Текст книги "Золотые поля"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

Де Суза улыбнулся. Во взгляде его было такое сияние, что Брайанта резанула душевная боль. В следующую секунду Арнольд умер. Его ладонь в руке Джека внезапно обмякла.

Глядя в лицо товарища, Брайант вознес молчаливую молитву за его душу, достал из кармана носовой платок и прикрыл им лицо де Сузы. Так ему показалось правильным. Он сморгнул слезы, выпрямился, с гневной решимостью поднял лампу и углубился в туннель.

Брайант намерен был выяснить, откуда доносились те голоса. Ради Арнольда и в память о нем.

29

Нед заметил, как товарищи помогали Чарльзу Джонсу выбраться из шахты. Гарольд Уокер уже оказывал помощь первым пострадавшим. Он дал указания, чтобы Джонса уложили на носилки.

Все Уокеры затаили дыхание, когда к ним подошел посыльный от Гарольда.

– Я должен передать вам, мадам, что о мистере Руперте новостей пока нет, – произнес тот с резким индийским акцентом.

Флора не дрогнула, лишь сильнее сжала губы и продолжила наводить порядок на складном столике. Она передвигала чашки, наполняла сахарницы.

– Мистер Джонс пошел с первой спасательной командой. Мистер Брайант отослал его обратно. – Он то ли покачал, то ли покрутил головой.

– С мистером Брайантом все в порядке? – с тревогой спросила Айрис.

– Я не знаю, мисс Уокер. – Посыльный спешно ретировался.

Нед повернулся к Айрис и резко произнес:

– С Джеком все будет в порядке. Пойду поговорю с другими семьями. Они тоже нуждаются в том, чтобы их успокоили.

Девушка надула губы и заявила:

– Эти люди живут так каждый день. Нельзя сказать, что опасность для них является чем-то неожиданным.

– Немного немилосердно, тебе не кажется?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, Нед. Эти люди знают, что такое шахтерская жизнь. Они принимают последствия.

– «Эти люди»? Айрис, британцы и англо-индусы…

– Почему ты разделяешь их? Ты забыл, что мой отец такой же британец, как и ты?

Синклер так поразился, что мог лишь смотреть на нее, потом сказал:

– Нет, вовсе нет. Мы все равны, Айрис, включая индийцев.

– Да, ты прав. – Ее лицо смягчилось. – Пожалуй, мы чересчур разнервничались, эмоции разгулялись. Прости.

Нед положил руку ей на талию. Несмотря на жару, ощущение теплоты ее тела было ему приятно. Внезапно все опять стало неважно, кроме его любви к ней и желания сделать ее счастливейшей женщиной в Полях.

– Айрис, давай вместе пойдем и поговорим с индийскими семьями, попытаемся по мере сил успокоить их.

– Нед, я не…

– Ты сможешь. – Он взял ее за руку. – Они запомнят твою доброту – и я тоже.

Айрис позволила ему подвести себя к людям. Приняв бодрый вид, она беседовала с индийскими женщинами, даже говорила на ломаном тамильском. Нед, довольно неплохо освоивший язык, часто удивлялся тому, сколь немногие из британцев брали на себя этот труд.

С момента прибытия в Поля они с Джеком практиковались в языке при любой возможности, развлекали посыльных и чокр, требуя, чтобы те разговаривали с ними только на тамильском. Ему понравилось, что Айрис последовала его примеру. При этом Синклера беспокоила лишь одна мысль. Было заметно, что на этом языке ей привычнее давать указания, чем спрашивать о состоянии здоровья и благополучии.

По мере того как они углублялись в толпу индианок, их окутывал все более насыщенный аромат пряностей и сандалового дерева. Когда загрубевшие ладони обхватывали его руку, многочисленные стеклянные и золотые браслеты еле слышно позванивали. Он исполнялся смирением от мягких благодарных поклонов и приглушенных голосов, в которых звучала не только тревога, но и надежда.

Внезапно ему захотелось очутиться внизу, рядом с Джеком. Тот, по крайней мере, что-то делает. Нед бросил взгляд на вершину холма. Там, эфемерная в лунном сиянии, стояла Канакаммал, одинокая и отчужденная.

Айрис ее тоже заметила.

– Опять та женщина. Ты говорил, у нее кто-то пропал?

– Нет. Канакаммал пришла, чтобы разузнать про Джека.

– Она ведь его почти не знает?

– Да, но взгляни на ее лицо. Девушка тревожится за него не меньше, чем мы. Пойду с ней поговорю.

– Подожди меня, – сказала Айрис.

Высокая женщина смотрела, как они поднимаются к вершине. В своем бледном сари, держась в стороне от света прожекторов, заливающего окрестности, она казалась видением.

– Еще раз здравствуйте, Канакаммал, – поприветствовал Нед.

Она поклонилась им обоим. При этом ее большие светлые глаза смотрели прямо, не мигая, а лицо не выдавало чувств.

– Канакаммал, это мисс Айрис Уокер. Ее семья живет в Ургауме.

– Рада познакомиться с вами, мисс Уокер, – сказала Канакаммал.

– Я слышала, ты работаешь на мистера Брайанта? – с ноткой высокомерия осведомилась Айрис.

Девушка смиренно потупилась.

– Да, мадам. Мы с сестрой живем в его доме.

– Вот как? Гм! Весьма современно.

На лице Синклера изобразилась досада.

– Что? – колко отозвалась Айрис. – Он холостяк, Нед.

Канакаммал посмотрела куда-то поверх их голов и сказала, явно испытывая облегчение от возможности сменить тему:

– Там что-то случилось, сэр.

Он круто повернулся. У входа в шахту суетились люди.

– Что ж, будем надеяться, что мистер Брайант очень скоро вернется домой.

– До свидания, сэр, мадам. – Канакаммал добавила к этим словам благодарный взгляд, в своей обычной призрачной манере отплыла в сторону и смешалась с толпой, где люди напирали друг на друга, надеясь услышать хорошие вести.

– Это было не слишком деликатно, – с неодобрением произнес Синклер, отводя Айрис обратно к семье.

– Не притворяйся, Нед. И не говори, что не обратил внимания на ее внешность.

– Да, по-моему, она невероятно красива и обладает поразительным самообладанием. – Он почувствовал, что своими словами раздражает Айрис. – Но я не понимаю, к чему ты.

– К тому, что Канакаммал очень молодая и одинокая. А Джек – холостяк, который бросается, кажется, на всех.

– Не «кажется», Айрис, а просто на всех! Но он ведь тоже одинок и может проводить время с кем пожелает, будь то британка, англо-индианка или местная. По-моему, ты придаешь этому чересчур большое значение.

– Нед! Я беспокоилась за нее, вот и все.

Он не выпустил на волю слова, которые вертелись у него на языке, по поводу ее очевидной озабоченности Джеком Брайантом, взял девушку за руку.

– Айрис, сейчас самое главное – спасти Руперта. Это все, что волнует меня. Чтобы он и Джек вернулись к нам живыми и здоровыми.

Она улыбнулась и кивнула, но это не слишком обнадежило Синклера. Прежде голоса у него в голове лишь шептали, а теперь заговорили так громко, что их нельзя было больше игнорировать.

* * *

Джек горел. Каждый раз, когда он втягивал раскаленный воздух, его легкие словно опаляло огнем. Он знал, что обращает слишком много внимания на процесс дыхания. Отец как-то рассказывал ему об этом феномене, поражающем людей на глубине.

– Дыхание происходит само по себе, о нем не надо думать. Твое тело знает, как это делается, – объяснял отец.

Теперь Джек старался перестать думать об этом.

– Соберись, – бормотал он себе.

После примерно десяти минут, в течение которых он медленно, дюйм за дюймом, продвигался вперед, Брайант опять усомнился в своих возможностях. Джек слепо углублялся в недра земли, двигался по неизвестному туннелю в поисках людей, хотя даже не знал, здесь они или нет.

Остановившись, он сполз по стенке и обхватил руками голову. Она болела от жары, в горле пересохло, а фляжка с водой давным-давно была опустошена. Повернуть обратно?

Именно в этот момент сомнения Джек услышал голоса, ясно и отчетливо. Теперь он разрывался. Вернуться и сообщить об этом спасательной команде или прорываться туда, где, как он теперь точно знал, томились в смертельной ловушке Руперт и его спутники?

Недолго думая, Джек принял решение двигаться вперед. Брайант знал, что никогда не сможет себя уважать, если ему придется, глядя в глаза Айрис, признаться, что он отвернулся от ее брата. Эта мысль поддерживала его.

* * *

Когда Джек обнаружил Руперта, тот выглядел оглушенным. Сознание то возвращалось к нему, то вновь его покидало.

– Руперт, поговори со мной! Ну же, я слышал, как ты кричал.

Голова у бедняги свесилась и болталась из стороны в сторону.

На ней зияла рана, на вид очень нехорошая. Часть волосяного покрова была содрана, кровь залила лицо. Он походил на солдата, только что выбравшегося из окопа. Джек пожалел, что не прихватил нюхательной соли. Он напомнил себе, что спасатели явятся с минуты на минуту. Его задача до их появления – разговаривать с Рупертом, который, по-видимому, начал приходить в себя.

– Боже, как болит, – простонал тот. – Брайант, это правда ты?

– Боюсь, что да. – Он сжал руку Руперта. – Главное – сохраняй спокойствие, оставайся в сознании. Из-за раны на голове садиться тебе не стоит. – Джек не стал упоминать об искалеченной правой руке Руперта.

Чем дольше он глядел на нее, тем больше она ему не нравилась.

– За мной идет спасательная команда. Они тебя вынесут на поверхность. Где Дрейк?

– Пропал. – Руперт зарыдал.

– Ушел на поиски помощи?

– Нет, пропал! Вон в той большой черной дыре. Стена рухнула целиком, увлекла за собой его и еще, кажется, мою руку. Я дополз досюда, но дальше уже не мог. Я, наверное, потерял сознание. – По его лицу потекли слезы.

– Слушай меня. Твоя рука здесь, на своем месте, – заверил Джек, убедив сам себя в том, что это ложь во спасение, к тому же, кто знает, руку, может быть, еще удастся спасти.

В нескольких шагах от того места, где он только что стоял, опять раздался низкий рокот.

– Боже. Опять начинается, Джек. Мы здесь погибнем.

– Лежи спокойно, Руперт. Такое бывает после основного толчка. Почва просаживается.

Руперт, невзирая на боль, презрительно фыркнул и заявил:

– Начинай молиться, Брайант. Именно такой звук мы услышали перед толчком. Говорю тебе, сейчас опять грохнет!

Джек не стал отвечать, поскольку с огромным облегчением услышал звуки, знаменующие приближение спасательной команды. Скоро они получат помощь. Он постарался не думать о Джоне Дрейке и Арнольде де Суза, о десятках мужчин, чьи имена не были ему известны, которые сейчас, раненые, погибали в подземных капканах, а может быть, уже расстались с жизнью. У них тоже есть любящие семьи, но шахта не станет заботиться о них так, как о женах и детях де Сузы и Дрейка. Они не получат ни компенсаций, ни специальных пособий, ни психологической помощи и тому подобного. Индийская семья сможет лишь кремировать мертвое тело, если, конечно, повезет и оно будет извлечено из-под завала.

Он посмотрел на Руперта. Тот затих.

– Руперт, ну-ка, давай приходи в себя. Скоро ты будешь на поверхности. Вся семья собралась и ждет тебя. Ты должен увидеть родных и быть в сознании, чтобы их успокоить, да?

Тот что-то пробормотал. Джек был доволен, что привел его в чувство.

– Идут! – крикнул он.

Голоса уже были ясно различимы.

– Брайант?

– Вон там! Осторожно.

Больше он не успел ничего сказать. Низкий грозный рокот почти мгновенно сменился пронзительным визжащим звуком. Джек инстинктивно притянул к себе Руперта, заслонил его своим телом и прикрыл собственную голову руками. А потом разверзлась гигантская расщелина, из которой стали выпадать куски породы размером с небольшую хижину. Наступил непроглядный мрак. Джек прильнул к Руперту, ожидая смертельного удара из недр земли.

Вскоре он понял, что пронзительный звук был его собственным криком, почти заглушенным могучим голосом природы. Голова у него ныла, а тело получало свою долю наказания, когда на плечи и спину ему падали осколки и камни. Но он прижимал к себе Руперта, а перед глазами у него проносились образы родителей и Айрис. Брайант увидел Неда, лицо которого было исполнено осуждения. Синклер склонился над мертвым телом Брента с проломленной головой. Джек увидел Арнольда де Сузу, который тянулся к нему, а потом Брайанту показалось, что к нему явился ангел. Тот приветствовал его, манил к себе, но вскоре Джеку стало ясно, что это его новая служанка Канакаммал. На ней было развевающееся сари, серое с серебристой нитью, которое посверкивало посреди этого апокалипсиса, и она велела ему выжить.

Когда он изменил положение тела, его пронзила острая боль, но Джек был не в претензии. Боль означала, что он все еще жив. Пощупав затылок, Брайант почувствовал предательскую влажность, а лицо у него стало липким от крови.

– Руперт… Руперт!

Уокер под ним застонал. В это мгновение Джек ощутил прилив благодарности судьбе за то, что они оба выжили во время оползня. Пора связаться с людьми из спасательной команды.

– Эй! – крикнул он в темноту.

Зов вернулся к нему расторопным эхом. Только в этот момент он понял, что они отрезаны. Брайант не осмеливался пошевельнуться. В этом мраке можно шагнуть в дыру и пропасть в ней навсегда.

На Джека опять навалился страх. Он заперт в туннеле номер девять, раненый, истекающий кровью, с человеком, пострадавшим так серьезно, что тот умрет, если ему не оказать срочную медицинскую помощь. Брайант поискал лампу, но вовремя сообразил, что зажигать ее рискованно. Со всеми этими газами, которыми насыщен воздух, открытое пламя чересчур опасно. Ему показалось, что хуже уже быть не может, но из бездны отчаяния его вывели стоны Руперта.

– Уокер!.. Руперт! Тебе больно?

– А ты как думаешь? – огрызнулся тот.

Джек не обиделся. Эти слова хотя бы показывали, что у Руперта еще остался какой-то порох в пороховницах, который поможет ему спастись. Брайант предпочел бы умереть в пути, прорываясь к поверхности, чем сидеть тут.

– Спасательной команды, стало быть, больше нет. Ты можешь встать?

Руперт вздохнул. Сознание целиком к нему вернулось.

– Сомневаюсь. Весь мой правый бок ушибло еще во время первого удара.

– Давай попробуем, хорошо?

– Почему бы и нет? По крайней мере развлечемся.

Джек поднялся, тщательно следя за тем, куда ставит ногу. Сначала у него закружилась голова, но, несмотря на боль, он быстро пришел в себя, вздохнул и наклонился.

– Твоя очередь. – Брайант подхватил Руперта. – Постарайся оттолкнуться здоровой ногой.

– Да, спасибо. Это я уж как-нибудь и сам бы сообразил.

– Тогда за дело, старина.

Невероятно, но Руперт засмеялся. Джек присоединился к нему, но смех длился недолго. Едва перенеся вес тела на правую ногу, Руперт закричал, и Брайант поторопился опустить его на землю.

– Сломанная лодыжка? – вежливо осведомился он.

– Как минимум, – ответил Руперт, дыша слабо и поверхностно.

– Так!.. – Джек утер кровь, стекающую со лба на глаза.

Да, голова у него кровоточила, а плечо горело, но на данный момент это были самые незначительные их проблемы.

– Нужно двигаться, пока ты в сознании.

– Что ж, если это можно рассматривать как утешение, то боль определенно привела меня в сознание. Я соображаю даже лучше, чем обычно.

– Хорошо, Руперт. Просто отлично. Итак, я готов выслушать любые предложения.

Руперт задышал глубже и медленнее. Джек молчал. Он надеялся на что-то невероятное. Если чудеса случались раньше, то почему бы одному из них не произойти и сейчас?

– Если память мне не изменяет, отсюда есть выход, – начал Руперт. – Туннель девять «А» дальше сходится с «С», но, к сожалению, не на том же уровне. Будем надеяться, лестницы на месте.

– А дальше как?

– Если старые лестницы не повреждены, то мы сможем перебраться на более высокие уровни и привлечь к себе внимание или самостоятельно найдем путь к клети из относительно безопасных уровней.

Весьма разумно. Руперт произвел на Джека впечатление.

– Слушай, даже если все сойдется неудачно, я протащу тебя по этим лестницам хоть пятьсот футов.

– Знаешь, Джек, без меня ты сможешь двигаться гораздо быстрее.

Тот фыркнул и заявил:

– Ты не особенно нравишься мне, Уокер, но я лучше рискну головой, таща тебя по этим чертовым лестницам, чем в одиночку взгляну в лицо твоей матери.

– Значит, в туннель «С». Может, мне попытаться допрыгать?

– Лучше я тебя понесу. Не видно по-прежнему ни зги, так что придется идти на ощупь и надеяться на удачу.

– Не забывай следовать вдоль рельсов для вагонеток. Они приведут тебя прямиком к цели.

– Хорошо. Но прежде чем пуститься в путь, мы наложим тебе на руку жгут.

Не прошло и минуты, как Джек разорвал свою рубаху на полосы, крепко затянул импровизированную повязку, после чего закинул Руперта на спину.

Пошатываясь, Брайант двинулся во мрак. Тяжесть оказалась невелика. Руперт был маленький и щуплый, но в темноте Джек задел его за руку, что вызвало новый поток стонов.

Вскоре он утратил всякое представление о времени и расстоянии, все силы и внимание уходили на то, чтобы безопасно шагнуть одной ногой, потом другой. Мыслей почти никаких не было. Брайант даже не был уверен в том, что Руперт в сознании. Вполне возможно, что наложенный жгут усилил его острую боль.

К нему пришли мысли о доме, о родном поселке и о церковном дворе, где похоронили Билли и всех сыновей Пендина, погибших во время катастрофы в Леванте. Это не должно повториться. Не должно!

– Брайант! – внезапно подал голос Руперт.

– Что?

– Пора начать искать место, где туннели сходятся. Я считал.

– Что?

– Твои шаги. Шахтеров этому учат, как раз на такой случай. Кажется, мы уже рядом.

– Что надо делать?

– Постараться нащупать вход. Прости, что от меня не слишком много помощи.

– Может, я тебя усажу и потом смогу быстрее двигаться?

Это нелегко далось обоим, но в итоге Руперт сидел, прислонившись к горячей сухой стене туннеля, а Джек жадно вдыхал воздух.

– У тебя, наверное, нет фляжки с водой? – спросил он.

– Есть! По крайней мере, должна быть. Вот. – Руперт направил в темноте руку Джека. – На поясе.

– Пожалуйста, скажи, что там осталась вода.

– Осталась. Ты нашел фляжку?

– Да. – Джек запрокинул голову.

Он мог бы выпить все, но остановился после первых двух глотков.

– На, глотни ты.

– Спасибо, – ответил Руперт, принял фляжку и хлебнул воды. – Больше не осталось, Джек.

– Нам и не понадобится. В следующий раз мы будем пить на открытом воздухе.

– Смотри, сдержи свое обещание, – предостерег Руперт.

– А потом мы оба напьемся уже не воды.

– Я сделаю это.

* * *

Тем временем клеть доставила на поверхность первых пострадавших. Нед с отчаянием смотрел, как женщины начали бить себя в грудь и разрывать одежду. Трое уже были объявлены мертвыми, еще три человека умерли в течение нескольких минут после того, как их доставили на поверхность, пятеро получили тяжелые повреждения.

Гарольд осторожно переходил от пациента к пациенту, осуществляя сортировку. Из шахтерского госпиталя в Чампион-Риф и городской больницы Робертсонпета вызвали врачей и медсестер. Нед не знал, к чему приложить руки. Он предложил сесть за руль машины с ранеными, но в данный момент в добровольцах не было нужды. Более того, у шахты вообще скопилось слишком много людей, что затрудняло доступ к пострадавшим.

– Нед, будь добр, проследи, чтобы посторонние держались на расстоянии, – попросил Уокер. – Они мешают работе.

Так Синклер оказался начальником крошечного пятачка земли, заставляя людей соблюдать дистанцию. Он не знал, где Айрис, но видел Канакаммал. Девушка не мигая смотрела на вход в шахту.

Гарольд Уокер только что сообщил ему, что одна из спасательных команд слышала Джека, но утратила с ним связь после второго сотрясения. Больше он ничего не знал.

– Арнольда де Сузу нашли мертвым, – вздохнул Уокер. – Он был с Джеком, когда они отослали Чарли обратно на поверхность.

– Мертвым?

– Раздавленным. Джек пошел дальше. Не спрашивай меня почему. Я должен надеяться, что он услышал голос моего сына, потому что ни от кого больше не поступало известий о Руперте.

Они молча смотрели друг на друга.

– Что ж, – начал Нед. – В таком случае надо молиться.

– Наверное. Ни слова моей жене. Кроме того, это только догадки. Так или иначе, но хороших новостей пока нет. Продолжай удерживать людей на расстоянии, хорошо? Иначе будет только хуже.

– Если Джек с Рупертом, то он вынесет его, Гарольд.

Печально улыбнувшись, старик возвратился в свой импровизированный центр скорой помощи.

30

Джек не мог сдержать радости.

– Я нашел, Руперт! Ты был прав!

– Видишь! Голова у меня работает!

Джек давно уважал Руперта Уокера, и это невольное чувство со временем только углублялось.

– Ты можешь без особых затруднений проникнуть в следующий туннель?

– Лестница на месте! – Джек даже захлопал в ладоши, о чем немедленно пожалел, поскольку волны боли прокатились вверх по руке до самого плеча.

– Отлично, – произнес Руперт, но Джек сразу почувствовал в его голосе фальшивую ноту. – Послушай, я не уверен, что дотяну. Я хочу, чтобы ты отправился один и…

– Не дури! Самое главное мы преодолели. Теперь перед нами прямая дорога домой.

Внезапно Руперт ослабел и почти перестал дышать. Возможно, возобновилось кровотечение.

– Я тебя здесь не брошу.

– Без меня у тебя есть шанс…

– Я не брошу тебя, – произнес Джек медленно и твердо, опускаясь на корточки рядом со своим спутником. – А теперь приходи в чувство! Соберись, стань таким, каким тебя хотел бы видеть твой отец. Давай устроим тебя у меня на спине. У нас впереди много лестниц.

– Хочешь знать, сколько именно? – чуть слышно пробормотал Руперт.

– Заткнись, Уокер. Теперь хватай меня за плечи, я тебя подсажу. Страсть как хочется пива.

На них напал смех. Это была нервная реакция людей, у которых остался один путь. Они вернулись к прежнему положению, только на этот раз Джек подсунул руки под колени Руперта, таким образом создав ему опору, и прочно сцепил ладони. Он не рассчитывал, что тот удержится, если потеряет сознание.

* * *

Айрис принесла Неду чашку кофе со сгущенным молоком.

– Не знаю, откуда твоя мама берет силы держаться, – произнес он и вздохнул, почувствовав знакомый сладкий вкус.

– Это помогает ей не впасть в панику. Но она уже на грани… Прошло больше восьми часов после взрыва.

– Ты должна надеяться на лучшее. Да и мы все.

– У каждого второго такие ужасные травмы. Или он мертв, – произнесла она и не выдержала, расплакалась. – Я не знаю, как буду жить, если никогда больше не увижу Руперта.

Неду страшно хотелось вселить в нее надежду. Ее слезы надрывали ему сердце.

– Послушай, только обещай, что ничего не скажешь Флоре. Есть шанс, что Джек пробился к Руперту и Джону Дрейку.

Выражение ее лица представляло собой смесь смятения и восторга. Закусив губу, он решил рассказать ей все, что знает.

– Но, Айрис, это пока лишь догадки, – предостерег Синклер, видя, как ее улыбка делается все шире.

– Джек вынесет его, Нед. Я знаю. Он меня не подведет.

Она крепко обняла Неда, а потом, вдохновленная новой надеждой, повернулась и пошла к отцу, помогать ему ухаживать за ранеными.

Нед смотрел ей вслед, и в животе у него расширялась пустота. Айрис без ума от Джека. Синклер не проявил достаточного проворства и не удержал ее… А теперь слишком поздно.

* * *

Джек опять опустошил сознание. Руперт нашел в себе какой-то последний резерв силы и держался. Медленно, мучительно преодолевая одну убийственную перекладину за другой, они поднимались наверх.

Брайант вспомнил, что многие корнуэлльские горняки погибли именно от изнеможения. Сейчас ему грозила та же участь. Он был изнурен, все тело у него ныло, раны кровоточили, его одолевала тревога. Но он не мог сказать об этом Руперту и сам лишь краем сознания воспринимал происходящее, поэтому решил сосредоточиться на пиве, которое пообещал себе, и на представляемой сцене радости Уокеров при виде Руперта.

Тот опять умолк, но Джек слышал его неровное дыхание.

Брайант помолчал, потом сказал:

– Понятия не имею, насколько мы продвинулись.

– Немногим больше двухсот ступенек. Впереди по крайней мере столько же, а то и больше.

– Мне не обязательно было это знать. – У Джека вырвался стон.

Он опять тронулся с места. Первые двадцать – тридцать шагов, пока не вошел в ритм, дались ему труднее всего.

– Спой со мной, Руперт.

– Ты что, с ума сошел?

– Да ладно, все равно никто не слышит, даже я! Слишком громко бьется сердце.

– Нет сил. – Руперт невесело рассмеялся. – А заказы здесь принимают?

– За деньги?

– Заплачу рупию, если ты исполнишь любимую песню моей матери.

– Говори, – ответил Джек, заранее содрогаясь при мысли, что это будет какой-нибудь хит Эла Джолсона[27]27
  Эл Джолсон (1886–1950) – американский артист, стоявший у истоков популярной музыки США. (Прим. ред.)


[Закрыть], которого он терпеть не мог.

– «Что я буду делать», – отвечал Руперт.

Джек знал эту песню, она ему нравилась.

– «Что я буду делать…», – неровно затянул он.

Вряд ли это можно было принять за вокал, но в данной ситуации сходило. К его изумлению, Руперт, несмотря на упадок сил, подхватил песню.

Так, под мотив Ирвинга Берлина[28]28
  Ирвинг Берлин (1888–1989) – американский композитор, который написал более 900 песен, 19 мюзиклов и музыку к 18 кинофильмам. (Прим. ред.)


[Закрыть], двое раненых солдат преодолели еще двести сорок пять перекладин и из мрачного, унылого места, где произошло побоище, выбрались к спасению, озаренному бледным сиянием.

* * *

Вокруг семьи Уокер сгустилось непроницаемое и непроглядное, как туман, облако отчаяния. Нед так остро чувствовал душевную боль этой семьи, что у него заболели челюсти, так крепко он их сжал. Давным-давно уже никто не произносил ни слова. Просто нечего было больше сказать. Если раньше члены семьи подходили один к другому, обнимались, поддерживали надежду на то, что Руперт будет спасен, возносили молитвы, то теперь все они оставались здесь, но при этом каждый словно по отдельности, как пришибленный.

Айрис была безутешна. Она отдалилась от Неда, не отходила от брата Джима и матери, молчание которой, пожалуй, было самым душераздирающим. Флора продолжала суетиться над чашками и сахарницами, но любому было ясно, что она не замечает, что делает. Уголки ее губ были непривычно опущены. Гладкие волосы, неизменно аккуратно уложенные в тугой узел, сейчас растрепались, из прически выпадали седые нити. За эту ночь она постарела на десять лет.

При всей своей близости с семьей Уокер, Нед чувствовал себя наблюдателем, который смотрит со стороны и не является их частью. Одиночество, от которого Синклер страдал большую часть жизни, опять взмахнуло над ним своим крылом. Всего несколько футов отделяли его от дорогих людей, но он точно знал, что они не любят его так, как друг друга. Он всем чужой.

Многие подходили выразить свое сочувствие. Это были слова уже не столько поддержки, сколько соболезнования. Практически никто уже ни на что не надеялся. Нед видел, как на лице Уокера застыло непроницаемое выражение, которым так гордятся британцы. Несмотря на отчаяние, он продолжал работать, оказывать помощь нуждающимся. Однако его дети были более откровенны в проявлениях чувств. Джим открыто рыдал.

Все шахтеры-индусы были уже обнаружены. Их семьи разошлись – одни ухаживать за раненым, другие молиться за умирающего или скорбеть о мертвом. Только тело Арнольда де Сузы еще не достали. Чтобы извлечь его из-под гигантского валуна, требовалось специальное тяжелое оборудование.

Брайант был жив, когда его видели в последний раз, но о Руперте или Дрейке не поступало никаких сведений. У людей не поворачивался язык сказать вслух, что эти трое погибли. Все предпочитали более умеренную формулировку «пропали без вести», но для Неда и семьи Уокер это было одно и то же.

Синклер был разбит, так же раздавлен безнадежностью, как и остальные, скорбящие о пропавших. Вдобавок он был один, чувствовал себя отчужденным, отделенным от остальных. Подавленный таким печальным осознанием, Нед вспомнил еще об одном человеке, который переживал сейчас за Джека. Он бросил взгляд туда, где, неподвижная, как мраморная статуя, стояла девушка-служанка. Ему на память пришли мифические истории, чтением которых он так увлекался в детстве. Богини наблюдали за смертными со своих высот и частенько соизволяли снизойти к их делам. Образ Канакаммал поразил его. Она находилась здесь, но в то же время оставалась вне сцены. Ее лицо было почти лишено выражения, даже пристальный взгляд не смог бы проникнуть в глубину этих светлых глаз. Однако за спокойным фасадом поблескивало какое-то тайное пламя. Нед подумал, что ее страсти пылают, но она умеет их контролировать.

Начинало светать. Лишь все члены семьи Уокер оставались на месте, надеясь вопреки всему. Синклер в последний раз бросил взгляд в сторону Канакаммал. Когда она прекратит свое одинокое бдение и примирится с тем, что ее работодателя больше нет и надежды на постоянный доход пока что нужно оставить? Наверное, семья рассчитывает на нее. Ничего удивительного, что она хочет, чтобы Джек Брайант уцелел.

Вдруг девушка резко повернула голову влево, прочь от него и от главного ствола, в сторону одной из трех штолен, небольших дополнительных стволов, соединенных с главным. Почему-то Неду показался невыносимым вид того, как она отказывается от надежды на спасение Джека, и он намеренно отвернулся.

* * *

Канакаммал увидела их первой. Какое-то движение привлекло ее взгляд к отдельному стволу, представляющему собой запасной вход в шахту. Со своего наблюдательного поста на вершине холма, где она простояла перед этим долгие часы, девушка безошибочно распознала в призрачном рассветном полумраке силуэт Джека Брайанта. Он полз на четвереньках, другой мужчина лежал навзничь рядом с ним. Она видела, как человек – она точно знала, что это был Джек Брайант, – рухнул на землю. Он был в полном изнурении. Его сосед не шевелился.

Оба были с головы до ног в крови. Канакаммал помедлила, глядя на Брайанта. Всю эту ночь она взывала к нему в своих молитвах, мысленно представляла себе, что движется к нему, находит его, призывает держаться, следовать за ней в безопасное место.

И вот он здесь. Она нашла его, а он – ее.

Канакаммал закричала, подняла тревогу, размахивая руками. Она знала, что Уокеры уже перестали надеяться. Им следовало бы иметь больше веры.

Она не сомневалась в том, что человек, лежащий рядом с ее хозяином, – пропавший сын Уокеров. Дрейк гораздо старше, мужчина же, замерший возле Брайанта, молод.

Начали сбегаться люди.

Симпатичный молодой Эдвард Синклер одним из первых отреагировал на ее крики. Посреди разыгравшейся истерии он бросился к выходу из шахты, на который она указывала, помедлил мгновение и многозначительно посмотрел на нее. Канакаммал кивнула ему один раз, выражая их общее облегчение, потом повернулась и двинулась вниз по холму.