Текст книги "Королева войны"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 49 страниц)

Но солнце наконец оценило мужество Справедливых и приказало теням выбежать из-под ног и копыт на север к востоку. Загудели рога, прося от имени группировки Асенавене о перемирии. Лязг оружия стих почти в одно мгновение, и отчетливее послышались стоны раненых. Окровавленные рыцари отдавали победителям свои мечи, бросали под ноги топоры, освобождали плечи от ремней щитов. Склонялись флаги и знамена побежденных – те, которые еще не были захвачены. Дольше всего реяло сине-зеленое знамя братьев К. Б. И.

Среди развевавшихся над войсками флагов и знамен все еще виднелись два стяга вождей. Эневен встретился с Кенесом и отказался принять у него меч. Ему не нужен был пленник, взамен же он хотел наконец вернуть себе брата. А вернуть он его мог, поскольку верил торжественной клятве, принесенной перед лицом смерти. Старый рыцарь наверняка не знал о преступных намерениях Онеса или людей, ему служивших.

Добычей победителей стал как стоявший за городом обоз, так и сам город. Гордая Вемона не отдала своему захватчику ключи от городских ворот, не послала навстречу победителям никого из своих отцов. Большой отряд Дома, во главе которого ехал сам Эневен, обнаружил ворота открытыми, но ни в самих воротах, ни на улицах за ними не было ни единой живой души. Жители города спрятались в домах; иногда лишь скрипела неплотно закрытая ставня, из-за которой чьи-то глаза следили за движущимся войском.

Эневен вел отряд на рыночную площадь. Рыцари во главе своих людей разъезжались направо и налево, окружая рынок кордоном. Сам Эневен, в сопровождении лучших воинов, приблизился к дверям ратуши, остановил коня и стал ждать.

Какое-то время ничего не происходило.

Наконец двери открылись. Высокий упитанный мужчина в богатой одежде и черном берете бургомистра спустился по ступеням и остановился перед конным рыцарем. Позади бургомистра появилось несколько членов совета.

Эневен молчал.

– В первый и последний раз, – сказал он наконец, достаточно громко, чтобы все на рыночной площади могли услышать его слова, – я позволяю подобным образом относиться ко мне и моим войскам. Я хочу почтить память великого воина, который мог спасти свою армию и жизнь, но собственной грудью заслонил этот город. Хочу верить, что вы этого достойны. Налагаю на Вемону контрибуцию, которая должна возместить смерть моих рыцарей, а также все понесенные ими сегодня потери в оружии и лошадях. Сумма контрибуции будет установлена до завтрашнего дня. Жители могут выйти из домов, не беспокоясь за свое имущество и жизнь. Городская стража пусть вернется на улицы, чтобы следить за порядком, вы же и далее будете нести свою службу в ратуше. Этим вы обязаны своему защитнику, его благородию К. Б. И. Онесу, а также его благородию К. Б. И. Кенесу, который, несмотря на многочисленные раны, не отказался от обороны города. Я не нуждаюсь в вашем гостеприимстве, но мне не нужны и ключи от городских ворот. Передайте их своему господину.

Он развернул коня, и вместе с ним то же сделали его рыцари.

34

Йокес в Сей Айе не появился. За два дня до оговоренного срока он прислал на поляну несколько дружин лесной стражи под предводительством Вахена. Лесничие передали письмо с объяснениями.

Ваше высочество, – писал комендант, – если это необходимо, то я явлюсь к тебе, но лучше будет, если я останусь в лагере с солдатами, у меня тут забот полон рот. Приезжай лучше ко мне сама, госпожа, а осмеливаюсь я просить тебя об этом потому, что ты отправишься со мной на войну. Покажи это письмо Хайне как доказательство, что военный поход – не твоя прихоть, но вынужденная необходимость. Его благородие Эневен только что одержал под Сенелеттой заслуженную и окончательную победу. Всех подробностей я пока не знаю, зато у меня есть точные приказы от твоего первого рыцаря. Он готов подчиниться только одному человеку, и человек этот – ты, ваше высочество. Так что хочешь ты этого или нет, ты будешь командовать армиями, я же готов предложить себя на роль военного советника, раз главнокомандующим быть не могу. Бери вещи и приезжай, госпожа, поскольку через неделю вместо армектанцев я буду сражаться с его непревзойденным благородием Эневеном.

Была еще подпись. И второе письмо, содержавшее несколько коротких распоряжений для командира лагеря пехоты.

Возбужденная Эзена, у которой от волнения почти перехватило дыхание, по своему обычаю перечитала письмо несколько раз, прежде чем велела отдать его Хайне. Она пыталась держать себя в руках, поскольку радоваться тому, что идешь на войну, казалось несколько неуместным. Иных же поводов для радости у нее не было. Трения между Эневеном и Йокесом случались с самого начала, но сейчас могло дойти до худшего. В письме Йокеса чувствовалось раздражение, а последние слова, в которых он называл рыцаря из рода К. Б. И. «его непревзойденным благородием», заставляли глубоко задуматься. Йокес был просто зол, зол настолько, что ему не хотелось скрывать свою злость… Похоже, что ее княжескому высочеству действительно предстояло номинально командовать войсками – командовать, как недвусмысленно написал комендант, «хочет она этого или нет».

Хайна не стала читать письмо несколько раз, даже дважды. Она лишь пробежалась по нему взглядом и сразу же после оказалась в покоях Эзены. Княгиня посмотрела на воинственно наклоненную голову, падающие на глаза каштановые волосы и сразу поняла, что будет дальше. Ее рыцари, командиры, невольницы – почему бы в самом деле еще и урядников не завести? – намеревались постоянно ссориться друг с другом.

– Ваше высочество, – с порога заявила Хайна, – несравненный комендант Йокес присылает какую-то бумажку, которая едва напоминает письмо. В нем ничего нет, одни лишь требования, чтобы ты явилась туда, куда он приказал. Кроме письма, он присылает банду мужиков с луками, которых возглавляет кот. Как я понимаю, это твой эскорт? Но для меня это не более чем загонщики, на случай, если тебе захочется поохотиться. Тебе придется продираться сквозь пущу до пристани на реке, потом плыть до лагеря, которого я еще даже не видела и в котором нет ни одного твоего гвардейца, а может быть, даже крыши над головой! Я ему сейчас отвечу… Где перо?

– Посреди комнаты, на полу, воткнуто в бутылку с чернилами, – сказала Эзена, грызя яблоко. – Что, не видишь?

Жемчужина подняла развернутое письмо, открыла рот и, похоже, хотела что-то крикнуть, но княгиня оказалась быстрее:

– Нет-нет, Жемчужина, хватит. Вещи у меня приготовлены уже давно, продираться сквозь пущу придется миль семь по самой дороге, какая у нас есть, ведь дорога к пристани у нас вымощена. Кроме лесничих, я забираю с собой свою гвардию и, видимо, двести лучших пехотинцев из военного лагеря. На реке у меня настоящий плавучий дворец, в котором я пока не бывала, но Анесса много раз плавала на этом корабле и рассказывала, что там есть даже кровать с балдахином… правда, насколько я знаю Анессу, уже основательно продавленная… О чем я еще забыла? А, знаю! Военный лагерь, куда мы едем, прямо сейчас осмотрит одна из моих Жемчужин, которая не будет искать перо, а сама поедет к коменданту Йокесу и скажет ему все, что захочет. А потом пришлет гонца с перечислением всего необходимого. У нее на это есть… ну, сколько ей надо?

– Неделю, ваше высочество.

– Ну да, четыре дня, – сказала довольная Эзена, которая либо не знала, сколько дней в неделе, либо только что забыла. – Через четыре дня меня уже здесь не будет, так что до этого времени моя Жемчужина явится к коменданту Йокесу, вручит ему письмо от меня, устроит скандал, осмотрит лагерь, напишет, что ей нужно, и успеет отправить назад гонца. Это мне только кажется, или в самом деле моя Черная Жемчужина очень спешит и именно сейчас выходит из комнаты?

– Неразумно с твоей стороны, – с сожалением сказала Хайна. – Я делаю все, что могу, а ты просто берешь и едешь на войну? Вот так просто?

– Не одна, а с тобой и несколькими тысячами солдат. Не считая, естественно, четырех телохранительниц… В этой грязи серое платье подойдет лучше всего, кольчуга к нему должна лежать в моей седельной сумке, понятно? Собирайся в дорогу, и чтоб тебя не было в Сей Айе. Все свои обязанности передай Охегенеду, – напомнила она.

– Ну знаешь!.. – обиделась Хайна.

Она отдала письмо Йокеса и ушла.

Эзена доела яблоко и поместила огрызок рядом с двумя другими, в бокале с остатками вина. Честно говоря, фрукты из зимнего подвала были отвратительны на вкус.

– Анесса и Кеса, – сказала она.

Дверь в комнату приоткрылась.

– Прямо сейчас, ваше высочество? Первой Жемчужины нет во дворце.

– Да, Аяна, прямо сейчас. Прикажи ее разыскать. Но в таком случае Кесу не зови. Пусть придут вместе.

– Да, ваше высочество.

– Подожди. Попроси сейчас ко мне посланника. А с Жемчужинами – так, как я сказала.

– Да, ваше высочество.

– А ты хотела бы поехать со мной на войну? Нет-нет, Аяна, никаких глупостей, – предупредила она. – Одну из вас я наверняка возьму, но лучше добровольно. Тебе нравится война, или ты предпочитаешь дворец и немного весенней лени?

– Если никто не захочет ехать, то я – та, кто не хочет меньше всего, – весьма дипломатично ответила невольница.

Эзена немного подумала.

– Искренне, но хитро, – рассмеялась она, докопавшись наконец до смысла фразы. – Это все.

– Да, ваше высочество.

Посланник пришел примерно два яблока спустя.

– Ваше благородие, письмо от коменданта Йокеса, – сказала она, протягивая ему листок. – Что скажешь?

Готах прочитал и вопросительно посмотрел на Эзену.

– Я спрашиваю о твоих планах, ваше благородие, – пояснила она. – Остаешься? Едешь со мной? Возвращаешься в Громбелард?

– Если только возможно – буду тебя сопровождать. Я торчу тут уже полгода, госпожа, и на самом деле вовсе не из-за тайн Шерни. Все, что мог, я изучил уже давно.

– Тебе интересно, выиграю ли я эту войну? – подтрунивала она.

– Как историку и как жителю Шерера.

– Какой ты серьезный! – заметила она; настроение у нее было великолепное.

– Это уже в самом деле не шутки, госпожа. Ты переходишь на другой берег, откуда уже не будет возврата… Пока ты в Сей Айе, пока здесь твои войска, все еще можно изменить. Все возможно. Ты можешь объявить войну Вечной империи с тем же успехом, как и победить его благородие Эневена, или отказаться от всего… Что захочешь. Но как только ты выйдешь из Буковой пущи, ты вернешься в нее королевой Дартана или не вернешься вообще. Пройдись по своим комнатам, княгиня, пройдись по всему дому, – серьезно посоветовал он. – Через несколько дней ты покинешь эти места и уже никогда в жизни не взглянешь на них глазами ее княжеского высочества Эзены, госпожи Доброго Знака.

Она покачала головой.

– Не получается у меня так об этом думать, – сказала она. – Единственное, чего мне больше не хочется, – это быть ее княжеским высочеством Эзеной, госпожой Доброго Знака. Не затем дали невольнице эти владения, чтобы она держалась за них до конца своей ничтожной жизни. Мне их лишь одолжили, ваше благородие, подставили ступеньку, ожидая, что я стану карабкаться выше. Я в долгу перед кое-кем и честно плачу проценты. Но меня тяготит этот долг, и я хочу наконец выплатить его целиком или объявить о банкротстве. – Она улыбнулась, так как посланник не знал подробностей недавнего «финансового» совещания.

– Очень красиво сказано, – оценил он. – Но все и в самом деле так, как ты говоришь. Сомневаюсь, что во всем Шерере есть другая прачка, которая могла бы счесть Буковую пущу лишь ступенькой ведущей куда-то лестницы.

– Ха! – сказала она. – Заслуженная похвала, люблю такие!

В конце концов она заставила его улыбнуться.

– Обещай мне, ваше высочество, что, когда ты станешь королевой Дартана, ты дашь мне кое-что, о чем я попрошу. Я не стану просить ничего такого, чего бы ты не могла дать, – предупредил он. – Я знаю, о чем можно просить.

На этот раз посерьезнела она.

– Странный торг… Но я настолько тебе доверяю, мудрец Шерни, что могу сказать: хорошо, я согласна. Все! Конец! – крикнула она, махнув рукой, словно отгоняя насекомое. – Мне нужно несколько советов. Естественно, ты поедешь со мной, ваше благородие. Я бы попросила тебя об этом, но приглашать кого-то на войну… Не знаю, можно ли просить о подобном. Так что это прекрасно, что ты напросился сам. Сегодня отличная погода, вчера такой не было и завтра снова может не быть. Пойдем в сад! – сказала она. – В беседку Анессы.

Она развернулась кругом, шурша платьем, и направилась к двери. Посланнику показалось, будто массивные створки разлетаются вдребезги под ее взглядом. Она была заряжена пламенем или вихрем – неведомо чем. Проходя мимо, она могла бы гасить или зажигать свечи. Он в очередной раз убеждался, что эта необычная женщина не способна пребывать в бездействии. Она стократ права: для нее нет места в Сей Айе. Она постарела бы в сорок лет, одряхлела бы десять лет спустя и умерла, не дожив до шестидесяти. Будучи властительницей Дартана, железной рукой правящей великим королевством, сражаясь с достойными монарха проблемами, она могла прожить и сто лет.

Впервые Готаху пришлось искать ответ на вопрос, возникший неизвестно откуда… Может, из-за шороха юбки идущей к дверям женщины, а может, из-за прикосновения высоко заплетенной косы, которая описала дугу и коснулась его щеки, когда она поворачивалась… Вопрос гласил: где конец пути этой должницы князя Левина? Кто через тридцать лет будет править всем Шерером и из какой столицы?..

С ответами приходилось подождать. Посланник с ходу двинулся следом за княгиней, поскольку было совершенно ясно, что еще мгновение, и он даже бегом ее не догонит до дверей в сад. У нее были здоровые ноги, хороший рост и желание действовать, которому она еще не нашла выхода. Она маршировала, словно армектанский лучник.

– Хайна едет со мной, это ясно, – говорила она, не оборачиваясь, а посланник на лету ловил каждое ее слово. – А кроме нее? Кто? Анесса или Кеса? Анесса никогда мне не простит, если я не возьму ее с собой в такой поход. Военные платья, рыцари, палатки, конные парады перед рядами знамен… Представляешь, ваше благородие? Но именно из-за этого у меня с Анессой будут одни хлопоты. Я предпочла бы взять Кесу, она умная женщина и хорошо соображает. Анесса может решить любой вопрос, ее можно послать куда-нибудь с миссией, как было зимой. Для этого она великолепно подходит. Но сейчас мне будет нужен совет, а не самостоятельные действия. Я предпочла бы взять Кесу. Это слишком серьезный вопрос, чтобы переживать из-за настроений Анессы. Она не поедет. Да, обидится, но ничего не поделаешь. Возьму Кесу.

Они выбежали в сад и помчались по каменистой аллейке.

– Кесу – нет, ваше высочество.

– Я думала, ты ее любишь, ваше благородие? Ведь вы неплохо общаетесь?

Она шла впереди и лишь потому не увидела самого интересного зрелища, которое могло предстать ее взору, – покрасневшего посланника. Потом было уже поздно, поскольку лицо его достаточно быстро приобрело обычный цвет.

– Анесса, ваше высочество, будет здесь скучать как никогда, – не без оснований сказал он. – Неизвестно, что может случиться, а Сей Айе – это тыл всей войны. Кеса никогда не сделает глупости, даже не свернет себе шею, скача галопом по лесу. А если вдруг случится что-то действительно опасное, если какой-то легион все же попытается напасть на Сей Айе, Кеса наденет кольчугу и столь же спокойно, как и всегда, отдаст соответствующие приказы. Анесса скорее впадет в панику и наделает глупостей. Я… ваше высочество, я не хочу ничего дурного твоей первой Жемчужине, но все же напомню об одном событии в леске, полгода назад… Ты хочешь здесь оставить кого-то такого?

Эзена замедлила шаг – он заставил ее задуматься. Впрочем, беседка была недалеко. Хотя он сильно сомневался, что они долго в ней просидят.

– Вот в этом и состоит суть добрых советов, – сказала она, когда они дошли до места.

Она села на ту же мраморную скамейку, на то же место, что и при первом разговоре с посланником.

– Вот в этом и состоит суть добрых советов, – задумчиво повторила она. – Ты прав во всех отношениях, мудрец Шерни. Думать нужно не о том, кого взять с собой, но кого можно здесь оставить… Я не могу оставить Анессу.

Она еще немного подумала, хмуря широкие брови.

– Значит, решено, – сказала она, вставая. – Идем в дом, ваше благородие. Здесь не так тепло, как я думала.

Исток реки Лиды, чье название по-дартански означало «прекрасная», находился где-то в глубинах Буковой пущи, но где именно, никто не знал. В любом случае, не на холмах молодого леса Йенетт, где зарождались почти все ручьи и реки, текшие через Сей Айе. Лида вовсе не была большой рекой, но достаточно широкое русло делало ее вполне судоходной. От Сей Айе до самого устья река почти не изгибалась, не изобиловала предательскими мелями; лишь кое-где имелись песчаные отмели, с которыми с трудолюбием муравьев сражались землекопы Доброго Знака. Те же самые люди, что постоянно патрулировали оба берега, убирали все нанесенные водой препятствия, включая стволы мертвых деревьев или большие сучья; больше всего работы им доставалось ранней весной или после обильных дождей, когда Лида поднималась и вымывала лес в верхнем течении. Это был главный торговый путь Сей Айе. Даже зимой, когда вода застывала в оковах льда, удобной дорогой пользовались нагруженные товарами сани. Мелкие торговцы вели своих мулов по тропинкам, но более крупным купеческим предприятиям выгодно было заплатить зимой невысокий дорожный налог за пользование ледяным трактом, от весны же до осени – водный налог, тоже весьма умеренный и взимавшийся лишь тогда, когда товар перевозился на собственных лодках, ибо в случае найма речных кораблей Сей Айе водный налог входил в стоимость. Река была судоходной от Доброго Знака до самого устья. В ее дельте лежал один из прекраснейших городов Шерера и порт – Лида Айе. Мнения по поводу того, получил ли город название от реки или наоборот, разделялись. Лида Айе с незапамятных времен соперничала с армектанским Тарвеларом за звание столицы Закрытого моря – водоема, разделявшего южный Армект и Дартан, необычайно важного как с торговой, так и с военной, а также политической точки зрения. Тот, кто царил на Закрытом море, получал огромные доходы от торговли со всей Морской провинцией. Тарвелар был в этой войне портов, казалось бы, привилегированной стороной, поскольку бравшие в нем начало сухопутные и водные пути позволяли развозить товары по всему Армекту, в то время как Лида Айе обслуживала только торговлю с Буковой пущей и северным Дартаном. Но именно там находилась Роллайна – самый крупный и самый богатый город Шерера. И естественно, Буковая пуща, из которой вывозили все, что требовалось в Шерере. Оба порта, Тарвелар и Лида, были необходимы Вечной империи, и разве что какой-нибудь страшный катаклизм, например пожар, уничтоживший целый город, мог дать сопернику ощутимое преимущество.

Лида Айе была дружественным Доброму Знаку городом. Без этого порта в дельте реки Лиды Буковая пуща лишилась бы значительной части торгового оборота, обреченная на дорогостоящую перевозку товаров в более дальние, не имеющие столь хорошей связи с Добрым Знаком порты. Но и напротив, в Лида Айе больше грузили на корабли, чем с них сгружали… Не столь отдаленный от пущи Тарвелар заплатил бы любые деньги за обслуживание торговли Сей Айе.

Юго-западную оконечность пущи пересекала на протяжении полутора десятков миль хорошая дорога, построенная империей ценой немалых затрат, но незаменимая. Огромный лесной язык обязательно нужно было перерезать у его основания, поскольку это на несколько дней сокращало путь из центрального Армекта до Роллайны и дальше, в восточный Дартан. У этой дороги, там, где был переброшен мост через Лиду, вырос один из самых богатых городков Шерера. Точнее, он был бы таковым, если бы не большая поляна в глубине пущи, которая забирала все доходы, сводя Нетен (или, по-дартански, «сени») до уровня именно сеней, прихожей Доброго Знака, перегрузочной пристани и рынка (хотя Нетен никогда не получал права на содержание складов, поскольку империя не затем строила дорогу наперерез, чтобы купеческие караваны торчали со своими товарами в каком-то городке). В приближающейся войне с империей Нетен и пересекавшая пущу дорога имели стратегическое значение. Каждый армектанский удар, наносившийся из-под Тарвелара через городской округ Лида Айе по центральному Дартану, стал бы невозможен без снабжения, пополнений припасов и военной амуниции, поставлявшихся именно по этой дороге. В противном случае оставалось возить все это вокруг лесного озера, по значительно худшим дорогам или вообще по бездорожью, или жить за счет отбитой территории, что не решало всех проблем, а взамен предвещало немалые хлопоты. Для Буковой пущи же Нетен был воротами ко всему Шереру. Потеря этой пристани означала бы необходимость тащить все, в чем нуждалось войско, по извилистым лесным тропинкам. Йокес еще не знал намерений командования армектанских легионов, постепенно собиравшихся под Тарвеларом. Но ему и незачем было их знать – у него и без того болела голова каждый раз, когда он думал о Нетене.

К недалекой пристани направлялась кавалькада, состоявшая из свиты княгини и возглавляемого Йокесом войска – двухсот лучших пехотинцев, сотни гвардейцев с собственным обозом и прислугой и нескольких дружин лесничих. Вопреки сетованиям Хайны, им не пришлось продираться ни через какие заросли, ибо все было именно так, как сказала Эзена: лучшая дорога Сей Айе вела прямо к реке. Иначе и быть не могло – движение по этой дороге не прекращалось почти никогда. Громадная часть того, что покупала и продавала Буковая пуща, перевозилась по этому короткому, но широкому тракту; собственно, это были даже две дороги, одна рядом с другой, вымощенные деревянными кругляшами, постоянно ремонтировавшиеся, снабженные сточными канавами, одним словом – построенные по планам лучших армектанских строителей. Сколь угодно длинные караваны легко расходились на этом тракте, и во время недолгого путешествия Эзена имела возможность увидеть один из них. А смотрела она с немалым любопытством, ибо на самой поляне направлявшиеся в город купцы пользовались объездными путями и не грохотали колесами по плитам двора перед ее домом. Княгиня, как бы скучно ей ни было, даже не думала брать пример с Анессы, которую можно было встретить где угодно. За все время своего правления в Добром Знаке ее высочество лишь два раза побывала в городе, ни разу – в военных лагерях, а уроки конной езды ей давали не на путях караванов; демонстрировать купеческим подручным, да и вообще кому угодно, как изящно держится госпожа Буковой пущи на лошади, не имело никакого смысла. Однако вследствие того, что Эзена постояно просиживала во дворце, она, владея крупнейшим торговым предприятием Шерера, не вполне себе представляла, как выглядит купеческий фургон…

Честно говоря, она вообще не знала, как что-либо выглядит. Первый город, показавшийся ей невероятно большим, она увидела еще ребенком, но это был всего лишь армектанский городок, который не шел ни в какое сравнение с окружным городом, а тем более столицей. Окружной город она увидела, когда посредник из невольничьего хозяйства отправил ее вместе с несколькими другими девушками и выделенным сопровождающим в Рапу. Там ее – здоровую и сильную деревенскую девушку – купил торговый представитель хозяина Доброго Знака… Готах, ехавший вместе с княгиней, всегда восхищался, думая, сколь точны и верны представления этой женщины о политике, войске, даже о торговле – и вообще о жизни в Шерере. Представления обо всем. Увидев один маленький городок, она уже знала, что собой представляют города, и могла догадаться, что столица – не просто больше домов и больше улиц на значительно большем пространстве. Она понимала, что это другие дома, другие улицы и прежде всего – наверняка другие горожане… Посланник был совершенно спокоен, когда думал о том, как она въедет в Роллайну. Он не сомневался, что княгиня взглянет на дартанскую столицу с немалым любопытством, но отнюдь не испугается, что стройные магнатские дворцы сейчас все рухнут, не лишится дара речи при виде парков, площадей и фонтанов, лишь просто кивнет и скажет: «Ну что ж, а теперь пришлите ко мне бургомистра, старшин цехов и кого там еще… Я скажу им, что они должны сделать, чтобы я была довольна».

Распоряжения Йокеса и Хайны давно уже достигли пристани. Готах, который как-то раз выбирался туда на прогулку, но зимой, когда ничего не происходило, увидел теперь скорее большой речной порт, с некоторого времени расширявшийся не только с мыслью о торговле, но и о военных грузах. Построили очень удобный новый пандус для коней и скота, углубили бассейн, поддерживая его в постоянной готовности – у купеческих барж и лодок не было туда доступа, даже если им приходилось ждать разгрузки на реке. В этом небольшом бассейне стоял на причале крупный плоскодонный корабль княгини, на который она и взошла вместе со своей скромной свитой, состоявшей исключительно из военных. Портовые власти, получив разрешение, сразу же отвели корабль от набережной, освободив место для барж. Анесса, чувствовавшая себя на корабле как дома, велела расставить на палубе мягкие кресла, стол, подать вино и легкую закуску. Собирался дождь, так что над столом растянули крышу из парусины, для чего служили специальные мачты. Для этого и только для этого, поскольку корабль не был парусником. Исполнив распоряжение первой Жемчужины, матросы быстро разошлись по углам, с любопытством, но осторожно бросая взгляды на ее высочество, которую видели впервые. Княгиня тоже на них посмотрела, а раньше, когда они отталкивались от берега, к большой радости команды, даже орудовала шестом, естественно, с помощью одного из моряков. Теперь она с любопытством наблюдала за погрузкой лошадей гвардии, но с еще большим интересом следила за действиями своей Жемчужины, которая снова задала кому-то работу и явно ожидала слов восхищения. На корабле действительно было все. Увидев роскошный ковер, расстеленный на задней (кажется, кормовой?) палубе, Эзена уже не смогла сдержать веселья.

– Ну хорошо, – сказала она. – А в самом деле, куда ты плаваешь на этом корабле? Могу поклясться, что куда-то вверх по реке, куда не плавает никто другой. Если бы мне пришлось отгадывать – я бы сказала, что в полудне или дне пути отсюда ты велела построить удобный охотничий домик. Летом ты бегаешь там голая по лесу, с луком в руке, одна со своей телохранительницей… или даже не одна, хотя телохранительницу я все равно не считаю. Йокес знает про тот домик? А лесная стража, Анесса?

Княгиня просто шутила и не смогла скрыть удивления при виде румянца, залившего лицо невольницы. У Анессы покраснели даже уши и шея.

– Но… кто тебе сказал? – спросила она. – Я хотела… хотела когда-нибудь тебе его показать, но была зима, а раньше… Это уже очень давно, князь знал про тот охотничий домик! – поспешно объясняла она. – Он сам там когда-то был!

Эзена чувствовала, что сейчас рассмеется, а если нет, то лишится чувств от нехватки воздуха. Она хорошо представляла себе этот «охотничий домик»! Если Анесса и в самом деле построила в лесу резиденцию, то наверняка не спала на тряпье, не накрывалась шкурами и не сидела на сколоченном из досок табурете… Снисходительно посмеиваясь, княгиня наклонилась и взъерошила пристыженной Жемчужине золотистые волосы на лбу.

– Когда-нибудь ты покажешь мне то место, – сказала она. – Может быть, даже побегаю с тобой голая в чаще… Но только с тобой.

– Я не бегаю голая в чаще и не бываю там одна. На корабле ждут матросы, а дом всего в миле от реки.

– Всего в миле? – Если от реки не вела удобная дорожка, миля через лес была не таким уж и маленьким расстоянием. – Ну хорошо. Пока что мы идем на войну, да или нет? В последний раз, – серьезно сказала Эзена, – мы сидим на мягких креслах и нежимся в пуховой постели. Мы не будем спать на земле или стоять на посту, но на этом привилегии заканчиваются. Солдаты не должны видеть, как мы купаемся в роскоши, когда они грызут сухари и запивают их водой. Расстелешь ковры для всех или ни для кого. Понятно?

– Да, ваше высочество, конечно.

– А теперь покажи мне корабль. Что в этом… домике?

– В надстройке? Спальня, а одновременно маленькая столовая, там только одно помещение… Мы пока не на войне, так что не будем же мы тут, на реке, спать на палубе?

– Ну и злюка же ты. Посланник уже осмотрел весь порт, и, похоже, ему наскучило. – Княгиня показала на маленькую лодку, в которой со стороны набережной плыл Готах. – Покажи мне быстро, где мы будем спать, и придумай, где положить посланника. На кровати мы поместимся вдвоем, надеюсь, она достаточно широкая, наверняка на двоих, а может, и на троих?

– Да перестань, хватит с меня! – разозлилась Анесса. – Нет, это матросская койка, подвешенная к стене!

– Ну ладно, тихо. Телохранительницы лягут у двери, Энея и та, твоя, у кровати, – перечисляла княгиня, входя в помещение, о котором они говорили. – Мне казалось, что тут будет больше места… Что с посланником?

Они переглянулись.

– Ну… он будет спать с нами, не на палубе же? – сказала Анесса, с лихвой возвращая княгине все ее злорадство. – Мы ведь на войне. Посланнику постелем на столе.

– А мыться как? – Княгиня все же привыкла к дворцовым удобствам. – А это самое… ну…

– Для мытья будет вода из реки, но она, похоже, очень холодная. Для «этого самого» – горшок под кроватью. Специального места нет. На борт не садись, свалишься. Или свалятся матросы, когда тебя увидят, поскольку мы не в Армекте. На самом деле всего один день! – язвительно заметила первая Жемчужина. – Завтра утром мы уже наверняка будем в Нетене.

Эзене несколько перестала нравиться война.

– Палатку мы тоже получим только одну, общую, Хайна мне говорила, – безжалостно добавила Анесса. – Разделенную на несколько отсеков, но одну. В армии очень удобные складные койки для высших командиров, шириной с лавку в корчме и обтянутые полотном или кожей… Увидишь, как мы выспимся. Особенно самые высокие и тяжелые из нас.

Княгиня задрала подбородок, повернулась и пошла на палубу. Лодка с посланником как раз причаливала к боку (кажется, борту?) корабля.

Погрузка солдат и военного снаряжения шла быстро. Никто не ждал, пока все отряды окажутся на воде, возникла бы лишь никому не нужная толкотня. Как только гвардия оказалась на баржах, из управления порта сразу же дали сигнал к выходу из залива в реку. Ленивое течение по очереди подхватывало лодки и тащило на юг. Матросы с шестами и широкими веслами ловко поставили корабль ее высочества между баржами гвардейцев, во главу колонны выдвинулась изящная лодка лоцманов. Ее высочество с новым любопытством наблюдала за этими маневрами, и разглядывание обоих берегов реки наскучило ей не скоро. Кроме двух опытных знатоков русла, показывавших дорогу первой барже, на каждой лодке имелись собственный рулевой и лоцман, одновременно являвшийся командиром экипажа. Эзена поинтересовалась, не помешает ли вести корабль, после чего забросала взволнованного, сминавшего в руках шапку кормчего целой лавиной вопросов. Ей хотелось знать, каким образом организовано движение на реке, могут ли лодки расходиться, каким образом самые тяжелые грузы тянут против течения, вверх по реке. Лоцман показал ей тропинку на левом берегу, по которой обычно ходили тащившие тяжелые баржи мулы, и объяснил, что есть, правда, две бухты, в которых можно поставить на якорь лодки, ожидая, пока проплывет идущая с другой стороны колонна, но обычно движение регулируется, баржи группируются во флотилии, и их выпускают только тогда, когда в порт входит флотилия с противоположной стороны или лодка с известием, что путь свободен. «А уж сейчас, ваше княжеское высочество, – объяснял он, – сейчас никто по реке не ходит, только мы. Были даны распоряжения, ваше княжеское высочество ведь знает от прекрасной госпожи Хайны, когда она была тут четыре дня назад, а потом еще из Нетена». Этого было недостаточно; у княгини имелось еще с полсотни «но» и «почему». Анесса зевала за столом, не в силах поддерживать беседу со странно угрюмым посланником (у Готаха порой бывало плохое настроение). Она помахала рукой замеченным на берегу лесничим, которые под предводительством своего офицера-кота маршировали по тропинке для мулов. Больше для нее развлечений не нашлось – до самого вечера, когда начал моросить мелкий дождь и Эзене пришлось вернуться под крышу из парусины. Зажгли фонари, подали ужин.