Текст книги "Золотые поля"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

16

В вопросе выбора судна пришлось положиться на Робби. Нед не знал языка, но больше всего они нуждались в уличном инстинкте мальчишки, отточенном за годы бродяжничества. Нед с Беллой поджидали в тени дерева, пока Робби, все подмечая своим острым глазом, проводил разведку в доках, кипящих бурной деятельностью. Суета не затихала ни на минуту, и прошло не меньше часа, прежде чем показалась тонкая фигура Робби.

– Так что? – нетерпеливо спросил Нед.

– Похоже, нашел. Пассажирское судно под названием «Аронда». Сравнительно хорошие условия. Регулярно ходит в Мадрас, ближайший рейс – сегодня во второй половине дня.

– Мы можем на него попасть?

Робби кивнул, потом потупился и сказал:

– Нед, в переводе с местных денег это будет стоить примерно фунт на каждого. Я знаю, Брент дал тебе какую-то сумму, но она вам понадобится. Отправляйтесь вы. Да у меня и документов нет. Я уже договорился…

– Мы поедем все, Робби.

– Послушай…

– Нет. Я старший. Я распоряжаюсь деньгами. Если надо, мы истратим все до последнего цента, но уедем из Рангуна навсегда. Деньги говорят сами за себя, так что проблему твоих документов мы решим. Никто не станет сходить с ума из-за подростка. Что будет дальше, увидим. Сориентируемся. Но сейчас мы все сядем на корабль. Мы все будем делать сообща.

– Хорошо, если ты уверен. – У Робби слегка задрожал подбородок.

– Мы тебя здесь не оставим.

Мальчик англо-индийского происхождения улыбнулся, но его глаза были полны печали.

– Тогда пошли. Судно отходит в шесть. Три фунта – взятка, за эти деньги пустят и меня тоже. Прости. Пришлось пообещать по фунту за каждого. Я сказал, что будете вы двое, но если мы заплатим, то вряд ли они будут возражать и против троих. Если мне не разрешат устроиться с вами в каюте, я смогу, наверное, разместиться с командой. Каюта маленькая, но только для вас. Обычно в нее не пускают пассажиров, придерживают для персонала.

Робби выторговал им спальную каюту. Она представляла собой каморку, где едва умещались пара железных коек и умывальник. Но после приюта это место казалось дворцом. Белла немедленно, не раздеваясь, юркнула под одеяло и тут же уснула.

Нед был рад, что она наконец-то может отдохнуть. Он запер ее в каюте, предварительно нацарапав записку, в которой строго-настрого наказал сестре никому не отпирать. Взяв ключ, он отправился на палубу. Нед написал также, чтобы сестра оставалась в каюте до его возвращения. Однако, скорее всего, эта предосторожность была излишней. Белла спала так крепко, что вряд ли что-нибудь могло бы ее разбудить. Нед отправился на палубу на поиски Робби.

Корабль отчалил, и Нед зачарованно смотрел, как удаляется берег. Только когда судно отплыло достаточно далеко, он смог расслабиться и поверил, что они и в самом деле ушли от Брента.

* * *

Почти два дня прошли в непрестанной радости. Они опять на корабле, в море! Ни правил, ни распоряжений, ни угроз, ни страха. Боль от утраты родителей не утихала ни на миг, все же радость оттого, что Рангун и все, там пережитое, остались позади, была сильнее.

Нед даже не поинтересовался, как Робби удалось обойти вопрос документов. Но что бы он там ни наговорил, его слова сработали, и ему даже позволили плыть в каюте. Он был более чем счастлив спать на полу и решительно возражал всякий раз, когда Нед предлагал делать это по очереди.

Они питались с пассажирами второго класса. Вряд ли кто-нибудь обращал внимание, что на судне едут трое подростков без взрослых. Нед начинал думать, что он сам уже выглядит взрослым. Ему уже некоторое время хотелось отпустить бороду, и сейчас он исполнил свое намерение. По-видимому, это производило должное впечатление. Ему нравилась и борода, и то, что к нему обращаются «мистер Синклер». Теперь Нед – глава семьи, он доставит Белл и Робби в Бангалор – и баста. За первые два дня в море это словцо стало их любимым.

Потом начались серьезные боли, и с Робби случился первый приступ диареи.

Белла обнаружила Неда на его обычном месте на палубе, откуда он смотрел на воды Андаманского моря, за которым раскинулся Индийский океан. Его не привлекала игра, которой развлекались многие пассажиры, – метание колец, не интересовался он и другими развлечениями. Нед предпочитал найти уединенное место и там мечтать о будущем, о том, как сделает в Индии состояние и они все вместе – он, Белла, Робби – уедут в Шотландию.

– Привет, красавица.

Брат пожалел, что не прихватил для сестры побольше одежды. Кстати, Белла иной раз бывала весьма привередлива, но недостаток одежды или игрушек странным образом почти не сказывался на ее поведении. Ему стало грустно, что девочке приходится так быстро взрослеть. Она все еще часто бывала усталой, и он тревожился из-за возможных последствий солнечного удара. Зато на корабле подавали мороженое, и Нед радовался, что все-таки сдержал данное сестре обещание. Когда Белла подошла ближе, стало видно, что она чем-то встревожена.

– Нед, пойдем скорее. Тебе надо пойти. Что-то с Робби. Он заболел.

Нед пробежал пальцами по ее локонам и почувствовал, что они густо пересыпаны солью. Волосы девочки заметно отросли, так что вскоре, из-за беспрерывного ветра на палубе, их надо будет завязывать в хвост.

– Чем заболел?

– Не знаю, но чем-то плохим. – Белла изо всех сил схватила брата за руку и повлекла его за собой. – Он все время бегал в туалет, но теперь говорит, что скоро уже не сможет вставать. Его рвет.

Нед ускорил шаг и спросил:

– Давно это с ним?

– Началось сразу после того, как ты ушел, утром.

Он достал из кармана часики матери, взглянул на них и произнес, понимая, что утратил счет времени:

– Прошло целых три часа.

Нед ринулся вглубь корабля, туда, где в самом сердце трюма пряталась их крошечная каюта. Когда Нед ворвался в дверь, ему в нос ударил тяжелый запах болезни.

Он подавил позыв к рвоте и приказал Белле:

– Подожди снаружи!

В сердце Синклера пробудился знакомый страх. Еще один осторожный взгляд внутрь каюты подтвердил худшие подозрения. Робби не просто не в себе, он серьезно болен.

– Белл, беги и разыщи кого-нибудь из команды. Найди кого угодно и приведи сюда как можно скорее. Нет, дорогая, не плачь. Сейчас ты должна быть сильной ради Робби. Ему нужна помощь, причем срочно. Скажи, что необходим доктор. Давай, Белл. Беги!

И она побежала.

Прикрыв дверь и защищаясь от запаха носовым платком, Нед присел на койку рядом с Робби и позвал его по имени.

Посеревшее лицо мальчика вдруг обратилось к нему. Губы у него потрескались.

– Нед, послушай, – произнес он сдавленно. – Меня уже не спасти.

– Что за ерунда! Что ты такое говоришь?

– Я знаю, чем заболел. – Робби измученно застонал. – Не говори Белле. Не хочу, чтобы она видела, как мне станет еще хуже. Это скоро закончится, обещаю.

– Робби, ты сам не понимаешь, что говоришь.

– У меня холера, Нед! – выкрикнул мальчик со сверхчеловеческой силой в голосе и оттолкнул руки друга.

Это сработало.

Нед как ошпаренный отскочил от Робби.

– Холера? – Само это слово будто бы уже содержало в себе опасность. – Откуда?

– Не приближайся ко мне. Если будешь осторожен, ты ее не подхватишь. Не подпускай ко мне Беллу. Вы оба должны перейти в другое место. Скажи им, чтобы выбросили меня за борт – да они и сами будут на этом настаивать. Мне все равно. Вещи пусть сожгут. Нед, держись.

Синклеру показалось, что весь мир покатился неизвестно куда. Безудержные слезы – таких он не проливал даже тогда, когда погибли родители, – набегали на глаза и туманили зрение.

– Как это случилось?

– Он захотел пить, угрожал Белле, поэтому я выпил.

– Что? Робби, я не понимаю. Давай я принесу тебе воды. Ты этого хочешь?

При новом приступе Робби зажмурился. Боль миновала. Он вновь открыл глаза, но они были налиты кровью, слезились, а сухая кожа горела.

– Нед, я принес Бренту некипяченой воды. – Новый позыв к рвоте заставил его склониться над тазом.

Нед беспомощно отвел глаза. Звук и запах вызывали у него тошноту. Откинувшись назад, он прижался спиной к стене и обхватил руками голову. Нед не понимал, что происходит. Когда он утром покидал каюту, Белла и Робби спокойно спали. Как могло случиться, что всего за несколько часов их друг пришел в такое состояние?

– Тебе лучше выйти. – Робби без сил откинулся на подушку.

– Расскажи до конца! – воскликнул Нед. – Я должен знать.

От слабости мальчик едва мог говорить, однако покорно закончил свою повесть:

– Брент захотел, чтобы я принес ему воды, но перед этим угрожал мне и Белле. Я не мог этого вынести, Нед, и должен был как-то его остановить. Он чудовище. – Робби рассмеялся, но это больше походило на надтреснутый кашель. – Только мне его никогда не перехитрить.

– Все равно не понимаю. – Нед покачал головой.

– У меня не было выбора, – прошептал Робби. – Только так я мог защитить нашу тайну… твою сестру.

– О чем ты?

– Это холера, Нед. Я видел, как люди погибают от нее. Ничего нельзя поделать. – Он медленно повернул голову и теперь смотрел Неду в лицо.

Его глаза уже запали, как у трупа.

– Не пройдет и нескольких часов, как я умру. Главное, доберитесь до Бангалора. – Он назвал адрес доктора Уокера. – Запиши на чем-нибудь, Нед. Обещай, что сделаешь это.

Дверь распахнулась, в проеме показались Белла и два члена команды. Почувствовав запах, они мгновенно попятились.

– Что за черт?..

– Он говорит, это холера. – Нед поднялся.

– Холера! Выйдите из каюты. Это точно?

Робби заплакал и спросил:

– Нед, ты записал адрес? Обещай, что запишешь.

– Я не забуду, Робби. Я выучил его наизусть, как ты.

Член команды оттаскивал Неда прочь и, указывая на Беллу, кричал на своего дородного товарища:

– Уведи отсюда ребенка и предупреди корабельного доктора. Капитана надо тоже немедленно поставить в известность.

– А как же Робби? – пронзительно воскликнула Белла, когда ее потащили прочь.

Нед беспомощно посмотрел на моряка.

– Прости, парень. Но рисковать нельзя. Посмотри, что здесь творится.

Робби опять стало рвать. Он испачкался.

– Он умрет быстрее, чем через час. Я не первый раз такое вижу, – мрачно произнес моряк. – Девочка – твоя сестра?

Нед был так поражен, что едва нашел в себе силы кивнуть.

– Ясно, а тебя зовут Нед?

– Эдвард Синклер. Мою сестру зовут Арабелла. А он – Роберт Джеймс.

– Хорошо, парень. Тебе и твоей сестре надо прямиком к доктору. По пути ни к чему не прикасайтесь. Пошли. Здесь опасно. – Он оглянулся. – Эй, Робби, дружок, сейчас придет доктор. Держись.

Мальчик с усилием повернул голову. Его кожа, когда-то смуглая, теперь приобрела землисто-серый оттенок, а губы распухли.

– Прощай, Нед.

– Робби… – По щекам Неда заструились предательские слезы.

– Жалко, что не удастся вместе поехать в Шотландию, – шепнул Робби. – Не надо слез, Нед. Никогда я не был так счастлив, как в эти два дня с вами.

– Прости. – Нед вырвал ладонь из руки матроса, который мягко тянул его прочь из каюты. – Прости, Робби.

– Теперь Белла в безопасности. – С этими словами Робби откинулся назад.

Энергия покинула его тело. Но тут мальчишку скрутил новый приступ боли, он повернулся на бок, и из его тела хлынула всякая мерзость.

На этот раз моряк преуспел в том, чтобы вывести Неда из каюты.

– Ключ?

– Что? – Внезапно Нед словно перестал понимать, что происходит.

Ключ на веревке бесполезно свисал у него с ладони.

Моряк посмотрел на ключ, размышляя, брать его или не брать, потом, очевидно, передумал.

– Запри дверь, дружище, и помолись за твоего друга. Как я сказал, он не протянет и часа.

* * *

Смерть Робби констатировал Гренфелл, корабельный доктор, как раз тогда, когда почти все пассажиры обедали. Синклеров перевели в другую каюту. Там медсестра вымыла Беллу, а матрос-шотландец проследил, чтобы Нед тоже с головы до ног отдраил себя жидким дезинфицирующим раствором и ярко-красным карболовым мылом, от чего кожа у него стала огненной и горела, будто ошпаренная. Их немногие одежды немедленно выбросили за борт, а вместе с ними – и все пожитки.

Брат и сестра лишились последних клочков того, что напоминало им о той жизни, которую они знали до Рангуна.

Теперь, когда бедный верный Робби покинул их, добрый доктор Гренфелл разъяснял Неду, волосы которого все еще были влажными после обработки:

– Холера уносит свои жертвы болезненно, но милосердно быстро. – В его темно-синих глазах светилось сочувствие. – Робби, кажется, был англо-индийского происхождения?

– Он не знал своего отца, но считал себя англичанином. Его мать была бенгалка, – сказал Нед.

Гренфелл мягко улыбнулся, и по глазам его было видно, что это искренне. Нед не мог определить возраст врача, но подумал, что он ненамного старше его отца. Наверное, лет сорока с лишним.

– Мои родители жили в Бенгалии, – сказал доктор. – Оба были миссионерами.

Нед видел, что тот хочет вовлечь его в разговор, помочь выйти из шока. В мягком тоне Гренфелла была одна лишь доброта, и Нед почувствовал, что ему можно доверять.

– Где Белл?

– Спит. Я дал ей кое-что, потому что она устала, а от слез не делается лучше.

– Спасибо.

– Как ты себя чувствуешь?

– У меня внутри как будто все онемело.

– Понимаю. Никаких болей, желудочного расстройства, жажды?

Нед покачал головой и спросил:

– Как это могло произойти так быстро?

– Именно так оно и бывает. У большинства заболевших агония длится несколько часов. Я уверен, вас с Белл это не коснется, если вы только…

– Мы не пили ничего, кроме кипяченой воды.

Гренфелл сочувственно сжал ему плечо и заявил:

– А теперь объясни мне, как у нас на борту очутились три «зайца».

Тяжело облокотившись локтями о колени и упершись головой в ладони, Нед начал рассказ. Сначала нехотя, но постепенно разговорившись, он поведал доктору сокращенную версию их истории. Полностью умолчав о безобразии, связанном с Брентом, он в качестве основного движущего мотива их поступков привел нежелание оставаться в приюте, стремление попытать счастья в Индии и оттуда уже добраться до Британии. Так ему показалось проще. Однако Нед рассказал доктору о гибели их родителей и о том, как они из-за этого страдают.

Закончив, Нед откинулся на спинку стула. В горле у него пересохло, однако слез не было.

Некоторое время Гренфелл молчал. Нед подумал, что такая печальная повесть, конечно же, усваивается не сразу. Даже для его собственного слуха это звучало как отрывок из романа: драматическая гибель родителей, экзотическая обстановка, дерзкое проникновение на судно в качестве безбилетных пассажиров.

Он качнул головой и добавил:

– Это все правда. Нам не довелось даже взять с собой наши немногие пожитки. У нас нет ничего и никого, кроме друг друга.

– Я очень сочувствую тебе в твоих утратах, Нед. Несправедливо, что вы, такие юные, так страдаете.

– Что будет с Робби?

Гренфелл принялся снимать с шеи стетоскоп и сказал:

– Капитан в ярости из-за того, что на борту обнаружились «зайцы». Всех, разумеется, тревожит возможность распространения холеры. Мы недостаточно знаем об этой болезни. – Доктор жестом указал на стеклянную фляжку, приглашая Неда допить чистую воду. – В Англии было две, нет, три крупные вспышки азиатской холеры. Доктора перепробовали все, от бренди до кровопусканий. Но люди предпочитали запирать двери и молиться. – Встав, Гренфелл принялся обрабатывать дезинфицирующим раствором инструменты, которыми пользовался, осматривая Неда. – Прямо сейчас пандемия холеры свирепствует в Бенгалии. Она длится уже два года, и до сих пор никто не придумал способа ее остановить. Известно, что для предотвращения заражения важна гигиена.

Обдумывая слова доктора, Нед нахмурился и спросил:

– Значит, если мы с Белл будем соблюдать все меры предосторожности, то не заболеем?

– Именно. Я считаю, что с вами все будет в порядке. Если у Робби симптомы появились лишь сегодня утром, значит, он заразился еще до того, как вы сели на судно. Прости за жесткость, но я должен думать о других людях на корабле.

– Понимаю, – заверил его Нед.

– Если бы кто-то из вас подхватил инфекцию, то мы уже видели бы ее признаки. Хотя иногда бывает, что люди заражаются, но симптомов у них нет.

– Непонятно.

– Это болезнь, Нед. Она может быть сколь угодно противоречивой, – с печальной улыбкой произнес доктор. – Мы переведем вас в свободную каюту рядом с моим кабинетом, чтобы я мог за вами наблюдать. Если вы во время путешествия будете хорошо питаться, много пить и дышать свежим воздухом, то ваше здоровье не пострадает.

– А что скажет капитан?

– Ну… – подмигнул доктор. – Вряд ли у него поднимется рука высадить двух вежливых, цивилизованных, славных юных английских граждан. Не тревожься, что-нибудь придумаем.

– А Робби? – тихо повторил Нед.

– Боюсь, сынок, тело придется выбросить за борт. Другого способа похоронить его в море нет.

– Могу я присутствовать?

– Если поторопишься.

– Белла, наверное, тоже захочет пойти. После гибели наших родителей ей не позволили на них посмотреть. Она и сейчас уже иногда не знает, что и думать. Уход Робби – это трагедия, но мне кажется, она должна видеть, как это произойдет, чтобы понять, что его действительно больше нет.

– Это я оставляю целиком и полностью на твое усмотрение. Кстати, поздравляю с наступающим днем рождения, – произнес Гренфелл, указывая на паспорт.

– Какое сегодня число? – На лице Неда появилось смущенное выражение.

– Двадцать шестое ноября.

– Я утратил счет времени!

– Не слишком веселый у тебя получается день рождения, Нед.

– Может быть, девятнадцатый год моей жизни будет счастливее этого.

– Правильное отношение. Какие у тебя планы, когда сойдешь на берег?

– Есть один друг Робби, с которым я хотел бы связаться. Он Доктор. Живет в Бангалоре.

– Ах, что за чудесный город этот Бангалор. А есть ли у тебя кто-нибудь дома, в Британии, кому ты хотел бы передать весточку?

– Никого, ни одного человека. У нас не осталось родственников. – Внезапно на Неда накатило чувство безнадежности.

– Понятно. А теперь послушай внимательно, – начал Гренфелл. – Завтра мы прибываем в Мадрас. Пойти вам, я вижу, некуда…

Нед уныло покачал головой.

– Тебе ведь надо думать о сестре. Поедем ко мне домой. Следующие восемь недель я проведу на берегу. Я знаю, жена будет в восторге от гостей – в особенности таких, – а вы тем временем сможете осмотреться и решить, что делать дальше. Кроме того, никогда не следует проводить день рождения в одиночестве. – Гренфелл по-доброму улыбнулся.

Нед едва верил своим ушам. Этот человек проявлял невероятное благородство и щедрость. Не зная, что сказать, он лишь молча смотрел на доктора.

Гренфелл положил руку на его плечо и продолжил:

– У нас нет детей, Нед. Думаю, жена будет очень рада возможности побаловать Беллу – хотя бы недолго. Так что у нас это не вызовет никаких затруднений. Мы будем рады пообщаться с вами. Мне просто совесть не позволяет отпустить вас, не предложив помощь.

– Вы невероятно добры.

– Не беспокойся. Свое содержание ты сможешь отработать. У нас найдется много занятий для молодого и сильного человека вроде тебя. Кстати, теперь, когда тебе исполнилось восемнадцать, ты можешь рассчитывать на получение одной из бесчисленных свободных вакансий в правительственных учреждениях Мадраса.

– Может быть, мне удастся заработать денег на проезд домой. Но сначала я должен сдержать обещание, которое дал Робби, и найти в Бангалоре доктора Уокера.

– Хорошо, договорились. Когда ты устроишься, я помогу тебе разыскать его.

Нед встал, и складки грубой, плохо сидящей на нем одежды, которую ему наспех подыскали, расправились. Он протянул доктору руку.

– Спасибо за вашу доброту. Я никогда этого не забуду.

– Добро пожаловать в Индию, Нед, – кивнул доктор.

17

Апрель 1920 года

Джек Брайант стоял на палубе «Налдеры» и наслаждался сигаретой «Огденз Робин». Он позволил себе это дорогое удовольствие, настоящую роскошь, как и проезд вторым классом на борту самой современной сверкающей морской красавицы, принадлежащей компании «Пенинсула энд ориент лайнс». Доки Тилбэри остались за кормой несколько недель назад, но удовольствие, которое Джек испытывал от пребывания на просторах океана, ничуть не уменьшилось. Оно скорее даже усилилось, отчасти потому, что он, как и другие пассажиры, привык к пребыванию на борту и к своим соседям.

Все были вежливы и любезны, особенно женщины. Они демонстрировали настоящее безрассудство, отдавая дань легкомысленному круизному настроению, которым, скажем, год назад Джек не преминул бы в полную меру воспользоваться. Но создавать себе проблемы на борту океанского судна, откуда некуда будет скрыться, ему не хотелось. Именно по данной причине он в этот благоуханный вечер оказался на палубе, где в одиночестве курил, в то время как остальные танцевали внизу.

Вкус сигареты ему нравился. Годами он противился общей тенденции, не желая пользоваться жевательным табаком. Почти все корнуэлльские горняки употребляли его, поскольку только так и можно было насладиться табаком в шахте. Ему казалось, что трубка скорее пристала мужчинам постарше, вроде отца. Джек, конечно, делал самокрутки, но это новомодное удовольствие бледнело по сравнению с сигаретами, к тому же ему нравились пестрые пачки, рекламируемые в каждом магазине, на любом углу и щите для наклеивания плакатов. Вытащить из кармана пачку и вытянуть из аккуратного ряда одну сигаретку было куда приятнее, чем копаться в жестянке, разрыхляя табак, а потом заворачивать его в клочок бумаги.

Глубоко вздохнув и ощущая губами соленый вкус, он задумался о своем решении плыть в Австралию. Горная индустрия этой страны переживала бум, и Джек слышал, что южная часть этого гигантского континента, богатая медью, привлекала множество его братьев-шотландцев. Он работал грузчиком в доках Тилбэри, жил в дешевом пансионе, но как только до него дошли слухи о прибытии «Налдеры», Джек только о ней и думал. Это совпало с получением письма от отца, в котором тот сообщал, что австралийские и индийские горнодобывающие компании занимаются вербовкой в Корнуэлле, так что Джеку стало казаться, что плыть на борту «Налдеры» – его судьба. В этот же день Брайант принял решение и зарезервировал место на самый первый рейс этого судна. «Налдера» пересечет весь мир и прибудет в сверкающую бухту Сиднея. Все путешествие займет как минимум шесть недель. Действительно ли лучше отправиться в Австралию, чем в Индию? Он не знал точно, а потому предпочел заранее не договариваться о работе. Игнорируя советы отца, Джек решил, что если в Австралии действительно такое изобилие рабочих мест, то ничто не помешает найти работу и по прибытии. Сперва он сможет немного осмотреться, по-настоящему узнать эту великую солнечную страну, о которой так много слышал. Если что-то ему не подойдет, то на оставшиеся деньги вернется в Индию, высадится, скорее всего, в Мадрасе и направится в тамошние горняцкие регионы.

С таким планом на уме и небольшим чемоданчиком, составлявшим весь багаж, он и взошел по трапу. Его койка размещалась в двухместной каюте, которую делил с ним мужчина постарше по имени Генри Берри. Это был хрупкий человек, страдающий нервным тиком. Плечо у него примерно каждую минуту подергивалось. Он представился просто государственным чиновником, служившим в Индии, – без, как он сообщил, семьи или перспективы иметь жену. Генри сказал, что возвращается после отпуска, который берет раз в два года, проводит в Англии, а теперь с радостью возвращается в душный, безумный, процветающий бомбейский порт. У Джека создалось впечатление, что Генри доволен своей работой и не так уж сильно страдает от жары, а больше всего ему нравится жизнь, которую он ведет в колонии. Даже на скромную зарплату государственного служащего Берри мог позволить себе нанять слуг и выстроить такой стиль жизни, о котором дома ему оставалось бы только мечтать.

Именно Генри был первым, кто заставил Джека усомниться в верности его представления об Австралии.

– Ты в своем уме? Австралия? Это же пустыня. Я слышал, там можно ехать несколько дней и не встретить никого, не считая туземцев. У них ядовитые насекомые размером с тарелку, а в море водятся странные существа. Укусы некоторых из них смертельны. Крокодилы в реках, змеи на полях и убийственное солнце. Не забывай, что большую часть тех немногих европейцев, которые там все-таки обитают, составляют осужденные, привезенные туда из Англии! Это значит, Джек, что работать тебе придется рядом с ворами и убийцами. С типами, которые с готовностью перережут глотку за кусок хлеба, – возвысил голос Генри, довершая драматическую картину, которую он столь живо изобразил. – Нет, жизнь там слишком тяжела, чересчур трудна, чтобы стоило на это идти. Стране предстоит долгий путь, прежде чем существование там станет хотя бы отдаленно напоминать цивилизованную жизнь в Британской Индии.

Джек подумал, что не следует подчиняться представлениям одного человека, и спросил:

– Так, значит, по-твоему, мне лучше сойти в Индии?

– Будет безумием этого не сделать, старик. – Генри откинулся на подушку и стал смотреть в потолок.

Джек, лежа на своей койке, принял ту же позу. Подложив руки под голову, он лежал, с удовольствием ощущая покачивание корабля, прислушиваясь к урчанию двигателя.

Повернувшись на бок, Генри оперся о локоть и сказал:

– Знаешь, подальше к югу есть место под названием Золотые Поля Колара. Там семь шахт, вокруг каждой – процветающий поселок, где живут эмигранты. Я однажды там был, собирал кое-какую информацию для правительства и не поверил своим глазам Такую удивительную жизнь они ведут там, посреди зарослей индийского кустарника! Великолепные клубы, ежедневные вечеринки, пикники и танцы. А женщины, Джек! Роскошные девушки. Ты когда-нибудь слышал об англо-индусках?

Джек давал себе обещание некоторое время воздерживаться от общения с женщинами, но мгновенно оживился и повернулся лицом к Генри.

– Люди англо-индийского происхождения – интересное явление. Они результат смешанных браков между англичанами и местным населением. Грустно признавать, но сыновья от этих браков слишком шикарны. Рядом с ними и их смуглой красотой мы, бледные англичане, совсем не смотримся… Но вот женщины!.. – Генри вздохнул. – Эти девушки выглядят совершенно экзотически, притом они обладают очарованием английских леди и так же прекрасно воспитаны.

– Почему же ты не женился на одной из этих красоток, Генри? – ухмыльнулся Джек.

– Ах, да ты взгляни на меня. Мой статус, конечно, привлекает некоторых, однако девушки не так-то рвутся покинуть семью и жить в Бомбее. Вот если бы в Лондон! – Он взмахнул рукой. – Тогда другое дело! Англо-индийцы ведут себя более по-английски, чем мы, коренные британцы. Они говорят об Англии как о родном доме, а ведь большинство этих молодых женщин знают о ней только из журналов и со слов родителей.

– Ты не ответил на мой вопрос, Генри.

Тот мгновенно увял, шлепнулся на кровать и признался:

– Я не слишком-то умею обращаться с женщинами, Джек. Рядом с ними мой тик усиливается. А по тебе видно, что они слетаются на тебя, как мухи на мед. Ты, наверное, перебрал их целые сотни! – с завистью добавил он.

Громко рассмеявшись, Джек перевел разговор на другую тему:

– Так что, на этих шахтах много работы?

– Предприятия отчаянно нуждаются в хороших сотрудниках! Именно я недавно занимался подготовкой рекламного текста для компании «Джон Тейлор и сыновья». Он им был нужен, потому что в этом году они планировали вербовать работников в Англии.

– Если можно полагаться на то, что недавно написал мне из Корнуэлла отец, они уже начали.

– То-то и оно, старик. Семь шахт, есть даже железная дорога, и работают не на угле. Все электрифицировано. Именно поэтому вся область процветает, а численность европейцев растет.

– Мне кажется, ты сам не прочь был бы там жить, Генри.

Тот вздохнул и согласился:

– Это правда. Чудесное место. Люди живут там в такой изоляции от окружающего мира, что кажется, будто находишься в английской деревушке. Бомбей бывает порой таким… Одним словом, иной раз в нем чувствуешь себя как в сумасшедшем доме. Но я покривил бы душой, если бы не признался, что люблю и Бомбей тоже. Если мне повезет, я получу назначение в Бангалор или в Нилгири, это подальше к югу. Но в Коларе человек никогда не бывает одинок. Все друг друга знают, и жизнь там хорошая, легкая, Джек.

– Ты говоришь так, как будто тебе платят за то, чтобы ты расхваливал это место.

– Нет, просто я завидую твоей беззаботности и тому, что ты можешь выбирать, когда, где, что и как.

– И женщин, – с улыбкой добавил Джек.

– И женщин, – эхом отозвался Генри.

– Мне кажется, что насчет девушек ты просто не прилагаешь достаточно усилий.

– Ты прав, конечно. Моя проблема в том, что я хочу жену красавицу, но ни одна по-настоящему хорошенькая девушка на меня не посмотрит.

– Ерунда, – усмехнулся Джек, стараясь не обращать внимания на то и дело дергающееся плечо Генри.

– Нет, это правда. Несимпатичные, в очках, толстушки и сварливые – вот что мне остается. Если я лишен права на красоту и изящество, то предпочитаю оставаться холостяком.

– Генри, ты меня удивляешь. Поцелуй пухленькой девушки значит ничуть не меньше, чем красотки. Любая может быть по-своему привлекательна. Лишь бы любила… – Он вздохнул. – Да, это самое главное.

Генри выразительно усмехнулся и заявил:

– Дело в том, Брайант, что тебе ведь никогда не приходилось обнимать толстуху, целоваться, не обращая внимания на кривые зубы или веснушки. Пожалуйста, не отрицай этого.

Джек и не думал опровергать обвинение, но дело в том, что его слова были сказаны от всей души. Он отдал бы что угодно за то, чтобы его по-настоящему полюбили.

Джек потушил сигарету. Правда заключалась в том, что не только Генри пел дифирамбы Индии. Почти все его попутчики не могли дождаться, когда сойдут на берег этой страны, для многих из них она стала уже вторым домом.

Напротив, даже те люди на корабле, которые направлялись в Австралию, заверяли его, что жизнь там далеко не сахар. Да, люди наживали себе состояния на меди и особенно на золоте, но большая золотая лихорадка уже на исходе. Теперь эти состояния тратятся или, что точнее, инвестируются в скотоводство и земледелие, которые только зарождаются. Джек не имел ни малейшего представления о том, как выращивать сельскохозяйственные растения или разводить скот. Правда, один человек с вожделением рассказывал об огненных опалах, обнаруженных в месте под названием Кубер-Педи. Но в общем и целом сияние, которым до сих пор в его воображении была окружена Австралия, теперь заметно поблекло. Никакой клубной жизни, вечеринок, экзотических красавиц с изысканными манерами, слуг!.. Одни гигантские расстояния, которые надо преодолевать под адским солнцем, пыль да пьянство в очень молодой и неустроенной колонии… или, как некоторые поправляют, в группе таковых.