали?

Лицо Айрис мгновенно вспыхнуло, и Джек почувствовал, что этот укол с его стороны был несправедлив. Она такого не заслужила.

Его голос смягчился.

– Я готов терпеть любую боль, лишь бы держать тебя в объятиях.

Айрис печально улыбнулась и с явным беспокойством спросила:

– Ты здесь кого-нибудь знаешь?

Джек окинул площадку беспечным взглядом.

– Нет. А если бы и знал, мне было бы все равно.

Они стали танцевать. Не прошло и нескольких секунд, как Брайант утратил всякое представление об окружающем мире, о других танцующих – были только Айрис, он сам и музыка. Джек притягивал ее все ближе и ближе, их шаги укорачивались, пока они почти не замерли на месте. Окруженные другими парами, Джек и Айрис, щека к щеке, вновь растворились друг в друге.

* * *

Белла Синклер, сидя в экипаже, сжимала в руках кипу письменных подсказок, или ключей, которые получала на каждой остановке во время тура по городу.

– Это платье, Уилли! Он подарит мне платье!

– Ага. Вы, похоже, разгадали загадку, мисс Белла.

– Это была прекрасная поездка, Уилли, благодарю вас. Какой красивый город!

– Я обещал подождать вместе с вами. Они скоро появятся. Мы прибыли на несколько минут раньше.

– Я слышу музыку! – воскликнула она, когда он помог ей выйти из экипажа.

– Наверное, оркестр Королевских военно-воздушных сил репетирует перед сегодняшним выступлением. Будут даже танцы.

– Танцы! Как чудесно. Я просто должна это увидеть.

– Я не могу позволить вам идти одной, мисс Белла.

– Так пойдемте вместе, Уилли. Мы не пропустим Джека и Айрис. Они ведь в любом случае придут по этой дорожке?

– Наверное. – Он привязал коня и пристроил ему торбу с кормом.

На прощание она похлопала лошадь по холке и заявила:

– Пойдемте же, Уилли. Очень хочется взглянуть на танцоров. Я люблю эту мелодию – она такая печальная и романтическая. – Тихонько напевая хит Ирвинга Берлина, Белла быстро пошла к эстраде.

Уилли двинулся вдогонку, когда девушка остановилась столь внезапно, что он едва не врезался в нее.

– Мисс Белла, с вами все в порядке?

Она молчала, пригвожденная к месту. Уилли поискал взглядом, что же ее так поразило. Вряд ли он удивился, но не мог не посочувствовать юной девушке, только что изливавшей свои восторги по поводу Джека Брайанта. Она увидела его в объятиях другой, и ее губы теперь дрожали.

– Да уж, лучше бы мы подождали возле лошади, – только и сказал он.

* * *

Игнорируя неодобрительные взгляды представителей старшего поколения, Джек через силу оторвался от Айрис. В ее глазах он тоже читал внутреннюю борьбу.

– Нам пора, – заявила она.

– У нас есть еще несколько минут, – ответил он, желая поцелуем оживить воспоминание о недавних часах.

Она не противилась, наоборот, льнула к нему, пока они шли прочь от эстрады. Наверное, ей тоже хотелось на прощание испытать момент близости.

– Айрис, я…

– Джек Брайант, это ты?

Оба вдруг почувствовали себя виноватыми и закрутили головами. Джек не сразу узнал стоящего перед ним человека.

– Ты, плутишка!

– Генри! Провалиться на месте! Откуда ты взялся? – Он пожал руку Берри.

– Ты, я вижу, не получил моего письма. Что ж, ничего удивительного, такова индийская почта. Впрочем, я все равно передал бы тебе весточку через дирекцию шахты. Я приехал только сегодня утром, так что не стоит переживать, – добавил Генри, снял шляпу и обратился к Айрис: – Простите его, но мой очень невоспитанный друг не представляет нас. Я Генри Берри. – Он коротко поклонился.

Джек заколебался, но от этого нельзя было уйти. Придется сказать ее имя.

– Прощу прощения. Э-э, Генри, это мисс Айрис Уокер из Золотых Полей Колара.

– Рада познакомиться. – Она позволила Генри мягко взять ее за руку. – Вам нравится эта музыка?

– Безусловно. Люблю здесь бывать. Вы, я вижу, тоже получали удовольствие.

Джек почувствовал, как девушка напряглась, и произнес:

– Айрис недавно вернулась из Лондона и решительно желала, чтобы я станцевал с ней этот хит. Генри, помнишь Эдварда Синклера? Айрис – дочь того доктора, Гарольда Уокера, с которым ты познакомился через Неда.

– Понятно. Да, я его помню.

– Эдвард Синклер – мой жених, – твердо заявила Айрис.

Джек видел, что она исполнена решимости самостоятельно все исправить.

– Ого! – Генри замялся. – Отлично. Круче не бывает. Поздравляю.

У Джека сложилось впечатление, что Айрис нисколько не улучшила ситуацию, но было уже поздно. Он лишь внутренне вздохнул, когда она продолжила. Дополнительные и абсолютно лишние сведения, которые сообщала девушка, лишь способствовали сгущению вокруг них атмосферы вины.

– Я сопровождаю Арабеллу, сестру Неда, потому что Джек обещал показать ей Бангалор.

– Отлично, – повторил Генри, явно смущенный.

– Так ты здесь надолго? – поинтересовался Джек, переводя разговор на другую тему.

– Остановлюсь на какое-то время, но иногда буду наведываться в Мадрас. Тебе по-прежнему нравится в Полях, с работой все в порядке?

Джек кивнул и сообщил:

– Старший инженер.

– Не сомневался ни секунды, Джек, – ответил Генри, нервически улыбаясь и посматривая на Айрис. – Одним словом, пока я в клубе. Надеюсь встречаться с тобой постоянно, приятель.

– Как обстоят дела с Евгенией Росс?

Генри мгновенно вспыхнул. Его нервный тик возобновился.

– С глубокой скорбью извещаю, что она вышла замуж за краснолицего угольного магната из Австралии. Они отталкивающе счастливы, чудовищно богаты, живут, кажется, в Мельбурне и в придачу имеют двоих детей. – Он издал звук притворного отчаяния. – А меня дома даже волнистый попугайчик не встречает.

– Сочувствую, Генри. – Джек не выдержал и рассмеялся.

– Не стоит. Мы с Евгенией часто обмениваемся письмами. Сказать по правде, мы близкие друзья, и это почти так же хорошо.

– Джек! – послышался недовольный голос.

Все оглянулись.

– Белла! – воскликнула Айрис. – Прости, пожалуйста. Мы опоздали?

– По-моему, вам обоим было не до того.

В ее тоне Джек уловил гнев.

– Белла, это мой хороший друг, мистер Генри Берри.

На лице Генри мгновенно появилось выражение восторга.

– Я очарован, – сказал он, беря ее за ручку и склоняясь над ней. – Не знал, что в парк Каббон наведываются ангелы.

Джек внутренне застонал, но это замечание хотя бы вызвало улыбку на лице надутой Беллы.

– Слышал, вы приехали в гости? – продолжал Генри.

– Да, из Мадраса. – Несколько овладев собой, она вспомнила о хороших манерах.

– Что ж, замечательно, мисс Синклер. В течение ближайших нескольких недель я буду бывать в Мадрасе. Могу я пригласить вас на чай или, может быть, на пикник у озера? В моем распоряжении будет машина с шофером. Приветствуются любые сопровождающие. – Он стрельнул взглядом в Айрис.

– Это было бы чудесно, мистер Берри. По-видимому, я вернусь в Мадрас скорее, чем планировала. – (От внимания Джека не ускользнула эта явная колкость.) – Мой приемный отец – доктор Артур Гренфелл, он женат на Амелии… на Милли. Мы живем в Джорджтауне, и наша семья с радостью вас примет.

– Замечательно! Это свидание, мисс Синклер, – добавил он и осмелился даже поцеловать ее ручку, затянутую в перчатку. – Что ж, если позволите, я продолжу прогулку, – завершил Генри, на прощание снимая перед дамами шляпу и, без сомнения, ощущая напряжение. – Не пропадай, Джек. Звони в клуб.

Пробормотав прощальные слова, все провожали взглядами Берри, пока тот не исчез за поворотом дорожки.

– Все прошло гладко, Уилли? – осведомился Джек.

– Думаю, я показал мисс Белле все, что ей нужно было увидеть, и кое-что из такого, что не нужно. – Это было произнесено с беспечностью, от которой у Джека упало сердце.

– Отлично. Настал момент открыть тайну твоего сокровища, – с притворной веселостью провозгласил он.

– Джек, я не слишком хорошо себя чувствую и хотела бы, если можно, поехать домой. – Рот Беллы скривился.

– Домой? В молочном баре «Лейкленд» нас ждет мороженое трех видов… К тому же ты, не сомневаюсь, догадалась, что мой портной хочет сегодня снять с тебя мерки, чтобы сшить красивое платье.

– Наверное, блинчики доса плохо на меня подействовали. – Ее кислая мина не исчезала. – Я серьезно думаю, что лучше будет вернуться. Но утро было замечательное, – сказала она и добавила не слишком искренне: – Очень тебе благодарна.

Им не оставалось ничего, кроме как вернуться на вокзал и отправиться домой двухчасовым поездом. Почти всю дорогу они молчали. Джек много чего хотел сказать Айрис, но сохранял ледяное спокойствие в вагоне и даже в повозке, исполнявшей роль такси, которую он подозвал, чтобы доставить дам обратно в Ургаум. Когда Брайант помог Белле выйти из экипажа, она почти на бегу шепотком попрощалась с ним и устремилась в дом Уокеров.

– Она знает. – Айрис сошла с подножки.

– Что именно? – Джека сердило детское поведение Беллы. – Она лишь видела, как мы танцуем.

– Совершенно верно, щека к щеке.

– Так что? – Джек заплатил вознице и жестом приказал ему отъезжать.

– Будет ее слово против нашего. Не говори ничего, Айрис. Пусть ее обвинения задохнутся. Отвечай на них лишь презрением. Ты взрослая. Вот и веди себя соответственно.

– Я удивлена, – кивнула Айрис. – Похоже, тебя все-таки волнует, что думают другие люди.

– Разумеется, волнует! Послушай, Айрис, если ты выберешь меня, то именно потому, что любишь. Но если нет, то я не намерен что-то сообщать Неду или создавать ему неприятности. Так я не хочу.

– А как же Генри?

– Берри – светский человек, – ответил он таким тоном, как будто это все объясняло. – Перестань тревожиться. Мы ничего не сделали.

– Джек! Как ты можешь так говорить? – произнесла она, явно ошеломленная, но проявила благоразумие и повернулась спиной к дому на тот случай, если мать смотрит из окна. – Я вижу, тот факт, что ты лишил меня девственности, ничего для тебя не значит. – От гнева ее лицо побледнело.

Брайант страшно хотел приласкать, успокоить ее, но знал, что этого делать нельзя.

– Я имел в виду лишь одно. То, что было, останется между нами, – произнес он тихо и твердо. – Я никогда не забуду минут, которые мы провели вместе. Никогда!

Айрис боролась со слезами.

Вежливо взяв девушку за руку, он наклонился, чтобы поцеловать ее, и при этом тихо произнес:

– Выбирай, Айрис. Не думай о других, о том, как это будет выглядеть со стороны. Сделай эгоистичный выбор. Речь идет обо всей твоей жизни. Нет ничего хорошего в том, чтобы жить во лжи. – Он еще раз пристально посмотрел на нее. – Знай, что я никогда не полюблю другую женщину так, как тебя.

Джек повернулся и покинул ее у ворот.

* * *

Айрис постучалась к Белле, но ответа не последовало. Тогда она открыла дверь.

– Белла?

– Уходи.

Войдя в комнату, она прикрыла за собой дверь. Белла лежала на кровати и сквозь полог от москитов смотрела в потолок.

– Так что все это значит? – осведомилась Айрис.

– Как будто сама не знаешь.

– Не знаю, иначе не спрашивала бы.

– Зачем ты изображаешь невинность, Айрис?

Настало время проявить твердость.

– Я и в самом деле не понимаю, о чем ты, юная леди.

– О тебе и Джеке, о том, что вы делаете у меня за спиной, но самое худшее – за спиной Неда.

Айрис почувствовала, как тревога в ней взмыла стаей птиц, но не потеряла самообладания и сумела изобразить недоумение. Выбора не было. Выдать себя нельзя. Она не готова потерять Неда.

– Что за дикие идеи?

– Айрис, думаешь, я не видела, как ты танцевала с Джеком щека к щеке?

Несмотря на накативший леденящий страх, та насмешливо рассмеялась и заявила:

– Щека к щеке? Ты бредишь. Бедняжка Белла. Желая убить время, пока мы дожидались тебя, я согласилась станцевать с мистером Брайантом один вальс, это все.

– С мистером Брайантом, говоришь? С того места, где я в тот момент стояла, это выглядело вовсе не таким формальным, – Белла разве что не кричала.

– Девочки, что за шум?! – воскликнула Флора, врываясь в комнату.

– Прости, мама. Если хочешь знать мое мнение, то расстройство произошло не столько в желудке Беллы, сколько у нее в голове, – сказала Айрис. – Она вбила себе в голову, что мы с Джеком Брайантом – любовники.

Шок, читавшийся на лице ее матери, поразил обеих девушек.

– Белла, надеюсь, у тебя есть основания для таких злых обвинений?

Айрис с удовольствием отметила, что самоуверенности у девицы поубавилось.

– Что ж. – Она замялась. – Я знаю, что видела. – Отодвинув москитную сетку, Белла села, свесив ноги с кровати. – Айрис и Джек танцевали так, как будто это они помолвлены.

С выражением испепеляющего презрения отвернувшись от указующего перста Беллы, Айрис заговорила с матерью:

– Да, мы танцевали. С каких пор это стало грехом? Мама, Белла, может быть, и видела меня танцующей вальс у эстрады, среди бела дня, когда кругом было полно людей, но это не делает нас любовниками. Ее утверждение столь же нелепо, сколь и оскорбительно. Это чистой воды интриганство.

– Что? – взвизгнула Белла. – Для чего мне интриговать?

– Послушай-ка меня, избалованная малышка, – продолжала Айрис. – С тех пор как увидела Джека, ты ведешь себя так, будто тебе вдвое меньше лет, чем на самом деле. От твоих сегодняшних заигрываний с ним тошнило, поверь, не только меня. Могу заверить, твое детское поведение вызывало у него сильную неловкость. Весь сегодняшний день был ради тебя. Такие поступки непростительны. Так что чем скорее ты вернешься в Мадрас, тем лучше для всех, особенно для Неда, если это твой способ вознаградить его за любовь.

Вылетев из комнаты, Айрис бросилась к себе. Она часто дышала и почти не верила, что сказала и сделала все это. Девушка заперлась и только тогда позволила излиться слезам стыда. Струясь потоками по лицу, они смывали с щек нежные поцелуи Джека.