Текст книги "Средь бала лжи (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

– Какой…

– Решай, Арон. Мне вполне по силам сделать всё самому, и мне надоело бегать за вами нянькой. Либо в назначенный срок ты придёшь за Ташей, либо… – тёмный амадэй улыбнулся, прежде чем истаять чёрной дымкой – и лишь голос его, заканчивая фразу, прошелестел во тьме, – либо не придёшь.

Проследив за его исчезновением, Мечник спрятал клинок и сплюнул в сторону. Иллюзионист, прижав Лив к себе, молча баюкал девочку: та перестала метаться, но дышала тяжело и почти хрипло.

Взгляд Арона, застывшего над своим мечом, был устремлён в пустоту.

– Чувствуешь что-нибудь? – хмуро спросил Заклинатель, тронув Странника за плечо. – Что-то, что указывало бы на сокрытое?

Волшебник покачал головой.

– Древняя магия. – В свете волшебного пламени в его руке глаза Странника светились сиреневым. – Если она есть, я не знаю, как её обойти.

– Я знаю, – неожиданно произнёс Арон. Медленно перевёл взгляд на лицо волшебника. – Знаю, кто нам поможет.

Пару секунд два телепата смотрели друг на друга.

Когда Странник кивнул, Арон, нагнувшись, вернул в ножны свой безукоризненно чистый клинок – и под вопросительными взглядами волшебников подошёл к Лив, всё ещё лежавшей на руках Иллюзиониста.

– Ждите здесь. Думаю, мы вернёмся быстро. – Амадэй коснулся ладонью щеки девочки: та слабо бормотала что-то сквозь сон. – Жаль, что теперь я ничем не смогу тебе помочь…

– Куда вы? – негромко спросил Иллюзионист.

Вернув свой меч в ножны, Арон мельком улыбнулся.

– Боюсь, ответ вам не понравится.

Шагнул к Страннику, который ждал его с протянутой рукой – и как только пальцы их соприкоснулись, оба исчезли.

– Куда они собрались?! – гневно воскликнул Заклинатель.

– Тише. Всех вивернов в округе перебудишь. – Прислонившись спиной к драконьему боку, Иллюзионист сполз на каменный пол. Устроив Лив на своих коленях, провёл пальцами по лицу девочки, заботливо убрав волосы, налипшие ей на лоб. – Если Лео помог ему уйти, значит, наше святешейство задумал что-то не совсем противоестественное. Меня это вполне устраивает.

– А если амадэй его околдовал?

Мечник, кряхтя, присел рядом с Иллюзионистом, сложив ладони на рукояти меча:

– Я бы на твоём месте в нём не сомневался.

– С чего бы это?

Мечник усмехнулся, но глаза его были совсем невесёлыми.

– Потому что мне хватает сомнений по поводу его братца, – сказал он. – И если к этому ещё прибавятся сомнения по поводу лучшего из амадэев, тут и до паники недалеко.

* * *

– Взглянем правде в глаза, Ваше Высочество, – удовлетворившись длительностью воцарившейся в библиотеке тишины, изрёк Андукар. – Наша армия сильна, но люди тоже неслабы. К тому же Зельда помнит, что некоторые её товарищи по короне, так сказать, живы и здоровы. Наверняка они не отнесутся равнодушно к тому, что их вероломная сестра решила прибрать господство над Долиной к своим рукам. Нет, борьба будет долгой, упорной и кровопролитной… если, конечно, и король, и Шестеро, и амадэи не отвлекутся на куда более серьёзную угрозу.

– Зельда… собирается… открыть Врата? – от потрясения Ташин голос стал хриплым. – Выпустить демонов… в наш мир?

Эйрдаль мягко улыбнулся:

– Идея закольцевать историю стала для Зельды несколько навязчивой.

– Но это же безумие! – хрип мгновенно перешёл в крик. – Они не щадят никого, для них нет разницы, человек ты или нелюдь – они будут убивать всех, всех и каждого, без разбора!

Андукар поднёс палец к губам, безмолвно призывая её к ответному молчанию.

– Ты ведь знаешь, что магистры способны призывать этих самых демонов из-за Врат? – когда Таша затихла, спросил он. – На краткий срок… или на долгий. Зависит от заклятия и сил призывающего.

– Об этом даже в детских сказках пишут.

– И в этом случае, как ты помнишь, демон беспрекословно подчиняется воле призвавшего его.

– Один демон, которого призвали, но не тысячи, которых выпустили!

– Зельда уверена, что нашла выход.

Секунду Таша непонимающе смотрела на него.

Затем вспомнила те же самые сказки и свои любимые «Сказания Аллиграна» – и ужас понимания пробежал холодом по спине.

– Дракон, – прошептала она, вывернув левую руку в суеверном оберегающем жесте. – Сильнейший демон Бездны, правящий остальными. Призвать его невозможно, но если прийти самой… – она судорожно сглотнула. – Зельда собралась подчинить себе Дракона?!

– Скорее заключить сделку. Все люди мира в обмен на то, что его детища не трогают тысячу нелюдей. – Глядя в её лицо, Андукар поощрительно улыбнулся. – Да, ты права. Зельда решила поиграть с огнём, я и сам прекрасно это понимаю. Но она уверена, что у неё всё получится. И ей абсолютно нечего терять. Собственная жизнь не имеет для неё никакой ценности: всё, чего она хочет на самом деле – видеть этот мир в огне. Дожить до момента свершения своей мести. Потерпит ли она удачу или неудачу с тем, кто ждёт за Вратами… вне зависимости от исхода, ненавистные ей люди будут уничтожены.

Почему Орек, спрашивала Таша когда-то себя – и не только. Почему именно он…

Наверное, никто в этом мире не мог предположить, что ответ на её вопрос окажется таким.

– Значит, законный владелец Клаусхебера…

– После смерти Ликбера Шестеро надёжно защитили Врата. Они сплели заклятие, стёршее память об их местонахождении у всех, кто знал его, и соорудили хитроумную охранную систему, вершившуюся домом. В этом доме по окончании строительства поселился один из них – некий Аксель Норман, по такому случаю отказавшийся от титула одного из Шестерых… и женившийся. И обзаведшийся парой очаровательных детишек. Ибо по условиям заклятия у Клаусхебера всегда должен быть хозяин, и только законный хозяин, встав перед дверью в нужный час, узнает Слова. Каковы эти слова, надо думать, знали только Аксель и шестеро его товарищей. – Андукар сделал кистью некий изящный витиеватый жест. – Аксель Норман не удосужился поведать своим потомкам, что они живут на пороховой бочке с временно притушенным фитилём. Как и не удосужился открыть им Слова. Но, если верить Зельде, Слова передаются Норманам подсознательно вместе с правом владения особняком. И проснутся лишь в их головах – и лишь в нужный момент.

– Немыслимо. – Таша неосознанно прижала холодные ладони к щекам. – Значит, если все Норманы умрут…

– …право владения перейдёт к Кэйрмиль. Даже если для властей она убийца в бегах.

– Но этого нельзя допустить!

Андукар улыбнулся легчайшей из улыбок.

– Это выше моих сил. Моих, – повторил он с едва заметным нажимом. – А кроме меня, обо всём знают лишь Картер и сама Зельда.

– А Кэйрмиль?

– Они просто делала то, что я ей говорил. Но мой план по спасению семьи Тальрин включает в себя их переправку в некое безопасное место, портал на которое настроите вы… и Кэйрмиль вместе с ними. Полагаю, в этом месте найдут способ охранить её до вашего возвращения в «Венец» – которое я постараюсь организовать как можно скорее – и справедливого королевского суда. Если ваши амадэи не сплохуют, Зельда не успеет осуществить запасной план по открытию Врат. Мне она ничего об этом не говорила, – добавил эйрдаль, отвечая ужасу, всплеснувшемся в Ташиных глазах, – но я уверен, что таковой у неё имеется.

Таша поняла, что за тревожными мыслями не заметила, как до боли впилась ногтями в собственные щёки.

Неясно только, можно ли ему доверять, опуская руки, думала она. Да, это логично объясняет странную историю с Норманами – да и звучит слишком неправдоподобно, чтобы быть неправдой, – но если всё действительно так…

Он не может не знать, что уже сегодня я расскажу всё Алексасу, тот Найджу, а тот «Венцу». И страшнейший секрет Зельды уже перестанет быть таковым.

Впрочем, если он и правда заинтересован в том, чтобы остановить спятившую колдунью…

Если он и правда на нашей стороне…

– Решайся, – повторил эйрдаль. – Я предоставил тебе залог своей преданности. Слово за тобой. Да – играем, нет – давать отбой не придётся.

Играть. Бросить кости жизни и смерти.

Сделать последний, самый безумный ход…

Очень плавным и медленным жестом Таша сложила ладони на коленях.

– Хорошо. – И прикрыла глаза. – Говори, что требуется от нас.

* * *

Дверь в кабинет чуть слышно скрипнула, но владелец кабинета не обернулся. Он смотрел в окно, опершись на подоконник руками в белых перчатках.

За окном шелестела сирень. В фонтане пела вода, извергаемая пастью черномраморного дракона; по светлым стенам невысокого дома вился никогда не увядающий плющ. Где-то смеялись и плакали дети, собравшиеся в гостиных или разошедшиеся по своим комнатам, и вечная ночь обнимала сад Школы Колдунов беззвёздными тёмными крыльями.

– Всё-таки пришёл, – констатировал господин Оррак, так и не повернувшись к гостям лицом.

Аккуратно прикрыв дверь, Арон встал рядом со Странником – в шаге от порога.

– Ты ждал меня? – амадэй пристально вглядывался в фигуру, окутанную чернотой длинного плаща с капюшоном. Странник – тоже, но его взгляд был куда более прохладным. – С чего?

Когда директор Школы Колдунов обернулся, бледные губы его улыбались.

– Лишь один человек способен подвигнуть тебя на безумства, подобные тем, что ты творишь сейчас. И в борьбе с ним наследники Ликбера не могут тебе помочь. – Длинный палец, облитый белым атласом, указал на пару гобеленовых кресел, ждавших перед большим дубовым столом. – Присаживайтесь, господа.

Амадэй и волшебник, хранивший на лице абсолютное бесстрастие, сели. Господин Оррак опустился в кресло по другую сторону стола; опершись локтями на столешницу, положил подбородок на сложенные домиком ладони.

– Со мной не стоит играть роль директора, – спокойно сказал Арон. – Мы не ученики.

– Арон, Арон… помню тебя в пору, когда ты был истинным Зрящим. Молодой, спокойный, улыбающийся… Да и после сожжения Адаманта, признаться, наблюдал за тобой. Иногда, когда скучал по старым добрым временам. – В словах колдуна пробились сладкие ностальгические нотки. – Чтобы ты, да воспользовался своей силой не во имя добра… И что же я вижу теперь? Злоупотребление Даром, чтобы морочить головы невинным людям, сотрудничество с Мастерами, которые то ли помощники, то ли заложники… Сколько раз, Мастер Странник, вы бунтовали против того, чтобы идти непонятно куда на борьбу непонятно с кем? Хотя да, вы можете не помнить. Наш друг умеет заметать следы.

Волшебник промолчал, смерив тьму под капюшоном безгранично внимательным взглядом.

– Ты кое-что нам должен, – голос Арона был ровным. – Каждому из четверых оставшихся.

– Впрочем, принципы амадэев всегда казались мне несколько специфическими. Ты не задумываясь применял силу, когда считал это благом для людей неразумных – но зачаровывать бедняжек-цвергов ради своих эгоистических целей? – господин Оррак зевнул: с тщательно отмеренной скукой, прикрыв губы прямой ладонью. – Что сводит тебя с ума, Арон? Что за игру затеял твой братец на этот раз? Хотя… помнится, была одна вещь, которая свела тебя с ума сотни лет назад.

– И мне свой долг ты ещё не отдавал.

– О, женщины… Женщины созданы, чтобы губить мужчин, пусть даже эта гибель кажется вам самым прекрасным, что было в вашей жизни.

– Колдун скучающе сложил руки на столе, сцепив их в замок. – Мастер Странник, а вам я задал вопрос, если забыли. Вы всегда такой неразговорчивый?

Тот не сводил сиреневого взора с глаз собеседника, невидимых в непроницаемой тени, скрывавшей его лицо.

– Мы призвали тебя когда-то, – Арон говорил очень чётко и очень тихо, – и не смогли вернуть обратно. Но ты должен нам… ты должен мне. Одно желание. Всё, что я попрошу.

– Помню получше тебя. – Господин Оррак тихонько рассмеялся. Смех у него был пренеприятнейший: шипящие нотки, и без того сквозившие в каждом слове, в смехе прорывались вовсю. – Бродил я себе по родным просторам, и внезапно – круг, октограмма, свечи и шестеро… Трое в чёрном, трое в белом… Не могу сказать, что очень огорчился, когда вы не сумели отправить меня обратно. Хвала Тёмному Времени с его забавными эксцессами, нарушавшими все законы мироздания. Преисподняя есть преисподняя – даже для демонов; а шесть желаний за вечность жизни там, где каждый день восходит солнце… да ещё учитывая, что двое из вас так и не успели ни о чём попросить… – колдун подался вперёд. – Чего же ты хочешь, Арон?

– Хочу, чтобы ты помог мне найти одного человека. И показал, как до него добраться.

– И что, этого не может сделать Мастер Странник?

– Здесь замешана Зельда.

– Аа, – протянул колдун. Тут же деловито осведомился: – Кровь имеется?

– Кровь её сестры. – Достав из недр фортэньи кошель, Арон извлёк оттуда светлый локон, перевязанный бежевой ленточкой. – И это.

Пальцы, облитые белым атласом, перехватили локон. Расправив его на ладони, сжались в кулак.

– Как интересно… Оборотень? Милая девочка, нечего сказать. – Господин Оррак с интересом разглядывал свои сомкнутые пальцы – явно видя нечто совсем другое. – А волосы-то взяты против воли… Хм. И часто ты вот так трогательно наблюдал за ней во сне?

Ответная улыбка Арона была невозмутимой и чуточку усталой:

– Когда хорошо знаешь своего противника, поневоле задумываешься о том, чтобы иметь страховку.

– Похвальная дальновидность. Почему же ты не отдал это своему другу из Шестерых?

– Потому что знал, что он не найдёт этому применения.

Колдун осклабился:

– Да, полезно всё-таки быть амадэем. – Когда белая перчатка разжалась, на атласе был лишь белёсый пепел. – Кровь?

Странник молча выложил на стол мензурку – та сама собой покатилась по направлению к хозяину кабинета.

– Значит, тебе нужно не просто место, но и путь к нему, – ссыпая пепел в мензурку, уточнил господин Оррак.

– Да. Наглядный показ.

– Что ж, это легко организовать.

– Я надеюсь. – Арон посмотрел на колдуна без особой надежды. – Полагаю, просить тебя вытащить её оттуда будет бесполезно?

– Одно желание, Арон. Одно. Чтобы вытащить её оттуда, надо вначале её найти, и это уже два. Если бы ты точно знал… – директор Школы Колдунов склонил голову набок. – Уверен, что больше тебе не о чем будет попросить?

– Мне было, есть и будет, о чём просить. Но просить это я буду не у тебя.

Подёргиванием уголка рта выразив вежливое сомнение, господин Оррак встал из-за стола.

Прошествовав к зеркалу, висевшему на стене чуть поодаль, макнул кончик пальца в мензурку, заставив белый атлас стать красным.

– Кровь и зеркала… наследники Ликбера чуждаются их. – Он плёл вязь рун кровью по стеклу лёгкими, до автоматизма доведёнными движениями: явно не в первый и даже не в сотый раз. – Этому не учат за шесть лет обучения в Адамантской Школе. А ведь это едва ли не самые могущественные средства из всех.

– Но цена, которую в итоге за них платишь, высока, – заметил Арон, тоже поднявшись с кресла.

– О том, что с зазеркальем шутки плохи, мои ученики осведомлены. Даже первоклашки знают, что отражения – создания недружелюбные.

– Ты сам знаешь, о чём я.

– А, ты о ваших амадэйских заморочках. – Господин Оррак поскучнел, не переставая выводить руны. – Скажи, Арон, а самому не зазорно к этому прибегать? По твоей логике, на том свете тебя за это по головке не погладят.

– Иного выбора нет.

– Почему же? Смириться с тем, что девушка занята, вернуться в свою деревушку и дальше жить там праведной жизнью.

Арон промолчал.

– Ты определённо забыл о том, что значит быть амадэем. Любить всех людей, как чад своих, никого не выделяя, не умея ненавидеть, не тая неприязни… ислушаться старших. В тебе слишком много человечности, Арон. В тебе всегда было её слишком много. – Господин Оррак на миг пренебрежительно оглянулся на мужчину, замершего за его плечом. – Она почитала это за достоинство, но на деле для амадэя это оказалось самым большим недостатком.

– Мы обязаны быть человечными. И обязаны оставаться людьми, что бы с нами ни произошло.

– Правда? – кажется, колдун развеселился. – Скажи, Арон, человек вынесет вечную жизнь? Вынесет осознание того, что всё вокруг умирает и обретает покой, кроме него? Сможет ли человек выносить абсолютно беспристрастные решения, любить и прощать всё вокруг, отдавать самого себя без остатка, не получая ничего взамен?

– К этому должны стремиться все люди.

– Те, кто может этого достичь – не люди, а святые. Арон, взгляни правде в глаза. Люди – это стремление выжить любой ценой. Люди – вечный плен души в собственных телах. Те немногие, что пытаются бороться со своими естественными животными потребностями, всё равно проигрывают; а раз так, зачем менять свою природу? Ведь люди есть только люди. Природа, склонная к разврату и утехам, к обогащению за счёт разрушения, лжи, распрей и войн. Природа, чей путь усеян раздорами. Природа, в которой априори заложено стремление к конфликтам. Даже искусство, самое высокое из всего ими созданного, замешано всего на двух явлениях – любовь и смерть… похоть и кровь. Вот всё, чем они живут. И ты хочешь сказать, что такими вы обязаны быть? – господин Оррак обернулся и благосклонно повёл рукой: кончик указательного пальца, казалось, светился кровавым багрянцем. – Нет, Арон, вы не имели и не имеете права быть человечными. Всё, что есть в людях хорошего – уже не людское. И главной вашей ошибкой было то, что вы об этом забыли… а, может, чьей-то ошибкой было то, что вам этого не рассказали.

Арон долго молчал.

Потом поднял взгляд – глаза его сияли неотражённым светом.

– Мы – дети Её. Той, что выше всех нас. И не тебе судить, демон, ни о нас, ни о ней, – голос его был тих, но что-то в его звучании заставило колдуна сделать шаг назад. – Она верила в нас. И продолжает верить. В каждого из нас. В убийцу, в вора и в насильника. Верит в тех, кто не верит в неё. И то, что делает нас людьми, то божественное, что живёт в нас – души, которые никогда не умрут. Вечная жизнь, истинная вечная жизнь… Её величайший дар. Да, вся наша жизнь – это борьба души и тела, борьба света и тьмы, борьба с главным врагом: тем, что таится внутри нас. Да, не всегда душа берёт вверх, но разве не главное то, что мы боремся? Дорога тела широка, ровна и гладка, ибо идти под откос легко. Дорога души – узкая, торная, едва различимая, порой лишь каменная нить над бездной. Но сколько бы ты ни падал, тебе всегда дадут шанс подняться. И протянут руку, чтобы помочь. – Амадэй смотрел во тьму под капюшоном прямо и спокойно: глаза его светились тихой грустью и радостью, что была ещё тише. – Мы – дети Её. Любимые дети. Возлюбленные создания и прекрасные творения. Да, природа наша двойственна, но вечная борьба противоположностей – вот что даёт нам шанс, вот что даёт нам стремление и цель. Она любит нас. Она верит в нас. Верит, любит… и ждёт.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Смотрели до тех пор, пока глаза под чёрным капюшоном не полыхнули тревожным жёлтым светом – чтобы тут же исчезнуть вновь.

– Увы, немногие способны встать лицом к жестокой истине, – наконец отвернувшись, небрежно бросил господин Оррак. – Так ты всё же хочешь того, ради чего пришёл сюда?

– Да.

– Даже несмотря на то, что я не имею права вас судить?

Арон улыбнулся бесконечно печально.

– Я ищу ту, что когда-то обрёк на муки. Её боль – моя боль. Я не имею права отступить. Я пойду за ней до конца, куда бы ни потребовалось.

Директор Школы Колдунов соединил ладони в жесте, походящем на молитвенный.

– Дело твоё, – бросил он равнодушно. – Что ж, смотри, Возлюбленный Богиней… и запоминай.

Когда он резко и широко раскинул руки, зеркало полыхнуло серебром. Волна света разошлась по стеклянной глади, без следа стерев кровавые руны, и отхлынула к деревянной раме. В прояснившемся зеркале на долю мига возник сад, где вокруг чёрного дракона, извергавшего воду вместо огня, шелестела сирень – и словно на крыльях гигантской птицы картинка понеслась вперёд: над огнями Камнестольного, сквозь мрак цверговых туннелей, сквозь холод Штолен… и, на мгновение заволокшись чернотой, в следующий обернулась горными пиками и заснеженными долинами, покрытыми глазированными лесами.

Пролетев под ночным небом, перемигивавшимся крупинками звёзд, изображение замерло над очередной небольшой долиной; сияние по краям стекла сделалось болезненно ярким.

– Надо же. Как славно мы защищены. – Господин Оррак медленно, с видимым усилием стал сводить руки. Зеркало дрожало, картинка судорожно мерцала, и порой на долю секунды ночь, горы и снег сменялись чем-то другим, неясным и расплывчатым – но лишь на долю секунды. – А что насчёт этого скажешь?

Под капюшоном вспыхнули две золотые звезды, деревянная рама треснула, сияние до боли резануло глаза… и изображение в зеркале снова двинулось вперёд: над лесом, над острыми шпилями чёрного замка, сквозь витражные окна и темноту коридоров с высокими каменными сводами – пока в лунных лучах, полосовавших винтовую лестницу, не мелькнула тонкая фигурка в штанах и светлой рубашке.

На пару мгновений зеркало явило демону, волшебнику и амадэю бледное личико в оправе коротких тёмных прядей. В свете луны глаза на этом лице сияли серебром лишь чуть менее ярким, чем то, что рамкой разливалось по стеклу.

На третье мгновение зеркало брызнуло осколками – и битые стекляшки, на глазах обращаясь в пыль, осыпалось к ногам господина Оррака.

– Это было занятно, – опустив руки, изрёк колдун. – Творить охранные чары твоя сестричка умеет, нечего сказать.

– Значит, это место всё же наверху, – произнёс Арон глухо.

– Надеюсь, ты не разочарован. – Щелчком пальцев заставив стеклянную пыль исчезнуть, господин Оррак уставился на светлое пятно стены, обрамлённое треснутой деревянной рамой. – Жаль, жаль. Хорошее было зеркало. Многое повидало.

– Благодарю. Свой долг мне ты отдал.

– Не стоит. В сравнении со своим братом ты попросил сущую безделицу. И нет, не спрашивай о его просьбе, всё равно не скажу. – Демон неторопливо вернулся за стол. – На прощание напоминаю, что без моего разрешения перемещаться лучше из-за пределов Школы. Не то это может привести к непредсказуемым и печальным последствиям… даже одного из Шестерых. Особенно одного из Шестерых.

Странник безразлично отвернулся в ответ.

Откинувшись на спинку кресла, директор Школы Колдунов задумчиво наблюдал, как незваные гости движутся к выходу.

– Скажи лишь одну вещь, Арон, – молвил он неожиданно. – Ты увидел её там, где хотел увидеть?

По глазам Странника было видно: он явно удивлён, что Арон остановился.

– И да, и нет, – после долгой паузы произнёс амадэй.

– «Нет», потому что в этом замешан твой брат?

– Да.

– А «да»?

– Потому же.

И вышел – теперь уже не позволяя остановить себя никому и ничему.

* * *

Когда Таша вернулась в комнату, Алексас сидел на постели: одеяло наброшено на плечи, неподвижный взгляд устремлён в огонь, мерцавший тёплыми абрикосовыми сполохами.

«Рассказывай», – тихо велел он, перебирая янтарные чётки.

Таша упала на свою половину кровати, надеясь, что ноги её рано или поздно отогреются. На прогулке в облаках сапоги ей не были нужны, зато при возвращении в башню по ледяным камням, которыми в этом замке отделали пол, ещё как понадобились бы.

Как следует собравшись с мыслями и кое-как приструнив чувства, она рассказала обо всём, что услышала в библиотеке.

«Выходит, теперь мы спасаем мир. Ни много ни мало, – закончила Таша. – И первый шаг к спасению мира делаем уже завтра».

Алексас сидел, глядя в стену бесконечно усталыми глазами, ничем не выказывая удивления.

«Всё слышал, Найдж?» – спросил он, наконец нарушив молчание, которое хранил на протяжении всего рассказа.

«Слышал. И всё равно ни единому слову этого эйрдаля не верю, – откликнулся колдун откуда-то с другой половины замка. – Даже насчёт Врат».

«А я верю».

«Слишком многое сходится, – поддакнула своему рыцарю Таша. – Я дала предварительное согласие на его план, но могу отменить всё завтра. В любой момент. – Она неуверенно посмотрела на Алексаса. – Всё зависит от вашего решения».

«Кажется, королева у нас тут одна, – мягко напомнил тот. – И королевы не привыкли подчиняться презренным рыцарям».

«Дурак. – Таша сердито села. – Я не хочу рисковать вашими жизнями. И не надо мне говорить, что если мы провалимся, Лиарчик будет вынужден вмешаться: спасать он будет меня, а не вас!»

«Мы знали, на что идём», – без особых сожалений ответил Найдж.

Откровенно говоря, на самом деле Таша не верила в то, что они могут умереть. Не могла поверить. Не могла представить. Ведь они были здесь, живые, и казалось, что так будет всегда.

Они же хорошие люди. Им же не за что умирать.

Но какая-то частичка её помнила могилы из её сна. Наверное, та частичка, которая периодически воплощалась девушкой в чёрном. И эта частичка нашёптывала ей, что завтрашний день для кого-то из них вполне может стать последним.

«Я не могу допустить, чтобы вы погибли! А если мы провалимся… если Андукар нас предаст…»

«То эта страшная история в любом случае закончится, – произнёс колдун нетерпеливо. – Даже если не провалимся сейчас, даже если не сделаем того, что поможет нас раскрыть – что дальше? Если твой эйрдаль предатель, он и так найдёт, как нас подставить. Ты рассказала ему достаточно, чтобы вызвать гнев Зельды. При любом раскладе».

«Шансы на благополучный исход изначально были ничтожно малы, – добавил Алексас. – Но на крайний случай у нас всегда есть то, что вытащит нас отсюда. Ведь о том, что на шее ты носишь портал, Андукар не знает, надеюсь?»

Таша помотала головой.

Довольно-таки угрюмо – но на душе стало чуточку легче.

«Пойми: у нас не было и нет иного пути. Ставки слишком высоки. Отныне на кону стоит всё, что ты знала, всё, что ты любишь. – Алексас легонько коснулся её пальцев. – Если мы не рискнём сейчас – мир, каким мы его знали, мир, в котором можно жить и который можно любить, уничтожат».

«И ради этого, мне кажется, стоит умереть», – просто закончил Найдж.

Таша запустила пальцы в волосы.

Зло, которое кажется таким не злым; невинные, которые могут умереть; друзья, которые могут погибнуть за тебя…

Твоя жизнь, с которой ты можешь расстаться.

Забавно. Даже если у них всё получится, они обрекут на смерть сотню невинных и сотню подневольных – чтобы тысячи невинных продолжили жить там, по ту сторону гор, в ничего не подозревающей Долине. Чтобы тысячи невинных никогда не смогли бы стать подневольными.

Ведь госпожа Ингран была права: когда в этот замок придёт король, он вряд ли будет разбираться, кто из сотен членов «Рассвет» подчинялся Зельде из любви к ней, а кто из любви к тем, кого она пленила. Но ради того, чтобы Врата навсегда остались закрытыми…

Наверное, ради этого действительно стоит потратить не только свои жизни, но и чужие.

Перед глазами отчего-то всплыло лицо Лиара, полускрытое капюшоном. То, которое она видела во сне, когда у озера он говорил ей, что тьма и свет – стороны одной медали. Теперь и ей, Таше, предстоит бросить монетку на каждую чашу весов. Смириться с меньшим злом, дабы предотвратить большее. Добавить в этот мир капельку тьмы, чтобы в нём сохранился свет.

Демоны.

Ненавижу тебя, подумала Таша устало. Ненавижу тебя, враг мой. За всю боль, что причинил мне и другим. За то, что я надеюсь на тебя. А больше всего – за то, что ты был прав.

Бывают моменты, когда твою правду жизни действительно невозможно осуждать.

«Пообещайте мне одно, – в мыслях произнесла она негромко. – Вы постараетесь выжить. Во что бы то ни стало».

«Обязательно», – хором пообещали оба.

«Не печальтесь, принцесса, – добавил Найдж. – Считанные часы – и янтарные безделушки вернут нас в «Венец», хотим мы того или не хотим. А чуть больше суток в живых продержаться несложно».

Это и правда успокоило. Таша откинулась на подушку; глубоко выдохнула, чувствуя, как немножко распускается тревожный комок внутри.

Тоскливо пошевелила озябшими пальцами на ногах.

«И что у эйрдалей за магия такая? – печально вопросила она. – Даже обувь твою тебе призвать не могут».

«Их магия предназначена исключительно для выживания и охоты. – Кажется, в своей комнате Найдж пожал плечами. – Превратиться во что-нибудь, перенестись куда-то, очаровать, прочесть мысли… Они даже иллюзии из собственной тени творят, не иначе. Использовать стихийные силы силёнок не хватает».

«И как же Андукар перенёс меня к себе, если он не владеет подобными силами?»

«Куда делась записка, которую он тебе прислал?» – вмешавшись в разговор, напомнил Алексас.

Таша честно напрягла память – но удовлетворительного ответа та ей не подкинула.

«Я… не помню. Когда переносилась, ещё была. Когда встала в библиотеке, уже нет».

«В том-то и дело. Наверняка это была не простая бумажка, а та самая иллюзия из частички его тени. Как и симпатичная летучая мышка».

Таша изумлённо вскинула брови:

«Тени?..»

«Тени у эйрдалей… особенные. При большом желании они даже могут её оживить. Очень полезное умение, когда нужно загнать кого-то в угол. А мгновенно призвать свою тень обратно может любой эйрдаль. Те же, кто посильнее, в силах вместе с ней призвать то, с чем тень соприкасается».

Как интересно, отстранённо подумала Таша. А ведь об этом в книжках не писали.

«Если позволите, я бы предпочёл закончить разговор, – резюмировал Найдж. – Нужно поскорее связаться с Герландом, чтобы в случае чего он смог объяснить Основателям причины нашей безвременной кончины».

«Найдж», – протянул Алексас со смесью угрозы и укоризны.

«Уже и пошутить нельзя, – откликнулся тот с самым искренним смехом. – Подумайте пока лучше над костюмами для завтрашнего бала. Нехорошо будет посрамить честь «Венца» перед Зельдой, верно? И не грустите, Ваше Высочество. Всё будет хорошо!»

Ощущение некоей пустоты оповестило Ташу о том, что сеанс связи окончен.

– Только и мечтала, что блеснуть красотой на балу злобных эйрдалей, – проворчала она, плотнее закутываясь в одеяло.

– Мечтам свойственно сбываются, – со смешком заметил Алексас. Спокойный и улыбчивый.

Совсем не спешащий возобновлять разговор, прерванный явлением летучей мыши.

Таша поёрзала в постели, время от времени передёргиваясь от холодной дрожи. Покосилась на своего рыцаря, отстранённо перебиравшего четки: янтарь в его пальцах отблескивал солнечными бликами – словно привет из такого далёкого лета.

Может, события получасовой давности ей просто приснились?

…с другом, заметь…

Нет, его поведение решительно не походило на поведение влюблённого мальчишки. Как там в книжках благородные рыцари страдали по прекрасным дамам? Жадно ловили каждый их взгляд, дожидались под балконом, пожирали страстными глазами… И пусть любой расценил бы их отношения с Алексасом как прекрасное и светлое чувство – Таша-то прекрасно знала, что это не так. Ещё полгода тому назад знала.

Да, конечно, недавно они явно немножко изменились. Но с окончанием Двоедушия в Алексасе изменилось всё.

И всё же…

– Алексас, – очень тихонько позвала она.

– Да?

Таша в нерешительности натянула одеяло до самого носа.

…а если прогулка в облаках ей и не приснилась, что с того? Он её рыцарь. И очень хороший друг. Он не раз выручал её из беды, они так много вместе прошли. Конечно, он её любит, как и она его… по-дружески. Он уже говорил ей «я тебя люблю»: не раз, как и Джеми. И сейчас он просто хотел утешить её после гибели Тальрин – что успешно и сделал.