Текст книги "Средь бала лжи (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

– Ладно, выбрасывай, горе моё, – вздохнула старушка. – И коням ведь не скормишь… так какие страсти?

– Вот вроде спокойная неделька выдалась, – продолжил почтальон с предвкушением, – ну, кроме двух ограблений на тракте…

– Что-то разбойники в последнее время расшалились. – Старушка укоризненно поцокала языком. – Вроде не было, не было, а тут вдруг никакого сладу с ними.

– …а сегодня в утреннем листке такое напечатали! Аж печатни раньше открыли, чтобы нам с собой свежие выдать! Ну правильно, а то как же: все знать будут, а деревенские нет? Я сам как увидел, так и обмер прямо!

– Не томи душу. Что случилось-то?

Оттягивая момент, парень прихлебнул чаёк.

– На короля покушение было, – трагическим шёпотом возвестил он.

Лив уронила тарелку в таз с водой; водяные брызги заблестели на её тёмной макушке.

– Мама дорогая, – довольно-таки равнодушно откликнулась госпожа Лиден. – Но жив, конечно?

– А вы почём знаете? – обиженно протянул почтальон.

– Иначе сказали бы «убит», а не «покушение».

– Ну да, – разочарованно подтвердил парень, вновь потянувшись к блюдечку. – Жив.

– И кто же этот неудачник?

– Да герцог какой-то. Совсем спятил, видать. И деньги есть, и власть, вот что ещё ему надо? Ан нет, пошёл короля убивать! Как же его… этот… Броселианский, кажись…

– Что?!

Когда старушка, ещё миг назад выглядевшая полной противоположностью слова «опасный», метнулась вперёд – почтальон невольно вжал голову в плечи.

– Листок, быстро! – рявкнула госпожа Лиден, нависнув над ним. – И вообще всю почту вытаскивай!

– Я не…

– Тиф в Фар-Лойле! Одни мы не болеем – на отшибе, зараза не дошла! Что, пойдёшь по больным?

– Т-тиф? – лицо парня успело пожелтеть, посинеть и позеленеть, прежде чем наконец утвердилось в благородной бледности. – Но…

– Думаешь, вру? Иди, проверь!

Почтальон, спотыкаясь, рванулся за сумкой. Вытащив нужный листок, протянул его старушке, вырвавшей бумагу из его трясущейся руки.

– Ладно, спасибо за гостеприимство, – пробормотал парень, вываливая кипу конвертов на дощатый пол. – Я это… того.

– Счастливого пути, – нашаривая на столе очки, бросила госпожа Лиден в закрывающуюся дверь. – Лив, запри.

Та мышкой шмыгнула к двери. Задвинув засов, прокралась за спинку кресла летописицы: непривычно тихая.

Минуту обе – старушка и девочка, – просто скользили взглядами по ровным печатным строкам.

– Да, – наконец изрекла госпожа Лиден; грудь её тяжело вздымалась. – Когда Арон это увидит…

– Таша в опасности, да? – прошептала Лив.

Старушка швырнула на стол листок.

На мыслеграфии посреди страницы подле пустого трона стояла маленькая светловолосая девушка лет шестнадцати. Распущенные кудряшки окутывали её светлым нимбом.

– Теперь – да.

* * *

Есть много способов быстрого пробуждения человека, упорно не желающего пробуждаться. И первое место по эффективности и неприятности Таша всегда делила между снегом за шиворот и холодным душем.

Впрочем, этим утром она поняла, что когда твою тёпленькую пятку щекочут ледяными пальцами – это ненамного приятнее.

Не открывая глаз, Таша попыталась мстительно пнуть наглого посягателя на её блаженный сон, однако ногу ловко перехватили за лодыжку; на сей раз чью-то холодную руку и её кожу милостиво разделила плотная ткань юбки.

– Доброго дня, моя королева.

Таша неохотно приоткрыла глаза.

Алексас примостился на краешке сиденья. Разрумяненный, улыбающийся. Он не щурился на бившее в окна кареты солнце, и, отражая золотые лучи, глаза его сияли.

– Что, приехали?..

– Да, и день чудесный. – Бесцеремонно уложив Ташины ноги к себе на колени, Алексас принялся натягивать на них сапожки. – Как в песне поётся: «проснулось всё, проснись и ты, красавица моя»!

– Где мы? – несколько оторопело наблюдая за его действиями, спросила Таша.

– На постоялом дворе. Комнату я уже снял.

– Сейчас ведь уже не утро, верно? – оценив цвет солнечных лучей, уточнила она. – Это я так долго спала?..

– Ничего, пара часов до закрытия мастерских у нас есть.

Таша зевнула. Села, потянувшись за тулупом – но его перехватили раньше, заботливо накинув ей на плечи.

– Пойдём. Умоешься, перекусишь, и отправимся в мастерскую. – Алексас протянул ей сумку. – Время ждёт.

– Что с тобой случилось, не могу понять? – озадаченно бормотала Таша, пока он распахивал дверцу кареты. – Ведёшь себя как-то… фамильярно, что ли? Не в плохом смысле, – торопливо добавила она, – но тем не менее. Раньше натягивать мне сапоги ты бы не соизволил.

Алексас галантно подал ей руку.

– Просто понял, что пришла пора выбивать из тебя твои самодурские наклонности.

От удивления Таша даже приняла помощь.

– Мои наклонности?..

– Эта игра в «я королева, я главная», конечно, забавная, но к настоящей жизни неприменима. Летом ты уже имела возможность в этом убедиться. Я старше. Я больше знаю жизнь. Я должен заботиться о тебе и защищать тебя, и принимать решения за нас обоих, а не исполнять твои приказы.

– Может, ещё прикажешь мне сидеть в высокой башне у оконца, пока ты будешь вести расследование и свершать великие подвиги в мою честь?

– Между прочим, истинные принцессы именно так и поступают.

– Не дождёшься!

– Посмотрим.

Тоже мне, заботливый папочка, досадливо подумала Таша. С меня и одного хватит.

А потом вдруг подумала, что ведёт себя точь-в-точь как Лив, – и что досады в её реакции куда меньше, чем смущения.

Перейдя двор, хрустящий свежим снежком, они вошли в белокаменное здание трактира. Комната оказалась на втором этаже, светлой и уютной, с двумя кроватями и азалиями, розовевшими в горшочках на окне. Надолго, впрочем, там не задержались: Таша только умылась и сжевала кусочек хлеба с сыром, запив чаем. После чего вступила в непродолжительную борьбу с Алексасом за право одеться самой.

Битва была проиграна. Юноша не только застегнул ей тулуп, но и шапку надел, и шарф завязал в два оборота. Даже варежки подал.

– Предупреждаю, это скоро мне надоест, – проворчала Таша, когда они вышли из трактира. Шли снова под руку: если во дворе был снежок, то на брусчатой дороге начинался гололёд, коварно присыпанный этим снежком.

– Так противна моя забота?

– Чрезмерная забота порой куда хуже полного наплевательства.

– Привыкайте, моя королева. Когда сделаетесь Морли-малэн, вам и нос самой вытереть не дадут, наготове всегда будет служанка с носовым платочком.

– Не будет у меня никаких служанок!

– Мне кажется, или я слышу интонации Лив?

Таша, фыркнув, отвернулась.

– Ты хоть знаешь, куда меня ведёшь, заботливый мой?

– Если б не знал, не вёл.

– Придётся верить на слово.

Броселиан разительно отличался от Арпагена. Белые домишки в два-три этажа казались игрушечными, широкие улочки вымостили светлым камнем. Заснеженные крыши сияли золотом на мягком вечернем солнце, каминные трубы пряли ниточки дыма. Закутанные прохожие неторопливо шествовали мимо по своим делам.

Таша опустила натянутый по нос шарф: стало трудно дышать. Мороз немедля тронул щёки щипучей рукой.

– Рядом с Броселианом ведь находится Зачарованный лес, верно? – спросила она.

Слова обернулись облачками пара, мгновенно истаяв в прозрачном солнечном воздухе.

– Да. Там. – Алексас махнул куда-то вправо. – Он начинается сразу за крепостной стеной.

Таша вспомнила свои детские уроки краеведения и тканевую карту, расстеленную по полу.

Зачарованный лес был ещё одной из Ложных земель. Как Равнина с Криволесьем.

И, пожалуй, про эту Ложную землю было сложено даже больше легенд, чем про другие.

– Так вот почему ты говорил о феях?

– Именно.

Вспоминая те самые легенды, Таша покачала головой:

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Криволесье и Равнину ты покинула благополучно. Зачарованный лес, пожалуй, опаснее них, но не думаю, что он будет представлять опасность для тебя.

– И когда ты хочешь туда сходить?

– Сегодня же. – Алексас подвёл её к крылечку одного из домов. – Однако прежде у нас есть ещё одно дело.

Таша вскинула голову, разглядывая вывеску подле двери. Деревянную дощечку так буйно украсили затейливой резьбой, что надпись «резных дел мастер О. Герман» не сразу можно было заметить. Рядом с надписью виднелось клеймо изготовителя: резак с обвивавшей ручку змейкой.

То же, что вчера Таша обнаружила на ножке кубка.

– Как ты узнал?..

– Пока ты спала, я бодрствовал, – заметил юноша, толкая дверь, разразившуюся возмущённым звоном потревоженного колокольчика. – Номер дома ты мне сообщить не соизволила, но клеймо мастера Германа в Броселиане хорошо известно.

Приёмная мастерской, обитая деревянными панелями, была заставлена образцами работ: от крошечных костяных фигурок на полках до громоздкого комода, приткнувшегося в углу и являвшего взору поляну танцующих фей, мастерски вырезанную на дверцах. Сидевший за конторкой парень играл сам с собой в крестики-нолики.

– Добро пожаловать в мастерскую Олеангра Германа, – заслышав колокольчик, пробубнил он без всякого энтузиазма, не поднимая головы. – Что вас интересует?

Стягивая шапку, Таша соображала, почему его голос кажется ей знакомым.

А потом, вглядевшись в парня получше, изумлённо воскликнула:

– Гаст?..

Тот наконец поднял лицо: круглое, черноглазое и симпатичное, в обрамлении тёмных кудрей. Посмотрел на неё.

– Таша?!

Мигом соскочив со своего высокого стула, Гаст бросился к ней, Таша кинулась ему на шею – и друзья детства крепко обнялись.

– Таша, Ташка! Ты! – Гаст ошеломлённо сжал её в объятиях; сила его рук чувствовалась даже сквозь плотный тулуп. – Что ты тут делаешь? Куда летом убежала? Я тебя искал, но…

– Если расскажу, не поверишь. – Прежде, чем отстраниться, она чмокнула друга в щёку. – Ты-то здесь какими судьбами? Я так…

– Не изволите ли представиться, молодой человек?

Услышав за спиной холодный голос Алексаса, Таша обернулась.

Взгляд, которым её рыцарь смотрел на Гаста, напугал даже её.

– Алексас, всё в порядке, – сказала она, повернувшись к нему, успокаивающе касаясь его плеча. – Это Гаст Онван, помнишь, я про него рассказывала? Мой друг, мы в Прадмунте…

– Так-так. – Алексас прикрыл глаза. – Гаст… не племянник отца Дармиори, случаем?

Таша кивнула.

– Ясно. Наслышан. – Глядя на Гаста, юноша усмехнулся краешком губ. – И что же ты делаешь в Броселиане?

– А ты ещё кто такой? – сузив глаза, спросил тот.

– Откровенность за откровенность. Сначала ты свою историю поведай, а потом и я свою расскажу.

Гаст задумчиво пощёлкал пальцами. Потом, сделав несколько шагов по пошарпанному паркету, открыл дверь. Перевернул табличку с той стороны надписью «закрыто», задвинул засов – и, широким жестом предложив гостям сесть на лавку у стены, примостился туда же.

– Когда ты исчезла, я отправился тебя искать, – заговорил он, обращаясь к Таше. – Дядя говорил, вы с Лив убили свою мать и сбежали… говорил, что вы оборотни. Но я не поверил.

– Оборотни?! – она гневно тряхнула кудряшками. – Что за ерунда!

– Так и знал. – Гаст удовлетворённо кивнул. – И чтоб ты маму убила… в общем, я понял, что с тобой что-то случилось. Может, похитил кто. Украл деньги у матери и поехал в Нордвуд. Лошадь брать не решился, она семье нужна. Так что на своих двоих… а там добрый человек на повозке подвёз. В городе разыскал колдунью и попросил тебя найти. У меня и вещь твоя с собой была…

Когда он запустил руку за ворот рубахи и вытащил простенький деревянный медальон на толстой нитке с двумя корявыми буквами, Таша даже не сразу вспомнила, что это; и лишь потом поняла, что давным-давно, ещё когда ей было девять, дарила его Гасту на день рождения. Купила безделушку в Нордвуде, тогда же, когда они ездили за Принцем, стянула у отца напильник и сама, не особо аккуратно, выточила на дереве инициалы друга.

Он так с тех пор его и носит?..

– Вот… ты же к нему руку приложила. Значит, по нему тебя найти можно, – пояснил Гаст. – Колдунья сидела за зеркалом, сидела, а потом и говорит: мол, можешь попрощаться со своей подружкой, не вижу я её. Либо мертва уже, либо кто-то очень сильный в плену держит, не даёт увидеть. Даже денег не взяла. Только сжала медальон в руке, расстелила карту и ткнула пальцем в Равнинную. Чутьё колдовское, мол, ей подсказывает, что где-то здесь ты… ну я и поехал. – Гаст заправил медальон обратно. – Направился в Арпаген, решил там к колдуну обратиться. Думал, может, поближе к тебе чары и подействуют… Ехал долго, хорошо ещё караван подвернулся, с собой взяли. Когда прибыл, на улице решил заночевать – деньги сберечь хотел… а тут на тебе – стражники! В тюрьму за бродяжничество на три дня отправили. Сказали, это на первый раз, дальше хуже будет. Вышел я, только к колдуну собрался… и вдруг встречаю на улице дэя одного. Я его знать не знал, а он меня по имени окликнул.

– Волосы русые, глаза светлые, на щеке родинка? – уже зная ответ, уточнила Таша.

– Он самый. И Лив с ним была! Сказал, что зовут его Ароном, что Лив украли нехорошие люди, и Мариэль они же убили… но теперь всё в порядке, он вас обеих спас и удочерил, и живёте вы припеваючи в далёкой деревеньке. А ещё сказал мне домой не возвращаться. Мол, в городе я себе лучшее применение найду, чем в деревне.

– И ты, конечно же, ему поверил, – сказал Алексас.

В голосе его слышался призрак сарказма.

– Да сам до сих пор не пойму, что на меня нашло. – Гаст почесал в затылке. – Он так говорил… не поверить невозможно.

– Да, Арон это умеет, – усмехнулся Алексас.

Таша с любопытством подперла голову рукой:

– Значит, ты остался в Арпагене?

– Угу. На фонарном столбе увидел объявление, что требуются резчики в мастерскую Олеангра Германа. Арпагенский филиал. Я и пошёл: вырезать вроде умею, чего не пойти? Меня взяли, сначала топорную работу доверяли, потом всё тоньше, тоньше… учили… а два месяца назад приехал сам мастер Герман, ему показали перспективных ребят, и я в их числе был. Он меня сюда, в свою мастерскую и увёз. Теперь вот работаю.

– А почему ты тогда сидишь за конторкой? Если ты резчик…

– Да умер этот наш… приёмщик заказов. Светлая ему память. Вот меня и посадили. Говорят, мол, отдохну от работы, пока новенького не найдут.

– А мастер ваш здоров?

Алексас спросил это будто невзначай, но Таша расслышала в словах напряжённый интерес.

– Да не сказал бы. Бледный ходит, голова кружится… в Арпаген уехал лечиться. Молю Пресветлую, чтоб он поправился скорей! Ценит он меня очень, любит… наши говорят, я ему сына умершего напоминаю. Прав святой отец оказался. – Гаст перекрестился. – Платят хорошо, комнату здесь поблизости нашли. Только думал всё время: вот накоплю денег побольше, отпрошусь у мастера и снова в Арпаген к магу поеду. Найду тебя всё-таки, хоть повидаю… а ты взяла и сама приехала. – Прежде, чем Гаст перевёл взгляд на Ташиного рыцаря, его губы впервые за весь разговор тронула улыбка. – А тебя, значит, Алексасом звать? И кем ты Таше приходишься?

Тот едва заметно склонил голову набок. Синие глаза его блеснули внезапной насмешкой.

– Я её жених, – невозмутимо бросил Алексас.

Улыбка Гаста медленно выцвела.

Таша уставилась на своего рыцаря. Молча: удивление и возмущение лишили её слов.

– Жених? – переспросил Гаст.

– Все девушки в теории рано или поздно обзаводятся женихами, – равнодушно заметил Алексас. – Красивые и умные – в первую очередь. Ты об этом не подозревал?

– Но… она маленькая ещё!

– Именно поэтому я ещё жених, а не муж.

Гаст снова взглянул на подругу детства – растерянно, недоверчиво, – а Таша, набрав воздуха в грудь для гневной тирады, разомкнула губы…

И промолчала.

Странно, но ей почему-то не хотелось опровергать слова Алексаса. Хотя бы потому, что сейчас выяснять отношения с ним, выставляя своего рыцаря перед Гастом самонадеянным лжецом, было бы глупо. Они пришли сюда не за этим.

К тому же наверняка солгал он не просто так.

А раз так, она должна подыграть.

– Ясно, – вздохнул Гаст в конце концов. – И что вас в Броселиан привело?

– Видимо, ты не читаешь новостные листки? – сердито косясь на Алексаса, спросила Таша в ответ.

– Да редко… приёмщик наш всегда сразу покупал, он потом всем и рассказывал… а что?

Таша, сунув руку в сумочку, вытащила оттуда кубок. Подняла его на уровень глаз.

– Эта вещь вчера чуть не погубила короля.

Гаст пригляделся к тому, что она держала в пальцах.

И побледнел.

– Похоже, тебе это знакомо, – глядя на него, заключила Таша.

– Может быть, – облизнув пересохшие губы, буркнул парень. – Погоди… что значит «погубила короля»?

– Герцог Броселианский поднёс ему этот кубок в качества подарка, а он оказался проклят. Его Величество чудом остался жив.

– А герцог Броселианский, – небрежно заметил Алексас, – между прочим, большой Ташин друг.

Гаст выпучил глаза:

– Герцог?! Это когда ты с герцогом задружиться успела?

– Таша теперь сама почти герцогиня, не знал? – Алексас наблюдал за переменами в лице собеседника: то ли не замечая, то ли не обращая внимания на угрозу в Ташином взгляде. – Она единственная уцелевшая наследница рода Морли.

– Морли? Наших князей?! – Гаст шумно выдохнул. – Етить меня в душу!..

– Приблизительно так, – благодушно заметил Алексас. – Так что Таша, очень расстроенная тем, что её другу грозит плаха, ищет того, кто его подставил. Более того, она думает, что колдун, замысливший покушение на короля, и колдун, который когда-то украл Лив и убил Мариэль – одно лицо.

Гаст изумлённо взглянул на Ташу:

– Что, правда?..

Та, помедлив, кивнула.

Гаст стиснул огромные кулаки, словно это могло ему помочь в мучительных раздумьях.

Таше вдруг почему-то подумалось, что если сравнить обоих с клинками, то Гаст будет двуручником, а Алексас – рапирой. В размахе плеч друг детства превосходил её рыцаря раза в два. Только если бы кому-то пришлось выбирать, кто из этих двоих в схватке доставит противнику меньше хлопот… не факт, что выбор был бы сделан в пользу Алексаса.

Ведь самая опасная сила – та, что чувствуется, но не кричит о себе.

А сила в Алексасе – в этом, новом Алексасе, очень походившем на прежнего себя, но всё же неуловимо другом – чувствовалась, и ещё какая.

Гаст ещё раз взглянул на чашу. На Ташу. Отвёл взгляд, уставившись на выщербленный паркет.

Дерзко махнул рукой.

– Аа, ладно. – Он сплюнул прямо на пол. – В конце концов, то, что я вам расскажу… от них всё равно не спасусь.

Таша обеспокоенно сощурилась:

– От кого не спасёшься?

Гаст, облокотившись на стену, залихватски тряхнул чёрными кудрями.

– А вы слушайте и узнаете…

Их беседу прервал гневный стук в дверь. Как выяснилось, один из покупателей пришёл за готовым заказом, о чём договаривался ещё шестидневку назад, и его не остановила даже табличка. Так что, торопливо свернув разговор, Гаст открыл дверь и вернулся за конторку, напоследок сообщив свой адрес, – а Алексас, взяв Ташу за руку, решительно вывел её на улицу.

Что ж, всё, что нужно, они и так уже узнали. К тому же, откровенно говоря, Таша и сама вскоре прервала бы встречу со старым другом. Конечно, новую встречу она планировала очень скоро, и весьма на неё надеялась; но если бы они продолжили разговор, Гаст поинтересовался бы её делами, и тогда ей пришлось бы поведать другу о воистину тёплом приёме, который его дядя летом уготовил ей в Прадмунте. А беседу об этом Таша хотела отложить на возможно больший срок.

К тому же им с Алексасом нужно было обсудить всё, что они услышали, наедине.

– Что за спектакль с «женихом»? – осведомилась Таша на улице, высвобождая руку: Алексас почему-то забыл её отпустить.

– Не было ни времени, ни желания объяснять, что в действительности нас связывает. Не рассказывать же ему сказочку про рыцаря и его королеву. А если твой дружок когда-нибудь заглянет в нашу обитель, у него не возникнет вопросов, почему мы снимаем одну комнату. Согласись, юноша и девушка, даже будучи друзьями, нечасто так делают. – Он взял её под локоток, сосредоточенно глядя перед собой. – И что ты думаешь?

Таша помолчала, вспоминая поведанную им историю, позволяя своему рыцарю вести себя куда-то по улочкам Броселиана, которые зимний закат выкрасил бледной охрой.

Посланник от Орека явился к мастеру Герману в прошлом месяце. По счастливой случайности Гаст подслушал, как мастер принимает заказ на кубок для короля; однако стоило Герману-энтаро с поклонами выпроводить почётного гостя восвояси, явилась ещё одна посетительница. Прежде чем мастер увёл её в свой кабинет, Гаст успел мельком её увидеть – и по его описанию это была «шикарная девица: личико красивое, фигурка во какая, волосы длинные, чёрные… и чёлка до бровей».

Ташу не удивляло, что Кэйрмиль отстригла чёлку. Действительно, надо же как-то прятать клеймо.

Ничтоже сумняшеся Гаст решил подглядеть и подслушать, что творится в кабинете. Речь шла о заказе герцога: посетительница зачем-то подробно о нём выспрашивала. Дальше парень отлип от замочной скважины – совесть проснулась – и удалился в мастерские, а вскоре мастер поручил одному из своих старых ассистентов сделать костяной кубок из рога единорога. Однако, поскольку это был подарок самому королю, резьбу по кубку Герман-энтаро решил в кои-то веки исполнить сам.

Процесс работы над кубком Гаст тоже наблюдал, и не раз. Поэтому и смог открыть Таше с Алексасом одну любопытную особенность чаши: откручивающаяся ножка, полая внутри. И когда Гаст отвинтил её на глазах у Таши и Алексаса, на ладонь ему выпала прядь волос. Тёмный локон, перевязанный выцветшей – видимо, когда-то зелёной, – лентой. Шелковистый, блестящий, без седины.

Наверное, шевелюре короля завидовала не одна придворная дама; и Таше стало крайне любопытно, когда же был срезан этот локон, если ленточка успела выцвести.

На этом странности с кубком не закончились. Ещё один странный посетитель наведался в мастерскую, когда подарок королю уже закончили, накануне дня, когда его должны были забрать. Гаст даже не смог сказать, мужчина к ним пришёл или женщина – таинственная личность была с ног до головы закутана в плащ, – но посетитель провёл в кабинете у мастера не более пяти минут, и всё это время из-под двери пробивались отсветы странного зелёного сияния. Словно бы в кабинете творили заклинание.

На следующий день произошло сразу несколько событий: чашу выдали посланнику герцога, приёмщик заказов не вышел на работу – как выяснилось позднее, по причине своей смерти от ножа бандита в тёмном переулке, – а мастер и тот его ассистент, что делал чашу, слегли с неизвестной болячкой…

– Думаю, – наконец тихо произнесла Таша, – что это счастье, что Гаст до сих пор жив.

Она не питала иллюзий по поводу странной неудачливости всех, кто был причастен к работе над кубком. Или мог увидеть и услышать то, чего ему видеть и слышать не полагалось.

– Не всё сразу, – иронично откликнулся Алексас. – Но он определённо следующий на очереди. Думаю, его ждёт тихая и быстрая гибель, которая не вызовет особых подозрений: несчастный случай, самоубийство… во всяком случае, я бы выбрал что-то из этого.

– Не говори так! – Таша вздрогнула. – Мы должны его спасти.

– Каким образом?

– Не знаю. Следить за ним. Наложить защитное заклятие. Ты же наверняка можешь что-то сделать, ты теперь магией владеешь!

– Я подумаю над этим, – сдержанно пообещал её рыцарь. – Но сперва нас ждёт ещё одно великое деяние… мы в Зачарованный лес, ребята. Скоро вернёмся.

Таша не сразу поняла, к кому он обращается – и, наконец сфокусировав внимание на том, что видела, поняла: за размышлениями она даже не заметила, как Алексас привёл её к одним из городских ворот.

– Смотрите, с феями поосторожнее, – полусерьёзно, полушутливо предупредил один из стражников, дежуривший в будке у ворот.

– Обязательно, – заверил его Алексас, выводя Ташу за светлую крепостную стену: туда, где рядом с дорогой ждала стена деревьев, сверкавших выбеленными верхушками в последних лучах заходящего солнца, и тропа, убегавшая в чащу, ниточкой намеченная на снежном ковре.

Зачарованный лес…

– И всё-таки, – покорно следуя за своим рыцарем под сень деревьев, сказала Таша, – зачем нам к феям?

– Глоток воды из магического источника фей избавляет тебя от действия всех чар и заклятий, когда-либо на тебя наложенных. Любых магических вмешательств. Кроме того, он наделяет тебя пожизненным ментальным иммунитетом против слабых и средних телепатов и устойчивостью к заклятиям с первого по пятый уровень.

– Звучит неплохо, но зачем оно нам?

Таша оглядывала белые в крапинку берёзы и тонкоствольные рябины. Каждая хрупкая веточка была облита льдом, и деревья казались выточенными из хрусталя. Смущало только одно: что в Криволесье, что на Равнине, что здесь не было слышно жизни. Не пели птицы, не стучали дятлы, не хрустели снегом под копытами пугливые олени или голодные кабаны.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы Ташу пугала тишина.

– А на тебя никогда не накладывали никаких заклятий? То, от чего ты хотела бы избавиться?

Таша задумалась.

…девушка в чёрном, неторопливо спускающаяся в бальный зал по широкой лестнице…

– Было дело, – неохотно кивнула она.

– Главное, не соглашайся на иные дары. – Таша смотрела Алексасу в спину, но по голосу живо представляла его сосредоточенное лицо. – Они будут тебя искушать, однако дары фей обманчивы, недолговечны и несут в себе подвох. Отказывайся от всего, проси лишь глоток воды.

– И что, любой может прийти к феям и попросить у них, что хочет?

– Не любой. Вскоре мы придём к границе, за которую может безнаказанно пройти лишь тот, кто чист душой и телом.

– Вот как…

Раньше феи жили почти во всех лесах. Но когда людей стало слишком много и альвы удалились в своё королевство, а люди стали не только вырубать леса, но и настойчиво искать фей, добиваясь от них даров – феи переселились в самые густые и непроходимые чащобы, оградив свои владения охранными чарами. Древними чарами. Страшными чарами.

В Зачарованный лес – одно из немногих известных убежищ фей – ходили многие. Маги, воины, простой люд. Но обратно возвращались далеко не все, а из вернувшихся далеко не все оставались в своём уме. Те же, кто возвращались и находили то, что искали – встречу с феями, – не особо охотно об этом рассказывали. Некоторых из них неизбежно тянуло обратно в Лес: они тосковали, не находили себе места, погружались в молчание, а в конце концов просто исчезали, уходя в волшебное место, которое однажды покинули и в которое безумно желали вернуться.

Навсегда.

– Ты уверен, что с нами всё будет в порядке? – неуверенно осведомилась Таша.

– Да. Глоток воды лишит фей возможности как-либо тебе навредить или зачаровать. Хотя если они допустят тебя до источника, это будет значить, что ты им понравилась, а с тем, что им понравилось, феи расстаются неохотно. Но если не забудешь мои советы, всё будет хорошо.

Таша мельком оглянулась. Позади расстилался лишь лес: город остался далеко позади.

– Весёленькое дельце, однако, вырисовывается, – пробормотала она. – Зачем тебе это сдалось, Алексас?

– Хотя бы затем, что эйрдали, с которыми нам явно предстоит иметь дело в самое ближайшее время, не самые дурные телепаты. Если они захотят тебя очаровать… Так ты будешь от них защищена.

– Почему ты всё время говоришь только обо мне?

Алексас, не ответив, остановился у непримечательной берёзы, росшей по соседству с очередной рябиной.

– Пришли, – сказал он.

Таша пригляделась. Лес впереди ничем не отличался от остававшегося за спиной, разве что тропа куда-то исчезла.

– С чего ты взял?

Алексас молча указал рукой куда-то вверх. Проследив за его пальцами, Таша поняла, что ветви двух деревьев срослись в арку.

– Это вход, – сказал юноша. – Если ты достойна, то, пройдя через него, окажешься непосредственно в Зачарованном лесу.

– А вокруг нас тогда что такое?

– Только прихожая. Тебя выбросит в начало тропы, которая ведёт прямо к поляне фей.

– А если я недостойна?..

– Просто выйдешь с той стороны арки. В этом же самом лесу. Если же твоя душа темна, ты окажешься в лесу, очень похожем на этот, но не сможешь вернуться. Та тропа, что мы оставили позади, исчезнет, а без тропы выбраться из Леса невозможно. Он не выпустит тебя.

– Весело, – буркнула Таша.

– Не то слово. – Когда Алексас обернулся, глаза его были темны и серьёзны. – Слушай внимательно. Лес заглянет в твою душу и вытащит оттуда твои желания и страхи. Не оглядывайся, как бы страшно тебе ни было, что бы ты ни услышала. А услышишь ты многое, поверь. Не пытайся повернуть назад: в Лесу невозможно вернуться туда, откуда ты пришла. Не сходи с тропы, что бы ни произошло. Не прикасайся ни к чему, что там увидишь – цветы, деревья, что угодно. Ничего не ешь. Не пытайся ничего сорвать и унести с собой. Не верь ничему, прежде всего своим глазам и ушам. И помни: Лес – живой. В нём не действуют привычные законы. Он древнее, таинственное и страшное существо, которое не прощает ошибок. Феи недаром выбрали его.

– Всё веселее и веселее, – пробормотала Таша. Вздохнула. – Ты первый.

Он улыбнулся.

– Ты так и не поняла, что пойдёшь туда одна?

На пару мгновений Таша забыла, что должна дышать.

– Что? – выдавила она потом. – Почему?..

Улыбка Алексаса стала кривой:

– Не всем же быть девами непорочными.

– Хочешь сказать, юношам туда ходу нет?

– Есть, только не всем. Как и девушкам, впрочем.

– Но почему тогда ты…

Затем Таша наконец сообразила, что он имеет в виду – и смущённо осеклась.

– Я себя осквернил. Не только тело, но и душу, в первую очередь убийством. Ты – нет. – Алексас прислонился спиной к берёзе. – Мелкие грешки тебе простят… тем более в таком состоянии.

Таша почти не слушала. Она смотрела в лес по ту сторону арки.

Идея навестить фей нравилась ей всё меньше и меньше.

– Не оглядываться, не сходить с тропы, не притрагиваться, не срывать, не есть, не поворачивать назад. Запомнила?

– Алексас, – беспомощно сказала она: почти шёпотом, – может…

– Счастливого пути, моя королева.

Его голос прозвучал уже у Таши за спиной.

В следующий миг её бесцеремонно толкнули вперёд.

– Алексас, я-а-а…

Таша пролетела сквозь арку и, не устояв на ногах, рухнула лицом в траву.

– …тебя убью, – простонала она.

А миг спустя, сообразив, что вместо снега она действительно упала на траву, настороженно вскинула голову.

Лес вокруг был зелёным. И тёмным. Зима обратилась летом, сумерки – ночью. Прямо перед Ташей, ниточкой в высокой траве, тянулась тропа.

За спиной осталась тьма. Таша не видела её, но чувствовала.

И ей стало ясно, откуда взялось правило первое: не оглядывайся.

– Алексас? – на всякий случай окликнула она. Тихо, потому что нарушать лесную тишину совсем не хотелось.

Мало ли кто её услышит. Или что.

Алексас точно не услышал. Или, может, она его?..

Таша встала. Стянула шарф с лица, вдохнув не по-летнему ледяной воздух – и, превозмогая желание оглянуться, пошла вперёд.

Алексас поступил абсолютно правильно. С его точки зрения.

Теперь пути назад у неё не было.

А юноша, оставшийся по ту сторону арки, опустился на снег, в сумерках отливавший синеватым. Переплёл напряжённые руки в замок.