355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгения Сафонова » Средь бала лжи (СИ) » Текст книги (страница 8)
Средь бала лжи (СИ)
  • Текст добавлен: 4 января 2021, 14:00

Текст книги "Средь бала лжи (СИ)"


Автор книги: Евгения Сафонова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

– Его во многом ограничивал магический резерв, я же помню. Получается, у тебя он больше?

– Да. Я старше и сильнее. Соответственно, у меня больше как силы ментальной, так и силы физической.

– А это тут при чём?

– Когда заканчиваются доступные ментальные силы, заклятия начинают черпать энергию из твоего тела. Почему, ты думаешь, у Джеми то и дело шла носом кровь? Он тратил весь свой магический резерв, а дальше платил собственными жизненными силами.

– То есть… заклятия способны вас убить?

– Ещё как. – Алексас покосился на неё. – Смотрю, ты о магии почти ничего не знаешь?

– Маги не особо охотно раскрывают профессиональные секреты.

– Профессия обязывает, что поделаешь… Заклятия делят, грубо говоря, на десять уровней. Чем выше уровень, тем больше сложность, продолжительность, эффект действия и затрата ментальных сил. Если попытаешься сотворить заклятие уровнем выше, чем тебе доступен – почти наверняка погибнешь. Среднестатистическому магу открыты первые пять уровней, магистрами четвёртой степени становятся те, кто достигает шестого. Третьей степени – седьмого…

– Второй – восьмого, первой – девятого, – закончила Таша. – И магистров первой степени ещё называют архимагами, помню. А десятый?

– Десятый не открывался никому так давно, что Гильдия Магов исключила его из списка уровней, доступных человеческим колдунам. Десятый – это Чудотворцы, и последним таковым среди людей был Ликбер. Сейчас десятый уровень доступен лишь альвам, старейшим эйрдалям…

– И амадэям. – Таша натянула шарф на нос: мороз уже защипал его до бесчувственности. – А магистров первой степени много?

– Не слишком. Мастера обеих Школ, а кроме них – ещё человек десять, наверное.

– И волшебников, и колдунов?

– Колдунов больше, если не ошибаюсь.

– Зло, как всегда, сильнее добра, – буркнула Таша. – А тебе какой максимальный уровень откроется? Можно это определить?

– Боюсь, я уже достиг своего потолка. О…

Они замерли у края небольшой площади с колодцем посреди. Несмотря на мороз, здесь было людно – и немудрено: подле колодца вздымал к небу огненные лепестки огромный костёр, вокруг которого прыгали друг за дружкой горожане в мешках. Взрослые люди хохотали, как дети, зрители улюлюкали и подбадривали соревнующихся криками. Из окна ближайшей таверны доносились звуки лютни и чистый женский голос… и, услышав его, Таша вздрогнула.

Она оглянулась, вслушиваясь во внезапно знакомые слова.

– …ты не видишь лица, да и голос тебе незнаком,

Только это – тот голос, в котором ты слышишь ответ…

Таша сама не ответила бы, откуда у неё взялись силы подтащить Алексаса к двери таверны и войти внутрь.

На сценическом помосте сидела Маришка. Внучка старосты далёкой деревеньки Потанми, с жителями которой когда-то Таша и Арон разделили нехитрую сенокосную трапезу.

Неужели это было только этим летом?..

– Паладины любви… И нужны ли любые слова?

Или просто улыбка, и просто костёр, и рука…

Песня-пророчество из прошлого звала, напоминая обо всём забытом. Звуки лютни сыпались звёздными россыпями, а над ними поднимался голос, щемивший сердце, щипавший глаза. Поднимался – и поднимал всех, кто слушал его, куда-то высоко: выше крыш домов и шпилей башен, выше горных вершин и холодных облаков, на собственную недосягаемую высоту.

– …подойди. Посмотри. В его взгляде – туман и трава,

И дороги, и солнце, и радуга, и облака…

Так странно… песня для них с Ароном теперь звучит здесь: так далеко от дома, так далеко от места, где Таша впервые услышала её. И никто из тех, кто сидит здесь, не знает, что таится за красивыми словами. Наверное, даже Мара сама не знает.

Знают только те, про кого эти слова – и тот, кто когда-то нашептал пророку-менестрелю очередную песню для случайных путников.

– …это те, кого ждёшь, это те, кто спускается вниз

И живут среди нас, предпочтя своё небо – земле,

Чтоб вершины и ветер – всем тем, кто тоскует о них.

Таша не удивилась бурности аплодисментов.

В том, что у Мары был истинный дар, она имела возможность убедиться.

– Знакомая? – спросил Алексас тихо и понимающе.

Вместо ответа Таша решительно потянула его за собой: к помосту, осторожно пробираясь между столиками.

– «Моя госпожа», Мара-лэн! – выкрикнул кто-то. – Теперь «Мою госпожу»!

– Нет, «Песню трактирщика»! – закричали из-за другого стола.

– «Странника»!

– «Зимний путь»!

Когда исполнительница выпрямилась из долгого поклона – Таша, улыбаясь, смотрела на неё снизу вверх.

– Здравствуйте, Мара-лэн, – озвучила она негромкое приветствие.

Взгляд чёрных, без блеска, девичьих глаз остановился на Ташином лице.

Сделав извиняющийся жест в сторону публики, Маришка отложила лютню, подхватила кружку, дожидавшуюся своего часа у края помоста, и спустилась вниз.

– Я помню вас, – кивнула девушка, оказавшись рядом с Ташей. Костюм мужского покроя ей очень шёл. – Вы были со своим дядей-дэем.

Алексас ухмыльнулся:

– Дядей, значит?..

– Как вы здесь оказались, Мара-лэн? – сердито дёрнув его за рукав, спросила Таша. – Почему ушли из Потанми?

– Дедушка умер. Больше меня там ничего не держало. Теперь я наконец занимаюсь тем, что всегда меня влекло. – Маришка поднесла кружку к губам, не отводя взгляда; от чёрных локонов, красивших её летом, остались короткие, чуть прикрывающие уши пряди. – К слову, вы в прошлый раз не представились… Морли-малэн.

– Вы знаете? – вырвалось у Таши. – Откуда?

– Пророческий дар менестрелей, не иначе, – с нескрываемой иронией проговорил Алексас.

Маришка, наконец обратив внимание на юношу, повернулась к нему. Склонила голову, не опуская внимательных глаз.

Ответный взгляд Алексаса был не менее изучающим.

– Алексас, это Мара-лэн. Мара-лэн – Алексас-энтаро, – произнесла Таша, вдруг почувствовав себя лишней. – Мы когда-то столкнулись с Марой-лэн в её родной деревне…

– Любопытную песнь вы пели, Мара-лэн, – мягко произнёс Алексас. – Подарок?

– Для вашей спутницы. – Густые ресницы девушки-менестреля дрогнули. – Впрочем, ей подарят ещё много песен.

– Думаете?

– Знаю. С тех пор, как впервые её увидела. Судьбы ваши сплетут затейливейшие из песен, и их будут петь многие менестрели, кроме меня, и ещё долго после того, как меня не станет. – Мара смотрела в синие с золотом глаза; взгляд её был странно глубок и рассеян, его окрасила лёгкая, как крыло бабочки, грусть. – Много песен сложат о ней и о вас, и о вас вместе. Песен о братьях-врагах и братьях-рыцарях, о двух сёстрах бессмертных и стольких же – смертных, о двух девочках, в чьих глазах жили звёзды. О великой игре и великом игроке, которому наказано было остаться последним. О круге жизней, слившихся воедино, от которого даже он не мог убежать. О той, которую он впустил в своё сердце, заключившей сделку с тварью из Бездны, предавшей его и верной ему, как никто. О том, как он убивал ту, кого больше всех в этом мире хотел бы спасти, о короне, омытой слезами и кровью, которой он увенчал её чело. О том, как он ушёл за грань в самый тёмный час, навсегда разрывая страшный цикл проклятых врат. О любви, перед которой бессильна была и месть, и ненависть, и смерть… Хотите знать больше? Я могу подарить что-нибудь и вам тоже.

Алексас помолчал, не опуская глаз.

– Дар и проклятие – прозревать ткань времени, – сказал он потом: без тени улыбки. Слегка поклонившись, взял Ташу за руку. – Мы не хотим знать грядущее, Мара-лэн. Игры с высшим знанием опасны даже для бессмертных, что уж говорить о тех, чья жизнь так хрупка.

Маришка моргнула – и Таша вдруг поняла, что глубина исчезла из её взгляда.

– Как знаете, – откликнулась девушка равнодушно. Отвернулась. – Мне пора возвращаться к работе. Доброй вам ночи и доброго праздника. Да освещают светлые духи ваш тёмный путь.

Взметнула отороченным мехом плащом, взошла по лестнице обратно на помост – а Алексас решительно потянул Ташу к выходу.

– Идём.

Его голос сопроводил нежный искристый перебор: Мара проверяла строй лютни.

– Почему ты не захотел?.. – тихо спросила Таша.

– Всё, как я и сказал, – бросил Алексас через плечо. – Она и так сообщила гораздо больше, чем нам следовало знать.

– Ты тихо скользишь мимо жизни седеющим ветром,

На грани прощанья, на грани меж памятью и расставаньем,

На грани – на грани меж тьмою и сумрачным северным небом,

На грани мерцанья звезды и свечи колебанья…

Незнакомая песня гладила спину. Казалось, в наступившей тишине грустные переливы лютни касаются кожи тихими прохладными пальцами.

Таша невольно замедлила шаг.

Её песня или нет?

И если её – просто песня или?..

– Неслышимым шагом, в погоне за тенью ответа,

На грани отчаянья, грани рассвета и вечных туманов,

На грани – ты шепчешь, касаясь бокала губами и смехом,

На грани – и зная, что ты заблудился за гранью…

Таша почти обернулась – но тут морозный воздух ущипнул щёки, пряный запах костра пощекотал нос, а захлопнувшаяся дверь и окно, которое кто-то успел закрыть, заперли звуки в таверне, оставшейся позади.

С площади уходили в молчании. Таша не знала, почему молчит Алексас; но ей самой слишком многое надо было обдумать.

«О великой игре и великом игроке»…

– Всё, – наконец осмелилась заговорить она, – что она сказала про…

– Не надо, – отрезал Алексас.

От удивления Таша даже сбилась с шага.

– Что…

– Не надо, Таша. Не думай о её словах. – Он резко остановился. Повернувшись к ней, взял её за плечи, оставив толпе струиться мимо них. – Пророчества бесконечно опасны. Чем отчаяннее ты пытаешься их разгадать, тем больше заблуждаешься. Чем изощрённее пытаешься обмануть судьбу, тем вернее следуешь по предначертанному пути.

Однако зачастую твоими стараниями этот путь делается в разы болезненнее и труднее. – Её рыцарь решительно смотрел на неё, глаза в глаза. – Забудь всё, что она сказала. И я забуду. Хорошо?

Таша угрюмо кивнула, отчётливо понимая его правоту: легенд о несчастных, пытавшихся убежать от своего предназначения, которое они случайно прозревали, и правда было множество. И большинство из них отнюдь не были весёлыми.

Но всё-таки…

– Хорошо, – покорно согласилась она.

– Вот и славно. – Алексас вновь взял её под руку, чтобы повести дальше. – И спасибо.

– За что?

– Что завела меня в эту таверну. Я в своей жизни встречал немало менестрелей, но с таким даром – пожалуй, ни одного.

Таша, не ответив, опустила взгляд, глядя на мостовую, заботливо расчищенную от снега.

«О том, как он убивал ту, кого больше всех в этом мире хотел бы спасти, о короне, омытой слезами и кровью, которой он увенчал её чело»…

Впору подумать, что речь о ней. О Таше. И тогда кэны летом не зря загнали их в Пвилл, к Норманам, как раз нуждавшимся в фальшивой невесте. Ведь построить цепочку от Норманов к Его Величеству оказалось так легко; и если у Таши получится найти того, кто организовал покушение на короля, добившись благосклонности монарха, который холост и весьма хорош собой…

Да только зачем это Воину? Хочет возвести свою марионетку на трон, чтобы править королевством через неё? В таком случае он заблуждается. Играть по его правилам Таша не будет: она не пожелала становиться королевой через труп узурпатора, и уж тем более не подумает становиться ею же через его постель.

Впрочем, если вспомнить первую половину фразы – она явно не та, кого Воин хотел бы спасти «больше всех в этом мире». Конечно, у Лиара к ней некое особое отношение; но здесь речь явно шла о ком-то, кого он любит, а Таша под это определение, к счастью, никак не подходила. Дорогая, хрупкая и нужная кукла – да, любимая – слава Пресветлой, нет. Скорее всего, имелась в виду та же девушка, которая… как там… «заключила сделку с тварью из Бездны»… видимо, демоном. Тем более что герой пророчества вроде как «впустил её в своё сердце». А «корона» – символ, переносный смысл. Наверное, Маришка говорила о каких-то событиях прошлого: в конце концов, это не первая игра амадэев. Правда, что за «наказ остаться последним» и «круг жизней»? И при чём тут «цикл проклятых врат»? Можно подумать, речь о вратах Бездны, но ведь Ликбер уже запечатал их, давным-давно…

В общем, прав Алексас. Не стоит ей в этом копаться. Хотя бы потому, что куда проще думать, что их враг никогда и никого не любил.

Или разучился этому ещё шестьсот лет назад.

– Кто хочет есть? – весело спросил Алексас, толкнув трактирную калитку.

– Я! И очень, – прислушавшись к бунтующему желудку, призналась Таша. – Эта фейная вода нагуливает зверский аппетит, должна сказать.

– Я закажу ужин в комнату. А пока будем ждать, совершим очередное великое деяние.

– Свяжемся с Герландом?

– Именно.

Лишь оказавшись в тепле, Таша поняла, как замёрзла. Взобравшись с ногами на постель и укутавшись в одеяло, она следила, как Алексас готовится к предстоящему сеансу связи. Потушив свет, её рыцарь поставил горящую свечу у зеркала на стене; потом принялся расчерчивать зеркало рунными знаками, повисавшими на стекле мерцающей фиолетовой паутинкой. Доведя пентаграмму до логического завершения, Алексас сосредоточенно расчертил в каждом углу по три-четыре замысловатых символа. Не поморщившись, резанул себя по пальцу лезвием меча, чтобы оставить кровавый отпечаток на каждой из вершин получившейся звезды.

При взгляде на кровь Ташу пробрала дрожь, но она не отвернулась.

– Предупреждаю, – отступив на шаг, Алексас удовлетворённо оглядел зеркало, – Герланд будет сильно не в духе.

– Почему?

– Потому что этот ритуал не особо приятен для вызываемой стороны. Чтобы ответить мне, Герланду понадобится второе зеркало. Любое. Знаком же, что его вызывают, послужит невыносимая головная боль. Прекратится она лишь тогда, когда он примет мой вызов.

– Гуманно, – поморщилась Таша.

– Альвово. – Алексас щёлкнул пальцами.

Серебристая гладь вспыхнула перламутровым светом: на тот миг, после которого в зеркале отразилась сплошная бархатная темень.

– Герланд Лернот’ель Бальриэсс, – произнёс Алексас негромко и отчётливо, – я вызываю тебя на разговор.

Какое-то время темнота оставалась неизменно тёмной.

Затем, дрогнув, сменилась ослепительной белизной.

– Ещё раз так сделаешь… сам понимаешь, что будет, – послышался мужской голос; степень льда в нём зашкаливала в немыслимо отрицательный градус.

Белизна в зеркале померкла, обретая краски и очертания. Секунду спустя смутные цветные пятна сложились в лицо, сияющее холодной альвийской красой.

– Добрый вечер, Герланд-энтаро, – жизнерадостно произнесла Таша, вызывая удар на себя.

Впрочем, в следующий миг притворяться жизнерадостной ей стало куда труднее. От взгляда альвийских глаз – синих-синих, с серебристыми искрами, притаившимися на дне зрачков – кому угодно сделалось бы не по себе.

– А, Ваше Высочество. – Даже не стараясь скрыть иронию, Герланд склонил голову. – Чем обязан такой чести?

– Может, сын приёмный по вам соскучился, – уклончиво ответила Таша, внимательно разглядывая гобелен, висевший за спиной альва. Там красовался единорог, с изумительным искусством вытканный на лесной поляне; где бы сейчас ни были заговорщики, устроились они явно с комфортом.

– После этого – сильно сомневаюсь. – Альв протянул руку в сторону. – А вы тут неплохо получились, Ваше Высочество. Приятно было увидеть нашу принцессу живой, здоровой, цветущей…

Таша непонимающе уставилась на новостной листок, который альв услужливо поднёс к зеркалу.

Вернее, на мыслеграфию в его центре: где у пустого трона стояла она сама.

– Они… написали статью? – зачем-то спросила Таша, озвучивая очевидное. – Когда?

– Мы с утра прямо и прочитали. – Откинувшись на спинку невидимого Таше стула, альв с деланным наслаждением развернул листок. – «Объявившаяся наследница рода Морли… Его Величество не приходит в сознание… доставлен в Альденвейтс, находится под неусыпным наблюдением… Отважная девушка вызвалась Ищущей… не верит в виновность будущего зятя… пытается спасти жениха… направляется к мастеру Герману, чтобы выяснить всю правду о роковом подарке королю». Да, Ваше Высочество, кто-то очень постарался предоставить преступникам всю информацию о вас. – Отбрасывая листок в сторону, Герланд почти мурлыкал. – Должен признать, тот факт, что вы ещё живы, удивляет меня не меньше того, что вы посмели заявиться ко двору.

Таша нервно сжала кулаки.

– С чего вы взяли, что Ташу попытаются убить? – подал голос Алексас. – Это не имеет никакого смысла. Её шансы на успех…

– И тебе привет, блудный сын. – Альв положил подбородок на скрещённые пальцы; он казался немногим старше Алексаса, но Таша знала, насколько это впечатление обманчиво. – Значит, вот как? Полгода никаких вестей, ни единого слова, ни единой попытки выйти на связь – а как нужда, примчался, хвост поджав? Да ещё вызов с ментальным ударом… ничего не скажешь, любящий ребёнок. От Алексаса мог такое ожидать, конечно, но от тебя, Джеми…

– А когда вы подталкивали Джеми к Двоедушию, – ярость в Ташином голосе перехлёстывала через край, – вы могли сказать ему «единое слово» о том, чем это заканчивается?

Впервые она увидела, как альв теряет дар речи.

Герланд перевёл взгляд на Алексаса. Посмотрел прямо в золотисто-синие глаза приёмного сына.

– Значит… это случилось? – спросил он.

Голос его почти не изменился, лишь стал чуточку тише обычного; но на миг Таше почудилось, что она видит, как растерянно складываются за спиной у альва призрачные прозрачные крылья, похожие на те, какие бывают у бабочек.

Алексас не ответил. Даже не кивнул.

Ответ не был нужен.

Герланд долго молчал.

– Ясно, – наконец невыразительно изрёк он. – Мне очень жаль. Не думал, что это будет так скоро. Но… пожалуй, всё разрешилось наилучшим образом.

Таша гневно вскочила, выпрямившись на кровати в полный рост:

– Наилучшим образом? – она резко рубанула ладонью по воздуху. – И это вы называете «наилучшим образом»?! Да вы…

– Я не позволял тебе кричать на меня, девочка, – холодно бросил альв. – Какой, по-твоему, у меня был выбор? Одному из них в любом случае суждено было умереть, но знай Алексас, чем закончится Двоедушие – никогда не согласился бы на ритуал. Скажешь, если бы у тебя была возможность хоть ненадолго продлить жизнь любому из них, ты бы им не воспользовалась?

Таша замешкалась, медля с ответом, который почему-то отказывался находиться, – и основатель «Венца» насмешливо кивнул.

– Так что вам нужно от меня? – деловито осведомился он.

– Вначале скажите, с чего вы так уверены, что Ташу попытаются убить, – спокойно откликнулся Алексас. – Быть может, это именно то, что нам нужно.

Герланд едва заметно пожал плечами.

– Ничего определённого пока сказать не могу, – изрёк он, – но сегодня с «Венцом» связались представители организации под названием «Кровавый рассвет».

– Что за организация?

– Наши коллеги. Заговорщики, предложившие нам сотрудничество. До сего дня мы о них ничего не слышали, что меня весьма удивило. Они заявили, что ответственны за покушение на короля, и что вместе нам под силу свергнуть ненавистного узурпатора. Подробности обговариваем завтра во время личной встречи… однако то, что связавшийся с нами был эйрдалем, меня уже не радует.

Таша многозначительно и торжествующе воздела палец к потолку.

– А при чём тут Таша? – нахмурился Алексас.

– Я сказал им, что мы заинтересованы в сотрудничестве с сильными организациями, которые не подставят нас под удар. А их покушение мало того, что не удалось, так ещё и оставило след, по которому власти могут выйти на них. На это мне ответили, что у мастера Германа уже ничего не выяснить, а Ищущая вскоре тоже окажется там, где уже точно не отыщет чей-либо след. – Герланд осклабился. – А вы, стало быть, подумали, что это дело рук «Венца»?

– Не совсем, – качнул головой Алексас. – Таша?..

Она выдохнула, словно перед прыжком в омут. Вкратце поведала альву предысторию покушения и свои соображения по этому поводу.

Герланд слушал внимательно – но когда Таша смолкла, покачал головой:

– Нет, Ваше Высочество, мы тут ни при чём. Зачем действовать так грубо и так глупо? Убивать Шейлиреара, когда народ любит его… о, нет, наша тактика рассчитана на другое.

– На что же? Утрату королём народной любви?

– Именно, – негромко подтвердил Алексас. – Отравленные колодцы, разгул разбойников на дорогах, голод, эпидемии и прочие радости жизни.

Если б взгляд альва мог резать – его ученик лишился бы жизненно важных частей тела прямо сейчас.

– Мы не в игры играем, Ваше Высочество, – мягко сказал Герланд, переведя взгляд на Ташино бледное лицо. – Это деловой подход. И наши планы – не ваше дело. У вас своих забот по самое ваше очаровательное горлышко. – Альв подался вперёд. – Но поскольку в моих интересах обеспечить безопасность этому горлышку… предлагаю сделку.

К этому Таша была готова.

– Какую? – спокойно и устало уточнила она.

– Завтра я сообщаю вам всё, что мне удастся вытянуть из представителя этой организации.

– Хорошо. А я, в свою очередь…

– А вы, в свою очередь, не делаете больших глупостей и стараетесь выжить при поиске ваших неуловимых убийц.

Таша, ожидавшая другого, недоверчиво моргнула.

– И всё?

– Вы же у нас поразительно свободолюбивое создание. Кошачья натура даёт о себе знать. Или птичья, кто его знает, – с нескрываемой иронией заметил Герланд. – Заговори я сейчас о том, что вы нам должны, вы взбунтуетесь, а так… рано или поздно вы захотите править, и тогда поймёте, что без нашей поддержки вам не обойтись. Мы подождём. Ждать мы умеем.

– Не захочу. – Таша смотрела прямо в синие альвийские глаза: это был цвет холодной озёрной бездны, обманчиво пригретой солнечными лучами. – С меня достаточно одного проклятья. Оборотничества.

– А какое же второе проклятье вам грозит?

– Власть.

Герланд задумчиво провёл по губам тонким пальцем.

– Вы меня не разочаровываете, Ваше Высочество, – неожиданно произнёс он. – Надеюсь, когда-нибудь у этих земель будет достойная королева. – Альв встал. – Завтра, на этом же месте, в этот же час.

Небрежно повёл рукой – и в зеркале воцарилась чернота.

Таша прикосновением включила светильник на тумбочке. Задумчиво проследила, как Алексас синхронно со своим отражением стирает кровь со стекла.

– Смотрю, Советник очень заинтересован в том, чтобы меня убили, – невесело улыбнулась она.

Алексас небрежно швырнул тряпку в мусорную корзину:

– Неравнодушных не любили во все времена.

– «Кровавый рассвет»… эйрдали… – Таша в растерянности перебирала пальцами по одеялу. – Значит, это и есть та организация, в которой состояла Кэйрмиль?

– Очевидно.

– Можно подумать, они затеяли покушение на короля лишь затем, чтобы подставить Норманов. И избавиться от них таким образом, раз по-другому не получилось. Но это же бред, верно? – Таша озадаченно подпёрла рукой подбородок. – Я имею в виду, организовывать такое… и так рисковать лишь для того, чтобы подставить какого-то там герцога…

– На мой взгляд, сейчас не это самое важное. – Алексас встал посреди комнаты. – Можешь меня какое-то время не отвлекать?

Таша, кивнув, пару минут наблюдала за тем, как её рыцарь накладывает на комнату защитную паутину – уже знакомыми дирижёрскими пассами.

– Значит, они тоже хотят свергнуть Шейлиреара? – спросила она, когда Алексас опустил руки.

– Как видишь. Но, боюсь, их конечные цели не совпадают с целями «Венца».

– Ну да, непохоже, что их интересует восстановление Бьорков на престоле. Наверное, они хотят править сами?

Ответить Алексас не успел: их прервал стук в дверь и крик служанки «ужин!».

Покосившись на свою правую руку, на которой ободком серебрилось широкое кольцо, Алексас распахнул дверь. Смерил девушку внимательным взглядом.

Отступив в сторону, изогнул кисть в любезном приглашающем жесте:

– Входите.

Когда служанка переступила порог, Таша заметила, как дверной косяк на миг засветился красным.

– В каждом встречном теперь будешь подозревать эйрдаля? – хмыкнула Таша, усаживаясь за накрытый стол, когда их снова оставили наедине.

– Я бы на твоём месте не был столь весел. – Алексас, сдержанным жестом отпилив от своего мяса небольшой кусок, отправил его в рот. – Им ничего не стоит прокрасться сюда, взять форму и прийти к тебе под видом служанки.

– Но твоё кольцо никогда не лжёт. – Она указала на серебряную полоску, обвивавшую его палец. – Или ты ему не доверяешь?

– Лучше полагаться не только на кольцо. Всё можно обмануть, кроме сердца, – серьёзно заметил Алексас.

Таша кивнула в знак солидарности.

– Вино? – спросила она, заметив два широких бокала с бордовым напитком: казалось, в стекло заключили жидкий рубин.

– Да. Тёплое, с мёдом и специями. – Потянувшись за одним из бокалов, Алексас протянул его Таше. – Тебе тоже заказал, а то ты замёрзла.

Она без возражений приняла поданное, и стекло приятно согрело холодные пальцы.

– За нас, – проговорил Алексас, поднимая свой бокал. – За грядущую победу. За Ночь Середины Зимы. И за Ленмариэль Бьорк.

Таша удивлённо взглянула на него.

– Я помню, что у неё сегодня день рождения, – мягко сказал Алексас, заметив этот взгляд.

Её удивление стало приятным.

– Да, – кивнула Таша. – Конечно.

«Тебя нет, мама»…

– За Ленмариэль Бьорк, – эхом откликнулась она.

Вино обожгло горло, прокатившись тёплой волной по телу, прогнав затаившийся холод в кончики пальцев.

Ужинали почти молча, в приятном ленивом довольстве. Вскоре Ташины пальцы окончательно согрелись; следом за теплом и сытостью пришла сонливость.

В какой-то момент Алексас, решительно поднявшись из-за стола, принялся взбивать её подушку.

– Это ты таким образом деликатным образом намекаешь, что мне пора спать? – уточнила Таша, вздохом скрывая зевок.

– Скажешь, неправ? У тебя глаза уже закрываются. И ушко теребишь.

– И что? – осознав, что она действительно трогает указательным пальцем мочку собственного уха, Таша поспешно опустила руку. – Я часто так делаю.

– Именно. Ты теребишь ухо, когда хочешь спать. Давно заметил.

– Наблюдательный ты мой, – проворчала Таша, поднимаясь из-за стола.

Скинув сапожки, она прямо в платье заползла под одеяло. Конечно, под платьем была ещё майка, но поскольку спать им с Алексасом предстоит в одной комнате…

В этот миг Таша вдруг сообразила, что ещё летом её нисколько не смущала ночёвка по соседству со своими рыцарями. Более того, её никогда не пугала перспектива, что Джеми – а именно он находился рядом большую часть суток – увидит больше того, что позволяли видеть правила приличия. Наверное, потому что увиденное всё равно нисколько его не заинтересовало бы.

Но всё дело было в том, что теперь Таша отчётливо осознавала: рядом с ней тот, кого увиденное, скорее всего, очень даже заинтересует.

Поэтому она следила, как Алексас заботливо подтыкает ей одеяло, с некоторой неловкостью.

– Колыбельную? Сказочку? – услужливо предложил тот, выпрямившись. – Весь в вашем распоряжении, моя королева.

– Нет, спасибо. И вообще, укладывать меня спать – прерогатива Арона-а… ах. – Таша зевнула, прикрыв рот ладошкой. – Тебе такая роль не идёт.

– Удивишься, но я рад это слышать. – Алексас поклонился с лучезарной улыбкой. – Свет не выключать?

– Можешь выключить. Я не боюсь темноты, когда я не одна.

Он коснулся светильника, прежде чем прошествовать обратно к столу, и комнату затопила тьма. Потом Таша услышала тихое, на грани слышимого звяканье: Алексас поднял со стола свой недопитый бокал.

– Спокойной ночи, моя королева.

– А ты почему не ложишься?

– Пока не хочу. К тому же надо допить вино.

– Тогда зачем выключил свет?

– Тебе он будет мешать, а я вполне могу обойтись без него.

Таша смотрела прямо перед собой. Темнота, воцарившаяся вокруг в первый миг, потихоньку рассеивалась перед её глазами; она уже видела озарённый лунный светом потолок почти так же хорошо, как при свете.

– Что мы будем делать завтра, Алексас? Ждать, пока Герланд с нами свяжется? Просто ждать?

– Да. Просто ждать.

– Нет, надо проследить за Гастом! Эйрдали…

– Не волнуйся. Мы его защитим.

– Хорошо. Но ведь из-за этой статьи… меня теперь… узнают…

Мысль потерялась в забытьи, на миг утащившем её в сонную бездну. Когда Таша открыла глаза, Алексас уже был рядом, глядя на неё сверху вниз.

Странно, и когда она успела смежить веки?..

– Спи, – без улыбки сказал её рыцарь. – Завтра всё решим. Обещаю.

Сон окутывал её мягким ленивым облаком.

Таша не знала, действительно ли она сумела разомкнуть губы или ей это уже приснилось:

– Алексас?

– Да?

Она чуть улыбнулась.

– Я рада, что ты со мной.

Некоторое время юноша стоял рядом с кроватью, вглядываясь в безмятежное личико, трогательно беззащитное во сне.

Потом коснулся Ташиной щеки кончиками пальцев. Медленно и бережно провёл по ней тыльной стороной ладони: от скулы до подбородка, осторожной, скупой, сдержанной лаской.

Любой сторонний наблюдатель заметил бы, каких усилий ему стоило отвести руку.

Подняв своё вино на уровень глаз, первый рыцарь Её Высочества Тариши Тариш Бьорк улыбнулся лёгкой и нежной улыбкой.

– За тебя, моя королева, – послышался шёпот во тьме.

ГЛАВА ПЯТАЯ. НЕЖДАННЫЕ ВЕСТИ, НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

Госпожа Лиден дремала в кресле, когда в дверь башни звездочёта тихонько постучали.

Старушка, вздрогнув, открыла покрасневшие глаза. За окном было ещё темно; она задремала всего с час назад, хотя ей казалось, что этой ночью она не сможет заснуть.

– Кто там?..

– Это я, – послышался тоненький голосок.

Вскочив с прытью, совершенно неожиданной для женщины её возраста, госпожа Лиден опрометью метнулась к двери.

– Лив Кармайкл, ну я тебе задам, юная лэн! – рявкнула она, отпирая запор. – Ты что это удумала, из дома сбегать?! Думаешь, Таша тебя за такое по головке погладит, когда узнает? И мне всё равно, зачем…

Морщинистая рука, уже протянувшаяся схватить Лив за шиворот, замерла в воздухе.

Госпожа Лиден была женщиной, немало пожившей на этом свете. Впрочем, она и в молодости была женщиной неглупой и чуткой. А потому взгляд тёмных глаз девочки, смотревшей на приёмную бабушку без малейшего страха или чувства вины, не мог её не насторожить.

О, нет, страха во взгляде Лив не было ни капельки. Она смотрела на хозяйку дома очень, очень внимательно. Крайне внимательно.

Так смотрит коллекционер на редкую бабочку… прежде чем пронзить её грудку булавкой.

– Лив? – почему-то шёпотом вымолвила летописица.

– Вы же сами знаете ответ, госпожа Лиден. – Тот, кто стоял у порога в теле ребёнка, посмотрел на что-то за спиной старушки, и детские губы скривила чужая, пугающая улыбка. – А, вот и ты, собственно. Конечно, сегодня ты задержался дома.

Мягко отстранив госпожу Лиден, Арон встал напротив незваного гостя.

– Что тебе нужно, Лиар? – отчеканил Зрящий.

Палач склонил голову Лив набок.

– Может, предложишь брату войти? – непринуждённо заметил он. – В конце концов, это тельце подвержено болезням, как и всякое смертное тело, а если ты застудишь Ташину сестру… не думаю, что Таше это понравится.

Арон помолчал. Потом молча отступил в сторону, одной рукой удерживая дёрнувшуюся госпожу Лиден: та явно не собиралась просто стоять и смотреть, как в её дом входит зло в человеческом облике.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю