355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгения Сафонова » Средь бала лжи (СИ) » Текст книги (страница 9)
Средь бала лжи (СИ)
  • Текст добавлен: 4 января 2021, 14:00

Текст книги "Средь бала лжи (СИ)"


Автор книги: Евгения Сафонова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Тем более в таком.

– Уютно у вас тут, – одобрительно заметил тёмный амадэй, устраиваясь в кресле. – Неплохое место для витья семейного гнёздышка.

Холодный, насмешливый голос никак не вязался с телом, не достававшим до пола худенькими ножками.

– Я спросил, что тебе нужно, – ровно повторил Арон.

– Поговорить, представь себе. – Амадэй скрестил детские ручки на груди. – Я же мог соскучиться по любимому брату?

– Как ты захватил это тело?

– Глупая девочка захотела лично заглянуть в зеркало в конторе колдуньи, дабы увидеть, как её живая и здоровая сестра идёт по Броселиану. Собственно, тут и появился я. – Улыбка Лиара стала шире. – Она сопротивлялась, конечно, но даже не понимала, чему. Моя благодарность, братишка: облегчил мне работу. Обмануть её было очень легко. Не волнуйся, долго не задержусь. Даже мне не под силу вламываться в чужое тело дольше, чем на несколько часов. – Он рассеянно оглядел кухню. – А ты становишься умнее, братишка. Эти убранные зеркала… Предусмотрительность меня радует. Однако до высшего балла ещё работать и работать. Ты забыл самое главное: если я чего-то не добился, значит, я этого не хотел.

– Мне казалось… ты не можешь…

– И ты ещё думаешь, что я чего-то не могу? После одиннадцати веков нашего знакомства? Снова падаешь в моих глазах, братец. Только набрал очки – и опять на последние места…

– Что. Тебе. Нужно. Ты так и не ответил на этот простой вопрос.

– Ты не хочешь принимать мой ответ, увы. Поговорить с тобой, только и всего. А заодно сделать доброе дело и привести домой блудную дочь. Думаешь, Лив так просто поехала бы обратно в Фар-Лойл?

– Поговорить о чём?

– Кажется, у нас давно не было общих тем, – в голосе амадэя прозвучала почти ностальгия. – А с минувшего лета появилась одна… она одна и есть, собственно. Так что выбор небольшой.

– Что ты сделал с Ташей?

– Ага, это уже на что-то похоже. – В тёмных глазах читалась унизительная насмешка. – Ты удивишься, но ничего. Пока я скорее занимаю позицию простого наблюдателя. Мне и делать особо ничего не надо… а Таша никак не может понять, что каждый шаг, который она делает, приближает её ко мне. Ах, как жаль, что тебя нет рядом, дабы помочь ей добрым словом и мудрым советом…

– В позицию «простого наблюдателя» как-то не вписывается эпидемия в Фар-Лойле.

– Что ты, это так, ерунда. Просто чтобы не мешать моей девочке расправлять крылья в естественной обстановке. А то ты снова посадишь её в клетку своего контроля и морализаторства, и прощай, Её Высочество Тариша Тариш Бьорк, прекрасная, гордая и непокорная. Останется лишь маленькая, милая и кроткая Таша Кармайкл.

– А как насчёт покушения? Оно зачем тебе понадобилось? Решил развязать себе руки?

– Если ты не забыл, я не единственный злой гений в нашем королевстве. Оно могло понадобиться не только мне.

В глазах Арона отразилось удивление, и сразу – мрачное понимание.

– Зачем ты пришёл? – спокойный голос Зрящего стал самую чуточку резче.

Лиар перестал улыбаться.

– Таша пока в Броселиане, но ненадолго, – когда Палач заговорил, из голоса его исчезла издевка: он был любезным, почти сочувственным. – Завтра-послезавтра она отправится дальше. Куда, тебе знать не дано. Что касается Фар-Лойла – жители деревни окажутся вне опасности через два дня, но до этого времени тебе придётся ещё не раз делить свои живительные силы с умирающими. И теперь весь вопрос в том, что ты выберешь… догнать Ташу, пока это ещё возможно, или же остаться здесь и спасти десяток-другой невинных жизней. Непросто, должен признать.

Арон смотрел на брата, не опуская руки с плеча госпожи Лиден.

Тёмные глаза не-Лив, смотревшие на него в ответ, были невозмутимы и внимательны.

– Вердикт, – наконец мягко напомнил Лиар. – Я и так его узнаю, но хотелось бы услышать от тебя.

– Я не играю по твоим правилам, – тихо проговорил Арон.

– Играешь, братишка, играешь. Даже если сам этого не понимаешь. Если хочешь, я уйду, но теперь у меня есть открытая дверь в этот дом. Однажды заняв чьё-то тело, в другой раз мне не потребуется ни разрешений, ни зеркал. И я вернусь позже, только и всего.

– Уходи.

– Значит, вот твой ответ? Ладно. – Амадэй явно нисколько не огорчился. – Что ж, оставляю тебя наедине со сложным выбором между долгом и желанием. Могу облегчить его только одним: клянусь, я не допущу, чтобы с моей девочкой что-то случилось. И советую держать Лив поближе к себе. Мало ли когда я захочу тебя навестить… До встречи.

В следующий миг Лив, закрыв глаза, обмякла в кресле.

Наконец вырвавшись из ослабевшей хватки Арона, госпожа Лиден кинулась к ней.

– Лив? Лив! – она отчаянно похлопала девочку по щекам. – Милая, очнись!

– Она не очнётся, – каким-то обесцвеченным голосом сказал Арон. – Пока.

Старушка растерянно оглянулась на него, – но амадэй смотрел только на девочку, полулежавшую в кресле.

Невидящими глазами.

Потом, резко повернувшись на пятках, он направился к лестнице.

– Ты куда? – вскинула голову госпожа Лиден.

– Одеваться, – не оборачиваясь, бросил Арон.

– Зачем?

– Люди ждут меня.

Старушка оторопело смотрела ему в спину.

– В конце концов, он действительно не допустит, чтобы с Ташей что-то случилось, – едва слышно бросил Арон через плечо. – Я знаю. Знаю…

* * *

Кончик смычка падал в миниатюрном пике, чтобы снова взмыть ввысь: волшебной палочкой, плетущей колдовскую сеть сияющих звуков. Тонкие пальцы легко порхали по струнам, казалось, касаясь едва-едва – а звук был бархатистым, обволакивающим и мягким. Скрипка пела, и голос её был нежен, печален и страстен; голос влюблённого, шепчущего то, что хотелось бы прокричать на весь свет.

Таша любила смотреть, как Алексас занимается на скрипке – пусть даже во время занятий лицо его часто кривила яростная гримаса, и тогда с губ срывалось досадливое рычание, а смычок разрубал воздух, словно клинок. Фальшивые ноты проскакивали в новых пьесах с частотой блох на бродячем псе, особо трудные места отрабатывались десятками повторов, приедаясь в ушах назойливым мотивом; но Таша всё равно время от времени приходила, чтобы тихо сесть и слушать в уголке. Впрочем, она не решалась надоедать своему рыцарю слишком часто.

Зато часто просила в конце занятий спуститься к ней в комнату и сыграть что-нибудь им с Лив.

Алексас просьбу своей королевы исполнял охотно. Вот и сейчас спустился, чтобы звуками музыки поспособствовать её выздоровлению. И Таша смотрела, как творят чудо руки, на эти минуты обратившиеся руками волшебника, как светится вдохновенной печалью его лицо, как дрожат длинные ресницы полуприкрытых глаз; слушала, как поёт скрипка, увлекая тебя туда, где нет горести и слёз, где всегда солнечно, где нет смерти, где вечна любовь…

Последние трели истаяли под пальцами. Канифоль смычка осыпалась, точно пыль с крыльев бабочки.

Тогда Алексас опустил скрипку и открыл глаза – а Таша и Лив, не сговариваясь, громко зааплодировали.

Юноша, улыбнувшись, поклонился и бережно уложил скрипку в футляр.

– Ты же лучший скрипач на свете! – горячо выпалила Лив. – Тебе надо во дворцах выступать!

Алексас, посмеиваясь, присел на край Ташиной кровати:

– Боюсь, тебе просто не с кем сравнивать, юная лэн.

– Что это было? – спросила Таша хрипло.

– Шоссори, «Поэма». Вообще это сольно не исполняется, но за неимением клавикорда…

– И так здорово получилось, – заверила его Таша.

– Ваша похвала, моя королева – лучшая награда, – в меру иронично улыбнулся юноша. – Как ты?

– Пре… кха… прекрас… кха-кха-кха…

Алексас бережно держал её за плечи, пока Таша сгибалась в судорожном кашле. Музыка помогла ей на время забыть о болезни и боли, но те никуда не ушли: виски ныли, глаза горели, а горло будто драли изнутри кошачьи когти.

Хорошо она Праздник Жатвы отмечает, ничего не скажешь. Хотя и другие немногим лучше, – ливень за окном бесцеремонно барабанил по стёклам, праздничные огни среди поля расплывались в мокрой вечерней мгле. Ладно хоть шатры натянули… Тучи два дня зловеще ползали туда-сюда, предвещая непогоду, но разражаться чем-либо не спешили, оттягивая удовольствие и нагнетая обстановку.

Зато теперь – разразились.

– Ничего, Арон скоро вернётся, – когда Таша с трудом выпрямилась в постели, грустно сказал её рыцарь.

– Это всё потому, что вы купались, – заявила Лив, сидевшая на подоконнике и болтавшая тонкими ножками. – Сами купались, а меня не взяли!

– Холодно было, вот и не взяли, – с трудом выговорила Таша. – Я же не думала, что кому-то приспичит купаться, и он меня в воду за собой утащит, какха-кха… как водный дух какой-то.

– А вам, значит, не холодно было!

– Как выяснилось, тоже холодно. – Алексас совестливо поправил Таше одеяло. – Ну прости, прости. Я же не знал, что ты у нас такой хилой окажешься.

– Теперь знае… кха-кха…

– Нет, так дело не пойдёт, – решительно произнёс Арон, секундой раньше толкнувший дверь в комнату. – Куда это годится? Когда я уходил, ты так не кашляла.

– Времена меняются, – едко заметил Алексас, уступая амадэю место на краю кровати.

Арон положил одну ладонь на Ташин лоб, другую – на горло. Прикрыл глаза.

Он не шептал таинственные слова. Не чертил руны. Не творил замысловатые пассы.

Но когда он убрал руки, Таша поняла, что чувствует себя очень даже хорошо.

– А теперь спать, – велел амадэй, поднимаясь на ноги. – Я забрал боль и жар, но излечивать тебя полностью не стал. Пусть тело не отвыкает от борьбы. И лучше не мешать ему твоим бодрствованием.

Таша, натянув одеяло по подбородок, задумчиво взглянула на Арона снизу вверх. Ей вдруг пришла в голову мысль озвучить просьбу, которую давно хотелось, но было слишком страшно озвучить.

С другой стороны… больные девочки ведь имеют право на маленькие капризы, верно?

– Лягу, – отважилась произнести она, – если расскажешь перед сном что-нибудь интересное.

– Например?

Таша коротко выдохнула.

– Что-нибудь… про твоё детство.

Табурет, на котором доселе безмятежно раскачивался Алексас, со стуком опустился на все четыре ножки. Лив, рисовавшая рожицы на запотевшем стекле, замерла и навострила ушки.

Какое-то время Арон просто смотрел на приёмную дочь.

– Ладно, – неожиданно согласился он. Сел обратно на кровать, рядом с ней. – А ты пока пей свой настой.

– Госпожа Лиден в него сон-травы добавила, – сказала Таша, покосившись на кружку, стынущую на тумбочке. – Хочешь поскорее меня усыпить?

– Нет. Хочу, чтобы ты скорее выздоровела.

– А мне можно послушать? – пискнула Лив, шустро подскакивая к кровати. – Ну пожалуйста, не выгоняйте меня, дядя Арон!

– Никто тебя не выгоняет. – Амадэй подсадил девочку себе на колени. – Слушай, если хочешь.

– И что, даже меня не выгоните, дядя Арон? – с надеждой в голосе вопросил Алексас.

– Даже тебя.

– Правда-правда?

– А вот если будешь иронизировать – обязательно. Так… с чего бы начать…

– Где вы родились! – подсказала Лив.

Арон слегка улыбнулся.

– Родился… Я родился в горах, на территории нынешней Окраинной. Сейчас этой деревни уже нет. Впрочем, её и одиннадцать веков назад уже не было. – Улыбка ушла с его губ, но прежде – из его взгляда. – Оборотни сделали своё дело.

– Какое дело? – не поняла Лив.

Таша, в отличие от сестры всё прекрасно понявшая, взглянула на Арона стыдливо – но тот, вздохнув, лишь качнул девочку на коленях: то, о чём он рассказывал, явно отболело у него давным-давно.

– Убили они всех, Лив, – просто сказал амадэй. – Пришли и вырезали людей, как кроликов. В те времена такое случалось часто… в Долине тогда хозяйничали не люди, а нежить и нечисть. Мы окружали селения частоколами, баррикадировали двери, занавешивали окна ставнями, да и входить в дом без приглашения ни оборотни, ни эйрдали тогда ещё не могли… но они находили лазейки. Эйрдали очаровывали неосторожных людей и добивались приглашения. Оборотни напрашивались на ночлег под видом бедных путников. Иногда они селились в деревнях, прямо рядом с людьми. Естественно, не открывая своей истинной натуры… это ведь так удобно – питаться, потихоньку убивая всех своих добрых соседей.

Таша слушала, широко раскрыв глаза. Она читала в учебниках про это время – тёмное время, предшествовавшее явлению Кристали – и прекрасно знала, о чём говорит Арон; но слышать это от того, кто был там, кто видел всё это, кто знает те события не по строчкам в книгах…

– Мы жили в горах, – продолжил Арон, – и нечисть никогда до нас не добиралась. В связи с этим мы стали непозволительно беспечны, наверное… хотя что мы смогли бы сделать? Это был конец старой эпохи, тёмной и страшной эпохи. Кристаль Чудотворная уже около пяти лет проводила Волшбное Крещение. До её появления нечисть безнаказанно разгуливала по Долине: альвам ведь не было дела ни до людей, ни до их судеб, а к ним в леса нелюди соваться не осмеливались. Теперь в страхе перед Кристаль и её магами нечисть вынуждена была уходить в горы, в леса и подземелья… но нечисти было ещё очень много. Чтобы выжить, оборотни и эйрдали истребляли живность в предгорных лесах, уничтожали пасущиеся на утёсах стада, вырезали деревни, на которые набредали… целые деревни. Они не оставляли живых.

Мне тогда было семь. Мать рожала шестерых, но выжили только я да моя старшая сестра. Кажется, её звали Нель. Да, Лив, тогда были суровые времена, дети нечасто доживали до года. – Конечно, от Арона не укрылся шок, расширивший глаза девочки. – На нас напали летним вечером. А чтобы выманить людей из их жилищ, оборотни использовали простой и проверенный трюк: подожгли дома.

Я плохо помню, что там творилось. Взрослые пытались сражаться, дети – убежать, однако удалось немногим. Оборотней было слишком много. Нель бежала за мной, но она отстала, или её схватили, не знаю… я не оглядывался. Думаю, за мной тоже гнались, или обязательно погнались бы потом, но я прыгнул в горную реку, которая понесла меня вниз. Это был мой единственный шанс спастись: вода перебила запах, и оборотни потеряли след. Река была бурной и ледяной, меня швыряло о камни, затягивало под воду, кувыркало в потоке… кажется, я терял сознание несколько раз. Не знаю, как я выжил. Но в конце концов мне удалось выбраться на берег, уже где-то на равнине, и добрести до дороги. Там меня и нашли добрые люди. Однако лишний рот никому не был нужен, так что меня приютили в местном храме. Потом пастырь отвёз меня в ближайший крупный город и привёл в тамошний монастырь. Там я и остался.

Я жил и учился в монастыре, с такими же сиротами, как я. По достижении шестнадцати лет я должен был либо покинуть свой новый дом и вернуться к мирской жизни, либо избрать путь священнослужителя и остаться… но я не мог думать о будущем. За год с лишним, который я провёл там, я так и не оправился от произошедшего. Каждую ночь мне снились кошмары. Каждую ночь я просыпался с криком. Но однажды осенью, незадолго до начала нового года, монастырь посетила особая гостья. И с того дня жизнь моя изменилась.

– Кристаль? – без труда догадалась Таша.

– Да. Настоятель предупредил нас о её визите. Сказал, что Кристаль может забрать кого-то из нас с собой, чтобы воспитывать в другом монастыре, который находится под её началом. Там она растила будущих магов, тех, кого впоследствии одаривала Волшбным Крещением. Поэтому, когда она приехала – мы, сироты, встречали её во дворе, выстроившись в ряд. Кристаль должна была пройти мимо нас к настоятелю, ожидавшему на крыльце, но настоятель стоял и ждал, пока она поговорит с каждым ребёнком, мимо которого проходила. И, естественно, каждый старался в этом коротком разговоре показать себя в наилучшем свете. Уехать с ней для многих было пределом мечтаний.

– Какая она была? – робко спросил Алексас.

Впрочем, по несвойственной ему интонации Таша поняла: уже не Алексас.

– Она? – на губы Арона снова вернулась улыбка. – С виду – обычная женщина. Простая. Не красавица. Но её глаза, её голос… когда она говорила, ты сразу понимал, что перед тобой не совсем человек. Хотя скорее – очень особый человек. В ней не было пугающей нечеловечности тех же альвов, она старела, чувствовала боль и страдала точно так же, как мы… хотя страдала она больше нас. Из-за своей любви к человечеству. Ко всем людям без исключения. Каждый, кто встречал Кристаль, мог быть уверен: она примет к сердцу твои проблемы, горести и печали так же близко, как собственные. Выслушает, поможет. И эта всепрощающая любовь, а вовсе не чудеса, которые она творила… это было главным, что отличало её от обычных людей. Она единственная, наверное, искренне следовала всем заповедям, которые нам оставила. И Кристаль была самым человечным человеком из всех, что я встречал в своей жизни.

Арон смотрел куда-то в окно – но Таша знала, что видит он совсем иное. Впрочем, Лив не дала ему углубиться в воспоминания, требовательно дёрнув амадэя за рукав:

– И что было дальше?

Тот моргнул, возвращаясь в реальность из своих неведомых далей.

– Дальше… а дальше Кристаль подошла ко мне и спросила, как меня зовут. Так же, как спрашивала остальных ребят до этого. Я смотрел на неё, пытаясь поверить, что эта женщина и есть наша легендарная спасительница. Я смотрел… и не понимал: если она спасла нашу Долину, если спасла весь человеческий род, то почему не смогла спасти нашу деревню? Одну-единственную маленькую деревню? Неужели ей сложно было совершить ещё одно чудо? И почему Богиня, имя которой она прославляет, не уберегла моих родителей и мою сестру?

Я молчал, и она ещё раз спросила, как моё имя, и я взорвался. Я выкрикнул ей в лицо все свои обвинения, я едва не кинулся на неё с кулаками – но два дэя потащили меня прочь со двора, а я всё кричал, и Кристаль молча смотрела мне вслед…

Меня хотели высечь. Потом подумали, что Кристаль наверняка этого не одобрит, и просто заперли в одной из келий. Я должен был просидеть там без еды два дня. Естественно, пропустить пир в честь нашей гостьи. И вот я лежал в углу и плакал, и ненавидел себя в этот момент. Думал, почему я один не смог сдержаться, когда все ребята во дворе лишились семей и дома – у кого-то их отняла нечисть, у кого-то болезнь, – и все молчали. Почему я один оказался таким глупым? Почему я единственный не был готов на всё, чтобы уехать с ней?.. Но долго моё отчаяние не продлилось. Дверь в келью внезапно отворилась, и я не поверил своим глазам: внутрь вошла Кристаль. Она велела дэям закрыть дверь и ждать снаружи, а сама села на пол рядом со мной, чтобы поговорить.

Я плохо помню этот разговор. Я не хотел слушать. Она говорила что-то о том, почему так вышло с моими близкими, а мне не нужны были оправдания. И отчётливо помню всё лишь с момента, когда Кристаль спросила, хочу ли я пойти с ней. Я переспросил, решив, что мне послышалось, а она терпеливо повторила, что я – тот, кого она хочет увезти с собой. Что я единственный, кто ей подходит, ибо остальные чувствовали то же, что и я, но никто не высказал этого. Потому что остальные боялись её, потому что остальные готовы были на всё, лишь бы угодить ей, и никогда не рискнули бы навлечь на себя даже гнев настоятеля, не то что её гнев… но я уеду туда, где Кристаль селит таких же детей, как я. Искренних и чистых душой.

Я согласился, не раздумывая. Отчасти потому, что иначе завтра меня всё-таки ждала бы порка от настоятеля. Об этом я тоже честно сказал Кристаль, на что она улыбнулась и сказала, что там, куда мы поедем, меня пороть никто и никогда не будет. Это окончательно убедило меня в правильности моего выбора, и тем же вечером мы уехали. Кристаль не почтила пир своим присутствием.

Когда мы прибыли в монастырь Первейших Сестёр…

– А я знаю этот монастырь! Мама нам с Ташей про него читала, помнишь, Таш?

– Помню-помню. Только не перебивай, ладно?

– Хочу и перебива-ах… ю!

– Кто-то зевает, я смотрю? – Арон шутливо коснулся носа Лив, словно нажав на кнопку, и девочка немедленно скорчила обиженную рожицу. – Так вот… там сироты жили не в кельях, а в отдельных домах, которые выстроили на территории монастыря специально для них. Для нас. В комнатах мы жили по двое, и по прибытии меня поселили с мальчиком на три года старше меня. Всего три года… но он был куда взрослее и меня, и своих лет. Его семью убила нечисть, когда ему было шесть, и он рос при монастыре на территории нынешней Равнинной. В обитель Кристали его привезли за полтора года до меня, в сравнении со мной он был старожилом… и, как шутили другие ребята, немедля «распростёр надо мной крылышки». Подолгу разговаривал со мной, играл, тормошил, веселил, выводя из уныния, в котором я пребывал. Утешал меня. Он дал мне то, чего тогда не могла дать даже Кристаль… на мои слёзы и вопрос «почему» он сказал, что даже посланница Пресветлой не всесильна. Что она всё-таки обычный человек, далеко не всесильный… и именно в этом её сила. Потом, когда я дорос до того, чтобы беседовать с Кристаль на равных, я принял другое объяснение, но тогда это оказалось тем, что я хотел услышать. И однажды, в очередной мой приступ уныния… я по натуре вообще меланхолик… этот мальчик предложил мне ритуал кровного родства.

Таша понимающе кивнула: этот ритуал она знала. Из тех же учебников. Сейчас эта традиция была давно позабыта, но тысячу лет назад ей придавали большое значение; она шла со времён варваров, прибывших в Аллигран из-за моря. Два человека резали себе ладони, брались за руки так, чтобы их кровь смешалась, и таким образом для всех официально породнялись. С помощью этого нехитрого действа и дети, и взрослые становились полноправными членами чужих семей и кланов.

На секунду Таша удивилась, почему Лив, которого всего этого знать не могла, не задаёт никаких вопросов, но затем взглянула на сестру – и её закрытые глаза вкупе с мерным сопением мигом развеяли удивление.

– Он предложил мне стать моим братом, – продолжил Арон, – а я понял, что он давно уже им стал. Старшим братом, защитником и другом. С другими ребятами спустя какое-то время мы тоже подружились так, что стали одной большой семьёй. Я заново обрёл всё, что потерял… но человека ближе и роднее, чем мой новообретённый брат, у меня не было и не могло быть.

– И его звали Лиар, – негромко сказала Таша.

Мгновение Арон молчал.

– Да, его звали Лиар, – просто ответил он потом. Скосил глаза. – А наша стрекоза всё-таки уснула, как вижу… пожалуй, закончим историю в следующий раз.

– А, может…

– В следующий раз, – непреклонно повторил Арон, бережно подхватывая на руки спящую Лив, невзирая на жалобу в Ташиных глазах. – Джеми, пойдём. Таша, не забудь выпить настой.

Вздохнув, она послушно пожелала всем спокойной ночи. Выслушав ответные пожелания, проследила, как выходят на лестницу Арон и Джеми, аккуратно прикрывший за собой дверь. Сделав пару глотков, отставила кружку обратно на тумбочку – и, потушив прикроватный светильник, легла, глядя в потолок.

Как он может помнить всё это? Его детство ведь было так давно… хотя он же говорил когда-то: главное – забыть, как долго живёшь на этом свете. Если думать, что был маленьким каких-то тридцать лет назад…

Дождь вкрадчиво шептал что-то за тёмным окном, – пока Таша смотрела прямо перед собой, думая, как странно и круто порой оборачивается чья-то жизнь.

…Лиар. Арон.

Названые братья. Лучшие друзья.

И непримиримые враги…

* * *

Портьеры раздвинулись, шурша по карнизу деревянными колечками, выдёргивая Ташу из сна. Даже сквозь закрытые веки она почувствовала, как в глаза ударил солнечный луч.

Откатившись в тень, поближе к стене, Таша щёлочками приоткрыла глаза, ожидая увидеть Алексаса у окна – но тот стоял у кровати. Одетый, улыбчивый, уже застёгивавший плащ.

– Доброе утро. – Таша отчаянно зевнула. – Ты… шторы… магией, что ли?

– Простейший фокус из всех возможных. – Прежде, чем двинуться к выходу, Алексас указал на стол, где вил ароматный дымок поднос с завтраком. – Ешь.

– А ты куда собрался? – спросила она, послушно встав.

– Проверить, как там твой деревенщина. Защиту никто не трогал, однако он вышел из дома, вот в чём проблема. Если всё хорошо, скоро вернусь.

– А если нехорошо?

Алексас, мельком обернувшись, улыбнулся.

– Всё равно вернусь. И, может, ещё скорее.

И, поклонившись, закрыл за собой дверь.

Пижон, фыркнула Таша, щедро сдабривая кашу вареньем.

Алексас действительно вернулся скоро: она только-только успела позавтракать и умыться.

– Всё в порядке, – сказал он, – но я наложил руну оповещения. Как только рядом с твоей деревенщиной окажется нечисть, я об этом узнаю.

– А если они наймут человека?

– На этот случай я наложу ещё кое-какие чары, но несколько позже. Сейчас я не хотел задерживаться, просто перебросился с ним парой слов и начертил руну. Для этого же заклятия придётся завязать разговор подольше… а теперь одевайся, мы идём закупаться.

– Зачем?

– Полагаю, тебе пригодится сменная одежда. К тому же, как ты вчера и говорила, всё королевство знает, как выглядит Ищущая господ Норманов. Это определённо создаст нам некоторые проблемы, которых я хотел бы избежать, а потому нужно приобрести кое-что, что поможет тебе замаскироваться. Я мог бы купить всё и один, но не хочу оставлять тебя одну надолго.

Таша, согласно кивнув, проследовала к одёжному шкафу, и вскоре они уже вышагивали по облитым солнцем улочкам к рынку.

– И как же ты хочешь меня… замаскировать? – осведомилась Таша, пряча лицо в тени глубокого капюшона.

– Проще простого. Сменить цвет волос.

– Цвет волос? – она оторопело выдернула руку, но Алексас, ловко поймав её ладонь, вновь невозмутимо подхватил Ташу под локоток. – Я… не хочу!

– Боюсь, твои желания здесь не учитывается. Это не капризы, а необходимость.

Таша уже видела широкую рыночную площадь, пестревшую палатками и лотками, – но, чуть-чуть не дойдя до конца улочки, выводившей на рынок, Алексас толкнул дверь какой-то лавчонки в доме слева. «Кокетка», гласила табличка на обшарпанной двери.

Не буду я ничего менять, мрачно думала Таша, наблюдая, как Алексас выбирает флакончик с красителем для волос; и мысли её были тем мрачнее, что она прекрасно осознавала всю детскую глупость своего поведения. Действительно: хочешь, не хочешь, а маскироваться надо. Цель оправдывает средства.

Ибо цель «остаться в живых» – весьма стоящая.

– Теперь одежда, – объявил Алексас, покинув «Кокетку».

Рынок встретил шумом, гамом, бурей ароматов, пестрядью толпы, запахом наживы и торговыми препирательствами. Ташу на миг удивило, что Алексас не спешит вновь взять её под руку – но, увидев впереди Гаста, который стоял и придирчиво разглядывал что-то на витрине оружейной лавки, перестала удивляться.

– Ты назначил Гасту встречу?..

– Именно.

– И что, ты так просто подойдёшь к нему и наложишь чары?

– Конечно, не просто. А сейчас, если можешь, постой вон у той палатки и постарайся за пару минут не найти себе неприятностей.

С этими словами Алексас направился к вывеске, красноречиво сделанной в виде скрещённого меча и топора – а Таша, вздохнув, к палатке зеркальщика.

– Приветствую, госпожа, – приветливо улыбнулся пожилой продавец, когда она приблизилась. – Что вам угодно? Обычное зеркало, двустороннее, многостороннее? Мне как раз пару привезли только сегодня утром.

– Благодарю, но мне нужно самое обычное. Какое-нибудь… изящное. – Таша постучала пальцем по стеклу витрины. – Вот это подойдёт.

Забавно. Дома, в Фар-Лойле, двусторонние зеркала валялись у них в кладовке, заботливо завёрнутые в тряпицы. Многостороннее зеркало, позволявшее связаться с любым обладателем подобной безделушки, Таша когда-то хотела, – но не после того, что произошло летом. Игры амадэев сильно усложнили и её отношения с магическими зеркалами, и жизнь заодно: если бы сейчас они могли связаться с Ароном по двустороннему зеркалу, всё было бы куда проще.

– Резьба по серебру, горный хрусталь. – Мужчина с поклоном передал ей небольшое зеркальце на длинной ручке. – Прекрасный выбор.

Таша посмотрела на своё отражение. Незаметно накренила зеркальце так, чтобы увидеть происходящее за своей спиной – и парочку, стоявшую под вывеской оружейной лавки.

Теперь чуточку напрячь слух оборотня…

– Как Таша? – взволнованно спрашивал Гаст.

– Давай зайдём внутрь, – невозмутимо отвечал Алексас. – Здесь слишком много ушей… оборотнических в том числе.

Вот же нахал, фыркнула Таша.

– Что, за ней и оборотни гонятся?!

– Я и так сказал слишком много для улицы. Заходи, не медли.

Звякнул колокольчик – и дверь надёжно лишила Ташу возможности подслушать что-либо.

– Берёте? – осторожно осведомился продавец.

– Я, пожалуй, ещё что-нибудь посмотрю, – буркнула она, возвращая зеркальце и тоскливо обозревая витрину.

Долго ждать Алексаса, впрочем, не пришлось. Он вышел из лавки каких-то пару минут спустя – а Таша, извинившись перед продавцом за беспокойство, поспешила навстречу своему рыцарю.

– Сделал всё, что хотел? – спросила она, уже привычно пристроившись к нему под бок, чтобы зашагать рядом.

– И даже больше.

– А где Гаст?

– Видишь ли, чтобы мы с Гастом могли поговорить приватно, мне пришлось на время обезвредить продавца. Трюк с остановкой личного времени человека, ты уже с ним сталкивалась. А следом мне пришлось «заморозить» и твою деревенщину… иначе он не дал бы мне ни спокойно наложить на него охранные чары, ни взять это.

Алексас достал из кармана чёрный бархатный свёрток. Развернув его, продемонстрировал арбалетные болты, покоившиеся в петельках, пришитых к плотной ткани.

– Что это?

– Цвергово серебро. Когда имеешь дело против эйрдалей, оно не бывает лишним. – Алексас, вновь свернув футляр, вернул его в карман. – Гаст выйдет из своего личного безвременья раньше продавца. Двух минут ему должно хватить, чтобы убраться подальше. Собственно, именно это я велел ему сделать, прежде чем сотворить заклятие, и, надеюсь, у него хватит ума последовать моему приказу, как только он очнётся.

– Подожди-ка, – медленно произнесла Таша. – Ты что, взял болты… без разрешения продавца?

– Даже если б я испросил это разрешение, мне не смогли бы ответить, – справедливо заметил Алексас. – Но я оставил ему деньги.

От возмущения Таша даже споткнулась.

– Ты… украл их?!

– Не кричи на всю улицу, пожалуйста. Моё пребывание в темнице не поспособствует твоей безопасности. Я забрал их и оставил плату. Полагаю, эта плата немножко меньше, чем с меня потребовали бы, так что можешь называть это кражей, если хочешь. Но когда твой святой папенька своей силой убеждения выбивал из цвергов тройную цену на перстень Сэмперов, это тоже было грабежом, только грамотно завуалированным.

– Он ничего не выбивал, он добивался настоящей цены! Цверги – известные скупердяи!

Брошенный на неё взгляд резал насмешкой, словно стеклянной кромкой.

– Это Арон тебе сказал?

Таша разомкнула губы, – и промолчала.

– Мне лучше знать, сколько стоил этот перстень. – Алексас отвернулся, спокойно и чуть отстранённо глядя вперёд. – О, смотри, симпатичный магазинчик. Заглянем?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю